Татьяна Полякова
Миссия свыше

Вывеска над двустворчатой дверью выглядела скромно, я бы даже сказала аскетично. На желтоватом фоне темные буквы, имитирующие готический шрифт. Я потянула дверь на себя, но не тут-то было, она оказалась заперта. Разочарованно вздохнула и только тогда обратила внимание на переговорное устройство с прикрепленной к нему карточкой «Звоните». Тут же был небольшой кармашек с торчащими из него визитками. «Букинистический магазин» – значилось на них, далее часы работы.

Нажав кнопку, я откашлялась в некотором волнении. Щелчок, и дверь открыли, не проявив интереса, что мне понадобилось. Я вошла, сделала несколько шагов и замерла с открытым ртом. И было от чего. Вдоль стен стеллажи с книгами, от пола и до самого потолка. Посередине огромный стол завален книгами, альбомами и старинными картами. Здесь же стулья, передвижные лестницы, чтобы можно было дотянуться до верхних полок стеллажей, шкафы с разными безделицами, от забавных фигурок из металла до лорнетов. Два огромных глобуса по углам, астролябии на одной из полок, подзорная труба и макет парусника. От всего этого великолепия голова шла кругом, немудрено, что я так и стояла, разинув рот. Однако мало-помалу я начала приходить в себя.

В первые минуты мне казалось, что из человеческих существ здесь лишь я, но теперь удалось разглядеть двух старичков, притулившихся в креслах возле полки с макетом парусника, оба держали в руках по толстенной книге, один внимательно читал, вооружившись лупой, другой благоговейно перелистывал том. Еще один посетитель помоложе сидел на передвижной лестнице и что-то торопливо печатал, держа на коленях планшет. Тишина царила библиотечная, было слышно, как переворачиваются страницы. Скрипнул стул, и опять все стихло.

Оправившись от первого потрясения, я принялась высматривать хозяина, но, похоже, к посетителям он не торопился. Только я об этом подумала, как из-за ближайшего стеллажа с какой-то антикварной рухлядью неопределенного назначения появился сухонький дядечка лет семидесяти, в черных брючках с подтяжками, голубой рубашке с галстуком и бабочкой красного цвета. Подтяжки, кстати, тоже были красными. Он на ходу надевал пиджак, приветливо улыбаясь. Седые волосы обрамляли внушительную лысину, очки на цепочке он водрузил на нос, как только справился с пиджаком.

– Добрый день, – сказала я, когда он подошел ближе.

– День действительно добрый, – ответил старикан. – Не так часто нас посещают молодые и очень красивые девушки. Могу я чем-то помочь?

– Вы здесь работаете? – в свою очередь спросила я.

– Именно так, – кивнул он и представился: – Василий Кузьмич. Вас интересуют книги? Может быть, какая-то конкретная книга?

– Книги? Да, интересуют, – сказала я неуверенно. – Но… если честно, я просто хотела взглянуть на ваш магазин.

– Прошу, – сделал он широкий жест рукой. – Осматривайтесь. У нас немало вещей, заслуживающих внимания.

А я, наконец, решилась.

– Простите, а Максимильян здесь?

Старичок вроде бы удивился, брови поползли вверх, но где-то на полдороге он вдруг решил эмоции не демонстрировать, кивнул и ответил:

– Одну минуту. – Достал из кармана брюк мобильный и одним касанием набрал номер. – Максимильян Эдмундович, вас спрашивает юная особа.

Юной меня мог назвать разве что старичок вроде Василия Кузьмича, но все равно было приятно, особенно когда он добавил, должно быть, отвечая на вопрос Максимильяна:

– Да, красивая. Я бы даже сказал, очень красивая… – Выслушал хозяина магазина и кивнул: – Идемте, я вас провожу.

Мы направились к стеллажам, откуда он не так давно появился. Здесь стоял стол с вольтеровским креслом и настольная лампа с зеленым абажуром, на столе были свалены журналы. «Советский экран», – успела прочитать я название одного из них. По соседству находилась дверь, ведущая в коридор, в конце его лестница, по ней мы поднялись на второй этаж и уперлись в железную дверь, которая больше подошла бы какому-нибудь банку. Толстенная, с тремя замками. Она открылась автоматически, после того как Василий Кузьмич набрал код, предусмотрительно встав ко мне спиной. «Должно быть, здесь действительно хранятся редкие книги», – подумала я. Старик с улыбкой сказал:

– Прошу, – пропуская меня вперед.

