Татьяна Нильсен
Приют тайных соблазнов
Глава 1
Наташа стояла у огромного окна аэропорта и вглядывалась в мутное небо. А там, вдалеке, в белой вате облаков появлялись невзрачные огоньки. Постепенно они становились всё ярче и наконец, превращались в чёткие силуэты самолётов, потом терялись за вышками и строениями аэровокзала. И вскоре она наблюдала, как за глухим стеклом, без звука, один за другим лайнеры шли на посадку, фыркая облаками дыма в тот момент, когда шасси касалось взлётно-посадочной полосы. Издалека казалось, что все небесные птицы имели одинаковые габариты, но отличались друг от друга лишь расцветкой, раскраской, и несли на себе разные флаги и логотипы. На заляпанных стёклах, прорисовывались взрослые ладони, приплюснутые носы и детские пальчики, выпачканные в шоколаде и липких конфетах. Вероятно, родители показывали неугомонным детям, как небесные создания необычайных цветов садились на землю. Наташа подумала, что такой неряшливости не наблюдалось в аэровокзалах России, а тем более Европы. Но ей был симпатичен этот огромный аэропорт «Ататюрк» с лабиринтами переходов, магазинами, магазинчиками, бутиками, кафе и ресторанами. Наташе вообще нравился запах дороги, суета, разноязыкий говор, толпы пассажиров, одетых кто во что горазд. Наташа удивлялась, настораживалась и украдкой наблюдала, как через строгий паспортный контроль проходили женщины – мусульманки, полностью закутанные в однотонные, бесформенные рулоны ткани. Она диву давалась, как можно рассмотреть сходство фотографии в паспорте с натуральной физиономией, на которой не видно ничего, только кончики пальцев и глаза, а зачастую и те закрыты толстыми стёклами очков. А под тёмным, просторным балахоном можно пронести столько поясов шахида, что легко отправить на тот свет не только человек двести вокруг себя, но и весь терминал вместе с многочисленными самолётами. Одна надежда на профессионализм полицейских кордонов и на то, что именно в этот день Аллах откроет безопасный, небесный путь не к нему в гости, а на её родину, в Россию. Наташа несколько лет проживала в Турции и уже свыклась с традициями и нравами этой второй родины. Некоторое время назад трагический случай свёл её с мужчиной, за которого, она впоследствии вышла замуж. Избранником оказался мужественный, статный турок, но, как ей показалось на первый взгляд, с каким-то женским именем Эрин. Он служил в криминальной полиции на побережье Средиземного моря в красивом, курортном городе. В момент трагических событий Наташа гостила у своей однокурсницы в Анталии, которая имела свою долю в агентстве недвижимости, занималась продажей и арендой жилья. Пока у гостьи была возможность, она помогала подруге в бизнесе и оказывала кое-какие услуги. Таким образом, однажды, на тихой вилле, Наташа обнаружила окровавленный и изуродованный труп молодой женщины. Жуткие картины такого рода она видела только в фильмах о маньяках и серийных убийцах, а когда ужасающая сцена развернулась перед её глазами, то безумные крики заглушили бы вой пожарной машины. Ошарашенные, привыкшие к размеренному, тихому течению бытия соседи, молниеносно вызвали наряд полиции. Вот тогда судьба преподнесла ей ещё один сюрприз, но уже со знаком плюс. Они не сразу рассмотрели друг друга и поняли, что это любовь, а только тогда, когда Наташа по окончании отпуска, улетела в свой Тамбов. Эрен мучился несколько дней, работал, как волк, стараясь заглушить тоску одиночества, но вскоре сел на самолёт и отправился в Россию. В тот момент турок точно для себя решил, что отправляется к жене. Ей исполнилось тридцать три, а ему сорок два, и гормоны, которые раньше лезли из всех щелейуже урезонили свою прыть. Их отношения не неслись сломя голову, увлекаемые плотью, и всё же флирт, романтические свидания при Луне сложились в один тугой узел семейных отношений. Наверное, повлияло магическое воздействие Средиземного моря, а может вороватые чайки, накликали любовь. Конечно, сначала совместная жизнь складывалась не так безоблачно- различные культуры, характеры, быт, даже кухня и еда приводили к непониманию, а иногда и к конфликтам, но они осознавали, что в