Татьяна Хмельницкая
Двое – не один, спуску не дадим
Глава 3
Ой, только не это! Я не готова его видеть!
В дверях стоял Дад Речер – друг Нона и мой. Точёное лицо парня дёрнулось, и на нём появилась косая улыбка.
– Привет, Анна!
Я, наверное, не меньше минуты всматривалась в карие крупные глаза в рамке длинных, стрельчатых ресниц, прежде чем ответить, но всё же промолвила:
– Привет, Дадо!
Дадо – так его называли друзья, которых у Речер в каждом подразделении вагон и маленькая тележка. Не удивительно: ведь Дад отличался шумным характером и весёлым нравом. Был красавцем, пламенным спорщиком и выдающимся военным.
Впрочем, быть выдающимся и слыть весельчаком мало, необходимо ещё иметь в крови бесстрашие. Именно это качество выделяло Дадо из всех, и только оно помогло парню в двадцать пять лет стать заместителем начальника подразделения.
– Пригласишь войти или разрешишь вытащить тебя в бар?
Я покачала головой и поморщилась:
– Нет. Только не в бар. Проходи.
Я шире раскрыла дверь, а сама отошла с дороги. Дадо кивнул и длинная, густая чёлка, зачёсанная назад, свесилась на лоб.
– Я вижу, ты спала. Прости, что разбудил.
Дадо остановился посередине комнаты и после фразы развернулся ко мне лицом.
Свет, проливающийся ровной трапецией из коридора, точно прожектор высветил фигуру парня, заставив меня рассматривать торс, тёмные волосы, красивый подбородок, родинку над пухлой верхней губой. Воображение быстро слепило картинку склепа давно умершего человека – девушки, которое потревожил мускулистый археолог или авантюрист. Хотя…
Да, я умерла вместе с Ноном, а Дад пришёл ко мне на могилу. Зачем ноги топтать? Мне хорошо одной.
– Прими мои соболезнования.
– Спасибо. И ты мои.
– Вот уж не думал, что… Конечно, знал, что мы все умрём, но…
– Мне тоже не понятно: почему он. Ответа не найти – придётся смириться.
Дад кивнул и опустил взор. Мы немного постояли, собираясь с силами. Наконец, друг детства заговорил, словно извинялся за что-то:
– Глупо прозвучат слова, но поверь, я подбирал их всё то время, что готовился прийти к тебе… Какие-то показались приемлемыми и я записал их на лист бумаги, выучил…
Дад замялся, поджал губы, но его взгляд был красноречив. Я видела, что его мучила утрата, но говорить о Ноне, как об умершем Речер не желал. Впрочем, как и я. Догадывалась, что Дад должен был сказать мне, только помогать ему не собиралась – пусть выскажется.
Возникла пауза.
И вдруг на ум мне пришла мысль в отношении Луизы Граф, которую я не успела записать, находясь внутри потока ощущений, а не аналитического восприятия дела. Новую работу девушка нашла почти сразу же, стоило ей обратиться в Центр занятости населения. Там, в учебном центре, погибшая окончила трёхмесячные курсы, и овладела другой специальностью.
В характеристике с места учёбы в отдельном пункте были указаны награды, которые потерпевшая имела. Среди них оказалась одна: за кондитерское искусство. Нон заявлял, что девушка видела себя среди пекарей и кондитеров ещё со школьной скамьи, но почему-то поменяла работу. Напарник предположил, что должно было что-то произойти в жизни двадцатилетней Луизы Граф, чтобы она пожелала не только сменить работу, но и обратиться к гипнотизёру-нелегалу.
Да, я была полностью согласна с Ноном. И вроде бы догадка не вырывалась из контекста общей картины, но я не могла понять, почему именно обстоятельство смены работы меня так задевало – казалось соринкой в глазу? Может потому что непонятно в какое время девушка успела сходить к гипнотизёру? Три месяца – серьёзный срок для изменения личности. Вернее: внезапного изменения личности. Но сколько времени потребовалось до этого момента? Было ли решение обратиться к гипнотизёру-нелегалу скоропалительным или потребовалась куча времени для вынашивания этой идеи?
Нет, точно нужно как-то получить раскладку психологического состояния Луизы! Но от дела я отстранена. Вот ведь, что значит: не везёт! Как с этим бороться?
