Таня Читер
Попаданка с Великой Переправы

Полная версия

Введение

Дорогие друзья – читатели!

Вы же знаете, что наш мир – не единственная реальность во Вселенной?

Интерпретация квантовой механики предполагает существование иных миров и реальностей.

Я верю, что каждый человек является автором своего мира. Его мысли, убеждения и эмоции отправляют энергию к различным вариантам событий и формируют свою действительность:

и драматичные реальности с войнами, голодом и лишениями и другие, основанные на справедливости и любящем взаимодействии.

Я убеждена, что существует также множество разнообразных магических миров, где физические законы и мироустройство отличаются от наших.

Мне снятся сны, где я вижу растущие из земли живые дома и разумные летающие корабли, похожие на огромных скатов.

В этих снах я использую магию и работаю с энергиями.

Почему бы и персонажам моих книг не жить где-то там – в этих волшебных мирах?

Мне часто кажется, что я не придумываю события в своих произведениях, а только наблюдаю за жизнями героев и записываю всё, что с ними происходит.

И мне самой очень интересно, что же с ними произойдёт дальше?

Давайте вместе следить за приключениями жителей мира Сейтан!

Я уже предчувствую, как много у нас с вами будет захватывающих впечатлений!

С любовью, автор – Таня Читер

Пролог

Настя Клубкова

– С твоей Днюхой облом, – сразу огорошила меня Анька, разбудив телефонным звонком. – Родоки передумали линять «на юга».

– А что случилось? – Вяло поинтересовалась я у подруги, пытаясь спросонья собрать мозги в кучку.

С одной стороны, после вчерашних событий вряд ли меня можно расстроить сильнее. А с другой, и эта «капля в море» раньше могла бы меня добить. Но не теперь. Слишком многое изменилось. И вопросы типа «справлять или не справлять мой ДР» уже мало волновали меня.

Волевым усилием скинув остатки сна, в котором мама была жива, и мы вместе гуляли в каком-то приятном месте на природе, я одним ухом присутствовала в Анькиных стенаниях о несовершенстве мира, параллельно размышляя о своём.

Ну, здравствуй, объективная реальность, данная мне в ощущении!¹

Итак, сегодня пятница, 28-ое июня. Самое время подвести итоги: во-первых, летняя сессия за первый курс позади, во-вторых, вчера был мой День рождения, и я стала совершеннолетней, а в-третьих, до сентября я совершенно свободна. В том смысле, что мне совершенно некуда идти. Об этом тонко намекает старая спортивная сумка со всем моим нехитрым скарбом, стоящая возле кровати, и прямо говорит записка моего сводного брата Глеба, смятым тетрадным листом лежащая на полу.

Вчера вечером я перечитывала её много раз, тщетно пытаясь найти в написанном иной, не такой ужасный для меня смысл. Читала, стараясь не уронить на бумагу ни одной предательской слезы. Не вышло. Кулаками растирая солёную влагу по лицу, я долго пыталась осознать злые слова, написанные Глебом. Теперь я могу повторить их наизусть: «У тебя сутки, чтобы покинуть помещение. Сегодня тебе исполнилось 18, и я, наконец, могу выписать тебя из своей квартиры. Устал терпеть твоё присутствие, малолетняя убийца! Из-за тебя погиб отец. Скажи спасибо, что тебе было где жить до совершеннолетия, и я кормил тебя весь последний год. Сюда ты больше не вернёшься. Прощай».

Не то, чтобы я ждала от этого, так и не ставшего родным человека, поддержки и приятия. Ведь после смерти моей мамы и отца Глеба я видела от сводного брата в лучшем случае брезгливое равнодушие. В худшем ненависть. И до сих пор мы соблюдали вынужденное перемирие только из-за проживания в одной квартире. Но такое циничное послание вместо хотя бы дежурного поздравления с моим Днём рождения всё рано восприняла, как удар в спину.

Своего родного отца я не знала. Мы с мамой всегда жили одни до тех самых пор, пока она не встретила Виктора – отца Глеба. Виктор был вдовцом. После смерти жены он один воспитывал сына.

