Тальяна Орлова
Низвержение Света
Пролог
На родине меня нарядили бы в красное – на мой вкус, красный выглядит намного праздничнее. Но при Свете другие порядки: здесь невест принято облачать в белоснежные длинные платья с кучей подъюбников, бантов и шнурков. На моих руках звенели золотые браслеты. Длинные темные волосы завили и уложили в высокую прическу сотней маленьких шпилек с сияющими жемчужинами на вершинах. Я всегда знала, что красива, но в день свадьбы моя красота торжествовала, довлела, уничтожала самооценку всех придворных дам и вынуждала ерзать всех знатных мужчин. Публика вокруг молчала, сраженная подобным великолепием, равных которому стены дворца никогда не видели.
Я мельком глянула на герцога Мейза, младшего брата своего жениха. Он был довольно молод и недурен собой. Похожим на коронованного родственника его делал лишь слишком тяжелый подбородок. И герцог как раз задумчиво потирал эту свою выступающую фамильную черту, как будто все еще надеялся отыскать новый аргумент и остановить церемонию. Я ему не нравилась – и отвечала полной взаимностью. Его светлость, как и все на самом деле преданные императору люди, настаивал, чтобы я стала всего лишь фавориткой. Да, цветка, равных мне, в столице еще не расцветало – и такой дар небес должен был достаться лучшему из людей. Но зачем жениться на безродной девке, пусть и такой очаровательной? Зачем нарушать тысячелетние традиции Света, если мне и без того досталось больше, чем я заслуживала по праву рождения? Но император попрал все обычаи и правила приличия – от души его за это благодарю. Я бы подмигнула герцогу Мейзу, чтобы лопнул от злости, но он вовремя натянул на губы фальшивую улыбку и перевел взгляд на венценосного брата, ожидавшего меня в конце дорожки, усыпанной лепестками роз.
Гости молчали. Кто-то замер в восхищении, кто-то негодовал про себя, только время для споров закончилось – сегодня осталось лишь отпраздновать этот союз. Я приподняла подбородок и больше не обращала внимания на зрителей. Уверенно шагала к своему жениху. Остановилась перед ним, глянула игриво, но потом опустила ресницы и присела в реверансе. Меня только недавно обучили этим поклонам, а врожденное изящество с лихвой перекрывало недостатки в манерах, если таковые вообще хоть кто-то замечал.
– Ваше величество! – я попыталась поприветствовать императора смиренно, но в звонком голосе прозвучала и капля веселья – та самая искра, что когда-то и захватила все его внимание. Будь я хоть чуточку более чопорной и предсказуемой, не сразила бы государя так быстро и успешно.
– Поднимись, драгоценная Виалара! – позвал он своим густым зычным голосом. – Поднимись и возьми меня за руку.
Я немедленно исполнила его просьбу, улыбаясь широко и открыто – это день осуществления моей мечты, так почему я должна держать себя в руках, как эти притворщики?
Пир мне пришелся по душе. Тосты летели со всех сторон, от великолепных яств уже распирало живот, но я щедро пила вино в ответ на каждое поздравление – пусть придворные видят, что я не пренебрегаю их вниманием. Губы горели от поцелуев: так часто нас с мужем поднимали на ноги и призывали показать свою любовь под аплодисменты. Должно быть, если бы гости смущались, то император сам дергал бы меня за руку, чтобы в очередной раз прильнуть к моим устам. Но ему теперь позволено, как законному супругу.
Напивались все довольно быстро. Было весело наблюдать, как краснеют лица баронесс и маркизов, какими громкими становятся их голоса и резкими движения. Элите Света разрешено пить вино лишь по трем поводам: рождению, свадьбе и похоронам, поэтому такие шансы жители дворца не упускают. Но, конечно, далеко не все присутствующие хватали кубки; кейсаров можно было сразу отличить от остальных по серьезным лицам и сдержанным позам. Ненавижу этих святош! Неужели даже на празднике его величества они не могут дать себе слабину? Пересчитала – вроде бы двенадцать, если не больше. Вся личная гвардия императора здесь. Но пугал меня только один из них. Казалось, именно он способен заглянуть мне в глаза чуть глубже и случайно прочитать мысли. Интересно, а хотя бы сейчас он чувствует что-то, видя, как я выхожу замуж за другого? За его повелителя – его императора, владельца его души и всех намерений. Вряд ли. Я все еще наивно верю в чудеса, но не в такие же.