Начальник нашего отдела решил, что это интересно, но путь в Никуда, потому мы сосредоточились на другой версии: списки с кодами блокировки оказались у преступника случайным или насильственным образом. Мы сосредоточились на этой постановке вопроса, потому искали среди трупов или пропавших без вести людей, обладавших в той или иной степени телепатическими и гипнотическими способностями.
Но возможно, Нон решил перепроверить историю Луизы Граф и отыскал некую нестыковку фактов; эпизод, решивший судьбу девушки; или конфликт, имевший место быть? В противном случае, для чего копировать документы по следствию, если оно давно передано в другую службу?
Непонятно, правда, почему следственные мероприятия теперь проводит Комитет собственной безопасности, но им виднее, какие преступления касаются их подразделений, а какие – нет.
Я снова искала подсказку ссылаясь на Нона. Беда! Я не готова самостоятельно думать, но придётся. Нужно не забыть и написать вопрос в общей таблице.
– Анна, – наконец, решился продолжить Дад, – дело, которое вы вели с Ноном, передали в специальную службу Комитета собственной безопасности. Но я знаю, что ты не остановишься: будешь копаться в нём снова и снова, пока не отыщешь убийцу. Ты, как и я считаешь, что гибель Нона связана с последним расследованием. Он был моим другом, и я хочу заняться распутыванием преступления с тобой.
Дад, Нон и их мальчишеские дела – так уж повелось с самого начала. И я мирилась с таким положением вещей всю свою сознательную жизнь.
Они попали в Орден почти одновременно – с разницей в несколько дней. Их кроватки в отсеке номер «семьдесят» находились рядом, как потом и места в столовой, игровой, в спортивном зале, школе.
Мальчики держались вместе всегда. Впрочем, в четыре года привычки пришлось менять. Нон плакал в мальчишечьей спальне, зарывшись под подушку и одеяло, пока не рискнул прийти ко мне и сказать о том, что мы неразлучны с этого момента. Но никто не знал, что сразу после ухода дуала ко мне заявился Дадо. Ему хотелось посмотреть на девочку, которая своим рождением нарушила их дружбу.
Тогда, тёмной ночью я увидела в дверях красивого мальчика с чёрными, как смоль волосами и родинкой над губой. Ребёнок подошёл ко мне и, не говоря ни слова, замахнулся для удара или пощёчины. Я инстинктивно зажмурилась, втянула шею в плечи, но ничего не происходило довольно протяжённое время. А потом почувствовала лёгкое касание пальцев к щеке и вздох – тяжёлый, протяжный.
Когда я открыла глаза паренька и след простыл. Мне осталось только скользкое ощущение страха. Со временем скованность в компании Дадо прошла – он умел рассмешить любого, но я не могла простить мальчику, а теперь и взрослому мужчине, того испуга тёмной ночью.
Ха! Даже сейчас я интуитивно пыталась защититься от Дадо, так и не захлопнув входную дверь. А он чувствовал мою напряжённость потому, мне кажется, и встал в пучок света.
– Что ты мне на это ответишь, Анна?
Анна – он называл меня так, сколько себя помню. Только по-взрослому и никак иначе, даже в моменты весёлых вечеринок и тяжёлых переживаний.
– Я не-е-е…
Отпустила дверь – она медленно закрылась. В комнате воцарилась тишина и полумрак, рассеиваемый светом голографической уличной рекламы. Память снова подкинула мне эпизод с замахивающимся на меня ребёнком, только в ту ночь свет простирался от луны, заполняя комнату почти целиком и дотрагиваясь до моей кровати.
– Кому ты сочиняешь, а? – раздался приглушённый голос Дадо.
Он был бархатный, мягкий, сожалеющий, влекущий, родной, располагающий.
Удивительно, как быстро нас меняет горе! Я вспоминала первую нашу с Дадо встречу, которая не задалась, но ночей, когда он, прокравшись в спальню девочек, садился на кровать и рассказывал мне сказки, утешая после очередного взыскания из-за успеваемости в школе, я вычеркнула. А ведь так всё и было – он приходил и утешал. Появился и сейчас.
– Свет! – команда далась мне легко.
– Хм. А в полутьме было интимнее, – широко улыбнулся парень.
– Не забывайся, – посоветовала я и, пройдясь по комнате, заняла любимое место у окна.