Я вошла, и дверь стала медленно закрываться, Василий Кузьмич за мной не последовал. Я оказалась в небольшой комнате, без окон, здесь стояли два кресла и круглый стол между ними на низких ножках. Рядом сервировочный столик, на котором уместились кофе-машина, электрический чайник и кое-какая посуда. Сюда вела лишь одна дверь, та самая, через которую я вошла. Опустившись в кресло, я стала ждать появления Максимильяна. Через минуту оказалось, что с дверями я просчиталась. Была еще одна, но замаскированная, да так удачно, что я до последнего не догадывалась о ее существовании.

– Рад тебя видеть, – услышала я за своей спиной, вздрогнула от неожиданности, повернулась и обнаружила Максимильяна. Стены кабинета были обшиты деревянными панелями, что и позволило замаскировать дверь.

Бергман замер в дверном проеме, разглядывая меня, потом шагнул в комнату и занял соседнее кресло. Дверь с тихим щелчком захлопнулась.

– Чувствую себя героиней приключенческого романа, – сказала я, не утруждая себя приветствием, впрочем, и он себя не сильно утруждал. Мне хотелось, чтобы звучало это насмешливо, но вряд ли получилось особенно хорошо, окружающее и впрямь впечатляло.

– То ли еще будет, – отозвался он добродушно. Сегодня он был в джинсах, темной футболке и льняном пиджаке светло-салатового цвета. Вполне демократично и стильно. Выглядел он все так же интригующе, что я восприняла как личную обиду. Глупо, но что есть, то есть.

– Аренда влетает в копеечку? – задрала я голову, разглядывая потолок, не спеша переводить взгляд на Максимильяна, вдруг почувствовав непрошеное волнение.

– Дом принадлежит мне, – пожал он плечами. – На первом этаже магазин, на втором – мое рабочее место и что-то вроде склада. Здесь я храню особенно ценные экземпляры и встречаюсь с серьезными покупателями. А на третьем этаже живу. Ты обдумала наше предложение? – без перехода спросил он, а я усмехнулась:

– Ваше? У меня сложилось впечатление, ты один все решаешь.

– Впечатление часто бывает обманчиво, – пожал он плечами. – На самом деле мы равноправные партнеры, одним из которых, надеюсь, будешь ты.

– Как ты меня нашел? То есть я хотела спросить, как ты вообще узнал о моем существовании?

Максимильян закинул ногу на ногу, провел рукой по подлокотнику кресла, потом, словно опомнившись, предложил:

– Кофе?

– Нет, спасибо. Я могу рассчитывать на ответ? В этом городе я никому не рассказывала о своих… способностях, – не без труда нашла я подходящее слово.

– Ты помогла в расследовании своему брату, – сказал он. – И весьма успешно.

Мне оставалось лишь согласно кивнуть. Мой двоюродный брат служил в полиции. Когда пропала четырехлетняя девочка и ее недельные поиски успехом не увенчались, он обратился ко мне. Я нашла ребенка. К сожалению, девочка к тому моменту уже несколько дней была мертва. Ответ Максимильяна вроде бы все объяснял, хотя, по сути, не объяснял ничего. Десятки экстрасенсов принимают участие в расследованиях. Это случилось в другом городе, в средствах массовой информации о нем не сообщалось. Конечно, многие были в курсе, особенно из числа сотрудников полиции, но Максимильян-то как обо всем узнал? Однако я предпочла согласиться с тем, что его ответ все объясняет, и сама не очень-то понимая причину своей покладистости.

– Может быть, все-таки кофе? – вновь предложил он, а я вновь отказалась. Вздохнула и, подбирая слова, заговорила:

– Я не умею управлять этим… Все происходит само собой… иногда я что-то вижу или чувствую, чаще нет. Так было с той девочкой… мы дважды ездили к дому, где он ее держал, но в первый раз я ничего не почувствовала. Тогда она была еще жива. А потом… потом я увидела ее. Она сказала «идем со мной» и показала мне место. Там и обнаружили тело…

– Ты поэтому решила переехать? Начала новую жизнь?

