Татьяна Глисон
Добро пожаловать в Америку!

– Слушай, можешь найти этого мужчину? Живой он или мертвый? Где он?

– Хорошо, посидите в зале, мое рабочее место в спальне, – ответила Рита.

Она вошла в спальню. Там стояло большое темно-зеленое кресло-кровать. Это и было рабочее место Риты. Она села, выпрямив спину и прижав ее к спинке кресла. Внимательно посмотрела на фотографию, стараясь запомнить все детали лица мужчины, положила ее себе на колени, над ней сантиметрах в пяти от фотографии зависла ее левая рука, правую поставила под прямым углом к левой как экран. Рядом положила золотое кольцо на суровой нитке. Она использовала его вместо маятника, чтобы узнать, жив человек или нет. Затем закрыла глаза и стала проводить ритуал выхода в астрал. Собрала энергию тела в золотую каплю, вот у капли появились глазки, и она стала похожа на маленького золотого цыпленка. Затем на месте третьего глаза появилась хрустальная призма, и сгусток энергии, вращаясь по спирали, стал проходить сквозь нее. Вот он выскочил в космическое пространство. Теперь вся энергия и сила Риты были в этой капле. Там, на кресле, осталось только ее тело. Манящий и пугающий космос был перед ней. Он знал все, что было, есть и будет. Рита вышла в информационное поле, вызвала фантом человека с фотографии и взяла кольцо. Она держала его над фотографией. Маятник медленно начал вращаться против часовой стрелки. «Жив», – облегченно вздохнула Рита. Она начала задавать вопросы:

– Кто он?

Как всегда, началось сканирование внутренних органов, как будто он стоял под рентгеновскими лучами. «Повышенное давление, шрам на предплечье левой руки, скорее всего от ножа, гастрит, правая коленная чашечка была разбита, все еще болит на погоду», – запоминала Рита увиденное. Пошла информация: «Кавказец, скорее всего чеченец. Преступная группировка. Руководитель. Эта женщина – его жена, мужчины – ее охрана.»

–Что произошло? Где он?

Перед глазами поплыла картинка: кафе с низким потолком и белыми занавесками на окнах почти пустое, только один столик занят. За ним сидит тучный мужчина в серых брюках и голубой рубашке с расстегнутым воротом, он совсем лысый, рука с короткими толстыми пальцами, напоминающими сосиски, мнет льняную салфетку и время от времени вытирает ею свою лысину. Рядом с ним трое в спортивных костюмах. На столе пиво в запотевших бутылках и какая-то закуска в тарелках. Никто не ест. Смотрят на дверь. Входит мужчина с фотографии, тоже с тремя качками. Подходит к столу, садится. Видно, что не боится. О чем-то говорят. Вдруг из двери, ведущей из кухни, выскакивают люди, хватают пришедших и вытаскивают их в заднюю дверь. Все происходит быстро и бесшумно. Там их ждет машина, их заталкивают внутрь и увозят.

– Где он? – повторила вопрос Рита.

Теперь идет ответ: «В городе недалеко от Караганды, начинается с А. В подвале. Не хочет соглашаться на предложение. Он проиграет. Его группировку разгонят. Будет жив»

Рита делает ритуал возвращения, проходя обратно через сверкающий алмаз и очищая с себя все негативное, что можно было поймать в космосе. Золотая капля снова превращается в энергию, которая возвращается во все органы тела. Рита открывает глаза, мысленно повторяет все что увидела и услышала и выходит к клиентке. Та соскочила с дивана:

–Ну что? Живой?

Рита рассказывает. Она живет в Караганде первый месяц и не знает окрестностей, но женщина уверенно говорит:

– «А» – это Акмола, она в двух часах от Караганды. Да, он пошел на деловую встречу, и кафе ты правильно описала, там они были, и задняя дверь выходит на стоянку.

Мужчины вступили в разговор:

– Мы знаем, где он может быть в Акмоле, мы найдем его!

– Ну спасибо тебе, успокоила, живой, значит! Найдем его! – радуется клиентка, – На, это тебе суюнши за хорошую весть.

