bannerbannerbanner
Беглая невеста

Татьяна Алюшина
Беглая невеста

Полная версия

Ситуация развивалась в устойчивой динамике – от плохого к худшему, в данный момент находясь в переходной стадии от «очень плохо» к уверенному «полный трындец».

Дождь заявил о себе мелкими навязчивыми брызгами, как только Аглая спустилась по крутой лесенке, ведущей из вагона на платформу, с натугой вытащив следом за собой чемодан. Поезд дернулся всем своим длинным железным телом и тронулся довольно бодро, проводница, убрав подножку, сноровисто захлопнула дверь вагона, словно произвела серию выстрелов на тишайшем пустынном перроне.

«М-м-да! Приехали! – тоскливо подумала Глаша, оглядываясь. – Пространственно-временная дыра периода устойчивого социализма, годов семидесятых!»

Дождь набирал поливную интенсивность, и, вздохнув обреченно, она поспешила убраться с неуютного, продуваемого ветром перрона. Прогрохотав колесиками чемодана по деревянному настилу перехода через пути, заспешила к тускло светящемуся зданьицу вокзала.

Ну, хотя бы он был открыт и, когда Аглая зашла в него с промозглой улицы, показался ей даже теплым. Только вот людей не наблюдалось. То есть вообще.

В надежде заприметить хоть какого аборигена и задать ему тактико-стратегические вопросы по поводу дальнейшего продвижения к нужной цели, Глаша осмотрелась и, убедившись в полном отсутствии человеческих особей, направилась к окошку с обнадеживающей надписью «Касса».

– Эй! Живые есть? – постучала она в стекло окошка, прикрытого с внутренней стороны ситцевой шторкой веселенькой расцветочки: что-то про мишек и мед.

Ее бодрый голос потревожил первозданную тишину в здании дремлющего вокзала, не вызвав ровно никаких ответных звуковых сигналов за задернутой шторкой кассы.

– Люди! – позвала Аглая и постучала более настойчиво и продолжительно.

Серия шуршаний донеслась-таки из кассовой каморки, после чего шторка уползла в сторону, оконце отворилось, и в нем появилось помятое от сна женское лицо.

– Чё орете? – недовольно поинтересовалась заспанная дама и зевнула, предупредив автоматически выверенной фразой: – Билетов нет!

– Простите, гражданочка, – подпустив покаянности в тоне, приступила к расспросам Глаша. – Подскажите, как мне добраться до поселка Метель?

Тетка моргнула по-совиному и уставилась на нее с большим познавательным интересом. С точно с таким же выражением неподдельного удивления тогда еще десятилетняя Глашка на экскурсии в Музее естествознания рассматривала скелет динозавра. В данный момент она своим вопросом, видимо, произвела тот же впечатляющий эффект.

Неопределенного возраста кассирша, с признаками косметического и парикмахерского приукрашивания внешности – добро и щедро положенными на веки темно-синими тенями, черным контуром вокруг глаз, с излишком туши на ресницах, кудрями бигудевого производства на давно не крашенных, с темными корнями волосах, – смотрела на Глашку как на того усопшего миллион лет назад динозавра. С познавательным интересом сильно сомневающегося человека.

– Поселок Метель? – напомнила Глаша предмет вопроса. – Как до него добраться?

– С московского чё ли? – догадалась тетка.

– Да, – на всякий случай согласилась Глаша, смутно подозревая, что разговор идет о поезде, на котором она приехала.

– А-а, – кивнула кассирша понимающе.

Видимо, в данном населенном пункте приезжие с московского поезда ассоциировались с чем-то выпадающим из нормальной жизни, ближе к юродивым, с которых и спрос-то какой.

– Утром автобус будет, – пояснила женщина с некой долей снисходительности в голосе. – Вон на креслах поспите, – она мотнула головой в сторону зала, где стояли три ряда раздолбанных деревянных кресел, и предупредила более строгим тоном: – Только туалет закрыт до первой электрички. Чтоб не шастали всякие.

