Татьяна Пешко
Трудный выбор
– Готовы. Вероника! – позвала Вера подругу.
– Очень гостеприимно и вежливо, Вера, с вашей стороны… Ты бы в комнату пригласила, чаю предложила. Никуда я вас голодных не отпущу, – заявила тётя Лида.
– Кто как, а я только «за», – Валера, видимо, почувствовал в женщине свойскую, близкую ему душу. Но имейте в виду, аппетит у нас волчий.
– А я будто не знаю. Из солдатского котла – это же не то что дома.
Валера спускался с лестницы, чтобы узнать как дела у Романа, а тётя Лида командовала девочками, которые накрывали на стол .
– Вера, иди встречай гостей, – услышала тётя Лида голоса в прихожей.
Увидев курсантов, тётя Лида на мгновение застыла, не смогла спрятать своего восхищения от бравого вида парней. Форма очаровала её.
– Люблю военных, – оправдывала женщина в своё онемение. – Таких орлов не всегда повезёт встретить, а удержать не каждая сможет. Глазом не успеешь моргнуть, как уведут.
Валера улыбался, ему была приятна похвала. Улыбка не покидала и лицо Веры. Казалось, что эта пара знает друг друга давно, отношения между ними устойчивые, им легко и свободно.
Вероника улыбнулась Роману как-то растерянно, и сразу же отвела взгляд. Парень также имел стеснительный вид, время от времени поглядывал на друга, завидовал его смелости, решимости, простым манерам.
– Давайте я вам борща налью. Хоть время и не обеденное, а заправиться по полной программе не помешает.
– Очень люблю борщ, – первым усаживался за стол, чувствуя себя как дома, Валера, подменил Роману, кивком головы приглашая к столу. – Или вам, молодой человек, специальное приглашение нужно?
На столе после борща появились тарелки с пюре и котлетами, от еды поднимался горячий пар. И большие котлеты из сдобные с глянцевой корочкой булочки, выложенные в миске горкой, возбуждали аппетит.
– Ну, эти вам компании не составят, – заметила хозяйка. – Вера над книжками совсем высохла, потеряла аппетит, а Вероника, видимо, следит за фигурой.
– Нет, я вообще мало ем, – оправдывалась Вероника.
– Не хотят, нам больше достанется. Мне на диету садится поздно.
Вера принесла компот.
– Вы, думаю, в другой раз задумайтесь, стоит ли приглашать нас в гости, – сказал Валера.
– Ешьте, ешьте, всё у нас впереди.
Роман тоже избавился от скромности, в его спокойных движениях чувствовалась не только интеллигентность, какая-то вальяжность, отличное владение ножом и вилкой, угадывалась утончённость манер, умение держать себя за столом.
– Как вы думаете, откуда у Романа эти аристократические манеры, эта вальяжность за столом? – спросил Валера.
– Откуда? – спросила Вероника.
– У него голубая кровь. Он потомок графского рода.
– Ого… – глаза у Веры округлились. Удивилась и тётя Лида, и Вероника.
– Ну, большое спасибо за обед. Всё было очень вкусно. Конец первой серии, – заявил Валера, поднимаясь из-за стола. – Продолжение, иначе говоря, вторая серия в следующее увольнение.
Роман не спеша дожёвывал пирожок, запивая компотом.
– А Роман на самом деле похож на графа, – не удержалась Вера от своего наблюдения за парнем.
– Так он на самом деле граф, – Валера в этот раз был серьёзен. – Только без титула.
В городском автобусе Валера вновь всех веселил. Роман изредка поддерживал друга, но сдержанность Романа теперь воспринималась иначе, и Вера и Вероника с интересом смотрели на Романа с каким-то повышенным уважением.
– Девочки, мне также хочется немного внимания, – взмолился Валера. – Да он самый обыкновенный человек. Не верите? Роман, покажи паспорт!
Роман действительно достал паспорт.
– Вот видите… такой же как и у вас. Даже фамилия могла быть более известной, скажем, Трубецкой, Нарышкин, Волконский. А зачем ты паспорт взял? – Валера внимательно смотрел на друга. Ты не иначе подумал, что девочка сразу с тобой пойдёт в ЗАГС? Нет, ты брось свои графские замашки.