отсутствии друг друга существование совсем теряет цвет и смысл. Она смирилась с тем, что из рациона пропали любимые сосиски и свиные отбивные котлеты, что в пять утра мулла будит своей витиеватой песней, что тоненькие полоски бикини пришлось сменить на закрытый купальник. А он в свою очередь покорно шёл курить на балкон, даже если стояла жара плюс сорок восемь или лил дождь, на завтрак ел полезную, унылую гречневую кашу, которую, как он считал, должны употреблять дворовые собаки. И уже не позволял себе лениться – принимал перед сном душ, чистил зубы и регулярно посещал парикмахера. А ещё они говорили на одном языке – на русском, а это, как считали оба, являлось залогом взаимопонимания. Наташа иногда с иронией вспоминала свою давнюю подружку, которая утверждала, что знать иностранный язык, дело десятое! Обольстить и женить на себе любого иностранца плёвое дело, стоит только надеть узкую юбку, такую узкую, чтобы сзади булки в обтяжку, блузку с глубоким вырезом, да такую, чтобы белая опара грудей вздымалась пузырями и обязательно наличие томного взгляда с поволокой. Всё! Мужик твой! Тащи его в постель и айда, куролесить с фантазией! Уже после замужества Наташа усмехалась, вспоминая те рассуждения:
«Посмотрела бы я не тебя дня через три, когда несчастный иностранец, угорев от сексуальных утех, захочется душевного разговора, а перед ним сидит этакая лохматая кукла с большими сиськами, и тупо моргает глазами в непонимании. И всё, что некогда шевелилось между ног, упадёт в изнеможении и больше не поднимется, невзирая на булки, сиськи и фантазию».
То, что надо брать не только этим, Наташа знала точно, и ещё она знала, что мужчину надо кормить и слушать, если даже совсем не интересует футбол, автомобили, друзья и сослуживцы. В своё время Эрин год провёл в Белоруссии, изучая невероятно трудный и в произношении, и в грамматике, и в запоминании русский язык. После нехитрых подсчётов оказалось, что проходить обучение в столице Белоруссии гораздо дешевле, чем в самом захудалом городе России, да и климат мягче. На популярное турецкое побережье за сезон слетались миллионы туристов из России и стран бывших советских республик, поэтому почти в каждом отеле, магазине, ресторане общались с гостями на родном и понятном. Граждане из бывшего СНГ не особенно утруждали себя изучением других языков, знали лишь «Чао, Хелло, Бай-бай» и на крайний случай «Гутен морген», в связи с этим предприимчивые турки быстро прогнулись под изменчивый мир и встречали «Руссо-туристо» словами:
«Добро пожаловать, Здравствуйте, Приятного аппетита, Пожалуйста» и полным набором расшаркиваний перед вчерашними товарищами, у которых крышу сносило от того, что они вдруг стали господами, от дармовой выпивки, и от изобилия разнообразной еды. А когда случались конфликты, криминальные разборки, проблемы и непонимание, полицейский со знанием русского был просто на вес золота. Они проживали в небольшой, съёмной квартире с видом на море. Жили тихо, без шумных вечеринок, сабантуев и многочисленных друзей. Подругами Наташа как-то не обзавелась. Вовсе непотому что осторожничала, наоборот, характер имела открытый и душевный. А зачем попусту тратить время, сидя у какой-нибудь бездельницы-подруги дома, глушить литрами чай и перемывать кости общим знакомым. Исключение составляла всё та же однокурсница Тамара, через которую и произошло знакомство с Эрином. Но часто встречаться с соотечественницей не получалось. Подруга по макушку была занята на работе, вдобавок имела огромную семью, маленького ребёнка, мужа-турка, свекровь, свёкра, брата мужа со своей семьёй, часто наведывающиеся из Стамбула тётки, дядьки и многочисленная дальняя и близкая родня. Вся эта гоп компания проживала хоть в большом, но одном доме. Жили по турецким традициям – у каждой семьи своя комната, но обедать садились все за один стол. Иногда Наташа закатывала глаза к небу и восклицала:
– Не представляю, как можно жить вот таким кагалом. Русские семьи стараются отщепиться от родителей, жить своей ячейкой, а вы, даже в отпуск отправляетесь по десять человек. А еды, сколько надо приготовить! И ведь не каждому угодишь!
