Татьяна 100 Рожева
Жареное мороженое
Фантазия – диалог с въедливым читателем
– Роман – это произведение о любви, а нероман, понятно, о нелюбви. Идем от противного к приятному! – разжевывает автор въедливому читателю свою жесткую концепцию. – Нероман ничем не хуже романа! Он имеет все, что положено иметь – героя и героиню, предлагаемые обстоятельства и обстоятельные прилагательные, душевные терзания и постельные сцены, – все, кроме любви! Мало того, имеется даже дидактическое развитие сюжета – завязка, кульминация и развязка! Хотя, автор… э–э авторша с удовольствием бы связала завязку с развязкой узлом и сунула в дуло ружья, которое, конечно же, висит на стене, и обязано выстрелить в героев, которые в постели. Герои в постели, но любви между ними нет, поэтому и нероман…
– Нероман? Это че такое? Порнография какая–то… – просыпается на последнем слове убаюканный объяснением читатель.
– Ну да… порнография… – смущается автор, пихая завязку с развязкой в дуло ружья.
– Ага, понятно, – усваивает читатель. – С картинками хоть?
– Да! – смелеет автор. – С картинками! Имеющий фантазию да подрисует усы, рога и разрез на попе!
– На попе это хорошо, – соглашается въедливый читатель, достигая полного взаимопонимания с довольным автором.
Фантазия–дуэт с внутренним голосом
Писать нероман в картинках, когда даже грибок в ботинках живет на полную ногу, хваля обувного Бога! Когда даже мухи сидят друг на друХе! Разве корректно рассуждать про это? Разве этично о глубоко личном? И уж совсем нехорошо совать свой нос в сугубо интимный вопрос! Если все это спросят, отвечу – не дело в носе! Я сама себе крыша! Хочу и пишу! Хочу – съезжаю, а хочу – шуршу!
Фантазия. Просто фантазия
Вам когда-нибудь хотелось поменять голову? Свою, родную, в которой надоела каждая мысль, на что-нибудь другое? Нет, не на голову олигарха с круглосуточной думой о добре, а на предмет или даже на что-то съедобное? Первым на ум приходит кочан капусты? Не стоит о грустном. На нечто более аппетитное, например, шарик мороженого! Шар мороженого!
Только представьте: не голова, а мечта о сладком! Со стыдливой клубничкой возле уха, кепочкой мяты и густой шоколадной щетиной.
Эта голова отлично соображает, строит бизнес, общается с друзьями, любит кино и музыку. И даже неплохо переносит жару. Но в ее малиновых извилинах лишь одно приторно-сладкое желание.…
Примерьте, примерьте, не пожалеете!
И поскучайте по родному кочану на время примерки.
Итак…
Шар первый
Мой работодатель пожелал дать мне ценные указания по поводу работы, которую я для него выполняла. «По телефону не комфортно», – сказал он. Чтобы ему было комфортно, его водитель с героическим именем Артур провез меня из моего района Быдлякино (три забора, не верящих в перпендикулярность, кинотеатр с программой «Распродажа конфисканта » и магазин «Пятерочка») через всю Москву, объезжая пробки по встречке, в вип-зал аэропорта Х, где мой работодатель ожидал свой рейс.
Когда ценные указания были даны и кормилец взлетел, я, оставшись среди вип-людей, задумалась о разнице между человеком и вип-человеком.
В чем она? В упругости денежного жирка? Это необходимо, но не достаточно. Нужно еще немного недолюбливать прочих «человеков», чтобы оплачивать комфортную от них дистанцию и комфортные условия для собственной тушки. Комфорт – ключевое слово…
Вип-зал аэропорта Х являл собой синоним комфорта. Вот где победил лозунг социализма«Все для человека, все во имя человека!» Другим лозунгам повезло меньше: «От каждого по способностям, каждому по труду» – плодился в Китае, а «Поел – убери за собой» – отсиживался в российской глубинке. Их лаконичные собратья и вовсе кончили свои дни бесславно на задворках истории. А этот, про человека – дошел до вип-зала аэропорта Х и здесь победил, пусть и в слегка искаженном виде: «Все для вип-человека, все во имя вип-человека!»
