Талани Кросс
Врата

Следующей жертвой стала Карэн Андерсон – девушка из приличной семьи потомственных творцов, не отличающаяся особо ярким огнем, зато обладавшая прекрасной внешностью. Из-за последней, по слухам, успели погибнуть минимум двое, ради благосклонности Карэн решив на спор друг с другом переплыть Ганг. Место, определенно, было выбрано плохое, и защитные руны вымотали сильнее течения, отчего один из пловцов утонул, второй выгорел.

Да, так уж вышло, что Иван Комаров, никогда не претендовавший в своих книгах на что-то больше шаблонных приключений картонных персонажей, обладал прекрасным вкусом и, как истинный постмодернист, начал осквернение рун-сателлитов с очищения сообщества творцов.

Чем провинились оставшиеся жертвы маньяка Водолея, Лана не узнала – они пришли к нужной им руне. Она находилась на третьем этаже сгоревшего здания, кажется, когда-то это был жилой дом, который местные власти не торопились ни снести, ни восстановить. Впрочем, восстанавливать здесь уже нечего – крыша опала внутрь, часть несущей стены разрушилась, открывая безобразные внутренности. На покрытые копотью стены не позарился ни один уличный художник, которые в районе, несомненно, водились, судя по многочисленным граффити. Но люди творческие, даже не будучи творцами, видимо, чувствовали опасную энергию дома и не спешили проверять себя на прочность.

А вот Лану, несмотря на то что она знала о творящемся здесь, дом совсем не пугал – ее больше заботило, где окажется после очищения руны. Не провоцировал ли ее Коичи, рассказывая про Люси Маруни? Вдруг он снова попробует отобрать тень, а потом сдаст Лану Дереку? Хотелось бы верить, что этого не случится, но глава клана приказал Коичи слушаться Дерека, а Абэ были весьма исполнительны, вспомнить хотя бы того же Сецуну. Так что кто бы там ни умер вчера, ей об этом думать не следует, а лучше постараться собрать как можно больше огня для будущего побега.

Коичи остался ждать внизу. И Лана в полном одиночестве ступила на лестницу, сразу почувствовав прилив сил. Осквернение путало магические эманации, и «Пальцы Смерти» выключились, не понимая, как быть в такой ситуации. Но стоит вычистить это место, как артефакт вновь заработает. Наверное, стоило попробовать снять браслеты сейчас, пока никто не может ей помешать.

Забравшись на третий этаж, она осмотрелась и, решив, что там достаточно безопасно, потянула за левый браслет, пытаясь его снять. Тот охотно сполз до первой косточки большого пальца и дальше двигаться отказался, ни вперед, ни назад. Черт! Как жалко! Мысль, что можно было взять с собой мыло, пришла только на месте. Правда, Лана не помнила, имелось ли оно в той квартире, где они ночевали, а в Макдональдсе висело обычное жидкое – такого с собой в ладошке не принесешь, хотя забавно смотрелось бы. И ведь в следующий раз ей вряд ли так повезет с местом осквернения!

После долгих попыток снять браслет, она сдалась и попыталась «скрутить» его обратно. Кожа на запястье горела, а вот пальцы заледенели и стали белыми как мел. Но сдаваться Лана не собиралась. Сейчас немного передохнет и попробует снова… Главное, чтобы Коичи не заподозрил неладное и не пришел проверять.

Мысль о надзирателе подстегнула, и она снова схватилась за браслет и потянула его с руки. Естественно, он снова застрял на большом пальце.

– Из сустава его вынь, – посоветовал хрипловатый женский голос откуда-то справа.

– Ага, щас, – огрызнулась Лана, прекрасно понимая, что с такими руками очистить руну-сателлит уже не сможет, хотя бы из-за боли.

– Не умеешь, что ли? – усмехнулся голос. – Помочь?

Браслет очень быстро скользнул обратно на запястье, а в руках вспыхнуло Изначальное Пламя, из-за чего кинувшаяся к ней тень отпрянула и замерла. Конечно, тенью оказалась Люси Маруни, вернее, ее призрак. Она была голой, но по бледной коже ползали беспорядочные пятна черноты, порой собираясь в причудливые наряды. Еще у девушки чернело под глазами, словно от слез потекла тушь, красные глаза тоже на них намекали.

