Татьяна Алая
Обреченный быть зверем
Глава 46
Роман держал Юлю на руках и не хотел отпускать, хотя они уже пришли, и он вполне мог это сделать. При этом мужчина почти точно знал, что она вряд ли на это отреагирует с радостью, не говоря о большем, поэтому аккуратно поставил девушку на ноги, внимательно за ней наблюдая. И тут же Роман остро ощутил, что волшебство момента разрушено, растаяло, как не бывало, и они опять как малознакомые люди, связанные обстоятельствами. Хотя, это было так только для нее.
«Так бы держал и не отпускал ее», – вдруг подумал он.
Неожиданно Юля непроизвольно выдохнула, на что Роман, заметив, подумал, что это от того, что она не очень хотела, чтобы он вообще нес ее, а это был его порыв отнести ее, хотя мог и просто помочь дойти. А потому сделал вид, что не услышал. Хотя у самого в этот момент руки рвались наоборот обнять ее как можно крепче, а затем целовать жену, не переставая. Вот только чем при ее характере это может закончиться, мужчине узнавать не хотелось. Слишком все было зыбко между ними. Он боялся слишком поторопиться, быть слишком напористым, потому что чересчур тяжело давались ему шаги, которая она делала в ответ.
«Хотя тут есть кровать», – невольно пришла ему в голову очень не вовремя появившаяся мысль, которую Роман постарался затолкать подальше, понимая тщетность надежд на такую возможность. Но у него голова кружилась от ее запаха, и он стал серьезно сомневаться, что еще одно такое объятие они переживут без приключений. А вернее, без своей звериной потребности быть с ней. Простые объятия, пока он нес Юлю, дались ему с большим трудом. И даже не потому, что она в них оказалась, а потому что в этот момент она лежала в его руках так доверчиво, так послушно, словно чувствовала их связь, словно и вправду доверяла. Но он тут же вспомнил ее взгляд у врача, когда осознал со всей очевидностью то, что она до последнего надеялась, что ребенка не будет. Это было как удар в спину, от чего он еле сдержал бешенство зверя, которого, к счастью, все же смог обуздать.
Но Роман не хотел портить сюрприз, а потому что понял, как ему важно, чтобы ей это понравилось. Ведь это бы означало, что он не только угадал, но и чувствует ее правильно, а значит сможет расположить жену к себе, хотя бы немного дать ей понять, что она важна для него.
И вот мужчина все же поставил Юлю на пол и стал развязывать глаза, видя, как тяжело она дышит, чувствуя ее волнение, сам ощущая напряжение от ожидания.
– Открывай, – прошептал он ей на ухо, придерживая на всякий случай за талию и смотря на выражение лица жены в тот момент, когда та увидит его сюрприз, пытаясь понять, как девушка воспримет его задумку.
Юля робко открыла глаза и осторожно осмотрелась.
– Яхта?! – выдохнула она озадаченно.
– Да, мы сделаем небольшой круиз по Москве– реке. Что думаешь? Тут, кстати, даже очень вкусно кормят. От шеф– повара, – улыбнулся он.
Она разглядывала место, где оказалась. Это была шикарная яхта с крытой гостевой комнатой на случай непогоды, где были расположены мягкие диваны, где могло разместиться человек семь хоть лежа. А так же еще была открытая палуба, где так же были диваны, на которых можно было понежиться на солнце. И еще спуск для тех, кто хочет искупаться, но у нее точно не было такого желания. Внутри была еще комната, а в крытой части был накрыт стол на двоих со свечами и цветами.
– Вдвоем? – выдохнула она, – мы только вдвоем?
– Да, – улыбаясь, ответил Роман. – будет, правда, еще капитан и его помощник, выполняющий по совместительству обязанности стюарда, но мы их и не заметим, если захотим. И можем находиться здесь, сколько влезет. Думаю, даже неплохо бы дождаться заветных девяти часов, что, как ты помнишь, будет интересно. Тогда можно будет увидеть Москву с воды. Всю в огнях.
– Да, это должно быть красиво, – задумчиво произнесла Юля, поняв, что давно хотела прокатиться просто на кораблике, а тут целая яхта.
«Все же деньги решают многое», – задумалась девушка, неожиданно почувствовав раздражение.
– Что– то не так? – спросил настороженно Роман, ощутив перемену в ее настроении.
– Не знаю, – выдохнула она, поняв, что ведет себя очень предвзято. Это все было сделано для нее.
