Татьяна Полякова
Вся правда, вся ложь

– Он вроде бы признался в убийстве…

– Да, признался. Но потом заявил, что сделал это под давлением. Дверь на веранду была взломана, возле нее обнаружили следы ботинок дворника, но в доме ни его следов, ни отпечатков пальцев… Недалеко от поселка нашли его куртку, всю в крови.

– У дворника нашелся влиятельный покровитель? – осторожно спросила я.

– Я ничего об этом не знаю. Мне сказали, что у него есть алиби, вот и все.

– Но вы продолжаете считать: убийца – он?

Геннадий повертел чашку в руках, вздохнул:

– Другого подозреваемого нет.

– Зачем дворнику убивать вашу жену? Вы ведь думали над этим?

– Конечно. В доме была довольно крупная сумма: восемьдесят тысяч. Для дворника-таджика огромные деньги. Конечно, он не мог знать о них. С другой стороны, логично предположить, что в доме есть чем поживиться. Наши соседи состоятельные люди. Я, конечно, не богат, но и не беден. Вы понимаете?

– Да, понимаю. Но насколько я знаю, из дома ничего не пропало? Предположим, что дворник был напуган тем, что совершил, и сбежал, не обыскав комнаты. По-моему, неосмотрительно вламываться в дом, зная, что там хозяйка. Или, с вашей точки зрения, он с самого начала планировал убийство?

– Я не знаю, о чем он думал. В то утро Ира должна была быть в бассейне, но, когда я позвонил, изменила свои планы. Он мог изучить ее расписание и рассчитывал, что в доме никого не будет.

– Ира часто отлучалась по делам?

– Домоседкой не была. Ездила по магазинам… бассейн, парикмахер… все, как у обычной женщины.

– Работу Ира оставила после замужества?

– Да. По образованию она библиотекарь, платят там копейки. Я не видел смысла в ее работе, она, признаться, тоже. Одно время она работала у меня, но потом мы решили… в общем, меня вполне устраивало, что она не работает, и ее тоже.

– Ольга Валерьяновна сказала, Ира была очень деятельной девушкой.

– Когда мы познакомились, работала по пятнадцать часов, сразу в трех местах, а что ей оставалось? Слава богу, я зарабатываю достаточно, чтобы моя жена ни в чем не нуждалась.

– Вы вместе пять лет, но детей у вас не было…

– Я не очень понимаю, какое это имеет отношение… – начал он, но тут же кивнул: – Хотелось немного пожить для себя. Ире в юности пришлось нелегко, да и я долгое время вкалывал как проклятый… все так хорошо складывалось… Мы купили дом, правда, пришлось брать ссуду, которую я еще не выплатил, мы много путешествовали, в общем, с детьми мы не торопились. Нам было очень хорошо вдвоем, ничего не хотелось менять…

– Ольга Валерьяновна продала кольцо и серьги, доставшиеся ей по наследству, чтобы купить внучке квартиру. Может, были еще драгоценности, о которых кто-то знал?

– Нет. Ничего подобного. Украшения Ира не любила. Носила только обручальное кольцо.

– Вы уверены, что не было никакого наследства?

– Абсолютно. Мы выплачиваем ссуду, Ира бы непременно мне сказала… и Ольга Валерьяновна тоже.

– У меня вот еще какой вопрос, – подумав, сказала я. – Ирина ждала вас и после вашего звонка должна была находиться на кухне, готовить обед…

Одинцов нахмурился, внимательно глядя на меня, кивнул.

– Накануне у нас были гости, Ира такой ужин закатила, в общем, хватило бы на роту солдат. Готовить необходимости не было. Она могла отдыхать в своей комнате, ожидая меня, или заглянула туда, услышала шум, ведь входная дверь была заперта, а дверь веранды взломали, значит, убийца проник в дом через эту дверь…

– У вашей жены не было врагов? – задала я очередной вопрос.

– Врагов? – поднял он брови и усмехнулся. – Вы шутите? Какие враги? У нас общие знакомые, все к ней прекрасно относились, да по-другому и быть не могло. Ира очень добрый, светлый человек… она умела окружить друзей ненавязчивой заботой, они прекрасно чувствовали ее отношение.