Эта приставочка из трех букв, занявшая освободившееся от лозунгов место, наконец, навела порядок в социальной иерархии и придала бездушной фразе конкретное лицо конкретного человека!
В вип-зале все было сделано для этого человека. Приглушенный свет, чтобы его глазам было приятно и мягкие диваны, чтобы его попе было удобно, кондиционированный воздух, чтобы он дышал полной грудью, бесплатный Wi–Fi, чтобы он «коннектился» с нужными ему человеками, улыбчивые служащие, старающиеся угадать его желания и предупредить потребности. Или угадать потребности и предупредить желания.
Я успела лишь поозираться по сторонам, а меня уже спросили, не желаю ли я напитков, не прохладно ли мне, всем ли я довольна, нет ли у меня тайных желаний и фантазий. Последнее, к сожалению, не спросили, да, и предпоследнее тоже. Это я придумала. Я иногда придумываю. Еще я придумала задержаться среди вип-людей и понаблюдать за ними. Водитель с героическим именем Артур подождет. Это его работа. А мне комфортно в вип-зале аэропорта Х.
Изобразив царскую осанку, я огляделась вокруг не с испуганной ненавистью, как златозубая жительница Быдлякино на экскурсии во дворце, а как надлежит озираться вип-даме – с равнодушной небрежностью.
Вдоль стены располагались мини-кабинеты с мониторами, телефонами и уютным светом настольных ламп, где вип-человек мог уединиться.
Я заняла такой кабинет, открыла свой e–mail и принялась удалять из папки «Входящие» теплые письма от тех, кто тоже старался угадать мои желания и потребности.
Нет, я не желала заговорить по-испански за три недели, оформить кредит без поручителей за три часа, познать психологию мужчины за шестнадцать тысяч рублей под руководством перезрелой толстухи и увеличить член за одну процедуру. Вот если бы заговорить по-испански за три часа, познать психологию мужчины за одну процедуру, одновременно увеличивая член без поручителей и толстух. Но это не предлагалось.
Перестав клацать маникюром по «клаве», я услышала странные звуки. К сообщениям об улетах и посадках примешивались тихие чмоки и фразы на кажется французском языке, доносившиеся из кабинета впереди.
Над перегородкой, отделявшей кабинеты, виднелась макушка с густыми черными волосами и редкой сединой. Лет такой макушке могло быть от тридцати до семидесяти. Почему? Моложе тридцати – вряд ли седина в макушке, а старше семидесяти –вряд ли макушка с волосами. Логично? И макушка эта принадлежала мужчине – от нее исходила мужская основательность. Гендерная гипотеза требовала доказательств, и я стала их собирать, скользя взглядом по периметру дубовой перегородки, отделяющей нас с «изучаемым объектом».
С ее западной границы высовывался локоть в сером мужском пиджаке, укреплявший доказательную базу, но не убеждающий окончательно. Такой локоть могла высунуть и какая-нибудь бизнес-леди. Продолжив изыскания, я отклонилась влево, как часовая стрелка, вернувшаяся после двенадцати к одиннадцати, и увидела серую брючину и щиколотку в шелковом носке в тон ботинку из крокодиловой кожи. Скосившись до десяти и, с риском остеохондроза, до полдесятого, я разглядела смуглую выбритую скулу, левое ухо с золотой душкой очков и глубокомысленный надбровный валик. Сомнений не осталось! За перегородкой – действительно мужчина!
Я сдвинулась на край сиденья и снова скосилась на полдесятого, чтобы разглядеть источник чмокающих звуков и фраз на кажется французском языке. Их источал монитор, в который, не отрываясь, смотрел мужчина в золотых очках и крокодиловых ботинках. На мониторе шло кино. Кино порнографическое. Над жанром произведения размышлять не пришлось. Сцена фильма изображала обнаженную женщину, лежащую на столе в позе праздничной дичи – с согнутыми в коленях, раздвинутыми ногами и откинутой назад головой. Пятеро обнаженных мужчин совершали с ней «действия развратного характера». Один – возле лица, второй – между ног, третий и четвертый возле рук, пятый, в колено-локтевой позе стоял над ней на том же столе. И тоже не скучал. Окружающие стол обнаженные зрители обоего пола живо переживали происходящее, произнося те самые фразы на «кажется французском» языке. Пятерке ритмичных мужчин было не до разговоров. Они напоминали команду поваров на состязании «лучший по профессии», шпигующих дичь на время. Зрители выкрикивали им одобрительные возгласы, типа «давай, давай, мы верим в тебя, у тебя получится». Сама же дичь, когда ее рот ненадолго освобождался, произносила по-французски «oui…oui…oui…», больше напоминая домашнее млекопитающее семейства поросячьих, чем дикое водоплавающее.