– Ты хочешь вернуться? – вдруг сдержанно и холодно спросил он, чувствуя легкую горечь разочарования. Роману было жаль, что ей не понравилось.
И Юля поняла, что она постоянно отталкивает его, хотя мужчина старается понравиться, или как минимум сделать ей приятное, чтобы сгладить все те странности и очень острые углы их отношений ради ребенка. И вообще для чего бы он это не делал, это было достойно того, чтобы оценить. А она ведет себя, как последняя злыдня и эгоистка.
«И ведь нельзя сказать, что он мне совсем не нравится», – вдруг поняла девушка, потому что все то, что он делал, было на самом деле очень милым. А еще эти странные ощущения, когда он нес ее. – «И, если честно, в принципе сложно ожидать такое внимание от богача, который может предложить переспать любой женщине, впервые увидев, а та вряд ли откажется. Как Алина, например. А он почему– то носится со мной, как с…»
Юля тяжело вздохнула, сама запутавшись в своих мыслях и чувствах.
Роман напряженно ждал ее ответ. Он видел и чувствовал, что она сомневается.
«Вот только в чем?» – задавался мужчина вопросом. – «О чем она так сосредоточенно думает?»
Она вдруг вспомнила, что ей всегда не хватало в отношениях заботы и защиты. Так получалось, что со всеми, с кем Юля встречалась, словно ждали, что именно она будет все решать, обо всем беспокоиться, тянуть их. Это она была главной в отношениях, а не мужчина. А тут ей предлагалось ровно наоборот. И девушка поняла, что отталкивает его с таким упрямством, потому что не привыкла. Что ей это непонятно, как это может быть. Хотя, наверно, и желанно где– то в душе, что может быть по– другому. Да, она всегда была боевой как в отношениях, так и на работе, но вдруг поняла, что устала от этого, устала быть сильной. Что ей тоже иногда хочется побыть слабой и даже немного безответственной, чтобы кто– то принимал за нее решения, заботился. И вот стоит мужчина, который готов все это делать, осталось только протянуть руку и улыбнуться. «Но что мне мешает?» – задавалась Юля вопросом. Но ответа не было. Хотя немного покопавшись в себе, она вдруг поняла, что боится, что это все слишком хорошо, чтобы быть правдой. Что может обмануться. И причина всему этому вполне прозаична – он может это все делать, только потому что она ждет его ребенка, которого он так страстно хочет, а потом… – «Что будет со мной потом?» – резанула ее мысль, что она лишь средство достижения его цели. Но ей так хотелось помечтать.
«Это ведь так приятно иногда, когда можно мечтать? А тем более, когда кто– то хочет о тебе заботиться?», – вздохнула она, осознавая, что его поступки рождают в ней иллюзии и надежды.
Роман смотрел на Юлю и не мог понять, что же нужно сделать, чтобы она откликнулась на его попытки. Он не мог придумать, что ей нужно, а от этого нервничал как мальчишка. Он привык все всегда контролировать, потому что его природа, и его зверь говорил ему заботиться о своих. И он это делал, и при этом был безжалостен к врагам, которых уже не осталось, а к остальным в лучшем случае безразличен. А тут его жена, которая носит его ребенка, не хочет от него этой заботы. Это было для него так непостижимо, так не понятно, против инстинкта, против всего, к чему он привык. А от этого Роману было все сложнее бороться со зверем внутри. Мужчина уже чувствовал, как начали очень медленно меняться ногти, с ужасом понимая, что не может это остановить на этот раз. И когда он уже был готов делать, что угодно, лишь бы скрыться с глаз, скрывая свою природу, Юля вдруг улыбнулась ему и сказала, так откровенно и доверчиво смотря прямо ему в глаза:
– Я давно хотела прокатиться. Спасибо тебе.
Волна восторга накрыла Романа, и он, сам не отдавая себе отчет, сгреб ее в объятия, притянув к себе, уже чувствуя радость, которая накатывала как те волны, что качали сейчас яхту, только усиливая это ощущение. И вот он уже приблизил свое лицо к ее губам так близко, что оставалось всего пара сантиментов до того, чтобы поцеловать ее. Но тут Роман вдруг опомнился за секунду до желанного момента, резко выдохнул, когда увидел совсем вблизи ее удивленно– озадаченный взгляд, осознавая как коричневеют его собственные глаза. И только ее легкий испуг и недоумение отрезвили мужчину, на что Роман резко отстранился и постарался успокоиться.
– Я рад, – только и смог он сказать, отходя подальше и пытаясь справится с дыханием, а еще со зверем внутри.