«Или на дождь…»

Странный сон, прерванный перестрелкой во дворе, никак не выходил из головы. Даже по дороге сюда Лана все смотрела себе под ноги, стараясь разглядеть непонятно что в лужах. Там, как обычно, отражалось небо и плывущие по нему облака. Здесь же луж и вовсе не было. Конечно, крыша рухнула, но четвертый этаж оставался целым, да и пятый над ним, кажется, тоже неплохо сохранился. Видимо, мемы не врали, и случались порой просто сны. А раз так, надо заняться призраком и руной-сателлитом.

Но Люси Маруни, в отличие от той же Ингрид Скворр, совсем не стремилась освободиться из плена оскверненной руны, потому стоило ей увидеть в руках Ланы знакомое плетение, как Люси с визгом подскочила к ней и ударила по ноющему после экспериментов запястью. Огонь всколыхнулся и собрался обратно в багровый сгусток. Возмутиться Лана не успела, потому что Люси первая запричитала:

– Ну ты чего? Я же тебе совет полезный дала! Помочь хотела! А ты!

– Мне не нужна помощь.

– Да ладно? – ухмылка трещинами пошла выше по щеке, и под кожей засияла первородная тьма, словно бы вся дрянь этого места сконцентрировалось в нежелающей умирать воле жестоко убитой топ-модели. – Помощь ей не нужна, ага. Одинокой девушке без документов и средств в огромном незнакомом городе. Девушке с кандалами на запястьях.

– Мне не нужна твоя помощь, – безразлично уточнила Лана и вновь принялась за плетение «Света».

– О-о, – протянула Люси и тряхнула головой, отбрасывая с лица непослушные белые пряди.

Одновременно с этим пятна на ее теле задвигались быстрее, собираясь в одно большое пятно, становясь ярче и больше. И вскоре тень окутала тело на манер маленького черного платья, собралась шпильками на ногах, острыми коготками на длинных пальцах. Девушка получилась чудо как хороша, и сразу стало понятно, чего при жизни все на ней так помешались. Глаза сверкают, волосы вьются, даже губы из мертвенно-бледных стали алыми.

Но пока Лана невольно залюбовалась случившимися изменениями, Люси в один изящный прыжок подобралась к ней и с силой оттолкнула к стене. К счастью, та давно сгнила, и Лана просто приземлилась на грязный пол, подняв облако пыли. И пока она пыталась прочихаться, Люси снова настигла ее и теперь прижимала к полу, с помощью тени удерживая руки, чтобы было невозможно воспользоваться огнем.

– Считаешь себя лучше меня только потому, что у твоего отца хватило воли не издеваться над детьми, когда лучший друг Сецуну Абэ скормил его душу сочной жирной тенюшке? Так вот, нет! Это нихрена не твоя заслуга, и ты не лучше!

– Моя! – Лана безуспешно попыталась пнуть мертвую модель, но лишь раззадорила ту.

– Твоя? – рассмеялась она. – Да что ты можешь? Тебя даже жрать неинтересно – настолько ты жалкая! – и ее острые когти впились Лане в правую ладонь, заставив закричать от боли.

Лана быстро спохватилась и закусила губу. Ей не хотелось, чтобы Коичи прибежал на помощь, ведь тогда у нее не будет возможности собрать огня в брелок. Правда в настоящий момент ее жизни напрямую угрожала взбесившаяся тень, сожравшая осквернение и объединившаяся с искалеченной душой Люси Маруни. Тень, которая уже скалила зубы, примеряясь, с какой стороны шеи укусить. И вот быть сожранной Лане никак не хотелось, но призвать хоть сколько-нибудь огня из-за кровоточащей ладони никак не получалось. И тогда она позвала тень. Свою тень.

