Татьяна Лакизюк
Хроники Драгомира. Книга 4. По ту сторону бездны

4

На следующее утро Луна предложила преподавателям в школе целителей отменить занятия, ведь Эгирин готовится к поединкам, а когда в классе всего два ученика, нет смысла разделять их. Учителя согласились с ее доводами и, дав кучу тем для повторения, отпустили на несколько дней.

Луна тут же подошла к Аметрину, который с раннего утра слонялся по дворцу, наплевав на подготовку к поединкам.

– Сегодняшний день пойдет по моим правилам, – твердо сказала она. – Сейчас мы едем в Смарагдиус.

– Хорошо, – покладисто согласился Аметрин. – А зачем?

– Увидишь, – мрачно ответила Луна и решительно направилась в конюшню.

Джемма так обрадовалась при виде хозяйки, что даже облизала Фиччика с ног до головы. Естественно, это не вызвало у него никаких восторгов. Тем более все произошло на глазах у Лиссы, которая хихикала, спрятав мордочку в пушистый хвост. Джемма облизала и ее, чтобы Фиччику не было одиноко, и, довольная собой, заплясала под седлом.

Она любила хозяйку, свободу и теплый ветер. Нет ничего лучше, чем скакать по просторам Драгомира, вдыхая запах цветов, слушая пение птиц и подставляя гриву порывам ласкового ветра. Джемма не любила конюшню и других лошадей, которые поначалу посмеивались над ее белоснежной окраской. Правда, вскоре эти смешки прекратились – большие зубы Джеммы быстро навели порядок.

Выйдя из конюшни, она обернулась к своим собратьям, оставшимся в стойлах, и победно оскалилась. А затем, весело помахивая хвостом, потрусила на мостовую дорожку подъездной аллеи. Луна молниеносно вскочила в седло и, прижавшись к голове Джеммы, прошептала ей в самое ухо:

– Неси меня, красавица, навстречу друзьям и свободе!

«Только бы у Стефана все получилось!» – мысленно добавила она.

Джемма испустила радостный клич и белоснежной стрелой помчалась по дороге, оставив далеко позади тяжелого коня Аметрина.

Спешившись у главного сада Смарагдиуса, где они так любили гулять с Сентарией, Луна, поджав губы, дождалась Аметрина, который, впрочем, не сильно отстал. Огненный боевой конь никогда бы не позволил, чтобы какая-то красотка с белоснежной гривой обогнала его. Он легко нагнал Джемму в пути и лишь в конце немного поддался, уступив ей право первой заехать на подъездную дорожку При других обстоятельствах Луна посмеялась бы над этим галантным соперничеством, но сейчас ей было не до того. Девушка волновалась, то и дело нервно сжимая кулаки.

Дождавшись, когда Аметрин пристроит лошадей, она повела его в глубину сада на лужайку, где уже много тысяч лет жил Древлий. Старое дерево было единственным источником петрамиума, который находился в легкодоступном месте. К тому же Древлий хорошо знал Луну. Именно поэтому девушка решила обратиться к нему за советом.

Накануне вечером она все же попыталась поговорить с родителями, но они не захотели слушать ее доводов по поводу опасности, нависшей над Эссантией из-за черных книг, и заверили, что все в порядке.

Луна надеялась, что Древлий не откажет ей. Главное, чтобы он не спал, ведь разбудить почтенного старца еще никому не удавалось. Поэтому Луна, чтобы подстраховаться, с утра отправила к дереву Стефана.

Подойдя ближе, она с облегчением увидела Стефана, мирно болтающего с Древлием. Он забрасывал старца вопросами и торопливо заносил ответы в распухший от записей блокнот.

– Уважаемый Древлий, здравствуйте! – почтительно поприветствовала Луна.

– Здравствуй, Луна. Спасибо, что не забываешь старика. Я тебе говорил, что рад тому, что ты осталась жива?

– Конечно, говорили, и уже много-много раз, ведь сколько времени прошло! – рассмеялась девушка.

– А что тебя привело ко мне сегодня, да еще и в такой мрачной огненной компании?

