Тальяна Орлова
Две попаданки и другая нежить
Глава 1
Грант Абель
А ведь Грант уверенно заверял, что Кьяр Ремер никогда не переступит порог его дома. Однако почему-то не смог остановить – все старые обещания перестали играть роль. Хотя выражение лица посетителя было совершенно непроницаемым, невозможно определить, скорбит он или абсолютно равнодушен. Но ведь сразу приехал… О происшествии демону сообщила сестра – Арья тоже по какой-то причине посчитала это важным. Вдруг возникла мысль, что Элея и Кьяр никогда не были просто любовниками – вряд ли этот циничный мерзавец хоть ресницами дернул бы ради обычной любовницы. Но теперь какая разница? Какой смысл ревновать, выяснять, обвинять или наказывать, когда девушки больше нет в живых? Трагедия потрясла настолько сильно, что даже пропало желание запоздало узнавать подробности.
Незваный гость, к счастью, тоже решил не демонстрировать характер. Он все же герцог, о каких-то минимальных нормах приличия наслышан. Правда, войдя в замок, сказал настолько тихо, что лишь дракон и расслышал – снующие вокруг слуги не обратили на его реплику никакого внимания:
– Я позволил тебе ее забрать только по одной причине – был уверен, что ты ее защитишь.
Абель до хруста сжал челюсти. Не время и не место сейчас выяснять отношения! Кьяр виновен ничуть не меньше – и он неглуп, сам все прекрасно понимает. Наложницу Феррино убила любовница демона, но почему Аленса стала такой ненормальной? Она уже давно демонстрировала признаки безудержной страсти, но демон много месяцев подряд играл на ее чувствах, подарил ей счастье, а потом отверг – в итоге сотворил из озабоченной девушки безумную фурию. Тем не менее Грант ни о чем подобном не сказал, ведь признавал правоту: Ремер виноват, но Абель виноват стократно больше. Это была его задача – уберечь свою женщину ото всех бед, и тот факт, что он не справился, подтверждается гробом в центральном зале. Произошедшее нельзя назвать даже ошибкой – это его преступление, за которое никто вслух не осудит, вот только у Кьяра и хватит на подобное наглости. Значит, пусть он и останется единственным, кто скажет эту правду.
Смерть наложницы повлияла на всех в замке. Даже повариха Анника впервые в жизни смотрела на своего господина с печальным осуждением, однако вслух выдавила лишь слова сочувствия. Возлюбленные Тиана и Шурана не ревели – они не успели слишком сблизиться с Элеей, тем не менее пребывали в заметном ужасе. Женщину дракона жестоко убили в каких-то десяти метрах от него, мыслимо ли подобное? И что еще добавить к доказательству его греха? Грант опустил лицо еще ниже. Он не всесилен, не в его власти контролировать всех людей и события, но в такой день он повинен даже в том, что не умеет поворачивать время вспять.
Со смерти родителей Грант не испытывал столь тяжелой усталости. Ему бы сейчас закрыться в покоях и хотя бы попытаться все осознать, но приходилось встречать немногочисленных посетителей и заниматься организацией прощальной церемонии. Кьяр с момента прибытия сидел в траурном зале и неотрывно наблюдал за гробом, будто бы ожидал какого-то чуда. Мирта постоянно находиться там не могла: она то выбегала в слезах, то снова возвращалась, словно никак не могла проститься со своей госпожой. Когда и Грант вошел в зал, демон неожиданно спокойным и тихим голосом произнес:
– Отложи похороны.
– Зачем? – дракон не мог прочитать по лицу Ремера смысл этой просьбы – тот выглядел полностью расслабленным.
За спиной Гранта остановилась и Арья, тоже ожидая объяснений брата. И Кьяр после долгой паузы нехотя ответил скорее ей, чем Абелю:
– В нашу последнюю встречу она обещала, что хоть из гроба восстанет, лишь бы мне отомстить. Дай ей еще хоть день.