Она снимает с себя золотые серьги кольцами и протягивает Рите.

– Охрану тебе оставить? Ты не боишься, что нашла моего мужа и тебе могут мстить?

– Да нет, кто же узнает. Рите стало неприятно. Она никогда не думала о такой возможности, что кто-то будет мстить. «Издержки профессии», – подумала она.

Воскресный день был полон приключений. С утра Рита решила помыть окна снаружи, пока не наступили холода. Без лестницы до окон не достать. Рита решила использовать маленький кухонный стол вместо лестницы. Она взяла его за торец и стала толкать впереди себя в дверь. Стол зацепился за дверную ручку, Рита толкнула его со всей силы, но он пошел не вперед, а назад и угодил углом ей прямо под правый глаз. Она взвыла, бросила стол и побежала искать пятак, чтоб завтра не было синяка. Пятак не помог, глаз заплыл, щека ныла.

– Да отдохни ты, ради Бога, и так один выходной только. Я бы сама потихоньку сделала, – уговаривала ее Ая Павловна.

Но Рита не любила сдаваться, даже в таких мелочах. Выволокли они вдвоем этот стол, вымыла она окна.

Пришел сын.

– Мама, где Саша с машиной? Он должен был приехать к 11, а все еще нет.

– Ты звонил ему?

– Да не отвечает он. Позвонили, что груз пришел, скинут на Сортировочной, надо срочно забрать.

– Ну пошли к нему, может, что-нибудь с ним или телефоном случилось. Тут недалеко.

Саша Шепель был профессиональный водитель. Автобусный парк, где он работал, закрылся, и шофер остался без работы. Рита познакомилась с ним в клубе знакомств Дворца горняков. На фоне остальных мужчин он выглядел очень даже неплохо: высокий, жилистый с кудрявой светлой шевелюрой и васильковыми глазами, эдакий а ля престарелый Есенин. К тому же он неплохо танцевал, что особенно ценила в нем Рита, сама любительница потанцевать. Выбирать особо было не из кого, и когда он стал ухаживать, Рита не отвергла его. Пару месяцев она даже чувствовала какую-то влюбленность, сменившуюся вскоре скукой. Развлечения и отдых у Александра сводились к одному: к выпивке. Пьяный начинал ревновать и устраивать разборки кто кого уважает. Так постепенно любовные отношения сошли на нет, а деловые остались. Рита с Данилом недавно купили машину «Жигули-6», ходили оба на курсы вождения, а Сашу наняли шофером. В свободное время он таксовал на их машине, поэтому и сегодня машина была у него.

Пройдя через парк, Рита с сыном вышли к панельной пятиэтажке, стоящей торцом к дороге. Перепрыгивая через развороченный тротуар (ремонтные работы, как всегда, начинались осенью), они вошли в грязный вонючий подъезд, поднялись на пятый этаж и позвонили. В квартире орало радио. Никто не открывал. Данил стал бить кулаком в стальную дверь. Минут через пять послышались шаркающие шаги, затем дверь открылась, и они увидели какое-то подобие Саши. Лицо распухшее, глаз почти не видно, руки трясутся.

– Что с тобой? – испуганно вскрикнула Рита.

– Все нормально, все в порядке, – промямлил в ответ он.

– Да он же пьяный в дупель, – догадался Данил, – что же теперь делать? В Караганду груз везти невозможно, там рэкетиры привяжутся, прошлый раз еле отбились. И на Сортировке оставлять нельзя, надо сразу в машину и увозить.

– Данил, я недавно читала, что бананы снимают похмелье. Давай отпаивай его чаем, а я за бананами сбегаю, здесь в новый частный магазин их завезли.

Вернувшись через полчаса, Рита застала водителя на кухне. Данил затолкал его под холодный душ и теперь отпаивал чаем. Тот ныл, что не может ехать, хочет спать, но на его нытье не обращали внимания. Рита протянула ему банан:

– Ешь!

– Не хочу! Не люблю я ваши буржуйские бананы.

– Ешь, хуже будет!

– Хуже уже не будет!