– А до утра как-то можно добраться? Есть такси или маршрутка? – спросила Глаша, упрочив местную диву в уверенности, что «с московского» приезжают только больные тяжелой стадией дебилизма.

– А никак, – сочувственно посмотрела на нее тетка.

Сочувственно на предмет ее, Аглаиной то бишь, разумности.

– Можно, конечно, такси поискать, – неуверенно предположила кассирша, заметив явные признаки глубокого разочарования, отразившиеся на лице у Глаши. – Но это в центре, у «Кристалла» надо спрашивать. Может, и найдете кого. У нас тут, на вокзале, ночью такси не ездят.

Вообще-то было чуть больше одиннадцати вечера. Но спорить Глаша не стала – ночь так ночь, а кто говорит, что день?

– А как до этого «Кристалла» добраться? – взбодрилась слабой надеждой Аглая.

– Утром маршрутка будет, – «порадовала» кассирша.

Утром, значит? Маршрутка? Мама дорогая, куда она попала?! Параллельный мир? Прошлое страны? Зазеркалье? Временной провал?!

– А иные способы попасть в город есть? – призвав на помощь все возможное терпение, поинтересовалась Глаша.

– Есть, – жизнеутверждающе кивнула тетка. – Пешком здесь недалеко, вдоль трамвайных путей за полчаса дойдете прямиком к «Кристаллу».

Терпением Глашу бог не обидел, а вот в ра-зумности своей после столь «продуктивного» разговора она начинала сомневаться всерьез, разделяя мнение тетки-кассирши.

– Что, больше никак? Ничего от вокзала не ездит?

– Дак ночь же! – прояснила действительность дама, удивляясь бестолковости девицы. Но тут о чем-то вспомнила и неуверенно предположила: – Вы, девушка, Степаныча спросите, он вроде ехать собирался за Тарасычем, глядишь, вас подвезет.

– А кто у нас Степаныч? – осторожно поинтересовалась Глаша.

– Дак милиционер нашенский. Дежурный, – почти радостно объяснила сердобольная женщина. – Одному пи… дежурить в смысле, скучновато, вот он и собирался напарника привезти, тому с утречка заступать. Постучите в дежурку, он, кажись, еще не уехал.

И, потеряв всякий интерес к девушке, шастающей среди ночи, и к разговору, явно налаживаясь снова спать, неопределенно махнула рукой куда-то в глубь зала и мгновенно захлопнула перед Аглаей окошко кассы, не забыв задернуть занавесочку в мишках.

Искать дежурку, следуя указующему персту дамы, не пришлось – в противоположной кассе стороне зала красовалась темно-зеленая обшарпанная дверь с разъясняющей принадлежность помещения надписью «Милиция».

Потревожив очередной раз тишину помещения скрипом чемоданных колесиков, Аглая прошествовала через зал и старательно постучала в дверь органов правопорядка.

На второй порции настойчивых стуков дверь открылась, явив миру в лице Глаши потертого мужика с красной расплывшейся щекастой рожей и слегка мутными глазками, выдвинувшегося решительно вперед объемным животом, посреди которого болтался на зажиме форменный галстук, чудом державшийся на форменной же расстегнутой до пуза рубашке.

– Чё случилось, гражданочка? – обдав Глашу водочным амбре, приправленным чесночными соленьями и смесью иных гастрономических неизысков, недовольно рявкнул он.

– Господин капитан! – изобразив добропорядочную нежную розу, нуждающуюся в опоре и защите такого сильного и серьезного мужчины, обратилась к стражу Глаша. – Мне нужна ваша помощь!

Мужик в возрасте явно около полтинника, с «приросшими» навсегда к плечам погонами старшего лейтенанта, довольно крякнул от такого повышения в звании, пусть и вербального, и ошибочного, но все же! И куда как более доброжелательно поинтересовался:

– И чё у вас, это, случилось?

Премиленький вопросец для стража правопорядка, не правда ли? Такой легонький.

– Видите ли, господин капитан, – не выпадая из роли беспомощной нежности, пожаловалась Глаша, – мне необходимо срочно добраться до поселка Метель…

– Ну, дак утром автобус будет, – перебил ее мужик, заранее порадовавшись легкости решения проблемы потревожившей его в неурочное время дамочки.