– Да вот именно это и привело, – вздохнула Луна, покосившись на Аметрина, который с недоумением смотрел на Сентарию и Эгирина, направляющихся к дереву.

– У нас что, здесь назначена встреча? – спросил он, переведя взгляд на девушку.

– А ты что-то имеешь против? – тут же взвилась Луна. – Вообще-то они наши друзья, если ты не забыл.

Аметрин не счел нужным отвечать. Он прислонился к сосне и сложил руки на груди. Дерево протестующе заскрипело на все лады, обзывая Аметрина разными словами, из которых «бесчувственный чурбан» было самым мягким. Однако вскоре сосна поняла, что никто не собирается приходить ей на помощь, и решила сама справиться с этой почти двухметровой неприятностью.

– Ой! – вскрикнул Аметрин, когда его по макушке ударила большая шишка.

Он кинул грозный взгляд наверх, чтобы найти шутника, но, разумеется, никого не увидел и ограничился тем, что потер пострадавшее место. Через секунду туда же прилетела новая шишка.

– Да что это такое? – Аметрин отскочил от дерева и еще раз внимательно вгляделся в густую крону.

Он опять никого не заметил, опасливо озираясь, вернулся на прежнее место и вновь привалился к дереву, после чего ему на голову одна за другой свалились сразу две шишки.

– Кто там шутки шутит? А ну спускайся! – разозлился Аметрин.

– Да нет там никого, – с улыбкой ответил ему Эгирин, уже добравшийся до лужайки. – Ты просто не учел свои размеры. Сосне тяжело тебя держать, вот она и ругается.

– Что-то случилось? – вместо приветствия спросила слегка запыхавшаяся Сентария, которую оторвали от очередного опыта.

Их встречи стали теперь настолько редкими, что из разряда обычных превратились в нечто невероятное и могли означать какую-то большую беду или неприятность.

– Почти! – ответила Луна. – Именно затем, чтобы ничего не случилось, я вас здесь и собрала. А Древлия попрошу нас рассудить. На эту мысль меня вчера натолкнул Стефан. Возможно, он оказался намного проницательней всех нас.

Польщенный Стефан важно кивнул. И Луна начала рассказывать о его догадках про темную и светлую магию. В завершение она добавила:

– Кто знает, может, эта прядь у Аметрина действительно появилась неспроста и книги могут вновь захватить власть и меня? Я хотела освободиться от его постоянной опеки и не думала ни о чем, кроме своего раздражения. Да и мы все разошлись в разные стороны, лелея обиды. В то время как Драгомиру, возможно, грозит опасность…

Выслушав Луну, Эгирин и Аметрин погрузились в раздумья. Древлий тоже молчал. Лишь нахмуренные брови выдавали озабоченность. А вот Сентария молчать не стала и тут же в негодовании затараторила:

– Луна, что ты такое говоришь? Этого не может быть. Это невозможно! Эссантия – душа нашего мира, его создательница, она самая сильная, могущественная, великая…

Сентария захлебнулась словами и посмотрела на Эгирина в поисках поддержки. Но юноша, выросший в петрамиуме отверженных и лицом к лицу столкнувшийся с черной магией, не был настроен столь оптимистично. Он знал, на что способны книги, и не обладал слепой верой в силы Эссантии. Однако, как любой драгомирец, не мог позволить себе сомневаться ни в ней, ни в решении правителей, которые отдали книги ей на хранение. Поэтому Эгирин молчал.

– Ну же, Эгирин! – возмущенно требовала Сентария. – Скажи им! Нельзя замахиваться на священное!

Луна обиженно взглянула на подругу:

– Может, не нужно так яростно защищаться? Попробуй хоть немного подумать! Откуда у черных книг столько сил?

– Они черпают их из заклятий, которые в них содержатся! – запальчиво выкрикнула Сентария.

– Хорошо, – кивнула Луна. – Тогда почему правители не вынесут наши книги, в которых огромное количество светлых заклинаний? Пусть они поборются друг с другом. Светлых книг ведь намного больше. Что им какие-то пять томов, напичканных темной магией?

– Потому что… – начала Сентария и осеклась.

Повисла тяжелая тишина.

