Тара Девитт
Лови момент
Глава 4
Фишер
Офицер Карвер отводит Инди в сторону и начинает расспрашивать, а тот из пожарных, что повыше, принимается за меня.
– Как ваше имя? – сурово осведомляется он.
– Фишер, – отвечаю я, не понимая причины столь пристального внимания.
– А полностью?
– Фишер Лэнг.
Далее следуют муторные формальности: проверка документов, удостоверяющих мою личность и статус опекуна, краткий рассказ о том, как это случилось.
– Здесь написано, вы взяли девочку под опеку три года назад. Верно? – уточняет пожарный.
– Э-э, да. – Бросаю беглый взгляд на Инди, надеясь, что она не слышит.
Я рассчитывал, представители местной власти удовлетворятся моими ответами, вернут документы и уйдут, однако они устраиваются поудобнее, явно не намереваясь оставить нас в покое.
– Чем занимаетесь? – осведомляется второй пожарный, выходя из кухни.
В данных обстоятельствах подобный вопрос, как бы сказать… не совсем уместен. И вообще, почему эти парни меня допрашивают? Я не специалист, но дознание вроде бы не входит в должностные обязанности спасателей. Тем не менее придется оказать содействие, лишь бы свалили. Ответ на вопрос сложнее, чем мог предположить мой непрошеный интервьюер. Желая поскорее отделаться, говорю:
– Я шеф-повар.
– М-м, – мычит его напарник. – А судя по серьгам, инструктор по йоге.
– Внешний вид ничего не значит, Сайлас, – возражает второй. – Может, человек делает крафтовый одеколон или плетет фенечки на заказ. – Он поворачивается ко мне, заглядывает в блокнот. – Извините моего брата. В каком ресторане работаете? – У обоих на жетонах фамилия Берд. Этот выглядит старше, на висках серебрится седина.
– Временно не работаю, – отвечаю я, не обращая внимания на подколку.
– Значит, вы не шеф-повар, – с сомнением произносит старший, не отрывая глаз от блокнота.
– Э-э… нет, я повар, просто…
– Что привело вас в Спунс?
– Я консультант.
– Это вообще не работа, – встревает младший, Сайлас.
– Почему шеф-повар не готовит? – подает голос офицер Карвер. Он, по-видимому, закончил допрашивать Инди, но не удовлетворился ее ответами.
– Потому что консультирую. – Это долгая история, которую я готов обсуждать только со своим психотерапевтом, дубина.
– По каким вопросам? – не унимается один из братьев.
С меня хватит. Трое взрослых мужиков лезут в мои дела, словно девчонки из сериала «Сплетница».
– Послушайте, разве моя работа имеет значение для… отчета о происшествии, или какой там документ нужно оформить, прежде чем вы закончите?
Троица переглядывается. Полицейский разворачивается ко мне. Братья недоброжелательно щурятся ему в спину. Интересно.
Карвер шумно вздыхает.
– Вижу, вы из большого города и не вполне понимаете, как у нас здесь все устроено. Вам, конечно, невдомек, что вы потратили скромные средства местного бюджета, а также наше драгоценное время. Нам ведь пришлось отвлечься от важных дел ради какого-то пылесоса.
Старший Берд фыркает, раздраженно машет рукой.
– В жизни всякое случается, но в целом он прав. Теперь, в нашем присутствии, вы чувствуете себя более… – его плечи мелко трясутся, – защищенным? – По крайней мере, ему хватило такта принять невозмутимый вид, в отличие от полицейского, явно наслаждавшегося моим унижением.
Прежде чем я успеваю ответить, боковая дверь распахивается и в кухню решительным шагом входит молодая женщина.
На ней коротенький шелковый халатик с рисунком в виде коровьих пятен и опушкой из материала, из которого делают боа для девичников или концертов Элтона Джона, а также зеленые резиновые сапоги. Она запахивает полы халата, окидывает присутствующих мрачным взглядом.
– Сейдж, ты что тут делаешь? – недовольно восклицает Берд-младший.
