bannerbannerbanner
Диверсант-одиночка

Александр Тамоников
Диверсант-одиночка

Полная версия

Вот черт. Задала сучка Ковалева задачку. Создала проблему. Хотя, если быть объективным, винить во всем Оболенскому следовало только себя. Это он потерял нюх, расслабился и назначил встречу с Астаминовым в обычном московском кафе. Ведь мог же вывести Батыра за город? Мог. И никто ничего не узнал бы. Почему не вывез? Да все потому. Расслабился. А в его работе, особенно теневой, расслабление смерти подобно, в чем сейчас он имеет полную возможность убедиться.

Оболенский вызвал оперативного дежурного и велел подать машину.

Генерал затушил окурок в пепельнице, извлек из сейфа спутниковый телефон, положив его в кейс, налил еще рюмку коньяка, поднял ее:

– Да поможет мне Бог!

Выпил. Вышел на улицу. Сел в «Мерседес», приказав водителю:

– На набережную, Женя.

Прапорщик Хомяков плавно вывел иномарку с территории центрального офиса. Через полчаса остановился на площадке у одной из многочисленных пристаней на Москве-реке. Генерал, покинув салон, прошелся вдоль высокого гранитного парапета, глядя на воду.

Остановился. Достал из кейса телефон, включил его.

– Джура!

– О! Господин Оболенский? Какими судьбами? Хотя догадываюсь, Батыр доложил мне о небольших проблемах, возникших у вас в Москве.

Генерал невесело усмехнулся:

– Если бы небольших. Да, началось все с мелочи, но затем эти мелочи начали разрастаться с большой ком.

– Тебе нужен мой совет или помощь, Петр Константинович?

– И то, и другое, Адам.

– Весь во внимании.

Генерал огляделся, вокруг не было никого, только машины четырьмя плотными рядами продвигались вдоль набережной. Оболенский проговорил:

– Наша встреча с Батыром в Москве зафиксирована.

Адам Дахашев, он же Джура, спокойно произнес:

– Я это знаю. И что?

– Как что? Мало того, что нас сфотографировала моя сотрудница, оказавшаяся в кафе случайно, так она еще идентифицировала через компьютер Батыра и моего собеседника, вытащив из базы данных Службы его досье! Эти документы она передала кому-то. Скорее всего хорошо тебе знакомому майору Москвитину. Ты понимаешь, что это значит?

Голос Джуры звучал неестественно спокойно, даже как-то безразлично:

– Понимаю. Ровным счетом ничего не значит.

Генерал не смог скрыть нервного изумления:

– Что? Ничего не значит?

– Конечно. Дело в том, дорогой Петр Константинович, что у Батыра есть брат-близнец. Так вот Хасан Астаминов, в отличие от Ахмеда Батыра, вполне законопослушный и преданный властям Чечни чиновник в новой администрации. Братья как две капли воды похожи друг на друга и официально являются непримиримыми врагами, что не соответствует, естественно, действительности! Хасан, как и Ахмед, работает на меня. Так что пусть хоть куда попадают фотографии, досье или еще что-то, связанное с вашей встречей в Москве. Ты принимал не Ахмеда, а Хасана, о чем тот будет предупрежден немедленно. Кстати! По моим данным, он сегодня как раз и возвращается из столицы, куда ездил по делам своего начальства.

Оболенский, выслушав Дахашева, почувствовал: у него закружилась голова и ослабли ноги.

– Почему же ты, Джура, не оповестил меня об этом раньше?

– Да о братьях Астаминовых вся Чечня знает. О них наверняка в курсе и командир твоего отряда. Так что я посчитал, что и ты обладаешь этой информацией. А что это с твоим голосом? Ты что-то сделал не так?

Генерал готов был обложить своего компаньона русским многоэтажным матом:

– Сделал ли я что? Да, сделал! Не зная ни хрена о каком-то задроченном Хасане, убрал сотрудницу, что засекла нас в кафе с Батыром!

– Ну и что? Уверен, ликвидацию ты провел умно, отведя от себя всякие подозрения. Чего ты нервничаешь?