Никаких других действий на мониторе не происходило, но мужчина неотрывно следил за развитием сюжета сквозь золотые очки.
Я тоже залипла в важнейшем из искусств, как муха в свежей надписи «осторожно, окрашено», и не могла не отметить, что играли актеры убедительно, даже те, которые выкрикивали «давай, давай, сделай ее…» Кажется, я стала понимать по-французски…
Когда краска возбуждения подсохла и ко мне вернулась способность формулировать, я немедленно это сделала: «Успешный мужчина, видимо, бизнесмен, в вип-зале аэропорта смотрит жесткое порно, не смущаясь тем, что его могут застать за этим занятием, узнать, в конце концов. Кабинеты закрыты с трех сторон, но любой мимо проходящий при желании легко оценит интеллектуальные запросы бизнесмена в крокодиловых ботинках. А ему настолько интересно, что ничто не удерживает его от этого занятия!
Мне захотелось увидеть его лицо. Может, он бомж, которого в благотворительных целых провели в вип-зал, усадили в отдельный кабинет и включили кино про добрую женщину и пятерых любознательных мужчин, тяжело зарабатывающих на жизнь в бывшей колониальной стране и поэтому раздетых? И смотрит он, не шелохнувшись потому, что ничего подобного в жизни не видел, а далекие воспоминания о дырке в женской бане стер хронический конъюнктивит от неоднократных попаданий в глаз грязной мочалки, запускаемой озлобленными женщинами, на которых, не будь он в таком обездоленном положении, и смотреть-то не стоило!
Черно-седая макушка над перегородкой шевельнулась и скрылась – мужчина наклонил голову. Сейчас объявят его самолет, и он исчезнет навсегда, а я так и останусь мучиться неразрешимыми вопросами! Надо действовать!
Я покинула свой кабинет, борясь с желанием обернуться, и прошла к туалету только затем, чтобы на обратном пути внимательно рассмотреть любителя жесткого порно.
Что же это за явление такое – «порнография» – думала я, удаляясь от ее эпицентра. Это от недостатка фантазии или от ее избытка?
В животном мире нет ничего подобного. Птицы, рыбы, орлы и куропатки не возбуждаются от рассматривания актов совокупления своих сородичей. Для полового удовлетворения самцу достаточно самки. И только животное «человек» – смотрит, читает, фотографирует, рисует, снимает кино, пишет книги, ковыряет дырки в банях и просто фантазирует, если под рукой нет плодов цивилизации в виде интернета или гвоздя. И вип-человек, оказывается, не исключение! Откуда растут ноги у этого явления?
А вот этот сюжет на мониторе владельца макушки, ботинок и очков? Хотел бы он, чтобы его дочь была в заглавной роли этого малохудожественного произведения? А мать? А жена? Возбудило бы его такое зрелище? Уверена, что нет! А чужая французская самка – возбуждает! А ведь она тоже чья-то дочь, и возможно, жена и мать! Она стонет в кадре за гонорар и соцпакет, но хорошо ли ей на самом деле? Об этом зритель не думает. Откуда же происходит желание на это смотреть? От черствости и равнодушия друг к другу? От отчужденности людей и расслоения общества? От нереализованности фантазии в обычной жизни?
Моя макушка наполнялась вопросами как сливной бачок туалета водой, пока я шла к надписи WС с силуэтом дамской головы на двери.
