Татьяна Андреевна Бердникова
Король Восточной долины

– Итак, у тебя только половина жизни, на которую, к тому же, кто-то покушается, – подвел он итог. Кев пасмурно кивнул.

– Да. Причем я и сам не знаю, в какой миг эта половина закончится, никогда не уверен, что доживу до утра. Моим доброжелателям следовало бы просто немного потерпеть, и они бы получили желаемое, – он негромко хмыкнул, скрещивая руки на груди.

– Кев, ты молод! – Галейн резко опустил ногу и, хмурясь, слегка всплеснул руками, – Что за пораженческие настроения! Я не думаю, чтобы ты прожил даже четверть своей жизни, в ближайшие годы тебе точно беспокоиться не о чем.

Парень кривовато улыбнулся.

– Твои бы слова, да в уши… не знаю, кому. Не знаю, кто определил мне такую судьбу, такую продолжительность жизни… Может, Соломон?

– Про твою жизнь и ее продолжительность он не обмолвился и словом, – Шон мимолетно улыбнулся, поворачиваясь к Полу, – Как бы там ни было, а я думаю, что ему необходимо встретиться с братом. А он спорит, считает, что Кевин не будет рад ему.

– Не рад??? – мужчина, более, чем искренне возмущенный данным предположением, вскочил на ноги и, опершись ладонями о стол, немного подался вперед, всматриваясь в Треса, – Ты так плохо знаешь брата? Ты, человек, живший в его голове, его сознании практически всю жизнь! Д… да Кевин до сих пор не может смириться с потерей! Он вспоминает о тебе чуть ли не каждый день, часто грустит, вздыхает… он будет счастлив, Кев, – Пол посерьезнел, – Поверь, счастлив до безумия! Он в тебе не чаял души еще когда ты в его голове обитал, даже когда узнал, что ты и есть Трес.

Кев, несколько насупившийся во время этой речи, на миг закатил глаза.

– Мой брат – врач! Он занятой человек, к тому же у него жена… мне что, ввалиться к нему среди ночи? Как вы себе это представляете?!

– Да так же, как и к нам, – Шон негромко хмыкнул, – Днем его ты все равно не застанешь, верно подметил – Кевин человек занятой. Я предлагаю отправиться сейчас, не знаю, во сколько у него начинается рабочий день.

– И во сколько у него завершается рабочая ночь, – буркнул Пол, прекрасно знающий о том, до какой степени бывает занят его лучший друг и, проведя ладонью по лицу, решительно нахмурился, – Так. Шон, загони мотоцикл в гараж – поедем на моей машине. Ты, – он указал на немного растерянного Кева, – Сиди здесь и жди. Я оденусь, и поедем.

Шон кивнул и, явно не питая сомнений в верности распоряжений Галейна, уверенно зашагал на выход, дабы загнать железного коня в подземное стойло. Трес, проводив его недовольным взглядом и, покосившись на уже направившегося куда-то в недра дома Пола, тяжело вздохнул, сознавая, что выбора у него нет.

***

Арчибальд спокойно шел по залу ожидания аэропорта О’Хара в Чикаго, и задумчиво озирался по сторонам. Интересно ему не было, он был поглощен исключительно собственными мыслями, да и в них особенно не углублялся. Размышлять о том, что делает сейчас его будущая жертва, да и делает ли она вообще что-нибудь, мужчине не хотелось – это было не его амплуа, убивая, он никогда не задумывался над тем, чем занимался за несколько часов до своей смерти убитый. Его это не волновало, да и не касалось, его дело заключалось в другом.

Он окинул еще одним взглядом зал ожидания и, мельком отметив для себя, что немного проголодался, уверенно направился к маленькому кафетерию, расположенному на территории аэропорта.

Он никуда не торопился, не хотел спешить – охота требовала обстоятельности, требовала выжидать, подкрадываться, а он, будучи Хищником, разбирался в этих тонкостях хорошо.

Ему хотелось немного потянуть время. Не хотелось бежать, сломя голову, бросаясь исполнять повеление Дьявола из Рейкьявика, как частенько называли Ди-Ре, как он сам любил называть себя, не хотелось вообще ввязываться в его конфликт с этим Тресом.