Та откликнулась сразу и очень вовремя закрыла непробиваемой броней шею и лицо как раз в тот самый момент, когда Люси попыталась перегрызть Лане горло. Затем, будучи тенью высшего порядка, она скользнула к ладони, останавливая кровь и исцеляя рану. Теперь пришла очередь Люси Маруни удивляться, и этой заминки Лане хватило, чтобы собрать на ладонях Изначальный Огонь и, не ограничивая его плетением, ухватить Люси за руки, пропуская через нее пламя.

Естественно, девушка визжала и вырывалась, но тень Ланы держала крепко, пока сама Лана черпала Огонь и направляла его в мертвую модель. Пыль вокруг них стояла столбом, да еще и ошметки от уничтоженного осквернения пеплом разлетались в разные стороны, добавляя в обстановку неразберихи и серого цвета. И эхо высоко над ними материлось на разные голоса.

Вовремя остановиться это не наука и не сила воли – это везение. Лане повезло, что отбивающаяся по инерции Люси просто выскользнула у нее из рук, когда тень благословения решила, что теперь жизни хозяйки ничего не угрожает, и спряталась. Оставалось порадоваться, что Коичи оставался внизу, даже когда они тут гремели и орали, и потому не смог воспользоваться ситуацией. Зато теперь, пока ослабленное осквернение в виде хнычущей девочки лет десяти сидело напротив Ланы, сама она могла вволю запасти огня, сколько вообще могло уместиться в маленький кусок металла.

– Ты меня обманула, – ревела Люси. – Ты такая же, как я. Тоже с тенью.

– Во всех нас есть тьма, – философски заметила Лана. – В ком-то больше, в ком-то меньше. Но она не делает нас плохими – плохими мы становимся из-за сделанного выбора. Что до тьмы – с ней просто надо уметь работать.

– Чего? – не поняла девочка, но в этот раз ее проигнорировали.

На заполнение брелка ушло еще минут пять, но сколько огня ей удалось поместить внутрь, Лана не знала. Зато точно знала, что стоило поторопиться и избавиться от остатков осквернения, пока тому не захотелось взять реванш. Она сплела еще одно «Очищение» и добавила к нему «Благословение», удивляясь, какой же ерунде научил ее демон в детстве. Нет бы показать, как телепортироваться с минимум огня! Но получившаяся руна легла на голову Люси Маруни, и Лана, не удержавшись, потрепала ту по волосам.

– Ну все, – объявила она, – лети отсюда!

– Куда? – не поняла Люси и посмотрела себе за спину, ожидая увидеть крылья.

– К счастью.

– К счастью? – не унималась девочка, а потом вдруг замерла и расплылась в улыбке. – К счастью! – и растворилась в воздухе, просочившись сквозь потолок лучиком света.

По лестнице она еле спустилась. Болела спина, про которую Лана в пылу драки забыла. Ныла рука, хотя на ладони даже маленького шрама не осталось. И подозрительно тянуло внизу живота, паникой усиливая все другие боли. Может, Коичи расщедрится на посещение доктора? Хотя в прошлый раз, когда Дерек толкнул ее под удар Дэна, не было ни целителей, ни обычных врачей – Лане просто дали отлежаться. Хорошо, что тень тогда снова выручила. Но ведь она явно не все исцеляет, да и сейчас все еще пряталась. Правильно пряталась.

Но Коичи внизу не обнаружилось, и Лана вместо мыслей о побеге завертела головой по сторонам, высматривая своего надзирателя. Вокруг не просто никого похожего – вообще никого не наблюдалось, даже слышно не было. Тогда она решила пойти поискать. То, что это плохая идея, стало ясно сразу же, стоило зайти за угол, провалившись в чужой «Купол» рядом с ненавистным Дереком Штаутом. Они о чем-то напряженно спорили с Коичи, но сразу же замолчали. Только Дерек не преминул вставить:

– На ловца и зверь бежит.

Она не успела отпрянуть, и ему удалось схватить ее за больную руку, которую дергать – лишь делать себе больнее. Только она все равно дернулась, и Дерек как будто специально отпустил, позволяя Лане упасть в лужу.

– Оставь ее в покое, – неожиданно вступился Коичи.

– Зачем? – удивился Дерек. – Руна осталась всего одна – с ней справится Макс. Малышку можно готовить к Вратам.