В соседнюю кабинку зашла блондинка на каблуках, в короткой юбке. Щелчок туалетного замка включил в моей впечатленной голове кнопку «плей», он же произнес команду «мотор», зажег табло «тихо, идет съемка» и кивнул оператору. Погас свет, и между лбом и кончиком носа возникла надпись: «Туалет вип-зала аэропорта Х представляет»
Итак… Шикарная блондинка в короткой юбке на высоченных каблуках заходит в кабинку туалета, спускает кружевные трусики и садится на унитаз. Журчит, приподнимает попу, промакивает «киску». В это время в кабинку входит брюнетка (дверь не заперта). Брюнетка не менее шикарна. Вместо того чтобы обматерить блондинку, что мол, надо закрываться, она останавливает ее движение натянуть трусики на загорелые бедра и лохматый треугольник, и, похотливо улыбнувшись, впивается в ее губы, в те, что под носом. Или нет, плавно опустившись на колени (пол, разумеется, чистейший) – впивается в ее другие губы. Тогда лохматый треугольник убираем, а то зритель не увидит интересное, а брюнетка запросит надбавку за волосы во рту. Еле сдерживая страсть, девушки ласкают и раздевают друг друга. Одежда летит в унитаз. Камера крупно берет розовые соски блондинки и смуглые соски брюнетки. Они лижут друг друга, словно две помешанные на гигиене молодые сучки. Унитаз используется как аксессуар. На него ставят ногу, садятся, широко разведя бедра (камера берет крупную панораму), опираются руками. Все, что можно облизать – облизано. Нужно следующее действие, чтобы зритель не соскучился. Вот оно: открывается дверь кабинки, и входит рыжая. Она в униформе обслуживающего персонала аэропорта – синяя юбка, белая блузка, жилетка. Рыжая поводит глазами с видом лисы, залезшей в курятник, срывает с волос резинку, с тела одежду, оказываясь в красном кружевном белье (его выдают всем сотрудникам), и с удвоенной энергией принимается вылизывать обоих девушек.
Если бы мы снимали действие на старую добрую пленку, на этом месте зритель включил бы перемотку и получил кино про трех скоростных голых физкультурниц, пытающихся зализать друг друга насмерть в борьбе за унитаз. Но мы снимаем на «цифру», и современный зритель будет лишен этого увлекательного зрелища. Он просто передвинет шарик лифта на то место, где дверь кабинки открывает четвертая героиня – начальница рыжей, любительница юных «кисок», жгучая брюнетка с короткой стрижкой и ненасытными глазами. Она строго отчитывает свою подчиненную за то, что начали без нее и выводит всех трех физкультурниц в холл туалета. Вчетвером они в кабинке уже не поместятся, и сюжет потеряет правдоподобность. Начальница ставит девушек лицом к умывальникам, приказывает нагнуться и наказывает папкой с отчетами, скрученной в тугую рульку. Мамка наказывает папкой по попкам. Эта фраза могла бы быть в учебнике по дефектологии и логопедии, если бы уже не была занята в кинематографе. Свернутой в рульку папкой строгая начальница проверяет способность статистики противостоять стесненным реалиям. Удовлетворив свои начальственные притязания, мадам позволяет девочкам по очереди отблагодарить ее за мягкое наказание за нецелевое использование мест общественного пользования в рабочее время…Чем не сюжет!
Теплый воздух сушилки сдувает последние кадры кино. Как бы его назвать? «Отчеты и недочеты» – нет, это для фельетона в районной газете. Может, «Трое на унитазе»? Тоже не то, пошло! Может, стандартное «Крэйзи герлс»? Тоже нет. Шедевру нельзя давать банальное имя…
Примеривая названия своему порно-шедевру на обратном пути из туалета, я всматривалась в мужчин, сидящих в мини-кабинетах в поисках бизнесмена в золотых очках и крокодиловых ботинках. Его не было. В дубовом закутке пустовало его место, освещенное уютным светом настольной лампы. Не было его и в соседних кабинетах. Куда он мог деться за те десять минут, пока я почти сняла кино?
Его не было среди прохаживающихся по вип-залу, среди сидящих и говорящих по телефонам, его не было нигде! Строчки информационного табло успели измениться на одну позицию. А он успел исчезнуть! Как? Куда? Может, он ушел шестым запасным в команду поваров, шпигующих французскую дичь?