– Допустим, кто-то завидовал вам…

– И поэтому ее убили? Чушь… к тому же я затрудняюсь сказать, кто из друзей мог бы нам завидовать. Все люди состоявшиеся. Большинство куда богаче, чем я. Нет, такой мысли я не допускаю.

– А у вас как обстоят дела с врагами? Я ведь предупреждала, что буду задавать вопросы, на которые вам уже не раз приходилось отвечать.

– Никаких врагов.

– Вы занимаетесь бизнесом… – не отставала я.

– Бизнес у меня весьма скромный: рекламное агентство. Не подумайте, что я жалуюсь, дела идут хорошо. К тому же, если допустить, что враги все же существуют, какой смысл убивать мою жену, логичнее со мной разделаться.

Я пожала плечами.

– Предположим, это месть. Зная, как вы любите жену, убийца решил отобрать у вас самое дорогое…

– И ему это удалось, – кивнул Одинцов. – Вот только в голову никто не приходит. Кому я мог досадить до такой степени.

– И все же подумайте. Если это не ограбление, остается только одно…

– Спасибо, что не спросили: не было ли у меня или моей жены любовников? Следователь задавал этот вопрос.

– Его можно понять, – дипломатично заметила я.

– Я любил свою жену, и другие женщины меня не интересовали. С того момента, как мы познакомились, я даже в шутку никогда ни с кем не флиртовал. А уж тем более не заводил интрижек. Ира была очень порядочным, честным человеком. Не терпела лжи в отношениях и никогда бы не простила мне… Я это прекрасно знал и не стал бы рисковать, даже если бы какая-то женщина мне понравилась. Исключено. Моя семейная жизнь меня вполне устраивала, Ирочку тоже. Если бы она кого-то встретила, уверен, не стала бы лгать и притворяться, а сказала бы мне об этом. Притворство не в ее характере. Мы по-настоящему любили друг друга. Понимаете?

– Понимаю. Тем более следует хорошо подумать, кому вы могли ненароком перейти дорогу. Конкуренты, обиженный клиент…

Одинцов уставился на меня, не моргая, мне показалось, он размышляет, стоит говорить или нет. Вздохнул и отвел глаза.

– Этот заказ в торговом центре «Заречный»… Сначала они обратились в другую рекламную фирму, но их не устроила цена. Я предложил свой проект, и мы смогли договориться. Черт… получается, я наговариваю на человека.

– Мы ведь хотим найти убийцу? – спокойно произнесла я. – Значит, должны проверить все возможные версии. Фамилия хозяина рекламного агентства?

– Миронов. Я едва с ним знаком, но он производит впечатление приличного человека, адекватного, уж точно. К тому же, если разобраться, дорогу я ему не перебегал. Это право клиента обратиться сразу в несколько фирм и выбрать ту, которая ему подходит.

– Насколько крупным был заказ?

Одинцов кашлянул, помялся, взял авторучку из моих рук и написал сумму на листе блокнота. Я тихонько присвистнула – сумма впечатляла.

– Условия сделки разглашать не принято, – сказал Одинцов виновато.

– О коммерческих тайнах я наслышана. Что ж, думаю, господин Миронов был весьма огорчен.

– Наверное. Тем более что был уверен: заказ достанется ему. Его двоюродная сестра работает ведущим экономистом в холдинге, которому принадлежит торговый центр.

– Он не угрожал вам?

– Нет. Мы с ним даже не встречались после этого. И, честно сказать, я и мысли не допускаю…

– Вам и не надо, – сказала я и улыбнулась. – Для подобных мыслей у вас теперь есть я.

– И вы всерьез думаете, что…

– Вам нужно напрячься и вспомнить, у кого еще в последнее время был повод вас недолюбливать.

Я передвинула к нему блокнот и авторучку, он взглянул растерянно, будто думал, что я его разыгрываю, но моя физиономия была предельно серьезна. Авторучку он взял и погрузился в размышления. Я сделала еще заказ, к тому моменту, когда принесенный кофе был выпит, в блокноте появилось пять фамилий.

– Вот, – сказал Одинцов, протягивая мне блокнот. – Но там речь шла о гораздо меньших суммах. Потапов, последний в списке, был недоволен тем, как мы выполнили заказ. Претензии абсолютно надуманные, он просто не хотел платить. Пришлось подавать на него в суд. Дело мы выиграли. Речь шла о сумме в двести пятьдесят тысяч.