– Никогда.
– С чего ты взял, что я буду расследовать преступление, а не дождусь его результатов в каком-нибудь тихом месте? Ты ведь знаешь правила Ордена: меня не выпустят даже прогуляться без разрешения. К тому же, не считаю, что Комитет собственной безопасности в стандартном письме в Сыск известит о чём-то из ряда вон выходящем. Они отпишутся стандартными фразами, чтобы запустить бюрократическую машину, для сдачи его в архив у нас со своим ответом. Всё шито-крыто. Как и всегда…
Дадо оказался рядом и уселся на подоконник. Мы долго смотрели в глаза друг другу прежде чем он ответил:
– Я подал рапорт о зачислении тебя сокуимом в отряд в нашем подразделении.
Такого я не ожидала.
– По-твоему есть основания?
– Наша дружба с пелёнок и твоё психологическое состояние. Родство душ и доверительные отношения учитываются рыцарями – ты знаешь. Ха-ха! Они повелись, Анна, Вещие, на такого рода убеждения. Там было ещё много чего мною написано, но я хочу, чтобы ты помнила о том, что я перечислил. Ты не одна. Слышишь? Я с тобой. Моя жизнь прошла не рядом с тобой и Ноном, а она была с вами. Заметь: не рядом, а вместе. К тому же ты отличный телепат – талан, у тебя не отнять. Легко переквалифицируешься в гипнотизёра. Но самое важное – у тебя появится доступ к пси-капсулам и данным серверов.
– Алгоритм чётко прописывается, – возразила я. – Мало того – он сохраняется.
– Я всё продумал. Не переживай. Главное – доберись до пси-капсул.
Дадо Речер в своём репертуаре!
– Сокуим, значит?
Ответом на мой вопрос стал лишь кивок Дадо.
Сокуим – что-то вроде помощника руководителя отряда, обладающего гипнотическими способностями. Слово пришло из прошлых веков и не имело корней. Сокуим – аббревиатура, расшифровку которой давно забыли и не желали вспоминать. Теперь это стало званием гражданского лица, участвующего в рейдовых операциях и во время патрулирования улиц Вастумного района.
Дадо здесь и сейчас давал мне надежду и от неё я отказываться не собиралась. Только бы всё получилось!
Я подняла глаза на Дадо. Его взор излучал боль и сострадание.
– Да. Теперь я – сокуим.
Он другого ответа и не ждал – оно и понятно. Парень улыбнулся открыто, задорно, как делал всегда, и немного подавшись вперёд, прошептал:
– Мы сможем, Анна. Перевернём эту планету, но найдём ублюдка.
Были сказаны простые и правильные слова, но они вызвали в моей душе прилив ярости. Именно сейчас, в эту самую минуту я до конца осознала утрату.
Глаза старого друга по интернату горели нездоровой решимостью и тоской. Она обрушилась на меня, как голодная львица и утащила в своё логово: глубоко-глубоко – в бездну. Я была ранена в самое сердце глядя на переживания другого человека, без возможности сопротивляться опасному чувству и через него принимала личную потерю. Произнесённые Речер до текущего мгновения фразы – фальшь, ёлочная мишура, сверкающая обманным блеском надежды. Дадо первым вкусил боль утраты и теперь распространил её и на меня, будто заразил вирусом.
Всё – Нона нет на свете. Он ушёл в другой мир, бросил меня, не позвал с собой.
Кулаки сжались сами собой. Я просунула руки в карманы домашних брюк и отвернулась – уставилась в окно на пёстрый пейзаж столицы. Там в ярком неоновом, разноцветном облаке протекала динамичная, оживлённая жизнь, предлагая всем без исключения то, что они захотят, о чём мечтают. Люди там – в глубине – грезили о чём-то, брали жизнь под узды. А я – умерла.
Хотя, даже покойники умеют испытывать эмоции, и я горела гневом в отношении слов Дадо. Он расшевелил меня, обратил в собственную веру, пытался заставить действовать. Только он так и не понял, что мне всего этого не требовалось. Преступник стал моим личным врагом, за которым я буду маниакально следовать повсюду, пока не поймаю и не прибью. Месть не имеет срока давности, как и моя любовь к Нону.
– Молчишь? – горько заметил парень. – Молчи. Главное – используй свои способности и помоги нам во всём разобраться.
