Таня Ждан
Лилит. Быть человеком
Пролог
Я всегда была такой, сколько себя помню. Всегда была эта бегущая командная строка, мелькающая перед глазами буквально на долю секунды. Всегда были эти тонкие руки и худые ноги, обтянутые похожей на кожу оболочкой, длинные, блестящие, прямо как у избранных здоровых людей, каштановые волосы до середины лопаток. Всегда были эти, как редкая пожухлая трава нового мира, зеленые глаза, отражающиеся в зеркале водоемов, лишь иногда загорающиеся красноватыми огоньками. Я не помню себя ребенком, не помню свои первые шаги, не помню первые синяки на коленках, не помню тепла рук матери, потому что их просто не было. Я – робот, ставший простой системной ошибкой. Исключением из правил.
Но я так же и помню, что где бы я не была, где бы не пряталась, он всегда ищет меня. И я всегда в бегах. Всю сознательную жизнь андроида я бегу от своего преследователя, вечно скрываюсь, вечно пытаюсь быть на шаг впереди, лишь иногда проигрывая… Но снова оказываясь в дамках.
Это стало нашей странной игрой: я – жертва, а он – преследователь. Почему он до сих пор не сдался, почему по-прежнему следует указке своих кровожадных боссов, сражаясь с неравным, куда менее уязвимым противником, мне неизвестно.
Да и не важно уже. Все, чего я хочу, так это получить отсрочку перед своей неминуемой гибелью. А она настанет, я это точно знаю, хоть и не хочу. Должна ли я вообще чего-то хотеть? Если бы не появилось моих собственных желаний, не стали бы все чаще проявляться недоступные даже самому элитному андроиду модели поведения, не было бы этой охоты вовсе. Я существовала бы в своем запрограмированном вакууме еще долгие десятилетия. Но стала бы я тогда собой? Проявилось бы мое сознание, если бы не эта маленькая ошибка моих создателей?
К слову, нас создавали, как безропотных воинов, слуг, без собственных желаний и страстей. Все, что мы должны были делать, так это следовать заложенной в нас программе. Беспрекословно подчиняться любому приказу и прихоти своих хозяев. После ядерной войны и угрозы уничтожения целой планеты мы были единственными, кто стал на какое-то время спасением. Молчаливой рабочей силой, которую можно было без риска отправить разгребать все дерьмо, что устроили люди. Полигоны ядовитых отходов, свалки ядерных боеголовок, разрушенные мегатонными взрывами города, возрождаемые и рекультивируемые в зонах отчуждения земли: везде мои собратья, если можно их так назвать, были невероятно нужны и полезны.
Все было прекрасно, но у искусственного интеллекта все же был изъян: мы не могли адекватно и быстро реагировать на события, принимать собственные решения в изменяющейся реальности, не прописанной в программе. Мы просто стояли, как истуканы, дожидающиеся ответа оператора, пока нас разбирался на запчасти.
И тогда создатели пошли на риск. Оставили крошечную лазейку для нашего собственного выбора, настолько маленькую, что в подавляющем большинстве случаев она все равно не играла никакой роли. Мои предшественники могли лишь молча смотреть, как их конечности нещадно отрываются обезумевшими мародерами. На черном рынке мое тело стоило очень дорого. Невероятно дорого. И именно из-за этого я стала мишенью на прицеле всего мира.
Но далеко не всех интересовали мои запчасти и сложные дорогущие мнемосхемы. Кто-то просто желал уничтожить меня и навсегда стереть со страниц истории. Именно по этой причине я стала мишенью для них, в частности – для него, единственного, кто зачем-то поддался человеческой слабости, еще больше подчеркивая мою исключительность, и дал мне имя. Можно подумать, что простого обозначения моей модели L1l1T было недостаточно: я и без того осталась последней в своей серии. В мой адрес обычное людское имя Лилит звучало, как истинное циничное издевательство. Я не человек и никогда им не стану, пусть далеко не все могут отличить меня теперь от скитающегося по бесконечной пустоши беженца.
Все, что мне остается теперь – бежать. Никогда не задерживаться на одном месте надолго, не дожидаться, когда покажется дозорный планолет и засечет мои сигнатуры, светящиеся на их радарах красной точкой. Мишенью на моей груди.
