Татьяна Панина
Время снимать маски
Глава 44. Выпустить пар
Шутер прислушался. В доме стояла тишина, только изредка скрипели половицы – кто-то ходил в соседней комнате. Замок на двери, закрытый предусмотрительной хозяйкой, щелкнул, и стрелок выглянул наружу. Никого. Тогда он взял свечу и, отворив дверь пошире, поставил за порогом. Пламя осветило коридор, бросив тень от находившейся неподалеку напольной вазы до самой лестницы. Огонек скакал на фитиле и притягивал взгляд. Дверные петли коротко визгнули, когда Шутер вернулся обратно в комнату.
Спустя некоторое время он услышал шаги. По бряцанию шпор стало понятно, что один из бандитов дошел до свечи и остановился. Оранжевая полоса, выбивающаяся из-под двери, пришла в движение. Подергавшись туда-сюда, она быстро укоротилась и исчезла, убежав в коридор.
– Это что – приглашение? – иронично пробурчал бандит и взялся за ручку.
Дверь открылась и его ноги переступили порог комнаты. Он поднял свечу повыше, но глаза, ослепленные огнем, еще не привыкли к темноте и плохо разбирали обстановку.
– Ну, малышка, где же ты?
Только он озвучил свой вопрос, как в затылок ему уткнулось дуло револьвера и над ухом прошептали:
– Ни слова больше.
Руки бандита поднялись, и он тут же оказался обезоруженным. Дверь закрылась.
– Туда, на стул, – раздался приказ.
Привязав свою первую жертву и заткнув ему рот, Шутер начал охоту на второго. Бесшумно, в полумраке он подобрался к соседней комнате, откуда слышался равномерный храп, и приоткрыл дверь.
– Эй! – позвал он шепотом. – Смотри, что покажу.
– Ты чего вернулся? – не понял бандит, встал с кровати и торопливо вышел в темный коридор. – Где ты?
– Здесь, – отозвался Шутер из-за его спины.
Отработанным годами приемом он усыпил противника и плавно уложил на пол, не издав при этом ни звука. Пока бандит не пришел в сознание, стрелок связал ему руки и ноги, а сам двинулся к лестнице на первый этаж.
Внизу никого не было. Отдернув шторку на окне, он посмотрел на улицу. Купер и Дин все еще находились на своих местах. Дин подпирал дерево, а его собеседник – столб на крыльце. Шутер открыл дверь, выскользнул наружу и как ни в чем не бывало, по-приятельски расположился рядом с Купером, облокотившись на перила. Такого внезапного выхода не ожидал ни первый, ни второй. Глаза Дина округлились. Он оторвался от дерева, и рука потянулась к поясу с оружием.
– Не стоит этого делать, парень, – спокойно произнес стрелок.
Рука остановилась на полпути, и гневный взгляд обжег Купера.
– Я тут ни причем, – выдал тот, оправдываясь. – Сам в шоке, клянусь твоей бородой!
– Где мои люди, Бланко? – выпалил Дин, обескураженный неожиданным появлением врага.
– Отдыхают, целы и невредимы, – неторопливо произнес Шутер и добавил: – Я дал вам шанс, но ты им не воспользовался.
– Мы не совершили ничего противозаконного! С каких это пор являться к шерифу стало запрещено?
– Долгая история, – только и ответил Шутер и кивнул на дверь.
Дин с мрачным лицом вошел в дом, подчинившись приказу. Любая попытка покинуть двор и исчезнуть из проклятого города теперь грозила ему смертью. Кроме того, теперь поведение Купера говорило о том, что он заодно со стрелком, но кем был этот человек, осталось для него загадкой. Сдавая оружие, Дин еще раз окинул взглядом Купера, стараясь вспомнить, виделись ли они когда-нибудь, но – безуспешно.
Один впереди и двое сзади – они поднялись на второй этаж. В коридоре, опираясь на стену, сидел человек. Увидев своего главаря, он зашевелился и попробовал встать, но веревки мешали движению и вскоре ноги снова подкосились. Пройдя мимо него, Шутер шагнул в комнату и замер на пороге. На кровати, где совсем недавно спал шериф, было пусто.
Купер посмотрел на стрелка, потом на кровать и наконец рассмеялся.
– И снова не по плану! Вот прохвост! Обскакал нас всех!