– Да? – нахмурилась Юля, сама не зная, жалеет она, что он не поцеловал ее или нет. Все это было так неожиданно, так порывисто, так странно, что она не успела в себе разобраться, понять свои желания, только его странные глаза так и стояли перед ней, вызывая какой– то непонятный инстинктивный страх.
«Казалось, они потемнели и стали коричневыми? Или мне кажется?» – навязчиво не выходило у нее из головы, в то время как она еще чувствовала тепло его рук на своем теле и его дыхание секунду назад на своем лице. Это было так странно, потому что только эти воспоминания говорили ей о том, что это действительно только что было, настолько он был опять спокоен.
– Где ты хочешь сесть? – стараясь сдержать голос, спросил Роман.
– Накрыто там, – сказала, растерявшись от всех этих странных ощущений, Юля, еще не придя в себя окончательно, чувствуя лишь, как бьется сердце, а тело словно замерло от чего– то.
– Мы можем выбрать то место, которое хочешь. Все перенесут, – сказал Роман на всякий случай.
– Да, точно, – выдохнула она, заметив стюарда, ждущего приказаний.
– Ну, так как ты хочешь? – спросил Роман ее еще раз, так и не получив ответ.
– Я не знаю, – к своему и еще большему его удивлению произнесла Юля, вдруг совсем растерявшись, хотя обычно точно знала, что хочет.
– Тогда пойдем? – спросил он, подавая ей руку.
– Куда? – спросила она.
– Внутрь, – сказал он, и только сейчас судорожно посмотрев на свои ногти, которые к счастью, были нормальными.
Юля вдруг поняла, что ей нравится, что он все равно дает ей право выбора. Пусть в мелочах, но все же. Поэтому она осторожно взяла его руку, которую он так и держал протянутой, но не зная почему, прикоснулась к ней осторожно, слегка, словно боялась обжечься. А когда этого не произошло, выдохнула даже с удивлением, и сжала его кисть значительно крепче, чем было нужно, чтобы держаться. Роман все это время внимательно наблюдал за ней, сначала удивленно, потом озадаченно, но не мешал. Мужчина лишь молча ждал, но когда она взяла его руку, цепко, крепко, он ощутил восторг. То, что она начала доверять было самым потрясающим.
– Идем? – переспросил он, сделав выдох.
– Да, – ответила Юля, и неожиданно для самой себя улыбнулась.
Тем временем они прошли и сели за столик, и Роман отпустил ее руку, понимая, что глупо держать ее так, сидя за столом. И тут же словно тепло ушло, и это было ощутимо, как легкая тоска.
– Ты будешь воду или сок? – спросил он, делая вид, что ничего подобного и не ощутил.
– Яблочный? – уточнила Юля, вспомнив завтрак.
– А чем плохо? – удивился он. – Апельсиновый может вызвать аллергию, вишневый очень приторный, томатный…
Он скривился.
– Фу, гадость…
Юля почему– то улыбнулась. Все раздражение пропало, когда он дал такое простое и логичное объяснение своего выбора для нее утром.
– А тебе не приходило в голову, что вот я могу любить томатный сок? – спросила она его, сама не понимая, как хитро и лукаво это прозвучало.
– Ты его не любишь, и это я знаю абсолютно точно, – улыбнулся он уверенно и спокойно в ответ, пристально смотря на жену.
– Откуда? – удивленно выдохнула Юля.
– У меня есть связи, – уклончиво произнес Роман.
Девушка нахмурилась, пытаясь понять, как он узнал, что она не переваривает томатный сок. Но ни одной идеи не приходило в голову. И она, не будь журналисткой, спросила в лоб:
– Кто?
Роману не хотелось врать ей, тем более, подруга все равно рано или поздно скажет. В этом он был уверен, хотя попросил молчать, но та не дала ему определенное однозначное обещание. Поэтому вздохнул и произнес:
– Екатерина.
– Моя Катька? – тихо произнесла Юля немного ошарашенно.
– Ну, в общем да.
Она не знала, как на это реагировать.
– И зачем тебе это все надо? – пытаясь понять его мотивы, вдруг со всей серьезностью спросила она, чувствуя, что ей необходим честный ответ.
Роман понял, что ему надоело ходить вокруг да около. Что сложно делать вид, что они чужие, когда он знает ее тело, чувствует ее. Когда внутри нее уже растет его ребенок. Мужчина повернулся к ней так, чтобы видеть глаза Юли, затем опять взял за руку, и произнес тихо, но уверенно:
– Ты моя жена. Ты стала ею, независимо от того, помнишь ты это или нет. И я несу за тебя ответственность. За тебя и ребенка. И сделаю все, чтобы у тебя было все.