– Может, это место преступления, – со вздохом добавляет Берд-старший.
– Нет здесь никакого преступления. Я в окно видела, как Сайлас жует печенье, – твердо заявляет женщина. Берд-младший бросает на меня смущенный взгляд. – Кроме того, вы оба решили срезать путь, проехали по моему участку и переполошили всех животных. В результате Хромоног сбежал. – Она тычет пальцем в обоих Бердов и наконец переводит взгляд на меня. – Простите, что вломилась без предупреждения. Я знала, что у моих придурковатых братьев сегодня ночная смена, и, когда увидела их в окно, сразу поняла – они вам докучают. Эти двое любят злоупотреблять гостеприимством.
Загорелая, как и ее братья, волосы не светлые и не темные, не прямые и не кудрявые. На лице и бедрах россыпь веснушек.
– Вообще-то они правы, Сейдж, – встревает Карвер. В его голосе появляется неприятный скрежет, какой издают трущиеся друг о друга воздушные шарики. Меня аж передергивает. – Не нужно было сюда входить. Откуда тебе знать, безопасно здесь или нет. – Оба Берда резко разворачиваются к нему, хором произносят: «Заткнись, Иэн».
Ага. Уголок пазла сложился. Как ни странно, я доволен, что не ошибся, расслышав мерзкие нотки в голосе полицейского, хотя почти ничего не соображаю от недосыпа. Невольно хмыкаю. Трое мужчин тут же обращаются ко мне.
– Он сделал ложный вызов! – ноет Иэн.
– Вовсе нет. Я думал, к нам… – В присутствии новой зрительницы мои слова звучат еще более глупо и беспомощно. – Забрался посторонний. – На самом деле, это я здесь посторонний.
За окном встает солнце, окрашивая небо в нежно-розовый цвет. В глазах Сейдж отражается сочувствие, смешанное с настороженностью.
– Разумеется, вызов не ложный! – напускается она на мужчин. – Если бы позвонила женщина, разве стали бы вы здесь толпиться и читать нотации? Уж вряд ли. Оставьте человека в покое. Лучше найдите моего кота.
Поворчав для порядка, троица направляется к двери. Когда Сайлас проходит мимо меня, я забираю из чумазой лапы печенье, но он выхватывает его у меня из рук. Братья обнимают Сейдж. Иэн останавливается в нескольких футах от нее. Она нервно расправляет плечи.
– Тебе помочь здесь? – фамильярно спрашивает он.
– Не надо, – с натянутой улыбкой отвечает девушка.
– Идем, я тебя провожу.
Сейдж вздергивает подбородок, медленно качает головой.
– Просто уходи, Иэн.
Полицейский поворачивается, окидывает меня пристальным взглядом. Я унижен и измотан, поэтому лишь утомленно киваю в ответ.
Наконец все рассаживаются по машинам и начинают разъезжаться. Оглядевшись, понимаю, что в доме остались только мы с Сейдж.
– Черт, где Инди? Инди! – кричу во весь голос.
– Собственно, я потому и пришла, – вздрогнув, говорит Сейдж. – Про кота тоже правда, но я знаю, где его искать. Просто… увидела, как ваша дочь спустилась по лестнице из окна второго этажа и стащила велосипед из кузова грузовика. Мне показалось, она собирается сбежать. – Ей явно неловко. Невольно проникаюсь уважением за ее неравнодушие.
– Черт возьми. – Обреченно прикрываю глаза.
– Не волнуйтесь, все в порядке, – продолжает она. – Я подошла к ней и отвлекла. Девочка сидит на крыльце.
У меня отлегло от сердца.
– Погодите. Как вы ее отвлекли?
– Дала подержать гуся, – невозмутимо отвечает Сейдж, будто это нечто само собой разумеющееся. – А потом случайно заглянула в окно. У вас был такой вид, словно вы мечтаете о смерти. Я решила помочь разогнать толпу. – Она морщит нос. – Люди здесь порой ведут себя весьма назойливо.