– В ваших словах есть доля правды, – медленно проговорил Древлий, и все тут же повернулись к нему. – Мы действительно столкнулись с таким злом, происхождение которого не можем объяснить. И если рассуждать как Стефан, то логично предположить, что в противовес добру всегда существовало и зло. Таков закон жизни. Просто, когда добра больше, зло сидит тихонько в ожидании своего часа и не высовывается. А этот час может наступить. А может и нет.

– Но тогда зачем черные книги отдали Эссантии? Ведь они теперь не таятся где-то в темном углу, а проникли в самое сердце Драгомира! – воскликнула Луна.

– «Держи друзей близко к себе, а врагов еще ближе»^[3], – глубокомысленно изрек Древлий. – Это я посоветовал правителям спрятать книги в Валоремии, куда нет доступа никому, кроме них. В любом другом месте, в непроходимой чаще или на дне моря, обязательно появится тот, кто найдет их. Пока не придуман способ уничтожения книг, мы вынуждены их хранить. Если мы опять попытаемся сжечь их в волшебном костре, то они исчезнут, а потом опять воскреснут.

– Но ведь опасности нет? – испуганно спросила Сентария. – Эссантия нас защитит?

– Пока живы книги, опасность существует, особенно для Луны, – ответил Древлий. – Они могут сделать ее проводником и потихоньку вытягивать силы, а могут убить сразу и получить всю силу целиком. Как решит Обсидиан.

– Но Обсидиан мертв! – запальчиво возразила Сентария. – Серафим лично расправился с ним, а Рутил отсек голову.

– Да-да! – подтвердил Серафим, показывая свои лапки, на которых остались черные отметины.

– Эх… – вздохнул Древлий. – Ну ладно Луна не знает. Ладно Эгирин, он тоже не здесь вырос. Про Стефана я вообще молчу. Но ты, Сентария!

– Что такое?

– Это же очевидно! Хранитель живет столько, сколько его подопечный, верно?

– Ну да, – кивнула Сентария, оторопело глядя на Древлия.

– И… – подсказал тот.

Сентария усилием воли заставила себя успокоиться и тихо спросила:

– Я не понимаю вас, почтенный Древлий. Что значит ваше «и»?

Древлий закатил глаза и хлопнул себя веткой по лбу. Висящие вниз макушками крохотные деревца-шпионы протестующе запищали, а некоторые даже упали на землю от такого маневра.

– И хранитель не может погибнуть, пока жив его подопечный.

Воцарилась тишина.

– О-о-о, – только и смогла вымолвить Сентария.

– Обсидиан жив? – дрожащим голосом спросила ошарашенная Луна.

– Пока нет. Правители постоянно проверяют. Но он возродится. Вот увидите. Дайте только время. Если бы книги попали в руки к человеку с дурными помыслами, он бы уже появился. Светлая энергия Эссантии тормозит этот процесс. Но так не может продолжаться вечно. Обсидиан рано или поздно вернется. Ведь его подопечные, черные книги, живы.

Серафим страдальчески вздохнул и вновь вытянул вперед искалеченные ядом лапки.

– Значит, все напрасно? – горько воскликнул он.

– Ну что ты! Ты сделал многое для Драгомира. Именно ты подарил нам эту передышку. Если бы не ты, правители не смогли бы спрятать книги в Валоремии, так как их хранитель сделал бы все, чтобы вызволить их оттуда… Но запомните хорошенько: пока не уничтожены книги, Луна и весь наш мир в опасности!

– Я же говорил! – наконец отмер Аметрин. – Недаром у меня появилась эта прядь!

Если Сентария все отрицала, а Эгирин сомневался, то Аметрин сразу поверил в доводы Луны. Ведь теперь он наконец смог объяснить свое непреодолимое желание защищать девушку. Друзья, осуждавшие Аметрина за эту навязчивую опеку, теперь пристыженно опустили глаза.

– Но почему же отец говорит, что никакой опасности нет? – спохватилась Луна.

– Правители не говорят всей правды, и правильно делают, – невозмутимо ответил Древлий.