– На мировую он, как я понимаю, не пошел?

– Нет.

– Учитывая, что ему пришлось заплатить судебные издержки… он потерял примерно полмиллиона.

– Примерно так.

– Чем не повод затаить обиду.

– Господи, Феня… ничего, что я вас так называю? – спохватился он.

– Очень вам за это признательна.

– Я хочу сказать… допустим, тот же Потапов здорово разозлился, но убийство… встретили бы меня в темном переулке и надавали по шее, это я еще худо-бедно могу понять…

– У вас-то с головой проблем нет, оттого убийство кажется вам чем-то исключительным. Далеко не все могут похвастать здравомыслием. Встречаются люди, для которых убийство дело привычное, совесть их не мучает, хотя наказание, конечно, страшит.

– Как-то скверно я себя чувствую… наверное, все-таки не стоило…

– От вашего Потапова не убудет… если он не виноват.

– Я хочу знать, как вы собираетесь действовать?

– Начну приставать с вопросами к разным людям. Расследование на девяносто процентов как раз из этого и состоит. Есть еще погони и перестрелки, но, я надеюсь, это не наш случай.

– Вы шутите? – нахмурился он.

– Извините. Есть такая скверная привычка… Следователю о людях в этом списке рассказали?

– Нет, – покачал он головой. – Удивляюсь, как я вам вдруг все это выложил. У вас, знаете ли, талант…

– Не уверена. Большая просьба, будьте со мной откровенны и не мучайтесь сомнениями, просто расскажите о любых подозрениях, если они вдруг возникнут.

– Я понял… да, хорошо.

– У Иры была близкая подруга? – повертев в руке блокнот, спросила я.

– Людмила Петренко, они вместе работали в библиотеке, но год назад она вышла замуж за военного и теперь живет в Томске. У нас много друзей, со всеми Ира прекрасно ладила…

– Я правильно поняла: ее подруги – это в основном жены или приятельницы ваших друзей?

– Да, именно так. Дефицита общения она не испытывала, если вы об этом, но Людмилу вспоминала часто, ей ее не хватало… Надеюсь, никого из наших друзей вы не подозреваете?

– Я далека от подозрений, просто пытаюсь кое-что уяснить для себя. Ира приехала из районного города, где еще недавно жила ее бабушка… Она часто ее навещала?

– Обычно ездила к ней во вторник. А в выходные мы навещали Ольгу Валерьяновну вместе. Если не отправлялись куда-нибудь еще. Наша бабуля долго не хотела переезжать сюда. Квартиру мы сдавали, а она, конечно, знала, что мы не расплатились за дом и деньги у нас нелишние. Еле-еле уговорили переехать. Теперь я об этом жалею. В родном городе ей, наверное, было бы легче. Разумеется, я стараюсь ее поддержать, заезжаю каждый день…

– В Голованове у Иры остались подруги?

– Насколько я знаю, только одна. Вера Семенова. Она была свидетельницей на нашей свадьбе.

– Она, а не Люда, которая сейчас в Томске? Выходит, они с Верой были очень близки?

– В юности, наверное, да. Но в последнее время вряд ли виделись часто. Вера была у нас от силы раз пять в этом году. Летом мы ездили к ней на дачу: я, Ира и мой брат. Возможно, навещая бабушку, жена к ней заглядывала. Кажется, у Веры не все ладилось в личной жизни, с работой тоже были какие-то проблемы… Ира рассказывала, но я не особо вникал…

– Ну, вот, а вы говорили, завидовать некому вашему счастью… – усмехнулась я. – Она была на похоронах?

– Да, конечно. Ольга Валерьяновна ей позвонила…

– Она расспрашивала вас об убийстве?

– Не помню. Я вообще мало что помню из событий этого дня. Вроде бы вечером она к себе уехала. На девятый день приезжала, но только на кладбище. Ольга Валерьяновна всех собирала у себя, Веры точно не было.

– После этого она звонила, интересовалась результатами следствия?

– Мне не звонила. Возможно, Ольге Валерьяновне.