– Ох уж этот провинциальный обычай – подглядывать за соседями. – Я рассчитывал пошутить, но получилось укоризненно и грубовато.
– Когда просыпаешься от звука сирен, поневоле захочешь узнать, что стряслось. – Сейдж с улыбкой разводит руками. – Между прочим, это вовсе не провинциальный обычай. Так везде делают.
Что верно, то верно.
– Ваша правда. Извините. – Выглядываю из окна. Инди на крыльце хмуро рассматривает толстую белую птицу. Гусь пощипывает ее волосы и тихонько гогочет. – Она часто убегает из дома. – Пожалуй, эта девушка заслужила откровенность за попытку избавить меня от унижения. Тяжело вздыхаю, скребу подбородок. – Надеюсь, мне не придется вызывать Могучих рейнджеров [4], чтобы ее разыскать. – Через силу улыбаюсь уголком рта.
Девушка кивает, протягивает руку.
– Сейдж Берд.
Лавандовый маникюр, на каждом пальце по кольцу. Точно, мы же официально не представлены.
– Фишер. – Беру ее ладонь в свою: с виду маленькая, а рукопожатие неожиданно крепкое.
– У нас здесь не так много неприятностей, в которые можно вляпаться. Особенно если не знаешь, где искать. Кстати, хотите, могу показать, как убрать лестницу от окна? Она приделана к отдельной доске. Дочь Андерсенов тоже когда-то была подростком. – Сейдж хмыкает. – Вы не против, если я сперва все-таки найду кота?
– К-конечно, пожалуйста. – Но она, взмахнув полами украшенного перьями халатика, уже протискивается мимо меня. Наверное, стоит завести разговор, объяснить, что Инди моя племянница, или рассказать о себе, однако Сейдж ни о чем не спрашивает. К тому же я очень давно не вел жизнерадостных бесед и совершенно не представляю, с чего начать. А еще мне ужасно хочется потрогать ее халат. Наверное, это тактильный голод; я ведь привык работать руками. – Зачем ваш кот пришел сюда? И как он попал в дом?
– Через собачью дверцу в прачечной, – улыбается Сейдж. – Нина, хозяйка, угощает его тунцом, так что он привык здесь шляться. Ее кот умер несколько лет назад, и она взяла шефство над моим.
Девушка заходит в прачечную, опускается на корточки, распахивает дверцу шкафа. Оттуда раздается приветственное мяуканье.
– Вот ты где! Иди сюда, старичок, – воркует она, прижимая к груди серый комок шерсти. На меня устремляется взгляд больших золотистых глаз. Кот явно не в восторге от увиденного. «Я от тебя тоже, приятель», – думаю я. Зверь трется макушкой о подбородок Сейдж, довольно мурлыкает. – Для четырнадцати лет он в неплохой форме, правда?
Пытаюсь улыбнуться в ответ, протягиваю руку погладить кота и внезапно замечаю, что имя дано ему не зря.
– Если не считать отсутствия лапы, вполне. – Все-таки улыбаюсь, даже почти не вымученно.
Наши взгляды встречаются, задерживаются чуть дольше положенного. Стараюсь отвести глаза, но мне хочется смотреть, смотреть… В этой девушке слишком много противоречий. Легкомысленный халатик и резиновые сапоги, слегка загорелая нежная кожа и щедрая россыпь веснушек. Податливые, пухлые губы и квадратный подбородок. Проходит секунда, вторая, третья. Мы неловко шагаем навстречу друг другу и принимаемся исполнять странный танец под аккомпанемент: «Ой, извините, я сейчас… да-да, конечно…» Наконец беру ее за плечи и меняю с собой местами. Атласная ткань халата холодит пальцы, будто я вляпался во что-то мокрое.
– В общем, – нарочито бодро произносит Сейдж, мужественно пытаясь преодолеть смущение, – порекомендую несколько мест, которые стоит посетить, пока вы у нас. Для начала – кофейня «Волшебный боб» и пекарня «У Сэвви». Если пойдете сегодня, попробуйте фирменные сконы с бергамотом и черникой, их готовят только по воскресеньям. У нас в городе это практически предмет поклонения.