Валера заметил, как Рома с Вероникой обменялись взглядами, та сдержанно улыбнулась.
– Вера, ты посмотри, они уже спелись. Ну ладно, пусть… Так на чём остановились? Вспомнил, на графстве. Вы можете его ущипнуть, потрогать, никакой он не буржуй, не капиталист. Правда, ничего точно не могу сказать насчёт глубоко спрятанных под землей богатств, кладов, о наследстве.
Глава седьмая
Девушек впечатлил своими гигантскими размерами сам Курган. В сравнении с ним даже пятидесятидвухметровая высота скульптуры не так сильно удивила. Они поднимались по длинной гранитной дороге- лестнице, с двух сторон которой стояли другие монументы и величественные скульптуры на вечно застывших героев, гранитные стены с фигурами защитников города, солдаты из камня и мрамора удивляли размерами и величием.
С каждым шагом значительно увеличивалась, вырастала в размерах фигура женщины с мечом, которая звала защитить Родину.
Слова здесь были лишними. Парни только изредка перебрасывались короткими фразами. Трудно было поверить, что Великая битва началась в июне сорок второго, продолжалось двести огненных дней и ночей. Более месяца понадобилось врагу, чтобы преодолеть сто километров ровного, как стол, степного междуречья, что отделяло Волгу от Дона. В городе, когда к нему подошли немецкие танки с пехотой, в числе защитников было мало наших дивизий. Первыми защитниками стали горожане. В цехах сталинградских заводов рабочие садились в отремонтированные ими танки и мчались навстречу врагу. Немцы принимали их за новый род войск, одетых в незнакомую форму. Сто двадцать солдат и офицеров получили за битву звание Героя Советского Союза.
Только поднявшись на вершину Кургана и приблизившись к подножию скульптуры Матери-Родины, можно было оценить всю монументальность созданного руками людей памятника, талант скульптора, которые смогли создать этот грандиозный памятник погибшим воинам.
В зале воинской славы огромная мраморная рука держала факел с вечным огнём. Проникновенно звучали слова, выбитые в верхней части здания: «Да, мы были простыми смертными, и мало кто уцелел из нас, но мы все выполнили свой патриотический долг до конца перед священной Матерью-Родиной!»
Спускаясь по широкой многоступенчатой дороге, каждый экскурсант не однажды оглядывался на величественную скульптуру. Словно магнитом большой силы, она притягивала глаза людей, чтобы ещё и ещё поразить своей величественностью.
После экскурсии Валера предложил зайти в кафе.
Помещение было запущенным, всё требовало ремонта, стены обшарпанные, мебель давно утратила свой первозданный облик, ей нужна была замена, но люди даже в таких условиях пробовали создать какое-то подобие уюта. Скромные полевые цветы стояли в самодельных вазочках из-под пластиковых бутылок. Несколько столиков были свободны.
– Ну, кто из нас самый активный? – Валера смотрел на друга, тот полез в карман за кошельком. – Только ты попроси, чтобы мороженое как следует полили сиропом, – сказал вслед, но передумал, не стал ждал любимый всеми десерт, пошёл следом. – Нет, не могу я доверить ему такое ответственное дело.
В одно мгновение Валера смог развеселить девушку-официантку за стойкой, людей в короткой очереди.
Внимание Вероники привлекли вазочки на столе. Ровный слой отвердевшей глины покрыли скромным узором из фруктовых косточек, семечек подсолнуха и мелких половинок фасоли.
Тем временем парни принесли в красивых пластиковых вазочках аппетитные шарики мороженого, щедро политые сладким фруктовым сиропом.
Девушки были поражены увиденным, с интересом расспрашивали о неизвестных фактах обороны города. Каждый из юношей что-то вспоминал из рассказов друзей, прочитанных книг.