Спустя короткое время стало ясно, что искать Прайса в доме – впустую тратить время. Пленник сбежал, улучив момент. Шутер был зол и проклинал себя за невнимательность, а Купера – за его идиотскую идею притащить сюда шерифа. Однако старый приятель, будучи оптимистом, убеждал, что не все так плохо. «Отпустив одного, мы получили троих» – вот аргумент, которым он стойко отбивался. Ведь Прайс рассчитывал на Дина, как на последний козырь, а в итоге и эта карта оказалась бита. Но несмотря на такое оправдание, дело снова вышло из-под контроля.
После того, как Дин, два его помощника и Ксавье были отправлены за решетку, Шутер, молчавший всю дорогу, и Купер, предпочитающий разговаривать с конем, нежели нарываться на ссору, наконец вернулись на ранчо. Время близилось к рассвету, и небо постепенно светлело.
Едва они вошли, как на них посыпались вопросы. Купер легко отпарировал их, сославшись на усталость, и сразу проследовал в комнату Фитчера. Шутер проводил его тяжелым взглядом и, все так же молча, сел за стол. Майк налил вина и поставил перед другом, ожидая новостей. Молли села напротив, и пристальный женский взгляд скользнул по лицу стрелка. Тот усмехнулся.
– И это все? Как будто кого-то не хватает.
Молли пригладила складки на платье и ответила, стараясь не показывать эмоции:
– Она с офицером.
– Что ж, значит, они узнают все из первых уст, – произнес Шутер, оглянувшись на дверь, за которой исчез Купер, и взял стакан. – И даже не знаю, обрадуются или огорчатся… Прайс на свободе. Он сбежал прямо из-под нашего носа.
Рассказав о последних событиях, Шутер выпил свое вино и откинулся на стуле. Потом обвел невеселым взглядом помещение и продолжил:
– Надо избавить этот дом от непрошенных гостей, их стало слишком много. Вы так не думаете? – Он посмотрел на Майка. – Это в твоих интересах. А как себя чувствует больной? Его уже можно вышвырнуть на улицу?
– Тебе надо отдохнуть, Генри, – отозвался Майк и убрал со стола вино. – Завтра решим, что делать дальше.
– Пока мы решаем, чертов законник снова соберет свою шайку. Если кого-то забавляет играть в кошки-мышки, то пусть сам и разбирается.
– Все сказал? – раздался голос Купера.
Он стоял возле открытой двери комнаты и наблюдал за разговором. Шутер резко поднялся.
– Ну же, Генри, назови меня подлецом или еще кем-нибудь, как ты любишь. Запусти в меня посудой или стол переверни что ли. Выпусти пар и угомонись, наконец. А то я все никак не дождусь, когда ты остынешь.
– Много болтаешь, Купер!
– Да уж, держать рот на замке не в моем стиле, – согласился тот. – Давно бы смирился, дружок. Ты готов слушать или так и будем препираться?
За спиной Купера послышались нетвердые шаги, и из комнаты, придерживаясь одной рукой за стену, вышел офицер. Вторая рука лежала на груди. Видно было, что рана все еще беспокоила его. Фитчер был полностью одет, словно собирался уходить. Следом появилась Кэтлин.
– Что это значит? – спросил Шутер.
– Я еду в казармы, – ответил офицер, – по служебным делам. Я должен быть там.
– Вот как! В таком случае желаю счастливого пути!
Вперед выступила Кэтлин:
– Нам нужна повозка и оружие.
– Неужели? Отправитесь искать папашу?
– Слушай, ты! – встрял Купер, приблизившись к Шутеру. – Сядь и заткнись!
Но стрелок был слишком раздражен, чтобы его выслушивать. Самоуверенная выходка этого человека, из-за которой все покатилось к чертям, выводила его из себя, и он не смог устоять – кулак полетел в лицо Купера. От неожиданного удара тот пошатнулся, но все-таки удержался на ногах. Кэтлин вскрикнула. Молли соскочила со своего места, стремясь остановить драку, но Майк поймал ее за плечо.
Купер не заставил себя ждать и рванулся в бой. От встречи с его кулаком Шутера понесло назад. Он наткнулся спиной на стол и чуть не упал. Схватив за грудки, противник оторвал его от стола и вторым ударом отшвырнул к стене. На щеке стрелка выступила кровь.
– Хватит! – воскликнула Молли, пытаясь вырваться. – Останови же их, Майк!
