Тальяна Орлова
Секс без правил
Глава 1
Трудовые вакансии делятся на два вида. Первые – куда вас берут с радостью, но со временем узнается, что там и зарплата мизерная, и условия ужасные. А на вторых все прекрасно… вот только вас на них не берут, потому что конкуренция зашкаливает. Я вроде бы всегда это знала, но настала пора убедиться на собственной шкуре.
В летние каникулы перед последним курсом института не захотела лететь к родителям. Все-таки после крупного города в поселке невероятно скучно. Почти все мои приезжие одногруппники находили себе подработки, многие даже учебу с работой умудрялись сочетать. Я на такие жертвы готова не была, но почему бы не испытать себя во время отдыха? И вот тут выяснила, что без диплома могу рассчитывать только на самые низкооплачиваемые должности в сфере услуг. Не сдалась – самой себе хотелось доказать, что уже взрослая и ответственная. Через какой-нибудь год у меня появится диплом, но опыт из воздуха не возьмется. И пусть не по профилю – в конце концов, с работодателем и коллегами надо научиться отношения выстраивать, да и деньги не лишние. Деньги в моем случае вообще лишними не бывали.
Вот только Серёжка возражал:
– Карина, за стойкой в фастфуде ты себе хорошую запись в трудовой книжке не сделаешь, так и зачем напрягаться?
– Хотя бы затем, чтобы аренду квартиры оплатить! Все родителям полегче. И уж точно им будет приятно узнать, что дочь наконец-то встает на ноги.
– А аренду зачем оплачивать? – он вскинул светлую бровь. – Я давно говорил, что пора уже всерьез подумать о свадьбе. И родителей твоих это куда больше порадует, уж поверь.
– Никаких свадеб до окончания института! – смеялась я, уворачиваясь от его объятий.
С Серёжкой мы встречались уже два года. Он старше, учился в том же вузе, там и познакомились. Сразу после выпуска устроился в очень приличную фирму по специальности, и его родители точно могли им гордиться: хороший, умный, спокойный, ответственный – идеальный сын. И мне с ним повезло, что уж там. Мы тогда как-то очень быстро сошлись: пересеклись в коридоре института, познакомились, и уже через два дня – бац, и встречаемся. Ходим по улицам за руки, всякую ерунду обсуждаем. Отношения наши никого не удивили, мы и внешне прекрасно друг другу подходим, как все вокруг говорят. Голубоглазые светловолосые парни вообще всегда были в моем вкусе – быть может, я потому сразу его внимание и восприняла с легкостью. Ну и сама вроде бы не сильно отставала: отличалась стройной фигуркой, довольно женственными формами и карими глазами. Нет, не королева красоты, конечно, но и цену себе знала. Не зря же Серёжка с первого взгляда на меня внимание обратил.
Он перестал спорить – отмахнулся, раз мне в голову втемяшилось летом поработать. И так было всегда. Мы ни разу не ссорились, не ругались, и такие отношения были прекрасны. Все было известно наперед: когда-нибудь мы поженимся и нарожаем кучу симпатичных детишек. Когда-то давно я впервые задумалась, а любовь ли это? И не могла дать точного ответа, потому что сравнивать было не с чем. Тогда же сомнения и отмела. Только полные дурехи ищут кого-то еще, если рядом уже имеется прекрасный человек. И интимная близость с ним доставляла удовольствие. Ничего потрясающего, конечно, всякие романтические истории про постоянно оргазмирующих девиц очень преувеличены. Секс – это акт взаимной нежности, доверия и, как бы странно ни звучало, уважения к партнеру. У нас с Серёжкой и в этом вопросе получилась полная синхронизация. Во всех аспектах наших взаимоотношений все было правильно.
Я считала себя победительницей лотереи. И вот только жить вместе не хотела, отшучивалась от всех его предложений. Не потому что не была уверена – наоборот, знала на сто процентов, как все будет дальше. Окончу институт, поженимся, обрадуем всю родню и проживем спокойную, счастливую жизнь вместе, без моральных потрясений. И раз все так однозначно, то зачем начинать прямо сейчас? У нас впереди десятилетия, чтобы друг другу надоесть. Потому я и выторговывала себе еще год букетно-конфетных отношений. Все же в нечастых свиданиях больше романтики, чем в совместном быте. Я отчаянно боялась заскучать. И безусловно, никогда не говорила об этом вслух, потому что это чушь и блажь – даже когда звучит только мысленно. Но по той же причине принимала противозачаточные таблетки – никаких нарушений моих планов быть не должно.