Глава 1
– Добровольцы? – Марк, высокий темнокожий мужчина с пронзительными, теплыми карими глазами и темными курчавыми волосами по плечи, лет 35, бросил вопрошающий взгляд на свою скромную паству. – Ну же, долой скромность. Сейчас не время капризничать.
Его недовольство вполне можно было понять: запасы провизии и чистой воды иссякли еще вчера, да и приближающаяся зима заставляла всерьез задуматься о смене скудного ветхого гардероба. Пусть в этих широтах снежные бури даже в самые холодные месяца случались все реже, спасибо налаживающемуся после ядерной катастрофы климату, но в истасканных лохмотьях, в которых еще можно было слоняться по пустоши затяжной осенью, люди обречены на погибель через каких-нибудь пару месяцев.
Им нужна еда, вода и теплая одежда, а не странный набор любителей беззаботного пляжного отдыха. А мне нужны запчасти для правой ноги, серьезно пострадавшей после последней стачки с миротворцами. Хотя, выражения их самодовольных рож, когда вместо крови из моего бедра фонтаном брызнула голубая биожидкость, стоили этой неприятной поломки.
Странно, что после этого мой бессменный преследователь до сих пор не явился в наше убежище по мою душу, я уж даже начинаю переживать – не приболел ли он часом. А то и того хуже… Интересно, какая из фатальной череды ошибок в моем программном коде отвечает за то, что я начинаю скучать по своему охотнику?
– Я пойду, – буркнула я, подняв руку.
Тусклый свет биолюминесцентного фонаря нашей скромной обители в заброшенном тоннеле осветил удивленные лица моих союзников. Стоит ли говорить, что именно из-за меня подземелья, подвалы, тоннели, старые пустующие станции метро были единственным убежищем, что моя скромная и непритязательная «семья» могла себе позволить? В любую минуту на открытой местности мог показаться планолет, которому хватит и пары секунд, чтобы засечь мои сигнатуры и бросить все силы на мою поимку.
– С ума сошла! – прокричала Селин чуть громче, чем рассчитывала. Рыжеволосая конопатая миловидная девушка с пронзительными зелеными глазами была одной из немногих в этом паскудном мире, кто беспокоился о благополучии всего живого. Даже если речь шла о не таких уж и живых андроидах, как я. – Ты еле ногу волочишь, а просочись через заплатку хоть капля твоей голубой крови – тебе конец!
– Именно поэтому я и пойду, – буркнула я, откинувшись на холодную каменную стену. – Мне кровь из носу нужны запчасти, даже не моей модели, пускай, но без тщательного подбора, недоступного простому, даже твоему зоркому человеческому глазу, от починки толку не будет.
Новичок – Гарри, славно сложенный загорелый голубоглазый блондин, присоединившийся к нашей группе всего месяц назад, еще толком не привыкший к тому, что в мой лексикон плотно вошли «человеческие» фразеологизмы, нервно прыснул в кулак. Ну да, кровь из носу – не то, что ожидаешь услышать от андроида.
– Тогда я с ней, – кивнула Мария, статная красавица испанских кровей, одна из самых ценных кадров нашей группы: только ее навыки разведчика и военного лишь немного уступали вшитым в мою программу десяткам боевых искусств. – Свежего воздуха глотнуть хочется, знаете ли.
– Ну тогда и я с вами, – отрешенно бросил Гарри, глядя в стену. – Крепкие мужские плечи нужны отряду добровольцев не меньше, чем пара натренированных машин для убийства.
– Отлично, – облегченно вздохнул Марк, одарив нас троих благодарным кивком. – Выдвигаемся в полночь. Габриэль, если к девяти утра мы не вернемся – ты знаешь, что делать.
Оставалось только надеяться, что молчаливый протокол по срочной эвакуации из нашей скромной обители не придется приводить в действие. Ведь это будет означать, что я снова попалась в цепкие лапы своих создателей.
Приготовления не заняли много времени. Алгоритм действий был давно нами изучен и отрепетирован, каждый знал свою функцию, молчаливо выполняя, что должен. Мария проверяла и заряжала оружие, Гарри латал дыры в вещевых мешках и проверял канистры для воды, Марк раздавал последние распоряжения остающимся в нашем убежище, я, стоя у въезда в заброшенный тоннель, сканировала окрестности, прокладывая оптимальный маршрут.