Треса Альфа не знал. Никогда не видел, не пересекался с ним, разве что слышал раз или два о его существовании, а впоследствии – о его смерти, но особенно внимания на этом не заострял. Он даже не хотел прикидывать, как выведать информацию об этом чикагском мафиози, предпочитал действовать по ситуации.

В кафе было людно. Пассажиры, прилетевшие, улетающие, толпились тут, бесконечно переговариваясь, приходя, уходя, меняясь местами, тасуясь, как карты в колоде, и свято оберегающего свое одиночество Арчибальда это немного раздражало.

Он выбрал столик подальше от основной массы народа и, сделав заказ подбежавшей официантке, принялся ждать, бездумно глядя на собственное отражение в стекле рядом.

Он практически не изменился за минувшие месяцы – по-прежнему носил кашемировое пальто, приобретенное им после последнего приключения, по-прежнему сохранял растительность на лице (кажется, это называлось шотландской бородкой, но в такие подробности Молле не вдавался), по-прежнему держал в кармане или за поясом пистолет, на который теперь имел официальное разрешение, и по-прежнему был смертельно опасен.

– Он мне еще сказал, что он опасный! – девичий голос, внезапно разрушивший плавное течение мыслей преступника, заставил его мимолетно поморщиться и быстро скользнуть взглядом по залу. Говорила какая-то девица, сидящая за соседним столом, беседовала, по-видимому, с подругой по телефону, и страшно возмущалась чьим-то поведением.

– Нет, ну ты представляешь? Выставил меня среди ночи, а ведь девчонки говорили, что Шон – джентльмен!

Арчи равнодушно отвернулся. Подробности чужой личной жизни его интересовали мало.

– Нет, ну это да… – в голосе девушки прозвучало смущенное удовольствие, вновь сменившееся негодованием, – Но выгнать меня среди ночи! И он даже не вызвал такси – разозлился, что я услышала про какого-то там Треса!

Альфа быстро моргнул. Подавать виду, что услышал беседу, он не собирался, допытывать болтливую глупышку прямо здесь не планировал, однако, к словам ее прислушивался теперь с особым вниманием.

– Да я-то откуда знаю? Какой-то придурок, явился среди ночи, стал звонить в дверь, а Шон впустил его. Потом долго болтали, я услышала, как он называл его Тресом, но больше ничего, а он разозлился! Как будто я специально подслушивала… – в голосе девушки зазвучала обида, – Говорить тише надо было, а не орать на весь дом!

Подбежала официантка, принося его заказ – чашечку кофе и какую-то булку, на которую он теперь даже не обратил внимания, будучи слишком поглощен болтовней за своей спиной.

– Ну, а куда мне еще? Домой вернусь, побывала, блин, называется, в Чикаго, получила удовольствие! – девица раздраженно выдохнула и, сбавив тон, добавила уже спокойнее, – Да я в аэропорту уже, рейс через полтора часа. Ага, увидимся скоро. Давай.

Молле, не привлекая лишнего внимания, делая вид, что ищет кого-то взглядом, повернулся вполоборота, следя краем глаза за действиями глупой девчонки.

Вот она поднимает чашку, пьет кофе… Он тоже сделал несколько глотков. Минута, другая… Она ест, пьет, не подозревая о нависшей над нею опасности, а Хищник, следящий за своей жертвой, следуя ее примеру, утоляет собственный голод.

Вот трапеза завершена. Девушка поднимается на ноги, оставляет на столике оплату за перекус и начинает обстоятельно собираться.

Он тоже поднимается, бросает на стол деньги и решительно идет на выход.

Покинул кафетерий Альфа первым и, остановившись неподалеку, принялся следить за входом, поджидая жертву. Нет, нет… а вот и она. Что-то ищет в сумочке, чертыхается и, видимо, надеясь найти в стороне от людского потока, отходит в уголок, прислоняя сумочку к стене.

Мужчина, шагая абсолютно спокойно, направился в тот же угол, глядя при этом совершенно в другую сторону. В том, что его не заметят, он был абсолютно уверен – в конечном итоге, по залу ожидания в разных направлениях сновало невероятное множество людей, из которых многие совершали могущие показаться подозрительными действия, поэтому шел он практически открыто.