Монитор в его пустом кабинете с невинной заставкой «Майкрософт» выглядел как примерный ученик, которого никто не заподозрит в том, что пять минут назад он дрочил под партой на любимую учительницу, преданно глядя ей в глаза и представляя ее без юбки. А сейчас он снова примерный ученик – белая рубашка, пробор, стрелки на брюках – гордость класса.
Рука в белой рубашке взметнулась как флаг над сидящими в ресторане вип-зала и к ней подскочила рыжая, кстати, официантка в синей униформе. Это была его рука, и это был он! Я мгновенно узнала его смуглую выбритую скулу, золотые очки и густые черные волосы с легкой сединой. Он был без пиджака, в рубашке и галстуке, вполне порядочный гражданин. Словно не он еще каких-то пятнадцать минут назад следил за французской энтузиасткой, обслуживающей пятерых клиентов одновременно.
– Ну, наконец-то я вас нашла! Догнала! Здрасьте! – радостно плюхнулась я за его стол и, наконец, вгляделась в его лицо – мужское, породистое, немного ироничное. Лет сорок шесть, похож на повзрослевшего Остапа Бендера в лучшем его исполнении Арчилом Гомиашвили. Бриллианты из стула достались ему, а не представителю победившего пролетариата. Нагулявшись по городу своей мечты Рио-де-Жанейро в штанах своей мечты, он осел в Америке, прикупил недвижимость на берегу океана, от чего его лицо приобрело загорелую неподвижность. Золотые нули очков намекали на солидные счета в банках, и уже ничто не могло заставить его шевельнуть бровью. Желтые ботинки он давно сменил на коллекцию обуви от DOLCE & GABBANA, а шарф на галстук от Armani, но, в общем, был вполне узнаваем.
– Спортсменка? – невозмутимо глянул он сквозь очки. – Привет.
Только тут до меня дошло, что нужно же объяснить незнакомому мужчине, с какой целью я к нему пристаю. Это он мне уже как родной, его черная с проседью макушка, его левая выбритая щека, крокодил его ботинка и душка очков, он-то меня впервые видит!
– Угадали! Спортсменка! Спортивное ориентирование на местности! – принялась я выруливать на ходу. – Я материал собираю для статьи о настоящем мужчине. Оказывается, это такое сказочное явление «настоящий мужчина»! Все он нем знают, все его хотят, но никто в глаза не видел. Хотелось бы как-то исследовать этот феномен. Но не теоретически, а так сказать, на конкретных примерах! Я заметила вас в кабинете за монитором, отошла на пять минут собраться с мыслями, а вы уже исчезли! Потом я вас долго искала и вот, наконец, нашла! У вас внешность настоящего «настоящего мужчины», как он должен выглядеть, по мнению женщин! Вот! Если я вам помешала, то прошу прощения.
Остап чуть улыбнулся знакомым уголком губ, и, стянув с крупного носа очки, аккуратно уложил их в кожаный футляр с надписью Christian Dior.
– Я собирался выпить! – произнес он серьезно. – И в этом никто мне помешать не сможет. Даже вы. Самолет через четыре часа, коньяк здесь вполне приличный, так что…
Его слова уже пахли алкоголем. Настоящий мужчина был настоян на хорошем коньяке, как и положено по рецепту.
– За четыре часа вы уже в аэропорту? Зачем так рано? – спросила я.
– У меня пересадка в Москве. Я предпочитаю подождать, но лететь хорошей авиакомпанией. Критерии – главное при любом выборе. А у вас, кстати, какие критерии настоящего мужчины? Кроме внешности – ну, там, спортсмен, в связях порочащих его и так далее.
– Если честно, никаких.
– Ну, так и какова моя роль? – просверлил меня голым взглядом Остап.
– Главная! Я уже уверена, что вы настоящий! Вы расскажете о себе, о своих жизненных представлениях, предпочтениях и станете реальным для читательниц! А у меня появятся критерии! Как вам эта идея?
Рыжая девушка в синей юбке принесла и сразу налила в бокал армянский коньяк.