Бананы были съедены, чай выпит. Время поджимало, до поезда оставался час с небольшим, а с таким шофером неизвестно за сколько доберешься.

– Давай езжай через город ты, а потом я поеду, – решил Данил.

– Ой, ну что же вы со мной делаете, – ныл Саша, неловко залезая в машину.

Когда выехали за город, он сказал:

–А бананы твои помогают, голова уже не болит, сам поеду, а то где-нибудь гаишник выскочит и тогда точно не успеем забрать оборудование. Оборудование для установки мини-АТС привозили из Москвы пассажирским поездом Москва – Караганда. Не доезжая до станции Караганда-Сортировочная, поезд притормаживал, и груз быстро сбрасывали на насыпь. Машинистам за этот маневр приходилось платить деньги, но это были копейки по сравнению с рэкетирами. Быстро погрузив коробки в машину, поехали обратно.

– Пойдешь сегодня в клуб? – поинтересовался Саша, глянув на нее в зеркало заднего вида.

– Куда я пойду с таким фингалом! – отмахнулась Рита.

– А я даже и не заметил.

Дома Ая Павловна встретила их борщом и котлетами с картофельным пюре. Втиснувшись втроем за маленький кухонный стол, они принялись с аппетитом за обед. Ая Павловна рассказывала свежие соседские новости:

– К Ленке из квартиры напротив парень приходил, ничего такой, видный. Ей уж давно замуж пора. Валик опять запил, а Ольга за товаром уехала, опять все из дома вынесет. Сережка Айнуру дразнил, она ревела, так я его отругала. Да, чуть не забыла, Нурилю привезли из больницы, надо бы зайти. Недолго уж, наверно, ей осталось.

– Сейчас пообедаю и схожу, – откликнулась Рита.

Нуриля купила квартиру на одной площадке с Ритой полгода назад. Была она женщиной простой, стеснительной, приехавшей недавно из аула, работала где-то в конторе уборщицей. Две замужних дочери жили отдельно, а с ней жил нигде не работающий двадцатилетний сын. У Нурили давно начало побаливать в правом боку, но она терпела, думала, что поболит и пройдет. Но не прошло. Когда она, наконец, пошла в больницу, ей поставили страшный диагноз – цирроз печени. Женщина пролежала две недели в больнице и вот теперь ее выписали домой. С легкой руки соседки Маржан все знали, что Рита раньше работала медсестрой, так что если нужно было выполнить какие-то медицинские назначения, то первым делом шли к ней. Делала она это бесплатно, считая, что клятва Гиппократа дается на всю жизнь.

Рита постучала в дверь Нурили. Открыла старшая дочь.

–Ой, тетя Рита, спасибо, что зашли.

–Как она?

–Месяц, от силы два ей осталось. Мучается сильно, – шепотом ответила та.

– Что ей прописали? – деловито спросила Рита

– Да только обезболивающее, морфий вроде.

–Я слышала, что Вы уколы ставить умеете, – подошла младшая дочь. – Можете маме приходить ставить? Мы заплатим.

– Конечно поставлю, – согласилась Рита.

Войдя в зал, Рита увидела лежащую на диване соседку. Та всегда была худой, но теперь это была пугающая худоба, лицо и тело приобрело желтоватый оттенок, а волосы стали тусклыми и какими-то неживыми.

– Рита, ты пришла ко мне первый раз в дом, а я подняться и угостить тебя не могу, – с виноватой полуулыбкой проговорила больная.

– Еще успеешь, угостишь, когда поправишься.

Рита оглядела комнату. Налево от входа – старый продавленный диван, на котором лежала Нуриля, напротив входа – большой обеденный стол, покрытый дешевой клеенкой. На столе пластмассовая ваза с искусственными цветами. Направо перед окном – старый черно-белый телевизор, а рядом два больших кованых сундука. На полу – домотканые дорожки. «Да, небогато, – подумала Рита, – это она, наверно, с собой из аула привезла.»