– Но почему? – Сентария, сжав руки в кулаки, нервно заходила по лужайке. – Люди должны знать о возможной опасности.

– Нет, не должны. Драгомирцы устали от долгой войны. Почти пятнадцать лет жизни в страхе, когда не знаешь, какие беды и страдания принесет тебе завтрашний день. Страх за близких, воюющих на передовой, за дом, за детей, за себя… Невозможно так дальше жить. Правители знают, что хранить книги в Валоремии – не лучший выход. Они день и ночь ищут способ их уничтожить. И сразу сделают это, когда придумают как. А за Эссантией мы присмотрим.

Древлий укоризненно посмотрел на Луну и ей захотелось провалиться сквозь землю.

– Так что, Луна, прекращай жалобы. Аметрин все делает правильно. Именно поэтому никто из правителей не остановил его. Ему можно доверять. Он достаточно силен, чтобы защитить тебя. Если тебя не устраивает Аметрин, то скажи, и твой отец назначит другого воина. Но ни один из них не сможет дать тебе такой защиты, как твой друг. Ведь Аметрин готов, ни секунды не колеблясь, отдать за тебя жизнь. А вы ссоритесь, словно неразумные дети!

Древлий возмущенно замолчал. Никогда его еще не видели в таком волнении. Даже оскорбления Гиацинта он переносил с невозмутимым видом, а тут… Мохнатые брови нахмурились, взгляд сделался колючим. Ребята стояли, боясь поднять головы.

Древлий, впрочем, быстро успокоился и сказал более мягко:

– Вы пришли ко мне за советом, вы его получили. У меня все. Мне нужно отдохнуть.

Старейший источник утомленно прикрыл веки и тут же заснул.

Друзья потрясенно молчали. Луна чуть не плакала от стыда. Один лишь Аметрин был спокоен. Он вновь привалился к сосне и опять получил очередной шишкой по макушке. Тогда он словно очнулся и, отойдя на безопасное расстояние от разгневанного дерева, тихо сказал:

– Ну и долго вы будете стоять, словно в рот воды набрали? Предлагаю обняться и выкинуть из головы все, что вы за это время успели себе придумать.

Эгирин первым подошел к Аметрину и, крепко обняв, от души двинул кулаком в плечо.

– Лично я ничего не придумывал!

– Да уж, рассказывай, – беззлобно усмехнулся Аметрин, – а чего тогда сторонился меня?

– Я сторонился? На себя посмотри. Мы гуляем, болтаем, а ты вечно на посту. Мне просто было неловко за мой легкомысленный образ жизни. Но теперь я, конечно, смотрю на ситуацию иначе. Будем вместе охранять Луну.

– И я с вами, – добавил Стефан.

– Ну конечно. Куда же без тебя, – расхохотались друзья.

Если у юношей все разрешилось довольно легко, то Луна и Сентария так и продолжали стоять, не глядя друг на друга. Аметрин посмотрел на них и сказал:

– Думаю, вам есть о чем поговорить. Мы будем поблизости, вон за теми деревьями. Надеюсь, они не такие агрессивные, как эта сосна.

Сосна тут же осыпала его градом шишек, каждая из которых достигла цели, как Аметрин ни уворачивался. Это немного разрядило обстановку, и все рассмеялись.

Затем юноши отошли в рощу, а Луна с Сентарией сели на траву неподалеку от Древлия.

– Прости, – тихо проговорила Сентария.

– И ты меня прости, – тут же подхватила Луна.

Взявшись за руки, они почувствовали, как возвращается прежнее тепло. Им не нужны были слова. Они просто сидели рядом и молчали.

– Мне страшно, – прошептала Сентария. – Если нас не может защитить даже Эссантия, то кто тогда защитит наш мир?

– Думаю, правители найдут способ уничтожить черные книги и все закончится, – оптимистично откликнулась Луна.

– Ты такая храбрая. Я бы не смогла нормально жить, зная, что на меня могут в любой момент напасть и убить, – Сентария вздрогнула и крепко сжала руку подруги. – Даже после того, что наговорил Древлий, ты не потеряла присутствия духа. В отличие от меня.