– Нуу… – просканировал он девушку с ног до головы. –У меня нет никакого желания пересказывать биографию.
– А ваше «родился–учился–женился» меня не интересует, – сдерзила я.
– Личность не в формальных фактах, а в том, что сам человек считает значимым. Что вам скажет обо мне факт, что я в таком-то году окончила школу и поступила в такой-то институт? Ничего. А то, что я умею читать человека, наверняка вас заинтересует. Так ведь?
– Ну, допустим, – Остап провел пальцем по стеклу бокала и взглянул на меня пристальней.
– Знаете, я много раз слышала о том, как люди открываются друг другу, случайно оказавшись в купе поезда. И каждый раз, заходя в купе, я думала о том, кто сейчас появится, кто будет послан мне РЖД–судьбой в собеседники. Но со мной ни разу ничего такого не произошло. Обычные люди распихивали свои чемоданы, съедали свои запасы или шли в вагон–ресторан, ложились спать, выходили на своих станциях, не вызывая во мне желания ни слушать их, ни рассказывать самой. Мечта так и осталась мечтой. А вот сейчас я подумала, может, меня ждал вип-зал аэропорта, а совсем даже не купе? Мы можем сыграть в эту игру, если хотите. Без имен и без банального знакомства. Вы азартный человек, я это вижу. Тем более, вам надо деть куда-то четыре часа до самолета.
– Вы забавная… – хмыкнул мужчина. – А со мной такое было. В поезде. Но всего один раз, хотя раньше много ездил по стране. Сейчас больше по воздуху.
Девушка в униформе принесла второй коньячный бокал и плитку шоколада.
– Читает мысли! – обрадовался мужчина. – Всегда бы так. Будете?
– Буду, спасибо. Вы предпочитаете армянский коньяк французскому? Почему?
– Честно говоря, да. Я родом из Еревана, этот вкус мне привычней.
– Вы армянин?
– Наполовину. Точней, на треть. И очень рад этому. Смешение кровей дает дополнительную жизненную энергию. Я чувствую себя лет на тридцать, хотя на самом деле мне сорок восемь. Не ощущаю возраста, ну, иногда, после хорошего футбола. Падаю почти замертво, а жена смеется – старый козел, а все скачешь молодым козликом, – Остап улыбнулся. – Добрая она у меня. В общем, есть у меня большой недостаток – я примерный семьянин. Но днем часто бываю свободен! – он подмигнул мне, как товарищ Бендер мадам Грицацуевой перед свадьбой.
– А это вы мне сейчас зачем сообщили? – спросила я.
– Затем, что если, к примеру, вам бывает скучно, а мне тоже бывает скучно, мы могли бы развеять нашу скуку вместе.
– Причина скуки в вас, я не смогу вас отвлечь от мрачных мыслей, – выдала я.
Мужчина удивленно поднял брови, и медленно опустил.
– Ну да, вы же сказали, что умеете читать человека. Спасибо за откровенность. Так у меня на лице написаны мои мрачные мысли? Что еще там написано?
– Еще там написана ваша сложносочиненность и то, что вы устали перебирать. Пробуете, и все «не то». Ну, и конечно, рассказ: «Мы с женой близкие люди, но…»
– Уважаю людей, которым все про всех понятно. А как насчет себя?
– Я примерно такая же. Представляете, как нам будет скучно развеивать нашу скуку?
– А вы знаете, я вам благодарен! – вдруг произнес Остап.
– За что, стесняюсь спросить? Что я такого сделала?
– За прямоту и откровенность! Знаете, как в анекдоте – умная жена с утра говорит мужу что-нибудь хорошее, мудрая жена делает мужу что-нибудь хорошее. За мудрых жен! – он улыбнулся и сделал глоток. – Сегодня точно напьюсь! Так вас смутили мои правила игры? Или я грубо сформулировал, что ай эм примерный муж и не хочу нарываться на подозрения?
– Так мы во что играем? – уточнила я.