Если Аглая еще раз услышит про жизнь, начинающуюся в этом городе с утра, то кого-нибудь точно пристукнет уже начавшейся у них ночью!

Однако к роли, к роли!

– Но, господин капитан, мне необходимо добраться туда сейчас! – хлопнув ресничками, преданно уставилась на него Глаша.

– Эт, как сейчас? – подивился «господин капитан».

– Мне сказали, что, возможно, я смогу договориться с каким-нибудь таксистом в центре города. Я вас очень прошу посодействовать мне в этом! – и подлила елейчику в милицейское самосознание: – С вами мне совсем нестрашно, и вы можете посоветовать, какой водитель надежней!

– Дак, если и отвезет кто, – проникнувшись в полной мере завышенной оценкой своих способностей заезжей барышней, вступил в обсуждение, как его там… Степаныч, – то только ж до остановки на трассе, а там пешком километров десять.

– Сколько? – выпадая из образа, резко спросила Глаша.

– Де-есять, – протянул, несколько опешив от такой перемены, мент.

– А до самого поселка почему нельзя довезти? – поспешила вернуться в роль Аглая.

– Можно, конечно, только эт дорогонько будет: туда опять-таки же, назад. И только до шлагбаума, – непонятно пояснил он.

– Вы мне поможете? – хлопнув ресничками повторно, спросила нежная роза.

– Чё, доехать? – заклинился мыслью Степаныч.

– Нет. Пожалуйста, довезите меня до центра и посоветуйте, с кем из таксистов безопасно ехать. Вы же их наверняка всех знаете, господин капитан.

– Ну-у-у… – вспомнив о своих прямых обязанностях и навыках, протянул с намеком Степаныч. – Я, ващет, на дежурстве. Здесь пост у меня.

– Ну, а если вам надо отлучиться, скажем, купить себе ужин… – поддержала Аглая направленность намека, переводя в стадию получения взятки натурпродуктом. – Я же могу, например, угостить вас ужином за неоценимую помощь?

Оказалось, может. И уже через пять минут Аглая сидела на заднем сиденье машины типа «Москвич», придерживая чемодан, не поместившийся в заваленный не пойми чем багажник, и тщетно пыталась рассмотреть что-то за окнами автомобиля, героически преодолевавшего полосу препятствий под названием «дорога в город».

 

«Кристалл» находился в доме, построенном в семидесятых годах прошлого века, и располагался аккурат напротив здания городской администрации через центральную городскую площадь, носящую гордое название «площадь Советская».

Нынче бывшее торговое предприятие выполняло функции народно-развлекательного, а именно: центральной ресторации, парочки кафе быстрого питания и ночного клуба с дискотекой. Сегодня пятница, а посему горожане развлекались как могли: кто в ресторане, кто в ночном клубе, а кто со стаканом по домам, но такси в связи со священным днем недели у ночного заведения дежурили в ожидании нагулявшихся граждан.

– Повезло вам, барышня! – порадовался чему-то Степаныч, подруливая к стоянке. – Вон Библиотека, он мужик хороший, довезет вас, ежели сговоритесь в цене, и не обидит.

Таксист по имени Библиотека оказался мужиком лет шестидесяти, вполне интеллигентного вида. Он поздоровался со Степанычем за руку, выслушал предмет надобности девушки, удивился, упомянул про ненавистный уже Аглае автобусный утренний «голландец», но выказал спокойную уверенность, что раз так уж сильно припекло, то довезет.

– Только до шлагбаума, дальше не проехать, – предупредил он пассажирку.

– Да до какого шлагбаума?! – уже сатанея от тупости происходящего, чуть не проорала Глаша.

– Перед поселком дорога перекрыта, охраняемая территория, – пояснил таксист. – Оттуда пешком с километр до самого поселка, ну и там дом поискать придется.

Мамашу вашу!! Интересно, а насколько проще и осуществимее вариант развернуться и уехать? Вот сейчас со Степанычем вернуться на вокзал на его драндулете, взять билет, которого нет, сесть в поезд и назад, назад, в цивилизацию!