Начав встречаться с Серёжкой, я не ослепла и не оглохла – видела привлекательность других мужчин, очаровывалась актерами и минут на десять влюблялась в чью-нибудь харизму. Но никогда не представляла их рядом с собой, эмоционально отстранялась. Ну, например, директор в офисе Серёжки – только слепая такого бы не заметила. Я видела его однажды, когда ждала своего парня после работы. Шикарный мужчина слегка за тридцать в шикарном костюме шел к шикарной машине. А рядом с ним наишикарнейшая девушка – невероятно высокая и худая. Семенит, бедная, меленько на своих шпилечках, а он даже не оглядывается. Потому что такие не оглядываются на простых смертных, не подают руки или не открывают дверцу авто. Он черноволосый, очень высокий, профиль точеный – таким мужчинам не бизнесом надо заниматься, а в тех самых фильмах сниматься, после которых все женщины ощущают легкую беспредметную влюбленность. Они вкладываются в подобный образ, инвестируют в него. Они проводят часы в тренажерных залах и у стилистов, потому что у таких есть только один любимый человек – он сам. И конечно, подобные вложения дают отдачу, находят своих зрительниц. Я тогда тоже почувствовала десятиминутную влюбленность, потому что не оглохла и не ослепла в собственных серьезных отношениях, но, когда вышел Серёжка, обо всем забыла.
Было это месяца два назад, но что-то все-таки щелкнуло, когда я натолкнулась на упоминание об этом человеке – директоре Серёжкиной фирмы. Мне позвонила Галина, приятельница из институтской группы, и сообщила:
– Ты же работу ищешь, Карин? У меня просто нереальная вакансия! Но я к отцу устроилась на лето, глупо теперь срываться, не поймет.
– Излагай! – обрадовалась я. О ее отце я была наслышана, да о нем все были наслышаны как об успешном бизнесмене. Галина таким родством не кичилась, но и фактов не скрывала.
– Уборщицей, – огорошила она. – Дом убирать, пыль там, полы. Причем зарплата нереальная!
– Э… – я растерялась, – Галь, я все же на другое трудоустройство рассчитывала.
– Ага, рассчитывай дальше. Как раз до осени рассчитывай, – съязвила она. – Я вообще об этом случайно узнала, секретарь Данилина у моего папы интересовалась, есть ли ну очень ответственный человек на примете. У них там всех заскоки на перфекционизме, даже уборщицу ищут идеальную!
– Подожди-ка. Которого Данилина? Александра Дмитриевича?
– Ну да вроде, – она задумалась. – Знаешь его?
– Так это ж шеф моего Серёжки!
– Тем более! – обрадовалась Галя. – Карин, я могу тебе встречу с его секретарем организовать. Решайся быстрее! С самим нанимателем тебе общаться не придется, как я поняла. В смысле, вообще не придется. И я гарантирую, что таких денег ты ни на какой больше подработке не получишь.
– Организовывай, – выдала я неожиданно для самой себя.
Не знаю, что на меня нашло в тот момент. Помнила я этого Данилина, как же. Сыграло ли это роль в моем поспешном решении? Или я уже отчаялась устроиться хоть куда-то? Да и очень было любопытно глянуть – как такие люди живут, в каких условиях, какой диагонали у них плазма на стене, и все такое. А деньги за любой честный труд остаются просто деньгами. Мне же эта работа требуется не на всю жизнь, а до первого сентября максимум.
Вот только Серёжке я о предстоящем собеседовании говорить не стала. Сообщу по факту, если выгорит.
Глава 2
С секретарем я встретилась на следующий день утром. Галина, как и обещала, расписала меня во всех красках, потому Вероника Ивановна была заочно согласна с моим назначением. Она вышла из офиса – та самая чрезвычайно высокая девушка, которую я видела пару месяцев назад, – и засеменила к машине.
– Карина? За мной! Съездим и на месте обсудим ваши задачи.
– С радостью! – улыбнулась я во весь рот.
И это послужило будто сигналом – Веронику Ивановну прорвало. Боже, с какой скоростью она тараторила… Я пожалела, что диктофон не прихватила.