– Что это за способности, которые никого не спасают? – усмехнулась я и досадливо отвернулась, уж очень беспомощно это прозвучало.

– Любые способности можно развивать, довести до совершенства, – заметил он, глядя на меня с улыбкой, показавшейся мне скорее насмешливой, точно он ставил под сомнения собственные слова.

– Далеко не всем это удается, – ответила я.

– Тебе удастся. – Он улыбнулся шире и вдруг добавил: – Я помогу. Вселяя в тебя уверенность и напоминая о необходимости тренироваться.

– И только-то? Я думала, ты маг и волшебник, возьмешь меня в ученики…

– Довольно заезженный сюжет, ты не находишь? Думаю, кофе нам все-таки не повредит.

Он поднялся, включил кофемашину и теперь стоял ко мне спиной.

– Скажи честно, зачем я тебе понадобилась? – брякнула я, хотя подозревала, что это не лучший способ узнать правду.

– Честно? – Он повернулся, передал мне чашку кофе и пожал плечами. – Иногда правдивый ответ звучит как самая наглая ложь. Давай сойдемся на том, что нашу сугубо мужскую компанию не худо бы дополнить девушкой. В некоторых случаях люди куда охотнее беседуют с представительницами прекрасного пола.

– Я мало что смыслю в расследовании. Вряд ли от меня будет польза.

– Уверен, ты себя недооцениваешь, – засмеялся Максимильян. – В любом случае стоит попробовать. Отказаться ты можешь всегда.

Я кивнула, вроде бы соглашаясь. Впрочем, я уже до этого знала, что приму его предложение, знала, еще только отправляясь сюда. «Если какая-то дверь вдруг открывается, просто войди в нее», – сказал какой-то восточный мудрец. Что ж, последуем совету. Хотя никто не обещал, что двери открываются к большой удаче. Иногда совсем наоборот.

Я пила кофе, стараясь не смотреть в сторону Максимильяна и чувствуя на себе его взгляд. Нет, не насмешливый, как я решила вначале, скорее заботливый, и все-таки что-то упорно мешало относиться к Бергману с доверием. Что-то во мне самой отчаянно этому сопротивлялось. Своим ощущениям я привыкла доверять и потому мысленно пожелала себе: «Будь с этим типом поосторожней».

А потом прикрыла глаза и постаралась настроиться на своего собеседника. Говорю «настроиться», потому что до сих пор не придумала более подходящего слова. Сначала я ощутила тепло… Так было всегда, а потом… потом по-разному. Чаще всего я испытывала эмоции: гнев, радость, беспокойство… иногда это был синюшный комок злости и страха, чаще сомнения, нерешительность, иногда как подарок, радость и веселье, и тогда я понимала: передо мной счастливый человек… Сейчас на меня вдруг пахнуло ледяным холодом, и я невольно поежилась. Повернула голову. Джокер наблюдал за мной с широкой улыбкой.

– Оставь это для других, – сказал он, поставил свою чашку на стол и добавил: – У тебя будет время попрактиковаться.

А мои мысли заметались по кругу в попытке понять, что произошло: он почувствовал? Догадался? Разумеется, догадался. Он знает, с кем имеет дело, потому и пригласил меня. Но мое недоверие это лишь увеличило. Я поднялась и сказала как можно равнодушнее:

– Не буду отнимать у тебя время…

– Думаю, тебе лучше остаться, – ответил он. – Сейчас приедут остальные, и я расскажу о нашем новом деле. – Не успел он закончить фразу, как в дверь позвонили. – Ну вот и они.

Джокер набрал код на замке, дверь открылась, и в комнату шагнул Вадим. В белой приталенной рубашке и черных джинсах он выглядел моложе, чем накануне, и показался куда симпатичнее.

– Привет, красавица, – засмеялся он. – Какой приятный сюрприз!