Сначала я надеялась подружиться со сводным братом, который был старше меня всего на два года. Но быстро поняла, что ему не нужна моя дружба. Честно говоря, Глеб с первых дней невзлюбил меня и маму. И, как мы не старались, за несколько совместно прожитых лет так и не смогли расположить его к нам. Старший сводный брат вёл себя демонстративно холодно и отстранённо.

Отчим первое время ещё пытался проявлять ко мне заботу, но, увидев такую неприязнь родного сына ко мне и к своей новой жене – моей маме, сосредоточил всю свою любовь и заботу на Глебе. Мне даже казалось, что Виктор жалел, что они с мамой поженились.

Тогда, четыре года назад, продав нашу квартирку – однушку в спальном районе – отчим увеличил их с сыном жилплощадь, превратив двухкомнатную квартиру на окраине в просторную трёшку ближе к центру. После гибели наших родителей квартира, в которой мы все жили, досталась Глебу по завещанию отца, а я осталась без жилплощади. До восемнадцати лет Глеб не мог выписать меня из своей квартиры из-за органов опеки, но теперь у него развязаны руки.

После того, как мамы не стало, я была вынуждена быстро стать самостоятельной. Больше всего я гордилась тем, что хорошо закончила школу и смогла поступить в институт на бюджет. Весь последний год я училась на дневном отделении, а вечерами подрабатывала, разнося листовки с рекламой. Занималась дома до самой ночи. При таком напряжённом графике мой растущий организм всё время требовал пищи. Есть хотелось ужасно. Похудела. Джинсы стали спадать… А холодильник в нашей, как я тогда думала, общей квартире, почти всегда пустовал. Вот и зарабатывала себе на пропитание как могла, находясь в жёстком режиме нон-стоп. Уставала так, что о личной жизни и свиданиях даже не думала.

Кровных родственников после смерти мамы у меня не осталось. А семьи с родственниками отчима у нас с мамой не сложилось. Я вообще только в фильмах видела тёплые семейные отношения и мечтала когда-нибудь создать такую же уютную и любящую атмосферу, как в кино, в своей будущей семье.

Единственным тёплым семейным воспоминанием была наша с мамой поездка в деревню Зелёнкино к маминому двоюродному дяде. Я запомнила его не старым ещё мужчиной с пышными рыжими усами и добрыми глазами. Он угощал меня ароматной лесной земляникой и поил парным козьим молоком от своей козы Машки, которая жила в сарае за домом.

Мне тогда только исполнилось семь. За неделю, что мы с мамой провели у дяди Игоря в гостях, мы успели многое: ходили в лес за грибами, купались в реке, протекающей сразу за деревней, даже помогали нашему одинокому родственнику полоть грядки. Ещё помню, как мы с ним вдвоём ходили на колодец за водой. Сладкий вкус той холодной колодезной воды я никогда не забуду.

***

Попрощавшись с подругой, я быстро приняла душ (неизвестно когда и где ещё смогу это сделать), полюбовалась на пустой холодильник под звуки завываний такого же пустого желудка, прощальным взглядом окинула комнату, где прожила несколько последних лет, и, подхватив сумку с вещами, поплелась в коридор.

На душе было муторно. В голове яркой картинкой стояла вчерашняя неприятная сцена с участием брата, когда он швырнул мне прямо в лицо папку со старыми фотографиями и документами, оставшимися от мамы. Глеб кричал, что больше не станет держать чужие вещи в своей комнате (со дня похорон я так и не решилась заняться мамиными документами, всё откладывая на потом). А вечером, разнеся все листовки и вернувшись, я обнаружила записку Глеба и собранную им сумку с моими вещами.

Брат изначально винил меня в гибели своего отца. Хотя моей вины в смерти родителей не было. Мама с отчимом погибли в автокатастрофе, когда ездили за город в дальнее Подмосковье смотреть участок с домом, который оставил нам в наследство тот самый двоюродный дядя Игорь. Бог знает, почему перед смертью он вспомнил про нас с мамой? Ведь последние лет десять они с ней не виделись и даже не созванивались, поругавшись по неизвестной мне причине. Наверное, дядя Игорь назначил наследницей мою маму потому, что других родственников у него не осталось.