В королевскую опочивальню нас провожали шумной толпой, будто бы совсем забыли о приличиях. Сейчас было самое время от провожатых отделаться, изобразив смущение, но я не стала – мне самой было весело и радостно, а от выпитого слегка кружилась голова. Мой дорогой муж почти рыкнул возле двери, призывая оставить нас в покое – от этого я вообще звонко рассмеялась. Убранство спальни было роскошным: намного богаче всего, что мне когда-либо доводилось видеть, но я не хотела отвлекаться на рассматривание обстановки. Супруг пошел освежиться в смежную со спальней ванную комнату, а несколько служанок набросились на меня с разных сторон, помогая освободиться от белоснежного свадебного великолепия. Как же я радовалась, когда смогла наконец-то вдохнуть полной грудью.
Служанки щебетали, натягивая на меня белую длинную сорочку и тщательно расправляя оборки, точно надеялись, что их в ближайшее время никто не помнет. Старшая из них, стыдливо прикрывая рот, шепотом напутствовала меня – кратко рассказывала, что ждет деву в первую брачную ночь. Я помалкивала, лишь криво улыбалась: о плотских утехах я наверняка знаю побольше нее, зажатой престарелой дамы, которая вряд ли в постели с мужем позволяет себе хоть стон. Они тут все считают страсть чем-то порочным – необходимостью для продолжения рода. Кто-то из людей так увлекается этим прикрытием, что рожает аж по пятнадцать детей, а кто-то вообще не позволяет себе даже прикосновений к представителям другого пола – опасаются, наверное, что с того прикосновения их грехопадение уже будет не остановить.
Женщины наконец-то оставили меня в покое. Теперь до утра никто не посмеет нас побеспокоить, в том числе и гвардейцы. Я подошла к зеркалу, чтобы в очередной раз удивиться: эта сорочка с тонким шитьем почти не уступала изяществом предыдущему платью! Если бы я выходила замуж в ней, то вряд ли многие заметили бы отличия. Разве что талия не так перетянута и высокая грудь не подчеркивается искрящимся шелком.
Шум воды стих, и я воззрилась на дверь, из которой вскоре показался мой супруг. Я бы, наверное, расхохоталась, выйди он в такой же длинной сорочке, но нет – император облачился только в льняные штаны, оставив торс голым. Я еще раз окинула его взглядом с ног до головы и отказалась от первоначальной идеи. Прежде думалось, что правильнее будет провести с ним эту ночь – и тогда он, утомленный страстью, крепко уснет и не сможет оказать никакого сопротивления. Но теперь мне окончательно расхотелось заставлять себя так страдать. Он был не так уж уродлив. Самый обычный мужчина солидных лет с немного дряблым животом и гигантским семейным подбородком, но сейчас впервые вызвал во мне отвращение. Все же в богатом камзоле и с короной на голове император выглядел гораздо импозантнее. Нашлась в нашем недолгом знакомстве пара секунд, когда он мне даже нравился. Но сегодня я устала, навеселилась всласть, больше не хотелось ничем тешить ни себя, ни его.
Вся императорская семья наследует светлую магию, и мой новоиспеченный муж не является исключением. Но ему некогда было усердно практиковаться или посвящать годы уединенным медитациям – следовательно, он попросту не может быть столь же достойным соперником, как любой из кейсаров или хотя бы старших адептов светлых орденов. Ему даже здоровье и долголетие передают другие заклинатели, ведь понятно, что для собственного совершенствования он слишком занят.