Хмыкаю, ощущая неприятный укол в груди. Когда-то моя еда тоже была предметом поклонения.
– Спасибо. – Хотя племянница не давала повода, чувствую необходимость заступиться за нее. – Знаете, Инди не плохая. Ей всего пятнадцать, и за последнее время в ее жизни произошло много перемен.
Сейдж дергает плечом.
– Такой уж возраст – чувствуешь себя взрослым, запертым в детском теле. И наоборот – ребенком в теле взрослого. – Она задумчиво гладит кота. – Моему племяннику шестнадцать. Летом он ходит на дополнительные занятия, но я могу попросить его показать девочке город.
Ее прямота и искренность несколько выбивают из колеи.
– Инди тоже пойдет в летнюю школу. – Иначе ее не переведут в десятый класс. Она пропустила три месяца занятий. Даже для ребенка, потерявшего мать, есть пределы, до которых система образования готова идти навстречу.
– Еще и лучше. Сэм сможет ее подвозить. Конечно, если это удобно. – Сейдж прижимает к себе кота и внезапно улыбается. – Мой совет: когда дело касается подростков, всегда лучше знать, с кем они дружат. Кстати, я преподаю обществознание в старших классах.
Искренне улыбаюсь. Еще одно противоречие.
– Значит, вы не богатая трижды вдова? – Кивком указываю на халатик.
Глаза девушки загораются, улыбка становится шире.
– Пока нет. Но вы ведь слышали про материализацию желаний? Как там говорят: «одевайся для той работы, которую хочешь получить», – игриво отвечает она и разглаживает полы халатика.
– Будь вы хоть космонавтом, с удовольствием приму ваши мудрые советы. – Господи, Фишер, замолчи уже. Самого коробит от столь бездарной банальности. Мало мне на сегодня унижений. Вспоминаю дорожный знак на въезде в город; похоже, дух Спунса уже захватывает мою психику – кажется, это называется «эффект осмоса».
Однако Сейдж от души смеется. Звук ее смеха неожиданно волнует меня – грудной, хрипловатый, прерывистый в начале, потрескивающий, словно пламя, в середине.
– Я могу дать кучу мудрых советов, Фишер, хотя сама едва ли им следую. Не позволяйте миссис Раш на почте долго держать ваши письма незапечатанными: она обязательно найдет предлог их прочесть. Ходите на мыс Основателей только во время отлива. Ничего не заказывайте в закусочной «У Уолтера», если не уверены, что точно желаете попробовать его стряпню.
– Я имел в виду, советы относительно подростков… из-за Инди, – поясняю я. – Однако обязательно приму к сведению все вышесказанное. – После сегодняшнего происшествия постараюсь как можно меньше появляться в городе. Улыбаюсь самой обворожительной улыбкой, на которую способен.
Сейдж смущается, краснеет.
– А! Э-э… ну это все. По крайней мере, на текущий момент. – Она направляется к выходу. – Кстати, Инди – чудесное имя.
Вот он, шанс. Объяснить, что имя придумала не жена, а сестра, следовательно, Инди мне не дочь. Рассказать, зачем мы сюда приехали. Глядишь, завязал бы добрососедские отношения. На меня наваливается усталость: общение, даже с приятным человеком, отнимает силы. Вот бы спрятаться и забыть это утро как страшный сон. Память коварно подсовывает непрошеные воспоминания, от которых внутри саднит, будто от изжоги.
– Спасибо. И за спасение тоже. Как ловко вы их разогнали.
Сейдж поднимает серебристо-серые глаза и тут же отводит в сторону.
– Я знаю, каково это, когда тебя тыкают носом в случайный промах. Никому не захочется, чтобы унижение длилось дольше, чем необходимо.
Неопределенно хмыкаю, соглашаясь.
– Еще раз спасибо.
