Татьяна Ткачук
Да, моя королева! Книга первая
Едва Хюн Шим закрыла за ними дверь купальни, она обернулась к девушке и расплылась в доброй улыбке:
– Моя милая девочка! Как же я волновалась за тебя! Давай, скорее помогу раздеться! И забирайся в воду!
– Хюн Шим… – нерешительно начала Лера. – Я многое забыла… Потеряла память…
Старая женщина ахнула сокрушенно, схватившись за полные щеки ладонями и расширив глаза:
– Потеряла память? Ох, несчастье-то какое!
– Да… Я не помню, как я называла вас… тебя раньше?
– Так нянюшкой же и звала, деточка! – с готовностью ответила кормилица. – Я же с тобой с самого рождения занималась, и грудью я тебя выкормила, в ту пору мой малыш умер от горячки, а молока было много…
Её лицо при этих воспоминаниях накрыла легкая тень печали, но потом она спохватилась:
– Ох, милая, что же это я?! Давай-ка, раздевайся, деточка! А я потом схожу за свежей одеждой для тебя! И распоряжусь насчет обеда! – и она принялась споро освобождать Леру от чогори и чхима. Девушка осталась лишь в белом нижнем ханбоке и белых же длинных штанах. Носочки и туфельки из шелка, с вышитыми на них цветами азалии, она скинула сама. Вслед за ними отправилось и «нижнее белье». Но почему-то, оставшись обнаженной, Валерия ничуть не стеснялась этой женщины, которая, как она полагала, всем сердцем любила прежнюю хозяйку тела.
– Ох, моя дорогая! – ахнула Хюн Шим, увидев забинтованную рану Леры. – Ох, злодеи! И как у них рука-то поднялась на дитя?! – запричитала она.
И Лера поспешила заверить ее, что рана хорошо заживает – старый настоятель монастыря неплохо знает дело врачевания.
– Осторожно, деточка! – напутствовала нянюшка, помогая девушке спуститься в бассейн по невысоким ступенькам.
Та со вздохом наслаждения опустилась на небольшую приступочку, погрузившись по плечи в горячую ароматную воду.
Наконец-то она могла нормально помыться – пожалуй, впервые в этом мире без современного душа и ванны.
Кормилица, между тем, отправилась за одеждой для своей юной подопечной. Лера осталась одна. Почему-то она была уверена, что пока она здесь, в купальню никто не осмелится зайти. Иначе ослушавшихся ждал гнев хозяйки дома.
Лера еще совсем мало времени знала жену советника Шим, но поняла, что та не давала спуску слугам, держа их в строгости. Да и как было иначе, если под ее началом находилось приличное число людей, как узнала позже Валерия.
Но пока она расслабилась в горячей воде, прикрыв веки и немного откинув назад голову. Это было такое наслаждение – после многочасовой тряски в паланкине дать отдых уставшему телу!
И снова почему-то ей вспомнилась встреча у ручья. Почему разбойник следовал за их процессией? Хотел убедиться, что в пути на них никто не нападет? Или хотел увидеть Леру? Или проследить, куда они проследуют? Вопросы, вопросы, вопросы… Лера не знала на них ответов. Зато она знала точно – что этот загадочный мужчина заинтересовал ее.
Правда, зачем ей это было нужно? Ведь их так многое разделяло… К тому же, один из его людей был виновным в ее ранении…
«Но ведь не он сам же! – мысленно возразила она себе. – Он, наоборот, с самого начала всячески помогал тебе и спасал твою жизнь! Вот даже и сегодня!.. Искупаться бы тебе в ручье, если бы не этот разбойник! Как его?.. Да, точно! Юн Хо!»
Она еще раз мысленно произнесла имя мужчины, снова отметив, как мелодично оно звучало. А уж поющая всю свою сознательную жизнь Валерия в этом хорошо разбиралась.
И как пронзительно он смотрел сегодня! Какое пламя разгоралось в его черных глазах!
Лера почувствовала вдруг, как, несмотря на горячую воду в бассейне, прохладные мурашки пробежались по ее коже, сосредоточившись где-то в глубине груди – там, где в этот момент быстро забилось сердце.