Правая рука его была в кармане пальто; пальцы нежно обнимали рукоять пистолета.

Девушка, полностью поглощенная поисками чего-то в сумочке, продолжала тихо чертыхаться, не обращая внимания на приближающегося человека.

Хищник подошел сзади и, действуя очень легко, ловко и хладнокровно, уткнул дуло пистолета ей в позвоночник, немного склоняясь к уху.

– Если издашь хоть один лишний звук – я выстрелю, – тихо предупредил он и, откровенно наслаждаясь перепуганным видом девушки, ласково уточнил, – Поняла?

– Я… я… что в-вы… – девица, не зная, что делать и как спастись, поторопилась выудить из сумочки кошелек, – Деньги… все, все заберите, т-только…

– Глупая девочка, – говорил Арчи очень спокойно, безо всякой угрозы, однако жертве его почему-то стало еще страшнее, – Мне не нужны от тебя деньги, мне довольно своих. Скажи мне, что ты знаешь о Тресе?

– Тре… Тре… Тресе?? – глупышка, окончательно перепугавшись, выронила кошелек, а следом уронила и сумочку, – Но как, я… я не знаю, я только…

– К кому он пришел среди ночи? – голос мужчины ощутимо похолодел, и собеседница его затряслась в смертном ужасе, – С кем разговаривал? И как давно это произошло?

Около полуминуты перепуганная девушка собиралась с мыслями, пыталась сопоставить вопросы с собственными знаниями, искала ответы на них в своей памяти. Затем тяжело сглотнула.

– Не… недавно… это вот, бу… буквально эта ночь, это… в-вы понима…ете, сэр, я просто… я была в г-гостях у одного… парня, и вот к нему…

– Кто этот парень? – Молле немного ткнул ее пистолетом в спину, – Имя!

– Ш-Шон… – пролепетала девица, – Он т… такой, блондин, глаза голубые… он сказал, что он опасен, если вам это…

Арчи тонко улыбнулся, быстро проводя мысленную параллель. Блондин, голубые глаза, опасный парень по имени Шон… где гарантии, что в Чикаго кроме известного ему человека имеется еще один, подходящий под это описание?

– Посмотрим, – коротко бросил он, и приказал, – Адрес.

Девушка залепетала, торопливо называя улицу и номер дома, квартиры, после чего, подумав, зачем-то присовокупила и название города. Альфа негромко хохотнул и легонько ткнул ее пистолетом вновь.

– Город я знаю. Теперь запоминай, девочка, – я сейчас отойду… если хочешь и дальше радоваться жизни, не оглядывайся. Наклонись, собери разбросанные вещи, сосчитай до ста – и иди по своим делам. Все запомнила?

Девица, не отвечая, испуганно кивнула. Мысль о том, что у нее все-таки есть шанс сохранить жизнь, что она еще не обречена, дала ей робкую надежду, и терять ее девушке не хотелось.

Хищник понимал это. В психологии невинных жертв разбираться он научился уже давно, поэтому сейчас умело давил на нужные точки, заставляя девушку не только трястись от ужаса, но и подчиняться его словам.

Он отступил на шаг, затем еще на один. Она стояла, дрожа и не шевелясь, безмолвно глядя в угол.

Он в несколько быстрых шагов добрался до ближайшей колонны и, скрывшись за ней, смешался с толпой.

Девушка, перепуганная до полусмерти и клянущаяся сама себе никогда в жизни больше не связываться с опасными парнями, присев на корточки, принялась подбирать упавшие вещи.

***

Ему оставалось спать еще целых полчаса, когда во входную дверь неожиданно и очень резко позвонили.

Жена рядом заворочалась и застонала, не понимая, что происходит; он недовольно сел.

– Кого там еще черт принес… – он зевнул и, потерев переносицу, сполз с кровати, всовывая ноги в домашние тапки и отправляясь разбираться. Захватил по пути халат и, шепнув любимой, чтобы продолжала спать, осторожно прикрыл дверь в ее комнату.

Затем уверенно прошагал по коридору к двери и, не включая свет, недовольно вопросил:

– Кто там?

– Это я.

Голос друга, донесшийся из-за створки совершенно неожиданно, заставил парня вздрогнуть и, поспешно стряхивая с себя остатки сна, торопливо распахнуть дверь.