– А знаете, я много читала об этом, – сказала Вероника. – У западноевропейцев есть одно свойство, которое их объединяет —ненависть к русским. Это отмечают все, кто по каким-то причинам продолжительное время жил на Западе – Фет, Тютчев, Тургенев, Достоевский и многие другие. Так, Тургенев, который прожил на западе несколько десятков лет, писал Полонскому: «Европа нас ненавидит – все без исключения».
– К большому сожалению, – поддержал тему Роман. – Время не подвластно этому чувству. Шведы, французы, поляки, немцы – кто не топтал наши земли, поливал их кровью, рвался на Восток… На пример, про полк «Нормандия-Неман» знает каждый ученик. Полк сбил 273 немецких самолёта, плюс один наш…
– Как это? – спросила Вера.
– Сбил молодой французский пилот, в первом полёте. Погиб наш Василий Архипов, который имел на своём счету девять сбитых немецких самолётов.
– Я читал где-то, что один немецкий лётчик сбил значительно большее количество, – заметил Валера.
– Немецкий асс Эрих Хартман сбил 352 самолёта, Герхард Баркгорн – 301. Так вот, насчёт французов. А знаете, сколько французов попало в плен к Красной Армии?
– Сколько? – спросила Вероника.
– Почти двадцать четыре тысячи, – ответил Роман. – Кстати, могу сказать и более точно, он достал записную книжку, полистал. – Двадцать три тысячи сто тридцать шесть.
– Очень интересно, и кто же там ещё шёл в обозе у гитлеровцев и попал в плен? – спросила Вероника.
– Если бы в обозе… Тогда бы не попали в плен. Пожалуйста. Сведения точные. 513767 венгров, 187370 румын, 156682 австрийцев, 69977 чехословаков, 60280 поляков, 48957 итальянцев, 21822 югослава, 14129 молдаван , 4729 голландцев, 2377 финнов, 2010 бельгийцев, 1652 люксембургца, 10113 еврев…
– Не могу поверить, что евреи воевали на стороне немцев, – сказала Вера. – Откуда у тебя такая статистика? Из энциклопедии?
– Прочитал в журнале «Молодая гвардия».
– Ну и зачем выписал?
– Как зачем? Готовлюсь к стажировке. Прочитаю молодым бойцам, чтобы знали.
– Правильно, историю нужно знать, и не только защитникам, всем.
Разговор перешёл на экзамены, Валера похвастался тем, что однажды удалось получить зачёт за несколько банок дефицитной краски для преподавателя.
Время пролетело быстро, нужно было расставаться.
Как молодое игристое вино пьянила Валеру близость девушек и разговор с ними, ему казалось, что таких встреч будет ещё много. Роман и Вероника не сводили влюблённых взглядов друг с друга.
– Послезавтра у тебя экзамен, – рассуждал Валера. – Если получится, попробую уговорить Палыча, отметим это событие. Правда, точно, обещать не могу.
– Ты думаешь, что разрешит? – засомневался Роман.
– У меня есть один вариант. Ну, время прощаться, – Валера стал серьёзным. Немного стесняясь, но с открытой улыбкой он взял Веру за руку.
– Спасибо за чудесный день, – эта нерешительность немного развеселила Веру, она смотрела ему в глаза и улыбалась, явно чувствуя свою власть, именно она смогла повлиять на него, видеть его другим, скромным, удавалось не многим. Это чувство прибавила ей смелости. Весь день ей так хотелось дотронуться до его крепких рук, но сделать это первой не хватало решимости. Как это получилось, она и сама не могла объяснить. Возможно, его прикосновение придало ей уверенности, что она в ответ, став на цыпочки, как-то легко, естественно поцеловала его в щёку, лицо парня в ответ озарилось счастливой улыбкой.
– Очень вам благодарна и я, день действительно был необыкновенный, – первой подала руку Роману Вероника.
– Сейчас мы увидим, как прощаются в высшем свете, – не мог удержаться от шутки в адрес друга Валера.
– Что ж, учись…
Где и когда в наше время этому можно было научиться, или действительно, на генном уровне память сохранила те чудесные манеры, которыми в совершенстве владели предки, что жили раньше. Роман учтиво наклонился над протянутой рукой девушки деликатно коснулся её губами. Потом внимательно посмотрел в глаза Вероники. В этом взгляде была такая гамма чувств, что слова были не нужны.