«Уф, Лера! Прекрати! Что ты себе вообразила! – остановила она себя. – Больше ты никогда не увидишь этого человека! Хватит грезить! Вернись на землю! Подумай лучше о том, как теперь будешь жить в этом мире, в котором совершенно не ориентируешься!»
Ладно, она подумает об этом в более спокойной обстановке. А где же нянюшка? Ведь она должна была принести ей чистую одежду!
И, словно подслушав ее мысли, Хюн Шим появилась в купальне с аккуратной стопкой вещей.
– А вот и я, милая! Со Хён, ты уже искупалась? – спросила она, кладя на скамеечку вещи девушки. – О! А что же ты не взяла душистое мыло?
Говоря это, женщина взяла с полочки у стены пузатую маленькую баночку с обвязанным кусочком промасленной бумаги широким горлышком, удерживаемым льняной бечевой, и открыла ее – по воздуху поплыл приятный аромат трав. Женщина взяла крошечную плоскую деревянную лопаточку и, подцепив ей густое мыло, положила его на жесткую тряпочку, служившую, видимо, своеобразной мочалкой.
– Держи, девочка! Давай-ка я тебя помою!
– Э… Не надо, няня! Я сама!
Кормилица удивленно уставилась на нее:
– Но раньше тебе всегда помогала я или твоя Ха Юль!
– Ха Юль? Кто это? – недоуменно спросила Лера и тут же осеклась. Попыталась исправить свою оплошность. – Я… не помню…
– Божечки! – всплеснула руками, в одной из которых была зажата «мочалка». – Да что ж это творится-то?! А госпожа знает? – вдруг с тревогой спросила женщина.
– Ну… Я пока еще не успела ей сказать…
– Вот же беда! – сокрушалась Хюн Шим. – Госпожа может осерчать!..
– А может… не говорить ей пока? – предложила Лера.
– Ох, не знаю!.. – покачала седой головой кормилица. – Думаю, сказать все же нужно…
– Ладно… – вздохнула Лера. – Но немного позже, хорошо?
– Да, да, – согласилась нянюшка. – А Ха Юль – это твоя служанка! Давай-ка я потру тебе спинку, дитя мое!
Лера с благодарностью отдалась ласковым рукам старой женщины.
А потом та еще тщательно промыла ее (да, теперь её!) длинные волосы, а когда разрумянившаяся от горячей воды девушка вышла из бассейна, осторожно ступая по невысоким каменным ступеням, Хюн Шим обернула ее мягким большим полотном, а позже, когда Лера надела нижнюю белоснежную чхима, обернув ее широкую планку вокруг груди, и села на низенькую скамеечку-банкетку с мягким сиденьем, нянюшка принялась осторожно подсушивать смоляные пряди еще одним куском ткани, а затем стала аккуратно, как-то слишком даже бережно расчесывать их широким гребнем из слоновой кости, спинка которого была украшена искуснейшей резьбой, изображавшей цветы и листья, переплетавшиеся в одному мастеру известном порядке.
Монотонные движения едва не усыпили девушку, и, заметив, что ее подопечная клюет носиком, а глаза ее, помимо воли так и норовят закрыться, старая кормилица спохватилась и неожиданно зычным голосом позвала служанку Ха Юль, велев той приготовить одежду барышни. Леру ждала трапеза. И девушка подозревала, что стол будет накрыт отнюдь не теми скромными блюдами, которые давали ей в монастыре.
Глава 8
Лера
Вот уже несколько дней Лера жила в богатом доме главного королевского советника в качестве его старшей дочери. Правда, за все это время она так и не увидела «отца» – дела королевской службы держали его в столице.
Весь уклад жизни этих людей, устройство быта настолько отличалось от прежнего существования девушки, что первое время она просто терялась, не зная, как поступить, что сделать, чтобы ее не приняли за сумасшедшую невежу. И ей очень повезло, что рядом всегда была либо старая нянюшка, либо ее личная служанка Ха Юль. Только эти двое знали, что она «потеряла память». Валерия не вдавалась особо в подробности данной «потери», но обе женщины – и пожилая, и совсем юная – приняли этот факт как данность и, на счастье Леры, нигде, кажется, не болтали о «молодой госпоже».