После распада Советского Союза многие уезжали из Казахстана на свою историческую родину: русские, которые приезжали поднимать целину и те, кто эвакуировались сюда во время Отечественной войны, немцы, высланные Сталиным из Поволжья, чеченцы и корейцы – с Кавказа. Квартиры в городах освобождались и их покупали аульные казахи. Они надеялись, что в городе легче можно пережить это трудное и непонятное время.

Попрощавшись и договорившись, когда она будет приходить ставить уколы, Рита пошла домой. Часы показывали уже 4, надо было готовиться к урокам, проверять тетради и хотелось вечером почитать новую книгу Марининой «Чужая маска».

В 9 часов с планами было покончено, Рита села на диван и взяла в руки книгу. За стеной в соседней квартире что-то грохнуло, послышались вопли. «Ну, опять начинается!» – в предчувствии испорченного вечера подумала она. За стеной в трехкомнатной квартире жил старик дядя Петя с любовницей-бечёвкой и с сыном алкоголиком, которого выгнала жена. Одну комнату они сдавали чеченской паре с двумя маленькими детьми. Муж-чеченец тоже был не дурак выпить. Ссоры и драки там были постоянно.

Рита пересела подальше с дивана в кресло, которое стояло в другом конце комнаты, начала читать, но даже захватывающий сюжет детектива не мог отвлечь ее от происходящего за стеной. Грохот становился громче, вопли пронзительней. Послышался детский плач. Этого она уже вытерпеть не могла. Вышла в коридор и нажала, не отпуская, кнопку звонка соседской квартиры. Никто не отвечал. Она забарабанила кулаками в дверь. Наконец, дверь резко распахнулась и в коридор выскочила чеченка Камила с годовалой дочерью на руках. За ней со стулом в руках гнался пьяный муж. Рита быстро затолкнула ее в свою квартиру и закрыла за ней дверь.

–Чего разбушевался? – зло спросила Рита

– Уйди, женщина, я ее убью. Она должна знать свое место! Я мужчина! – орал пьяный Тагир, колотя в Ритину дверь.

– Еще раз стукнешь– милицию вызову!

Тагир пытался еще что-то говорить, но она, не слушая его, зашла в соседскую квартиру, где все еще продолжалась драка. Заглянув в зал, она увидела, что Лиля, сожительница старика, сидит на весу в кресле, держась за подлокотники. Дна у кресла не было. Видимо в драке ее швырнули сюда, и она выдавила при падении сидение и теперь висела на воздухе. И смех, и грех.

– Так! – закричала Рита, – А ну прекратить!

Соседи по горькому опыту знали, что лучше с ней не связываться, стали извиняться и класться, что больше такого не повторится. Рита знала, что повторится, это было уже не первый раз, но хоть бы сегодня дали ей отдохнуть, да и Айнуру надо скоро спать укладывать.

Напоив Камилу чаем и выслушав ее причитания, Рита отвела ее домой. Там добавились еще гости-алкаши. На всю мощность включили магнитофон. Рита снова взялась за книгу. За стеной послышался страшный вой и крики: «Убивают!»

«Ну все, пора Амину звонить», – решила Рита. Она набрала домашний номер своего друга, работавшего раньше участковым их района, а теперь заместителем начальника районного управления внутренних дел.

– Амин, прости, что поздно звоню, опять соседи убивают друг друга, спать невозможно.

– Ритка, сам подскочить не могу, гости из аула приехали, я тебе сейчас наряд вышлю.

– Спасибо. С меня причитается.

«Как здорово ему его имя подходит, – подумала Рита, – ведь Амин – это честный в переводе с казахского. Я еще таких честных ментов не встречала. Да и отчество тоже говорящее – Биржанович – редкий, единственный».

Вскоре послышался вой милицейской сирены, затем топот ног в подъезде. В следующее мгновение музыка и крики стихли, а потом Рита увидела в окно, как из подъезда вывели соседей и их гостей и повели к милицейскому уазику. Один зажимал голову окровавленным полотенцем. Теперь можно было ложиться спать.

Утром первым в школе Рите встретился Игорь Васильевич, учитель английского языка. Он уже проскочил мимо нее, но потом вернулся.

– Маргарита Владимировна, что это с Вами?

Рита оглядела себя, думая, что что-то не в порядке с ее одеждой.