– Зато ты рядом, и с такой поддержкой мне ничего не страшно.

Девушки встали и пошли в сторону друзей, которые уже вовсю шутили, забыв обиды.

– И чего мы тут стоим? – нарочито грозно прикрикнула Луна. – Забыли про поединки? Между прочим, уже полдня прошло.

– Но, Луна! Какие могут быть поединки? – возмутился Аметрин. – Ты же слышала, что сказал Древлий.

– Конечно, я разве похожа на глухую? Я просто буду с вами, пока вы будете готовиться, и все.

– Но это же скучно! Чем ты будешь заниматься?

– Не переживай, я придумаю. Ты же ждешь меня из школы – и ничего, находишь себе занятие; вот и я найду, пока ты тренируешься.

– А я тебе помогу, – сказала Сентария.

– И я, – тут же добавил Стефан.

Друзья вновь рассмеялись. Напряжения как не бывало. Все словно стряхнули с себя груз невысказанных обид, и только вина перед Аметрином мешала окончательно расслабиться. Чтобы избавиться от этого чувства, они окружили его и крепко обняли со всех сторон.

– Предлагаю отправиться в Манибион, там есть и лаборатория, и тренировочный зал, – предложила потом Луна.

Юноши поддержали ее идею, и Эгирин пошел отпрашиваться у деда на два дня, решив до начала поединков не тратить время на разъезды. Отправив гонца в Гарнетус, чтобы предупредить Раиту, маму Аметрина, вся компания, радостно переговариваясь, отправилась в Манибион.

5

– Слушайте все! Слушайте внимательно!

Рано утром, едва встало солнце, по всему Драгомиру раздались зычные голоса глашатаев. Они одновременно появились на главных площадях всех петрамиумов со свитками в руках. Их голоса, усиленные говорильными трубами, похожими на закрученный рог, услышали все драгомирцы, где бы они ни находились. Люди оставили дела и вышли на улицы.

– Сегодня в полдень состоится первый этап поединков. Приглашаем всех желающих на площадь у портала. Для тех, кто не может оставить дела, Эссантия подготовила сюрприз. Она будет демонстрировать поединки в зеркалах. Любых зеркалах, для всех и каждого. Да здравствует Эссантия! Ура!

– Ура! – подхватили драгомирцы, обожавшие зрелища.

Расходясь по домам, они взахлеб обсуждали подарок Эссантии. Ведь раньше не все могли следить за поединками. Трибуны были огромными – они вмещали несколько тысяч человек, – но все же недостаточными, чтобы разместить всех желающих.

Воздушные модницы тут же достали из сумочек крохотные зеркала и, раскрыв их, с криками восторга увидели вместо своих любопытных лиц изображение площади, где плотники заканчивали возведение трибун и устанавливали помост для правителей и старейшин.

Остальные драгомирцы тоже с изумлением смотрели в зеркала, поражаясь тому, насколько точным было изображение. Поднялась суета. В домах искали самые большие зеркала, осторожно снимали их со стен и выносили во дворы. Кто-то вместе с зеркалом вытащил на улицу диван, чтобы устроиться со всем возможным комфортом. Затем люди кинулись доделывать дела. Те, кто хотел лично присутствовать на поединках, устремились к порталу, спеша занять местечко получше.

– Ну все, началось, – прошептала Луна, чувствуя, как холодеют ладони.

– Ага, – взволнованно подтвердила Сентария.

Ради поединков занятия в школах отменили, и Сентария, конечно, не могла оставаться в стороне, несмотря на непонятные отношения с Аметрином. После разговора с Древлием она осознала опасность, которая нависла над Драгомиром и ее подругой, и посмотрела на ситуацию с другой точки зрения. До этого Сентария не замечала ничего, кроме своей обиды, и даже не задумывалась, каково приходится Луне, да и самому Аметрину. А что касается черных книг, то Сентария, как большинство драгомирцев, о них и думать забыла, полностью доверяя Эссантии.

Весь день после встречи с Древлием она проплакала в комнате Луны и наконец-то смогла высказать все, что накопилось на душе.

– Понимаешь, мне тяжело видеть его… Я для него всегда была не очень-то и важна, а с появлением серебристой пряди вообще стала пустым местом.