Лера, сколько ни пыталась, так и не смогла пока понять, где же она очутилась: в одной из так любимых ею дорам, в реальном историческом прошлом, или же вообще в каком-то параллельном мире, существующем наряду с ее Землей.
Она всеми силами старалась адаптироваться к новой реальности, усердно запоминая все, что могло пригодиться.
Во-первых, в богатом доме советника Шим было два крыла – внешнее и внутреннее. Внешнее крыло использовали для приемов, во внутреннем располагались жилые комнаты. Была еще и огромная, идущая через все павильоны, образующие единую замкнутую систему, терраса. Она играла роль главного холла, который связывал отдельные закрытые помещения в одно пространство. Прямоугольные колонны поддерживали крышу с открытыми стропилами и смотрелись одновременно очень монументально и в то же самое время как-то воздушно, вероятно, благодаря искусной росписи растительными орнаментами и изображениями сказочных птиц и бабочек.
Как позже Лера узнала совершенно случайно, из щебета болтушки Ха Юль, зимой панельные подъемные двери в опущенном закрытом состоянии играли роль стен террасы, образуя еще одну, отделенную от улицы комнату. Но сейчас, летом, все двери были подняты, подвешены на металлических крюках, формируя открытое пространство.
Во-вторых, жилой дом делился на мужскую и женскую половину. «Анбан» – комната во внутреннем крыле дома, принадлежащая жене советника, в которой она чаще всего проводила свое время и откуда вела все домашнее хозяйство, распоряжаясь многочисленными слугами. Правда, кроме самой хозяйки дома, в эту комнату допускались лишь ближайшие родственники и личные служанки. В связи с тем, что это были помещения с ограниченным доступом, ночью они отделялись от остального пространства закрытыми дверьми. Днем, когда двери были открыты или подняты, роль разделительных линий играли высокие пороги, позволяющие посторонним держать дистанцию.
Рядом с анбан располагалась комната дочери. Теперь в ней поселилась Лера. В комнате матери размещались предметы, необходимые женщине в быту: напольное зеркало, трехуровневый шкаф, ларец для документов, жаровня. Отдельное помещение было отведено под опочивальню госпожи. Все это девушка видела, когда по приглашению госпожи Сун Хын приходила в ее покои. В эти часы аристократка давала дочери наставления, как нужно вести дом мужа. Ведь когда-то ее Со Хён выйдет замуж за такого же отпрыска знатного чосонского рода и сама станет хозяйкой большого дома, вести который нужно очень внимательно.
Мать не сомневалась, что все так и будет, и именно такое будущее ждет ее дочь. Лера ничем не выдавала своих сомнений (она все-таки не теряла надежды когда-нибудь вернуться в свою прежнюю жизнь). И лишь старалась поддержать видимость того, что она внимательно слушает «матушку». Однако же и реально запоминать приходилось очень много, дабы не вызывать подозрений у обитателей поместья.
В покоях Леры было похожее убранство, хотя сама комната была гораздо меньшего размера. Но главное, в ней было зеркало со столиком, украшенным красивой инкрустацией, напоминавшим девушке туалетные столики богатых дам более поздних эпох, которые она видела в исторических фильмах. Столик был весь уставлен баночками с кремами, притираниями и бальзамами. А еще на нем стояла шкатулка с украшениями самой Со Хён.
Напротив части дома, образующей «женскую половину», располагался «сэранбан» – комната, принадлежавшая советнику, хозяину дома, и служившая ему спальней, гостиной и кабинетом. И вот в эту-то комнату могли входить только мужчины. В этом же крыле располагались комнаты сыновей советника. Лере было страшно любопытно, что же там, на отцовской, «мужской» половине, и однажды она все-таки прокралась туда, улучив момент, когда госпожа советница отдыхала днем у себя, старая кормилица задремала после обеда, а Ха Юль утащила грязную одежду молодой госпожи прачкам. Поминутно оглядываясь по сторонам, Валерия проскользнула на террасу, ведущую в сэранбан, быстро скинула малиновые шелковые туфельки, вышитые веточками яблони, и, схватив их в руки, юркнула внутрь, с некоторым усилием приоткрыв массивную дверь, сделанную из досок. Оставлять туфельки снаружи было бы величайшей глупостью: их мог увидеть кто угодно – от слуг до младших братьев, которые тоже обитали на «мужской половине», где у каждого была своя комната-опочивальня. Поэтому девушка прихватила «улики» с собой и отправилась исследовать незнакомое пространство.