– Здравствуй, Лена, – сказал Дмитрий, появляясь из-за его спины. Бриджи цвета хаки, оранжевая футболка, кепка со звездочкой над козырьком и ноутбук в холщовой сумке. Типичный студент, вечно торчащий в Интернете. От него исходило спокойное ровное тепло, с нашей предыдущей встречи в этом смысле ничего не изменилось. «Человек живет в гармонии с миром, – не без зависти подумала я, и тут мысль сделала внезапный скачок: – Когда Джокер успел позвонить им, чтобы вызвать сюда? Когда узнал о моем приходе? Был стопроцентно уверен, что я соглашусь работать с ними? Или это простое совпадение и встреча была назначена заранее?»

Джокер между тем направился к потайной двери, и прибывшие мужчины тоже. Мне ничего не оставалось, как к ним присоединиться. Хозяин, открыв дверь, пропустил гостей вперед, и мы оказались в просторном кабинете с тремя окнами, защищенными светофильтрами из плотной ткани, сейчас опущенными ровно наполовину. В комнате было светло, но шторы спасали от жгучего солнца, впрочем, кондиционер тоже имелся. В остальном кабинет больше бы подошел средневековому астрологу. Толстенные тома на полках, подзорная труба возле окна, на столе какие-то таблицы, колбы, пробирки и прочее в том же духе.

– Не хватает скрипки, – съязвила я, оглядываясь.

– Она там, – довольно хихикнув, ткнул пальцем Вадим в соседний шкаф. – Слава богу, он на ней никогда не играет.

– Это что, декорации для клиентов? – уточнила я, продолжая оглядываться.

– Что-то вроде этого, – кивнул Максимильян, устраиваясь в кресле во главе стола, двое мужчин сели по бокам. Мне пришлось сесть напротив хозяина.

– Клиентов сюда не пускают, – произнес Дмитрий, едва заметно улыбнувшись. – Кстати, мне здесь нравится.

– Ага, – хохотнул Вадим. – Навевает мысли о святой инквизиции. Давно хотел спросить, а в подвале у тебя нет пыточной? Кандалы, дыба и крысы величиной с дворняжку…

– Терпеть не могу крыс, – сказал Максимильян. – Может, поговорим о деле?

– У нас богатый клиент? Впрочем, других мы не жалуем, – тут Вадим повернулся ко мне и подмигнул.

– Клиент просто мечта, – в тон ему ответил Максимильян. – На расходах можем не экономить. Итак, ко мне обратилась некая Тамара Львовна Спивак, 78 лет, вдова…

– О господи, – простонал Вадим. – У старушки пропала собачка? Йорик или чихуа-хуа?

– Ты неплохо разбираешься, – улыбнулся Дмитрий.

– Еще бы… моя подружка мечтает о собаке, все уши мне прожужжала.

Максимильян спокойно ждал, когда они наговорятся, внешне никак не демонстрируя нетерпения.

– У Тамары Львовны пропал племянник, – произнес он, когда Вадим замолчал. – То есть она считает, что он пропал. Женщина уверена: над их семьей тяготеет злой рок…

– Как раз по твоей части, – усмехнулся Вадим, поворачиваясь ко мне. – Надеюсь, ты сумеешь снять порчу? Венец безбрачия? Если нет, я помогу.

– Я не спешил бы сплавлять бабулю психиатру, – пожал плечами Максимильян. – Пожалуй, злой рок имеет место быть… В начале февраля погибла ее племянница, с пропавшим они родные брат и сестра. Бабка хоть и была замужем, но своих детей у нее нет. В племяннике она души не чает, это дети ее родного брата, Басова Геннадия Львовича.

– Знакомая фамилия, – отозвался Дмитрий. – Это тот самый…

– Тот самый.

– Можно пояснить, чем он знаменит? – вмешалась я.

– Бизнесмен, один из богатейших людей области, так вот, в феврале он лишился дочери, а сейчас, предположительно, пропал его сын. Говорю «предположительно», потому что бабка и сама не совсем в этом уверена.

– Может, пропал, а может, загулял, – хмыкнул Вадим.

– Вот именно. Собственно, это главное, что предстоит выяснить. Кстати, восемь лет назад бесследно исчезла старшая дочь Басова.

– Просто исчезла, и все? – нахмурилась я.

– Отец не прекращает поиски до сих пор. Судя по всему, безрезультатно. За год до этого погибла его жена, утонула в озере рядом с их загородным домом. Несчастный случай.