– Что со мной не так?

Он молча показал глазами на ее лицо. «Фингал!» – догадалась Рита. Она про него совсем забыла.

– Да это я вчера об угол стола ударилась, – начала она оправдываться.

– А-а-а, это теперь так называется, – недоверчиво протянул учитель и пошел в класс.

«Вот гад! Значит, заметно, а я вроде хорошо синяк кремом замазала. Ладно, переживем. Синяк как раз под цвет моего костюма», – успокаивала себя Рита. На ней был сегодня фиолетовый шелковый костюм, сшитый ею самой.

– Что это тебе наш красавец наговорил? – спросила подошедшая учительница русского языка Наталья Николаевна, не то, чтобы подруга, но хорошая приятельница Риты.       -Ты слышала, что он на историческую родину собрался? – продолжила она.

– Это куда? – удивилась Рита. – Фамилия вроде русская – Кулагин.

– В Германию.

– В Германию? – переспросила Рита, – да он и на арийца-то непохож. Черный, как жук, глаза, правда, синие. Теперь немочек с ума сводить будет своими гусарскими усами и томным взглядом. И что Олеська будет делать?

– Не знаю. Она уже по школе зареванная ходит. Может, хоть замуж, наконец, выйдет. Ей было всего 14, когда он ее совратил, а сейчас 21, так что 7 лет ее жизни забрал. Он тогда учителем физкультуры работал. Она его ученицей была, из-за него и в педучилище пошла, а он уж помог ей в наш лицей устроиться, чтобы встречаться было легче.

– Интересная история! А я и не знала! Думала, они в лицее познакомились.

– Ты много чего не знаешь. Ничего, кроме своих книг, не видишь. Я всю жизнь в Караганде прожила, многих здесь знаю.

– Наталья, вон ЗЯ марширует по коридору, давай разбегаться, а то привяжется.

Они юркнули каждая в свой класс. ЗЯ – Зинаида Яковлевна была директором лицея, грубая и беспардонная, получившая эту должность «по блату». Ходила она в костюмах мужского образца, в совершенно неподходящих к ним блузках с рюшками или бантами. У нее была походка лыжницы, громкий голос, бесцветное лицо с маленькими глазками, прикрытыми очками в массивной оправе, какими-то неухоженными коротко подстриженными русыми с проседью волосами. Ей было 50 лет, и все учителя с нетерпением ждали, когда же она уйдет на пенсию. Учителя называли ее Кабанихой за самодурство, а ученики звали ее ЗЯ. Преподавала она историю, к урокам особо не готовилась, в основном пересказывала учебник, часто вообще уходила из класса на и заставляла учеников читать параграф самостоятельно. Любила врываться в класс к учителю без предупреждения, когда урок уже шел минут пять и перестроиться на показуху было трудно. Все работали в постоянном напряжении.

Лицей преобразовали из обычной средней школы. Он открылся в 1992 году. Его полное название – экспериментальная профильная школа-лицей. Экспериментальная – потому что никто толком не знал, чему здесь учить и как учить. За шесть лет после открытия перепробовали разные варианты, разные программы, создали свои программы и методические пособия. Профильная – потому что классы здесь были профильные: математический, экономический, юридический и гуманитарный, в котором учились будущие журналисты и учителя. Чтобы поступить в начальную школу лицея, нужно было пройти довольно сложное собеседование. С четвертого класса учеников переводили в профильные классы в зависимости от их склонности к определенному направлению и оценкам по профилирующим предметам этого направления. Конечно, часто учитывали не желание ученика, а желание его родителей видеть свое чадо юристом или экономистом. Самым популярным считалось экономическое отделение, самым непопулярным – гуманитарное. Сюда часто направляли совсем бесталанных в этой области учеников, но надо же было куда-то пристроить детей новых русских и казахов, которые не могли справиться со сложной программой остальных направлений. Не идти же им в общеобразовательную школу! Лицей был платный, поэтому ЗЯ не отказывала никому, а потом заставляла учителей всеми правдами и неправдами вытягивать нерадивых учеников. В старших классах по профильным предметам преподавали сотрудники соответствующих ВУЗов. При поступлении в ВУЗ после лицея будущий студент имел большое преимущество.