Оттуда, из деревни Зелёнкино мама позвонила мне в день своей смерти. Это был наш последний разговор. Так называемым наследством оказались несколько соток земли и полуразвалившийся чёрный от времени сруб, непригодный для проживания. Именно так сказала мне мама. Тогда в мамином голосе мне послышались тревожные нотки. А на обратной дороге отчим не справился с управлением и въехал в грузовик.

Потом, уже после похорон, я убедила себя, что тревога в мамином голосе мне послышалась. А после, на похоронах были странные слова брата о том, что это из-за моего наследства погиб его отец. Возможно, испытывая боль от потери близкого человека, Глеб что-то перепутал, или я неправильно поняла его. Как бы то ни было, всё это уже в прошлом. А сейчас мне нужно думать о будущем.

Я передёрнула плечами, отгоняя грустные воспоминания.

Ну что ж, присядем на дорожку перед марш-броском в светлое завтра.

Собравшись с мыслями, я решила, что на неделе попробую пристроиться к девчонкам в общежитие, а пока устрою себе незапланированное путешествие на природу.

Жди меня, Зелёнкино. Я еду.

Не знаю, почему мне вдруг захотелось именно туда. Наверное, после сна, в котором мы с мамой гуляли по летнему солнечному лесу и так душевно разговаривали, мне просто захотелось на природу. В конце концов, деревня Зелёнкино ничем не хуже любой другой. И к тому же, это последний населённый пункт, где была моя мама до катастрофы.

Конечно, я позвонила Ане и позвала её с собой. И, разумеется, она согласилась. Она же не сумасшедшая. Кто в здравом уме захочет терять благорасположение единственной подруги, готовой в любое время дня и ночи выслушать, поддержать, а, если надо, приехать, чтобы лично дать пинка и вставить тебе мозги на место?

Глава первая, в которой приключения начинаются

Настя Клубкова

–– Стюш, а давай всё-таки справим твою днюху? – Не унималась всю дорогу в электричке подруга.

–– И как ты это себе представляешь? – Вскинула бровь я. – Для этого надо найти хоть какое-то помещение. Мы же не будем ночевать на улице, тем более, в незнакомом месте?

–– А мы сейчас позвоним ребятам, и они к нам приедут с палаткой и продуктами.

–– Мне, конечно, хочется праздника, да не настолько, чтобы ночевать в чистом поле.

Но Аня продолжала жалобно смотреть на меня умоляющими глазками кота из «Шрека»², и я сдалась.

–– Ну хорошо, тогда давай хотя бы посмотрим в документах точный адрес, где находятся эти мамины руины из наследства. А то я маленькая была, когда мы с ней туда в гости ездили. Совсем не помню дом. А так хоть не на чужом участке палатку поставим.

Достав папку, которую вчера с такой злостью швырнул мне в лицо Глеб, я принялась копаться в документах. Вот и бумага от нотариуса. Что это? Я читала и не верила своим глазам. Трясущимися руками я протянула документ Ане.

–– Прочти это!

Какое-то время Аня сосредоточенно читала и, по мере прочтения, её глаза становились всё круглее.

Наконец подруга не выдержала:

–– Офигеть! Так ты у нас феодалка. Тебя, оказывается, раскулачивать пора!

В ответ я только молчала, сама находясь в шоке от новой информации.

Выходит, брат был прав. Это моё наследство поехали смотреть наши родители в тот злополучный день. Мамин двоюродный дядя оставил наследство мне. А мама только подписала за меня документы, как мой опекун. Целых десять соток земли и дом сорок квадратных метров!

Получается, сегодня я увижу развалюху, которая является моей собственностью. Вот это да! Я – наследница!

–– О чём задумалась, боярыня Морозова?³ – Хитро глянула на меня Аня. – Тебе не кажется, что теперь у нас появился ещё один официальный повод пригласить парней и устроить праздник на всю деревню?

–– Ага, – желчно откликнулась я, – а пока они едут, мы транспаранты над руинами развесим: «Приветствуем участников съезда юных археологов!», «Да здравствует история – царица наук!», «Раскопки – наше всё!».

–– Стю, ну зачем ты так? – Поморщилась подруга. – Ещё неизвестно, насколько в плачевном состоянии это твоё наследство?