Но тот не двигался с места. В это время Шутер снова напал на противника. Тот споткнулся и, потеряв равновесие, грохнулся на пол. Навалившись на него, стрелок продолжать бить по лицу до тех пор, пока Купер не вцепился рукой в его правое плечо, в то самое место, где только начала заживать рана. Другой рукой он нащупал ножку стула и двинул им Шутера по спине. Хватка ослабла. Купер откинул противника и поднялся на ноги. В руках у него появился револьвер.
– Нет! – Кэтлин шагнула вперед, но Фитчер перекрыл ей дорогу.
Купер тяжело дышал. Сверлящим взглядом он окинул свою работу: лицо, по которому размазалась кровь, горящие глаза, метавшие молнии, и правый рукав с проступившим на нем темным быстро увеличивающимся пятном. Несколько долгих секунд он стоял над Шутером, направив дуло ему в лоб. Пальцы скользили по блестящему металлу. Наконец, громко выдохнув, Купер опустил револьвер и сделал несколько шагов назад. Еще через несколько мгновений он вышел из дома, громко хлопнув дверью на прощание.
Глава 45. На распутье
Преодолевая неровности земли, неуклюже виляя между деревьями и кустами, крытый фургон медленно продвигался по предрассветному лесу. На козлах сидел монах и умело правил лошадьми. Наконец он обнаружил впереди дорогу, где обычно проезжали дилижансы, и повернул туда.
Стремясь скорее выбраться из лесных зарослей на ровную поверхность, он уже собрался подстегнуть лошадей, как вдруг произошло непредвиденное. С двух сторон под крики и всеобщее гоготание выскочили шестеро всадников и окружили фургон. Монах протянул было руку, чтобы взять оружие, но быстро передумал. Шанса отбиться просто не было.
– Стоять! – выкрикнул Прайс, показавшись из-за спин шумной своры, которая сразу поутихла. Подъехав к монаху, он направил на него ружье и засмеялся. – Признаюсь, я уже соскучился по нашим встречам. Сними-ка капюшон, отец. – И кончик его оружия коснулся плеча монаха.
Но тот оттолкнул смертоносный ствол, как назойливую муху.
– Ну-ну! Не так грубо, дружок, – проворчал шериф и ухмыльнулся. – Что у тебя там? Револьвер? Чем же тебе не нравится кнут? Совсем недавно это было вашим единственным оружием. – Тут его лицо переменилось. – Сборище лицемеров! – бросил он со злостью и ударил монаха стволом по шее. – Слезай, чертова крыса!
Монах вскочил, метнулся к Прайсу и, крепко ухватив его за воротник, стал тянуть вниз, чтобы свалить с лошади. Вскоре ему это удалось и с глухим ударом они упали под ноги животному. Бандиты повытаскивали оружие, однако стрелять опасались – слишком близко друг от друга находились эти двое. Один из всадников спешился и подбежал, чтобы помочь своему предводителю. На голову монаха обрушился удар ружейного приклада. Прайс выбрался из ослабевших рук противника, поднялся и пнул его в бок, сопровождая действия отборной руганью.
Тяжело дыша, шериф развернулся к фургону и не без труда взобрался на козлы. Откинув полог, он увидел человека, полулежащего на связке одеял, и с удивлением узнал в нем офицера.
– Не ожидал меня встретить, папаша? – произнес Фитчер, стараясь придать голосу твердости.
Пока они ехали по лесным ухабам, рана его разболелась сильнее, чем прежде. Бледное лицо стало похожим на камень, на лбу выступил пот, а пальцы поледенели.
– Скверно выглядишь, – отозвался Прайс. – Но мне это на руку. Хотя лучше бы он тебя прикончил.
– Жизнь вообще скверная штука. Главное – сделать правильный выбор.
– И что выбрал ты?
Фитчер откинул край одеяла, и в тени фургона блеснул холодный металл. Дуло смотрело прямо на шерифа, но поднять руку с тяжелым револьвером офицеру в эту минуту было не под силу, так он ослаб.
– Не торопись, подумай, – сказал Прайс и присел с краю, как старый друг. – Ты здорово подставил меня. Но я могу забыть об этом, если потребуется. Если ты сделаешь правильный выбор.
Кто-то снаружи окликнул шерифа. Тот подал ему знак рукой, что все хорошо, и вновь повернулся к офицеру.