На профильных предметах классы делились на две группы, так что в классе было по 12-14 человек, что способствовало лучшему усвоению материала. В программе обучения лицея было много факультативных курсов. Программы и методические пособия для факультативов учителя должны были писать сами. Составлять новые программы было любимым занятием Риты, вернее, Маргариты Владимировны, как ее звали в школе. Она написала программы по риторике, азбуке искусств, журналистике, театру и этикету. Факультатив по этикету пользовался большой популярностью среди учеников всех уровней и возрастов. Дети обеспеченных родителей хотели выделиться на фоне других, показать свое превосходство. Не обходилось и без курьезов. На одном из родительских собраний родители попросили Риту провести с ними занятия по этикету втайне от их детей. Многие состоятельные теперь люди – это бывшие уголовники или фарцовщики, которые при перестройке сумели отмыть свои подпольные деньги. Деньги были, спесь была, а вот элементарной культуры не хватало. Рита даже зауважала их за это. Теперь после родительских собраний она проводила краткий курс этикета для родителей, желающих приобщиться к внешней культуре.

На перемене Рита и Наталья Николаевна зашли на кафедру русского языка – маленькое помещение из двух комнат. Даже не комнат в полном смысле этого слова. Раньше здесь была рекреация с окном на школьный двор. Ее отгородили от коридора кирпичной стеной и широкой стальной решеткой, через которую проходил свет. В комнате помещалось четыре ученических стола и книжные полки. Второе помещение было туалетом, из которого убрали унитазы и раковины. Из пола торчали заглушенные трубы унитазов, на стены прибили самодельные книжные полки. Здесь хранилось множество программных книг, вывезенных Ритой из закрытого ПТУ. Здесь же был и стол с самоваром и чайными чашками, где учителя могли перекусить между уроками. Кафедра была детищем Риты. Она придумала использовать это место для постройки кабинета кафедры, выбила разрешение у ЗЯ, обещав ей, что лицей не потратит на это ни копейки. Рита попросила своих учеников каждого принести в школу по одному кирпичу. Сделать это было нетрудно, потому что кругом стояли недостроенные здания. Не было денег у страны на продолжение строительства. Потом один из родителей привез цемент. Старшеклассники стали класть стены. Затем другой родитель, директор завода, привез готовую металлическую решетчатую дверь. Клеили обои и красили столы и пол сами учителя. Они очень гордились, что у них есть свое место, где можно спокойно отдохнуть или позаниматься с отстающими. В учительскую никто не любил ходить, там всегда можно было нарваться на неприятности.

– Ну что, Наталья, ты уже созрела для знакомств? – весело спросила Рита.

– Почти. Но меня все еще мучают сомнения. Я старая, у меня взрослая дочь, на следующий год ей в институт надо поступать, денег нет, одни долги. Я даже съездить познакомиться никуда не смогу, – с сомнением в голосе ответила Наталья Николаевна.

– Нам почти что 45 – бабы-ягодки опять. Да ты заполни анкету, а потом посмотрим, что будет. Кого же любить, если не тебя. Посмотри, ты стройная, лицо очень привлекательное, когда лоб не хмуришь, глаза и так большие, а от очков еще больше кажутся, воспитанная и уравновешенная, одеваешься со вкусом.

–Из секонд-хенда, – вставила Наталья.

– Не имеет значения. Да у тебя вид интеллигентный, сразу видно, что белая кость. У тебя еще один козырь – ты английский знаешь, тебе за переводы платить не надо.

– Ну, хорошо, можно попробовать. Только не говори никому в школе, а то смеяться будут.

Отец Натальи Николаевны был известным геологом, приехавшим из Ленинграда искать руду в отрогах Темир-Тау. Он открыл залежи медной и урановой руд, которые сейчас активно разрабатывались.