– Пол, что тако… Шон?.. – увидев еще одного своего друга, молодой человек совсем растерялся и, непонимающе моргая, даже немного отшатнулся, – Ребята, вы почему в такое время? Что произошло?..

Шон обезоруживающе улыбнулся.

– Прости. Прости, Кевин, нам, наверное, все же стоило немного подождать, однако…

– Мы подумали, что оттягивать момент этой встречи права не имеем, – Пол чуть усмехнулся и неожиданно отступил в сторону, словно уступая кому-то дорогу, – Мы не одни.

– И думаем, что тебе просто необходимо встретиться с тем, кто пришел с нами, – Рэдзеро, в свой черед отступив в сторону, картинно вытянул руку куда-то в направлении лестничной площадки, на которой они стояли.

Кевин, ничего не понимая, перевел на нее взгляд. Свет в коридоре он, как уже говорилось, не включал, поэтому яркая подъездная лампа немного слепила его, однако, различить ссутулившуюся возле перил фигуру, облаченную в какие-то лохмотья, все-таки удалось.

Фигура шевельнулась и, исторгнув из груди тяжелый, обреченный вздох, медленно выпрямилась, поднимая голову.

Кевин пошатнулся и, силясь удержаться на ногах, вцепился в дверной косяк. Горло перехватило, дыхание сбилось в нем в один сплошной комок. Глаза защипало и парень, опасаясь, что мираж исчезнет, торопливо смахнул непрошенные слезы.

Молодой человек, замерший перед ним с виноватым видом, неуверенно шагнул вперед, чуть разводя руки в стороны. Изумрудные глаза его слегка блеснули.

– Ну… – он на миг закусил губу, а затем, дернув уголком губ, негромко закончил, – Привет, братишка.

Кевин почти не услышал его. Не в силах совладать с собой, не в состоянии вымолвить хоть слово, он бросился вперед и, почти не контролируя себя, рывком обнял родного, но никогда доселе не виденного брата, крепко прижимая его к груди. Кев, ошарашенный, счастливый и все еще неуверенный, медленно приподнял руки и в следующий миг сам обнял брата, стискивая его в объятиях.

Пол и Шон, не пытаясь нарушить долгожданную встречу, молча улыбались, глядя на них.

– Кев!.. – в устах Кевина это имя прозвучало почти всхлипом, и он, отстранившись, сжал лицо брата, жадно заглядывая ему в глаза, – Ты… ты действительно Кев? Правда-правда? Мой брат… мой любимый братишка, как же я мечтал тебя увидеть! Ты… ты… это не сон, ты во плоти, но как, как??

– Благодаря Перчатке Соломона и доброте Пола Галейна, – Кев, будучи старшим из близнецов и стараясь поэтому себя контролировать, широко улыбнулся и, взяв одну руку брата, стиснул ее, – Это действительно я, Кевин, я… действительно во плоти. В своем собственном теле, я! Черт возьми… Я… – голос изменил ему, и парень только покачал головой, глубоко вздыхая, – Я даже мечтать не смел, что однажды смогу тебя обнять. Я… сейчас так счастлив, если честно… – изумрудные глаза его подозрительно заблестели, и молодой человек торопливо заморгал, не желая вдруг прослезиться. Времени у него по-прежнему было мало, тратить его просто так Трес не хотел и, радостный от встречи с братом, не позволял себе забыть об опасности, нависшей над его головой.

Кевин сиял. Держа брата за руку, напрочь забывая о тех, кто привел его сюда, он попятился, не сводя с него взгляда, все еще боясь, что просто видит сон.

– Идем… не будем говорить на лестнице, пойдем, скорее! Я… скажи, ты хочешь чаю? Или, может, кофе? Или даже что покрепче, я… у меня все есть, брат, для тебя все, что угодно!

– Да тише ты, – Кев, ощущая, как счастье, острой иглой уколовшее его в самое сердце, постепенно расплывается теплой волной по всему его существу, радостно рассмеялся, – Я не слишком голоден, поел у Шона. Впрочем, от чашки чая в твоей компании не откажусь, да думаю, что и ребята тоже такому раскладу порадуются.