– Любовь моя, как же я ждал этого дня! – судорожно зашептал этот придурок, приближаясь ко мне.
Если повезет, то он рухнет в обморок от невозможного восторга. А это идея – его взор надо чем-то занять. Я уверенно подхватила ткань своей сорочки на плече и дернула вниз. Шитье плавными волнами потекло к ногам, пока не осело на пол, обнажая меня целиком. Его величество нервно сглотнул, пораженный то ли видом моей груди, то ли отсутствием в моих действиях хоть толики стеснения. И пока он пытался выбрать из этих вариантов верный, я подняла левую руку и быстро начертила в воздухе знак – красная буква прорисовалась в пространстве, а затем стрелой полетела в его рот, запечатывая.
Император, в ужасе выкатив глаза, упал на четвереньки и неистово замычал. Я оглянулась на дверь: даже если неподалеку кто-то стоит, теперь правитель вряд ли сможет позвать на помощь. А эти звуки… Клятый крин, эти звуки вполне сойдут за подтверждение, что его величество наконец-то добрался до сладенького и теперь так смешно стонет.
Однако лучше время не тянуть, хотя очень хочется подольше издеваться и наслаждаться бешеным страхом в глазах первой персоны Света. Но мне следует закончить дело, а потом попытаться сбежать через окно. Трезвой охраны после такого пира почти не осталось, но все же кейсаров скидывать со счетов нельзя – мой побег требует большой осторожности. Если же не удастся унести ноги, то так тому и быть. Я умру с улыбкой на губах, совершив дело, достойное демона. У меня на родине вообще не принято бояться смерти – особенно такой яркой.
Муж на удивление быстро взял себя в руки, собрался и приподнялся на коленях выше, заглядывая мне в глаза в немом вопросе. До него все еще не дошла причина? Я – зло. Я пришла на Свет, чтобы победить его. Я проделала огромный путь ради этой цели и теперь успокоюсь, лишь когда увижу реки крови, когда услышу истошные вопли и хаос. Когда их женщины и дети будут ползать на коленях, умоляя о пощаде. Но большой мировой бардак с маленькой смерти не начнешь. А это ползающее на коленях ничтожество подойдет, ведь он – Властитель Света, Хранитель светлой магии, главенствующий над всеми орденами, его величество Саймон Сто Девятый. Нет, он, конечно, был мною околдован, но все же не может быть совсем глуп и даже сейчас не догадаться, кто стоит перед ним. И почему его очередная супруга так хороша собой. Неужто верные советники не врали, предупреждая его о странностях?
Или все же до него доходило, раз он становился бледнее моей сорочки? Теперь я подняла правую руку, повела кончиками пальцев по кругу, призывая кинжал. Черный дым заструился от ладони по запястью, потек спиралью дальше, добираясь до плеча, а я уже крепко сжимала в руке материализовавшееся оружие. К сожалению, это был не меч – всего лишь кинжал с коротким тонким лезвием. Подарок отца на мое пятилетие. Следующее родовое оружие я получить не успела, поэтому призывать могу только кинжал, но именно эта почти безобидная вещица десятки раз приходила мне на выручку. Клинок зазвенел от жажды – он привык питаться кровью, а в последнее время я была слегка занята очарованием королевской особы, поэтому он истосковался по человеческой плоти.
Но сделать шаг вперед я не успела. Что-то белесое мелькнуло на краю зрения и вынудило меня замереть. Сердце сначала остановилось, а потом рухнуло вниз – я впервые в жизни постигла настоящий страх. Император тоже уловил движение за моей спиной – замычал, откатился на задницу, пополз от меня, перебирая руками и задыхаясь. Его глаза заслезились – это были слезы еще не радости, но уже надежды на спасение. Но я с холодным ужасом признавала – речь уже шла не о надежде: император спасен. Он имеет полное право сейчас от счастья даже льняные штаны намочить, никто не осудит – через полсекунды некому в этой комнате будет его судить. Твою имбигу, боги меня прокляли в самый неподходящий момент.