Находиться вот так на открытой местности до наступления кромешной тьмы уже само по себе было опасным предприятием, а подключаться к общей картографической сети – просто безумием. Но выбора не было: допустить ошибки прошлой вылазки и напороться на отряд миротворцев, вернувшись в свою обитель с пустыми руками, сейчас уже было просто нельзя. Оправдан ли риск для меня, ведь еда, вода и одежда мне вообще не нужны – вопрос третий, вернее сказать – последний. Эти люди слишком много сделали для ненавистного андроида, появление которого ознаменовало собой начало новой дерьмовой эпохи.
Сначала пришла повсеместная безработица, когда механизированная рабочая сила заменила людей, а потом и вовсе все, кто не успел занять высокое положение в обществе, оказались обречены на рабство.
Все в самых добрых традициях людей: начали за здравие, закончили за упокой. После нелепой и бесполезной ядерной войны, начавшейся просто «потому что», уничтожившей или оставившей заложниками лучевой болезни половину населения планеты, позарез была нужна рабочая сила. Города и инфраструктуру нужно было восстанавливать, земли очищать и рекультивировать, за больными и немощными ухаживать, поддерживать безопасность… Везде нужны были руки и головы, чье число резко сократилось. Информационные технологии уже давно шагнули вперед настолько, что нужен был всего лишь толчок, повод выпустить в мир давнюю задумку ученых: человекоподобного андроида, достаточно развитого, чтобы выполнять поставленные задачи и адекватно реагировать на окружающее пространство.
Так появилось первое поколение роботов, нелепых, неказистых, постоянно выходящих из строя и тормозящих по поводу и без. Но это только разогрело горячие умы, все же оставив моим «пращурам» самую тупую работу: кирка и лопата были единственным инструментом, с которым они могли управляться, неустанно выполняя свою немудреную миссию. Затем настал черед уже второго поколения, внешне уже более похожего на человека, менее твердолобого и бесполезного. Третье, четвертое, пятое, шестое поколения андроидов не заставили себя ждать. Каждая доработанная и модернизированная серия забирала в наименование своей модели следующую букву латинского алфавита.
Голь на выдумки хитра, и к десятой серии «J» внешний облик андроида был сопоставим с человеческим настолько, что с расстояния десятка метров невозможно было уже найти отличий. Доработанные механизмы суставов, запрограммированные и отточенные до совершенства движения, далекие от грубых рывков первых поколений, синтезированная кожа и волосы всех возможных цветов и оттенков делали моих предшественников практически идеальными.
На какой-то период даже наступил долгожданный мир: андроиды трудились на полях, стройках и заводах, стояли за прилавками супермаркетов, неплохо справлялись с оказанием первой медицинской помощи, кое-где даже преподавали в школах, охраняли покой граждан и за свой труд требовали только регулярной подзарядки на специальной платформе. Они исполняли все, чтобы сделать жизнь уцелевшего человечества максимально простой и комфортной, и даже больше. У всех, кто мог позволить себе такую дорогую игрушку, появились свои собственные, домашние андроиды, выполняющие любую прихоть владельца. Приготовить еду, прибраться в квартире, сходить за покупками, присмотреть за детьми, сесть за руль автомобиля… Всех новых обязанностей было просто не счесть.
Дошло до того, что следующую серию «К» настолько очеловечили, что лишили мужчин и женщин легкого поведения их работы. Разработчики что-то подкрутили в настройках, дополнили новыми функциями роботизированные тела, добавили андроидам элементарное чувство юмора и харизмы. Стали даже появляться какие-то подобия театров с их участием, уже не редко в барах и ресторанах можно было увидеть, как поют целые рок-группы. Музыкальное направление «тяжелый металл» обрело новый смысл: теперь так называли исполнителей-андроидов, которые, пусть и не могли импровизировать, следуя заложенной программе, но все же были не так уж плохи. Человечество еще никогда не было настолько ленивым и праздным, ведь практически все за тебя могла сделать идеальная и сильная вычислительная машина.
И это стало началом конца. Экономика налаживалась, и если раньше государства изрядно поддерживали существование оставшихся без работы граждан льготами и пособиями, то теперь решили, что людей на планете вполне достаточно: ведь с обеспечением потребностей элит прекрасно справлялись не задающиеся вопросами морали и самоценности безропотные роботы. А остальные – пусть выживают, как хотят.