– А что ты думаешь, я на работу так торопилась? – возмущённо трясла головой Тома. – Да чтобы со свекровью меньше пересекаться и в этом котле не вариться. Я, русская, по их понятиям ничего не умею, меня же поучать надо, как долму готовить и бельё гладить. Представляешь, мы с мужем, что заработаем, почти всё родителям отдаём. Вроде, им видней, как деньгами управлять. Одно хорошо, что ребёнок всегда под присмотром, они в нём души не чают. Да и привыкла я уже, деньги, конечно, все не отдаю, на трусы и на косметику всегда заначка есть.
Наташа, как только поменяла страну и переехала к мужу, то сразу записалась на курсы турецкого языка, пристроилась на работу в одно туристическое агентство и иногда сопровождала группы с туристами. А основное время, конечно, проводила с Эрином, которого любила и уважала. Но так, как сама придерживалась веры православной, не в полной мере была согласна с тем, что утверждали пророки Ислама:
«Если бы одному из вас было велено совершить земной поклон перед другим, то это была бы жена перед своим мужем. Настолько большие права он имеет перед ней». Почитать то она мужа почитала, да только лоб в поклонах расшибать не собиралась и в спорные моменты парировала Эрину:
«Ислам предписывает жене послушание мужу, а муж должен относиться к своей жене с сочувствием, справедливо и по-доброму».
А когда она уже шибко грустила и тосковала по родителям, то порешав на семейном совете, отправлялась погостить в свой родной Тамбов ненадолго. А Эрин препятствий не чинил, шкурку лягушечью не жёг, часы не переводил и чемоданы не прятал- понимал, что ни одно дерево сразу корней пустить не может, на всё надо время и терпение. Иногда летали вместе, но к тайной радости Эрина получалось это редко – он был очень загружен на работе в полицейском Управлении и если получал выходные, то дней на пять, а этого не достаточно, чтобы отправляться в дальний путь. А скрытое удовольствие он получал от того, что предпочитал в свой отпуск выспаться, спокойно попить пива, сесть у телевизора, болея за любимую футбольную команду «Галатасарай». И если он попадал к тестю с тёщей, то про мелкие счастливые моменты можно было забыть на всё время его присутствия. Предупреждённые заранее о визите дочери и зятя, родители составляли культурную программу с посещением многочисленных родственников в различных деревнях Тамбовской губернии. А там никто отдых не обещал. Подъём в шесть утра на рыбалку, потом резать барана (и ведь уважали гостя, понимали, что свининой обидеть могут чувствительную, турецкую душу). К вечеру половина деревни за столом, запотевшие бутыли с самогоном – вопрос принципиальный, никакой водки, сами с усами. Настояный на ржи, ячмени или из овса, самый милый вид, напиток получается! В старинных традициях! В силу исламского воспитания, он пил мало, а крепкий алкоголь так и вообще можно было к яду приравнять, но пиршество, как правило, накрывали во дворе, можно было схитрить – рюмку-другую опрокинуть под стол или за спину. Но, как не крутился паникующий Эрин перед застольем, в течение гулянки расслаблялся и к полуночи падал замертво, хорошо, если добирался до сеновала или жена до кровати доводила, потому, что отказ поднять рюмку за мир во всём мире и дружбу народов не принимался – можно глубокую травму родственником нанести. И вот когда у полицейского случилась невероятная удача получить отпуск в августе, в разгар туристического сезона, он долго не решался сообщить об этом жене. Но всё обошлось как нельзя лучше. На семейном совете, после недолгих споров, решили провести время не с бутылкой пива возле телевизора, не вкушая самогон с тамбовскими родственниками, а с толком и пользой для души – в Санкт-Петербурге, повышая так сказать культурный уровень. Из Анталии в Стамбул они прибыли рано утром, а самолёт до Питера отправлялся через несколько часов, ближе к обеду, и пара, сдав свой багаж ещё в Анталии, скиталась по гулким, широким коридорам аэровокзала. Оба терминала были соединены длинными переходами, и поэтому с местного на Интернациональный пока решили не