– Многовато для одной семейки, – проворчал Вадим.

– Согласен, – усмехнулся Дмитрий. – Убежденность старухи, что над ними тяготеет злой рок, небезосновательно. У Басова есть еще наследники?

– По словам бабки – нет. Нам следует найти парня, и как можно скорее. – Максимильян достал из ящика стола две пластиковые папки, в которых было от силы пара листков, и перебросил их своим коллегам. – Здесь его адрес, краткая биография и прочая ерунда.

Вадим открыл папку и фыркнул:

– Красавчик. Парню двадцать два года, денег куры не клюют, жизнь у него должна быть насыщенной, как считаешь, дорогая?

– У меня есть имя, – сказала я и улыбнулась пошире, то есть так широко, что мои слова можно было понять лишь в одном смысле – «пошел к черту», но на Вадима моя улыбка особого впечатления не произвела.

– Максимильян зовет тебя Девушкой, – сообщил он и усмехнулся.

– Девушкой? – переспросила я. – Удобно. Никогда с именем не напутаешь. Если без прозвищ вы никак не можете, хорошо, буду Девушкой. А словечки «милая, дорогая, киска» и прочее засуньте себе в задницы.

– Как скажешь, киска, – кивнул Вадим с серьезным видом.

– Кончай, – вмешался Дмитрий, прозвучало это скорее укоризненно.

– Надеюсь, максимум через сутки мы будем знать все об этом парне, – ворчливо заметил Максимильян, никак не реагируя на нашу перепалку.

– Ясно, – кивнул Вадим, вроде бы тоже забыв о ней. – Мы начнем собирать информацию, а чем займешься ты?

– Отправлюсь к клиенту и постараюсь получить максимальный аванс.

– Вот это мне нравится, – засмеялся Вадим. – Кстати, как теперь будем распределять вознаграждение, господа?

– Здесь все по-прежнему: тридцать процентов каждому плюс десять процентов мне дополнительно. Девушке я заплачу из своей доли, а там посмотрим.

– По-моему, справедливо, что скажешь, Димыч?

– Скажу, что понятия не имею, что делать с деньгами. У меня их слишком много.

– Господи, как я ненавижу такие разговоры, – сквозь зубы пробормотал Вадим. – Если деньги лишние – давай мне. У меня их вечно не хватает.

– Бедняжка.

– Это я-то?

– Ты, ты… корчишь из себя независимого, а на деле давно подсел на презренный металл, как наркоман на герыч. Только тот, у кого нет ничего, по-настоящему свободен.

– Правильно говоришь. Поэтому я и спешу потратить свои денежки.

Минуту назад я была уверена, что их перепалка добром не кончится. Но тут они весело загоготали, и стало ясно: ни тот, ни другой не придают своим словам значения, и подтрунивают друг над другом скорее по привычке. Их спор начался не сегодня и давно уже ничего не значил. Это было ясно хотя бы по тому, как к обмену «любезностями» отнесся Максимильян. Сидел со скучающим видом и вряд ли вообще что-то слышал из сказанного ими. А я, наблюдая за этой парочкой, сделала неожиданное открытие: Дмитрий на самом деле куда старше, чем я решила вначале. Он сидел напротив окна, и при солнечном свете становились заметны морщинки возле глаз и губ, линия подбородка казалась резче, а глаза… у него были глаза человека много повидавшего, и далеко не все из увиденного ему пришлось по душе. Передо мной был взрослый мужчина, а отнюдь не мальчик.

– Если вам больше нечего сказать – двигайте отсюда, – после короткой паузы произнес хозяин кабинета, воспользовавшись тем, что оба затихли.

– Удачи, братья, а теперь и сестры, то есть сестра, – поспешно поднявшись, сказал Вадим и тут же полез к Максимильяну: – Скажи, зачем на самом деле тебе нужна девчонка? Да так нужна, что ты готов платить ей из своего кармана?

– Потопали, мой любопытный друг. – Дмитрий подхватил его под руку, и они вместе покинули комнату.

– Не обращай внимания, – сказал Максимильян. – Он привыкнет.

– Любопытство и меня мучает, – ответила я.