– А то, что, если Москвитин обладает документами, то он в туфту, что я общался в Москве с братом Батыра, не поверит! И начнет копать! К этому его подстегнет еще и тот факт, что вместе с сотрудницей мне пришлось уничтожить и всю ее семью, включая малолетнюю дочь! А если Москит начнет копать, то чего-нибудь раскопает точно. А у нас крупная сделка на носу. Вот почему я нервничаю и кляну тебя за то, что ты не соизволил хотя бы продублировать известную, как ты говоришь всем, кроме руководителя антитеррористической спецслужбы, информацию по брату Батыра. Сделай ты это, все сейчас было бы по-иному.

Дахашев остановил речь Оболенского:

– Подожди, подожди, генерал. Ты, вместо того чтобы вешать на меня всех собак, себе задал бы вопрос, почему ничего не знаешь о Хасане. Ты вот о чем подумай. Хотя… об этом думать уже не стоит. Успокойся и продолжай работать в прежнем режиме.

– Мне этого теперь не даст Москвитин.

– Так реши и с ним вопрос.

– Я, Джура, в отличие от тебя, не в Чечне, а в Москве. Это ты можешь приказать забавы ради отрезать башку какому-нибудь провинившемуся своему абреку. А я не могу тронуть майора здесь. При всем своем желании. А убрать его необходимо.

Джура вздохнул:

– Что-то я перестал понимать тебя, Петр Константинович. Тебе надо завалить майора, а сделать этого ты не можешь? Что, людишки стоящие перевелись, чтобы заказ выполнить?

– Не перевелись. Я говорю о том, что второй труп, а тем более труп секретного агента, на фоне убийства сотрудницы Службы немедленно вызовет реакцию моего куратора. А он мужик дотошный и возможностями обладает, с моими не сравнимыми. Он обязательно начнет расследование гибели Москита, тем самым парализует мою деятельность, ну и как следствие – окончательный этап подготовки нашей сделки с оружием. Так что не все просто, как это кажется со стороны. Особенно с вершин Кавказских гор.

Руководитель чеченской террористической группировки коротко спросил:

– Что предлагаешь?

Оболенский ответил так же коротко:

– Убрать Москита в Чечне.

– Каким образом? У тебя есть план?

– Есть.

– Выкладывай его!

– Он прост. Необходимо организовать акцию твоими силами, в ходе которой и завалить диверсанта.

Дахашев ненадолго задумался, затем ответил:

– Неплохо. Кажется, твой Москит в этом случае может оказать и мне неплохую услугу, тогда тебе его и убирать не придется! Сам потом сдохнет!

– Ты это о чем?

– Об одном дельце, которое дестабилизирует обстановку в регионе похлеще любой нашей удачной операции. А смысл его в следующем…

Руководитель спецслужбы слушал Джуру еще минут десять. После чего спросил:

– А ты уверен, что все пройдет по твоему сценарию?

– Уверен. При условии, если и ты как надо сыграешь свою роль.

– Ладно. Кончаем разговор, и так зависли в эфире.

– Конец связи, генерал, и не суетись, все будет о’кей.

– Хотелось бы. Конец связи.

Глава 4

Москвитин покинул центральный офис Службы раньше обычного. Он направился в сторону своего дома, внимательно следя, не прицепил ли Оболенский к нему «хвост». Такового не заметил. Или вели его профессионально, или слежки не было. И все же ему следует перестраховаться. Подъехав к дому и оставив автомобиль на площадке возле мусорных контейнеров, Андрей вошел в свой подъезд, готовый в любой момент отразить нападение. В такой готовности он постоянно входил в дом. Как говорится, береженого бог бережет. Подъезд оказался пуст, по крайней мере первые два его этажа. Москвитин не стал подниматься наверх, а несколько раз условным сигналом позвонил в дверь справа. Из-за нее через какое-то время раздался хриплый голос:

– Кто там?

– Свои, Слава, открывай.

– Андрюха, ты?

– Я, я, открывай.