О том, что будет, если ее застанут на запретной территории, Лера даже и не подумала. Перед глазами ее предстал неширокий коридор, созданный стенами из тонких деревянных планок, образующих решетку и в несколько слоев оклеенных рисовой бумагой. Пока все было очень похоже на «женскую половину». Там так же коридор отделял комнаты обитателей друг от друга, создавая видимость уединения.
Одна дверь была плотно задвинута, и Лера поняла, что, вероятно, за ней и располагаются покои советника, поскольку его не было сейчас в городке.
Девушка бесшумно потянула в сторону решетчатую дверь, затянутую бумагой, и бочком протиснулась в образовавшуюся неширокую щель, облегченно выдохнув про себя: в отличие от настоящей Леры, в ее теперешнем теле девушка была достаточно хрупкой. И не удивительно. Это ей было двадцать пять – вполне себе взрослая девица. А малышка Со Хён едва-едва встретила семнадцатую весну. Ну, вот! – беззвучно хмыкнула девушка. Она уже начала мыслить, как все эти люди! Семнадцать лет! Лет, а не вёсен! – поправила она сама себя. Потом так же бесшумно вернула створку двери на место и с любопытством огляделась.
Просторная комната оказалась обставлена предметами, которые были необходимы в жизни хозяина дома: стол для чтения, книжный шкаф, комод, сейф, ларцы с канцелярскими принадлежностями, квадратные подушки-сидения, подушка под спину.
Бесшумно ступая по теплому полу мягкими белыми носочками, сшитыми из двух половинок, она прошлась по комнате, задумчиво тронула пальцами висящие на специальных петельках кисти для каллиграфии, пробежалась глазами по аккуратно сложенным свиткам рукописей, накрученным на лакированные деревянные палочки, а потом остановилась перед висящим в раме на стене изречением, написанным, очевидно, китайскими иероглифами черной тушью.
Естественно, Лера ничего не смогла прочесть. Да ей и не особенно было интересно знать, что за умная мысль украшала стену покоев «отца».
Что ее, действительно, заинтересовало, так это светильник, стоящий на низком столике с изогнутыми ножками. Он представлял собой затянутый все той же рисовой бумагой каркас в форме параллелепипеда. Бумага была расписана со всех четырех сторон пейзажами, изображавшими то горы, то водопад, то бегущий куда-то ручей. На последней грани красовалась белая цапля, стоящая на одной ноге в воде.
Все рисунки были выполнены настолько тонко и изящно, что Лера, сама очень любившая рисовать в пору отрочества, не могла не восхититься. Она поворачивала лампу то одной, то другой стороной, любуясь мастерски выполненными цветной тушью рисунками.
Внутри корпуса девушка разглядела круглую металлическую чашу: вероятно, в нее наливали масло, а потом поджигали тонкий нитяной фитиль.
От четырех верхних углов каркаса тянулись к центру четыре круглых проволочки, соединяясь между собой и образуя кольцо-петельку. Такую лампу можно было повесить на палку с крючком и нести, освещая себе путь в темноте. Лера видела подобное в многочисленных дорамах.
Наконец, налюбовавшись на прекрасный фонарик, девушка решила, что пора возвращаться на «женскую половину», пока кто-нибудь не застал ее здесь.
Она столь же осторожно высунула нос из приоткрытой двери комнаты «отца» и, не заметив ничего подозрительного, на носочках начала красться к выходу, держа в каждой руке по расшитому тканевому башмачку на жесткой подошве. И в этот момент удача отвернулась от нее.