Мы немного помолчали, я видела, разговор Одинцова утомил, а еще в нем чувствовалось беспокойство, наверное, все еще переживал из-за фамилий в моем блокноте.

– Что ж, не буду больше мучить вас вопросами, по крайней мере, сегодня, – сказала я. – Вы сейчас живете в Сосновке?

– Нет, – резко ответил он. – Вряд ли я вообще когда-нибудь смогу там жить… Придется дом продавать, хотя за реальную цену его не продашь. Но деньги меня не интересуют, лишь бы их хватило расплатиться с банком. Ненавижу этот дом, – выдохнул Одинцов, в глазах его стояли слезы, он торопливо смахнул их ладонью. – Извините… сейчас я живу у брата, наверное, позже сниму квартиру…

– Мне бы хотелось взглянуть на дом.

Он потянулся к куртке, достал из кармана ключи и отдал мне.

– Вам придется сделать это без меня, – сказал твердо. – Вот адрес. – Он нацарапал адрес в блокноте, окинув быстрым взглядом мои записи. Там ничегошеньки не было, кроме фамилий и двух грустных смайликов. Должно быть, это его разочаровало. Надеюсь, он не рассчитывал, что я найду убийцу уже к вечеру?

В возможности сделать для него что-то путное я в тот момент здорово сомневалась, хоть и не спешила признаться в этом. Особых талантов к сыскному делу я за собой не знала, а тут и вовсе зацепиться не за что. Бизнесмен Потапов убил чужую жену, лишившись полумиллиона рублей? Чего на свете не бывает, но как-то сомнительно. Сумма, которую Миронов мог получить, выполнив заказ в торговом центре «Заречный», куда внушительней, но если бизнесмены начнут резать друг друга по любому поводу, вести какие-либо дела будет попросту невозможно.

Я убрала блокнот и ключ в сумку, Одинцов воспринял это как сигнал к окончанию разговора и поспешно сказал:

– Мы не обсудили ваш гонорар.

– Для начала мне нужно убедиться, что я способна помочь…

– Но вы тратите свое время…

– Если оно не будет потрачено впустую, вы его оплатите.

– Но ведь вы… вы постараетесь? – Как видно, Одинцов относился к породе людей, искренне считавших, что стараться можно только за деньги. Он вдруг смутился и добавил: – Извините, я просто… я…

– Я буду очень стараться.

Он подозвал официантку, расплатился за кофе, оставив щедрые чаевые, встал и подал мне пальто.

– Куда вас отвезти? – спросил, когда мы вышли на улицу.

– Спасибо. Я немного пройдусь.

– Вы мне позвоните? – помявшись, сказал он.

– Конечно, – кивнула я и побрела по улице. На углу оглянулась: Одинцов стоял возле своей машины и смотрел мне вслед. Очень может быть, уже сожалея, что со мной связался: помощи от меня с гулькин нос, а душу я ему своими вопросами растревожу. Кстати, правильно подозревает. Вот если бы за дело взялась сестрица… Может, она проявит человеколюбие и придет мне на помощь? А потом достанет нравоучениями и нытьем, что я ее от важных дел отрываю. Нет уж, как-нибудь без нее обойдусь.

Опять пошел снег, падал пушистыми хлопьями, которые таяли под ногами. Я вскинула голову, почувствовала влагу на своем лице, слизывала снежинки с губ… Интересно, в Питере сейчас тоже снег? Питер не Сочи, почему бы не быть снегу? Сесть на поезд… стоп. Вот уж чего не следует делать, так это увлекаться подобными мыслями. Все равно никуда не поедешь… Стас принял решение, и он прав. Ничего уже не поправить, не изменить. У него оказалось куда больше мужества признать это. А я вопреки всякой логике до сих пор на что-то надеюсь.

Тут я сообразила, что стою в луже, покрытой снегом, топаю ногами, разбрызгивая холодную жижу под недоуменными взглядами прохожих. Запросто могут принять за чокнутую. Хватит соплей, думай о деле. Я зашагала быстрее, сосредоточившись на недавнем разговоре. Человек верит, что ты способна помочь, ну так хотя бы попытайся. Все-таки это глупость, неужто он всерьез думает, что мы, то есть в данном случае я смогу найти убийцу, которого следаки до сих пор не нашли?