Она сидела, замерев, слушая эти его странные слова и вдруг поняла, что хотела услышать не это. Что она, оказывается, ждала признания, что он влюбился в нее, что сходит с ума от любви или любую другую романтическую чепуху. Что– то, что дало бы ей понимание, почему она решилась переспать с ним тогда, и что заставило бы ее дышать чаще, а сердце биться быстрее. Что это было его чувство к ней, а не что– то другое. Что все его попытки порадовать и угодить, которые она подмечала, были искренни, от души, а не обязаловка, потому что она ждет ребенка, которого он так хочет. Лишь чтобы просто задобрить ее. А то, что она услышала сейчас, его спокойный уверенный тон, резануло ее слух, достав до сердца. И все, что Юля только что чувствовала от его прикосновений, взгляда, ощущение его тепла, вмиг исчезло. Лопнуло, как красивый, переливающийся всеми цветами радуги мыльный пузырь, который создали для потехи ради. Внутри словно все погасло.
– Я хочу в особняк, – сказала она неожиданно сухо, чувствуя, как словно что– то внутри только– только подавало признаки жизни, и вот опять умерло, и она больше это не чувствует. Ничего даже близко подобного. Только обычная серая жизнь.
Роман опешил.
– Как домой?! – выдохнул он.
– Я хочу в особняк! – уже громче и требовательнее сказала она, упрямо посмотрев на него.
– Юля, мы уже идем по реке, тут можно остановиться только у согласованных причалов. А это только там, где мы сели на яхту.
Конечно, это была неправда или почти неправда, но он хотел задержать ее, оставить на яхте, как было задумано, ведь это должен был быть романтический ужин, а она опять была такая, как всегда. Холодная и чужая. Он не понимал.
Девушка выжидающе смотрела, когда он даст распоряжение о возвращении.
– Мы плывем дальше, – наконец твердо сказал он, смотря ей в глаза.
– Ах так! – выдохнула Юля, сама не понимая, на что готова, лишь бы остаться одной. Лишь бы не показать, как мечтала о чем– то чудесном, а оно не случилось. А потому неожиданно для него вскочила из– за стола и стремглав побежала на палубу.
– Черт возьми! Куда ее понесло! – раздраженно прошептал опешивший от перемены в ее настроении Роман. – «Это не жена, а наказание какое– то!», – была его мысль.
Но тут он услышал всплеск воды.
– Только не это!! – выдохнул он ошарашено и помчался на палубу еще быстрее, боясь, что с ней что– то случилось. – «Беда, а не женщина! Ходячее ворчливое недоразумение!» – была его мысль, когда он уже был на палубе, а ее там не было. И тут же раздалось:
– Человек за бортом!
Глава 47
Юля в порыве выбежала на палубу и стала метаться по ней в попытке понять, как отсюда вырваться. Этот мужчина сводил ее с ума, а потому желание исчезнуть, испариться было непреодолимым. Пока, не обращая ни на кого внимание, она беспорядочно пыталась найти выход отсюда, осознавая, что это невозможно, она остановилась в замешательстве. Девушка замерла, думая и пытаясь понять, что ей делать, как вдруг поняла, что не может нормально схватиться за тонкий поручень. И она медленно, словно в трансе, посмотрела на свою руку, которой держалась. Просто совершенно неожиданно ей вдруг стало очень неудобно это делать, рука соскальзывала, от чего она не могла нормально ухватиться. И когда Юля опустила взгляд, то обмерла от ужаса. Ее рука была сейчас с длинными черными почти когтями вместо ногтей и темного цвета. Она смотрела, замерев, не в силах даже кричать, а только хватала ртом воздух. Девушка вдруг поняла, что почему– то твердо уверена, что скоро рука вообще покроется мехом. Как в ее снах. Это было таким шоком, что она ничего не замечала вокруг, и только уже когда летела в воду, осознала, что упала с яхты.
– Человек за бортом! – почти тут же услышала она, а затем увидела Романа, выбежавшего на палубу с взволнованным и злым лицом.
Капитан тем временем уже остановил мотор и бросил ей спасательный круг. К счастью, она умела плавать, а потому достаточно быстро сама подплыла к яхте, где был спуск на воду, и влезла обратно, нарочито отказываясь от помощи, которую предлагал стюард и Роман. Когда она уже сидела на полу, мокрая и, дрожа от ветра, Роман молча, но с убийственным взглядом схватил ее, чтобы она уже не упала опять, а может, не могла никуда деться, и присев перед ней, стал так же молча ощупывать, все ли с ней нормально.