– Сестра?! – послышался сзади донельзя удивленный ломкий голос подростка.
«Ч-черт!» – прошептала одними губами девушка и, натянув на лицо улыбку, повернулась, успев заметить долговязую фигуру старшего из братьев Со Хён, наследника рода, по имени Шим Джун.
Мальчишка стоял у одной из дверей дальше по коридору, и смуглое лицо его выражало высшую степень изумления.
– О, Джун! – нейтрально произнесла Лера. – Я тут подумала…
– Сестра, что ты здесь делаешь? – мальчишка направился к ней, и девушка прижала башмачки к груди, словно отгораживаясь от подростка.
– Отец обещал мне… – она замялась, лихорадочно соображая, что бы такое придумать, чтобы отвести от себя подозрения брата.
– Что обещал? – не понял тот.
– Показать то мудрое изречение, которое украшает стену его комнаты! – выпалила она, наконец, первое, что пришло на ум.
– Но… отца нет дома… И… зачем ты пришла на нашу половину?
– Мне очень захотелось посмотреть на эту надпись! – опять подчеркнула Лера.
– Раньше ты не интересовалась каллиграфией, сестра, – с подозрением выдал мальчишка.
– Ну… Мне вдруг стало любопытно, – сказала чистую правда девушка.
– Хм… Тебе лучше не задерживаться здесь, пока матушка не проведала об этом…
– Да, точно! – кивнула она и снова расплылась в улыбке. Да еще и ресничками похлопала. – Так что я пойду!.. А ты, Джун, не говори матушке, хорошо? Не хочу, чтобы она бранила меня…
– Да ты сама не проболтайся, – снисходительно усмехнулся подросток.
И Лера, круто развернувшись, умчалась наружу. Там, на деревянном полу террасы она поспешно сунула ноги в белых носочках в башмаки и юркнула в узкий проход между углами двух зданий.
И попала на другой двор – гораздо меньше и скромнее – хозяйственный. Там росло несколько деревьев, создававших относительную тень, а в дальней части каменной ограды, опоясывающей всю территорию усадьбы, Лера заметила небольшую калитку, плотно закрытую изнутри.
«Вероятно, она ведет за пределы поместья», – подумала девушка.
И решила позже поразмыслить над тем, как это может пригодиться ей в дальнейшем. Конечно, то, что Джун заметил ее на «мужской» половине – это нехорошо! Это очень нехорошо! Ей оставалось только надеяться, что брат не будет думать об этой нелогичности в поведении старшей сестры.
Девушка мысленно обругала себя за неосторожность и впредь решила действовать осмотрительнее.
Глава 9
Лера
Она понемногу приноравливалась к реалиям чужой жизни, начала различать лица слуг и домочадцев, и уже запомнила, как зовут младших братьев и крошку-сестричку. Мальчишки все были совершенно разными по характеру и привычкам. Следующий сразу за Со Хён по возрасту Шим Джун уже сейчас, в свои неполные четырнадцать лет, осознавал, что именно он – наследник всего родового богатства, и после кончины отца именно он станет главой семьи Шим. Он ко всему относился вдумчиво и ответственно, знания, вкладываемые в его голову приглашенными из столицы учителями, впитывал как губка, и излюбленным занятием его была каллиграфия.
О том, что он однажды застал старшую сестру на «мужской половине», где ее не должно было быть по определению, подросток, видимо, так никому и не сказал. И девушка гадала – то ли он попросту не придал этому факту должного внимания, то ли умолчал сознательно, не желая подставлять сестру под недовольство матушки.
Между ними как будто возникла некая тайна, которой владели лишь они двое, и которая объединяла их, делая сообщниками. Но как бы то ни было, пока мать не высказывала «дочери» своего недовольства по этому поводу.
Лера потихоньку продолжала исследовать огромный дом советника Шим, членом семьи которого она оказалась не по своей воле. Так, однажды она набрела на настоящую сокровищницу – просторное помещение, которое было отведено под библиотеку. Вдоль стен тут стояли высокие, почти до потолка, стеллажи, на которых были разложены многочисленные свитки, содержащие трактаты по различным областям знаний, исторические труды и многочисленные своды законов.