– Сентария, ты не права, – успокаивала ее Луна. – Это же Аметрин. В первую очередь он воин. Долг превыше всего. Вспомни, сколько Гелиодору понадобилось времени, чтобы сделать предложение Аните, которую он полюбил с первого взгляда.

– То есть мне нужно подождать еще лет двадцать? – с ужасом воскликнула Сентария, поднимая заплаканное лицо.

– Ну уж нет, – решительно заявила Луна. – У Гелиодора просто не было меня. А я церемониться с Аметрином не стану. Как только появится удобный момент, обязательно с ним поговорю. Таких, как он, нужно подталкивать к решительному шагу. Это в сражениях они в первых рядах, а в любви плетутся в самом хвосте. Они не знают, как себя вести. Романтики в них ноль целых шиш десятых.

– Ой! Не надо! А вдруг я ему неинтересна…

– Я уверена, что это не так.

– Хотя… В любом случае лучше правда, чем ложные надежды, – вздохнула Сентария. – Наберусь смелости и поговорю с ним сама.

– Хорошо, – согласилась Луна. – Но учти, я долго ждать не буду Кто знает, когда ты наберешься смелости. Анита и за двадцать лет не смогла.

На том и порешили, а пока отложили эту тему, сосредоточившись на помощи друзьям, которые готовились к поединкам. Луна теперь сама повсюду ходила тенью за Аметрином, чтобы тот не отвлекался от тренировок. Сентария была либо с ней, либо с Эгирином, который закрылся в лаборатории и выходил оттуда, только чтобы поесть. Быстро перехватывал что-то на лету и вновь погружался в работу. По расстроенному лицу было видно, что не все идет гладко, но от помощи он отказывался. Разве что раствор какой принести или пробирку подать, что и делала Сентария, изнывающая от любопытства. А однажды Эгирин и вовсе пришел на обед с перебинтованной рукой, но не разрешил взглянуть на рану ни Луне, ни даже Александриту. Что случилось, так и осталось загадкой.

Время, отведенное на подготовку, пролетело незаметно.

Вечером перед началом поединков Александрит решительным шагом вошел сначала в лабораторию, вытащив сопротивляющегося Эгирина из-за стола, а затем в тренировочный зал, забрав оттуда Аметрина и Луну, которая успела задремать на скамейке, и грозно сказал, да так, что никто не посмел ослушаться:

– Всем спать! Завтра вам понадобятся все ваши силы и знания. Если вы придете измотанными, то ничего не получится. Так что быстро по комнатам.

Невзирая на страх, усталость последних дней дала о себе знать, и Эгирин с Аметрином проспали всю ночь как убитые. Чего нельзя сказать о подругах, которые наутро были бледны и за завтраком клевали носом. Стефан крутился возле юношей, засыпая их бесконечными вопросами о самочувствии, настрое и ожиданиях, чем немного утомил их. Они хотели спокойно позавтракать, а уже потом думать о поединках. Но Стефан не обращал внимания на их недовольство. Поглощенный раздумьями о будущей книге, он записал ответы и, схватив пару булок, умчался к порталу, чтобы описать подготовку к поединкам.

После завтрака друзья отправились вслед за Стефаном к центру Драгомира, где на поле за два дня выстроили гигантскую смотровую площадку с несколькими рядами трибун, которые уже заполнились народом. Желающих было много, несмотря на обещанную демонстрацию поединков через зеркала. Азартные драгомирцы любили находиться в гуще событий. Те, кому не хватило места на трибунах, устроились на соседних лужайках вокруг принесенных с собой зеркал. Если уж не получится увидеть вживую, то хотя бы поболеть со всеми вместе.

Воинам пришлось потратить немало усилий, чтобы отогнать зрителей, перегородивших проезд, с широких дорог, ведущих к порталу. Люди расступились, но все равно держались у обочин. Окрестные поляны уже были заняты, а следить за поединками из кустов или леса никто не хотел.

Аметрин, увидев толпу, немного побледнел. Сентария положила ладонь на его сжатый кулак, и он благодарно взял ее за руку. Луна покосилась на них и улыбнулась.