Ага! Сейчас! На этой богом забытой станции посередь расейской глуши останавливаются всего три поезда, и время их стоянки одна минута! А остальные поезда мимо, мимо – светя окнами купе, уносят счастливых людей в другую счастливую, неизвестную жизнь больших городов, прекрасных женщин, красивых мужчин, театров, кино, артистов, а также к морям, курортам, к зефирно-шоколадно-загадочной, мистически-прекрасной жизни – в недоступное туда! Ми-мо!

– Поехали! – насупившись, распорядилась решительно Аглая, услышав цену и понимая, что в Москве запросили бы раз в пять больше, и то в самом лучшем случае.

Степанычу она сунула сто пятьдесят рублей, посчитав, что для «продолжения банкета» на бутылку водки и нехитрую закуску ему вполне хватит. Судя по выхлопу и амбре, пристрастием к особым изыскам вокзальный милиционер не страдал, омары с ананасами и козий сыр с трюфелями не любил, предпочтя им докторскую колбасу с черным хлебом, соленым огурцом и чесночком.

Да и лицом страж порядка выразил одобрение так неожиданно удавшемуся дежурству, сулящему реальное продолжение банкета, может, и на пару с Тарасычем.

Минут через десять такси выехало из городка на прямую, как стрелка вектора, и совершенно темную трассу. Дождь поливал монотонно, однообразно и, судя по всему, заканчиваться не собирался.

Глаша смотрела в окно в абсолютно непроглядную темень и только сейчас осознала, что натворила.

«Господи, куда меня несет?! Я совсем умом двинулась?! Ночь страшная, дождина, а я посреди темноты, хрен знает где! И еще неизвестно, доберусь ли до места! И что делать, если на дороге застряну?! Как тот новый русский из анекдота кричать: «Ну, что, типа: ау!»

Она посмотрела искоса, как бы незаметно на мужика за рулем и, чтоб совсем уж не впадать в панику, сдобренную непродуктивной самокритикой, спросила, разбивая тишину разговором:

– А почему вас зовут Библиотека?

Мужчина повернул к ней голову, посмотрел доброжелательно, хмыкнул и с явным удовольствием вступил в разговор:

– Я по образованию краевед. После института распределили меня сюда, в районный центр. И там познакомился со своей будущей женой, она из этого городка. Ну, поженились мы, и перебрался я сюда к жене. Назначили меня директором местного музея и по совместительству директором городского архива, а в одном здании с музеем находится центральная городская библиотека. Когда в девяностых весь персонал поувольнялся от безденежья и разрухи, я стал еще и директором библиотеки. Так повелось, что за любой информацией идут ко мне. Вот и прозвали местные Библиотекой.

– То есть вы про эти места все знаете? – загорелась интересом Глаша.

– Ну, не все, но многое, – поскромничал Библиотека.

– А как вас зовут на самом деле?

– Дмитрием Васильевичем, – представился мужик и спросил в свою очередь: – А как ваше имя, прекрасная незнакомка?

– Аглая, – вздохнув над судьбинушкой, пославшей имечко, призналась Глаша.

– Прекрасное имя! – обрадовался местный краевед. – Вы знаете, что Аглая – древнерусское имя, еще из язычества?

– Знаю, – повторно вздохнула Глашка и быстренько улепетнула от темы. – Дмитрий Васильевич, а вы не в курсе, почему поселок, куда мы едем, называется «Метель»?