Грант обреченно покачал головой. Возможно, он даже недооценил привязанность Кьяра к погибшей – это самая настоящая тоска, которую сейчас испытывал бы любой обычный человек. И, как любому обычному человеку, ему не хочется верить, что все кончено. Но ведь тело бесконечно долго хранить нельзя, запах уже ощущается – разумеется, демон его тоже улавливает. Это для слуг прошло слишком мало времени, но для представителей высших рас сомнений нет. Уже сегодня вечером наложница закончит свой бренный путь на погребальном костре. Грант ответил как можно тактичнее:
– Милорд Ремер, она не сможет выполнить свое обещание. И на этот счет мне тоже очень жаль.
Неожиданно глупое предложение поддержала зареванная Мирта:
– Всего лишь день! – Служанка неожиданно заголосила громко, точно ей дали какую-то обнадеживающую подсказку. – Я эту зануду терпеть не могла, но она своя, я не хочу ее отпускать! У меня будто судьба такая – разругаться в пух и прах с самым близким человеком, и потом это уже не исправить… Но ведь конкретно Элея действительно может вернуться!
Ладно, юной девушке простительно поддаться печали и начать выливать все, что приходит в голову. Но потворствовать ее слабости нельзя. Дракон устало прикрыл глаза и возразил:
– Мирта, тебе просто нужно это принять. Тело Аленсы уже отправили в баронство Зейман, но утром я сам поеду туда же. Я должен лично объясниться с горюющими родителями. Вспомни, что не только ты той ночью потеряла близкого человека.
Арья удивленно уточнила:
– Возьмешь вину на себя?
– Разумеется, – сухо ответил Грант, не глядя на невесту. – И все обязаны прикусить языки, включая тебя. Я убил Аленсу – и все вынуждены будут этот факт принять, даже у короля не возникнет сомнений в моем праве. Но если кто-то узнает, что на самом деле она умерла от твоей руки, то тебе придется отвечать по закону. А при твоей репутации вряд ли кто-то захочет проявить сострадание.
Арья долго смотрела на его профиль, но потом медленно кивнула. Решение единственно верное, Грант в нем и не сомневался. И ведь нет большой разницы, кто из них ударил первым. Когда демоница увидела, как обезумевшая женщина продолжает втыкать кинжал в уже бездыханное тело, она ни мгновения не мешкала. И если бы этого не сделала Арья, то Аленсу прикончил бы Грант – он не смог бы жить с мыслью, что убийца его Элеи все еще дышит. А закон Олагонии допускает такую расправу, никто не посмеет осудить. К сожалению, горе отца и матери не утихнет, но и это теперь уже не исправить.
Кьяр долго над чем-то размышлял, а потом встал со своего стула, на котором недвижимо провел несколько часов, и повернулся к выходу:
– Ты прав, похороны откладывать нельзя. Я не буду оставаться на церемонию – можешь вздохнуть спокойно.
Спокойно дышать дракон пока не мог. И зачем-то спросил уже в спину противнику:
– Ты никогда этого не покажешь, но я вижу твою боль как черное облако. Кем она для тебя была?
– Солнцем, – беспечно ответил демон, не обернувшись.
Почему-то иного ответа Грант и не ждал.
В тот печальный вечер Элею Феррино, возлюбленную наложницу герцога Абеля, торжественно проводили в последний путь. Она была дикой, решительной, странной, неповторимой и яркой. Такой и останется в сердце каждого, кто был с ней знаком. Ее история закончилась на погребальном костре.
***
Моя история началась на погребальном костре. Сознание, все еще плавающее в туманном болоте, иногда то поднималось к поверхности, то опускалось на самое дно. И в такие моменты я будто ловила отголоски одной из своих жизней. И в определенный момент ощутила, что внизу никакой притягивающей границы не осталось. Вряд ли я это до конца осмыслила, просто почувствовала каким-то фоном – Элеи больше нет. А может, ее никогда и не было.