Как кейсар проник в спальню, мне неведомо. Лучшие из них способны на такие фокусы, что моему разуму даже постичь их не под силу. Возможно, все же мычание его величества кого-то насторожило – но сейчас это уже неважно. Не оборачиваясь, я уже знала, что явился не кто-то из личной гвардии, а именно он – сильнейший из всех, кого вообще взрастил этот гребаный Свет. Именно ему я не соперница. Я даже пальцем не успею дернуть, как буду мертва.
Но зачем-то констатировала, как будто разговором могла выторговать себе еще минуту жизни:
– Это ты. Ну привет, дорогуша.
– Я, – ответили мне равнодушным тоном. – Черный дым вокруг твоей руки. Ты чистокровная. Ошибся, потому что никогда не встречал чистокровных.
Не он один ошибся по этой причине, но обманывать его было особым удовольствием. Он выступил вперед, мое сухое горло судорожно дернулось. Я стояла перед ним полностью нагая, но сейчас это беспокоило только меня саму. А он… Как обычно, безупречно белая монашеская ряса обтекала его жилистое тело. Как обычно, длинные белые волосы затянуты в тугой хвост на затылке. Как обычно, в выражении лица не промелькнуло ни единой эмоции, а в серых глазах можно было найти только безразличие ко всему бренному, кроме своих присяг и обязанностей. Он всегда такой одинаковый: ни ветру, ни дождю, ни кровавой бойне не под силу хоть что-то в нем изменить. Тошнотворно-скучный. Красивый, как сам бог демонов. Такой же идеальный, как его одеяние и прическа. Клятый крин, ну почему именно он? Я согласна умереть от любой светлой руки, раз боги мне не оставили иного выхода, но почему они не прислали сюда другого?
Он – левша. Поэтому отвел в сторону именно эту руку, и из нее под ослепительными искрами вырастал меч с белой рукоятью. Я не смогла бы победить его и без этого смертоносного оружия, но так моя смерть будет быстрой – успеть бы хоть моргнуть. Он не будет надо мной издеваться, и не только потому, что ему неведома жестокость: просто кейсару четвертого круга, лучшему адепту школы бесчувствия, уже достигшему «тысячелетней жизни», на самом деле все равно: мои страдания не вызовут в нем ни сочувствия, ни радости.
И все-таки император обладал светлой магией. Воспользовавшись моим замешательством, он сорвал с губ печать безмолвия и тотчас завопил что есть мочи. Где бы ни находились все его кейсары в этот момент, они мгновенно сорвались на помощь своему повелителю. Но я смотрела в глаза Ему и продолжала клясть богов за то, что не отвернулись от меня раньше, а дождались момента триумфа. А может, это запоздалый намек, что я все время ошибалась в цели? Ведь иначе это ироничное невезение не объяснить.
– Оденься, Ви, – то ли попросил, то ли потребовал.
Меня обуревала эйфория безнадежности. Демоны не боятся смерти. Неминуемая – не исключение. Я уточнила с веселым вызовом:
– А что, не нравлюсь? Ты ведь голой женщины никогда не видел, а уж такой красивой и не увидишь больше. Так хоть раз в жизни наглядись – от меня тебе подарок напоследок. За все то дерьмо, что между нами пролегло.
– Как знаешь.
Действительно, ему было абсолютно, безоглядно, непререкаемо все равно.
Даже кончики его ресниц не дрогнули, когда на зов спасенной им жертвы в опочивальню ворвались другие заклинатели. Один из прибывших не мешкал – лезвие меча прошило меня насквозь, окрашивая живот кровью. Надо же, как поздно они решили принарядить меня в красное. А папа был прав, умирать не страшно. Страшно – когда в последний свой миг видишь непоколебимое безразличие в серых глазах единственного человека, которого сама бы я убить не сумела.