Дверь отворилась. Майор, посторонив мужика в спортивных брюках и непонятного цвета майке, вошел в прихожую, захлопнув дверь. Эта квартира принадлежала Вячеславу Павлову. Когда-то Вячеслав, окончив воздушно-десантное училище, командовал отдельной разведывательной ротой десантно-штурмовой бригады в Афганистане. Это было в конце восьмидесятых. Затем, после вывода 40-й армии из-за «речки», кавалера двух боевых орденов отправили все тем же ротным в учебную дивизию Краснознаменного Туркменского военного округа. Служба в мирных условиях не пошла. Частые пьянки и конфликты с политорганами привели к тому, что капитана Павлова вышвырнули из армии. Он вернулся в Москву, к родителям. Жена от него ушла, а мать с отцом в один год отправились на кладбище. Остался Вячеслав один на всем белом свете. Запил по-черному! Потом немного сбавил обороты. Кончились деньги и вещи, которые можно было продать. Пришлось искать работу. В этом ему помог бывший его солдат, ставший предпринимателем, доверив должность директора магазина. Но через некоторое время Павлов, покинув директорское кресло, оказался в грузчиках, кем обретался до сих пор. Если бы не сослуживец, державший бывшего командира лишь из-за того, что вместе с ним прошел ад войны, Павлова уже давно бы выгнали с работы. Но бывший подчиненный не давал капитану загнуться от голода. Впрочем, при том образе жизни, что вел Вячеслав, он скорее рисковал сгореть от водки. Но Андрею, при всем при этом, был близок Павлов. Майор спецназа понимал его, боевого офицера, оказавшегося ненужным армии, которой служил честно и мужественно. Он сломался, осознав то, что его армии больше не существует. Москвитин помогал Павлову, чем мог. Пытался вылечить от алкоголизма, правда бесполезно, оплатил несложную операцию по удалению старого осколка из бедра. Да и вообще относился к бывшему капитану хорошо, абсолютно уверенный в том, что тот никогда, ни за какие деньги и блага не предаст друга, не оставит его в опасности, а потребуется – вновь станет в строй с боевыми товарищами, пусть даже лишь для того, чтобы умереть в бою! Несмотря на пьянки, как это ни странно, капитан-разведчик практически не утратил способность логически мыслить, и физическое состояние его стабилизировалось на том уровне, которому некоторые, усиленно пытающиеся улучшить здоровье люди, могли позавидовать. Вячеслав жил так, как хотел, никогда ни на что не жалуясь, только иногда, перебрав водки, поносил власть. В остальном и для соседей, и вообще для общества он был совершенно безобиден. Павлов да еще проститутка Оксана, живущая недалеко от стадиона «Динамо», были теми людьми, которым он мог довериться. Славе больше: он все же мужчина и доверенную тайну из него выбить было невозможно. Оксане меньше, все же она была женщиной, а с женщинами у Москвитина отношения как-то не складывались. Только Оксана, представительница того слоя женщин, к которым боевой майор относился с презрением, что не мешало, однако, при случае пользоваться их интимными услугами, задела Андрея. Это произошло так.

 

В свой день рождения Андрей отправился в ночной клуб, где и увидел ее среди толпы таких же размалеванных девиц. Прилично напившись, он снял Оксану и поехал к ней домой. Первую ночь майор помнил плохо, но что-то сразу привлекло его в ней. Позже они встретились вновь, случайно, на Новом Арбате. Оксана шла мимо книжного супермаркета с девочкой лет семи. И Андрей сначала не узнал ее. Приглядевшись, окликнул. Поговорили. А вечером он был у нее. Тогда Москвитин узнал, что после развода с мужем Оксана осталась без средств к существованию. На руках дочь, а в Кузьминках больная мать. Сейчас ее уже не было в живых. А тогда женщине приходилось буквально разрываться. Подруга предложила работу в гостинице. Уборщицей. Оксана согласилась и… попала в сети сутенеров. Ее обработали быстро и заставили спать с клиентами. Оксана ни на что не жаловалась. Она находила в себе силы воспринимать действительность таковой, какова она есть. И просто жила, не обращая внимания на пересуды соседей, знавших о ее «профессии». Оксана жила ради дочери, на собственной судьбе поставив крест. Что сейчас с ней? Как она? Этого Андрей не знал, он не виделся с женщиной почти год.

Павлов с Оксаной не знали, кем на самом деле является Андрюша Москвитин. Для них он был торговым представителем одной из компаний с наскоро придуманным названием «Тайфун удачи».

Андрей взглянул на Павлова:

– А ты сегодня никак трезвый?