Она ласково улыбается, открывает дверь.
– Я могу вас чем-то отблагодарить? – собравшись с духом, выпаливаю я.
Сейдж оборачивается. Между бровями пролегла морщинка, нижняя губа слегка оттопырена. Вдруг на ее лице снова расцветает улыбка, от которой мое сердце приятно сжимается.
– Спасибо. Я подумаю.
Глава 5
Сейдж
– Ты заявилась туда прямо в халате? – Держа под мышкой розовую коробку, Рен протискивается мимо меня, шествует на кухню.
– Под ним была одежда.
– Тот, с коровьими пятнами?
– Чем он тебе не нравится?
– Ничем.
Рен передает мне скон, и я тут же забываю все тревоги. Тающая на языке лимонная глазурь, бергамот, взрывные ягодные нотки – цветочный, яркий, изысканный вкус. Испускаю стон наслаждения.
– Кто помогает твоей маме, раз ты здесь? И откуда узнала про халат?
– В пекарне сейчас Сэм. Зарабатывает себе на бензин. – Рен откусывает кусочек скона, задумчиво смотрит в окно. – Когда я пришла открывать лавку, Сайлас уже ждал на пороге. Сказал, что все утро на ногах, и не замедлил сообщить почему. Говорит, новый арендатор какой-то консультант, но это не точно. Похож на снулую рыбу.
– Сайлас в своем репертуаре. Но я ничего о нем не знаю. Не стала его расспрашивать.
Рен недоуменно таращит глаза и тут же принимает заговорщический вид.
– А твой брат сказал, ты потом с ним осталась.
– Ну да, забрала Хромонога из прачечной, – смеюсь я. – Говорю же, не вдавалась в расспросы.
Подруга разочарованно машет в мою сторону.
– В отличие от тебя, твои братья настоящие мастера сплетен. После развода мне этого не хватает.
Не помню, чтобы Эллис намеренно сплетничал, но воздерживаюсь от комментариев. Впрочем, память у него отменная. Мы обе понимаем: Рен скучает не по горячим новостям, а по Эллису. Вот Сайлас и Мика – совсем другое дело. Хорошо, что Мика сейчас играет в бейсбол в Калифорнии. Он точно раззвонил бы по всему городу про нового арендатора, да еще сочинил о нем какую-нибудь небылицу.
– Как он выглядит? – Рен кивает в сторону дома Андерсенов.
Весьма привлекательно. Небритый, взъерошенный, темноволосый. Прямой нос, крепкий подбородок. Глаза на расстоянии кажутся темными, но на самом деле скорее зеленые. Когда говорит, одна бровь приподнимается чуть выше другой. Настоящий красавец, и голос под стать – низкий, рокочущий, притягательный, аж дух захватывает.
– Не знаю. Высокий.
Рен в отчаянии разводит руками.
– Ну же, Сейдж, напрягись.
– Очень высокий. Выше Эллиса, но ниже Мики.
Подруга слегка оживляется.
– Мика – уникум, так что ничего удивительного. Эллис ростом шесть футов три дюйма [5]. Значит, этот парень высокий-превысокий.
– Да, высокий-превысокий.
Рен потирает руки, ожидая продолжения.
– Неужели тебе неинтересно, как его зовут, вертихвостка? – насмешливо осведомляюсь я.
– Кто бы говорил, Сейдж Астория Берд. Просто пытаюсь выяснить, есть ли у него потенциал стать твоим кавалером на лето. Кстати, Сайлас сообщил его имя: Фишер Лэнг.
Звучит знакомо. Впрочем, имя и фамилия довольно распространенные.
– Ладно. – Прикидываю, какие подробности можно поведать, не рискуя показаться чересчур заинтересованной. – В ухе две маленькие сережки. Статный, но не грузный… Брюнет, волосы до плеч. – Глядя на дочь, машинально заложил прядь за ухо; милый жест.
Рен широко раскрывает глаза.
– Как сексуальный пират?