Глава 1. Генерал нищих
Мне было лет шестнадцать, когда я впервые встретила его. Минул месяц, как я ушла из дома – вернее, из таверны. Просто настала пора пуститься в дальний путь, да и заскучала я сидеть на одном месте. Где-то перебивалась мелкой работенкой, где-то просто за улыбку кусок хлеба клянчила, в конце лета охотилась в лесах на жирных зайцев. Я шла бесцельно, готовая остановиться в любом поселении, где мне понравится. Или шагать дальше бесконечно. Иногда всерьез задумывалась, что можно и отыскать себе похотливого покровителя, который будет меня баловать, кормить и содержать. Когда-нибудь это все равно случится – при моей внешности в этом мире пропасть невозможно, но препятствием пока торчала единственная незадача: я все еще не научилась разыгрывать покорность, а для молодой и безродной любовницы престарелого господина такой пункт обязателен по умолчанию. Поэтому решила отложить это решение до тех времен, когда окончательно повзрослею и поумнею. Нужно ведь, чтобы я обернула его вокруг пальца, а не он меня.
К несчастью, боги придумали так, что некто иной решился распорядиться моей смазливостью по своему усмотрению. Я уже три дня не ела досыта, а затем набрела на богатое поместье. В ближайшем селе меня предупреждали, что земли тут неспокойные, в баронстве Вертас царит бардак, создаваемый не только лесными грабителями, но и самим бароном. Но когда же я мудрых людей слушала? Потопала дальше, уже привыкшая самостоятельно выпутываться из неприятностей. И эти румяные яблочки за оградой меня подкосили, притупили бдительность и просто вынудили их вожделеть больше всего на свете. Уже слишком поздно дошло, отчего они выглядели так завлекательно – моя черная магия потянулась к зачарованным плодам, выращиваемым специально для различных зелий. Насколько знаю, подобные колдовские препараты во всех концах Света запрещены, но всегда найдется душевный негодяй, нарушающий правила – уважаю! Однако сама и стала жертвой его преступления, когда перемахнула через ограду, сорвала яблоко с дерева и вгрызлась в сладкую плоть.
В голове тотчас замутило. Осознав, я откинула плод на землю, но было уже поздно – тело обмякло, разум срывался в сон, а мысли запутались. Я даже не сразу сообразила, в какой стороне забор, за которым маячил спасительный лес. Шатаясь, сделала несколько пьяных шагов и упала на колени. В этом состоянии меня и нашла пара охранников – от них так разило вином, что сразу стало понятно: они не яблочками веселились, а чем-то покрепче.
– Глотку воровке перерезать и за ограду выкинуть, – сразу решил один.
Но второй оказался более зорким:
– Ты глянь, брови-то какие – черные, вразлет, кожа белоснежная… Не иначе какая-нибудь демонская полукровка! Давно таких кралей не встречал…
То, что «краля» еще почти ребенок и не хочет видеть в нем своего первого ухажера, мужика, очевидно, не смущало. Мне повезло, что сразу заметила странность и не успела проглотить больше, иначе дурман уже лишил бы меня сознания. Но руки-ноги не слушались – и пока охранники восторженно перешептывались, я пыталась со своими конечностями договориться.
– Надо барону доложить, когда с охоты вернется, – засомневался первый. – Такую он себе заберет.
– В том и дело, что заберет, – второй был более решительным. – Ему деревенских девок мало?
Но первый все же оказался осторожнее:
– Он с тебя шкуру сдерет, если узнает. Тебе черные брови дороже или своя шкура?
Именно его я и сбила с ног точным ударом – просто оказался ближе. Но сознание снова пошатнулась, поэтому я следом за жертвой безвольно полетела на землю. Ну ничего, пусть стягивают свои портки – увидят, что я даже без сознания смогу доставить им кучу неприятностей. Однако их благоразумие восторжествовало, или почуяли, что на такую красавицу забираться без ее согласия себе дороже.
– Ишь, прыткая какая, – прокряхтел тот, до кого я еще не дотянулась. – Пусть барон с ней мучается, ему острых ощущений недостает. И нам по монетке за рвение выпишет. А чтобы сговорчивее стала, определим ее в подвал – посидит, потоскует и станет приветливее.