– Они нетерпеливы, – хмыкнул Прайс, – в отличие от меня, Алан. А ведь мы еще можем наладить отношения.
– А как же губернатор? – тихо спросил Фитчер.
– От некоторых планов пришлось отказаться. К черту губернатора. Как только я разберусь с Шутером…
– Генри Бланко.
– И верну себе дочь, – продолжил шериф, слегка запнувшись, – мы уедем отсюда подальше на север и оставим всех в покое. Хотя этот проклятый город заслуживает, чтобы его стерли с лица земли.
– Это не решение, – возразил офицер, позволив своей руке расслабиться, а револьверу лечь на пол. – Всегда найдется тот, кто будет помнить.
– Что ты имеешь в виду?
– Взять хотя бы Оуксвилл, – ответил Фитчер и заметил, как вздрогнул собеседник. – Все считали, что с ним покончено. Оказалось, нет.
– Н-нет?
– Людей слишком много, Гарет. Рано или поздно до нас доберутся и все кончится судом Линча. В лучшем случае – тюрьмой. Так что мне выгоднее сменить позиции сейчас, нежели надеяться неизвестно на что.
Шериф будто оцепенел. Он углубился в свои мысли, даже не дослушав офицера, и помутневшим взглядом, не то от услышанного, не то от выпитого недавно алкоголя, уставился в пространство перед собой. Потом вдруг очнулся и задал вопрос, терзавший его сейчас сильнее всего остального:
– Подожди… Ты что-то сказал про Оуксвилл… Кто-то выжил?
– Представь себе.
– Кто? – с замиранием сердца выдохнул Прайс.
– Какой-то старик по фамилии Каррингтон, – быстро проговорил Фитчер. – Но я не об этом. Желание жить, как оказалось, сильнее азарта. Я видел смерть и все ее прелести испытал на собственной шкуре. Так что жажда денег меня больше не мучает, Гарет… Гарет!
Шериф вскинул голову, оторвавшись от раздумий, бегло осмотрел фургон и спросил:
– Куда ты едешь?
– В казармы. Я все еще числюсь офицером.
– Где Шутер?
– Понятия не имею. Мне нет до него дела.
– Не надо лукавить. Думаешь, я не понимаю, что вы что-то замышляете?
– Скажешь это ему. А сейчас ответь, что ты сделал с моим помощником?
– Твой помощник – ничтожная крыса, – процедил шериф.
– Но он единственный, кто согласился меня везти, и то наотрез отказался ехать через город.
Слова офицера порадовали шерифа. Он понял, что страх перед ним никуда не делся. Горожане по-прежнему его боялись, а значит не все было потеряно.
Снаружи послышались голоса. Один из всадников подъехал к фургону.
– Кто-то идет, шериф, – объявил он, вглядываясь в фигуру, спокойно шагающую к ним. – Человек в рясе. Кажется, не вооружен.
– Не стрелять! – скомандовал Прайс, выглядывая из своего укрытия. – Взять живым. Он мне нужен. – Потом снова посмотрел на офицера. – Слушай, Алан, я просто хочу рассчитаться с Шутером, и это мое личное дело. Никто не заставляет тебя мне помогать. Поступай как знаешь, только не глупи. Скоро все закончится, и мы с Кэтлин уедем.
– Он уже близко, – предупредил всадник и обратился к другим: – Будьте начеку!
– Она все еще нужна тебе, Алан? – продолжил шериф, сверля глазами офицера.
Хруст сухих сосновых лап, покрывающих землю, возвестил о появлении незнакомца. Отведя в сторону пышную ветку можжевельника, он вышел к группе пристально следящих за ним всадников неторопливым, но твердым шагом. Без единого слова проследовал мимо них и опустился возле лежащего у фургона монаха.
– Что ты делаешь? – поинтересовался Прайс, сидя на козлах. – И кто ты такой, черт возьми?
Незнакомец привел в чувство своего приятеля и устроил возле колеса. Потрогав его затылок, он посмотрел на красное пятно, расплывшееся по ладони.
– Нужны бинты. Они в сумке позади тебя, – не оборачиваясь, произнес незнакомец.
Капюшон скрывал его лицо, но Прайс легко узнал обладателя этого голоса. Тот, на кого он вел охоту, пришел к нему сам! Чуть помешкав, шериф заглянул в сумку и, не найдя там ничего представляющего опасность, сбросил ее монахам.