– Да все хорошо со мной! Все! Хватит! – зло процедила отошедшая от шока Юля, отталкивая его руки с себя, беспорядочно блуждавшие по ее телу, но он все равно продолжал, пока не убедился, что все хорошо. Со стороны все это выглядело странно, словно молчаливая схватка между ними. От этого Роман вдруг поменялся в лице, глаза его стали злыми и холодными, и он тихо произнес, пристально смотря на нее:
– Перестань! Дай мне осмотреть тебя! Не забывай, что ты теперь ответственна не только за себя, но и за нашего ребенка! А сейчас сама ведешь себя как ребенок!
И тут Юлю взяла жгучая обида, что он видит в ней только инкубатор для своего семени, а потому поспешно встала, выпрямилась перед ним во весь рост, гордо вскинула голову и произнесла, презрительно смотря ему в глаза:
– Я же сказала, что хочу в особняк! И лучше без тебя!
И на этом гордо ушла внутрь яхты, ежась от мокрой одежды, которая облепила ее тело. Есть ей уже не хотелось, прогулки тоже не хотелось. Ничего не хотелось, день итак начался не очень, а сейчас был испорчен окончательно, ей только хотелось остаться одной. Роман стоял на палубе, в слегка мокрой одежде от того, что пытался ей помочь, чувствуя запах реки, и был так зол, что даже не пошел за Юлей. Его трясло от ее беспечности и упрямства. А еще мужчина до сих пор был так сильно испуган за нее, что его зверь рвался наружу. А когда эта засранка не извинилась, даже не приняла его помощь, не говоря о том, что явно не понимала возможные последствия всех своих действий, то он взбесился. Инстинкт говорил ему, что она должна его слушаться, зверь был уверен в этом, потому что не знал другого, и Роман чувствовал, что именно животная сторона его сущности сейчас постепенно берет вверх.
– К причалу! – приказал он капитану резко, – как можно быстрее!
Как только яхта пришвартовалась, он схватил Юлю за руку, и, не обращая внимание на ее возражения, поволок девушку к машине, сам не зная, что будет, если возьмет ее на руки. Причем, как от себя, так и с ее стороны. Она была вся мокрая, и он очень переживал, что она простудится, от чего злился еще больше, тем более, что Юля упрямо отказывалась от его попыток помочь ей, а плед взяла только у стюарда. А от этого сам Роман уже никак не мог успокоиться, все сильнее чувствуя зверя в себе.
Всю дорогу в машине по пути в особняк они ехали молча, вспоминая и думая каждый о своем. С момента после ее падения в воду они вообще, кроме тех упреков Романа, не произнесли друг другу не слова. А Юля сидела в машине, злясь и обдумывая свое положение.
– Ты поняла, что потому что ведешь себя как маленькая, то именно я буду решать, что ты должна делать?! А поэтому ты должна меня слушаться! Речь идет о нашем ребенке! – вдруг сказал Роман жестко, а она в ответ только фыркнула, скрывая возмущение.
«Он даже не хочет выслушать меня!» – думала она с печалью и раздражением, не желая сейчас вообще с ним разговаривать, раз он такой злой и деспотичный.
Когда машина привезла их в особняк, то Юля, не дожидаясь, когда ей откроют дверь, быстро сама вылезла из машины и тут же скрылась в доме. Роман еле сдерживал в себе гнев: жена не хотела ребенка, не хотела его, не хотела принимать свою сущность!
«Она просто капризная и взбалмошная баба!» – злился он, направляясь в свою комнату, понимая, что от его одежды воняет рекой. Он теперь был очень зол и потому настроен все сделать так, как считал нужным. Ничего подобного, что он чувствовал еще утром, намереваясь добиться ее дружбы и расположения больше и в помине не было. Роман был намерен подчинить ее силу зверя своей. И сделать это как можно скорее. Поэтому мужчина быстро принял душ, только так избавившись от запаха, который все равно чувствовал, переоделся и направился в ее комнату.
Когда он без стука вошел, то замер на пороге, увидев, чем она занята. Юля, суетясь и бегая по комнате в халате тоже после принятого душа и с мокрыми волосами, судорожно собирала чемодан.
– Что ты делаешь? – выдохнул он обескуражено.