Зато в этот момент моему разуму стало куда проще приближаться к другому смутному барьеру. Тоже плотному и непроницаемому, но сейчас изредка с той границы реальности я разбирала голоса:
– Жаль, конечно. Сколько она уже в этой коме лежит? Василь Петрович говорит, что с таким повреждением мозга не живут – а она вон, борется. Характер!
Другая женщина прикрикнула:
– Катетер меняй! Стоит тут рассуждает. Не каждого пациента можно спасти – и это не наше с тобой дело, но свою работу мы должны сделать. У нас тут хватает тяжелых, некогда лясы точить.
Хотелось спросить, выжил ли Никита и сколько времени прошло, однако ничего не получалось. Медсестры что-то сделали, и почти сразу я вновь погрузилась в приятную глубину. Это существование было напрочь избавлено от боли и переживаний – сладкий бесконечный сон, чаще всего лишенный даже коротких мыслей. Стоило мне начать что-то чувствовать или отчетливо осознавать, как новая доза лекарства заново возвращала меня в туман без единого порога, о который можно споткнуться.
Но однажды все изменилось, а ведь за целую вечность я успела забыть об ощущении дискомфорта. Нет, я вовсе не проснулась, но мне привиделся кошмар – будто я захлебываюсь ледяной водой и никак не могу спастись. Память подкинула серое полузабытое воспоминание или даже ощущение: со мной подобное уже происходило, и тогда я очень хотела жить. Буквально по инерции захотела и сейчас – лениво и медленно начала двигать во сне руками в попытке вынырнуть из пруда и глотнуть воздуха. Но теперь рядом не было спасителя – вообще никого не было, да и этот водоем тянулся во все стороны на расстояние бесконечности. Однако сами движения будто начали меня будить, я шевелилась все интенсивнее и даже постепенно вспоминала, что такое страх. С нарастающим ужасом и сознание быстро прояснялось. Ну уж нет, сама я не сдамся! Как там когда-то в далеком прошлом сказала молодая медсестра? У меня характер!
И стоило мне вспомнить о себе так ясно, как следующий рывок удался. Я вынырнула на свежий воздух и раскашлялась, выплевывая воду. Вмиг вернулись все мысли и ощущения, чуть медленнее возвращались слух и зрение. Я сидела в каком-то водоеме – совсем неглубоком и маленьком, оттого и удивительно, что я каким-то образом пыталась утонуть едва ли не в лужице. Да и жидкость оказалась не ледяной – наоборот, приятной и теплой. Вокруг развернулся вовсе не столичный парк, а ведь именно он и вызвал самые отчетливые ассоциации. Глаза, отвыкшие от света, теперь щурились и слезились даже на полумрак. Вокруг были расставлены магические светильники, а за ними нависали серые своды пещеры. Счастье и облегчение от неожиданного спасения было столь велико, что я даже не испугалась неизвестной локации. Я жива – и это главное! Остальные проблемы буду решать по мере поступления.
Выбралась на край заполненного водой углубления, осмотрелась. Хоть здесь и не было холодно, но нагое тело все равно ежилось. Значит, придется добыть какую-то одежду. У темного склона пещеры свалено нечто похожее то ли на платье, то ли на тряпки. Возможно, я все-таки поначалу разделась, а уж потом зачем-то отправилась купаться в луже. Мне, так настойчиво воскресающей, кто вообще запретит быть необъяснимой? Моя одежда или нет, но я буду рада даже куску ткани или мешку. Пока отдыхала, заметила, что на голой груди лежит прядь – длинная и золотистая. Вздрогнув, я лишь сейчас задала себе главный вопрос: кто я? Черт, я ведь могла очнуться уже в третьем мире! Мне ли не знать, что такие реальности на самом деле существуют и вовсе не исключено, что их может быть множество? Встав на колени, я взяла один из светильников в руку, склонилась над водой и присмотрелась к своему отражению.