– Проспался. С утра пивка принял, немного бормотой догнался и на боковую. Недавно проснулся. Вроде не ломает, ну и не стал больше пить, хотя пузырь в холодильнике стоит.

– Это хорошо, что ты трезвый. Разговор, Слава, есть.

Майор с бывшим капитаном прошли в единственную комнату, в которой, кроме старой софы, платяного шкафа, трельяжа и черно-белого телевизора на тумбочке, ничего не было. Грязные шторы закрывали такие же грязные стекла окон. Прожженный в нескольких местах ковер. Единственное кресло, просевшее и оборванное, в углу возле бадьи с огромным кустом чайной розы. Яркие красные цветы явно не гармонировали с общим интерьером жилища Павлова.

– Устраивайся, Андрюша, говори, что за дела привели тебя ко мне.

Устроившись на кровати, сам хозяин квартиры достал из-под подушки пачку «Примы». Закурил, стряхивая пепел в переполненную окурками пепельницу.

Москвитин спросил:

– Мог бы, Слава, оказать мне услугу, не спрашивая ни о чем?

– Конечно, какой базар? Что надо сделать?

– Прогуляться до табачного киоска, купить в нем сигарет и вернуться. А по пути посмотреть, не ведется ли за подъездом, а также за тыловой стороной дома постороннего наблюдения?

Бывший капитан удивленно взглянул на майора:

– В какое дерьмо ты вляпался, Андрюха?

– Сам пока не знаю. Как вернешься, поднимись по лестнице до моей квартиры, но позвони в соседнюю. Попроси таблеток от головной боли.

– А на хрена тебе таблетки?

– Мне, Слава, лекарства не нужны. Они скорее тебе пригодятся. Мне же надо знать, в порядке ли моя хата и нет ли в подъезде посторонних личностей.

– А ты не подумал, менеджер, за каким чертом мне за таблетками лезть на твой этаж, когда я спокойно у соседки могу взять?

Андрей удивленно кивнул головой. Павлов мыслил правильно – и это хорошо! Ответил:

– С соседкой у тебя могут быть напряженные отношения.

– Ясно. На сигареты бабки давай.

Москвитин вручил товарищу тысячную купюру. Тот удивился:

– Куда столько? Мельче купюру давай!

– Бери, бери. У меня еще есть.

– У тебя-то есть, не сомневаюсь, только вот у меня откуда эта штука могла образоваться, если я на работе в день не больше двух соток получаю. А баба-продавщица в табачном киоске меня знает.

Андрей вытащил еще пару пятисотенных купюр да одну десятку. Мельче денег у него с собой не было.

Видя такое дело, Вячеслав проговорил:

– Ладно. Хорош по карманам шариться. На пару «Примы» и у меня будет. Все одно покупать сигареты пришлось бы. Короче, пошел я. Дверь закрою и открою сам. До связи, коммерсант.

Улыбнувшись, Вячеслав покинул квартиру.

Андрей подошел к окну. Отодвинул чуть в сторону штору, выглянул наружу. Прямо перед окнами первого этажа росли кусты, за ними тротуар, автомобильная дорога, железный забор. За ним парк. По тротуару шли люди, по улице проезжали машины. Все, как и должно быть. Ничего подозрительного.

Вернулся Вячеслав быстро. Прошел в комнату. Бросив сигареты и присев на кровать, внимательно взглянул на Москвитина, спросив:

– Так в какую историю ты попал, Андрюша?

Майор задал встречный вопрос:

– Что, пасут?

– Пасут! Двое из «Форда», что приткнулся у соседнего дома. В подъезде никого. С тыла тоже чисто.

– Из «Форда»? С номером…

– Да! Ты знаешь этих ребятишек?

– Неважно. На тебя они обратили внимание?

– А хрен их знает. Обратили, наверное, но никак это не обозначили.

Москвитин поднялся:

– Так. Понятно. Спасибо, Слав. Надеюсь, ты позволишь воспользоваться твоим окном?

– Ради бога. Лучше из кухни. Там куст черемухи, он скроет тебя от дороги. Дальше лучше вдоль здания и уже потом отойти от него. Это я тебе как разведчик советую. Хоть и не увидел я слежки с тыла, но там черт его знает, может, прогуливающийся с собачкой безобидный с виду старичок заодно с теми, что в «Форде».