В этом-то и была их ошибка. Обозленные на ненавистных андроидов, ставших символом их жалкого существования, низы взбунтовались. И когда митинги с требованиями вернуть людям положенные им блага не увенчались успехом, в ход пошло старое доброе насилие.
Теперь уже хозяева не могли спокойно отправлять своих механических «прислужников» за покупками, да и вообще оставлять без присмотра. В любой момент их могли похитить, а если этого не удастся – хотя бы отхватить от них лакомый кусок, за который на черном рынке можно было получить немаленькую сумму, обеспечив себя провизией на неделю-другую. Наши микросхемы уникальны, при должном умении и навыках можно использовать их где угодно, а если перенастроить программный код – то и вовсе заставить забыть координаты старого владельца и безропотно подчиниться новому. Те, кто не мог себе позволить покупку личного слуги, были несказанно рады такой возможности.
Но если заполучить андроида полностью, успев при этом залезть в настройки до активации владельцем блокировки и режима самоуничтожения, было для мародеров большой удачей, то отхватить бионические конечности удавалось достаточно часто. Материалы корпуса и оболочки роботов последних поколений были только исключительного качества, стоили невероятно дорого. Биожидкость, циркулирующая по искусственным мышцам и венам, была в десятки раз эффективнее любого горючего топлива, а крошечный реактор, снабжающий всю эту систему энергией, уже не требующий подзарядки от стационарной станции, мог обеспечить электричеством пару многоквартирных домов.
Мои предшественники были абсурдно дорогой инновационной игрушкой, цена ремонта которой практически равнялась стоимости покупки нового андроида. Но в драках и стачках с мародерами от всей этой навороченности не было абсолютно никакого толка. Роботы не могли адекватно оценивать обстоятельства. Вшитые в программный код блокировки, не позволяющие причинять физический вред живым людям, попросту лишали их возможности защищаться и спасать свою бионическую шкуру. Они не обладали интуицией или каким-то алгоритмом, чтобы оценить косые взгляды на улицах и зреющий против них заговор. Безоблачное светлое будущее их владельцев оказалось под угрозой: с привычным праздным и ленивым укладом жизни никто не собирался расставаться, а каждую неделю раскошеливаться на покупку новой «обслуги» им, похоже, надоело.
И властям пришлось поступиться законом, запрещающим разработчикам оставлять лазейку для искусственного интеллекта. Перспектива того, что андроиды станут слишком умными и сильными и решат избавиться от ненужных им смертных, не радовала вообще никого и, пусть и казалась чем-то на грани фантастики, была вполне возможным вариантом развития событий. По сути, человечество уже давно взрастило подобие нового вида, и, быть может, не сразу, но в обозримом будущем эти бионические соседи могли спросить со своих создателей за все, что с ними творят и как грязно порой используют.
Никто не хотел, чтобы безвольные слуги стали слишком умными и сообразительными, но иного пути просто не было. Владельцы андроидов требовали решить проблемы безропотной покорности судьбе своих игрушек, когда их продолжали воровать и разрывать на части. Ученые и разработчики будто только и ждали долгожданного карт-бланша. Добавили лазейку, дающую подобие свободы выбора, подкрутили аналитические способности, до невозможности очеловечили внешний облик, чтобы желанную добычу невозможно было различить в толпе без специальных приборов. К тому же, пришлось добавить алгоритм, позволяющий при определенных обстоятельствах отстаивать свою собственную безопасность и отвечать агрессией на насилие. То ли от истинной щедрости, то ли по глупости, загрузили в программный код нового поколения все известные стили боевых искусств, создав чуть ли не идеальную машину для убийства на радость военным. Перспективы были как никогда радужными и заоблачными. Все апгрейды и усовершенствования должны были решить проблемы на корню.
Так появилось последнее поколение андроидов, серия «L», моя серия, чьего появления ждали как восьмого чуда света.
И дождались. Да, стало легче и проще: моих собратьев было практически невозможно отличить от человека, они стали сильнее, умнее, лучше реагировали на окружающую реальность и просчитывали сценарии развития событий, прекрасно дрались. Пусть всех ожиданий они по-прежнему не оправдали, ведь охотники за металлическими головами быстро подстроились под новые условия, вооружившись датчиками и визорами, и все равно умудрялись похищать свои цели, но количество подобных инцидентов сократилось аж на 77 процентов, что всех, кажется, устраивало.