– Кстати, что ты скажешь об этих двоих? Успела составить мнение?

– Вадим прямолинеен, как и положено Воину. Мир для него прост и ясен. Он немного сентиментален, хотя никогда в этом не признается. Я угадала или попала пальцем в небо?

– Угадала. А что Поэт?

– С ним сложнее. Но он мне нравится.

– А я? – усмехнулся Максимильян. – Я тебе нравлюсь?

– Нет, – ответила я неожиданно для самой себя. Я хотела ответить уклончиво, завуалировав ответ улыбкой, но вышло чересчур резко. Лицо Максимильяна оставалось спокойным, глаза он не отвел, и я почувствовала беспокойство, и вовсе не из-за своего ответа, а из-за его взгляда, обескураживающе откровенного и при этом начисто лишенного сексуальности, словно он поэтапно снимал с меня одежду, затем кожу, а потом и мясо до самых костей.

– Сам напросился, – засмеялся он, торопясь перевести все в шутку и отворачиваясь, но этот его взгляд я вряд ли забуду. – Если не возражаешь, отправимся к клиентке прямо сейчас. Она нас ждет.

– Чего ты хочешь от меня? – все-таки задала я вопрос, когда мы спускались по лестнице. – Я имею в виду, что я должна делать на встрече?

– Ничего особенного, – пожал он плечами. – Послушаешь старуху, появятся вопросы – задавай, но будет лучше, если ты просто понаблюдаешь, осмотришься. Мне важны твои впечатления.

В какой-то момент я даже решила, что Максимильян издевается, но он, судя по всему, говорил абсолютно серьезно. Люди платят за любовь, за верность, за молчание, за что только не платят. А вот этот тип готов платить за мои впечатления. Тут бы надо рассмеяться, но смешно почему-то не было.

– Ну вот, мы и на месте, – сказал Максимильян, и я увидела дом за невысоким кованым забором, вдоль которого росли туи.

Мы оставили машину возле ворот и направились к калитке. Мой спутник достал из кармана мобильный, но пока набирал номер, из дома показалась женщина лет пятидесяти, полная, слегка запыхавшаяся, она бросилась к калитке, открыла ее, несколько раз повторив:

– Проходите, хозяйка ждет.

Вслед за ней мы поднялись на крыльцо и прошли в просторную гостиную, где на диване сидела пожилая женщина в шали. Волосы, совершенно седые, она не красила, стриглась коротко, почти как мужчина. Черты лица крупные, грубоватые, смягчались возрастом. Она совсем не походила на обладательницу огромного состояния, все в ней было просто, от вязаной шали на плечах до тапочек с ушками. Обычная бабуля, правда, жила она в доме, который стоит не меньше тридцати миллионов, а может, и больше. Цены на недвижимость растут, а ее собственность находится в самом центре, в исторической части города. Хотя, если не считать камина с замысловатым барельефом, обстановка вполне обычная. Мягкая мебель, ковер на полу, горка с посудой и телевизор на тумбочке из черного стекла. Все достойно, но богатством здесь поразить не стремились. Белый потолок, светлый паркет и обои с цветочным рисунком. Дизайнеры назвали бы их в «английском стиле», а я попросту – деревенскими.

Женщина мне сразу понравилась, она была из тех, кто пережил и горе, и радость, а в богатстве и бедности вела себя с одинаковым достоинством.

– Максимильян Эдмундович, – сказала она, поднимаясь навстречу, было заметно, что хозяйка очень взволнована и нашего прихода ждала с нетерпением. – Спасибо, что пришли.

– Здравствуйте, Тамара Львовна, это мой ассистент, Леночка.

– Вы такая молоденькая, – улыбнулась мне женщина, тяжело опускаясь в кресло. – Расследование – неподходящее занятие для девушки. Простите, болтаю всякую чушь. Я очень расстроена. – И совершенно по-бабьи вытерла слезящиеся глаза концом шали.

– Что-то произошло? – устраиваясь на диване, спросил Максимильян, а я подумала, что в нем в отличие от старухи все фальшиво, и этот голос, и преувеличенная забота, с которой он смотрел на нее, и даже поза: нога на ногу, рука на подлокотнике. Безупречный джентльмен.