– Во-первых, я не называла его сексуальным. Во-вторых, даже не думай.
– Судя по описанию, мужчина твоей мечты.
– Ты же обещала не использовать эту информацию против меня. – Засовываю в рот половину скона. Никогда не прощу себе, как однажды вечером, сразу после расставания с Иэном, я вылакала бутылку вина и выболтала всю подноготную – в частности, что полтора года не испытывала оргазм и меня затянуло в блаженный (хоть и весьма специфичный) лабиринт эротических фанфиков про пиратов.
Рен с деланым равнодушием подходит к окну.
– Ладно, ладно. Но… это же круто! У тебя есть бинокль?
– О господи! – стенаю я с набитым ртом. – Не ты ли боялась, что он извращенец?
Она хлопает ладонью по кухонному столу. Я вздрагиваю от неожиданности.
– Надо же! Быть того не может!
Поспешно глотаю остатки скона.
– Что такое?
– Серена Линдхаген только что подрулила к его дому!
– Да ладно! Ничего себе скорость! – Выглядываю из окна. Так и есть. Серена поправляет бретельки симпатичного голубого платья, которое я похвалила на прошлой неделе, достает из багажника розовую коробку и устремляется к крыльцу Андерсенов.
– Она несет ему мои слойки с сыром! – Рен искренне возмущена, будто Серена разделась догола и прыгнула на нового жильца.
По идее, надо бы изобразить равнодушие… черта с два! Хватаю с захламленного комода бинокль и передаю Рен.
– Ты лучше читаешь по губам, чем я.
– Ну-ка, ну-ка… Он смущен. Вроде просто знакомятся. Чешет в затылке – мужики всегда так делают, когда им неуютно. Ерошит волосы… Мнется. Благодарит. Серена уходит.
– Как, уже? Интересно.
Рен смотрит на меня долгим холодным взглядом и неожиданно толкает в плечо.
– Ой! Ты чего?
– Он же обалденный красавец, дуреха. – Она откладывает бинокль в сторону. – Это ты должна быть на месте Серены и вести себя как финтифлюшка или какое там смешное слово больше подходит.
Забираю бинокль.
– Она просто угостила его с дочерью выпечкой, а не позвала под венец. Даже если и так, я бы ее не осудила.
– Это не дочь, а племянница.
– Что, прости?
Лицо Рен смягчается.
– Сайлас сказал, девочка – племянница Фишера, а он опекун. Я так поняла, ее мама умерла.
На грудь тяжелым камнем опускается печаль. Помню, у него был усталый и раздраженный вид, но теперь ясно, почему он такой… подавленный, словно даже улыбка дается с трудом. Скорбь изнуряет.
– Кстати, – хрипло говорю я, – его племянница… Инди… на следующей неделе пойдет в летнюю школу. Я могла бы предложить, чтобы Сэм показал ей город.
Рен великодушно кивает.
– Разумеется. Он добрый парень и не станет возражать.
– Знаю, – тихо отвечаю я. Во мне по-прежнему пульсирует печаль, словно весть о горе Фишера и Инди затронула струны моего личного горя.
– Я вот о чем подумала, – задумчиво произносит Рен, что-то подсчитывая на пальцах. – Новый жилец здесь на все лето. Он шеф-повар. Наверняка его приезд как-то связан с загадочным зданием.
– Шеф-повар?
Она тяжело вздыхает.
– Не умеешь ты выуживать из людей информацию. А твои братья умеют. Выходит, Афина права: там будет ресторан, и этот Фишер Лэнг точно имеет к нему отношение.
– Посмотрим.
Подруга беспокойно хмыкает.
– Наши не обрадуются.
– Почему? Нам требуется что-то кроме закусочной Уолтера. Если город не будет развиваться, даже фестиваль не принесет достаточно денег.
Нет нужды объяснять: благосостояние жителей Спунса зависит от туризма, а заведения вроде ресторанов и пивоварен – хорошая приманка, позволяющая пополнить местный бюджет.