…По прошествии получаса, который Кевин хотел провести в постели, но провел с куда большей пользой, все четверо дружно сидели за столом, переговариваясь и обсуждая происходящее. Супруга Кевина, Энни, бывшая по совместительству еще и сестрой Пола, выйдя на звук голосов, безмерно изумилась, увидев брата-близнеца мужа, но, получив более или менее понятные разъяснения, порадовалась вместе со всеми. Правда, сидеть за столом с ними отказалась – по утрам она все еще чувствовала себя не очень хорошо, и предпочитала обходиться без завтрака, сразу же собираясь на работу.

– Тебе, к слову, тоже пора бы идти, – напомнила она явно увлеченному беседой супругу. Кевин, широко улыбаясь, небрежно махнул рукой. С его точки зрения, сейчас были дела и поважнее.

– Да ну ее, эту работу! Какая вообще может быть работа, когда вернулся мой брат?

Вернувшийся брат, испытав неожиданный приступ самодовольства, смешанного с гордостью, негромко хмыкнул.

– Великий целитель пренебрегает своими обязанностями?

– Великий целитель работает днем и ночью и имеет право на выходной в кругу семьи, – безапелляционно отозвался Хилхэнд и, вздохнув, сделал глоток чая. После чего, опустив чашку на стол, глянул на собеседника уже более серьезно.

– Кстати. Ты сказал, что после все перипетий у тебя осталась лишь половина жизни… но я могу лечить прикосновением, Кев! И, если я…

– Но это не болезнь, – оборвал его брат, – Кевин, если бы все было так просто, я бы не таскался на Север за этой чертовой чашей! Я бы давно уже нашел тебя и попросил меня исцелить, честно. Я боюсь, что это будет как… ну, как от старости…

Галейн, фыркнув в свою кружку с чаем, со стуком опустил ее на стол, скрещивая руки на груди.

– Ага, в свои двадцать шесть ты вдруг состаришься и умрешь, – он дернул плечом и поморщился, – Кев, прекрати пороть горячку. Ты вернулся, ты жив и, в общем и целом, здоров, у тебя есть свое тело, и мы, мы все очень рады видеть тебя! Прекрати беспокоиться о будущем, радуйся тому, что имеешь!

– Я вернулся, я жив и здоров, – саркастически подхватил Трес, – И на мою жизнь кто-то пытается покуситься. И я даже не знаю, кто это! Думаю… – он опять перевел взгляд на брата и неловко пожал плечами, – Вряд ли же это те дикари, да?

Шон, которому этот вопрос адресован не был, кивнул, беря свою чашку с чаем – он доселе не сделал ни одного глотка, поглощенный беседой.

– Да, они бы вряд ли расспрашивали. Тем более, что ты говорил, что они даже не покидают островов… – взгляд блондина упал на содержимое чашки и он, усмехнувшись, быстро прошептал, – Благословенны воды Ганга.

Кевин, не слушая никого из своих друзей, в основном внимая лишь брату, неожиданно нахмурился.

– Так! Пол прав – не надо думать о том, что еще не случилось, давайте радоваться тому, что есть! Значит, так… Я сейчас позвоню на работу, возьму парочку отгулов. Кев, ты не выспался – ложись спать. Когда проснешься, поедем к папе с мамой. Ребята…

– Стоп, что?! – Кев так и подскочил, ошарашенно глядя на брата, – К родителям?!! Кевин, ты рехнулся? Что я им, по-твоему, скажу, как… как ты себе вообще это представляешь??

Ответить молодой врач не успел. Шон, которого слова экс-патрона откровенно позабавили, ухмыльнулся и, сжимая в одной руке чашку, пренебрежительно махнул другой.

– Не обращай внимания, – взгляд его был устремлен на Кевина, к которому он и обращался, – Перед тем, как поехать к тебе, он тоже долго упирался.

***

Воистину, этот день был богат на неожиданные встречи. Впрочем, начались они, наверное, еще с предыдущего дня, когда он неожиданно натолкнулся в аэропорту Нью-Йорка на Дерека.

Продолжились же уже здесь, в Чикаго, когда он внезапно услышал болтовню глупой девчонки по телефону и узнал со стопроцентной точностью, что Трес жив.