Она не знала, умела ли читать и писать настоящая Со Хён, но решила, если вдруг это каким-то образом выяснится, то будет упирать на «потерю памяти».
Для Леры же вычурные иероглифы, тщательно выведенные черной тушью, были лишь непонятными значками. Но Шим Джун, похоже, с легкостью разбирался в этих стройных вертикальных столбцах, заполнявших страницу справа налево.
Нередко Лера заставала его в богатой отцовской библиотеке, где, сидя за широким низеньким столом, Джун с усердием выводил иероглифы кистью, обмакнутой в черную тушь, или читал один из свитков, положив его на столик и прижав бока рукописи двумя металлическими брусками.
Как-то она зашла туда и застала наследника читающим один из манускриптов, а когда спросила – что он читает, мальчик поднял на нее полный удивления взгляд и спросил:
– Тебе, правда, это интересно, сестра?
– Да, – подтвердила она, и тогда Шим Джун начал перебирать лежащие на краю стола, беря в руки то один, то другой, и показывая девушке.
– Вот это «Истинные записи правления династии Чосон». Отец разрешил мне читать ее! – в голосе брата прозвучала некая гордость, вызванная доверием отца.
– Ого! – с уважением протянула Лера. – А вот это что? – указала она пальцем в другой свиток.
– А это «Первые упражнения для детей», настольная книга для наследных принцев Чосона, – немного снисходительно пояснил подросток. – Только я ее уже давно прочитал!
– А зачем? Ты ведь не принц, – улыбнулась девушка, стараясь вызвать «брата» на откровенность.
– Нет, конечно, не принц! – хмыкнул он. – Но наша семья служит правителям. Когда я вырасту, мне тоже придется бывать при дворе! А, может быть, даже получу ранг и место в королевском Совете!
– Да-да, братик! Я верю, что так все и будет! – поспешила сказать она.
Однажды госпожа Шим обронила, что через полчаса начнется обед, а сыновья, как обычно, где-то пропадают. Лера в ответ высказала предположение, что Джун может быть в отцовой библиотеке, и «если матушка прикажет, она могла бы пойти и поторопить брата». Хозяйка поместья как-то слишком уж внимательно посмотрела на старшую дочь, но сказала лишь, что, действительно, было бы неплохо, если бы Со Хён нашла брата и передала ему слова матери.
Девушка поклонилась (за это время она уже довольно сносно научилась кланяться матери – отца девушка так еще ни разу и не видела) и пошла в библиотеку, где и увидела там Джуна, занимающегося любимым делом.
Увидев ее, Джун улыбнулся и слегка поклонился:
– Сестрица Со Хён!
– Все пишешь? – поинтересовалась она, заглядывая на свиток тонкой дорогой бумаги, с двух сторон накрученной на деревянные валики, что не позволяло ему сместиться и испортить написанный текст, размазав тушь.
– Да. Сегодня переписываю древний, еще времен Силлы, манускрипт, – охотно ответил подросток. – А ты, сестрица… Что-то хотела?
– Да нет. Просто матушка предупредила, что через полчаса будут подавать обед. Так что ты слишком не засиживайся, а то останешься голодным! – и она улыбнулась, увидев мгновенно сморщившееся лицо мальчишки. – Ладно, я пойду, Джун! Не буду отвлекать тебя!
– Ты и не отвлекаешь, сестрица! Мне приятно, что ты заинтересовалась моими занятиями.
– А разве раньше… не интересовалась? – осторожно спросила Лера.
Мальчик растянул губы в немного виноватой улыбке и отрицательно покачал головой.
– Хм… Что ж, я, пожалуй, пойду, – прокашлялась Лера. – Нужно еще найти братьев. Эти озорники, наверняка, опять убежали на ристалище.
– Они любят наблюдать за тренировками воинов отца, – хохотнул брат.
Лера покивала с улыбкой и, придерживая пальцами слишком длинную чхима, волочившуюся по полу, вышла из библиотеки.