переходить – по прошлому опыту помнили – место для курения выглядело как курятник, без кондиционирования и до отказа забито курильщиками. А в терминале местного назначения хоть и оживлённо, зато можно выйти на улицу, чтобы выкурить сигарету и подышать свежим воздухом. Наташа неторопливо скиталась по многолюдным залам, рассматривая витрины магазинчиков с сувенирами, часами, национальной бижутерией, детскими игрушками и парфюмерией. Монотонный гул аэровокзала, людская суета, ароматы кофе, свежей выпечки, и газет навевали дрёму. Наташе захотелось пристроиться на каком-нибудь сиденье, подсунуть под голову мягкий рюкзак и хоть на минуточку впасть в сонное состояние. Накануне долго просидели возле телевизора, а проснулись ни свет, ни заря, поэтому неумолимо клонило ко сну. Места для ожидания были заняты пассажирами, которые периодически менялись. Кто-то спал, растянувшись сразу на три сиденья, а кто-то расположился совсем демократично, пристроившись прямо на полу и подтолкнув под голову свои баулы или сумки. Она огляделась в поисках местечка, где смогла бы приютиться. В углу, прислонившись к стене и сидя на корточках, пристроилась молодая пара, неряшливо одетая в лёгкие майки, шорты и высокие ботинки на толстой подошве.
«Угореть можно в этих копытах в такую жару, – подумала Наташа, а увидев огромные, туристические рюкзаки и палки для скандинавской ходьбы. Она ехидно усмехнулась про себя. – И эти туда же, только палки-то зачем? Хочется таскаться по горам, покорять хребты и вести здоровый образ жизни, то можно обойтись только рюкзаками».
Компания молодых людей то ли из Китая, то ли из Японии молчаливо сидела на полу, уткнувшись в свои навороченные телефоны. Рядом на двух креслах пристроилась семейная пара, по всей видимости, из Пакистана или Индии. Несколько ребятишек разного возраста, а парочка ещё в колясках, мусолили сладкие булки и цеплялись липкими ручками за терпеливых родителей.
«Притулиться негде, – Наталья потянулась на носках и резко опустилась на пятки, прогоняя дрёму, – но уходить из этого зала ожидания нельзя, иначе разменёмся с мужем. Эрин после очередной выкуренной сигаретки, вернётся именно сюда, – девушка осмотрелась и мысленно позавидовала мужику, который спал, растянувшись сразу на трёх креслах. Его лицо прикрывало небольшое, полосатое, льняное полотенце. – Надо же храпит с полным комфортом, ноги вытянул, полотенчиком прикрылся, чтобы свет не мешал, – подумала она со злой завистью. – Вот подойду сейчас и торкну его, чтобы ужался до одного сиденья».
Наташа уже решительно сделала шаг в сторону мужика, но на секунду замешкалась, решая, на каком языке заговорить. И вот за эту секунду вдруг рассмотрела то, на что не обратила внимания прежде. Путешественник был хорошо одет. Женщина не особенно разбиралась в фирменных, брендовых вещах, но разглядела то, что летние, светлые туфли изготовлены не в Турции или России, а как минимум в Европе. Лёгкий костюмчик под стать, не ширпотребный. Брючный ремень из натуральной кожи. А вот в этом она знала толк. С появлением в её жизни супруга, Наташа стала интересоваться мужскими мелочами – зажигалками, портсигарами, харизматическими ароматами, ремнями и разными безделицами. Её муж много времени проводил в полицейской форме, и женщина старалась скрасить эту синюю унылость хорошим ароматом, ремнём не из кожзама, стильными часами и шведской, кремниевой зажигалкой. Хоть Эрин и упирался, но в споры с женой не вступал, всё равно дело пустое. Наташа твёрдо считала, что офицер криминальной полиции должен располагать к себе, и выглядеть элегантно, а не как мешок, обвешанный пистолетами, дубинками и атрибутами устрашения. Наташа сделала второй шаг к спящему. Мысли пролетали в голове, не останавливаясь на чём-то определённом. Только взгляд уловил небольшой листок, который, по всей видимости, выпал из кармана то ли брюк, то ли пиджака и сквозняком его занесло под ряд кресел. Она присела на корточки, подняла бумажку, довольная тем, что теперь есть причина разбудить мужчину словами:
«Это не вы, случайно обронили?»