– Да во что хотите! Но правила мои! – засмеялся он. – Любое общение нормальных людей все равно некий опыт. Так что я согласен играть в вашу игру. Знаете, миллион лет до нашей эры я работал учителем в школе. Физика и физкультура. Видимо печать озабоченности тогда еще не лежала на моем челе. Если возникал вариант, было кому позвонить, ну не с первого, так с третьего-четвертого раза дама была готова.
– Хвастаетесь?
– Что вы, сударыня! Только бы печать озабоченности с чела стереть!
– А на моем челе каких только печатей не лежало к нашему–то возрасту! Мыло «дуру» и чело как новое!
– Да какой у вас возраст-то! Не возраст, а цветочки! – Остап сложил губы бутоном. – Кстати, анекдот про цветы. Мужчина под утро заходит в круглосуточный магазин в отдел «Цветы». На лице следы бурно проведенной ночи. Продавщице – мне, пожалуйста, букет покрасивее и помягче!
– Это ж откуда в арсенале примерного семьянина такие анекдоты? – хитро спросила я.
– Ну, когда в жизни чего-то не хватает, радуешься малому. Был как-то в Гонконге, а потом на неделю полетел в Китай. Там дико радовался, когда видел что-то написанное по-английски на стене или заборе. А здесь – английские надписи режут глаз самому. Все в сравнении. Разных людей раздражают разные моменты. По этому поводу иногда вспыхивают конфликты с женой, хорошо, что локальные. Жена меня пилит за невыключенный свет, за разбросанные книги, бумаги. Но ее, например не цепляет упавшая листва на дорожке на даче. Меня это бесит дико. В какой– то момент просто добавил денег человеку, который следит за порядком на даче. Теперь к нашему приезду дорожка и крыльцо подметены. Недавно обнаружился любопытный момент. В Москве сломалась посудомойка. Решили посуду мыть вручную. Живем вдвоем, поэтому не проблема. Решили мыть по очереди. Но! Выяснилось, что меня раздражает, что в раковине немытая посуда, а ее нет. Я сразу помыл и свободен. Она же посмотрит телек, посидит в интернете, а потом помоет. В какой–то момент я просто сказал, что мне проще все мыть самому.
– А почему вас самого раздражают листья на дорожке – это ведь красиво, и не раздражают разбросанные бумаги и книги, выказывающие неуважение к человеку, живущему с вами в одном доме? Где логика? – спросила я.
– Вы верите, что в жизни главенствует логика? – снисходительно улыбнулся Остап. – Листья, может быть, но это сопровождается большим количеством сухих веточек.
– Логика в том, что проблемы с женой надо решать с женой.
– Я очень не люблю слово проблемы, – нахмурился Остап.– Проблем в жизни по большому счету немного. Тяжелая болезнь это проблема. А то, о чем я сказал, это вопросы, вопросики. И часто именно женщины придают им преувеличенное значение.
– Вопросики, это когда недостатки партнера умиляют, а когда супруги сидят в интернете, она – в одноклассниках, он – на порно сайтах, это вопросищи! – сделала я первый шажок по направлению к моему порно интересу и стала ждать реакцию.
Остап обогнул взглядом мою голову и произнес:
– Терпимость к взглядам, привычкам и недостаткам другого человека делают жизнь проще и комфортнее. А по большому счету – все ерунда! Я в этом еще раз убедился недавно. Занимался зубами. В понедельник поставили мост, перед этим долго ходил с времянкой. Настроение по жизни сразу улучшилось. В среду вечером мост слетел – врач честно предупредил, что посажен на самый слабый цемент, поэтому слетит быстро. Но ТАК БЫСТРО я не ожидал! Четверг просидел дома в преотвратном настроении и вечером поехал ставить по новой. Говорю врачу – вот бездельничал, пытался думать о смысле жизни. Без зубов смысл жизни приобретает оченно мрачный оттенок.
Это я к тому, как все меняется, из-за побольшому счету, ерунды. А по поводу недостатков и логики – недостатки это как обувь. К своим недостаткам человек привык, как к своим удобным туфлям. Пусть они уже чуть потеряли вид, но они тебе не жмут. А чужие туфли, пусть новые, украшенные не знаю чем, жмут. Идеальных людей не бывает. У каждого свои недостатки. И мне удивительно, что люди тратят свои нервы, эмоции, время на ерунду. Человека надо принимать таким, как он есть. Или не принимать вообще. А по поводу мытья посуды – это ж какой козырь в моих руках – дорогая, смотри, сколько супружеских обязанностей я выполняю! – засмеялся Остап.