– Карина, вы должны приезжать в дом в любое время с девяти до пяти. Ни в какое другое, слышите меня? Ежедневно, кроме выходных. Александр Дмитриевич любит абсолютную чистоту. Форму одежды можете выбрать любую, это не имеет значения. Зарплата фиксированная – двадцать тысяч за каждую отработанную неделю. Вы или работаете без единой претензии, или уходите. Где реквизиты банковской карты? Карина, что вы на меня так смотрите? Оживайте, оживайте уже! Или Галина преувеличила про вашу расторопность?
Да я за ней попросту не успевала. Она вообще дыхания не переводила, пока мы ехали. Водителю не позавидуешь: если он часто ее катает, то должен уже с ума сходить. Самое смешное, что она говорила о себе во множественном числе:
– Разумеется, такие деньги мы платим за идеальную исполнительность! И ни в каких случаях не торгуемся, все в рамках пунктов договора.
Ну, разумеется. Я вообще от озвученной цифры ошалела. Я даже с дипломом и по специальности столько получать не буду. В голове уже плыли фантазии – это ж я сколько скопить смогу! Если не стану увеличивать расходы, то родителям не придется платить за аренду квартиры полгода. Они и так едва тянули. Вот ведь повезло… Но приходилось отвлекаться на назойливое:
– В пятнадцать ноль-ноль приходит повар. Желательно, чтобы вы ему не мешали. Потому уборку кухни заканчивайте до этого времени. Он у нас целый месяц уже держится, такого еще не случалось, потому если вы станете мешать этому бесценному кадру, то вы с работы и вылетите. Конечно, трудоустройство официальное. Вот трудовой договор. Подписывайте уже, там ничего особенного.
Но я все же вчиталась, чем вызвала ее брезгливое недоумение. Вероника Ивановна даже замолчала. Я читала долго, наслаждаясь тишиной. В принципе, ничего неординарного, никаких обязательств о сдаче органов или подобной жуткой чуши. Мои обязанности прописаны досконально, но и их тоже. Вот только параграф о причинах расторжения договора оказался невероятных размеров. Чего там только не было! Меня могли уволить даже за то, что я просто попадусь владельцу на глаза, то есть приеду на минуту раньше или уйду на минуту позже! Он, кажется, полный психопат.
Секретарь увидела, над каким пунктом я зависла:
– Да, это очень важно, Карина. Потому я и обозначаю четко время вашей работы. Александр Дмитриевич не выносит чужих людей в собственном доме, потому вы, как и повар, обязаны исчезнуть до его прихода и не появляться в выходные. Собственно, незаметность – лучшее качество обслуги.
Мне очень не понравилось последнее слово, но я промолчала. Есть гордость, а есть двадцать тысяч в неделю и облегчение ноши родителей. Жаль, конечно, ведь я подработку не только для этого искала – хотела еще и в коллективе себя попытаться проявить. А тут устраиваюсь в полное безлюдье. Но двадцать тысяч в неделю… да пусть эта стерва называет как угодно, лишь бы ядом не захлебнулась, так как я ее откачивать не собираюсь.
О том, что мы прибываем, я догадалась по изменению звука. Шины теперь шуршали, съехав с асфальта на какое-то другое покрытие. Ни фига ж себе у них тут масштабы. Мы минут пять ехали от ворот до входа! Хотя сам дом оказался не так велик, как я боялась, исходя из территории. Похоже, хозяину просто гулять нравится, а вот люди – не очень. Вот он и организовал себе и парк, и водоем под боком. Сам же особняк на фоне этой неприличной роскоши показался довольно скромным: всего-то пара этажей. Красивый, конечно, современный. Вся передняя часть застеклена. Но тут стесняться невольных зрителей невозможно – из-за ворот, с огромного расстояния, да за горами, за лесами этих самых окон не разглядеть. Прошли мимо узкого бассейна с ненормально голубой водой. М-да, надеюсь, бассейны чистить в мои обязанности не входит? Что там в договоре было? Но вырвать у бестии бумагу обратно я не смогла, она ее надежно в папочку спрятала и под мышку затолкала. Мне вроде бы дубликат положен, надо дождаться паузы и уточнить. Да какие там паузы:
– Пыль и полы ежедневно, Карина. Раз в неделю вы меняете шторы и постельное белье – даже в гостевых спальнях. Самое главное – никакие вещи не перемещать. Вытираете и ставите точно на то место, где они находились.