Павлов опять спросил:

– Объяснить, во что вляпался, не хочешь?

– Нет, Слав. Но не не хочу, а пока не могу. Как-нибудь потом. Не думаешь, что эти наблюдатели, зафиксировав тебя, не прощупают твою персону?

– Что-то ты, Андрюша, заговорил языком профессионального военного. И военного, близкого к разведке?

– Тебе показалось, но ты не ответил на вопрос.

Вячеслав подошел к Москвитину:

– Иди с богом, Андрюша, обо мне не думай, свою задницу прикрывай. А я в случае чего смогу встретить непрошеных гостей. Под кроватью десятизарядная «Сайга» двенадцатого калибра лежит. Неплохой аргумент для предметного разговора, не правда ли?

– Ну, раз так, пошел я.

– Давай. Если что, перед тем как вернуться, позвони.

– У тебя же нет телефона.

– Не было. Теперь есть. Сотовый. Запиши номер.

Москвитин сделал так, как посоветовал бывший разведчик. На выходе из парка майор поймал такси.

– По Ленинградке на улицу Правды.

Водитель мягко тронул новенькую «Волгу» и повел ее к названному пункту назначения. Андрей внимательно следил за дорогой и за машинами, иногда появляющимися сзади. Водитель спросил:

– Вас кто-то может преследовать?

Москвитин изобразил удивление, переведя взгляд на таксиста:

– С чего вы это взяли?

Водитель вздохнул:

– Я, господин хороший, почти десять лет опером в МУРе прослужил. После болезни списали. Занялся извозом. Так что я вижу, как вы следите за обстановкой.

Андрей улыбнулся:

– И все же вам показалось.

– Да? Ну что ж, показалось так показалось. Но так, к слову, все же скажу. Никто нас не пасет. Поверьте мне.

Недалеко от улицы Правды Андрей остановил такси. Вышел и направился обратно к Ленинградскому проспекту. До улицы Мишина, где проживала Оксана, решил пройти пешком. Далековато, но безопасно. Тем более в зеленой зоне у стадиона «Динамо» ему легко будет затеряться. Все же офицер спецслужбы до сих пор не отбрасывал вариант возможной слежки. Был же установлен пост наблюдения у его дома? Значит, Оболенскому небезразличны передвижения майора. А светить подругу он не имел никакого права. Хватит Ковалевой с ее дочерью. Возле знакомого дома Москвитин внимательно осмотрелся, зашел в беседку, одиноко стоящую на месте, где когда-то располагалась детская площадка. Достал сотовый телефон. Желательно, чтобы Оксана сейчас находилась дома, но даже если женщина на работе, он, сообщив о себе, дождется ее.

Оксана оказалась дома.

– Привет, красотка.

– Андрей? Ты?

– Мне помощь нужна, Оксана! Я рядом с твоим домом. Зайду?

Женщина в домашнем халате пропустила гостя в прихожую, закрыла за ним дверь.

На кухне достала из холодильника бутылку сухого вина, тарелку с лимонными дольками и шоколадными конфетами. Добавила из шкафа два фужера и пепельницу. Жестом указала майору на стул. Сама присела напротив.

– За встречу, Андрюша?

– За встречу.

Отпили по глотку.

– Ты позволишь переночевать у тебя?

Женщина рассмеялась:

– Вот оно что? Вот, значит, какая помощь тебе требуется? Ну, так бы и сказал, что на бабу потянуло.

– Не в этом дело, Оксана. Мне нужно эту ночь провести вне дома. Короче, неприятности у меня. Завтра я решу все свои проблемы. Сегодня же меня ищут люди, с которыми встречаться я бы не хотел.

– Попал на бабки, что ли?

– Ну, что-то в этом роде…

На кухне они просидели недолго. Захмелевшая Оксана заставила Андрея раздеться и отправиться в душевую кабину, куда вошла и сама. Там, под струями воды она прильнула к крепкому телу майора…

Разбудила Москвитина женщина в шесть утра легким покусыванием его сосков. Утром Оксану всегда охватывало сильное желание. Хотя засыпала женщина накануне полностью удовлетворенной и измученной.