–– Известно-известно, – хмуро отозвалась я, – мне мама сразу все точки над «и» расставила, ещё в тот самый день… Такое не забудешь…

Но Аня, как всегда, не дослушав, уже набирала номер первого кандидата в участники нашей внезапной экспедиции:

–– Даня! Как ты относишься к поездке за город и крутой вечеринке под звёздным небом? Димка с тобой? Тогда слушайте внимательно и запоминайте!

***

По мере того, как наша электричка приближалась к пункту назначения, являющемуся конечной целью нашего путешествия, я заметила такой парадокс: не смотря на то, что из квартиры меня выгнали и жить мне негде, что празднование моего Дня рождения на квартире подруги сорвалось, что в кармане остались жалкие копейки, что моё настоящее мне сейчас представляется безотрадным, а будущее туманным и неопределённым, в душе моей, вопреки всему этому, зашевелилась какая-то необъяснимая бесшабашная радость, запузырилась искристая нега без всякой причины.

Я постаралась осознать и прочувствовать эти свои ощущения и соотнесла их с прекрасным летним днём и Анькиным оптимистичным щебетанием, которым она старалась, как могла, меня поддержать. И меня накрыло яркой благодарностью миру за то, что у меня есть такая подруга, что я жива, здорова и еду смотреть свою вновь обретённую собственность, какими бы развалинами она не была. Когда мы подъезжали к станции, я уже улыбалась широкой улыбкой счастливого человека. А жизнь-то налаживается!

И вот мы на пустом перроне. Кроме нас на этой станции никто не вышел. Небольшие лужи на потрескавшемся от времени асфальте говорили о том, что недавно прошёл дождь. Нещадно палило солнце. Вдыхая характерный запах горячего мокрого асфальта, я огляделась по сторонам. От станции во все стороны тянулись зеленеющие поля. И ни одного дерева во всей округе. Как и не одного человека. Куда же идти? На наше счастье, у края платформы стоял самодельный указатель с надписью: «Деревня Зелёнкино 7 км».

–– Сколько? – Ужаснулась подруга, увидев надпись.

–– Можем сразу вернуться, – не поддалась на провокацию я.

–– Ну нет уж, раз приехали, пойдём до конца. Да и ребят уже вызвали. Что ж, их назад разворачивать? И вообще, «друзья познаются в ходьбе»! – Блеснула только что придуманным афоризмом Анька.

И мы пошли. Пока шли, обратились к всемирной паутине. Алиса⁴ с радостным голосом сообщила нам, что, по данным какого-то там сайта, деревня Зелёнкино находится в списке населённых пунктов с количеством жителей менее ста человек. Да, совсем небольшая. Всего 9 домов. Расположена на окраине леса. Электрифицирована. Газа нет, водопровода нет.

Мы шагали по едва заметной тропинке между полями. Устав месить грязь новыми кроссовками, Анька громко сердито сопела, но шла. Время от времени возмущалась, что от электрички нет никакого транспорта до этой «задницы мира». И асфальта на дороге нет. Да и дороги, как таковой, тоже. Короче, ничего нет. Вот так «подруга дней моих суровых»⁵ «познавалась в ходьбе» до самой деревни.

Я за это время успела пожалеть, что взяла её с собой. Что сама поехала спонтанно, без выяснения обстоятельств. Что мы позвали ребят в такую глушь. И что мой День рождения теперь будет ассоциироваться у них с этой «попой мира».

Наконец мы дошли. На единственной деревенской улице нам никто не встретился. Только высокие старые липы приветливо кивали ветвями, встречая нас. Вокруг было тихо и безлюдно. Странно, что при этом дома казались жилыми, а не заброшенными.

Нужный участок удалось определить по номеру на покосившемся заборе – ржавой металлической пластинке с цифрой 8, которая покосилась, превратясь в символ бесконечности, и держалась на одном гвозде. Бегло осмотрев дом снаружи, я согласилась с повеселевшей Анькой, что назвать его руинами – значит, погрешить против истины. И да, похоже, нам есть, где ночевать. Палатку ставить не придётся.