Джун был прав. Младшие мальчишки – Шим Хви и Шим Гёль – росли сорви-головами и озорниками, каких еще поискать! Они вечно затевали какие-то проказы, и госпожа Сун Хын часто выговаривала им, что недостойно отпрысков знатного рода, каким являлся род Шим, вести себя, как нищие деревенские мальчишки.
В такие минуты Лера, если она присутствовала при «словесной порке», едва сдерживалась, чтобы не рассмеяться, с трудом удерживая серьезное выражение на лице, хотя губы так сами и растягивались в непреодолимом желании разулыбаться: так потешно выглядели мордашки обоих «братцев-кроликов», как про себя называла она младших сыновей господина Шим Она. Они стояли, опустив головы и время от времени синхронно шмыгали носами, выражая полнейшее раскаяние.
Отец обыкновенно пропадал в столице по делам придворной службы: обязанности главного советника короля Тэджона требовали его постоянного присутствия в столице, а перевозить в Ханян все свое многочисленное семейство он пока не желал, справедливо полагая, что придворные интриги и подковёрная грызня между сановниками и советниками правителя за его расположение, зачастую заканчивавшаяся открытым противостоянием – отнюдь не самые лучшие условия для взросления детей.
Матушка же, вышедшая из семьи Ан, также имевшей огромное влияние при дворе, как позже постепенно узнала Лера, была настоящей благородной женой, твердо знающей, в чем состоит ее долг перед супругом – растить детей, вести хозяйство и поддерживать мужа. Однако же в отсутствие господина главного советника ей сложно было сладить с двумя живыми и подвижными, как ртуть, сорванцами восьми и десяти лет.
Лера часто думала о том, что хорошо бы мальчишкам уже нанять каких-нибудь учителей, вроде гувернеров, в свое время служивших при мальчиках в домах русских дворян, чтобы эти люди прививали ребятам хорошие манеры и давали необходимые знания. Но она держала свое мнение при себе, справедливо полагая, что из уст семнадцатилетней девчонки подобные мысли будут звучать, по меньшей мере, странно.
Она чувствовала, что слуги и так шепчутся по углам о том, что «после того злополучного паломничества барышня Со Хён стала какой-то странной». Наедине с собой Лера хмыкала – еще бы не быть ей странной, если в теле их юной госпожи невесть каким образом очутилась двадцатипятилетняя попаданка с уже сложившимся мировоззрением. Для нее многие их нравы и обычаи казались дикими и несуразными, и часто девушку подмывало выразить свой протест, несогласие с тем, что происходило в усадьбе лорда Шим Она. Госпожа Сун Хын было строгой, но достаточно справедливой хозяйкой, однако, и она не гнушалась физическими наказаниями провинившихся слуг.
В такие минуты Лера запиралась у себя в покоях (точнее, в покоях Со Хён), чтобы не видеть душераздирающих картин наказания и не слышать жалобных криков слуг, которых пороли вымоченными в соленой воде розгами. Но главный ужас наступал, по мнению Валерии, тогда, когда провинившихся заворачивали в длинные плетеные циновки и били палками.
Но что она могла сделать?.. Это не ее мир и не ее правила. А, как известно, со своим уставом в чужой монастырь не ходят. Девушка еще не теряла надежды вернуться в свой мир, в свой городок, где ее ждала мама. Ведь ждала же? Лера очень хотела верить в это. Единственный близкий ей человек…
Люди, с которыми она жила сейчас, хотя и относились к ней доброжелательно, были все-таки чужими.
И лишь малышка Гё Со, пятилетняя младшая дочь Шим Она, радовала Леру. Она была милая, открытая и ласковая. Тянулась к «старшей сестрице», и Валерия невольно раскрывалась душой навстречу этому маленькому яркому солнышку.
Глава 10
Лера
Оказывается, у дочери советника были две довольно близкие подруги. Это выяснилось на шестой или седьмой день после Лериного возвращения «домой».
В покои молодой госпожи, по обыкновению, осторожненько поскреблась Ха Юль, и сразу вслед за этим раздался ее голос:
– Барышня, ваша матушка велела передать, что к вам пришли барышни Бо Ра и Ми До! Госпожа зовет вас в комнату для гостей!