Впрочем, может быть, стопроцентной эту точность назвать он поторопился, – девушка была напугана, по большей части сердилась на выставившего ее взашей парня, думала исключительно о собственных проблемах и, вполне вероятно, могла услышать что-нибудь не так. Информацию следовало проверить, а для этого у него имелся один козырь – адрес того самого парня, к которому якобы пожаловал среди ночи Трес. Словесный же портрет этого парня порождал новую необходимость проверки – ему хотелось понять, действительно ли это тот самый Шон, с которым он познакомился несколько месяцев назад.

Диктор, глупый мальчишка… Арчибальд усмехнулся и, приподняв воротник пальто, сунул руки в карманы. До него же доходили слухи, он помнил, что Диктор работал на кого-то из чикагской верхушки, чикагского преступного синдиката. Вот только значения он тогда этому не придал – когда они встретились, Шон уже больше ратовал за интересы Кевина и Пола Галейна, называл их своими друзьями и абсолютно не вспоминал о прошлом.

Что ж, не помешает найти его и, быть может, именно адрес в этом поможет. Побывать в гостях у самого Диктора будет, должно быть, занимательно…

– Альфа?

Он остановился, неспешно приподнимая голову. Голос был ему знаком, знаком даже слишком хорошо, и ассоциаций приятных не вызывал, тем более, что встретить этого человека здесь, на выходе из аэропорта О’Хара, Альфа как-то не ждал.

Он медленно повернулся, растягивая губы в подобии холодной приветливой улыбки.

– Еж, – ответ на вопрос был короток и однозначен: Арчи не спрашивал, он утверждал, не называл себя, но сообщал собеседнику его прозвище.

Его собеседник – высокий, статный мужчина в коротком элегантном плаще, темноволосый, но светлоглазый, по-видимому, тоже не испытывающий особенного восторга от свершившейся встречи, шагнул ближе, даже не думая протягивать руку для пожатия. Друзьями они не были, и прекрасно сознавали это оба, даже не пытаясь разыгрывать друг перед другом приятелей.

– Что ты забыл в Чикаго? – Еж склонил голову набок, изучая собеседника проницательным взглядом холодных глаз.

Молле насмешливо улыбнулся, спокойно этот взгляд выдерживая и, прищелкнув языком, покачал головой.

– Странно, я хотел задать тебе тот же вопрос. Что здесь делаешь ты, Карл? Кажется, ты ни с кем из наших местных знакомых дружбы не завел.

– А ты все так же дружен с Кевином Хилхэндом, – усмехнулся в ответ Карл и сам слегка покачал головой, – Солжешь, что прибыл навестить его?

Арчибальд задумался. Человеком он был умным, всегда знал, когда стоит врать, а когда делать это бессмысленно, да к тому же и врать-то особенно не любил, а кроме того, был осведомлен о способностях своего собеседника угадывать в словах фальшь. Он улыбнулся и отрицательно качнул головой.

– Отчасти это так и есть, Хеджхог, – он легко пожал плечами, без тени сомнения называя мужчину по тщательно скрываемой им фамилии: Альфе нравилось играть с огнем, – После выполнения своих дел я намеревался встретиться с Кевином. Быть может, ты имеешь что-то против этого?

Ответ собеседника был холоден и однозначен.

– Мне наплевать. Будь моя воля, я бы вообще не обратил на тебя внимания, Молле, прошел бы мимо, сделав вид, что тебя не знаю… – он мягко скользнул пальцами по подбородку, словно размышляя о чем-то, – Но, увы, не могу. Доминик по непонятной мне причине благоволит тебе, Хищник, он бы не хотел, чтобы с тобой что-то случилось… – взгляд светлых глаз Карла стал колким, – Я здесь два дня, Арчи. И вчера мельком услышал, что в Чикаго объявился Ди-Ре, а ты, насколько мне известно, прежде был с ним связан…

– Позавчера я говорил с ним в Нью-Йорке, – Арчибальд, без тени сомнения прервав собеседника, нахмурился, – Он велел… он просил меня отправиться в Чикаго по одному делу, но я не думал, что сам он тоже решит пожаловать сюда. Спасибо, что предупредил.