– Я-то согласна, но ведь Уолтер уходит на пенсию. Ты же знаешь, все желают ему провести хороший туристический сезон напоследок.
– Уолтер уже три года собирается на покой. Кстати, он до сих пор не объявил, кто из его племянников и племянниц будет управлять закусочной вместо него. Я считаю, он блефует.
– Не спорю, новый ресторан – дело хорошее, – смеется Рен. – Возможно, если у Уолтера появится конкурент, он наконец определится с решением.
Пристально оглядываю дом на другой стороне луга. Во мне разрастается любопытство, словно клубни георгинов, которые я посадила в этом году.
– Поживем – увидим.
Вообще-то я считаю себя идеальной соседкой. В чужие дела не лезу (как правило), участок содержу в порядке – никаких мусорных куч, уродливых садовых гномов или нелепых скульптур. Однако, если нужно, всегда рада помочь: встречаю арендаторов, когда Андерсены в отъезде, могу выручить луковицей или чашкой сахара, но не навязываюсь, чтобы они не чувствовали себя обязанными каждый раз при встрече поддерживать беседу. В общем, всеми силами стараюсь опровергать провинциальные стереотипы. Соответственно, при обычных обстоятельствах я не подглядываю за соседями, а значит, не пользуюсь биноклем и тем более не дежурю у окна.
Стоило Серене Линдхаген покинуть порог Фишера (а Рен покинуть мой порог), у дверей моего нового соседа нарисовалась Беа Маршалл, роскошная рыжеволосая парикмахерша и первоклассная сплетница. Она ухитрилась напроситься в дом, правда, ушла меньше чем через десять минут; вид у нее был донельзя самодовольный, а у Фишера смущенный.
Вечером просыпаюсь от грохота тарелки, упавшей с колен на пол; видимо, я прикорнула на диване во время ужина (как ни прискорбно, состоящего из покупного набора закусок в коробке). Несу тарелку на кухню. Внимание привлекает отдаленный свет: на участке Андерсенов зажегся прожектор с датчиком движения. В ярком луче мелькает безошибочно узнаваемая фигурка девочки-подростка, явно пытающейся улизнуть.
После этого я просто не могу не шпионить за соседями. В течение следующих нескольких дней Ласка не отходит от меня, а Хромоног раздраженно мяукает чаще обычного. Наверняка оба заразились болезненным возбуждением, которое можно описать словом «ажитация». Я искренне заинтригована Фишером и Инди; увы, у меня никак не получается оставить их в покое и заняться своими делами.
– Надо уже купить телевизор, – частенько бормочу я, придумывая очередную причину выглянуть в окно. – Мне явно не хватает реалити-шоу.
«Тебе стоит завести хобби», – написано на морде у моей собаки.
«Или полежать», – читается в полупрезрительном взгляде кота.
Теперь я провожу в саду больше времени, чем обычно, – торчу рядом с живой изгородью, разделяющей наши участки, и притворяюсь, будто пропалываю сорняки, а на самом деле бесцельно ползаю по земле на карачках, подсматриваю и пытаюсь подслушать обрывки разговоров.
В общем, я превратилась в карикатуру на саму себя: сельская простушка, запавшая на печального красивого незнакомца. Жалкое зрелище, и я не предпринимаю никаких действий, чтобы исправить ситуацию.
Единственное, что мне удалось уяснить в результате неловких попыток поиграть в детектива, – Фишер и Инди в напряженных отношениях. Они никогда не бывают вместе. Если появляется один, второй тут же уходит. Каждый раз, выходя на крыльцо, Фишер изучает свои руки, словно ждет от них какого-то волшебства, а Инди крепко держится за перила и смотрит вдаль.
Спустя два дня после нашествия первых визитеров у соседнего дома паркуется пикап О’Дойл. Немедленно хватаюсь за бинокль. Мы, местные, действительно не отличаемся деликатностью. Бедняга Фишер и так устал от незваных гостей. Это уже просто смешно.
А еще (как ни стыдно признавать) очень весело.