Поджала губы, чтобы не зареветь от злости, не расколоться на тысячи мелких осколков. Покачала головой, мол: «Ерунда. Я с твоими словами согласна». Но долго маску на лице удержать не удалось – она сползла, обнажив чувства.
Да, я расписывалась в собственном бессилии перед миром, перед ситуацией, перед смертью – перед всем, что имеет в своём геноме безграничность.
Мазнула взором по лицу Речер и снова вонзила его в город за окном. Дад ждал ответа, и я точно знала, что без него он отсюда не уйдёт.
Тяжело вздохнув, произнесла:
– Спасибо тебе за предложение. Ты рискуешь гораздо больше меня – у тебя сложилась карьера, к которой ты так долго шёл. Потому прошу: взвесь все «за» и «против».
– Я подумал, – вздохнул Дад облегчённо. – Взвесил.
Дадо дёрнул меня за руку, чтобы я снова смотрела ему в глаза. Наши лица разделяли какие-то пара-тройка сантиметров. Дадо продолжил:
– Но я хочу объяснить тебе одну простую вещь: я и ты теперь в одной лодке и я хочу, чтобы ты взвешивала свои действия. Была осторожной и знала, что на самом деле может произойти любое, даже… смерть кого-нибудь из нас. Я смогу раздобыть сведения, ты раздобудешь сведения. Мы объединим всё и поймём: где ублюдка искать. Но Вещие – не идиоты, и за тобой будут следить, как и за мной. Они просчитали нас и понимают, что мне есть что терять, потому сконцентрируются на твоих действиях. Не выдай себя. Прошу.
Как он сказал? «Мы в одной лодке»? Хм…
Нас считали неразлучной троицей – беззаботной и самодостаточной. Дадо и Нон жили на широкую ногу и меня тянули за собой, будто это само собой разумеющиеся вещи. Я была третьей, но не лишней.
Мы с Дадо вряд ли сосуществовали бы вместе – слишком полярные. Нашим связующим звеном – сердцем сцепки – был Нон. Теперь его нет, и «лодки» тоже нет, но Речер её подлатал и первым шагнул на борт. Теперь предложил забраться и мне. Какие основания мне соглашаться? Выгода – вот мои резоны. «Выгода» – название построенной Дадо лодки. Её переименовали, и теперь она должна была выйти в море в последний раз.
Почему бы и нет? Мы стремились к одной цели, смотрели в одну сторону. Чем не причина для последнего крестового похода?
– Поняла, – прошептала я.
– Отлично, – в голосе друга слышалась усталость.
Не знаю почему, но я сократила расстояние между нами и робко повела плечами. Дадо притянул меня к себе, обнял и прижал. Затем зарылся лицом в мои волосы. Ничего не оставалось, и я обхватила его руками.
Неожиданно объятья усилились, и Дод произнёс:
– Я знаю тебя всю свою жизнь, а так и не научился с тобой общаться. Прости.
– А я не научилась за этот же срок не обижаться на тебя. Ты тоже прости меня.
– Мне так его не хватает. Пусто. Привык, что ты и он всегда рядом. Три дня подряд ездил сюда – надеялся поговорить. Ходил кругами вокруг дома, но слов для разговора с тобой из себя так и не вытащил. Это Нон знал, что нужно сказать и в какое время – умный был. Я боялся, что дверь не откроешь. Хотел отыскать этого урода сам, чтобы лично вышибить из него мозги. Злился на себя, что так и не поднялся к тебе, но понадеялся, что втягивать тебя в расследование не придётся. Ты отсидишься и перед Вещими отсвечивать не будешь. Потом, когда всё закончится, встретимся, и я тебе всё объясню.
«Отсидишься»!
Бесит! Дадо Речер меня бесит!
– Дело о маньяке передали в отдел, где служит мой однополчанин – перевели его недавно. Надеюсь, что будет доступ к документам. Не с делом проволочка. Им занимается другой отдел Комитета. Но я что-нибудь придумаю. Потом вдруг понял, что я неправильно поступаю в отношении тебя. Это наше с тобой задание, наша миссия. Только ты и я должны отыскать убийцу.