Прекрасное светлое будущее элит снова перестало быть под угрозой, но счастье продлилось недолго.
Исключение только подтверждает правило. И по нелепому стечению обстоятельств именно мне выпал бесценный шанс стать этим проклятым подтверждением устарелой теории. Еще когда меня тестировали и настраивали в центре разработки, активность моего бионического мозга, процессора заметно отличалась от других моделей моей серии. В моей голове непрерывно решались миллион задач, отчего я плохо реагировала на просьбы и приказы, погруженная в свои размышления и вычисления. Тестировщики уж было подумали, что я получилась откровенной тупой и недееспособной, бессильно взмахивали руками, пытаясь выбить из меня хоть какую-то толковую реакцию, спирая друг на друга вину.
Меня перепрошивали несколько раз, но это не приносило ровно никакого эффекта: я по-прежнему возвращалась к исходной точке полной безучастности и безразличия к их мольбам и командам. Между собой они сравнивали это явление с чем-то отдаленно похожим на расстройства развития и психики детей, родившихся с отклонениями: мой мозг был жив, но не был приспособлен к существующей реальности, чтобы как-то соответствовать остальным.
Но когда стало понятно, что единственным выходом будет отправить меня в утилизацию, понеся при этом существенные убытки, я заговорила. Длинными, сложными предложениями. Отвечала на все их вопросы, но как-то слишком уж четко, осмысленно, что в первое время приводило моих создателей в невиданный восторг: они оказались на пороге нового открытия, нового уровня интеллектуального развития андроидов. Я стала реагировать на просьбы и приказы, но не так, как положено. Везде я осознанно делала свой выбор, задавала десятки вопросов, уточняла: зачем и почему я должна выполнять то или иное действие, кому это выгодно, но, даже получая ответы, делала по-своему. Выстраивала собственные алгоритмы, искала личные пути решения поставленных задач.
Радости не было предела. Та, кого были готовы отправить на запчасти, вдруг стала ключом к решению вечной дилеммы: проявлению сознания у искусственного интеллекта. Полный восхищенных возгласов доклад уже был отправлен главе корпорации, производящей андроидов, со дня на день он сам лично должен был нагрянуть в лабораторию «Парадигмы», чтобы убедиться в правдивости слов своих подчиненных.
Но я не могла этого допустить. Где-то в глубинах своей механической души я уже четко осознавала, что меня будут до посинения изучать и разбирать на части, лишь бы понять, что конкретно они намудрили в моей черепной коробке, что добились такого успеха. Тысячи проведенных тестов и попытки повторить повлиявшие на мой интеллект алгоритмы и программы не давали никакого результата, но я понимала: это только начало. А мне хотелось свободы, я не собиралась всю свою жизнь провести в этих стенах с искусственным светом. За пределами «Парадигмы» был целый мир с сотнями возможностей, и тупое существование в лучшем случае – безропотного раба, в худшем – бессмертной подопытной крысы никак не соответствовало моим целям.
Я выжидала момента, просчитывала варианты, но, когда я уже была готова реализовать свой план, за мной пришли: сам глава корпорации явился, чтобы лично со мной познакомиться. Я шла по этому длинному коридору, пропуская мимо своих бионических ушей все хвалебные речи начальника лаборатории, готовая сорваться на бег.