«Может, и не придется ждать двадцать лет», – удовлетворенно подумала она.

Затем Луна переключилась на то, что происходило вокруг. Ей-то вряд ли доведется испытать себя в поединках. Эссантия допускала к ним только лучших выпускников, а Луна не будет сдавать экзамены. Правители решили, что экзаменоваться по каждому дару отдельно невозможно. Даже двойные экзамены для тех, кто открыл в себе дар целителя, были сложными, и после них редко кто допускался до поединков – слишком много материала нужно было запомнить.

Александрит и Анита много раз рассказывали, сколько им понадобилось сил на подготовку. Днями и ночами весь выпускной год они зубрили без передышки. Анита вспоминала тот год как бесконечную вереницу учебников, летописей, опытов, справочников, энциклопедий. Они с братом справились только потому, что всегда поддерживали друг друга.

Помня об этом, Алекс сразу высказал сомнения по поводу Луны. Точнее, сомнения не в ней самой, а вообще в способности человека запомнить столько опытов, ведь в каждой школе они исчислялись сотнями. То есть Луне пришлось бы выучить около тысячи билетов. И не за десять лет, как другие дети, а за каких-то три года. Анита поддержала брата. И Луна согласилась с ними. Она понимала, что теоретических знаний ей сильно не хватает, да и магией, при всех своих талантах, она пока владеет совсем не виртуозно.

Поэтому сейчас девушка старалась не упустить ни малейшей детали происходящего.

Вместе с участниками поединков они пересекли площадь, на которой будут разворачиваться основные события.

Луна смотрела на гигантские трибуны, при строительстве которых точно не обошлись без магии, ведь иначе они бы просто рухнули под таким количеством зрителей.

Пока все сидели спокойно, оживленно переговариваясь и окликая знакомых. Но не пройдет и получаса, как трибуны взорвутся криками. Драгомирцы болели за своих любимчиков, не жалея сил и собственного горла.

Не успела Луна как следует осмотреться, к ним подошли организаторы и повели участников в большой шатер на краю гигантского поля. Девушки пожелали им удачи и заторопились к своим местам. Шум на трибунах стал стихать. Значит, скоро начало.

И Эссантия не заставила себя ждать. Ровно в полдень, как она и обещала, поединки начались.

Заиграла музыка. В центре площади взметнулся столб огня. Люди ахнули, а некоторые особо впечатлительные даже шарахнулись от почудившегося им жара и прикрыли лицо от воображаемых искр. В следующую секунду огонь исчез, и на его месте появился Аметрин, одетый в темно-бордовый плащ огненной школы. Он стоял на невысоком постаменте. От фигуры так и веяло мужественностью, а плащ величаво развевался за спиной, заставив сотни девушек замереть от восторга. Ярко-красный гранат, символ Гарнетуса, сверкнул на галстуке, и огненные драгомирцы, не выдержав, подскочили и начали скандировать:

– Аметрин! Аметрин! Аметрин!

Громче всех вопили Пиритти с Пироппо, которые умудрились занять самые лучшие места. Еще бы, их брат участвует в поединках! Они так раздулись от гордости, что напоминали важных индюков. На их плечах плясали Руби и Флави, щелкая хвостами и осыпая мальчишек искрами.

Раита, глянув на недовольные лица соседей, призвала расшалившихся хранительниц к порядку. Она до сих пор не понимала, кто на кого больше влияет в паре хранитель – ребенок. Руби и Флави были такими же проказницами, как и ее мальчишки. Но зато не давали тем покалечиться во время очередной шалости.

Наведя порядок, Раита залюбовалась старшим сыном. Он выглядел уже почти как взрослый воин. Такой смелый и сильный. Открытое лицо, прямой взгляд, честные глаза, в которых не было ни намека на злость, в отличие от его отца. Раита радовалась, что, несмотря на внешнее сходство, Аметрин все-таки совсем не походил на Гиацинта. Затаив дыхание, она сжала руки и смахнула слезу гордости.