– О, это целая история, больше похожая на легенду, – порадовался направленности беседы водитель. – Но, как архивист, могу вас уверить, что главный персонаж этой легенды – вполне реальная историческая личность, некий Кондратий Береза. И был он лихим человеком, главарем банды, грабившей на тракте путников. Однажды зимой он со своей ватагой устроил засаду, поджидая купца богатого, про которого все прознали в трактире, где тот обедал: когда и с каким капиталом будет ехать, какая охрана. День стоял прекрасный, солнышко, легкий морозец, как вдруг совершенно неожиданно налетел ветер, небо потемнело, и началась страшная метель. Решил Кондратий братву свою назад в лагерь уводить, да только сбились они с тракта и в поле потерялись, в какую сторону двигаться, неведомо – вокруг один снег да пелена непроглядная. Уж и замерзать начали, и тогда Кондратий попросил у бога спасения, пообещав взамен, что он и его люди бросят разбой и станут благочинными. И как только помолился, кони вдруг понесли куда-то через пелену снежную и остановились меж двух холмов. И так эти холмы располагались, что там и ветерка не было. Спешились лиходеи, костерок развели, согрелись, так и спаслись. А утром за холмы выехали – мать честная! – все поля вокруг снегом занесло аж по лошадиный круп. Кондратий слово свое сдержал, стал праведником, церковь на одном из спасших его холмов поставил и там же поселок и назвал его «Метель» в честь знака божественного, которым господь его от лихого дела отвадил.

– Красиво! – прониклась Аглая.

– Да, – согласился Дмитрий Васильевич. – В этих краях много таких легенд да баек и тайн исторических, у нас тут вообще места уникальные. Вот, например, та же Метель. Ведь ее основание не самое загадочное и мистическое в истории этого поселка. Располагается он на двух холмах, между ними тянется дорога, которая упирается в петлю реки, через полкилометра река делает еще одну петлю и впадает в озеро. Что-то вроде английской буквы «S», вытянутой в середине. Места совершенно потрясающей красоты! Вокруг лес – по одной стороне реки дубрава, а по другой сосняк. Так в природе вроде бы не бывает, а вот поди ж ты, здесь есть! И леса-то сказочные, вековые, со своим секретом. Дорога прямо за поселком у завитка реки и обрывается, потому как, чтобы ее проложить, надо аж четыре моста строить, лес валить, а лес на горной породе, поднявшейся на поверхность, стоит, так просто ее не возьмешь. И получается, что два этих холма словно стражи стоят перед вековым лесом, речкой да озером. И расположены так интересно, – ровнехонько по сторонам света – один холм на юге, другой на севере, дорога меж ними с востока идет, а река с запада подпирает, там и лес, тянущийся до самого озера. Места эти еще с царских времен природным охраняемым заповедником объявлены, вот Метель их вроде как и сторожит. Есть еще загадочная уникальность – ключи! Бьют из самих холмов, да к тому же целебные, особенно помогают исцелять костные болезни.

– Что, действительно исцеляют? – поразилась Глаша.

– Да, – со всей серьезностью уверил Дмитрий Васильевич. – Но нужно терпение, а значит, какое-то время пожить в поселке.

– Да, если это действительно так, то там давно бы уже здравницы крутые понастроили! – засомневалась Аглая.

– А это еще одна мистическая история! – хитро хохотнул Дмитрий Васильевич. – Вы думаете, не пробовали поселок оттяпать и пансионатов настроить? Еще как, и с большим энтузиазмом и рвением! Еще до революции царская семья чудодейственными ключами заинтересовалась. Прислали в поселок ученых, они геологию места разведали досконально, и анализ вод делали, и топографию тщательную провели. Составили подробный отчет, сводившийся к основному – а невозможно в данной местности проводить строительные работы. Подземные пласты почв расположены столь причудливым образом, что перед холмами в полях под небольшим плодородным слоем залегают песчаные плавуны, а за холмами обнаружен выход базальтовых горных пород. В нашем музее копии этих отчетов хранятся. Но пламенным большевикам царские изыскания не указ. Решила новая власть построить здравницу для высшего большевистского руководства, а не получилось. Тяжелая строительная техника вязла в полях, стоило перекрыть самый малюсенький ключ, как всего за пару месяцев почва заболачивалась и тракторы проваливались по кабины. Потыркались, попробовали и так и сяк да и плюнули – подумаешь, медвежий угол, Предуралье, страна большая, другие целебные места найдем. Но местные управленцы высшего звена потихоньку в поселке дома скупали, перестраивали и в частную собственность оформляли.

– То есть поселочек таки элитный? – уточнила Глаша.