Меня волоком потащили куда-то, и я решила не сопротивляться. Темница? Такой задачки в моей жизни еще не приключалось – даже интересно глянуть, чем обернется. Заодно отлежусь, пока дурман из головы не исчезнет. А свои козыри можно обнажить чуть позже. Как раз барону и продемонстрирую, раз он такой затейник.
В подвале ужасно смердело – воняло потом, грязными телами и испражнениями. Видимо, я не совсем правильно поняла предупреждения крестьян о крутом нраве местного господина. Темница оказалась именно темницей, в самом дурном смысле этого слова. Зато именно там я и познакомилась с ним, моей первой в жизни слабостью, хоть и самым опасным врагом.
Меня зашвырнули в центральную клеть – единственную, что пустовала. Соображать получалось все лучше, но я осела на грязный пол, чтобы и из ног дрожь пропала. С левой стороны ко мне тут же потянулись какие-то лохмотья – узники взбодрились, порадовались новому развлечению в этом смердящем полумраке, и сквозь прутья ко мне поползли грязные скрюченные пальцы. Моя клетка была тесной, слишком далеко и не отодвинешься, а их там слева было не меньше десятка: их туда напихали, как огурцы в банку для засолки. Кто-то валялся уже недвижимой кучей в углу, а кто-то твердо стоял на ногах. Молодой парень вылетел вперед и бодро ударил по запястью ближайшего, предупредив:
– Руку сломаю, если девочку обидишь. Чего тебе неймется? Подыхай себе на здоровье. Что вы за нелюди такие? Она в ту же беду попала, но вместо сочувствия тебе первым делом пришло в голову ее лапать?
Я подняла затуманенный взгляд и слабо улыбнулась – пусть сочтет за благодарность. Действительно, молодой – лет двадцати на вид – низкорослый и коренастый, для Света даже симпатичный. Одет в нищенские обноски, но сразу бросились в глаза и его энергичность, и какая-то чистота. К нему подошел и второй, сел спиной к моей решетке, чтобы больше никто свои худые руки не тянул. А потом и третий. Я хмыкнула. Да у меня тут целая армия каких-то благородных героев! Пригляделась – они, и еще двое, отличались от остальных чистотой своих лохмотьев и отсутствием явной изможденности. Видимо, этой компанией друзей сюда и попали – и совсем недавно. Самый старший из них тихо позвал:
– Девочка, ты как? Ранена?
Я помотала головой, но призналась:
– Водички бы.
Дурман проходил, но оставлял за собой невозможную сухость, точно песка в горло насыпали. Я сейчас за глоток воды сама бы себя барону в любовницы предложила. Но мужчина пожал плечами и объяснил:
– Иногда приносят немного воды и помоев.
Ладно, вкусняшек придется подождать. Я задержала взгляд на последнем говорившем. Да, я не ошиблась, это какие-то очень странные нищие, а я многих повидать успела. Говорят складно, лица чистые и благородные. Верно, если он сейчас решил бы мне улыбнуться, я рассмотрела бы ряд целых и белых зубов. И осанка всех выдает – привычная такая осанка, вымуштрованная. Если это нищие, а не какие-нибудь вояки, тогда я – императрица. Но допрашивать их смысла не видела, да и мне по большому счету было плевать, поэтому просто перевела взгляд на правую клетку. Там узник был один, его оставили без подселенцев. Огурчик без сотоварищей.