«Ах, какие глаза у него, – подумала Вероника, – если бы они могли говорить». Не выдержав, засмущавшись, отвела глаза в сторону, но через мгновение вновь наткнулись на тот же очарованный взгляд. Только сейчас она поняла, насколько это всё всерьёз. Роман словно ждал ответа, а ответа у неё не было.
Ещё с того времени, когда в детстве читала сказки, у неё сложилась твёрдое убеждение, что любовь – это на всю жизнь. Неужели этот юноша и есть тот сказочный принц?
Разговоры с Романом давали ощущение счастья, мгновения радости, это увлечение вскружило голову, но той уверенности, что этот парень и есть тот самый, единственный, который определён судьбой, у неё не было. В её возрасте все мечты были о принце и лучшей кандидатуры и не придумаешь, к тому же в его жилах текла голубая кровь. Но ей только семнадцать. Впереди учёба в университете, она с нетерпением ждала, что за годы учёбы узнает столько нового, приложит много сил, чтобы стать не просто учителем истории, а настоящим историком, будет жить исследованиями, писать статьи в научных журналах, монографии.
В семьях военных, знала Вероника, инициатива принадлежит мужу, сможет ли она пожертвовать своей мечтой? Любовь ли это? Чувства, что её переполняли, её, безусловно радовали, но вместе с тем приносили и сомнения, ставили перед ней много вопросов, ответы на них она ещё не подготовила. Но то, что стала взрослой, знала точно. В школьной жизни сколько раз приходилось помогать одноклассникам – подсказывать, объяснять решение задач, как правильно написать слово, а сейчас она сама не отказалась бы от подсказки.
Дома, уже в кровати, чувствуя неизвестное до этого приподнятое душевное настроение, радовалась счастью, она забыла о недавних сомнениях, хотелось ещё и ещё вспоминать эту встречу. Она словно вновь почувствовала себя ребёнком, вновь оказалась в сладком плену любви, но это уже была другая любовь. Как будто там, на верху, её кто-то соединил с этим уже дорогим и родным человеком, о существовании которого ещё неделю назад она и не догадывалась.
Она долго не могла уснуть, думала о Романе. Его глаза, лицо, милое выражение грусти на нём, необычные манеры, жесты, это в действительности графское достоинство, улыбка ещё долго стояли перед глазами.
Глава восьмая
Нежностью светилась глаза Валеры, когда он смотрел на Веру, она тоже хотела ответить взаимностью, быть более кроткой, чуткой, однако его шутливый тон накладывал на их отношения отпечаток какой-то несерьёзности, легкомысленности.
Вернувшись со свидания, Вера сразу взяла в руки учебник. Вероника удивлялась: как она так может? Неужели после такой встречи можно думать о чём-то ином?
Вероника никак не могла уснуть, была полностью занята своими воспоминаниями, мыслями, а настольная лампа – свидетель настойчивости подруги, горела далеко за полночь.
Никого не удивила пятёрка Веры по химии. Больше удивило то, что курсантов вновь отпустили в увольнение. Как им удалось этого добиться, девушки узнали намного позже.
Увлечением Валеры были модели военных самолётов. Он собирал их, склеивая из мелких деталей, потом шлифовал, покрывал специальным раствором из распылителя. Получались почти что заводские экземпляры. От уменьшенной в размерах копии истребителя, направленного ввысь, словно стремился взлететь с подставки, взгляд не мог отвести не только подросток, но и взрослый человек. Расставаться с моделями юноше не хотелось. Некоторые преподаватели предлагали даже досрочную сдачу экзамена взамен на модель МИГа или СУ. Но он пошёл на обмен только однажды.
Позже Роман рассказал Веронике, что после знакомства с Верой коллекция Валерия стала уменьшаться после каждого незапланированного увольнения.
Таким образом была получена свобода и после сдачи второго экзамена.
Тётя Лида и на этот раз с радостью встретила парней, угостила вкусным обедом.