– Да, это я прочитала. Вероника Ивановна…
– Подождите, договорю. Лучше пять раз сказать, чем ни разу не быть услышанной. Поливаете цветы точно по графику, в вашем договоре он расписан. Моете окна раз в две недели. Моющие средства используете только наши, никакой экономии или своего. Это ясно? Ясно, спрашиваю?
– Я… ясно, – я уже чувствовала себя трактором раздавленной.
– Превосходно! Как мне кажется, ничего особенно сложного. Да, Александр Дмитриевич придирчив, но здесь просто рай…
– Да что вы говорите, – не выдержала я.
– Рай! – она все-таки расслышала. – Если, например, с моей должностью сравнивать, так вообще полное ничегонеделание. Итак, продолжаем. Стирка…
Я запереживала, что у меня голова лопнет. В принципе, за такую зарплату они могли требовать точного исполнения. Ну а закидоны у всех бывают. А я ведь еще по его виду сразу поняла, что у настолько шикарного мужчины закидонов выше крыши.
– Вероника Ивановна, – я все же поймала паузу, когда она переводила дыхание. – В договоре же все это прописано. Выдайте мне дубликат – наизусть заучу, честное слово!
– О! – она вдруг остановилась и вскинула брови. – Мне нравится ваше рвение.
Не знаю, комплимент это был или издевательство, но выдавила:
– Спасибо.
И она в кои-то веки улыбнулась и заговорила чуть тише:
– Карина, я очень надеюсь на продуктивное сотрудничество. Мягко говоря, я вообще не вижу ничего невыполнимого. Ума не приложу, почему многих приходится увольнять. Ну вот что сложного – явиться вовремя? В чем проблема – редкое растение правильно полить, точно вымерив дозировку? Ведь и мензурки, и часы в помощь!
– Действительно, – согласилась я, до сих пор не понимая, издевается ли она.
Изнутри дом потрясал своим… нет, не комфортом. Как-то даже сложно сразу сформулировать. Дизайном, что ли? Все выдержано в одном стиле, все цвета подобраны, ни одной вещи не попалось на глаза, которая придавала бы помещению… жизненности. Это был не дом, а фото с дизайнерских сайтов, как рекламный плакат. Очень красиво, залюбуешься, но живые люди в таких условиях не живут. Они в них не выживают. Любая деталь что-то изменила бы, например небрежно брошенный на полку блокнот или лампа с вязаным абажуром. Я не специалист, конечно, но мне очень не хватало здесь абажура или блокнота, любой небрежности. Хоть какого-то дисбаланса, намекающего на то, что тут живет человек. Вот, я поняла главную несостыковку – дом оказался настолько идеальным, что не выглядел домом в самом теплом значении этого слова. Конечно, вслух я ничего не сказала.
А Вероника Ивановна все не унималась:
– Выходите с завтрашнего дня. Карина, по любым проблемам и вопросам вы звоните мне. Никогда и ни при каких обстоятельствах не связывайтесь с Александром Дмитриевичем. Ну и про материальную ответственность не забывайте. Нет, не надо хмуриться, я это в общем контексте сказала. Уверена, что Галина Васнецова не порекомендовала бы нам человека, способного на воровство или что-то подобное.
Про материальную ответственность я видела в договоре, этот пункт немного напрягал. Но ведь он был логичным. Разобью, к примеру, эту шикарную стеклину во всю стену – с меня и спросят по ее стоимости. Но безрукостью я не страдала, вряд ли начну тут что-то ломать и крушить. Да и конечно, к воровству не склонна. А вот все же немного напрягалась, потому и осмелилась уточнить:
– Вероника Ивановна, а если что-то пропадет, то меня обвините?
– Конечно! Если вы возьмете. И не обвиним, если не вы, – она оценила мои скептически прищуренные глаза и объяснила: – На входе камера видеонаблюдения, Карина. И такие же на двух пожарных выходах. Все окна на сигнализации. Уж поверьте, что у нас нет никакой нужды обвинять в воровстве того, кто не крал. А у Александра Дмитриевича пунктик на любом порядке. Если уж кто его обворует, то он точно все силы положит на то, чтобы найти настоящего виновника и всю душу из него вытрясти, – она вдруг сильно сбавила тон и наклонилась ко мне, словно тут еще кто-то присутствовал: – Это его главный и самый важный пунктик – стремление к безупречному порядку во всем. За это кто-то считает его маньяком, но именно по той же причине вам не стоит опасаться ложных обвинений.