«Надо бы Ритке позвонить, узнать, как там соседи, – думал Амин Биржанович, перелистывая страницы нового уголовного дела. – Хорошо, когда участковым у них был, можно было зайти к ней и никто этому не удивлялся. Ну пришел мент проверить свою подопечную. Вот двужильная баба, как она может все успевать, да еще и веселой оставаться. Эх, разрешили бы многоженство в Казахстане! Лучшей токал, чем она, и не найти. Гаухар бы смирилась, – мечтал он, – она в ауле выросла, там старые порядки чтут. Не буду звонить, – решил он, – лучше вечером заеду». Амин вспомнил, как они познакомились пару лет назад.

Он был тогда участковым. Дом, где жила Рита, и лицей находились на его территории. Однажды часов в 7 вечера в опорный пункт позвонили из лицея и попросили приехать, там какой-то пьяный безобразничал. Звонила завхоз, она подробностей не знала. Амин приехал в школе уже через пять минут. Завхоз Галина Алексеевна, как она представилась участковому, проводила его на третий этаж, где шло родительское собрание. Дверь в класс была открыта. Он увидел странную картину. Класс был заполнен родителями, у стола стояла учительница в длинной черной юбке и белой шелковой блузке. Она старалась казаться спокойной, но он увидел, что она растеряна и не знает, что делать. Возле нее на коленях стоял красивый стройный мужчина. Когда он оглянулся на звук шагов, Амин увидел, что он был пьян.

– А-а-а, милицию вызвали! Все равно не уйду, пока ты не согласишься.

– Капитан милиции Данайбеков, – представился Амин. – Что здесь происходит?

– Да вот молодой человек пытается сделать предложение нашей Маргарите Владимировне, – улыбаясь, сказала пожилая женщина, наверное, чья-то бабушка.

– Встаньте. Предъявите документы. Пройдемте со мной в опорный пункт, – приказал участковый.

–Никуда я без нее не пойду! – огрызнулся «жених».

– Пойдешь!

Маленький и пухленький Амин подошел к мужчине, который даже стоя на коленях был почти одного с ним роста, и резко поднял его под мышки. Тот не ожидал такой прыти от милиционера и растерялся. Щелкнули наручники. Подталкивая нарушителя спокойствия в спину, Амин вывел его из класса. Повернувшись к учительнице, он попросил:

– Зайдите, пожалуйста, после собрания в опорный пункт, напишите заявление. Знаете, где он?

Рита молча кивнула головой. Амин вспомнил, как он волновался, ожидая ее. Боялся, что она не придет. Но она пришла часа через два. Спросила, где Николай. Потом они долго разговаривали, она объясняла про Николая и его больную мать, поговорили «за жизнь», и он напросился проводить Риту домой, якобы по долгу службы. А потом он придумывал разные поводы, чтобы только заглянуть на вверенную ему территорию. Вскоре он подружился не только с Ритой, но и с ее соседками Ниной, Маржан и Ольгой.

«Ладно, хватит уже работать, – прервал свои воспоминания Амин, – поеду к Рите».

– Мама Рита, ну расскажи какую-нибудь историю, когда ты была маленькой, – канючила Айнура.

Они лежали вдвоем на Ритиной кровати, которая называлась полуторка. На полтора человека значит. Вот они и лежали – полтора человека: взрослый и ребенок. Почти мать и почти дочь. У Айнуры было две мамы. Первая – мама Маржан, а вторая – мама Рита. Постепенно вторая мама превратилась в первую. Айнура с четырех лет в основном жила с Ритой.

Рита познакомилась с Маржан и Айнурой в первый же день приезда в Караганду. Рита обменяла свою квартиру в России на квартиру в Караганде. Обменщики оставили ключ от квартиры у Маржан, и, приехав на новое место жительства, она первым делом пошла в квартиру №26 за ключом. Дома она застала только бабушку, взяла ключ и стала потихоньку разбирать вещи. Вечером в ее новую квартиру позвонили. «Кто бы это мог быть?» – подумала Рита. Открыв дверь, она увидела высокую ширококостную казашку примерно своих лет с темными волосами до плеч, собранными заколкой. Ее нельзя было назвать красавицей, но приветливый вид и милая улыбка смягчала ее недостатки. Рядом с ней была по-детски полненькая, с большими карими глазами, черными вьющимися волосами девочка лет четырех. Когда она улыбнулась, у нее появлялись ямочки на щеках. «Красавицей вырастет», – подумала про нее Рита. Это оказалась ее новая соседка из 26 квартиры Маржан и ее дочка Айнура.