Уже на улице решили за сдачу экзамена выпить пива и сходить в кино.
Холодное пиво подавали в гранёных пузатых бокалах. Не попробовать аппетитных горячих чебуреков в «Чебуречной» было невозможно. Аппетит после довольно сытного обеда у парней как будто и не уменьшился, Валера всё в той же заразительной манере, почти первобытного человека, уминал третий чебурек, Роман ограничился двумя, аппетит девушек был ограничен одним чебуреком на двоих.
На сеанс в кинотеатр они опоздали. В темноте пробирались к последним рядам малолюдного зала. Когда глаза постепенно привыкли к темноте, начали видеть некоторые предметы, людей, Вера отметила, что на галёрке места себе облюбовали влюблённые парочки. Остановившись возле молодых людей, что слились в горячем поцелуе, Вера смутилась, быстро прошла дальше, где виднелись не занятые места.
Легкомыслие Валеры порой пугало её, в тоже время чувствовалось и какое-то обаяние парня, без сомнения, он был душой любой компании. И она уже не хотела и боялась разочароваться в нём. Разбираясь в ситуации, терять голову она не могла. Уверенности в надёжности этого человека не чувствовала. Чрезмерная самоуверенность, весёлый беззаботный нрав, вызывали у неё порой тревогу. Поэтому она для себя решила, заметив парочку в поцелуе и объятьях, что сегодня между ней и Валерой ничего подобного не будет. Она его почти совсем не знает. Если считать встречи, то это только третья. Необходимо проверить серьёзность своих чувств, убедиться в ценностях своего избранника, чтобы потом не было горьких разочарований. Она уже почти студентка, и если не ошибается в нём, то у них впереди будет ещё много времени, чтобы лучше узнать друг друга.
У Вероники всё сложнее. Скоро она уедет домой. Сколько страха, настороженности, недоверия было у девушки там, в поезде, а сейчас её глаза не узнать. Конечно же, мимо такого парня без волнения невозможно пройти. Что ж, разлука не станет преградой их отношениям, наоборот, проверит всё ли это серьёзно.
Приглядываясь к залу, Роман уверенно ориентировался между рядов, выбрал, по его мнению, лучшие в центре. Вера шла следом, Валера немного отстал, задержалась и Вера.
На экране двигались люди, развивался сюжет. Вера попробовала разобраться в том, что происходит, одновременно почувствовала внимательный взгляд юноши, вдруг ощутила прикосновение пальцев Валеры к её руке. Вера повернулась к юноше, с усмешкой строго посмотрел в глаза.
– Кажется, мы пришли смотреть фильм.
– Как будто да, – в тон ей ответил парень.
– Тогда давай смотреть.
– Давай, – Валера тяжело вздохнул. – Желание дамы для меня закон.
Вероника найти сюжетную линию, разобраться в действии, отношениях героев даже не пыталась. Сидя рядом с Ромой, она с замиранием сердца думала о том, кому же это в голову пришла эта безрассудная идея похода в кино? Ей хотелось видеть его, спорить, шутить, разговаривать без слов лишь взглядами. Какой смысл сидеть в темноте, смотреть на то, как и чем живут на экране далёкие чужие неживые тени?
Почувствовав прикосновение руки Романа, она повернулась к нему – этот взгляд будет долго стоять перед её глазами, сначала радовать, а потом принесёт боль. Диалог без слов закончился несмелым поцелуем. Крепкие нежные руки обняли её за талию и новый горячий поцелуй заставил Веру забыть обо всём, сделал её безвольной. Его горячие губы прошептали в ухо:
– Выходи за меня замуж.
В первое мгновение эти слова протрезвели её. Так сразу? Она с удивлением посмотрела на него. Он ждал ответа.
– Не сейчас же…
– Почему нет? Мы же любим друг друга. Или я ошибаюсь?
– Нет, кажется, не ошибаешься, – в голосе Вероники появились нотки грусти. – Не сейчас…
– Почему? Мой паспорт со мной. А твой где?
– А что подумают родители?
– Ты можешь позвонить им.
– Ты не знаешь мою маму, всё это бессмысленно…
– Пойдём, – Роман схватил её за руку и повёл к выходу.