Долго разглядывать не пришлось – я уже в первую секунду остолбенела. Из хороших новостей была лишь одна: мое триумфальное возвращение произошло в одном из привычных миров. Это замечательно, не придется снова тратить уйму времени на адаптацию. По всем остальным пунктам я очень промахнулась. Из отражения на меня смотрела не Эльвира Семенова и даже не Элея Феррино, а первая стервозина королевства, почти главная красотка на деревне, всегда не к месту помянутая, герцогиня Инэтта, мать ее за ногу, Мелларио…
Глава 2
Возле стены действительно была свалена кучей одежда Инэтты – та самая, в которой я видела девушку в последний раз. Темное шерстяное платье и легкий осенний плащик покрылись за столь длительное время пылью и грязью, но ничего – я хорошенько отряхнула и надела на себя. Еще больше меня порадовали украшения, найденные там же: драгоценное колье, браслет и серьги, прежде я и с меньшим богатством добралась куда мне было нужно. Пещера была большой, кое-где валялись вещи, говорящие о человеческом присутствии, однако ни единой живой души я так и не обнаружила. Разумеется, постоянно поддавалась удивлению. Выходило, что Кьяр вовсе не убил Инэтту Мелларио! Он зачем-то притащил ее сюда и здесь бросил, подобное решение было необъяснимо. На ее теле я не обнаружила ни единого синяка или ссадины, то есть и страшным мучениям он ее не подвергал. Тем не менее я очень боялась, что в любой момент демон вернется и закончит дело – с его скоростью вряд ли я успею прокричать целое предложение о подмене. Поэтому и спешила убраться подальше и не тратила время на стирку вещей.
Выход из пещеры открывался на склоне горы, он не был запечатан какой-нибудь магией. А это показывало и новую деталь общей странности: Кьяр и не думал запирать Инэтту, сотворив нечто подобное тюрьме. Наоборот, дорога была свободна во все стороны, даже заросшая тропинка подсказывала верный путь на равнину. Хотя и без нее я бы нашла ту самую широкую и изъезженную дорогу, которую разглядела еще сверху. К ней теперь и шагала, постоянно стирая со лба пот. Шерстяное платье оказалось слишком жарким для летней погоды, плащ я давно свернула и несла в руках – выкинуть его было бы расточительством, ведь добротная вещь может пригодиться на случай проливного дождя или для продажи.
И эта часть пути оказалась самой сложной, хоть и заняла от силы пару-тройку часов. На торговом тракте я остановила процессию повозок и без труда договорилась, что меня подвезут до нужного места. Сначала решила ехать до ближайшего города, чтобы там переодеться, отдохнуть и определиться с дальнейшим направлением, но купец так обрадовался, получив в оплату ценный браслет, что предложил сделать крюк и отвезти меня сразу же в замок Мелларио. Я представилась служанкой герцога, которая потерялась в дороге, он больше ни о чем и не спрашивал – накормил, напоил и выделил удобное место в повозке. Понятно, что я вновь переплатила, но чужие вещи тратить не особенно жалко, да и не в моем положении было торговаться. Через каких-то пару дней я окажусь там, откуда меня не прогонят и выдадут еще хоть десяток таких же браслетов, а это уже лучше неопределенности первого попаданства. Все-таки второй раз вляпываться в сказку гораздо проще!