По его улыбке легко читалось, что конкретно он подразумевает под «подготовкой». И Лане отчаянно захотелось вытащить обратно весь огонь из брелка и сжечь негодяю глаза, уж на это ее сил должно было хватить. Решимость так поступить оказалась настолько сильна, что Лана сунула руку в карман, когда Дерек шагнул к ней, намереваясь поднять на ноги. Но в этот момент между ними выросла гончая смерти и, заслонив собой Лану, глухо зарычала.

– Ты же сказал, что она очистила руну-сателлит! – разозлился Дерек и принялся что-то плести.

– Она и очистила, – приближаясь к ним, подтвердил Коичи. – Это моя тень, которая оттяпает тебе руку, если попробуешь сунуться к Лане.

Последнее Дерека скорее обрадовало – кажется, у него не было ни одной руны в арсенале, способной справиться просто с тенью, а уж с гончей смерти и подавно. Но то что тень принадлежала Коичи, а значит, клану Абэ, делало ту безопасной, несмотря на угрозы.

– Я смотрю, ты разжился тенью и решил обнаглеть не в меру, – глядя на Коичи как на капризного ребенка, Дерек неодобрительно качал головой. – Ты подчиняешься главе клана, а он поклялся в верности, и только смерть освободит его и всех вас от служения мне. Так что убери свою зверюшку и сам посторонись. Нам с девочкой надо поговорить с глазу на глаз где-нибудь не здесь.

Вместо ответа гончая оскалилась, и изо рта у нее потекла ядовитая маслянистая слюна, прожигающая асфальт насквозь.

– Коичи! – не желая отступать, заорал Дерек. – Твой брат!..

– Мертв, – перебил его Коичи и повторил: – Мой брат мертв. Клятва больше ничего не значит – клан Абэ свободен, я могу поступать так, как захочу. А я очень хочу, чтобы тень тебя пожрала.

Она и впрямь бросилась вперед, но Дерек швырнул в нее отвлекающей руной, сам же предпочел срочно телепортироваться. Руна гончую не задела, приземлившись в лужу рядом с Ланой, обдала водой, заставляя запоздало закрыться рукавом. Тогда-то она и увидела в отражении, что к ней подошли двое мужчин: Коичи и еще один, похожий на него, с обнаженной катаной в руках. Лана подняла голову и поняла, что второго мужчины здесь нет, зато есть тень. Тогда она снова посмотрела в лужу на отражение двоих людей. Говорящий загадками Кот ей не приснился! Вернее, приснился, но не был плодом ее воображения.

«Ничего не бойся, – сказал он тогда. – Смотри в лужи – в них случаются забавные отражения».

«Я верю тебе» – запоздало ответила Коту Лана и протянула руку, чтобы принять помощь Коичи Абэ.

Как только она оказалась на ногах, он телепортировал их. В этот раз им достались далеко не трущобы, а роскошное японское поместье, окруженное садом камней, в каждый из которых был впаян защитный амулет.

– Ты не боишься, что Дерек вернется? – оглядываясь, спросила Лана.

– Надеюсь, что вернется, – решительно ответил Коичи, но вдаваться в подробности не стал. – Идем, тебе надо отдохнуть и привести себя в порядок, а потом попробуем обратиться за помощью к онибабе. Может, ее проклятая сила избавит тебя от кандалов.

Наверное, прозвище должно было насторожить, но Лана отчего-то расслабилась, как будто все ее злоключения наконец-то закончились.

«Я не буду бояться, – мысленно пообещала она Коту. – Я буду ждать Дэна».

Глава 2. Могилы младших сестер

Высокие стены нависали и сдавливали, как стальные тиски. Мила вышла из комнаты, пытаясь сбросить с себя ощущение удушья, которое лишь усилилось вместе с легким дурманящим звоном в голове. Спасибо, хоть Шанкьяхти-хи не было, и никто не доставал разговорами и расспросами о самочувствии. Хотелось просто выйти на улицу и вдохнуть полной грудью, прочистить легкие свежим воздухом, а мысли разогнать ветром.