А вот тот был ранен. С правой стороны лохмотья пропитались кровью – похоже, плечо было насквозь пробито. Я бы поставила на копье, которое потом выдернули, от лезвия края раны не такие рваные. Но он сидел с прямой спиной и закрытыми глазами, скрестив ноги и уложив ладони на колени. Бледный, как будто уже помер. Ха, этот экземпляр еще интереснее. Ему на вид было не меньше шестидесяти, а то и семидесяти. Кустистые белые брови сходились к переносице, губы не напряжены, но плотно сжаты, лоб испещрен глубокими морщинами, совершенно седые волосы грязными патлами стекали по плечам. Интересно, зачем старичок отрастил такие локоны, едва ли не длиннее моих – замуж за барона мечтал выйти? Так ему уже поздно, возраст не тот. Но безвольные пальцы на коленях были тонкими и длинными. Он сам весь был каким-то тонким и длинным. Я разглядывала его с жадностью любопытной девчонки, которой каждая деталь интересна. Если те чистюли в лохмотьях из левой клети – нищие, то этот пусть будет генералом нищих – ему подходит. Он не понравился мне с первого взгляда.
Через несколько часов я уже сама была готова тянуть руки через прутья и тыкать заключенных, чтобы уже хоть чем-то себя развлечь. Но, наконец, вверху заскрипели решетки, и по хрустящим ступеням к нам спустился охранник. Он принес всего два кувшина с водой – один сунул мне, а второй в левую клетку. Негусто, мягко говоря. Называется, делитесь как хотите, а седому старичку и того не досталось, но охранник задержался возле его решетки, некоторое время пристально разглядывал, а потом ушел восвояси.
– Не пей! – предупредил меня кто-то из моих защитников.
Я тотчас отодвинула горлышко от губ. Неужели протухшая вода отравлена? Хотя с этих приспешников крина станется – подольют мне настойки тех проклятых яблок, да понесут на знакомство с бароном, уже на все согласную. Но оказалось, я ошиблась: благородство героев на этом иссякло. Белобрысый потребовал:
– Ему отдай, – он кивнул на дальнюю клетку. – И нашу воду тоже ему переставь.
Еще чего. Нет, если они всей толпой решили помереть от жажды – это сугубо их выбор, а я к их шайке не принадлежу. Я даже не возражаю, что они у остальных сокамерников мнения не спросили – те завыли от возмущения, но бравым ребятам точно не были соперниками. Мне бы хоть немного горло смочить. Но другой зашептал умоляюще:
– Отдай, девочка. Если кто и сможет нас вытащить отсюда, то только он.
Я просунула их кувшинчик сквозь правую решетку, но узник никак на мой широкий жест не отреагировал. Подумала и скрепя сердце добавила свой. Не то чтобы я горела желанием жертвовать собой во благо каких-то носатых стариков, но что-то интересное прозвучало в последнем обещании. Каким же я буду демоном, если не поучаствую?
Однако он сидел в недвижимой позе и как будто даже не дышал.
– Сэрс! – один слева подождал немного и закричал громче, пытаясь дозваться: – Сэрс, вы в порядке? Выпейте воды – хоть немного поможет!
Видимо, это его имя – Сэрс. Или фамилия? Но что-то мелькнуло на задворках сознания, я где-то слышала это слово – сейчас припомнить не могла, потому что внимательно наблюдала за происходящим. Но «генерал нищих» соизволил ответить лишь через несколько минут – он даже глаза открывать не стал:
– Тише.
Бесконечно спокойная, едва слышимая и блеклая интонация, но остальные «нищие» сочли это приказом и послушно примолкли, а я уже в который раз хмыкнула. Первое предположение было верно: это какой-то отряд и их командир.
Миновало еще не меньше часа до того, как он медленно поднял ресницы – я этот момент не пропустила, все равно он стал самым интересным из пустых мест в этой темнице. А странностей-то прибавлялось, будто я выиграла у богов целый день сплошных чудес. Удивилась я не чистым серым глазам, а серебристым отблескам вокруг радужки – признаку значительного магического резерва. Да у нас тут не просто генерал нищих, а самый настоящий светлый маг.