Граждане наши в массе своей не расположены особо доверять правоохранительным органам, вот и хватаются за соломинку, как тот же Одинцов: встретил меня в квартире Ольги Валерьяновны и, вспомнив, что моя сестра адвокат, поспешил к нам. Небось еще себя уверил, будто наша встреча произошла не просто так, а по божьему промыслу, и есть в ней некий смысл и указания на дальнейшие действия. Попробуй после этого вежливо послать его к черту. Неизвестно, как бы я поступила на месте Одинцова и к кому бы побежала… Парень просто раздавлен горем, это видно… У дворника алиби… Зацепок никаких, пять фамилий в блокноте – вот и все.

Проверить бизнесменов, конечно, надо, но я была почти уверена – потрачу время впустую. Убийство совершено с особой жестокостью, одиннадцать ножевых ран, располосованное лицо… Похоже это на месть конкурентов? Черт знает этих бизнесменов… хотя среди моих знакомых воротил бизнеса психов не наблюдается. Не считая Берсеньева, но и тот вовсе не псих, а изворотливый и хладнокровный сукин сын. Кстати, интересно, что бы он сказал по поводу этого убийства? Ищи бабло – вот что. С его точки зрения, люди убивают себе подобных по трем причинам: первая, и самая распространенная, – деньги. Две другие он не называл, с глумливым видом заявив: «Надо подумать». Берсеньева, слава богу, нет рядом, а вот точку зрения следствия не худо бы выяснить. Должна ведь она у них быть. Соваться к отцу бесполезно, значит, пойдем иным путем.

Само собой, первым на ум пришел бывший муж, ныне счастливый семьянин и глава следственного комитета нашего города. Разговоры о своей работе он терпеть не может, зато ко мне испытывает необъяснимую симпатию. Тем более удивительную, что ничего особенно хорошего из нашей недолгой совместной жизни вспомнить не удалось. Хотя все познается в сравнении.

Я взглянула на часы и потянулась за мобильным, очень надеясь застать Олега на службе. Его супруга меня не жаловала и даже ревновала, оттого мои звонки не приветствовала. Олег не ответил, а я вздохнула, знать не зная, что делать: возвращаться в родную контору или выждать и еще раз позвонить. Тут раздался веселый мотивчик, на дисплее высветилось имя, а я удовлетворенно кивнула: Олег.

– Привет, – сказал он. – Звонила?

– Пришло озарение свыше: ты просто жаждешь меня увидеть.

– Да? – насторожился он.

– Значит, не жаждешь. А жаль.

– Вообще-то я уже двигаю к парковке и особо торопиться домой повода нет. Можно пивка выпить.

– Я весь день мечтала о пиве.

– Ты ж его терпеть не можешь.

– Уже нет. Куда прикажешь явиться?

– Ты на машине?

– Не-а.

– Тогда я тебя заберу.

Закончив разговор, я побрела к троллейбусной остановке дожидаться Олега. Под козырьком можно спрятаться от снега. Головной убор я не ношу принципиально, волосы намокли, за шиворот капало, и вообще хотелось побыстрее оказаться в тепле и уюте, сменив одно кафе на другое. Заправские сыщики из баров не вылезают, если верить художественной литературе.

Олег появился минут через пятнадцать. Возле остановки притормозил новенький джип «Лексус», пассажирская дверь приоткрылась, и я услышала голос бывшего:

– Эффи… – Звал он меня на иностранный манер, и поделать с этим ничего невозможно.

– У тебя новая машина, – сказала я, юркнув в спасительное тепло.

– Купил на прошлой неделе.

– Классная тачка. Поди стоит кучу денег. Значит, как жизнь, можно не спрашивать.

– Ты на что намекаешь? – хмыкнул Олег и поцеловал меня куда-то в переносицу.

– Боже избави, я точно знаю: ты безгрешен.

– Если честно, грешки имеются, но несущественные. А денег на тачку тесть отвалил. Расщедрился. Но уже успел достать, каждый вечер интересуется, как машина. А я каждый вечер его покорнейше благодарю. У тебя как дела? Замуж не собираешься?

– Пока нет.

– И правильно. Подожди маленько, может, я разведусь.

– Лучше не надо.