– Что за самопожертвование, Шутер? – спросил он с сарказмом и подал своей банде знак окружить их.
– Мое имя звучит по-другому, Гарет Прайс, – невозмутимо ответил стрелок, вытащил из сумки склянку со спиртом и аккуратно обработал рану.
Люди наблюдали за его несложными действиями. Кто-то ухмылялся, смеясь над безрассудством стрелка. Самолично прийти в ловушку! Надо быть дураком.
Шутер закончил с обработкой и взялся за бинт.
– Больше ни к чему истреблять людей. Тебе и без того проложена дорога в ад.
– Я отправлюсь туда вместе с тобой, – сказал Прайс. – Могу поклясться, твой послужной список гораздо длиннее моего.
– Но имена в нем не написаны кровью.
Шериф рассмеялся.
– Нет, вы слышали? – бросил он людям, наслаждаясь своим превосходством и жалким положением, в котором оказался стрелок. – Человек с репутацией ганфайтера рассуждает о насилии!
– Поговорим об этом позже, – нисколько не смутившись, произнес Шутер и поднялся. – Освободи фургон, и пусть он едет своей дорогой.
Все еще улыбаясь, Прайс спустился на землю и встал лицом к врагу.
– Неудачный денек? – поддразнил он его, указав на свежий кровоподтек, потом перевел взгляд на второго монаха, который устало откинул голову и тем самым позволил себя опознать. – Майк Бишоп! – забавляясь, воскликнул шериф и снова уставился на стрелка. – Так это он тебя так? Одна на двоих не делится, да?
Глаза Майка приоткрылись, и в них сверкнула ненависть. Губы представителя закона растянулись в гадкой улыбке.
– Приполз к нему отмаливать грехи?
– Сколько же в тебе желчи! – медленно проговорил Шутер, заглядывая в самые глубины его темных глаз. – Оглянись, Гарет, и хотя бы попытайся увидеть то, что видят другие. Может на тебя снизойдет озарение, и ты поймешь, наконец, насколько низко пал.
– Ненавижу проповедников! – прошипел Прайс. – Уверен, это ты лишил меня дочери, святоша! Что вы ей наплели, что она отвернулась от собственного отца?
– Она сама к этому пришла, – объяснил стрелок. – Вспомни ночь, когда я впервые сказал про Ксавье. Ночь, когда твой гонец оказался мертвым и ты держал в руках кусок сургуча от письма, что не достигло цели. Уже тогда твоя дочь начала осознавать всю гнусность происходящего. Разве ты не слышал, как она просила меня повернуть назад?
На скулах шерифа заиграли желваки, но он промолчал. Глаза пылали гневом.
– Я пришел без оружия, Гарет, – твердо произнес Шутер. – Отпусти фургон, и покончим с этим.
Постояв с минуту, Прайс приказал людям связать долгожданную жертву, затем снова взобрался на козлы и заглянул внутрь. Фитчер сидел в том же положении и прижимал руку к груди. На бледном лице выступили тени. Казалось, что еще немного и сознание покинет офицера. Револьвер его лежал рядом, забытый под чуть накинутым на гладкую рукоятку краешком одеяла.
– Вот и все, Алан. Последнее слово за тобой.
Глава 46. Кнуты и пули
Предательство офицера было ожидаемым, хотя Шутер до последнего надеялся, что раненый, почти уже мертвец, чудом выбравшийся из могилы, пересмотрел свои взгляды на жизнь. Оказалось, не все люди способны меняться. Фитчер, как выяснилось, был немногим лучше Прайса. И это ставило под удар весь успех предприятия. Солдаты, попав под влияние офицера, могли совершить ошибку, да и все остальные, которые теперь считали его своим человеком. Увы, червивый плод не сделать полноценным. Рано или поздно изъян покажет себя во всей красе.
Накрепко связанный, Шутер плелся за конем шерифа, подгоняемый плеткой и грязными насмешками. Споткнувшись, стрелок едва не упал. Веревка натянулась – Прайс дернул ее, чтобы подогнать пленника, – и снова впилась в плечо, добавив темных пятен на грубой ткани рукава. На пару секунд Шутер зажмурился, преодолевая боль, потом взглянул на Майка, сидящего верхом на одной из лошадей, хозяин которой теперь правил фургоном. Нездоровый вид друга вызывал беспокойство. Он сидел, склонившись в седле, почти уткнувшись в шею животного. Руки ему связали впереди, чтобы дать возможность хоть как-нибудь держаться без посторонней помощи. Несмотря на это, он постоянно заваливался на бок, рискуя упасть.