– Куда это вы? – только успел сказать Валера.
Покинув тёмный зал, оказавшись среди света и солнца, Вероника почувствовала такую свободу, словно вырвалась из подземелья. Но Роман приблизился к ней так близко, что ей пришлось упереться в стену какого-то здания.
– Вероника, если двое любят друг друга, тогда всё так просто и ясно до того времени, когда сами они не начнут создавать проблемы. Только не говори, что расставание станет хорошим испытанием для чувств. Сколько судеб разлука покалечила, сколько влюблённых разделило навсегда расстояние, – он говорил с таким пафосом, с таким убеждением, словно за его плечами был необыкновенно богатый опыт семейной жизни, словно лично пережил и разлуку, и большие расстояния, что разделили его с любимой.
– Рома, а как ты всё себе представляешь? Тебе три года учиться, я только поступила.
– Но ты будешь моей женой, проблем с переводом не будет. Здесь тебе дадут общежитие.
– Вот это будет семья: ты в казарме, я в общежитии. Ну просто идеальная семья.
– Но мы не потеряем друг друга, будем вместе.
– Мы ещё так молоды, мне только семнадцать, по закону ещё рано заключать брак… Давай всё же не будем торопиться. Я буду писать тебе письма, ждать твои. Ещё и телефон есть. Зачем торопиться?
– Боюсь, что потеряю такую девушку.
– Ну зачем ты так?
– Ладно, – он вдруг решительно схватил её руку, потащил за собой. – Пойдём.
– Куда? Я не хочу в кино.
– Я тоже.
Зелёный сквер, куда Роман привёл Веронику, с белоствольными молодыми берёзками, стройными тополями порадовали и удивили девушку. Здесь всё напоминало о доме, родном городе. Знакомая до боли природа была вокруг, за тысячу километров от родины.
– Удивительно как-то. Ехали сюда – всюду степь, без конца и края, ничего другого, только суслики выглядывают из норок, бедная природа, грустные пейзажи, а в городе столько зелени…
Сквер был на набережной, и соединение водной естественной могучей по размаху стихии и богатой растительности среди жилых кварталов создавали красивые виды и пейзажи. Рома, видимо, не случайно взял с собой фотоаппарат. Вероника позировала, то обнимая берёзку, то спрятавшись в тени тополя, голубых елей.
– Ты уедешь, только это и останется.
– В парке было немноголюдно. Они нашли тенистую деревянную беседку. Казалось, она давно в одиночестве ждала их. Это небольшое сооружение, что напоминало игрушечный домик, который плохо защищал от ветра и дождей в непогоду, был хоть каким-то укрытием от редких в будний день прохожих.
Они надолго застывали в поцелуе, делились секретами, ловили и запоминали взгляды, улыбки, жесты, звуки, голоса, фразы и слова, чувствуя, но не зная, что это последняя возможность быть так близко, рядом.
– Ты знаешь признание Пушкина?
– Нет, мне как-то не встречалось.
– Кажется, лучше нельзя сказать. Двести лет прошло, многое изменилось, а чувства всё те же, и жизнь сердца человека не подвластна никаким законам.
Я вас люблю, хоть я бешусь,
Хоть это труд и стыд напрасный
И в этой глупости несчастной
У ваших ног я признаюсь.
Мне не к лицу и не по летам,
Пора, пора мне быть умней,
Но узнаю по всем приметам
Болезнь любви в душе моей.
Стихотворение было большим. В нём были все эти тонкие переживания влюбчивого поэта, который только надеялся на чувства в ответ.
Алина, сжальтесь надо мной
Не смею требовать любви
Быть может, за грехи мои,
Мой ангел, я любви не стою.
Но притворитесь, этот взгляд
Всё может выразить так чудно,
Ах, обмануть меня нетрудно
Я сам обманывать рад!
Вероника сидела в задумчивости, всё ещё находилась в том прошлом, которое нарисовал великий художник слова. Она представила себе какую-то девушку, склонённую над пяльцами, она трогала клавиши фортепиано. Вот она подняла своё длинное муслиновое платье, поставила белую ножку на ступеньку экипажа, чтобы отправиться в какое-то райское место с таким милым названием Опочка.