– Я не пленница, а гостья, не так ли? Так вот погостила и хватит! – разражено ворчала она, бросая вещи в чемодан.
– Что значит, хватит?! – обескураженно спросил Роман, чувствуя, что за всего пару дней общения с ней он становится совершенно необузданным и все сильнее дает волю зверю. Вот и сейчас тот ревел внутри.
Юля, наконец, посмотрела на него злым взглядом:
– Мы друг другу никто! А то, что я жду ребенка, так может и не от тебя! И вообще, мне все надоело! Отстань от меня, наконец!
Роман в шоке выдохнул, но что– то в ее взгляде насторожило его. Это был страх. Страх непонимания. И тут его озарила догадка, что, возможно, с ростом его ребенка внутри нее, ее собственный зверь просыпается быстрее, чем она готова принять это. Мужчина вдруг понял, что был слишком лоялен к ней, просто ожидая, когда все случится само собой, потому что тот факт, что она до сих пор не принимает свою суть, может стать огромной проблемой. Тем более, если она уйдет. Юля должна понять, кто она! Но как это сделать?! Идея пришла внезапно, от отчаяния, от безысходности, что все его попытки упираются в ее страх принять то, что она есть. Тогда Роман, приняв решение и поняв, что нужно делать, подошел к ней и крепко взял за руку.
– Пойдем со мной! – приказал он, чувствуя в себе силу как никогда.
– Я не пойду!! – вскинулась она, но приказ был отдан альфой. И она, замешкавшись, застыла, а потом нехотя, но пошла за ним. Тем более, что выбора у нее особо не было: он ко всему прочему тянул ее за руку уже с силой зверя.
По пути они зашли на кухню, и Роман взял банку напитка, а затем они вышли на территорию за особняком, которая спускалась к реке, где был открытый выход в лес, а еще их никто не мог увидеть из чужих.
– Выпей! – приказал он, протягивая ей напиток.
– Я не буду! – отказалась Юля, – я всякую химию пить не буду, тем более в моем положении!
И в ответ упрямо и раздраженно посмотрела на него.
– Там нет ничего вредного: вода, березовый сок и травы. Пей! – приказал Роман. – Ты должна понять, кто ты есть! Понять и принять! Ты не та, кем себя считаешь!
Он твердо знал, что его глаза в этот момент почти коричневые, и ждал в любую минуту, когда прорвется его зверь. Он был слишком зол, чтобы контролировать его, а поэтому зверь в нем был сейчас силен как никогда. Особенно рядом с ней, но он намеревался все рассказать.
Юля вздрогнула. Она вдруг поняла, что должно произойти что– то очень важное для нее, невольно обращая внимание на такие вещи, как то, что деревья шумят вокруг так призывно, а запах травы сводит с ума. Она нехотя под его взглядом робко взяла банку, открыла ее и сделала глоток под все таким же пристальным взглядом Романа.
Тот лишь внимательно смотрел и ждал, просто стоя рядом.
Девушка допила и выдохнула, а он нахмурился, потому что ничего не происходило.
«Почему?» – задавался он вопросом. – «Почему она не превращается? Неужели она настолько не принимает себя?»
– Ты доволен? – в это время зло процедила Юля, возвращая ему банку, – теперь я могу идти и собирать вещи дальше?
И тут Романа накрыло. Гнев, ярость, злость от ее неподчинения и вообще нежелания быть его женой, быть рядом с ним, не говоря о том, чтобы желать их ребенка, все накатило разом. И он сам не понял, как обратился, почти одновременно поняв это только по ужасу в ее глазах и ощущению радости внутри от принятия истинного облика. Он замер и стоял, пытаясь понять, что она будет делать, а в душе надеясь, что в ответ ее собственный зверь хотя бы в защиту покажет себя.
Но к его удивлению и шоку она все равно оставалась человеком, а просто замерла, не в силах даже кричать, судя по всему. А потом Юля вдруг резко выдохнула и стремглав побежала в лес. Роман сам не ожидал, что так все получится, потому что, еще ведя ее сюда, намеревался объяснить ей все, как есть, а потом уже показать истинный облик, и вот, в итоге так оплошал. Злясь на себя, Роман взревел и побежал следом, чувствуя ее страх и следуя ему. Он не понимал, почему от напитка, и в ответ на его зверя девушка все равно осталась в человеческом обличии. Это вводило его в ступор. А главное, он больше не знал, как донести до нее истину, безумно боясь, что она может сделать что угодно в приступе отчаянной паники, какую чувствовал сейчас в ее запахе.