Конечно, дом был очень старым и даже визуально требовал ремонта: в его кровле виднелось несколько дырок, стёкла в окнах кое-где потрескались, а стены из чёрных брёвен от времени покрылись паутиной и пылью. Но этим нас с подругой было уже не напугать. Ведь мы, откровенно говоря, ждали худшего. Увидев, что всё ни так плохо, мы решили, что здесь вполне можно провести эти летние выходные дни. В такую жару это определённо лучше, чем в городе.

Пошарив под тканевым ковриком, лежащим на крыльце, я обнаружила ключ. Приключения начинаются!

Глава вторая, в которой Настя принимает гостей и своё наследство

Настя Клубкова

Отперев дверь найденным ключом, мы прошли через предбанник в центральную комнату. Она делилась перегородкой на две части, переходя в кухню. Не смотря на жару на улице, здесь было прохладно. Я обрадовалась тому, что внутри дом выглядит лучше, чем снаружи. Старая деревянная мебель смотрелась вполне прилично, а пыльные занавески в цветочек на окнах показались нам с Анькой даже милыми. В доме было всего четыре комнаты и чердак. Но на чердак мы не попали, так как, не нашли приставной лестницы. Может, после поищем её в сарае за домом.

Аня задержалась на кухне, в которой стояла русская печь с лежанкой, а я ходила по дому и осматривала комнаты, вдыхая запах старого дерева и пыли. Было видно, что здесь давно никто не жил, но я откуда-то точно знала, что когда-то этот дом был наполнен уютом и радостью, словно его стены всё ещё хранили эти воспоминания. На миг у меня даже возникло волшебное ощущение, что сам здешний воздух пропитан историей и тайнами прошлого.

Бродя по дому, я увидела множество мелких старинных предметов, впрочем, лишённых исторической ценности для всех, кроме меня, а также книги, оставшиеся от прошлого хозяина. В моих фантазиях проносились вероятные моменты прошлого. Я представляла, как люди здесь жили и творили, создавали свое маленькое пространство, свою самобытную реальность.

Проходя мимо отверстия в потолке, ведущего на чердак, я услышала сверху шелестящие звуки, как будто кто-то полз по полу. Может, это ветер сквозь прорехи в крыше играет, шебурша мелкими предметами, забытыми людьми? Остановившись, я прислушалась, всё ещё находясь во власти грёз о прошлом этого дома. В это время на кухне чем-то загремела подруга, и я, вздрогнув и словно очнувшись, поторопилась к ней.

Войдя, я обнаружила Аню залезшей почти до пояса в печной зев (если я правильно вспомнила, как называется это грязное отверстие). Что она там искала, не знаю, но обратно вылезла вся испачканная в золе и чему-то очень довольная. От печи словно шли какие-то ласковые волны. И пусть в ней давно уже не горел огонь, но энергия его тепла все еще чувствовалась в помещении.

Подойдя к окну и отодвинув цветастую занавеску, я оценила прекрасный вид на зеленые луга и лес за деревней. Тихий гомон птиц звучал за окном. Старые деревья во дворе трепетали листьями. И внезапно я поняла, что здесь смогу найти покой и умиротворение, которых давно нигде не находила. Возможно, я даже смогла бы здесь жить! Странное ощущение для восемнадцатилетней девушки-студентки, забравшейся в такую глушь, чтобы экстремально скучно отпраздновать свой День рождения.

Поймала себя на том, что глупо улыбаюсь без причины. Кажется, я начала влюбляться в этот дом. Стоп, Настя, ты в своём уме? Да здесь нет никаких городских коммуникаций, все удобства во дворе. Если тебе так хочется оценить на себе все прелести простой деревенской жизни, сначала попробуй провести здесь хотя бы несколько дней. Отдохнёшь вдали от суеты городской жизни и заодно поймёшь, принесёт ли эта старая деревянная обитель тебе радость и вдохновение. А, может быть, такое времяпровождение поможет тебе познать себя с новой стороны? Кто знает…

Участок вокруг дома зарос ароматным разнотравьем.

Пока Аня в доме, подставив стул, пыталась забраться на чердак и выкрикивала цветастые эпитеты в адрес «рукопопых» строителей, я стояла на крыльце, вдыхая пряные цветочные ароматы сада. Руки жили своей жизнью, непроизвольно поглаживая выпуклую поверхность перил из старой древесины. Приятно разглядывать окружающее пространство и чувствовать себя потомственной помещицей. Меня интересовало всё вокруг, до чего мог дотянуться взгляд.