Поднимаясь, неловко задела его за локоть и перед её носом проскользнула рука. Наташка поднялась и стояла над мужиком, тупо уставясь какое-то время. Вот теперь она поняла всю неправильность во всей этой картине: мужик с накинутым на лицо полотенцем, в дорогущей одежде, наверное, мог позволить себе не валяться в зале ожидания аэропорта, а дождаться своего рейса в более комфортных условиях. Но самое жуткое в этой картине было то, что рука имела серый цвет. Не загорелый, не бледный, а именно серый, с синими ногтями. Наташа сделала пару шагов назад и огляделась – как и прежде, зал гудел привычными шумами, дети продолжали шалить и откусывать булки, японцы или корейцы тыкали свои гаджеты, туристы со шведскими палками читали книжки. Она вздрогнула от неожиданности, когда кто-то взял её сзади за плечи. За спиной оказался Эрин. От него пахнуло табаком и мятной жвачкой. Наташа не говоря ни слова, машинально сунула найденный листок в карман брюк, и показала рукой на мужика. Эрин сообразил в долю секунды. Он взял безжизненную руку, пощупал пульс, снял с лица полотенце и приложил два пальца к шее. Но по синим губам, по струйке крови, которая скатилась в сторону спинки кресла, отчего красную струйку никто не заметил, стало ясно, что мужчина мёртв. Всё дальнейшее происходило быстро, по-деловому, без лишней паники и шума. Эрин оставил жену стоять на том же месте, а сам отправился к первому попавшемуся охраннику из службы аэропорта. Те сообщили в полицейское Управление Стамбула и медицинским сотрудникам, а сами отцепили место происшествия, дожидаясь приезда начальства и дальнейших указаний. Всё это время Наташа возвышалась над мужчиной, рассматривала его и думала скорбно, что стать одиноким и даже тихо умереть в огромном, многолюдном помещении оказывается очень просто. Никто не придёт тебе на помощь, потому что люди суетятся, бегут и спешат. Каждые пять-десять минут женский голос объявляет посадку на рейсы в различные точки мира. Вот и туристы с палками засобирались, но подъехавшие полицейские пригласили их на недолгую беседу. Для разговоров служба аэропорта отвела небольшой служебный кабинет, находящийся рядом. Пару, обнаружевшую труп, пригласили тоже. Рассказывать было особенно нечего, а про листок, который оказался в кармане, Наташа совершенно забыла. Эрин задержался в кабинете дольше всех, и жена уже забеспокоилась, потому, что время регистрации на рейс приближалось. Наташу раздирало любопытство, но она сдержала себя. Они заскочили в салон лайнера одни из последних. А когда разместились на своих местах, и самолёт взревел двигателями перед взлётом, то расспросы о мёртвом человеке она отложила до более удобного момента. Ерин не выдержал и заговорил первым, как только набрали высоту:
– Ты знаешь, этот мужик русский и должен был лететь с нами в одном самолёте, – мужчина огляделся. – Представляешь, и сидеть мог рядом с нами, только парень не зарегистрировался на рейс. Он не транзитник, как мы, по всей видимости, приехал из Стамбула, или из ближайшего города. В карманах покойного нашлись паспорта: российский, заграничный. В бумажнике распечатка электронных билетов на Санкт-Петербург.
