Истребление персиян – Татьяна Толстая

Новая книга писательницы Татьяны

Толстой “Истребление персиян” написана

в соавторстве с критиком Александром

(Шурой) Тимофеевским. Г-н Тимофеевский

умер в 2020 году, он работал в ряде московских

изданий, наиболее известна за пределами

РФ газета “Коммерсантъ”.Удивительно, но я не помню из 1990-х годов

ни одного текста Тимофеевского. Колонки

дремуче-бородатого Максима Соколова

помню, тогда он был “свой” и его еще не

обзывали “бородатой женщиной” и “бывшим

человеком”. А из более поздних времен

памятен один нашумевший некролог

корреспондента Бутрина, после которого

“газета” “Коммерсантъ” для меня

больше не существует. Но вот Тимофеевского

– в упор не помню. Но, возможно, он был

таким внутренним духом, маскотом и

тотемом газеты? И в этом была его неповторимая

ценность? Не знаю, внутри редакции не

бывал.Это было расточительное время, когда

люди еще покупали газеты. Газета

“Коммерантъ” был значимым явлением.

В Ригу газета попадала с опозданием на

пару дней, но читать ее было одновременно

страшно, интересно и весело – по утреннему

ощущению она давала уму толчок,

сопоставимый с чашечкой эспрессо. Вот

политика, вот колонка Соколова, вот

компании и рынки, вот курс валют, вот

криминал – очередное заказное убийство,

а вот и раздел культуры! Теперь времена

другие, жизнь диктует бережливость,

газет практически больше нет, да и кофе

уже не стоит злоупотреблять. Такой

возраст (Тимофеевский умер в 61 год, на

даче, а за несколько дней до искал

кардиолога, говорит Википедия).Да, время сейчас, когда на воздух

взлетают ракеты и миллиарды долларов,

для частного лица настало бережливое.

Чем, кстати, всегда отличалась Татьяна

Толстая – экономностью. Она известна

переделкой и переизданием своих книг.

“Истребление персиян”, как можно

понять, состоит из ее переписки с

Тимофеевским на культурные и околокультурные

темы, ранее, вероятно, уже печатавшимися

в журнале “Русская жизнь” (выходил в

2007-2013 гг). В этом Татьяна Никитична

Толстая похожа на покойного Эдуарда

Вениаминовича Лимонова. Он тоже в

последние свои годы: опубликует пост в

ЖЖ, потом разовьет ту же тему во второй

раз в статью и продаст в журнальчик, а

потом еще и в третий – сборник, книжку

издаст… Точно так после войны моя мама

с прабабушкой распарывали немецкую,

добротного сукна, шинель. Портниха

платила хорошие деньги. Меня, конечно,

интересовало, были ли в шинели дырки от

пуль.О стиле. К сожалению, культурологические

тексты и Толстой, и Тимофеевского как-то

не очень хороши. Это такая себе попытка

сделать о культуре “вкусно”. (Это словцо

оченно любил покойный латвийский

писатель и журналист Саша Гаррос. У него

что ни фильм, что ни книга, то были

“вкусные”.) От словосочетания “вкусная

книга” лично у меня во рту стоит вкус

жеваной промокашки (знаете, что это?) –

как мы лихо плевались пульпой из трубочек

на уроках в младших классах! Вероятно,

это “вкусно” происходит от плохого

чувства языка, от плохого уха… Так вот,

у Толстой-Тимофеевского почему-то

“вкусно” сделать не вышло.Фору им давало, да и сейчас дает, “Радио

Свобода”. “Вкусно” получалось у Вайля

с Генисом (правда, тексты последнего,

вероятно, мог бы легко сымитировать

чат-бот) и, особенно, у Бориса Парамонова

(“Вкусным”, сдобным голосом: “В эфире

“Радио Свобода”! У микрофона Борис

Парамонов!” Старцы, помните?) Но здесь

хотя бы понятны цель и смысл витиеватого

словоблудия (а, возможно, и словоложества)

– под “культурку” на “Свободе”

подверстывали сводки, например, о

советских потерях в Афганистане. Да и

сейчас, эх… У Толстой и Тимофеевского

слова ничем не “нагружены”. Там есть

Пушкин и Пригов, и еще есть о еде (пламенная

любовь к жрачке роднит Толстую и

Тимофеевского с Вайлем). Но к ним, словам,

повторимся, ничего, говоря журналистским

жаргоном, ”не подверстано”. Нет ни

военной, упаси меня Боже, пропаганды,

нет даже завалящей рекламы трусиков.

Два колеса этого филологического

парохода молотят воды Леты своими

лопастями вхолостую. И зачем?..К слову, оба автора книги происходят

из знатных советских семей. Как вы

знаете, Татьяна Толстая – внучка того

самого советского писателя Алексея

Толстого. Но и Шура Тимофеевский далеко

не из простонародья. Его дед и бабка

были советскими разведчиками-нелегалами.