– Элитный-то он элитный, да не совсем. Дело в том, Аглая, что все дома стоят на двух холмах, все нынешние коттеджи построены на месте старых изб, на старых фундаментах. И оказалось, что строить дома выше двух этажей нельзя, они сразу просаживаются по непонятным пока причинам, то есть для богатеев новой формации непрестижно, да и действительно медвежий угол – единственный въезд со стороны нашего городочка, от районного центра напрямую не проедешь, приходится крюк давать километров пятьдесят. Места, конечно, сказочной красоты, и ключи целебные, но поселок маленький, в глухомани, да и не повыпендриваешься друг перед другом, домины выстраивая. Повезло, прямо скажем, Метели, а может, кто и вправду охраняет места эти.

– И что, вот так и оставили в покое крестьянам да колхозничкам? – не очень-то поверила Аглая.

– Да господь с вами, какие колхозники! – усмехнулся Дмитрий Васильевич. – Еще с дореволюционных времен поселок считался чем-то вроде природной здравницы дачного типа.

– Вы меня совсем запутали, уважаемый краевед! – возроптала Аглая. – Если я вас правильно поняла, то богатые новой формации там не селятся и крестьяне там не проживают, тогда кто? Дачники?

– Нет, – уже привычно усмехнулся Дмитрий Васильевич. – Практически все жители поселка живут в нем постоянно. В большинстве своем это потомки или родственники некогда бывшей управленческой элиты советских времен, местной и даже столичной интеллигенции, осевшей после выхода на пенсии еще в восьмидесятых годах, есть и крестьянские семьи, разные люди. За последние пятнадцать лет несколько участков продавались-покупались, хотя в Метели очень редко продают дома.

– Прям какая-то загадочная эта ваша Метель, – проворчала Глаша почему-то недовольно. – Идиллия просто: интеллигенция в третьем поколении с огородов кормится и счастлива!

– Не совсем так, – хмыкнул краевед. – Вот вы, Аглая, в гости к друзьям едете?

– Да, к другу, – кивнула, вспомнив о цели своего приезда, Глаша.

– Из Москвы, если не ошибаюсь? – уточнил Библиотека.

Глашка опять кивнула, вернувшись после его вопроса к делам и проблемам своим насущным, которые как бы отодвинулись за интересным разговором, но никуда не делись, увы! И, между прочим, машина уже свернула с трассы на поселковую дорогу, с каждой минутой приближая Аглаю к следующему этапу путешествия, большой вопрос – простому ли!

Что-то она, наверное, неправильно придумала с этим приездом! Неправильно, скоропалительно, необдуманно, рскованно, с выходящими из всего перечисленного последствиями.

– Вот видите, – отвлек от мрачных предчувствий и сомнений голос краеведа-таксиста, – из Москвы в нашу глухомань непроходимую, при столичной оторванности от страны кажущуюся вам, наверное, другим измерением, задворками мира, но ведь приехали. А в Метель едут гости и из обеих столиц, и из других больших городов всей России, и из-за границ разных. Вот и делайте вывод, насколько непростые люди живут в поселке.

– Но если столько разных гостей приезжает, что ж в вашем городишке трансфер до поселка не налажен? – разозлилась почему-то Глашка, на себя скорее всего и на аферу, в которую сама себя втянула, можно сказать, бросила необдуманно.

– Так это же охраняемая заповедная зона, сюда без приглашения-разрешения не приедешь. Вот поэтому своих гостей метелевские сами встречают: кого в областном центре, в аэропорту, а кого и с поездов в городе. А вас почему не встретили? У вас ведь разрешение есть?

 

Глашка хмуро кивнула – есть, мол! Какое, на хрен, разрешение?! Она понятия не имела, что попасть в какой-то там поселок в центре России – целая история с элементами бюрократии и прохождением через местные дорожные мытарства! Села да поехала!

Но отвечать надо! А то местный энтузиаст-краевед заподозрит что противозаконное!

– Не знаю, почему не встретили, может, случилось чего, а дозвониться не могу! – ушла от ответа Аглая.