– А как он скончался? Приехал в аэропорт, развалился на сиденьях, платочком голову прикрыл и испустил дух?
– Там много непонятного. Работают эксперты и криминалисты, и на первый взгляд, похоже, что смерть случилась от сердечного приступа, но не исключено, что это убийство. Я встретил давнего приятеля, мы вместе учились в Полицейской Академии, он сейчас работает в Стамбульском Полицейском Управлении. Товарищ обещал держать меня в курсе.
Наташка подобралась:
– Послушай, а если это убийство то, как можно среди такого количества народа обнаружить убийцу? Ведь это аэропорт, люди меняются каждую минуту, самолёты взлетают и садятся.
– Ох, ты любопытная, сразу видно – жена полицейского, – Эрин поцеловал жену в висок. – Обнаружить, конечно, будет не просто, но если мужика убили именно в аэропорту, что мало вероятно, то вычислить убийцу реально. Кругом камеры видео наблюдения и проследить путь любого человека представляется возможным.
– А багаж? У него были с собой какие-нибудь вещи?
– Да, только сумка. Причём дорогая, из натуральной кожи. По бирке куплена в Турции и изготовлена не в горном кишлаке, а на фабрике.
– И что внутри? – Наташа легко ущипнула мужа за руку. – Да рассказывай ты, что я из тебя, как щипцами всё вытягиваю?
Эрин засмеялся и погладил жену по руке:
– Зачем ты забиваешь себе голову всякими ненужными вещами? Через несколько часов мы поселимся в отеле, потом пойдём гулять по вечернему городу, поужинаем в каком-нибудь кафе. Ты на родину едешь, в конце концов, не напрягай извилины о трупах, смертях. Думай о хорошем!
– И всё-таки? – не унималась женщина.
– Тщательный досмотр эксперты проведут позднее. А на первый взгляд выяснилось, что мужчина путешествовал налегке – только смена нижнего белья, пара рубашек, носки и зубная щётка, – Эрин усмехнулся. – Маленькая, двухсотграммовая, уже почти пустая бутылка из-под виски. Ах, да, папка с какими-то документами. Похоже, мужчина посещал Турцию по вопросам бизнеса, – к досаде женщины, муж повернулся к иллюминатору, устроился удобнее в кресле и пробормотал уже сквозь сон,– больше ничего тебе не скажу, потому что ничего не знаю. Скорее всего, тело отправят в Россию. Паспорт при нём, знают, кто он и где живёт. Русские дальше будут разбираться.
Наташа закрыла глаза, и в памяти всплыло одутловатое лицо умершего. Она передёрнула плечами и пробормотала:
– Интересно, как долго он лежал в мёртвом состоянии? Даже страшно, столько людей находилось вокруг, играли дети рядом, ели сладости, дышали одним воздухом.
– Он умер примерно три часа тому назад. Точнее патологоанатом скажет после вскрытия. И всё, хватит, не будем больше об этом, – Эрин сжал руку жены и натянул очки для сна, которые вместе с другими мелочами для удобства и комфорта пассажиров предоставляет авиакомпания «Туркиш Эйрлайн».
«В той жизни мужик видно был ничего, симпатичный, светловолосый, руки ухоженные. Только не брился пару дней и морда слегка помятая, как будто пил всю ночь, – уже про себя продолжала рассуждать Наташа, прокручивая в памяти увиденное. – Да, похоже на то, опохмелялся с утра, раз недопитый мерзавчик в портфеле нашли. На вид где-то за пятьдесят, немного лишний вес. В его возрасте надо быть осторожным с алкоголем, перееданием и с избыточным, бурным сексом».
Она одела наушники, включила экран мини телевизора, вмонтированного в спинку предыдущего сидения, в программе выбрала музыку, и вскоре задремала, уткнувшись в плечо мужа.