– Не бойся, шучу, – засмеялся Олег. – А, между прочим, жаль. Верно говорят: первая жена богом дана, все последующие сама знаешь от кого. Моя орет каждый вечер из-за такой ерунды, что потом самой стыдно… может, мне любовницу завести, а?

– Попробуй, но орать она вряд ли перестанет. Опять же, зная твою благоверную…

– Ага. Скандал может закончиться летальным исходом.

Занятая разговором, я не очень-то наблюдала за дорогой. Мы въехали на парковку рядом с двухэтажным зданием. Неоновая вывеска над стеклянными дверями читалась бы как «Золотой фазан», гори в ней все буквы. Ниже помельче светилось: «Пивной бар».

– Это достаточно злачное место? – спросила я, не уверенная, что хочу там оказаться, мой бывший – мужик экономный, хоть и ездит теперь на «Лексусе».

– Пиво отличное, это я гарантирую.

Мы вышли из машины, поднялись на три ступени, Олег предупредительно распахнул передо мной дверь. Худшим опасениям не суждено было сбыться. Бар выглядел вполне прилично. За ближайшим столиком из темного дерева сидело человек шесть мужчин в костюмах и ярких галстуках, под рукой каждого мобильный, я насчитала четыре айфона. Бизнесмены на отдыхе. Стайка молодежи, по виду студенты. Дальше бородатые дяди в толстовках, в общем, вполне демократичное заведение, куда скромной девушке зайти не стыдно. Олег оглядывался, выискивая свободный стол. Таковой обнаружился в самом углу, туда мы и направились. К нам тут же подошел официант, мужчина лет двадцати пяти в ярко-красной рубахе и синем фартуке почти до щиколоток. Олег заказал себе пиво и насмешливо взглянул на меня.

– Кофе у вас есть? – спросила я.

– Конечно.

– Ну, выкладывай, чего тебе от меня надо, – заявил бывший, как только официант удалился.

– Соскучилась. Потянуло к родному человеку.

– Ладно врать-то…

Я поскребла в затылке и предложила:

– Могу расстегнуть блузку, бюстгальтера на мне нет.

– Зачем? – опешил бывший.

– Я тут в одной книжке прочитала: хочешь чего-то добиться от человека, сделай ему неожиданное сексуальное предложение. Правда, есть куда более простой способ, а главное, проверенный – подкуп. Но в данном случае вряд ли прокатит. Ты взяток не берешь, о чем я знаю доподлинно. Мое сексуальное предложение достаточно неожиданное?

– Черт, – покачал головой бывший. – Я уже успел отвыкнуть от твоих шуточек.

– А я не шучу. Ну, так расстегнуть или нет?

– Лучше не надо. Так и быть, помогу безвозмездно.

– Ты благородный человек. Тогда переходим к делу. Меня интересует убийство Ирины Одинцовой.

– И что в нем такого? – хмыкнул Олег.

– Хороший вопрос.

– На кой черт оно тебе сдалось?

– Сегодня к нам в контору заглянул муж убитой.

– Вона как… решил, что ему адвокат понадобился?

– А ты как считаешь?

Олег пожал плечами:

– Дело мутное. Он теперь ваш клиент?

– Вроде того.

– Вроде того… – передразнил бывший. – Объясни толком.

Я, как могла, объяснила.

– Парень беспокоится, что, выпустив на волю единственного подозреваемого, вы ополчитесь на него. Агатка, прежде чем дать согласие представлять его интересы, отправила меня разведать обстановку.

– Разумно.

– К тому же мы были немного знакомы с его женой.

– Неудивительно. У тебя полгорода в знакомых.

Нам принесли заказ, Олег выпил пиво и заметно подобрел, по крайней мере, испытывать мое терпение не стал и на призыв по возможности доходчиво растолковать, что Одинцову в ближайшее время стоит ждать от жизни, охотно заговорил:

– Я же тебе сказал: дело мутное. Послушать муженька – так жили они душа в душу, врагов не имели. Версия напрашивается сама собой: ограбление. В этом коттеджном поселке люди живут небедные. Допустим, грабитель не ожидал встретиться с хозяйкой и запсиховал. Но одиннадцать ножевых ран – это все-таки слишком. Плюс располосованное лицо. Больше походит на месть.

– Женщина сопротивлялась?