– Странно, что дозвониться не можете, – качнул головой Дмитрий Васильевич. – В поселке прекрасная связь: и сотовая, и стационарная, и Интернет работает.

– Вот я и думаю, случилось чего! – вздохнула Глаша. Обманывая такого милого человека, она чувствовала себя совсем неуютно.

– Ну, ничего! – подбодрил Дмитрий Васильевич. – Мы уже приехали, сейчас дойдете и все узнаете.

Приехали?! Это что, в местном фольклоре называется – приехали?! Альтернатива понятию – все, пипец, приплыли?! Типа – караул!!

На прямой и, кстати, на удивление хорошей дороге, разделяющей большущее поле надвое, подсвеченный фарами остановившейся машины, красовался солидный шлагбаум, запертый на здоровенный цифровой замок. Вот так простенько и незатейливо, как в сказочке, – поле, ночь, дорога, шлагбаум, и ничего больше – сюр в чистом виде! Вернее, в чистом поле!

– А почему он здесь стоит? – шепотом спросила Глаша, боясь не то что выходить из машины, а даже шевелиться.

– Это природоохранная зона, отсюда начинается заповедник, – удивился ее испугу и шепоту Дмитрий Васильевич. – Лет десять назад метелевцы объявили, что сами станут охранять поселок от браконьеров. Дорога-то в леса и к озеру одна, эта, а за поселком начинается дорога пешеходная и для легкого транспорта, и четыре моста легких, река везде глубокая, и бродов нет. Вот и разъезжали браконьеры да туристы всякие через поселок, оставляли перед рекой машины и дальше пешком шли. Загадили окрестности речки и озера, да и по самому поселку гоняли в любое время дня и ночи. Вот поселковые и решили самостоятельно порядок навести и охранять территорию. Даже лицензию на это поселковый совет получил. Сами убрали весь мусор, речку почистили, с того берега озера на лесных дорогах тоже шлагбаумы поставили. А два года назад организовали дружину, которая каждый день за порядком следит. Теперь сюда только по разрешениям можно проехать. Ну, это вы уже знаете.

– То есть мне надо сейчас по этой дороге идти? – с большим сомнением и не меньшим испугом спросила Глаша.

– Да вы не бойтесь, Аглая, – подбодрил Библиотека. – Здесь всего километр по прямой, присмотритесь, – он показал через лобовое стекло вперед, – видите огни поселковые?

Глашка наклонилась к стеклу и присмотрелась – действительно, впереди светились тусклые огоньки, странные такие – в непроглядной темноте, как беспорядочно натыканные светлые вкрапления, расходились снизу вправо и влево вверх. Ей аж жутковато стало.

– Перед самим поселком еще один шлагбаум, но там уже домик охранника стоит. Постучитесь и у него спросите, как вам пройти к вашему другу. Вам на какую улицу надо? – вполне доброжелательно, без какого-либо подтекста спросил Дмитрий Васильевич.

– Улица Мира, дом семь, – автоматически ответила Аглая.

– К Коле Алтаю, что ли? – не то обрадовался, не то удивился Библиотека.

– Да-а… – растерялась Глаша. – А вы что, его знаете?

– Знаю. Я здесь многих знаю, а Николай личность известная, уважаемая.

О как! Вот так посреди чиста поля у Аглаи и местного краеведа обнаружился общий знакомый. Уважаемый, как оказалось, знакомый, пользующийся в предуральских лесах прозвищем, которое Глаша дала ему в детстве, и, насколько ей известно, ранее никто, кроме нее, Колю так не называл.

Глаша все медлила выходить из машины, словно ей предстояло не по дороге идти, а как минимум от безнадеги с разбега сигануть в ледяную прорубь.

– Вам не так уж далеко. Колин дом стоит на правом холме, третья линия. Тут улицы прямые, их линиями называют, они идут снизу от дороги вверх, вы увидите. Правда, подняться прилично в гору придется, но не ошибетесь.

Тянуть дальше было совсем уж трусливо, и Глаша, выдохнув решительно, полезла в сумку за кошельком, отсчитала купюры и протянула Дмитрию Васильевичу.