Перед поездкой Наташа долго выбирала отель, просматривала отзывы в интернете, прежде чем забронировать номер и не разочаровалась увиденным. Тем более что рекламировался отличный сервис с завтраком, wi-fi и некоторыми мелочами типа фена, кабельного телевидения и минеральной водой в холодильнике. Ещё за это предлагались приличные скидки. Небольшой, уютный отель находился в самом центре города в старом, пятиэтажном, отреставрированном здании. На сайтах он рекламировался, как бизнес отель, потому что находился в деловой части города. Также пару туристов подкупило то, что до многих достопримечательностей типа Храма Спаса на Крови, музея «Эрмитаж», Дворцовой площади оказалось рукой подать. Пока получили багаж, пока добрались и нашли отель, пока милая девушка администратор заполнила необходимые формуляры, город начал наполняться вечерними огнями. Номер показался Наташе просто превосходным, недаром четыре звезды. В шкафах махровые халаты, тапочки, в белоснежной ванной куча полотенец, душистые шампуни и масса всяких бутылочек. Эрин особых восторгов не испытывал, для него, как для человека, неприхотливого и привыкшего к дисциплине первым встал вопрос ужина. Он уговорил жену разобрать чемодан позднее, а прежде отправиться прогуляться, выпить кофе, ну, а потом поужинать в какой-нибудь, недорогой пельменой. Идею с пельменой придумала Наташа, она скучала по русской кухне и одно слово «пельменная» вызывало, как у собаки Павлова обильное слюноотделение. Жена умолчала о том, что самые вкусные пельмешки получаются из свиного мяса с луком, чесноком и чёрным перцем. Наташа мечтательно сглотнула слюну и решила про себя, что закажет мужу-мусульманину вареники с картошкой или капустой.
«Главное расписать в красках, что это самые вкусные блюда в русской кухне, – оптимистично подумала женщина. – Я же нахваливаю чечевичную похлёбку, которую готовит его сестра, когда приезжает в гости».
По ярко освещённым улицам торопливо шагала молодёжь, неторопливо люди пожилые, вертели головами кучки ряженых туристов, клерки возвращались домой с работы, молодые мамаши с колясками, не торопясь катили своих чад на вечерний променад. Есть хотелось уже нестерпимо, в животе урчало, и пара останавливалась возле каждой витрины с булками или колбасой. Наконец наткнулись на яркую рекламу, приглашающую всех желающих, жителей и гостей города посетить ресторан с интригующим названием «Приют странников». Высокое крыльцо нарядно светилось огнями и разноцветными шарами, а наверху висел баннер, который зазывал провести вечер в компании знаменитой исполнительницы русских романсов и только один день, в честь пятилетия ресторана, гарантировал скидку тридцать процентов на все блюда традиционной русской кухни.
– Вот это то, что нужно! – обрадовалась Наташа. – Уверена, это тебе понравится!
Эрин только улыбнулся и пожал плечами. Он так проголодался, что бегать по городу в поисках пропитания уже не имелось сил. День казался таким длинным и насыщенным впечатлениями, которые наслаивались одни на другие, отчего почти забылась утренняя встреча с трупом в аэропорту. Зал ресторана оказался заполнен посетителями, но услужливый официант нашёл местечко и для них. Они разместились за столиком со свечами возле огромного окна.