– Похоже, что нет. Предположительно все выглядело так: убийца вошел и неожиданно для нее нанес удар, после которого сопротивляться она уже не могла. И он в свое удовольствие резал ее на куски. Это в правилах грабителей? К тому же, по словам Одинцова, ничего похищено не было.

– Может, убийца просто не успел обыскать дом? Одинцов последний раз звонил в одиннадцать двадцать пять, а в двенадцать ноль-ноль был дома. Убийство произошло в этот промежуток. Убийца услышал, как подъехала машина, и сбежал.

– Звонок действительно имел место, мы проверяли. А все остальное…

– Что там за история с дворником?

Олег вновь чертыхнулся сквозь зубы.

– Журналюги нам уже всю плешь проели с этим таджиком. Дошло до того, что обвинили в расизме.

– Надо же им что-то писать…

– Короче, дворник жил в поселке, у него комната в административном здании. Там сидят охранники, рядом кабинет начальника ТСЖ и бухгалтера. На работу его взяли за три месяца до убийства. Парень двадцати двух лет, приехал в Россию недавно, по-русски почти не говорит. Никаких проблем с начальством, а тем более с жителями у него не было. Но соседи замечали, что он часто болтается возле дома Одинцовых. В то утро его тоже видели. Узнав об убийстве, соседи тут же об этом сообщили. Ко всему прочему, в нескольких метрах от забора нашли его куртку, заваленную сучьями: куртка вся в крови. Экспертиза показала – это кровь убитой. На вопросы он отвечал невразумительно.

– А переводчика пригласить не потрудились?

– Потрудились, – нахмурился Олег. – Мужиков тоже понять надо: женщину буквально на куски разрезали, молодую, красивую, и все вроде указывало на этого таджика.

– Рискну предположить: ему здорово наваляли, и признание он с перепугу подписал?

– Потом заявил, не знал, что подписывает. Утром появился его брат с адвокатом. Брат в России уже семь лет, работает у Климовой шофером. Слышала о такой?

– Нет.

– Повезло. Есть в нашем городе бизнесвумен, ничего особенного собой не представляет, но скандалистка страшная. И со связями. Бабе за пятьдесят, ни детей, ни мужа, то есть муж был, но уже давным-давно сбежал. И шофер, по слухам, не только шофер, но и постельничий. Начал сюда родню потихоньку перетаскивать, но Климова их в своем доме видеть не желала, вот и распихивала по разным углам. Место дворника в коттеджном поселке, считай, золотое: зарплата вполне приличная плюс комната. Узнав об аресте брата, ее возлюбленный бросился на помощь, а она тут же развила бурную деятельность.

– И что смог рассказать подозреваемый, когда ему предоставили такую возможность?

– «Очень красивый женщин», вот что, – хмыкнул Олег. – Оказывается, Одинцова любила отдыхать в своем зимнем саду, а дворник на нее любовался. Возле веранды отпечатков его обуви было предостаточно, но в доме – ничего.

– Он топтался возле веранды, а она этого не заметила?

– Женщина в тот момент, по его словам, находилась в комнате, но шторы были раздвинуты.

– И он за ней подглядывал?

– Именно так. Прискорбное поведение, но за это не сажают. Потом она вышла на веранду, где у них зимний сад, и ему пришлось убраться. На момент убийства у него есть алиби.

– А куртка?

– Утверждает, что куртку потерял за неделю до этого. От трудов вспотел, повесил ее на заборе, а когда вернулся, ее там не оказалось.

– У тебя не создается впечатление, что некто дворника подставлял и курткой с этой целью запасся заранее?

– Создается. А кому проще всего куртку позаимствовать? Жителю поселка.

– Или человеку со стороны, который, задумав убийство, вел за поселком наблюдение.

– Короче, таджика мы выпустили, а новым подозреваемым пока не обзавелись.

– Выходит, либо чья-то месть, либо все-таки ограбление.

Олег огляделся и заговорил тише:

– Возле забора со стороны леса нашли тряпку со следами эфира.

– Убийца рассчитывал усыпить жертву? – нахмурилась я.

– Но почему-то передумал. Кстати, еще одно косвенное доказательство в пользу невиновности дворника. Где он мог раздобыть эфир? Парень сидит в поселке безвылазно, а вот у Одинцова в мастерской всякой химии пруд пруди.