– Вы мудрый мужчина… Настоящий мудрый мужчина! За вас! – подняла я бокал.
– Не очень приличный анекдот можно?
– Нужно!
– Один приятель другому: «Ты что такой задумчивый? – Да вот, понимаешь, жена впервые в жизни попросила порнушку принести. – Ну и что? – Да вот вспоминаю что-нибудь поприличнее…»
– Это вы к чему? – обрадовалась я: «сам заговорил!»
– Да так, – вздохнул Остап. – Давно вяло пытаюсь соблазнить сестру друга.
– Таак! И как? – азартно поддержала я тему.
–Да никак. У меня есть друг, у него есть сестра, Оля. Тридцать шесть лет, давно разведена, воспитывает сына. Года четыре назад у нее начался роман с женатым мужчиной. Неизвестно, что из этого получилось бы, но вмешался друг, и поставил вопрос ребром перед этим мужчиной: или разводись и женись на Оле, или прекращай отношения. В противном случае будут проблемы! Товарищ от греха подальше все прекратил. Конечно, был скандал «Зачем ты лезешь в мою жизнь»! Потом, вроде устаканилось. Но Оля продолжала сохнуть по отступнику. И мои попытки, и не только мои, развлечь одинокую даму, наталкивались на аргумент, после которого я лично чувствовал себя сволочью: «Я его люблю, а поэтому какие-то разовые отношения неинтересны». И вот тут недавно она сказала, что у нее наконец–то появился мужчина и совместные планы на будущее, и она не хочет начинать отношения с ним с обмана. Короче, опять мимо кассы!
Остап задумчиво почесал крепкую шею и посмотрел в сторону соседнего стола, за которым сидели трое – красивая молодая женщина и двое мужчин. У нее – строгая прическа, у них – свободные позы и расстегнутые пиджаки. Она наслаждается кокетством, они ее хотят. Фрукты на столе словно бутафорские, киношные – блестящие красные яблоки и желтые бананы. Взглядом женщина разрешает мужчинам все. Они мысленно делят ее между собой. Она возбуждена их мыслями. Мыском туфли она касается под столом ноги мужчины напротив, а рукой трогает бедро того, кто рядом.
«Мотооор!!!» – орет мой прибежавший из женского туалета режиссер и начинает съемку. Ну что можно выжать из этого треугольника? Старо, как мир и скучно, – кривлюсь я и включаю перемотку моего мысленного старенького видеомагнитофона – все же каждому поколению ближе техника своей юности.
Итак… Женщина со строгой прической стреляет глазами со скоростью и меткостью китайской поливалки, одновременно добывая трением огонь из бедра одного мужчины и голени другого. Потом тот, что с натертым бедром, быстро вскакивает, забегает за женщину и начинает ее раздевать как в армии, пока горит свеча, то есть спичка. Он как бы демонстрирует прелести своей дамы тому, что с горящей голенью. Прелести дамы производят мгновенный эффект на зрителя и он, содрав с себя одежду, хватается за член, начиная добывать огонь из него. Раздетая женщина бежит ему на помощь и прыгает на него сверху, чтобы спасти его руку от ожога. Мужчина с обожженным бедром тоже хватается за член, разогревая его трением. Опыт его товарища ничему его не учит. Женщина, замечая между прыжками ухудшение пожароопасной обстановки, совершает подвиг – остужает у себя во рту, чуть было не начавший уже тлеть член своего друга. Мужчины быстро смекают, что избежать возгорания можно только внутри безопасной женщины, и следующие две минуты ускоренной перемотки они пробуют все возможные варианты нахождения в ней одновременно и по очереди. Хроники проведения досуга членами секты последователей Прометея так захватывают, что только когда они быстро дышат друг на друге в последнем кадре, я вспоминаю о неиспользованной нормальной скорости фильма, и о том, что в реальности передо мной сидит настоящий Настоящий мужчина…