После душа и туалета, приведя себя в порядок и одевшись, Андрей с Оксаной вновь устроились на кухне. Женщина сварила кофе.

Легко позавтракав, Москвитин взглянул на часы: 7.20.

Оксана спросила:

– Уходишь?

– Да. Но хочу попросить тебя об одной услуге.

– Проси. Для тебя – все, что угодно.

Майор прошел в прихожую, достал из куртки конверт, в котором находились фотографии Оболенского с чеченским полевым командиром и копия досье на последнего.

Положил конверт на стол, объяснив:

– Здесь, Оксана, очень важные документы. Из-за них уже пролилась кровь. Носить с собой я их не могу, но и передать, куда надо, пока тоже! Не могла бы спрятать этот конверт у себя? О нашей связи не знает никто, по крайней мере из числа тех людей, которые очень хотели бы заиметь эти документы. Думаю, у тебя они будут в наибольшей безопасности! Но если ты боишься…

– Ничего я не боюсь, Андрюша! А вот твои проблемы, как мне кажется, сегодняшним днем не разрешатся. Может, будет лучше, если ты останешься у меня? И конверт будет цел, и ты при нем.

Майор отрицательно покачал головой:

– Нет, Оксана. Я не могу остаться.

– Видимо, ты оказался в крутом переплете. Что ж, оставляй свои бумаги и не беспокойся, в чужие руки они не попадут… За ними могут ко мне прийти?

– Нет. Это исключено. Я не стал бы подставлять тебя.

– Хорошо, но все же дополнительные меры предосторожности не помешают.

– Что ты имеешь в виду?

– Я тут за соседкой, старенькой и больной, ухаживаю. На добровольных, так сказать, началах. Хожу бабульке за лекарствами, кое в чем помогаю. Так вот твои бумаги у нее спрячу. Ты не против? У старушки огромная библиотека, в одну из книг и положу конвертик.

Майор думал недолго. Оксана предложила неплохой вариант.

– Хорошо. Но, как при необходимости и без тебя я смогу забрать обратно документы?

– Очень просто. У меня есть дубликат ключей от их квартиры. Возникнет необходимость, откроешь дверь и сразу справа библиотека. Старушка глуховата, ничего не услышит. Конверт будет на пятой снизу полке, скажем, в третьей от края слева книге. Заберешь, захлопнешь дверь – и все дела. А дубликат ключей в Москву-реку бросишь, мне они ни к чему!

– Хорошо, прячь у соседки! А ключи мне не нужны. Я найду тебя!

– И все же запомни: пятая полка, третья слева книга.

– Запомнил. Спасибо тебе, Оксана. За все спасибо.

Москвитин покинул квартиру Оксаны Светловой, рассчитывая вскоре вернуться туда. Он не знал, что сможет сделать это лишь спустя долгое время. Долгое и очень сложное для него. А пока он прошелся до ближайшей стоянки такси и отправился к себе.

Появления Москвитина никак не ожидали Гном с Ринатом. Они находились в полной уверенности, что клиент провел вечер и ночь у себя дома. А оказалось, этот майор провел их.

Андрей же, сев в свой автомобиль, выехал с площадки. «Форд» последовал за ним.

Гном, находившийся за рулем, спросил сообщника:

– Что шефу докладывать будем? Что об…ал нас клиент?

– Да за это капитан кончит нас без всяких базаров. Нет уж. Доложим, что майор ночевал дома.

 

Гном вздохнул:

– Это точно. Тогда докладывай.

Ринат набрал номер на сотовом телефоне.

– Это Ринат, шеф! Все нормально! Объект наблюдения с 18.00 и до 8.00 находился у себя в квартире. Никуда не выходил. К нему тоже никто не приходил.

Григорян спросил:

– Где он сейчас?

– Едет, наверное, в контору.

– Вы следите за ним?

– Да.

– Прекратить немедленно сопровождение и уйти в первый же переулок. Далее – домой отсыпаться. Будете нужны, вызову. Все, отбой.

Ринат отключил телефон:

– Ну, вот и порядочек. Уходи в сторону, и по домам. Отдыхаем.

Андрей, заметивший, естественно, «Форд», начавший от дома сопровождение его машины, в зеркале заднего вида увидел, как сидящий справа пассажир с кем-то разговаривает по телефону. После чего иномарка свернула вправо на первом же повороте.