Я судорожно выдохнула. Уф. Мне вдруг стало жаль эту женщину. Ей вроде бы не больше тридцати, очень красивая брюнетка. Но такой ненормальной она не просто так стала, а от работы с настоящим маньяком. И она искренне недоумевает, как люди не могут запомнить каких-то пару сотен правил. Ей явно приходится учитывать намного, намного больше. Ха, а я еще Серёжку слишком правильным считала. Тут такие экземпляры, на правилах помешанные, что хоть в зоопарк их или на выставку.
Она тщательно переписала мои паспортные данные, адрес, номер телефона и зачем-то еще номера телефонов моих родителей. Объяснила, что на случай, если я потеряюсь вместе со всеми ценными вещами. Только в контексте договора, ничего личного! А потом выгнала восвояси. Проходя мимо ворот, я помахала охраннику в будке – тот никак не отреагировал. Похоже, маньяк на работу принимает только таких же маньяков.
Страшно мне было недолго. В конце концов, в договоре предусмотрена возможность мгновенного увольнения – в этом случае я не получу оплату только за текущую неделю. А если за три дня об уходе предупрежу, то и ее выдадут. Договор не выглядел кабальным, все пункты подробно прописаны: хочешь – выполняй, не хочешь – ищи другое место. Намного выше вероятность, что уволят меня. Я была уверена, что за такие деньги очень даже хочу хотя бы попытаться.
Глава 3
И все равно на следующий день очень волновалась. Приехала в одну минуту десятого – хотелось иметь в запасе побольше времени. Но вся уборка заняла не больше трех часов. И это при том, что я постоянно в договор заглядывала и сверялась. Не настолько уж много обязанностей, чтобы не справиться. В четверг, когда еще стирку устраивать, выйдет чуть побольше – часа на два максимум. Ну и что так не работать?
На второй день дышалось легче. Веронике Ивановне позвонила только один раз:
– Здесь рубашка на кровати. Ее в шкаф или в стирку?
– В стирку, Карина, которая будет… – она замолчала, как учитель, дающий паузу для ответа ученику.
И я оправдала ее ожидания:
– В четверг!
– Вы меня очень радуете, честное слово. В пятницу погладите, если не успеете в четверг.
– Спасибо. Извините, что побеспокоила.
– Что вы! Звоните в таких случаях. Это намного лучше, чем что-то сделать не так!
А потом я и четверг преспокойно пережила. И цветы поливала, как прописано, – вымеряя дозировку мензуркой. Тоже себя маньячкой почувствовала, но оттого только весело стало. И в четверг же познакомилась с поваром, задержавшись. У них тут целая прачечная предусмотрена – стирай, гладь, откладывай на потом, если прижмет, никто и не заметит.
Повар оказался довольно молодым парнем, лет на пять старше меня. Как раз выставлял кастрюли, когда я поднялась по лестнице из подвального помещения, где располагалась прачечная, гараж и какой-то запертый склад.
Парень сильно вздрогнул. Я вскинула руки, как делают в фильмах космонавты при знакомстве с инопланетными цивилизациями, и широко улыбнулась:
– Привет, я Карина. Уборщицей устроилась!
– А, привет, – он как будто был не очень рад. – Значит, Маргариту уже уволили. Так и думал.
– До меня работала? – я радовалась хоть какому-то живому существу. – Интересно, за что ее уволили. Как тебя зовут?
– Тимур, – ответил он. – И не усаживайся здесь, не мешай. У них тут такие порядки, что хоть мелочь перепутаешь – вышвырнут. А у меня мать болеет. Уходи, если закончила.
Я опешила и отступила, бормоча:
– Хорошо, не буду мешать.
Задавать вопросы я не осмелилась. Не слишком красивый парень, очень худощавый, в очках, однако портило его в большей степени хмурое выражение лица. Надо же, до чего человека довели – он даже на минуту отвлечься боится! И ситуация у него, похоже, безвыходная – вот и старается так, что уже целый месяц продержался. Ну а мне что? Из себя человека выводить, потому что сама по человеческому общению соскучилась? Да лучше домой полечу или к Серёжке.