– Господи… – вырвалось у стрелка, когда тот в очередной раз чуть не сорвался вниз.
Прайс даже не обернулся. Шутер почувствовал, как слабость от кровопотери неукротимыми волнами начинает накатывать и на него самого. Он поднял глаза на шерифа и проговорил:
– Пошли за врачом, Гарет, прошу тебя как человека.
Наконец тот остановился и бросил взгляд на пленника сверху вниз.
– Боишься за свою шкуру?
– Посмотри на него. – Шутер кивнул в сторону Майка. – Ты привезешь покойника. И офицера ты видел – второй раз ему с того света не вернуться. Разве этого ты хотел, когда замышлял свой заговор?
– Какое тебе дело до моих желаний? – грубо ответил шериф. – Ты был прав, когда говорил про дорогу в ад. Мне уже все равно.
– Не лги хотя бы себе, – устало произнес Шутер. – Фитчер предан тебе, как старый пес. Подумай же о нем. И как отнесется к его смерти Кэтлин. Пошли за врачом, Гарет.
Стрелок стоял перед ним, покачиваясь от усталости и глядя на него затуманенными глазами. Пот тонкими струйками стекал со лба. Ткань, перетянутая веревкой, терлась о рану, вызывая при каждом движении нестерпимую боль. На щеке горела ссадина, подаренная Купером, а по спине бегал холодок, то и дело бросая в озноб ослабленный организм.
Какая-то тень пролетела по лицу Прайса, так что он невольно поморщился. Шутер заметил эту перемену.
– Гарет, – снова сказал он и покачал головой. – Никогда не поздно остановиться. Еще не поздно все изменить.
Шериф усмехнулся какой-то мимолетной мысли и быстро отвернулся от пленника, словно испугавшись ее. Конь нетерпеливо перебирал копытами. Удерживая его на месте, Прайс опять повернулся к Шутеру.
– Когда-то я уже слышал эти слова… Странно. Второй раз за сутки мне напоминают… – Тут он осекся, не решившись продолжить. Потом развернул коня и встал перед Шутером другим боком. – Ведь ты не из Колорадо. К тому же, хорошо знаешь здешние места. Откуда ты?
Сердце глухо застучало в груди стрелка. В висках пульсировало так, что закружилась голова.
– Откуда ты, Генри Бланко? – с напором повторил вопрос шериф.
– Моя родина здесь, – грудным голосом произнес стрелок. – Я уехал, когда мне было пятнадцать.
– Ты жил в нашем городе?
– Неподалеку.
– Где? – настаивал шериф.
Шутер промолчал и пристально всмотрелся в его лицо. Настойчивые вопросы, на которые так резко перешел Прайс, казались в эту минуту не совсем уместными. И вновь подозрения хлынули в его измученную голову. Он разглядывал шерифа, а шериф сверлил глазами его.
– Где, стрелок?
– Это был Оуксвилл, – медленно проговорил он.
Рука Прайса взлетела к горлу, чтобы ослабить ворот. На неожиданно побледневшем лице прочитался страх. Зрачки расширились. Несколько мгновений шериф оставался недвижим, словно статуя. Потом наконец выдохнул.
– Я слышал про него, – выдавил Прайс и покосился на фургон, где совсем недавно Фитчер раскрыл ему тайну о выжившем старике. – Вероятно, тебе повезло уехать раньше, чем…
– Вряд ли это можно назвать везением, – глухо отозвался Шутер.
Возникла минутная тишина. Четверо всадников держались поодаль, но с любопытством прислушивались к разговору.
– Кто твой отец? – спросил шериф, перебирая поводья.
– Не слишком ли много вопросов за раз? – В голосе пленника вновь появилась усталость, он глубоко вздохнул и перешел на другую тему. – Так что там с Сандерсом? Пошлешь за ним?
Прайс оторвал тяжелый взгляд от собеседника и подозвал свою шайку. Одному из подъехавшей четверки он кинул веревку, конец которой тянулся к плененному стрелку.