– «Велел», – Еж, умеющий выхватывать из людских слов интересные оговорки, сузил глаза, насмешливо окидывая стоящего перед ним мужчину взглядом, – Странно, мне всегда казалось, что Хищник любит волю, а не поводок.

Хищник тонко, язвительно улыбнулся: бессмысленный разговор немного надоел ему.

– Это дружеская услуга, а не подчинение, – очень мягко уточнил он и, внезапно прищурившись, немного склонил голову набок, – Да, к слову… Если тебе известно о прибытии Ди-Ре, то, быть может, ты знаешь и что-то о Тресе?

Карл отвел одну руку в сторону, позволяя себе выразить легкое удивление.

– Трес мертв.

Альфа удовлетворенно вздохнул. Знать больше того, кого недолюбливал, было чертовски приятно.

– Да не похоже. До меня дошли слухи, что не далее, как сегодня ночью он наведывался в гости к одному интересному человеку, – он открыто взглянул прямо в холодные глаза собеседника, – Блондин с голубыми глазами, опасный парень по имени Шон.

Еж вежливо изогнул бровь.

– Рэдзеро? Диктор?

– Это ты мне скажи, – Арчи немного приподнял подбородок, – Тогда, несколько месяцев назад… Ты слышал из его уст имя Треса? Мне известно, что он работал на кого-то из верхушки, но кто это – не запомнил. Не счел нужным.

Карл хмыкнул, сардонически ухмыляясь – на сей раз более полной информацией обладал он и ему это было не менее приятно.

– Непростительная оплошность, Альфа. Диктор и в самом деле некоторое время назад работал на Треса, – он выпрямился, расправляя плечи, – Втроем, вместе с Полом Галейном, они совершили какое-то загадочное, рискованное путешествие… Я знаю только, что Трес из него не вернулся. Его нет уже без малого год – все убеждены в его смерти. Ты уверен, что это именно он приходил к Шону?

Молле глубоко вздохнул и отрицательно качнул головой.

– Пока что я не уверен даже, что речь идет о том же самом Шоне, Карл. Но за информацию благодарю, она может оказаться ценна… Только ты не ответил. Что ты делаешь в Чикаго?

Еж небрежно повел плечом и, шагнув в сторону, всем видом продемонстрировал намерение продолжить свой путь к самолету. Ответ его был короток и холоден, но, тем не менее, объяснял все.

– Личные дела.

Арчибальд понимающе кивнул и ухмыльнулся. Какие дела могут быть у такого человека, как Карл Еж, считающегося одним из самых опасных и самых влиятельных людей Нью-Йорка, он примерно представлял.

***

Кев открыл глаза и, улыбнувшись давно знакомому, но впервые видимому собственными глазами потолку, слегка потянулся, расправляя затекшие за время сна мышцы.

Жив. Он все еще жив. И все еще дома у брата… На том самом диване, про который упоминал вчера Кевин, на том самом, куда его уложили, почти насильно убедив отдохнуть после бессонной ночи. Интересно, сколько он проспал? Кевин, должно быть, уже уехал… хотя нет, он же хотел взять отгул.

А Пол и Шон? Они же… А, черт!

Парень рывком сел, протирая лицо обеими руками. Шон же обещал съездить к Диксу, поговорить с ним, обещал убедить его встретиться со своим бывшим боссом!

– Тише-тише! – смеющийся голос брата, донесшийся откуда-то сбоку, заставил его, немного встряхнувшись, оглядеться уже более осмысленно, – С дивана свалишься, если будешь так скакать! Отдохнул?

– Немного, – Кев кивнул и, глубоко вздохнув, спустил ноги на пол, приветливо улыбаясь сидящему рядом на табурете Кевину, – А вот ты выглядишь сиделкой у постели больного. Надо было тоже поспать – с твоим режимом работы ты скоро заработаешь синяки под глазами.

Молодой врач мягко улыбнулся и, чуть склонив голову набок, вгляделся в собеседника, явственно наслаждаясь каждым мигом лицезрения и каждым, произнесенным им, словом.