Дадо неожиданно выпрямился, но объятий не разорвал. Он смотрел мне в глаза болезненным, горящим взором, а я колебалась, не зная, что ответить и как поступить. Проблема состояла в произнесённых словах. Дадо признался, что собирался отомстить сам, и моё участие не рассматривалось. У него появилась вероятность получить материалы дела, но затем – всё рухнуло. Теперь Дадо искал новый потенциал. Я – его возможность. И ему ничего не оставалось, как постучать в дверь моей квартиры. Что ж, лодка под названием «Выгода» спущена на воду.
Внутренне собравшись, я отозвалась:
– Напоминаю: ты рискуешь карьерой, я – ничем.
– Да гори она!
Я улыбнулась, чтобы продемонстрировать другу детства хоть какую-то эмоцию, под которой можно скрыть недоверие. С другой стороны, какими бы напряжёнными и порой странными наши с Дадо отношения не были, но именно за его разудалость прощала всё. Он мог поставить жизнь и карьеру на карту, но выигрывал всегда, словно Судьба потворствовала его резкости. Оставалось надеяться, что Рок и в этот раз обеспечит новому напарнику победу, а я буду рядом, чтобы посмотреть в глаза убийце.
– Зная твои способности уверен, что сведения по делу ты помнишь наизусть. Поделишься информацией? Надо ведь с чего-то начинать.
Так и знала! Дадо – открытая книга.
– Да. Расскажу. Пошли в бар.
Брови парня взметнулись на лоб, а в глазах появились озорные искорки:
– Надо мне было раньше прийти со своим предложением. Вот же я дурак!
Он как всегда всё не так понял, но это не имело никакого значения – на его «парва» позвонили. Вытащив устройство он перевёл его в голосовой режим, поднёс к уху и рявкнул:
– Речер у аппарата.
Последовало короткое, чеканное слово: «Да», а закончилась беседа: «Есть, прибыть на место».
Убрав «парва», Дадо схватил меня за обе руки и произнёс:
– Еду на службу. Потом поговорим. Выслушай меня внимательно и выполни то, что я попрошу – от этого зависит наше совместное расследование. Не сиди дома – трое суток достаточно для того, чтобы снова социализироваться. Если затянешь до семи суток, то тобой займутся Вещие. Всё что сделают с тобой там, ты знаешь.
Запрут в госпитале и будут пичкать таблетками – знаю, видела таких рыцарей. Их переводят на несложные работы и устраивают за ними постоянный контроль.
– Второе: не появляйся в местах обнаружения трупов по делу.
Ага! Ты сам-то веришь, что я поступлю так? Я всё продумала и сделаю так, что комар носа не подточит4
– Третье.
Речер поджал губы, словно размышляя называть мне очередную причину или воздержаться.
– Третье? – подначивала я.
Очевидно, что в силу характера, армейского опыта и личных представлений о работе в паре, Дадо решил, что именно он будет ведущим. Я не против – пусть так думает дальше.
Сердце сжалось от обвившей его, точно змея, тоски по Нону. В нашем тандеме роли распределялись по способностям, по внутренним ощущениям и были гармоничными, наполненными. В чём-то была сильнее я, в чём-то он – по справедливости, по высшему предназначению. У Дадо жизнь сложилась иначе – он всегда на передовом крае, в бою, в резко очерченных рамках приказа и устава Ордена. Для него я – гражданское лицо, которое следует защищать и стоять на страже соблюдения законов.
М-да. Придётся нам приспосабливаться друг к другу. Вернее – мне подстроиться под Дадо: ведь он, с его обширными связями, вполне может обзавестись необходимой информацией.
– Просочилась информация, что тебя озарило Предузнание.
– Я не помню его, – ответ получился поспешный и прозвучал истерично, болезненно.
– Тш-ш-ш. Да. Ты его не помнишь, и это нормально. Я, пока, не могу узнать его содержимое. Мне показалось странным, что тебя так быстро отпустили домой после того, как Эфир сказал твоими устами. Это может значить лишь одно: там содержалась грядущая информация, которая затронет Круг Семи и братьев. Информация конфиденциальная: у нас объявили повышенный уровень боеготовности и натравили спецслужбы – прикрепили к каждому отряду по человечку. У меня мало времени, но ты умная девочка и сама аккуратно поинтересуешься явлением. Тебе не сказали, что Предузнание повторяется, и ты можешь увидеть новое, например, во сне или банально вспомнить прежнее. Последнее – мало вероятно, потому тебя и отпустили домой. Но почему так скоро? – вот в чём вопрос. Помни об осторожности и не нарывайся. Если Предузнание снова посетит тебя, то сообщи мне его детали – второй раз обычно запоминается. Хорошо?