Майор улыбнулся, проговорив:

– Ну-ну. Езжайте, мальчики. Отдыхайте пока. Разговор с вами еще впереди. И вряд ли он доставит вам удовольствие.

В 9.00 Москвитин въехал на территорию центрального офиса Службы. За контрольно-пропускным пунктом его остановил оперативный дежурный. Андрей опустил боковое стекло, спросив:

– В чем дело, старший лейтенант?

– Извините, товарищ майор, генерал Оболенский приказал, чтобы вы, как только прибудете, сразу же явились к нему в кабинет.

Спустя несколько минут майор вошел в кабинет руководителя спецслужбы:

– Разрешите, товарищ генерал?

– А, Москвитин? Входи. Кофе, чай?

– Кофе, если можно.

Генерал отдал приказ секретарю приготовить кофе. Сам же расстелил перед Москвитиным карту одного из районов Чечни, присел напротив. Секретарь внесла поднос с чашками.

Оболенский взглянул на майора:

– Вызвал я тебя, Андрей Григорьевич, по делу срочному, неотложному. Постараюсь быть кратким.

Генерал сообщил, что по разведданным, в том числе и по собственным данным командира отряда спецназа «Гарпун», в одном из населенных пунктов ущелья Хатулам в ближайшее время планируется сход командиров самых крупных на настоящий момент террористических группировок, действующих в горах Чечни. Сход должен пройти при непосредственном участии самого Адама Дахашева, или Джуры. Спецслужба получила приказ силами отряда «Гарпун» блокировать ущелье Хатулам и провести операцию по захвату или уничтожению бандитских главарей.

Допив кофе, Москвитин спросил:

– Ну а я здесь при чем?

– А при том, майор, что ты сегодня же должен убыть в отряд, отобрать там лучших бойцов, и, выдвинувшись с ними к ущелью Хатулам, организовать и провести акцию нейтрализации руководителей незаконных вооруженных формирований. При этом твоя главная цель – Адам Дахашев. Главная и персональная цель. Где конкретно пройдет их сход – разведка обещала сообщить дополнительно. Но вполне возможен и такой вариант, что точных данных по месту встречи боевиков мы не получим. Поэтому решено к операции привлечь весь отряд «Витязь», дабы заблокировать ущелье так, чтобы все потенциально пригодные для появления бандитов аулы были взяты спецназом под контроль. Но конкретику работы по Джуре и остальным отморозкам так называемых сил освобождения независимой Ичкерии согласуешь непосредственно с полковником Карцевым – командиром отряда «Гарпун».

Поняв, что разговор окончен, Москвитин поднялся из-за стола. Спросил:

– Я лечу в Чечню один?

– Как всегда. Все необходимое снаряжение получишь в отряде.

– Когда и на чем вылет?

– В 20.00, на транспортном «Ил-76». Борт доставит тебя в Моздок, где встретит офицер отряда. На «вертушке» «Гарпуна» доберешься до места дислокации нашего спецназа. Далее – по обстановке. В 16.00 сообщи оперативному дежурному, откуда забрать тебя для доставки на аэродром. Еще вопросы будут?

Москвитин внимательно взглянул в глаза Оболенскому. Тот спокойно выдержал взгляд майора. Андрей произнес:

– Вопросов не будет, будет просьба.

– Я слушаю тебя.

– На похоронах Анастасии Ковалевой и ее дочери возложите к могилам венок от меня, лично возложите!

Оболенский кивнул:

– Я сделаю это, обещаю. Вы были близки с Анастасией Павловной?

Майор ответил коротко, покривив сознательно душой:

– Да. Настолько близок, что ее смерть стала для меня ударом. И я не верю в то, что семью убил бывший муж.

Генерал держал себя в руках:

– Это ваше право.

И неожиданно добавил:

– Признаться, майор, и мне версия следственных органов кажется слишком простой и… удобной кое для кого. Думаю, мы еще вернемся к этому вопросу.

– Благодарю.

– Я провожу тебя. Подъеду на аэродром. Возможно, к вечеру у меня появятся дополнительные разведданные по Джуре.