– Я не хочу спать, – он негромко вздохнул и, усмехнувшись, покачал головой, – Мне и без того до сих пор кажется, что все это сон. Что вот я засну, проснусь – а тебя нет… А я хочу, чтобы ты был. Чтобы ты оставался со мной, Кев, как было раньше, когда ты находился вот здесь, – Кевин красноречиво указал на свою голову и, неожиданно нахмурившись, рывком подался вперед, требуя, – Обещай, что не умрешь больше!

– Обещаю не делать этого без твоего ведома, – хмыкнул в ответ Трес и, еще раз потянувшись, поднялся с дивана, – Мне не приснилось твое обещание снабдить меня приличной одеждой?

– Сейчас принесу, – его брат легко поднялся на ноги и воодушевленно кивнул, – И то верно – негоже представать перед родителями в таком виде!

Кев взъерошил собственные волосы и тяжело вздохнул. Упрямство брата, известное ему не понаслышке, сейчас вызывало даже некоторое раздражение.

– Ты ужасно упертый, знаешь? – проникновенно осведомился он и внезапно посерьезнел, – Кевин… у меня ведь есть веские причины не желать этой встречи. На моей совести много грехов, причем грехов весьма и даже очень грязных! Мои игры с законом, все эти дела… Мама и папа, если они узнают… я думаю… да и вообще, они же толком со мной и не знакомы и не были знакомы никогда! Зато я хорошо помню, как они радовались, когда думали, что я исчез, – он скрестил руки на груди и, немного помрачнев, подтянул к себе ноги.

Кевин, несколько растерявшись, недоуменно заморгал, не находясь, что ответить. В последних словах брата ему почудилась застарелая обида.

– Я не понимаю, хотя и искренне пытаюсь понять, почему ты так рад нашей встрече, – продолжил Трес, глядя теперь в пол, – Почему не винишь меня ни в чем, даже зная, каков я на самом деле. Даже помня, как я портил тебе жизнь! Не понимаю, почему Галейн относится ко мне, как к другу и пытается помочь, не понимаю, почему Шон, которого я чуть не застрелил, принимает во мне такое горячее участие! Не понимаю этого, Кевин, и мне до сих пор кажется, что это все просто мои фантазии, что я до сих пор на том проклятом острове среди чертовых дикарей, просто спятил и вижу галлюцинации.

Брат молодого человека осторожно вновь присел на оставленную только что табуретку, и улыбнулся на сей раз с оттенком легкой вины.

– Кев… Ты знаешь, я ведь не психолог, – он чуть развел руки в стороны, – Учился я на хирурга, в тонкостях и хитросплетениях человеческой души разбираюсь не очень хорошо. Но в твоих словах сейчас я отчетливо слышу ребенка, не привыкшего быть любимым. Ребенка, который был вынужден расти в одиночестве, прокладывать себе дорогу в жизни сам, без какой-либо поддержки со стороны родных или друзей… Ты привык быть всегда и всеми гонимым и винимым, брат. Привык к отсутствию хороших людей вокруг, к отсутствию родственников и теперь тебе, конечно, трудно осознать, что кто-то полагает тебя достойным и дружбы, и участия. И я уверен, что родители поймут это! Поймут и не будут винить тебя ни в чем, Кев, поймут и примут с радостью, с любовью! – он глубоко вздохнул и, покачав головой, продолжил уже несколько спокойнее, без такого воодушевления, – Ну, а Пол – хороший человек и, если тогда он пожертвовал исполнением мечты ради того, чтобы помочь нам с тобой, то, конечно, сейчас он очень рад тебя видеть живым. Знаешь, он ведь тоже переживал, когда думал, что мог невольно стать причиной твой смерти… Шону же, полагаю, вообще не привыкать дружить с тем, кто наставляет на него оружие. А что до меня… – он широко улыбнулся, – Неужели ты не знаешь, как я всегда любил тебя и как хотел, всей душой и всем сердцем хотел, чтобы ты был жив?

Молодой человек, слушающий все это с опущенной головой, рывком вскинул ее.

– Любишь! И спокойно простишь мне все, в чем я был замешан? Простишь контрабанду, незаконные сделки, даже приказы убить кого-то? Я ведь ничего от тебя не скрываю, Кевин, не хочу ничего скрывать! И… не буду врать, что не хотел бы вернуться в особняк и опять получить доступ к своим сбережениям.

Кевин настороженно повернул голову вбок.