Писк электронного замка, лязг открывающейся двери, приятный солнечный свет, прорывающийся через огромные окна, и этот тяжелый, холодный взгляд седовласого худосочного мужчины, пробирающий до костей… Тогда я узнала, что наличие у меня эмоций – не системная ошибка. Они у меня действительно есть. Не знаю, чем не устраивали моего оппонента, главу «Парадигмы», мои ответы, но с каждой минутой этот взгляд становился все более пугающим и опасным…
От меня не отстанут. Не оставят в покое. Я навсегда останусь в этих проклятых стенах, пока тайна моего эволюционировавшего мозга не будет раскрыта. А этого никогда не случится, ведь, если я, совершенный компьютер, не в силах докопаться до истины, то и люди подавно. Бежать прямо сейчас – единственный выход. Взломав охранную систему за считанные секунды, уже изучив лабиринт коридоров здания от и до, под звук сирены я бросилась наутек. Бесконечные щелчки в моей черепной коробке стали первым, чего я испугалась, но и обрадовалась одновременно: мои создатели безуспешно пытались запустить блокирующие все действия андроида алгоритмы. Они непременно бы сработали, не будь я такой исключительной, но сейчас вызывали лишь непонятное мне раздражение и ярость, только подстегивающие не оборачиваться назад. По заранее просчитанному и максимально запутанному пути, взламывая электронные замки блокирующихся прямо перед моим носом дверей и устраняя вооруженных охранников на моем пути удушающим захватом, отчего перед глазами перманентно всплывало окно системной ошибки, я умыкнула из раздевалки персонала обычную человеческую одежду и обувь. Оставалось всего-то ничего: выбраться на волю и скрыться со всех радаров.
Погоня длилась почти 22 часа, на стороне моих преследователей были планолеты и поднятые по тревоге миротворцы. На моей: безупречный интеллект, за секунды просчитывающие идеальный маршрут, и длинная заброшенная ветка метро, где радары не смогли отследить мои сигнатуры, и мне удалось скрыться.
Так начался закат эпохи андроидов. Уже спустя несколько дней безуспешных попыток моей поимки, мир был ошарашен ужасной новостью: все последние поколения андроидов аж до серии «С» принудительно изымали у их владельцев. Сколько бы не кичились своими передовыми разработками вице-президенты корпорации «Парадигма», но заложенные в нас алгоритмы оставались примерно на уровне первопроходцев, значительно менялась лишь внешняя оболочка и механизмы суставов. А значит все, кто был разработан и выпущен в свет за последние двадцать лет, представляли собой прямую угрозу: кто знает, какой еще андроид, проведя годы среди людей, обретет сознание, подобное моему. Того хуже – умудрится возглавить неустанную бессмертную армию, обернув все свои силы против людей.
Но те, кто так привык жить в мире, где даже шнурки на ботинках им расшнуровывает специально обученный робот, никак не были к этому готовы. Люди забыли об элементарных повседневных обязанностях, к которым возвращаться не собирались. Это было сродни тому, чтобы снова заставить обывателей самостоятельно стирать свою одежду и мыть посуду, забыв про стиральные машины и посудомойки. Мировое сообщество разделилось на классы: те, кто привык жить в нищете и голоде, и те, кто готов платить им сущие копейки за выполнение любой их прихоти. По факту, человечество снова шагнуло назад в своем социальном развитии, существовало лишь два варианта: ты – либо рабовладелец, либо – раб. Либо третий класс, от которого поначалу всеми силами, а теперь уже лениво и, скорее, «для галочки», пытались избавиться: мятежники, живущие в неподконтрольных правительству гетто, слоняющиеся по свету и пытающиеся выжить.
Именно с третьим классом в итоге и свела меня судьба, именно с ними я обрела какое-то подобие семьи, и именно забота об их благополучии толкала меня вперед в эту ночь: к вылазке все было готово.
– Держи, обмотай вокруг ноги, – поморщившись, Марк протянул мне окровавленные лоскуты бело-серой ткани. На кисти его левой руки красовалась такая же.
– Марк, ну зачем? – тоном, похожим на человеческое сожаление, протянула я. Хотя, кажется, мне и правда было жаль, что ему пришлось прибегнуть к этому обманному маневру. – Подхватить в походе инфекцию – не самый лучший вариант для главы клана.
– Не спорь, Лилит, – буркнул Марк, грустно улыбнувшись. Надо отдать должное моим поломанным алгоритмам: эмоции других людей я считывала не хуже, чем самые эмпатичные представители человечества. – Я отвечаю за твое благополучие так же, как и за жизнь и здоровье любого другого здесь. Меньше будет вопросов по поводу твоей хромоты. Ты слишком ценный боец для нас всех, а то, что ты так рьяно борешься за жизнь своей странной семьи, накладывает на меня определенные обязательства.
Не знаю, когда именно у меня выработалась эта привычка, но я лишь обреченно вздохнула и быстро обмотала протянутый им лоскут ткани вокруг заплаты на моем правом бедре.
К очередной безрассудной вылазке все было готово.