– Спасибо вам, – поблагодарила искренне, от всей души.

– И вам спасибо, – приняв деньги, ответил шофер. – И за заработок, и за приятное общение. Я постою, посвечу вам фарами немного, – пообещал он и первым выбрался из машины достать из багажника Аглаин чемодан.

Глаша подняла ручку в чемодане, поблагодарила мужчину еще раз, простилась и, вздохнув от ощущения глубокой неизбежности, двинулась вперед, поднырнула под шлагбаум, таща за собой чемодан, махнула Библиотеке рукой и пошла по дороге.

Дождь лил с большим природным удовольствием и прекращаться в ближайшее время не собирался однозначно, а зонтика у Аглаи не было. Какой зонтик?! Она и не знала, что в чемодан покидала – совала не глядя, руководствуясь непродуктивным постулатом – пригодится! А что, какие вещи и для чего, собственно, они пригодятся, и не помнила даже, не до того было в тот момент.

В первозданной тишине ночи слышался только шум дождя, Аглаины шаги по мокрому асфальту и скрип чемоданных колесиков. Библиотека слово сдержал и долго стоял, подсвечивая фарами дорогу, потом развернулся и уехал. Глаша остановилась и смотрела на огни автомобиля. Это было так странно, так нереально! Осознание себя, одиноко стоящей на проселочной дороге в совершенно незнакомом месте – ночь, темнота, дождь и удаляющиеся огни уезжающей машины как последняя обрывающаяся нить, связывающая ее с остальным миром, прошлым, друзьями-знакомыми, родственниками, привычной жизнью – всем, что осталось там где-то, в другой реальности. Непередаваемое ощущение, словно она осталась одна во всем мире, – впереди ждет что-то, и сзади осталось что-то, но в данную минуту, мгновение – ты одна!

– А не страшно ни капельки! – заявила смелое противостояние темноте неуютной Глаша и двинулась вперед на огни поселка.

Домик охранника темнел окнами и признаков жизни не подавал. Вспомнив об упомянутом Дмитрием Васильевичем разрешении на посещение поселка, Глашка решила в диалог с охраной заповедной территории не вступать и, проделав вторично подныривание под шлагбаумом с чемоданом на прицепе, пошагала дальше, стараясь не пропустить нужную ей линию.

К моменту, когда Аглая нашла дом Коли, она совершенно промокла, измучилась переживаниями, сомнениями и поругиванием себя за глупость и недальновидность.

Ну, вот тогда и настал тот самый «полный трындец»! Ибо на ее колошматение кулаком в ворота отозвалась только собака за забором, истошным, надрывным лаем обозначившая себя как нечто огромное и злобное. Да потому что мелкое или средненькое существо так лаять не могло! Цербер, не иначе!

Аглая все колотила и колотила, ужас все лаял и лаял, попугивая не на шутку, угрожая сорваться с цепи и загрызть гостью незваную вместе с чемоданчиком.

Она совсем отчаялась, промокла до самых трусиков и лифчика, и если б умела плакать, то давно уже рыдала бы навзрыд от безнадеги, тупости ситуации и собственного идиотизма, приведшего ее к этим воротам. Глаша еще немного поколотила, скорее от безнадеги, и решила, что придется постучаться в те дома, где горит свет, и попроситься на ночлег.

Ну, есть же еще люди добрые? Пустят? А если нет? Под кустом до утра отсиживаться? Или к охраннику в домик проситься?

Хотелось завыть так по-настоящему, в голос и с чувством!

На крыльце дома, у двери, произошло какое-то неясное движение, и кто-то, не сдерживая голосовых связок и возмущения, проорал трехэтажным матом в вопросительной форме. По контексту высказывания можно было предположить вопрос из разряда: «Кого там принесло?»

– Алтай! – почти счастливо прокричала в ответ Глаша. – Что ты орешь матом, как грузчик перепивший! Открывай давай!

– Стрелка, ты что ль? – послышалось недоуменное с веранды.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11 
Рейтинг@Mail.ru