– Ничего не произошло, – покачала она головой. – Я звонила Егорушке, телефон по-прежнему отключен. Дома он не появлялся, а отец так и не сообщил в полицию.

– В отличие от вас он не считает, что с сыном произошло что-то скверное. В конце концов, молодой человек мог уехать с друзьями…

– Конечно, мог, – перебила старуха. – Но в такое время… И обычно я могла до него дозвониться. Он знает, что я беспокоюсь, хоть бы смс прислал…

– Молодые люди часто попросту не думают об этом…

– Только не Егор. Он знает, после того, что случилось с Настей, я себе места не нахожу. Домработница советует обратиться к экстрасенсу.

– Что ж, если вы считаете, что он скорее отыщет вашего племянника…

– Да я вовсе не об этом, – махнула рукой старуха. – Мне сказали, вы лучший в городе. А экстрасенс… может, я из ума выжила, но… поневоле поверишь, что все это неспроста. Сначала смерть Ольги, это жена моего брата. Я, признаться, ее недолюбливала, и, когда она утонула, не столько горевала, сколько досадовала. Как ее угораздило утонуть? Озеро-то величиной с бассейн. Ну, может, чуть больше. Там только дети и плавали, не озеро, а озерцо… И нате вам. Потом Женечка… Исчезла. И вдруг этот ужас с Настей…

– Расскажите подробнее, что с ней произошло?

– Ходили с подружкой в ночной клуб… Господи, даже вспоминать страшно. Где-то после двух Настя домой отправилась, одна. У нее была машина, ее так и не нашли. Саму Настю обнаружили утром, в десяти километрах от города на дороге. Совершенно голую. Она замерзла, в ту ночь мороз был под тридцать градусов. Никаких следов. Подружку, конечно, допрашивали, но она ничего не знает. Ее даже на детекторе лжи проверяли. Как Настя оказалась за городом, если собиралась домой? Что вообще произошло…

– Я правильно понял: она именно замерзла? То есть это не было убийством?

– По-вашему, бросить человека на морозе – это не убийство? – возмутилась Тамара Львовна. – Не сама же она разделась? – и проворчала: – На теле не было повреждений, если вы об этом.

– Сексуальная близость?

– Тоже нет. – Я уловила отвращение, как только разговор зашел о сексе. – Настя – скромная девушка, у нее был молодой человек, но они расстались… Его тоже допрашивали. В ту ночь он находился в другом городе.

– А не могла она с кем-то поссориться в клубе? – спросил Максимильян.

– Я ничего об этом не знаю. Моя девочка умерла, и до сих пор мне никто не объяснил, что случилось. А теперь вдруг исчез Егор.

– Сколько дней он не выходит на связь?

– Четыре. Последний раз мы виделись в воскресенье. Он приезжал сюда, мы вместе обедали.

– О своих планах он вам не рассказывал?

– Нет, – чуть помедлив, ответила женщина.

– Чем занимается ваш племянник? – Простой вопрос вызвал явные трудности.

– Ничем он не занимается, – после продолжительной паузы ответила Тамара Львовна. – Числится в фирме отца менеджером, но вряд ли часто там появляется. Горько говорить об этом, но он не в отца. Тот с шестнадцати лет вкалывал. И я, кстати, тоже, и муж мой покойный. Так были приучены. А дети… Да и то сказать, чего Егору особенно стараться, когда и так все есть. Но никаких глупостей, выпивки сверх меры или, спаси господи, наркотиков, этого никогда не было. А если кто иное вам наболтает, то это чистой воды ложь. Выпивает, да. Как все в молодости. Девушек много. Но Егор – хороший мальчик, может, ленивый, может, целеустремленности в нем нет, но хороший.

– С отцом у него какие отношения? – спросил Максимильян.

– Как вам сказать? – нахмурившись и немного поразмыслив, ответила она. – Вроде бы хорошие, но…

– Но? – поторопил Максимильян.

Тамара Львовна взглянула с сомнением.