«С названием они немного промахнулись», – подумала Наташа. Слово «приют» у неё ассоциировалось с какой-то печалью, одиночеством и сиротством. Но внутреннее убранство, да и вся атмосфера на убогость никак не тянула. Интерьер блистал парчовыми скатертями, вычурной роскошью бордового бархата тяжёлых штор и золотыми элементами в отделке стен. На небольшой эстраде, действительно пела романсы под гитару очень знаменитая и талантливая певица в длинном, белом платье, выделяясь ярким пятном в приглушённом свете зала. Наташе всё это нравилось больше и больше. Её родина не ударила в грязь лицом перед мужем иностранцем и открыла гостеприимные объятия. Ужин действительно получился превосходным, хотя жена некоторое время сидела в раздумьях над толстой книгой меню, выбирая блюда, которые не оскорбили бы религиозные чувства её мужа. Сделать выбор Эрину она не предлагала, всё равно запутается в названиях и начнёт переспрашивать по десять раз, из чего это сделано и как это есть – руками, ложкой или с ножом и вилкой. Она и сама толком не знала, чем эскалоп отличается от лангета и бифштекса или котлета по-киевски от котлеты по-белорусски или варшавски. Девушка заказала то, в чём разбиралась: для себя пельмени архангельские в горшочках, для мужа обжаренную утиную печень под соусом из лесных ягод, по кружке чешского пива и пирожки с капустой. Ценник рябил заоблачными цифрами, но с учётом скидки, и того, что встреча с Питером, всё-таки должна пройти в русских традициях хлебосольно, Наташа решила не экономить. Тем более, в последующие дни, можно будет обойтись забегаловками, пирожковыми, в конце концов, перекусить в номере. Ведь не жрать приехали, а с прекрасным соприкасаться. В отель возвращались также пешком. Муж с женой чувствовали дикую усталость от долгого дня, но радостно и счастливо болтали по дороге, предвкушая завтрашний день. Они не выстраивали чёткий план экскурсий и посещений, решили пустить на самотёк. Просто отдыхать, наслаждаться городом, пейзажами, едой, каналами, мостами и красотами. Уснули, как только приняли душ, нарядившись в халаты и тапки, которые обнаружили в шкафу маленькой прихожей. Чемодан так и остался без внимания.
Наташа лежала с закрытыми глазами, медленно вспоминая, где она, с кем и что здесь делает. Так случалось иногда после глубокого сна, и ещё что-то было не так, как всегда. Она слышала много непривычных звуков – щебет и гомон птиц. В Турции в апреле с наступлением жары пернатые замолкали. Они начинали верещать в ноябре и не затихали до весны. Иногда Наташа размышляла об этих странностях природы. От лютого холода и недостатка еды птицы улетали из русских, северных краёв в теплую зиму, а от изнуряющей, летней, жары перебирались из Турции назад, туда, где прохладнее. В таком случае, где же у них родина? Там, где звенят ручьи, шумят берёзы или там, где оливковые рощи и бирюзовое море? Она сравнивала себя с этими птицами. В сознательном возрасте поменять место жительства, переехать в мусульманскую страну, это тебе не фунт изюма. Первое время она грустила, скучала, печалилась, и если бы не чуткое и внимательное отношение мужа, его любовь, то неизвестно смогла ли она прижиться на каменистой земле Анталии. И однажды она всё-таки поняла, где родное место для пернатых там, где вьют гнёзда и появляются птенцы! И это происходит не в Турции! Гнездятся-то они в российских лесах, значит, и лететь будут домой, а отпуск проводить у моря. Всё, как полагается в приличных семьях. А так же она осознала: где не пришлось бы жить, в каких райских краях, дом всегда там, где радостно душе и спокойно сердцу. Это, конечно, родной город Тамбов, родительская квартира на пятом этаже, дача за городом и речка Цна. Ещё лёжа с закрытыми глазами и слушая утренний, птичий гвалт, в сердце растеклось тепло от сознания того, что она дома, в своей стране. Наташа перевернулась, нащупала руку мужа и пощекотала ладонь, чтобы разбудить.
Завтракали в ресторане на первом этаже одни из первых. Большие напольные часы в холле не пробили ещё семи часов. Потом вернулись в номер, чтобы привести себя в порядок перед выходом в город. За закрытой дверью ванной комнаты слышалось, как шумит вода. Эрин с воодушевлением насвистывал свой турецкий фольклор. Наташа с самого детства знала, что свистеть в доме категорически нельзя – денег не будет и отучала от этой дурацкой привычки мужа, но он всё равно свистел, когда был уверен, что жена не слышит. И сейчас она действительно не обращала внимания ни на что, кроме телевизора. А когда Эрин вошёл в комнату одетый, чисто выбритый, и готовый к восприятию прекрасного, то в первую минуту опешил: Наташа, вместо того, чтобы красить глаза и губы, сидела, уткнувшись в экран телевизора в халате, с влажными после душа волосами и с озабоченным выражением лица.