Озарение ударило в затылок и заставило подскочить на ноги. Я вспомнила, где слышала это странное слово – «Сэрс». Я не слишком хорошо разбиралась в местных магических школах, хоть и пыталась отыскать хоть какие-то книги по местной истории, географии и культуре. Но есть и иной источник новостей – сплетницы, что живут в любом селении. Про орден Сэрс шутники выдумывают весьма забавные байки – и там есть где развернуться. Одна из сильнейших светлых школ, адепты которой достигают невероятного могущества, попасть туда ребенку со средними способностями просто невозможно – да мало кто горит желанием. Дело в том, что обратной стороной их небывалого уровня самосовершенствования является полное подавление человеческих эмоций, потому это направление и носит название «школа бесчувствия». Лучшие из них никогда не прикасаются к женщинам, лишают себя всех земных удовольствий, но взамен получают почти бессмертное существование. В народе их пренебрежительно называют «кастратами» – и я звонче других смеялась, соглашаясь, что такое существование жизнью не назовешь. Но сейчас искренне порадовалась, что с нами здесь заперли именно такого старикашку – если я раньше ставила только на себя, то при новом раскладе готова принять и его помощь.
– Тихо, девочка, – попросили меня шепотом слева. – Ему надо закончить целительскую медитацию.
Но, видимо, названный «Сэрсом» как раз ее и завершил. На меня не смотрел, он вообще ни на кого не смотрел. Взял один кувшин – и залпом его осушил. Затем опрокинул в себя и второй. Надеюсь, нашего спасителя не стошнит, водичка-то не источала особой свежести. После этого еще немного посидел, а потом плавно, одним движением поднялся на ноги.
– Уши, – снова прозвучало от него только одно слово.
Я ничего не поняла, но слева заорали, будто были переводчиками с древнего языка на современный:
– Зажмите уши! На пол, живо!
Хоть я и прижала ладони к ушам, но от оглушительного свиста покачнулась. Видимо, надо было припасть к полу, тогда не так сильно зацепило бы магической волной. Но направлена она была не на меня – удар сотряс все здание целиком, а не только нашу скромную подвальную обитель. Решетки отлетали, вырывая замки с корнями. Выскакивать вперед я не спешила – понятно, что на шум теперь сбежится вся охрана, и все еще ставила на Сэрса.
Он вышел в дымный проход, отвел в сторону левую руку. Воздух заискрился, и из его ладони в пространство вытек меч с серебристым лезвием. У меня перехватило дыхание. Он не просто светлый маг, адепт какой-то там школы кастратов-идиотов, он – кейсар минимум первого круга. У светлых только кейсары обладают достаточным могуществом, чтобы призывать оружие. Ай да дедок! Как же нам всем с тобой повезло!
Похоже, барон все еще не вернулся с охоты, а вся охрана поместья, слетающаяся по лестнице галдящими чайками, не могла остановить кейсара. Он даже не напрягался – расправлялся с ними как с безрукими и безногими младенцами. Только раз под его ногами мелькнули круги магии, когда на него налетели сразу трое. Кажется, кругов было два, а может, даже целых три – я не успела разглядеть, поскольку они сверкнули серебром в воздухе только на миг. Я посчитала его шестидесятилетним, но теперь понимала, что ошиблась – для двух или трех кругов кейсара он должен быть уже очень-очень старым – возможно, ему уже сотни лет. А двигался он совсем не по-старчески – чем больше я на него смотрела, тем сильнее бросались в глаза странности. Я немало повидала стариков-вояк на своей родине. Демоны даже в преклонных годах могут быть непобедимыми бойцами – и все же в их движениях угадывается некоторая тяжесть. Но этот со спины выглядел высоким стройным юношей.
Он упрямо шел вверх по лестнице, пока не оказался на улице, но и там одолеть его никому не оказалось под силу. Мы же в некотором отдалении следовали за своим спасителем. Когда он расправился со всеми, не согласившимися с нашим побегом, узники кинулись врассыпную – кто-то, кто уже и на ногах от измождения держаться не мог, уползал на четвереньках. Перед Сэрсом остановилась лишь его пятерка подчиненных, а я любопытной кошкой замерла за спиной крайнего.