– Никогда не думала, что мне кто-то будет читать стихи. Да ещё какие! В классе у нас парни совсем другие были. А ты действительно потомок дворянского рода?
– Представь себе, что это так.
– Но ты так и не рассказал романтическую историю о своих предках.
– Ну, это скорее грустная история, – в задумчивости произнес Роман. Он словно вспоминал детали прошлого, подробности которых слышал от родителей. – В семье моего прадеда было два сына. Он был старшим. Вернувшись из столицы, где учился, без памяти влюбился в юную служанку, которая появилась незадолго до его возвращения. Вскоре, как честный и порядочный молодой человек, он признался в своих чувствах и серьёзных намерениях своим родителям. Разгневанные предки были категорически против брака, согласие на него не дали. Более того, обещали, если пойдёт против них, лишить титула, наследства и материальной поддержки. Сын не послушал родителей, а они своё слово сдержали. Но знаешь, я горжусь своим прадедом, который не богатству, достатку, и сытой жизни отдал предпочтение, а был верен любви, своему достоинству. Он так и не смог завершить своё образование, устроился в какое-то удалённое лесничество простым егерем. Возможно, он никогда не пожалел о своём поступке, и был счастлив со своей избранницей.
А с его матерью судьба обошлась так. После смерти мужа её младший сын быстро проиграл имущество. Даже дом продали за долги. И доживать свой век пришлось ей со старшим сыном и невесткой, которую она так не хотела признавать. И в старости её единственным утешением были внуки, им и старалась дать то, чему когда-то учили её. Моя бабушка была у неё любимицей, поэтому, ей этих графских манер досталось больше, чем другим. Вот такая, почти невероятная история, – закончил рассказ Роман.
– Ну, никакая она не грустная твоя история. Можно только мечтать о такой любви.
Глава девятая
Сочинение Вера написала на «хорошо» и конечно, была зачислена на дневное отделение факультета педиатрии. Отметить такое радостное событие вместе с курсантами не получилось, в увольнение их не отпустили.
Только в день отъезда Вероники Валере удалось договориться с начальством, отпроситься к поезду на несколько часов. После бессонной ночи Вероника была без настроения вид имела достаточно усталый. Вера тоже грустила, понимала, что надолго прощается с подругой.
– Выше нос, девочки! – пробовал подбодрить подруг Валера. Оптимизм его бил через край. Казалось, он не мог переносить уныние, паническое настроение других. – Письма будут отправляться регулярно, я лично на каждом письме буду ставить свою подпись.
Приближалось время отправления поезда. Молодая проводница проверяла паспорта и билеты пассажиров, время от времени, проверив, бросала взгляды на группу молодёжи, парней в военной форме и девушек. Вероника не торопилась заходить в вагон. Тяжело сопя, в вагон с трудом, преодолев ступеньки с не малой ношей забрался последний солидный пассажир. Девушка в светлой форме вагоновожатой бросила свой взгляд ещё раз на весёлую компанию, в которой Валера сыпал шутками и замечаниями.
– Молодёжь, – обратилась проводница к компании, словно сама была взрослым человеком, который знал всё в этой жизни. – Кто из вас уезжает? Так и поезд может пойти без вас.
Вероника подошла, подала проводнице документы. Рома смотрел, как Вероника повернулась в их сторону, они снова встретились взглядами.
– Ты что, Ром… – подтолкнул Валера друга.
Рома в каком-то оцепенении смотрел на Веронику, понимая, что видит девушку в последний раз, любовался ею. У него возникло желание как-то удержать её, не пустить, но трезвый голос подсказывал, что сделать так он не сможет.
Вероника поднялась в вагон, Роман шёл следом за ней, держа дорожную сумку любимой девушки. В тамбуре она остановились, оглянулась, подняла руку в знак прощания.
– Пиши, – ещё раз напомнила Вера. – Если сможешь, навещай мою маму.