Москвитин четко, по-уставному развернувшись через левое плечо, вышел из кабинета, сразу спустившись к себе в комнату № 14. Присел за рабочий стол. Интересно складывается обстановка. То о Дахашеве никто ничего не знал, а то сразу все разведывательные службы различных уровней и ведомств одновременно вышли на его след. Мало того, узнали, что Джура собирается в ущелье Хатулам провести сбор основного костяка бандитских группировок. И все это после встречи Оболенского с Батыром. Что-то тут не так! Сам собой напрашивается вывод: готовится подстава. Провокация. Но уж слишком явно она готовится. В то, что его, Москвитина, в сложившейся обстановке Оболенский решает отправить на Кавказ, ничего особенного нет. Андрей и предназначен для того, чтобы уничтожать таких, как Джура и Батыр. Но, с другой стороны, при имеющейся разведывательной информации отряд «Гарпун» вполне мог обойтись и без диверсанта-одиночки. У полковника Карцева две полноценные диверсионно-штурмовые группы общим числом в шестьдесят отменно подготовленных профессионалов высочайшего уровня плюс вертолетное звено, которое может быть использовано и в транспортных целях, и как подразделение воздушной огневой поддержки. Для чего Карцеву понадобился Москвитин? Ведь ему придется действовать не в привычном режиме, когда он выходил на цель один, а группа спецназа лишь прикрывала его действия и обеспечивала безопасный отход. Майору придется работать совместно с бойцами отряда. И какую особую ценность в этом случае имеет специалист-одиночка? Никакой. Он становится одним из бойцов. Но «Гарпун» не нуждается в усилении боевой группировки, да еще одним офицером. Нет, что-то в этой командировке не так. Уж не готовит ли Оболенский Москвитину какой подлянки в горах? Предположим, генерал решил избавиться от майора. Здесь, в Москве, это сделать непросто, да и нежелательно. Другое дело в Чечне. Там любой офицер может пасть от пули противника. Или от пули человека генерала. Главное, в Чечне задача по ликвидации Андрея вполне выполнима. Не оттого ли генерал и отправляет его в отряд? Но тогда получается, что для Оболенского он, майор Москвитин, представляет смертельную угрозу. Чем может быть опасен для генерала его подчиненный? Только тем, что завладел документами покойной Ковалевой, компрометирующими руководителя спецслужбы настолько, что в случае их передачи компетентным органам генерал вполне реально может оказаться за решеткой. И возможно, в компании с другими высокопоставленными продажными чиновниками. Значит, Оболенский просчитал вероятность передачи компромата Ковалевой именно ему, Москвитину. Отсюда и слежка за ним. И отправка в Чечню. А может, ничего подобного? И генерал отправляет его в отряд действительно на усиление проведения боевой операции против Джуры и его приятелей? Но о чем тогда разговаривал Оболенский в Москве с Батыром? Может, как раз об этой операции? То, что генерал в сговоре с бандитами, понятно, иначе он не стал бы убивать Ковалеву. Только вот какова роль Оболенского в этом сотрудничестве генерала антитеррористической спецслужбы с руководством «сил сопротивления»? Возможно, Джура вышел из-под контроля своих хозяев, в число которых входит и Оболенский. И генерал снарядил с Батыром варианты ликвидации Дахашева? После чего разведка сразу же получила информацию о намерениях Джуры. Этой информацией вполне мог обладать Батыр. А после встречи в московском кафе – и Оболенский. Что ж, такой ход объясняет если не все, то многое. И главное – то, что хозяева моджахедов решили сменить руководство бандформирований. Посадить Батыра или еще кого на место Джуры, которого ликвидировать руками спецслужбы. Это уже ближе к истине. Но не истина! Да и не может Москвитину сейчас быть доступна истина. Все станет на свои места в Чечне. Где, кстати, Оболенский может попытаться убить сразу двух зайцев: и провести «антитеррористическую» операцию, и в ходе ее предпринять что-либо против Москвитина. Генералу нужен майор. Нужен для того, чтобы уничтожить. Посмотрим, как в Чечне будут разворачиваться события. Вполне вероятно, что майор вообще сделал ошибочные выводы. Короче, жизнь покажет. Но дела на Кавказе ждут его интересные. Очень интересные!

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18 
Рейтинг@Mail.ru