– Мой брат очень много работает. После гибели жены и вовсе стал целыми днями пропадать в своем офисе. Я все понимала… человеку надо найти опору… Дети были на мне. Но время шло, а ничего не менялось. Понимаете? Детям нужна мать и нужен отец, а если матери нет, значит, отец просто обязан… – Она махнула рукой, точно досадуя. – Они живут рядом, но каждый сам по себе. А теперь брат еще и недоволен. Называет Егора лоботрясом и лодырем. А кто в этом виноват? После того как погибла Настя… брат сам не свой. Настя была его любимицей. Я-то думала, теперь он приблизит Егора, но нет… Они замкнулись в себе, и каждый переживает Настенькину смерть в одиночестве. Несчастная семья, – заключила она, горестно качая головой.

– Что ваш брат думает по поводу этих несчастий?

– Брат? – переспросила Тамара Львовна. – Он со мной думами не делится. Он вообще по натуре человек замкнутый… Максимильян Эдмундович, найдите племянника, у меня дурное предчувствие. Все это неспроста…

– Давайте поговорим об этом, – кивнул Максимильян, перебивая даму с вежливой улыбкой. – Вы считаете, кто-то сознательно вредит вашей семье?

– А что я еще должна считать? Я даже боюсь подумать, что Егор… Была большая дружная семья, и вдруг все погибают один за другим.

– Между смертями довольно приличный временной промежуток, – точно извиняясь, напомнил Максимильян. – Старшая дочь исчезает через год после смерти матери, младшая погибает спустя восемь лет.

– Есть сумасшедшие, которые готовы ждать годами, чтобы их замысел осуществился… – запальчиво произнесла Тамара Львовна, глаза ее наполнились слезами, она покачала головой и продолжила: – Думайте обо мне что хотите, старая баба помешалась от горя… может быть… но в совпадения я не верю. Особенно сейчас, когда Егор вдруг пропал. Через полгода после ужасной гибели Насти… Девочку бросили замерзать на дороге. Она не была изнасилована, ее раздели догола и оставили. Что это, если не чудовищная, изощренная месть?

– Месть кому? Вашему брату?

Вопрос вызвал затруднение, Тамара продолжала хмуриться, нервно разглаживая подол своего платья.

– У меня нет детей, и если… если я лишусь племянника, наш род перестанет существовать. Исчезнет с лица земли. Вы верите в проклятие? – вдруг спросила она.

Максимильян едва заметно улыбнулся:

– Скорее да, чем нет.

– Не хотите меня обидеть? Я вас понимаю… Но в совпадения я точно не верю, – повторила она.

– Давайте поговорим о людях, желающих зла вашей семье. Или о проклятии.

– Я не знаю, кто это может быть… Теща моего брата терпеть его не могла. Она, знаете, всех бизнесменов считала мерзавцами и жуликами. Совершенно спятившая баба, коммунистка.

– Ей положено быть атеисткой, – заметил Максимильян. – Вряд ли проклятия по ее части.

– Не скажите. То-то эти атеисты кинулись в храмы, которые с таким остервенением разрушали. Почему бы и к колдунам не отправиться?

– Хорошо. Но проклинать собственных внуков…

– Мы понятия не имеем, какие силы приводим в движение. Она хотела навредить зятю, а в результате…

– Хорошо. С этой дамой можно встретиться?

– Она умерла еще до гибели дочери. На свадьбе не присутствовала и не видела никого из внуков. По-вашему, это нормально? Извините, – покачала она головой, – вы и вправду решите, что я спятила от горя. Главное, найдите Егора. Я хочу знать, что мой мальчик жив, здоров и ему ничего не угрожает. Верните его домой…

– Приложим все усилия, – кивнул Максимильян. – А вы уверены, что Егор единственный наследник?

– В каком смысле? – растерялась женщина.

– Ваш брат младше вас?

– Да. Ему пятьдесят шесть. Вы хотите сказать, у него могут быть еще дети?

– Почему бы и нет? Он вдовец уже девять лет. Кстати, и женатых мужчин клятва, данная в загсе, не всегда останавливает…

– Понимаю, куда вы клоните: семья на стороне… Чего же он тогда ее прячет? Давно бы женился.

– Допустим, у него есть причины этого не делать. И признавать ребенка он тоже не спешит.

– Но если законных детей вдруг не станет… Ему придется признать незаконного, чтоб было кому добро оставить?