Конечно, происхождение Толстой покруче

будет, даже в случае если вы внук

легендарного Рихарда Зорге. Писательница

придумала, что Тимофеевский происходит

из племени йомудов, жестоких и романтичных

кочевников Туркестана. Йомуд по-английски

звучит прикольно (yo mood), а вот по-русски

несколько сомнительно (“Ну ты и йомуд!”).

Да и какой Тимофеевский йомуд? Бабушку

Шуры звали Надежда (Эстер) Марковна

Улановская. (Эстер – это к вопросу об

“истреблении персиян”).Увы, несмотря на все усилия Татьяны

Толстой, вряд ли Тимофеевского будут

отчетливо помнить. У газетчиков и газет

эфемерная судьба. “Газета живет один

день!”, – поучал вашего рецензента

старый Фарбер, редактор покойной

латвийской газеты “Панорама Латвии”.

Кстати, там тоже много йомудов работало.

И все, как один, очень талантливые!

как будто жизнь начнется снова,

как будто будет свет и слава,

удачный день и вдоволь хлеба,

как будто жизнь качнется вправо,

качнувшись влево.

Бродский.Вы знаете героя этой книги через одно виртуальное рукопожатие, если пели хотя бы раз в жизни «Пусть бегут неуклюжи пешеходы по лужам» – могу ошибаться, но кажется на постсоветском пространстве не найдется человека, который не знал бы песенку Крокодила Гены, написанную для мультфильма «Чебурашка» поэтом Александром Тимофеевским. Человек, памяти которого посвящено «Истребление персиян» – его сын, кино- и литературный критик, литературовед Александр Тимофеевский-младший в воспоминаниях друзей.Основное место в книге занимает рассказ о Шуре (так все его называли) Татьяны Толстой, которая была его близким другом, и их диалоги о самых разных аспектах русской культуры: от пресловутого «и за борт ее бросает» до бунинской прозы, и от сетований на невозможность купить простой чайник в центре гламурной собянинской Москвы до наиболее соответствующего национальному характеру образа Блаженной страныЕсли вы сейчас подумали: «Ну вот, собрались номенклатурные дети, чтобы хвалить друг друга» – то неправильно подумали, и давно не дети, и не то, чтобы номенклатурные. Хотя звонкость имени не стоит недооценивать, но и переоценивать не нужно. Взрослого человека определяют его дела, о Шуре все говорят, как о замечательно эрудированном и доброжелательном человеке яркого ума и большого сердца, который многим помог и немало сделал для становления русскоязычной культуры, какой мы знаем ее сейчас.Татьяна Толстая, чье имя вынесено на обложку, основной, но не единственный автор, в книгу вошли также воспоминания Татьяны Москвиной, Сергея Шолохова. Льва Лурье, Андрея Плахова и других, чьи имена я услышала впервые и вряд ли что потеряла бы, когда бы остаток жизни провела, ничего о них не зная. Но они интересны как уходящая фактура, как персонажи тридцатилетия гласности и свободы, почти уже сменившегося очередными темным веками, приходу которых способствовали.Революция пожирает своих детей, диктатура списывает со счетов тех, кто обслуживал ее интересы в процессе прихода к власти, заменяя более молодыми и зубастыми, хотя уже не столь утонченными. Но мир так устроен что творческой интеллигенции, чтобы жить достойно, нужно покровительство власти, которой до моральных категорий дела нет.И мне кажется, книга интересна в первую очередь как памятник прекрасной эпохе, которая случилась, невзирая.И он смиренно вышел вон, потому что вон вышло прошлое, причем повсюду, и повсюду утвердилось настоящее, безысходное, как железобетонная коробка.

Очень обаятельный образ Александра Тимофеевского складывается из разных воспоминаний, составляющих книгу. Причем, человека совершенно широким массам не известного, а обаяние пробивает. Иногда кажется, что это издание для узкого круга посвященных. Но узнавая больше о главном герое, думаешь, что его позиция либерального консерватора, его принципы (безусловная любовь к родине и русской культуре, некатегоричность), его верность себе, не боязнь отказа от участия в чуждом – это важно для всех нас, почти эталон. Не говоря уже о доброте, интеллигентности, эрудиции.Самыми интересными и информативными для меня были главы Татьяны Толстой и Дмитрия Ольшанского. В них не только общие слова, но и факты, случаи, ситуации, словечки. А в остальной части много общего и повторений.Уникальный был, конечно, человек. Грустно, что одинокий, лишенный тепла и заботы (может быть, помощницы по дому), не приспособленный к жизни.