– Да, – выдавила я, вспоминая недавний сон с блондином и Гроссмейстером.
– Что-то не так? Ты что-то вспомнила?
В интуиции Дадо не откажешь, но придётся ему обломаться.
– Нет. Не вспомнила. Чувствую себя странно. И я согласна с тобой: почему так скоро меня отпустили? – вопрос.
– Мне пора. Помни, что я тебе сказал.
– Да.
– Вот и умница.
Мы распрощались тепло. Речер обняв меня, крепко прижал к себе, и я почувствовала, что ему нужны эти объятья не меньше чем мне. Хотелось правдивых эмоций: естественных, как в прошлом, когда нас было трое.
Я почувствовала, что Дадо скинул с себя груз потери на несколько секунд и превратился в прежнего друга. Подумать только, насколько сильно людей разделяет горе! Я заподозрила в парне врага: ощетинилась, одела панцирь недоверия. А на самом деле стоило все оковы сбросить и обнажить кровоточащие, ноющие от боли сердца. Дадо уйдёт, и я стряхну с себя наш разговор, словно и не было его, и пойду своей дорогой, буду делать собственную игру. А сейчас…
Здесь и сейчас я хотела получить от Речер то, что запомню навсегда: неподдельность и родство душ. Приятно на мгновение забыться, обрести себя, стать кем-то прежним, напитаться эмоциями прошлого. Почему мы только при расставании сделали так – проявили искренность?
Дадо погладил меня по голове, как часто делал в детстве, и я зарылась ему в ложбинку между плечом и шеей. Тяжело вздохнула.
Весь предыдущий разговор я отгораживалась от парня, выставляя вперёд, словно щит, прежние обиды, скованность, недопонимание, чтобы остаться одной в терновом коконе свалившейся беды. Защита дала трещину, надломилась под напором выгоды и желания исполнить месть. Надо было сразу показать собственную боль, подавленность и тогда разговор с Речер был бы иным по содержанию. Я повела себя глупо – момент упущен.
Словно по сценарию плана, составленного кем-то прозорливым, из глаз потекли слёзы. Дад, немного отстранившись, посмотрел мне в лицо и ничего не говоря вытер их своим большим пальцем, размазав по коже щёк. Я посмотрела в его полные страдания глаза и прошептала:
– Уходи. Пора.
Речер кивнул, чмокнул меня в лоб, как делал всякий раз, как мы оставались одни, и молча дёрнул дверь на себя. Пара секунд и он скрылся в залитом светом коридоре – исчез, унося с собой половину моей душевной боли и тоски.
Нет – Дад не заменит Нона в моём сердце, в моей жизни, но он тот, кто разделил со мной прошлое и настоящее, каким бы оно не было, и пойдёт со мной дорогой будущего. Каким оно станет для нас – загадка. Другой вопрос: насколько продолжительным оно окажется для меня.
Я перестала изображать из себя мученицу – созерцатель покинул меня – и резким движением руки вытерла мокрые дорожки на лице.
– Ты прав, Дадо. Я поняла, что мы с тобой перешли черту или рамки. Главным правилом новой жизни, фоном, миром стало недоверие. Я понимаю, что месть – игра, в которой необходимо оставаться, как можно дольше, потому следует соблюдать осторожность.
Захлопнув дверь, я прислонилась к ней спиной и пробежалась взглядом по комнате. Ничего не изменилось с момента прихода Дадо – всё на прежних местах: стол, кресла на тонкой ножке, интерактивная панель и пульт управления на стене, широкая кровать с тёплым одеялом и давящий, ломающий тени от объёмных предметов свет, бьющий по ним прицельно со всех сторон.
Изменилось лишь моё внутреннее состояние. Я чувствовала прилив бодрости, жажду свершений. Хотела утолить голод кровожадной Матери Мести, как поступали в древности при обрядах жертвоприношений, принеся на её алтарь всю себя. Всю свою жизнь.
Время слёз закончилось! Я выплакала последние на плече у Дадо.