И уже через полтора дня с ветерком и тряской мы добрались до окраины Олады. Я лишь однажды содрогнулась – когда мы проезжали отворот, ведущий к замку Абель. С момента воскрешения я старалась вообще не задумываться о том, что там произошло. Отношения с драконом испортились до такой степени, что реанимации уже не подлежали. Если бы со мной не расправилась безумная Аленса, то добрался бы Грант – и не факт, что последнее мне понравилось бы больше. Хоть Кьяр там и не присутствовал, но в случившемся он сыграл едва ли не первостепенную роль: не слушал никаких доводов, что психика его любовницы просто не выдержит таких каруселей, а потом и отмахнулся, когда меня силой утащили к дракону под замо́к без права амнистии. А Мирта-Катерина разве лучше? Не загляни я к ней в комнату, ее и след простыл бы – вместе с накопленным богатством. У рыжей воровки никакой совести нет – впрочем, никогда и не было. О нет, в этом мире не осталось никого, кого я сейчас жаждала бы увидеть… Хотя все-таки и преувеличивать свои обиды не стоит: тройняшки Хельмансон, Бобби и Тобби являются исключением. А раз здесь живут такие хорошие ребята, значит, и еще друзья найдутся!
Мое путешествие в новый родной дом закончилось тоже без каких-либо проблем. Пожилой охранник сразу же узнал Инэтту и истошно, совсем непрофессионально и как-то подчеркнуто болезненно заголосил на всю округу:
– Живая! Милорд, миледи, она жива! – И унесся куда-то, забыв проводить меня внутрь.
Зато уже через несколько минут меня сжимали в объятиях, а я наугад обращалась:
– Маменька? Папенька?
Судя по одежде и тому факту, как при них склоняют головы слуги, я совсем не ошиблась. Да и сопоставить было несложно – Инэтта внешностью точно пошла в мать. Та даже в преклонных годах поражала изысканной внешностью и яркостью синих глаз. А вот золотистые волосы дочь унаследовала от отца – хоть у мужчины уже и наблюдались залысины, но вид он имел импозантный и респектабельный.
Родители явно обожали дочь – их счастье было столь велико, что и я в ответ едва не прослезилась. Пусть Инэтта характером не удалась, да и постоянно искала неприятности на свою голову, но точно была в этом доме любима и изнежена.
Правда, по мере того, как первый восторг утих, начались и предсказуемые вопросы:
– Сердце мое, где же ты была столько месяцев? Мы же уверились, что тебя убили!
Я отговорилась той самой легендой, которую когда-то давно мне подкинули в качестве самой логичной:
– Обидела наложницу Гранта Абеля, не смогла замести следы и сбежала, пока он меня не прикончил.
Мать Инэтты снова расплакалась и, не выпуская из рук ладони дочери, причитала:
– Но почему ты даже весточки нам не отправила? Ты хоть представляешь, что мы с твоим папой пережили?!
Вместо меня ответил герцог Мелларио, который уже поджимал губы и соображал все лучше:
– Не представляет, дорогая. А ведь я тебе это давно говорил – избаловали мы свою девочку. Ладно, она других людей ни во что не ставит, но даже нас с тобой не пощадила. Ей плевать, сколько слез ты пролила. Плевать, что я, поверив в ее смерть, пошел на крайние меры. Мои люди никогда не подводили, но на этот раз все пошло наперекосяк. А прогнивший до костей Абель использовал свое положение, чтобы лишить нашу семью всего! Я рад, что Инэтта оказалась живой и невредимой, но душа ноет от мысли, к чему она нас всех привела…
Я осмотрела богато обставленную гостиную и удивленно переспросила:
– Лишил нас всего?
– Конечно! – гаркнул отец. – Неужели ты не видишь наше бедственное положение? Забыла люстру с бриллиантами, которая висела в этом зале? Не заметила, что на въезде осталась всего пара золотых карет? Все пришлось продать, все! По твоей милости мы оказались в нищете.
Видимо, мы с ним очень по-разному понимаем слово «нищета». Здесь близостью голодной смерти даже и не пахнет. Чудесный замок, богатый интерьер, куча слуг. А люстра с бриллиантами – это уже как-то в самой задумке перебор. Я прикусила язык, чтобы не сказать об этом вслух, а герцог продолжал сокрушаться:
– Меня лишили должности при дворе и всех привилегий! Пришлось потратить целое состояние на взятки, чтобы вельможи выступили в мою защиту – и только поэтому я не потерял титул. Однако теперь приходится на всем экономить, в том числе и на твоем содержании. И уж прости за такую мысль, доченька, но это должно пойти тебе на пользу. Как же тебе хватило совести поставить всех нас в такое положение, но притом не сообщить, что ты жива?