Вероника посмотрела на Веру и невольно ей позавидовала. В этот момент рядом с Валерой она выглядела очень счастливой. Вероника подумала, что слабая тень грусти исчезнет, как только поезд отойдёт от перрона. Валерий улыбался, подмигивал Роме, мол смотри, а то не успеешь соскочить с поезда.
Вероника прошла в вагон, приглядываясь к номерам мест, чтобы отыскать своё. Пассажиров немного, её купе свободно. Рома положил сумку, повернулся к девушке. Печально-грустное выражение лица любимой вызвало чувство жалости и печали. Он понимал, что нужно найти слова утешения, однако ничего существенного не находил.
– Кажется, время прощаться, – Роман взял руки девушки, с нежностью обнял её.
Он был спокоен, Вероника также пробовала не терять самообладания, но этот предательский ком подкатил горлу. Она крепко сжала зубы, чтобы не расплакаться. Раньше это в самых разных случаях, похожих на этот, помогало, но не сейчаc… Слезинка, почувствовала, покатилась по щеке.
– Не плачь, я буду часто писать. Обещаю.
– А я никогда никому писем не писала.
– Научишься. Рассказывай обо всём, о себе, мне всё будет интересно.
Он мизинцем вытер слезинку, поцеловал в губы.
– Рома, мне так больно, так трудно, – оправдывалась она за свои слёзы, ища его поддержки.
– Мне также тяжело расстаться с тобой, но я же мужчина. Тебе можно быть такой.
Вероника уткнулась мокрым лицом в его плечо.
– Поезд отправляется через две минуты. Провожающих просим покинуть вагон, – донеслось из конца вагона.
Прощальный поцелуй, руки, которые трудно разнять, спина в лёгкой гимнастёрке, которая отдаляется в проходе. Он трижды оглянулся, в конце вагона сделал несколько шагов назад, словно хотел вернуться, ещё раз заглянуть на дорогое лицо. В тамбуре оглянулся в последний раз, поднял руку.
Вероника выглянула в окно. Все трое, увидев её в окне, подошли ближе к вагону. По лицу Вероники предательски текли слезинки, на губах чувствовался их в солёный вкус, но сдержать слёзы не могла. Она сейчас знала, что такое любовь, счастье, и узнав, всё это потеряла. Он уже не рядом. Их разделяет грязное, в дорожной пыли окно, которое так часто моют дожди и как следует не могут отмыть. Поезд вот-вот тронется, и с каждой минутой расстояние, которое разделяет их, будет только расти.
Три милые фигурки на перроне, отдаляясь, становились всё меньше в размерах, стали небольшими точками и наконец исчезли за поворотом. Она хотела дать волю чувствам, по-детски расплакаться, но слёз, на удивление уже не было. Горечь расставания сменилась новыми ощущениями. Она уже в мыслях рассуждала, что же напишет в письме Роману, как будет ждать писем от любимого, как будет волноваться при каждом телефонном звонке.
За окном проносились яркие, в зелени пейзажи, разливы широкой Волги. В кронах деревьев ей представлялось милое дорогое лицо, в облаках пряталась знакомая улыбка и голубые глаза.
Колёса гремели: «Жди, жди, всё вернётся». Ей казалось, что поезд мчится очень быстро, что у неё выросли крылья и она превратилась в птицу. Как это необыкновенно чудесно и непонятно, какие чудеса совершает любовь с человеком – окрыляет, возвышает, меняет вокруг тебя весь мир. Жизнь приобретает новый смысл, грусть и печаль медленно отходят уходят, рождается надежда, радость. И этот поезд, который отрывал её от любимого человека, прокладывал начало к новой встрече, которая, она была уверена, ещё будет.
Глава десятая
Почта работала плохо. Распад страны привёл, казалось, к беде, к спаду во всём. Первое письмо ждала долго. И когда наконец в почтовом ящике, который проверяла каждый день по нескольку раз, нашла сразу три письма, её переполняли и радость, и удивление, и нетерпение. Роман выполнял своё обещание писать часто. А она, когда не получала писем, мучилась сомнением: отправила уже четыре письма, а ответа нет и нет.