Наскоро слепленный план, выглядевший в тумане отчуждения и горя нереальным, засверкал иными красками, получил импульс. Я не знала, каким будет моё расследование, но чётко осознавала, что на него у меня хватит времени. Предузнание – крючок, на который пойманы Вещие. Уж я за него подёргаю!
Да, Речер прав в том, что я весьма прозорлива и потому знала к этому моменту, что Предузнание не только повторяется, а у телепатов моего уровня ещё и пополняются во временном промежутке. Выглядит это так, будто песок тонкой струйкой высыпается из кулака, в котором зажата основная масса. Время высыпает песок знаний мелкими порциями, развеивая его по ветру мироздания. Считывать его пока он сыплется могут не многие. Я могу. Потому на свободе и Орден принял логичное в такой ситуации решение – пристроил меня ближе к себе, окружив военными, но дав определённую независимость, чтобы не замыкалась и была открыта потоку знаний. Спасибо и на этом.
Я медленно отлепилась от двери и прошествовала в ванную комнату. Взгляд сразу натолкнулся на чёрный тонкий комбинезон, приготовленный для сегодняшней вылазки. Конечно, я бы предпочла иной костюм – более удобный. Например, брюки и чёрную футболку с длинными рукавами, а поверх – кожаную куртку. Но будем принимать сей наряд за вынужденную меру. Не то чтобы я не любила наряжаться, я ненавидела слишком броские, вызывающие пристальное мужское внимание вещи.
Тяжело вздохнув, стянула с вешалки одежду и приступила к облачению. Следующими будут на очереди макияж и причёска.
Ладно, приступим. Главное на текущий вечер – не выделяться из общей массы.
До появления Речер я обмозговывала своё положение, и думала о количестве отпущенных мне на свободе дней. По скромным подсчётам получалось что-то вроде недели, а если очень повезёт, то суток десять. Действовать следовало решительно и быстро – время поджимает. Помнится, я открыла компьютер, вошла в поисковую систему и надолго задумалась: какой вопрос вписать в ленту. Эфир сам выдал мне подсказку в виде рекламного слогана о местах для проведения торжеств, в ближайшие три дня.
Как сейчас помню, что в голове, словно тумблер переключился, и я поняла, каким образом я смогу осмотреть место первого преступления – я пойду на праздник. Нелогично, конечно, но сделаю вид, что решила утопить горе на дне стакана и попала на праздник случайно, напилась и подцепила персону «Икс».
В первостепенную задачу входило отыскать того с кем проведу будущий вечер. Я не сомневалась, что справлюсь: ведь собиралась заявиться на пирушку заранее, затем отойти в туалет. Отсидевшись, разыгрывая из себя хмельную, я собиралась подойти к любому свободному мужчине. Спиртное сделает своё дело – поможет мне в охмурении «жертвы».
Другое дело подстраховать себя перед вышибалами клуба, на случай если персона «Икс» сразу не отыщется. Это преодолимо – в сумочке лежало поддельное приглашение на имя Анны Анисиной и номер, проставленный на непредвиденный случай, в списке приглашённых гостей. Хакерские навыки никуда не денешь, а взломать сервер клуба, где состоится вечеринка, оказалось делом не настолько затруднительным. Куда сложнее замести следы – ведь Орден отслеживает мою переписку и социальную жизнь в Мировой интернет-сети.
Следующим этапом я планировала под любым предлогом вместе с временным «другом» – а он мне нужен позарез! – отправиться на прогулку к месту первого преступления и осмотреть местность более детально. Вернее – собиралась предложить «другу» снять номер на пару часов, а такие отели находились только в Вастумном районе. Конечно, я надеялась выкрутиться из щекотливой ситуации, и отчего-то была уверена, что так и будет. Где наша не пропадала!
Я посмотрела на своё отражение в зеркале и зло поджала губы.
На меня смотрела пустышка, коих полно в мегаполисе, ищущая приключений на свою ягодичную пару.
Блестящие волосы рыжей волной обнимали плечи и спускались до талии. Наложенный лёгкий макияж выделял на лице голубые глаза и пухлые губы. А скорбный, чёрный комбинезон подчёркивал моё душевное состояние – это для тех, кто следит за мной.
Тяжело вздохнув, я подхватила сумочку и направилась выполнять пункты намеченного. И будь что будет!