Она медленно спускалась по ступенькам со второго этажа, касаясь стен подушечками пальцев. Плотные дорогие обои своей шершавой поблескивающей поверхностью слегка царапали кожу, но это было даже приятно. Хотелось подключить как можно больше органов чувств, чтобы вновь ощутить себя живой и цельной. Поэтому она шла по холодным ступенькам в одних лишь балетках на тонкой подошве, прислушиваясь к шорохам, вдыхая странный запах поместья с его стариной и удивляющей чистотой, и пытаясь не отрывать кончики пальцев от стен.

Переключившись с них на деревянные лакированные перила, Мила обрела более весомую точку опоры и ускорила шаг. В поместье почти не осталось людей, но все равно оно казалось тесным и удушливым от царившей здесь осуждающей атмосферы, которую Мила, возможно, сама придумала.

Несколько охранников у кабинета Густафа почему-то не обратили на нее внимание, и она, скользнув к двери словно мышка, наконец оказалась на свободе.

На улице ей сразу стало лучше. Больше пространства, больше информации – щебет птиц, шелест листвы, ветер, поглаживающий непослушные пряди волос, и целый ворох источников, дарящих всевозможные запахи и цвета. Она спустилась к тропинке, ведущей в одну из цветущих аллей. Как же хотелось, чтобы здесь и сейчас с ней рядом были Лана и Ян. Она бы обняла подругу, поцеловала любимого и смогла бы рассказать им обо всем, что творилось с ней в последнее время. Но у нее теперь не было ничего, кроме собственного одиночества.

Неторопливо прогуливаясь по брусчатой дорожке сквозь цветущую зелень, Мила вышла на поляну, как ей сначала показалось. Там обнаружился небольшой каменный фонтанчик с лавочкой, где можно загадать желание, бросив монетку. Но в карманах домашнего платья не было мелочи, а сумочку она, естественно, не взяла. Скульптуры позади фонтана сначала не привлекли ее внимания, потому что единственное чего хотелось – коснуться ледяной воды и умыться. Что она и сделала. Это не принесло желанного облегчения, потому что вода затекла в рукава, создавая неприятный контраст между теплой кожей и такими же теплыми рукавами платья.

Мила отряхнулась и, наконец, взглянула на статуи. Несколько ангелов совершенно разных по стилю и исполнению стояли вместо надгробий и приглашали пройти вглубь кладбища. Не поляна, кладбище… Неприятный холодок пробежал по спине, и она опять инстинктивно пригладила намокшие рукава, чтобы согреться.

Она любила скульптуры – такие холодные и величественные. Особенно атлантов на дворцовой площади. Серьезные каменные мужчины занимались серьезным делом и не могли не восхищать. Кисти и краски в такие моменты казались ей детскими шалостями. Накалякать красоту может каждый, а заставить ожить камень – только особенный человек.

Она коснулась крыла одного из ангелов, который ближе всех находился к ней, очень робко и аккуратно, чтобы не мешать ему скорбеть о ком-то очень важном, похороненном тут, и не желая тревожить каменных хранителей, пошла дальше.

Кладбище у поместья оказалось в каком-то смысле уменьшенной копией Смоленского, где она любила бывать в особенно сложные периоды, чтобы уединиться и найти свое вдохновение. Здесь, как и там, были и старые полуразрушенные могилы, за которыми давно никто не ухаживал, и помпезные вылизанные до блеска, с огромными скульптурами в виде раскрытых книг, музыкальных инструментов или тех самых ангелов, оберегающих своих подопечных даже после смерти. Мила вдруг ощутила острую потребность найти здесь часовню. Это помогло бы спрятаться от всего мира, потому что она почувствовала себя чужеродной в этом месте и в это время. Да и как это выглядит со стороны? Странная девушка в домашнем платье разгуливает по кладбищу, трогая ангелов и читая шепотом надгробия одно за другим.

Оглядевшись, она не увидела ничего напоминающего часовню, но взгляд зацепился за знакомые сердцу буквы.

«Лана Смирнова».

Мила отшатнулась и, запнувшись о бордюр, повалилась на ограждение, но ее вовремя подхватили чьи-то руки.

– Спа-асибо, – на выдохе пролепетала она, поправляя платье, и подняв глаза, увидела перед собой улыбающегося Яна.