На единственной деревенской улице на приличном расстоянии друг от стояли старые одноэтажные бревенчатые дома, когда-то покрашенные в разные цвета. Краска давно облупилась. Некогда красивые наличники с необычными этническими узорами, украшающие почти каждый дом, покосились. С двух сторон от придомовых участков располагались цветущие луга, уходящие в горизонт. За деревней река с названием Зелёная (о чём нам поведал интернет), а сразу за рекой густой смешанный лес, звенящий птичьим многоголосьем. Этакая птичья филармония.

Птицы чирикали, воды речки журчали, огибая высокий холм, на котором белели развалины какого-то здания, издалека похожего на храм. Воздух был пронизан ароматами дикой природы. Для меня это место стало настоящим открытием. А я, дурочка, сначала вообще не собиралась сюда ехать. Хотела продать за копейки через риэлтора. Зачем же мама тогда сказала мне, что дом разрушен? Может, она не хотела, чтобы я приезжала сюда одна, пока не повзрослею?

Но долго размышлять об этом и бездельничать было некогда. Мы с Анькой принялись наводить порядок в доме и почти весь день провели в борьбе со скопившейся вековой пылью. Извозились до ушей. Ещё мы занимаясь мелким ремонтом по дому, время от времени выходя на крыльцо, чтобы всласть насмотреться на окружающую идиллию. Это помогало находить силы для продолжения генеральной уборки.

Пока мы мыли полы, на улице прошёл короткий летний дождь, и ароматы трав и цветов усилились многократно.

А тут и Даня с Димой, наши одногруппники по институту позвонили, чтобы сообщить, что уже вышли из электрички и направляются в нашу сторону. Ребята тащили с собой гитару, палатку, тяжёлые сумки с продуктами и напитками и жутко ругались, узнав, что им со всеми этими вещами ещё топать семь километров. Мы успокаивали их, как могли, мотивируя на марш-бросок обещанием курортных условий и неземных красот местной флоры. В результате, ребята, как не старались, но подошли к дому только, когда уже стемнело.

Хорошо, что мы с Аней догадались купить по дороге спички и к приходу друзей успели развести во дворе костер. Дрова нашли за домом в маленьком сарае с большими щелями в стенах. В моих воспоминаниях из детства в этом сарайчике жила вредная, но молочная коза Машка.

Когда снова зазвонил телефон, который оставался в доме на столе, ответить на звонок мы не успели. А перезвонив и услышав невдалеке звуки Даниного рингтона, дружно закричали от радости. Ура, теперь мы не останемся на ночь одни в незнакомом месте! Защитники приехали!

Ребята услышали наши крики и тоже обрадовались, что дошли. Вскоре мы все вместе уже сидели у костра на большом сухом бревне, обнаруженном в сарае под дровами.

Звезды сверкали на небе, свет костра отражался в мокрой после дождя траве. Дима с Даней вынесли из дома старый колченогий стол, а мы с Аней разместили на нём закуски и напитки. Колбасная и сырная нарезка, острые картофельные чипсы, тёмное пиво и целая тарелка вишни.

В центре стола стояла музыкальная колонка, и из неё звучала тихая музыка. Хотя, на мой взгляд, трели соловьёв, раздававшиеся из леса, были гораздо мелодичнее. До поздней ночи мы сидели у костра, вспоминая наши прошлые студенческие приключения и мечтая о будущих.

Разведя друзей по комнатам для ночёвки и уже ложась спасть, я чувствовала воодушевление. Теперь у меня есть тихая гавань, место, откуда меня никто не сможет выгнать. И это прекрасно. Я так быстро прониклась собственническими чувствами к этому дому. И не удивительно. Он в первый же день подарил мне такие яркие и приятные эмоции.

Погружаясь в сон, каким-то краем сознания я вдруг совершенно ясно поняла, что это место станет для меня очень важным. И уже совсем засыпая, снова услышала странно-знакомый шелест, доносившийся с чердака…