– Встретимся в условленном…
Он резко прервал фразу, потому что из леса, верхом на лошадях, вдруг выскочили монахи. Пролетев мимо фургона, первый что есть силы хлестнул сидевшего на козлах бандита кнутом. Тот с испуганным возгласом откинулся назад, не успев спрятаться от удара, и исчез под брезентом.
Человек с веревкой подстегнул коня и бросился прочь по дороге, на ходу отстреливаясь от преследователей. Когда путы натянулись струной и вонзились в плечи, Шутер со стоном, едва не теряя сознание, повалился на землю. Его понесло по ухабам, потащило по грязи, как бревно. Рот и нос забились песком и пылью. Невыносимая боль пронзала все тело, лишая разума, терзая. Казалось, сама земля разверзлась, чтобы отправить его прямиком в ад.
Вслед за ними помчался второй бандит. Одной рукой он крепко держал за плечо Майка, каким-то чудом не вывалившегося из седла. Другой рукой вцепился в его повод, направляя лошадей в нужную сторону. Так, под грохот выстрелов за спиной, они вырвались со стоянки и углубились в лес.
Всадив шпоры в бока испуганного шумом коня, Прайс галопом рванулся с места. Кто-то нагнал его у развилки, ведущей в город. Шериф обернулся и, когда рука монаха замахнулась перед ударом кнута, выпустил сразу несколько смертельных пуль. Человек в капюшоне мешком упал под ноги животного. Сапог, застрявший в стремени, выкрутил лодыжку, и еще с десяток шагов, пока лошадь наконец не остановилась, шумно фыркая, несчастного монаха волоком протащило по укатанной дороге.
Возле фургона царил хаос. Из шестерых бандитов троим, включая шерифа, удалось сбежать. Еще один затаился под брезентом, израсходовав все свои патроны. Оставшихся двоих скинули на землю. Первый тут же вскочил и, выхватив револьвер, спустил курок, но выстрела не произошло. Бандит отбросил оружие – перезаряжать уже было некогда – и достал нож, отступая к кустам. Однако уйти ему не дали. Очередная порция кнута ужалила его руки, а следующий удар обвил тело, ноги подкосились, и бандит рухнул на колени, уткнувшись лбом во влажную от росы траву.
Последний из вооруженных, оказавшись на земле, резво перекатился к колесам фургона, то и дело меняя цель. Глаза перебегали с одного монаха на другого, как будто он не мог решить, кого из налетчиков убить первым. Заметив тень, скользнувшую к нему сзади, он быстро сменил положение и вскинул руку с револьвером. Вторая тень метнулась сбоку, и запястье обожгло, как раскаленным железом. Оружие выпало. Бандит потянулся за ним, превозмогая боль от нескончаемых ударов.
– Билл, нет!!! – раздалось из леса.
Молли вырвалась из рук Кэтлин, удерживающей ее от желания броситься на помощь мужчинам и риска нарваться на пулю. Но мальчишка уже замахнулся, собираясь метнуть тяжелый камень в человека с оружием. За пару секунд до этого из фургона осторожно вылезло дуло, а следом высунулся и сам бандит. На лице его играла радость – он очень кстати обнаружил под одеялом заряженный револьвер офицера. Прицелившись в мальчишку, занесшего руку для броска, он вдруг услышал громкий выстрел. Тело его вздрогнуло, а взгляд удивленно опустился на грудь, где расплывалось горячее темное пятно. Уже проваливаясь в пучину смерти, он увидел, как пролетел злополучный камень и глухо стукнул где-то под колесами фургона.
Неожиданный удар со стороны застал врасплох последнего все еще оборонявшегося бандита. Камень рассек ему кожу на голове, по лицу потекла липкая струйка крови. Пока он соображал, что же произошло, на него накинулись двое и лишили последнего шанса на спасение.
Молли в охапку схватила сына и, вырывающегося, потянула в лес. Там дорогу ей преградила Кэтлин.
– Ты забыла, что мы должны сделать? – взволнованно сказала она. – Все закончилось! Отпусти его!
Билли вырвался из рук матери и побежал обратно к фургону.
– Они чуть не…
– Я видела, Молли. – Кэтлин поймала ее за локоть и указала на мужчин. – Но мы должны им помочь! Нужно отвезти раненых в город. Приди же в себя!
– Да, – тихо ответила Молли, посмотрев туда же. – Да, ты права.
И подобрав подол, чтобы не зацепиться за коряги, она решительно вышла на дорогу.