Большая комната для приема гостей располагалась, как уже успела запомнить Валерия, во внешнем крыле дома.
Лера бросила быстрый взгляд на нянюшку Хюн Шим, которая сидела в это время с ней рядом и вышивала цветы на новой чхима, которую она готовила для своей юной госпожи. Сама же Лера пыталась делать то же самое – вышивать, но лишь исколола себе все пальцы – вот не её это все-таки было, не её!
– Кто такие Бо Ра и Ми До? – спросила она и, повысив голос, позвала. – Войди, Ха Юль!
Служанка легкой птичкой впорхнула в помещение, привычно поклонившись, а старая кормилица, со вздохом опустив рукоделие на колени, произнесла:
– Ты и их не помнишь, милая?
И, когда Лера отрицательно покачала головой, добавила:
– Это твои подруги, Со Хён! Вы с самого детства дружили с ними. Видно, барышни прознали, что вы попали в переделку, а теперь вот явились, чтобы увидеть все своими глазами.
– И как… я раньше вела себя с ними?
– Как хорошие подружки. Вместе ходили гулять к реке, вместе покупали себе всякие женские штучки – украшения, ленты, заколки… – охотно ответила старая женщина.
– Понятно, – протянула Лера.
– Барышня, так вы пойдете? – напомнила о себе Ха Юль.
– Да, конечно! Посмотри, у меня все в порядке с прической?
– Вы красавица, моя госпожа, – восторженно выдохнула девчонка.
Лера, отложив на низкий столик рукоделие, поднялась и, поправив юбку, направилась к двери. Но тут же остановилась:
– Погодите! А как я узнаю – кто из них кто?
– А, ну это просто! – затараторила Ха Юль. – Барышня Бо Ра повыше и… – она запнулась на мгновение, но тут же нашлась. – Постройнее! А барышня Ми До…
– А она, значит, – вторая! – прервала ее Лера. – Всё! Идем!
Девушки прошли через целую череду коридоров и очутились в просторном помещении, где обычно принимали гостей. Там, и правда, сидела госпожа Сун Хын, а напротив нее, на подушечках для сидения – две нарядных совсем молоденьких девушки, перед каждой из которых стояло по низкому круглому столику, на котором стояли приборы для чаепития.
Увидев входящую Леру, девушки расплылись в улыбках:
– Со Хён! Ты пришла!
– Ха Юль, принеси сюда еще один столик для твоей госпожи, – распорядилась старшая хозяйка. – И чай, конечно!
Служанка быстро метнулась выполнять приказ госпожи, а Лера уселась на одну из плоских подушек для сидения, лежавших на теплом полу, и посмотрела на гостий.
– Девушки! Как поживаете?
А про себя подумала: «Блин! И вот как я могу определить, кто из них выше, если обе сидят?!»
Но подруги сами помогли ей с выбором.
Одна из них, круглолицая, большеглазая, с темными ровными бровями и капризным ротиком, защебетала:
– А мы с Бо Ра решили навестить тебя! Так это правда, что на тебя напали в том лесу? Ужас! Что творится в Ёнджу! Разбойники совсем распоясались! – округлила она темно-карие глаза и даже всплеснула руками, но тут же спохватилась и, виновато посмотрев на хозяйку дома, поклонилась. – Ой, простите, госпожа!
– Ничего, Ми До! И ты права! Разбойники творят бесчинства, нападая на благородных господ, а магистрат ничего не предпринимает! – осуждающе поджала она губы.
А вторая девушка сказала:
– Хорошо, что нашу Со Хён спасли! Теперь я буду и по городу бояться ходить без охраны, – передернула она плечиком, обтянутым дорогим шелком нежно-розовой чогори.
– Но разве в городе опасно? – осторожно спросила Лера.
– Теперь по улицам какой только сброд не ходит! – уверенно ответила Бо Ра, а Ми До подхватила. – Я предпочитаю теперь передвигаться только в паланкине!
Лера ничего не ответила на это, наблюдая за тем, как в комнату вошли две служанки со столиком и подносом, на котором стояло все, необходимое для чаепития.