Мне иррационально стало стыдно перед ними. Не то чтобы я возомнила себя Инэттой, а эту чету своими настоящими родителями, но именно в данной ситуации их дочь не была виновата – она не могла связаться с семьей, потому что по милости Кьяра сидела в какой-то непонятной пещере. И, чтобы закрыть хотя бы эту тему, я начала врать:
– Простите меня. Я собиралась отправить вам письмо, но не вышло. Вначале я ехала куда глаза глядят – так боялась мести Абеля, а потом направилась в Исагон.
– Куда?! – заорали они хором. – Ты спятила?
Менее уверенно я продолжила развивать свою ложь:
– Ну… просто подумала, что там он меня не найдет.
– Конечно, не найдет! – нервно усмехнулся герцог. – Никого там не найдут, потому что уроженцев Олагонии еще при приближении к Исагону убивают!
Я скорректировала свои показания:
– В общем, я туда и не доехала. Немного пожила в таверне на границе, а по пути в Пеларинские Земли на наш караван напали разбойники. – Глаза у родителей Инэтты стали квадратными, но легенду надо было заканчивать какой угодно чушью: – От них мне удалось сбежать, потом помогли крестьяне из деревни. Вот у них я и жила, пока не залечила все физические и моральные травмы. Да и путь домой оказался неблизким, сами понимаете.
К счастью, их настолько поразили перечисленные испытания, что на деталях они заострять внимание не стали. Пусть хотя бы не думают, что их обожаемая и избалованная дочь наплевала на их чувства. И теперь я могла жить под их крылом в роскоши и богатстве – плевать, что сами они называют их положение «нищетой». Повезло, что до того я уже успела пройти курс пребывания в замке богача, пока числилась наложницей Гранта, поэтому быстро сориентировалась с общими правилами, не путала вилки и не задавала совсем уж немыслимые вопросы.
О своей прежней судьбе я от маменьки и узнала – тогда впервые и догадалась, что женщина вовсе не со всеми людьми так мила, как со «своим сердцем»:
– А эта проклятая безродная Феррино все равно сдохла. Мы сейчас отлучены от двора, поэтому новости узнаем в урезанном виде, но ту гадину все-таки прикончили. Так что ты могла и не тратить на нее силы! В любом случае за Абеля замуж тебе уже никак не выйти – папенька ведь рассказывал, что именно Грант создал нам столько бед и проблем. На тебя он уже не посмотрит, смирись. Только не смей опять плакать, родная моя, я не выдержу твоих слез!
Плакать я и не думала, просто пожала плечами. Видимо, предыдущее наложничество с перспективой замужества Инэтта наныла. Но мать даже не заметила, что к этой теме я полностью равнодушна, и продолжила убеждать:
– Да-да, он теперь скорее женится на Арье Ремер, чем на тебе. Придется это принять, сердце мое! И это еще не худшие вести. Про тебя давно завистники разносили мерзкие сплетни, а сейчас и вовсе распоясались. Милая Инэтта… – она виновато посмотрела на меня, собрав брови в треугольник, – боюсь, что ни один благородный человек не захочет взять тебя в жены. Если раньше положение твоего папеньки с лихвой перекрывало злые слухи, то теперь и эта ставка больше не сыграет. Но ты не бойся! Отдохни в родном доме, приди в себя, а потом мы снова вместе подумаем, что делать дальше. Ты у меня самая красивая, самая умная девочка – не бывать такому, чтобы твоя жизнь сломалась из-за одной маленькой ошибки!