Серёжке моя должность совсем не понравилась. Но отговаривать не стал – заявил, что сама от такого самодура скоро улечу. Я же била главным аргументом: за четырехчасовую занятость в день такие деньжищи. А потом и рассказывала про все их закидоны, про двенадцать совершенно одинаковых рубашек в гардеробе, про отдельные выдвижные ящики – с часами и запонками, про зашуганных повара и робокопа в охранной будке. Серёжка хохотал и язвил, что «красиво жить не запретишь, но лучше уж вообще не жить, чем так». И через несколько дней тоже привык. Вот только я ему так и не сказала, что устроилась к его же директору. Даже не знаю почему. Потому что тот презентабелен, как черт-те кто? Или потому что решила, что Серёжке это будет неприятно? Или не хотела обсуждать нашего нанимателя с разных сторон – как офисного руководителя и как незримого жильца в доме, где пыль вытираю? Понятия не имею, просто не сказала. Да и какая разница, если я с начальником по условиям договора видеться не должна? Можно сказать, что я на Веронику Ивановну работаю, и то правдивее выйдет.
А может, правда, что эта работа только для ответственных? Или я, сама того не заметив, превратилась в Веронику Ивановну? Потому что через несколько дней ощущала себя в своей тарелке. Иногда обязанностей было больше, иногда меньше, но ровным счетом ничего невыполнимого. Зарплата же не просто грела душу, она добавляла мне сил на любые свершения. Теперь я уже убиралась шустро, под музыку в наушниках, рубашки гладила влет, не беспокоясь, что сожгу дорогущую ткань, – у меня только в первый раз руки дрожали. Но любой опыт появляется в процессе, он и появлялся, вместе с уверенностью. Вазы протирала, все еще немного нервничая, – они, наверное, миллионы стоят. Но в остальном – полный порядок. Я была счастлива. А Вероника Ивановна была счастлива втройне. Спустя неделю она уже меня хвалила, забыв о первоначальной холодности. С Тимуром в редкие встречи я только здоровалась, он отвечал вежливо, но не отвлекался от работы, а я не донимала. Охранник в будке начал тоже отвечать на приветствия и иногда даже улыбаться – вот, все очеловечиваются до нужной кондиции!
А в пятницу случилась катастрофа. Не у меня – у Тимура. Я попрощалась с ним, сделала несколько шагов, но потом сдала назад. Точно, что-то не так. Повар стоял, замерев над столешницей. А я его до сих пор никогда без движения не видела.
Осторожно подошла. Перед ним на подносе лежал кекс.
– Что случилось? – не удержалась я.
– Сжег, – выдохнул он, не поднимая взгляда. – Таймер неправильно выставил, наверное.
Я пригляделась – действительно, с одной стороны обугленная корка. Но парень выглядел так, словно человека случайно убил и теперь пытается этот факт осмыслить.
– А если обрезать? – посоветовала я.
– Нельзя. Уволят. Хотя меня теперь в любом случае уволят.
Он был раздавлен. Я вспомнила о его матери – не зря же именно с этого он наше знакомство начал. Да, проблема. Но не до такой же степени, чтобы убиваться?
– Так, Тимур, очнись! – я повысила голос. – Еще есть время!
– Сорок минут, – он отозвался едва слышно.
– И? – я не понимала. – Заводи тесто! Есть продукты?
– Есть, но не успею.
Я уже летала по кухне и открывала все окна, чтобы запах подгоревшего выветрился. Кекс закинула в пакет, с собой заберу, раз всяким там такое не по вкусу. Со всего размаха стукнула парня по плечу:
– Алё! Тесто заводи! Говори, какие продукты нужны, – буду подавать.
Он вроде бы очнулся и глянул на меня, но как-то пьяно:
– Карина… кекс печется пятьдесят минут.
– И что? В духовку на таймер. Начальничек наш сразу с десерта начинает? Нет, конечно. Все получится вовремя, если ты разморозишься. И не уволят тебя за то, что сам не вытащил – поди, не безрукий, справится! Или вообще записку оставим – мол, специально так подгадал, чтобы кекс был горячим к его приходу. Обрадуется шеф наш такому сервису, не сомневайся!
Глаза у Тимура заблестели. Он же не плакать тут надумал? Но все же начал двигаться – лучше попытаться исправить ситуацию, а вдруг все получится?