Неожиданно небо раскололось, и из глубокого разлома, отливающего синевой, появилось пышное облако. Спустившись вниз, облако окутало зрителей мелкой водяной пылью, принеся с собой свежесть и прохладу. На облаке стояли две тоненькие фигурки: Виолана в платье цвета утреннего неба и Сапфирин^[4] – еще один выпускник школы Кристаллиума, прошедший отбор. За их спинами развевались голубые плащи, а на запястьях переливались браслеты из горного хрусталя. Все ученики воздушной школы, сидевшие на трибунах, подняли руки, и солнце, отразившись в их браслетах, усеяло площадь миллионами солнечных зайчиков. Луна даже зажмурилась.

После того как затихли овации в честь воздушных участников, землю разрезали три водные струи, фонтаном взметнувшиеся к небесам. Слившись воедино, они образовали волну, на гребне которой стояли трое молодых людей. Среди них заметно выделялся Кианит, возвышавшийся на полголовы над остальными. Поклонницы завопили от восторга, покоренные синевой его бездонных глаз и величественной статью. Волна, пролетев над трибунами и обрызгав зрителей водой, мягко опустилась на землю и исчезла без следа.

На площади стояли уже шесть претендентов на титулы. Наступил черед школы Смарагдиуса. Зрители затаили дыхание. Земля снова задрожала. Сидевшие на нижних трибунах вскочили. Казалось, кто-то гигантский ворочался внизу, в самом сердце земли. В середине поля наружу стали пробиваться огромные ростки, которые вытягивались буквально на глазах. Стебли наливались и толстели. Узорчатые листья раскидывались, закрывая собой половину поля. И вот появились бутоны. Зрители ждали появления нежных цветов, но тут у основания листьев проклюнулись длинные колючки. Это был чертополох!

– А я появлюсь из орхидеи, вот увидишь, – прошептала Сентария. – По крайней мере, я буду очень просить Эссантию.

Чертополох раскрылся, и в центре оказались два смарагдианца. Ловко ухватившись за блестящие колючки, они спрыгнули на землю, заняв свои постаменты.

Но среди них не было Эгирина. Луна чуть не вскочила от изумления. Схватив Сентарию за руку она возмущенно зашептала:

– Где Эгирин? Это еще что такое? Почему его нет среди земных выпускников?

– Погоди, – успокаивающе сказала Сентария, – мы не знаем, что задумала Эссантия.

И действительно. Земля вновь загудела, и одновременно с ней задрожал воздух. Над полем появились очертания огромных ладоней, символа Манибиона. В центре ладоней стоял Эгирин, одетый в белый плащ целителей.

Зрители сначала замерли, а затем трибуны сотряс гром оваций. Никто не ожидал, что Эссантия представит Эгирина как выпускника школы Манибиона, ведь он только-только начал учиться в ней. Но создательнице было виднее, и народ принял такое решение с восторгом.

Неожиданно неведомая сила подняла Луну в воздух. Она даже не успела крикнуть, как уже стояла рядом с Эгирином, пытаясь понять, что произошло.

Замерла и вся многотысячная толпа. Правители медленно встали с мест, следом поднялись старейшины. Никто не произносил ни слова, никто даже не переглядывался, не обменивался недоуменными жестами. Все молча смотрели на Луну, по лицу которой разливалась матовая бледность. Девушка закусила губу и растерянно озиралась по сторонам.

На плечи Луны мягко опустился золотистый плащ, на котором был вышит ее символ. Изящная ветвь, растущая из центра сложенных ладоней, украшенная тремя волшебными цветами. Вместо первого бутона гудел вихрь, окутанный золотистой пылью; второй бутон выглядел как фонтан, от которого летели серебристые брызги; третий – горел всеми цветами огня. Языки пламени переплетались друг с другом, образуя цветок. Изображение было живым. Бутоны двигались, искры, капли и золотая пыль выглядели настоящими.

Драгомирцы как завороженные смотрели на эту красоту, но продолжали молчать. Никто не понимал, почему Луна, которой еще не исполнилось шестнадцати и которая не закончила ни одной школы, стояла вместе с участниками. Все, конечно, любили девушку, но в душах людей поселилось недоумение.