Нахожу в объектив постное лицо Марты О’Дойл. Она приближается к дому, звонит в дверь. Ей открывает Инди. О’Дойл заходит внутрь, но уже через минуту Фишер выставляет ее на крыльцо. На его лице не столько смущение, сколько насмешка. О’Дойл, напротив, вся красная и явно не в своей тарелке.
– Тетя Сейдж?
– Ой! – От неожиданности отшвыриваю бинокль. В кухню заходят Сэм и Эллис. – Рядом с дверью есть звонок, знаешь ли. Даже твоя мама им пользуется.
Судя по дурацкой улыбке любимого племянника, он ни секунды не верит моему суровому тону.
– Я тоже рад тебя видеть, тетушка.
Сэм обхватывает меня длиннющими ручищами. Похлопываю его по накачанной спине, заглядываю в еще детское лицо, словно в зеркало. Тот же квадратный подбородок, большие серые глаза, даже веснушки как у меня. Правда, он унаследовал от отца темные волосы, а от матери – кудри; не то что мои патлы цвета мокрого песка.
– Что вы здесь делаете?
Ласка прыгает на Сэма, кладет лапы ему на плечи, и тот ловко принимается кружить ее в вальсе.
– Мама говорит, ты сосватала меня своей соседке.
– Рен попросила его познакомиться с девочкой и показать ей окрестности, – поясняет Эллис.
– Инди твоя ровесница, Сэмюэл. Кстати, хорошенькая.
– Да-да, уже иду. Просто хотел сперва поздороваться. – Сэм тщетно пытается отпихнуть Ласку. Та с восторгом облизывает ему лицо. – Э-э, и еще передать гостинец от мамы.
При виде корзинки с десятком легендарных сконов недоуменно фыркаю.
– Погоди! Я столько не съем! – кричу племяннику, но тот уже собрался уходить. Ласка не отстает от него ни на шаг. – Сегодня ведь не воскресенье! – Значит, Рен специально их испекла.
– Ничего не знаю! – Сэм выходит на улицу, но тут же просовывает голову внутрь и удостаивается очередного слюнявого поцелуя от моей невоспитанной собаки. – Мама велела ни в коем случае не принимать их назад! – С этими словами он исчезает.
Ласка скулит. Я тоже (про себя). Рен знает: я терпеть не могу выбрасывать еду, особенно выпечку, значит, обязательно попытаюсь кому-нибудь ее пристроить. То есть практически вынуждает меня идти к соседям.
Эллис усаживается за кухонный стол.
– Помоги мне с ними расправиться, – говорю я, указывая на корзину.
Он хмурится.
– Ты же знаешь, я их больше не ем.
Испускаю тяжелый вздох. Эллис любит впадать в крайности. Отец умер от инфаркта, случившегося из-за пожара в амбаре, поэтому мой брат стал пожарным. Когда ему исполнилось восемнадцать, мы лишились обоих родителей; он взял на себя заботу о семье, нес все финансовые трудности и не произнес ни слова жалобы, когда в том же году родился Сэм.
Мне кажется, он выбрал Рен своей суженой с того дня, как они подружились в детском саду, а теперь не позволяет себе насладиться ее выпечкой, потому что они расстались. Для меня эти две вещи никак не связаны, но в его невыразимо сложной логике все сходится.
– А ты зачем приехал? – непринужденно спрашиваю я.
– К Бутону. Надеюсь, ты отвезешь меня домой, если Сэм заберет джип.
Бутон – обожаемый конь его бывшей жены. После их развода он живет со мной. Рен часто катается на нем, а Эллис чистит и обрезает копыта. Раньше я надеялась, что, ухаживая за ним, они снова сойдутся. Однако прошло четыре года, и похоже, их вполне устраивает раздельное существование.
Глядя на сконы, принимаю решение: я не поддамся и не понесу их к Фишеру. Хватит подсматривать и вмешиваться в чужие дела. Моя личная жизнь и так сложна. Нечего запутывать ее еще больше.