Действовал он так профессионально, что у меня дыхание перехватило, – быстро, четко, по одному движению на каждое необходимое действие. Я же моментально мыла за ним чашки, чтобы он на это время не тратил.
– Ты в кулинарном учишься? – я щебетала, чтобы нарушить напряженную тишину.
– Окончил уже. Хотел шеф-поваром в ресторан, но без опыта не берут.
– О, знакомая ситуация!
– Нож, – он протянул руку назад.
Я быстро вложила, рукояткой в ладонь. Как хирургу во время операции, красота! И видела, что он тоже улыбается – оказалось, что парень очень симпатичный, невероятно обаятельный, когда перестает хмуриться.
– А с мамой серьезно?
– Да… В смысле, операция прошла успешно, сейчас химиотерапию проходит. Прогнозы оптимистичные, сиделка за ней хорошо присматривает.
– Все отлично будет. Особенно с такой поддержкой, как ты!
– Думаю, да. Просто на работу она уже не вернется, да и на нормальное питание для нее расходы возросли. Вот мне и приходится…
– И получается! – подбодрила я. – А если отсюда уволят, то в любом случае в ресторан уже примут. После такой школы жизни ты на любой работе будешь нарасхват!
Он теперь и смеяться нервно мог:
– У тебя язык как помело. Сколько там времени?
Я глянула на часы:
– Нам пора смываться.
– Все, уже заливаю в форму. Ты с посудой закончила?
– Конечно!
Мы вышли из дома вместе. Спешили, поскольку установленное время минуту назад истекло. Но Тимур выглядел нормально и зачем-то меня благодарил, уже по десятому кругу. Как будто я что-то сделала! Да я в этих кексах ничего не смыслю, а с такой скоростью нарезать сухофрукты вообще не способна, даже не представляла, что так можно. И только перед будкой опомнилась:
– Елки! Я пакет-то взяла, а сумку свою оставила!
– Где? – в его глазах снова промелькнула паника.
– На кухне. Сбегаю и заберу. Ты иди, Тимур, не жди меня.
– Попадешься – уволят, – выдохнул он, снова бледнея.
– А как тут попасться? Даже если приедет наш начальник, то я в этих дремучих лесах затеряюсь.
– С тобой пойти? – он явно не был уверен.
– Нет. Тебе эта работа все же больше нужна, – я подмигнула, всунула ему пакет с кексом, сейчас стало не до того, и рванула обратно.
Быстро нашла и схватила сумочку, но в окне увидела подъезжающий автомобиль. Закон подлости, честное слово. Они-с, видать-с, и с работы в точное время приезжают. Никакие пробки им не помеха, лишь бы все шло по идеальным правилам. Пригнулась и бросилась в прихожую. Сзади были еще выходы, но, конечно, запертые. А мне никто от них ключи не удосужился выдать. Бездумно метнулась вверх по лестнице. Пока спрячусь, а потом тихонько выберусь из дома, когда он в душ уйдет, например. Делов-то! В самом худшем случае уволят. У меня не ситуация Тимура, будет очень жаль, но переживу.
Решения принимать было некогда, но я все же успела сообразить. Насколько поняла, шеф каждый день берет из гардероба новую рубашку, а ношеную бросает в стирку. Следовательно, именно в свежих рубашках ему сейчас делать нечего. Разместилась под ними и дверцу за собой аккуратно прикрыла. Но и на этом не успокоилась, тихо вытащила из сумочки телефон и выключила – еще не хватало на чьем-нибудь звонке проколоться.
Выдохнула. Здесь столько места, что и до утра можно просидеть. А потом как выскочу, как выпрыгну – типа на работу снова пришла. А, нет, завтра же суббота! Придется до понедельника сидеть, если их величество мыться не соизволят.
Почему-то было смешно. Вероятно, сильного страха не было, потому что я за это место не так уж и держалась. Если уж выбирать, кого увольнять, то я бы подставилась за Тимура – ведь сегодня парень научился улыбаться, да и человек хороший, таких сразу видно. А я здесь все равно на пару месяцев, и всех денег в мире не заработаешь. Поймают – ну, поорут с полчасика, заслужила, да уволят – большего наказания в договоре за попадание шефу на глаза в неурочные часы не предусмотрено. И побегу домой Серёжку радовать и вместе хохотать, как именно все вышло.
Но оказалось, что я очень сильно недооценила свою невезучесть в тот день.