У Риты была бутылка водки, у Маржан – закуска. Вот они и просидели полночи, выпивая и разговаривая. Айнуру положили спать на диван. Чтобы не тревожить ребенка, Мара оставила ее у Риты.

Рита, непривычная к водке, утром не могла встать, так весь день и провалялась на диване. Вечером Маржан пришла проведать соседку, удивилась, застав ее в таком плачевном состоянии, стала помогать расставлять книги. Она брала книгу из коробки, показывала Рите, все еще лежащей на диване, а та говорила, на какую полку ее надо поставить.

Женщины подружились. Маржан много работала, к тому же она активно искала себе мужчину, а с ребенком куда пойдешь? И к себе не приведешь. У нее кроме Айнуры был еще двадцатипятилетний сын Кайрат, да и мать часто наведывалась с проверками.

Рита прижала к себе девочку и погладила ее спутанные волосы.

– Хорошо, я расскажу тебе историю, как я доказывала свою храбрость. Мне было тогда 10 лет. Я приехала из Сибири к бабушке в Морозовск – это в Ростовской области, соседские девчонки стали меня дразнить, утверждая, что казачки храбрее сибирячек. Вот я и решила пойти ночью на кладбище, которого они и днем-то боялись. Наш переулок Книжный был последним в городе, он выходил прямо в степь. Справа за колючим забором расположился военный аэродром, а к нему примыкало кладбище. Его было видно с перекрестка нашей и соседней улиц. Мы собирались вечерами на этом перекрестке возле колонки, зажигали маленький костер из веточек и сухой травы и рассказывали друг другу страшные истории. Вот однажды, когда разговор зашел о покойниках, я сказала, что не боюсь их и могу пойти прямо сейчас на кладбище и принести цветок с могилы в доказательство, что я там была. Ребята согласились. Ночь была лунная и звездная, я хорошо различала виднеющиеся вдали кресты на могилах. Сначала я шла степью, там было не страшно, потом я пересекла неглубокий ров, отделяющий степь от кладбища. Сердце сразу застучало, но я продолжала идти. Я искала свежую могилку, где недавно похоронили бабушку одной из моих подружек. Там я должна была взять цветок. Кладбище было старое, на нем уже не рыли новых могил, но иногда покойников хоронили рядом с их умершими родственниками. Дорожки уже давно заросли травой, оградки истлели, и только по крестам можно было обнаружить могилы. Конечно, ночью здесь страшно, но выдержать можно. Меня подбадривал огонек виднеющегося вдали нашего костерка. Вдруг издалека послышался какой-то шелест. Вмиг вспомнились все страшные рассказы, услышанные раньше. Я понеслась со всех ног, но почему-то не назад, к костру, а вперед, на середину кладбища. Шум приближался. Оглянуться было страшно, неизвестно, что там увидишь. А тут еще послышался голос: «Рита, Рита!» Я от ужаса кинулась прятаться за какой-то могильный холмик и почувствовала, как моя левая нога проваливается под землю во что-то мягкое и теплое. Я не могла даже закричать от ужаса. Я выдернула ногу и упала без сил. Не знаю, сколько я так пролежала. Голос стих, шорох прекратился. Я встала вся какая-то опустошенная. Почти сразу увидела нужную мне могилку. На деревянных ногах подошла к ней и взяла цветок. Чувств никаких не было. Оглушенная случившимся я пошла на свет костра. Ребята ждали меня. Они сидели у костра нахохлившиеся и молчаливые, видимо, переживали за меня. Увидев, что я возвращаюсь живая и здоровая, они обрадовались, стали говорить, какая я храбрая. Я молча бросила им цветок и пошла домой. Утром зашел соседский парень Толик и сказал, что ходил ночью искать меня на кладбище, когда узнал, что я отправилась туда одна.