– А если тряпка не имеет отношения к убийству?

– Не смеши.

– Довольно глупо ее выбрасывать. Это ведь след. Убийца ее потерял, когда лез через забор?

– Через забор лезть не надо, как раз за их домом калитка. Замок магнитный, ключи, заметь, есть у всех жителей поселка.

– Но и постороннему его открыть не проблема.

– Допустим. Если жертва не пыталась оказать сопротивления, следовательно, увидев убийцу, не испугалась.

– А это значит, он, скорее всего, был ей знаком, – кивнула я. – И ее не удивило, что муж, а ты намекаешь, будто это был он, появился через дверь на веранде, а не как нормальные люди, через входную дверь?

– А почему это должно удивлять? Прогулялся человек по своему участку… Кстати, зря ты решила, что главный подозреваемый теперь Одинцов. На веранде нашли отчетливый след мужского ботинка сорок третьего размера. У Одинцова сорок первый.

– Значит, был кто-то третий? – насторожилась я.

– Без сомнения. И не только возле дома, но и в комнате женщины. Отпечатки пальцев на журнальном столе и подлокотнике дивана. Вполне отчетливые, свежие.

– Логично предположить, что это отпечатки убийцы, – сказала я.

– Логично предположить, что убийца позаботился бы их уничтожить.

– К счастью, не все такие умные, не то висяков у вас оказалось бы куда больше…

– Накануне у Одинцова были гости, и отпечатков в доме мы нашли предостаточно.

– Значит, убийца действовал спонтанно, а убрать за собой не успел, потому как явился Одинцов. Если вы рассматриваете версию, что некто третий – любовник Ирины, и Одинцов, вернувшийся не вовремя, их застукал, там должны быть два трупа.

– А что любовнику мешало вовремя смыться, раз Одинцов звонил перед своим появлением?

– Узнав об убийстве, он бы пришел в полицию.

– А это уж по обстоятельствам. Предположим, он женат и не хочет неприятностей. Подружку уже похоронили, ей не поможешь, а о себе, любимом, стоит подумать.

– Тогда он просто сволочь.

– Что тоже не редкость. Однако опрос знакомых дал нулевой результат. Их послушать: убитая была сама добродетель.

– А ты в этом сомневаешься?

– С какой стати? И засадить Одинцова не тороплюсь. Наше дело убийцу искать, кто бы он ни был. Говорю, дело мутное, имеющиеся у нас факты можно трактовать по-разному. Возьмем Одинцова: он является домой, видит труп жены и только через двадцать пять минут звонит в «Скорую». Чем он занят все это время? По его словам, свалился в обморок, потом ползал возле жены в умопомрачении. Определить с точностью, когда произошло убийство, невозможно, это только в кино бывает. Вне всякого сомнения, женщину убили за несколько минут до его появления или все-таки уже после? Орудие преступления не найдено, хотя все тщательно осмотрели. Но у Одинцова было время от ножа избавиться. Однако, как он это проделал, я представить затрудняюсь. Приехавшая «Скорая» обнаружила его рядом с трупом, Одинцов был весь в крови. Выпачкался, рыдая над женой, или это произошло в момент убийства? Вот так примерно обстоят дела. Фифти-фифти. И то, что он к сестрице твоей побежал, тоже можно расценить двояко. Запахло жареным, вот и решил заблаговременно позаботиться об адвокате или невинный человек опасается следственной ошибки и рассчитывает на помощь? Поди разберись. Но мы, конечно, разберемся, можешь не сомневаться.

– Значит, либо муж, либо гость, оставивший отпечатки. Кем он может быть?

– Вот тут пока полный голяк. Образцовая пара, никаких порочащих связей. Врагов тоже никаких. Бизнес у него прибыльный, но не настолько, чтобы кто-то на него позарился.

– Одинцов увел из-под носа выгодный заказ у типа по фамилии Миронов.

– Знаю. К Миронову присмотримся, но пока нет причин его подозревать. Мужик нормальный, Одинцову искренне сочувствует, а к потере заказа отнесся философски, никто из окружения не слышал никаких угроз, матюгнулся человек пару раз, что вполне естественно.