«Мечты сбываются…» – пронеслось в голове.

Она же хотела увидеть тут и Лану, и Яна. И вот – увидела.

Он стоял, засунув руки в карманы брюк. Наглаженные стрелки и хорошо сидящий пиджак ужасающе контрастировали с потрескавшейся кожей и мертвыми мутными белками глаз.

Перед ней стоял труп и улыбался.

Она не осмеливалась заговорить с ним, а он стоял и молчал. Не выдержав взгляда, Мила потупилась, потом обернулась, не то желая увидеть рядом такую же Лану, не то пытаясь найти могилу Яна.

– Ты… – робко начала она, – тоже здесь? – и взмахнула рукой, указывая на ближайшее надгробие.

Он покачал головой и усмехнулся.

– Здесь только могилы младших сестер.

И не успела она еще переварить сказанное, как Ян схватил ее за запястье и притянул к себе, прошептав:

– Ты же знаешь, что для Ланы всегда была младшей сестрой?..

Мила отшатнулась, вырывая руку, и… упала с кровати. Галлюцинация, наваждение, ночной кошмар – чем бы оно ни было, она попыталась от этого отряхнуться. В шуме бешено колотящегося сердца и шелесте одеяла, вместе с которым свалилась на пол, рассеялись остатки сна, и она наконец ощутила, что полностью вырвалась из предрассветного ужаса, в который ее погрузила расшатанная психика.

Мила поправила спутанные, прилипшие к лицу волосы, распутала кокон из одеяла и вернула на место бретели сорочки. Вставать не хотелось. Хотелось остаться тут на полу, за кроватью, в рассветных лучах солнца и ни о чем не думать.

Как же она устала. Устала от изматывающих беспокойных снов, от вечной борьбы и от одиночества. Никого из по-настоящему близких людей не было рядом. А так хотелось уткнуться в крепкое плечо, выплакать накопившуюся тоску и страхи, а потом вдоволь надо всем посмеяться. Послушать заливистый смех Ланы, который, как теперь казалось, она не слышала миллионы лет.

Подняться с пола ее заставила мысль о том, что все это может сбыться. Что нужно срочно найти Шанкьяхти, вытребовать у нее руну, защитить, избежать кошмара.

Мила заметалась по комнате, сама до конца не отдавая себе отчета в том, что делает. Найти халат, накинуть на плечи и найти Шану. Одеться, причесаться, потом бежать на поиски. Выглянуть за дверь и позвать кого-нибудь из прислуги. И только когда случайно запнулась, наконец, выдохнула. Спокойно привела себя в порядок и вышла из комнаты.

Решив зайти в кабинет Густафа Маркони, чтобы расспросить его, где Шанкьяхти-хи, еще на лестнице услышала несколько голосов. Кто-то ругался. Ускорив шаг, попыталась прислушаться.

Густафа она определила сразу, еще один голос принадлежал Генри Миллеру, а третий не вызвал никаких четких ассоциаций. Инстинктивно пригнувшись и прильнув к стене, она продолжила путь крадучись, в надежде остаться незамеченной и подслушать из-за чего весь сыр-бор. На удивление не встретилось ни одного охранника. Видимо, по этой же причине спорящие не поставили «Купол» – верили, что все останется между ними. А вот про лингво-сферу они не забыли.

Мила подошла к двери вплотную и замерла, затаив дыхание.

– Возвращайтесь оба домой! – прокричал Густаф и, судя по звукам, ударил по столу кулаком. – Вам, Генри, давно было сказано, что если мальчишка выберет не ту сторону, то церемониться с ним никто не станет! Вам же, мистер Романов, – он на мгновение замолчал, и Мила представила, как он сверлит его глазами, – лучше набраться терпения. Когда Ольгу отправят для лечения… – он опять умолк, но потом также громогласно продолжил: – Искры Воды, я задержу ее до встречи с вами!

Мила прижалась ухом к щели между дверью и косяком, пытаясь лучше расслышать, чтобы понять, что вообще происходит, хотя и так слышала все прекрасно.

Ничего не складывалось. Ольгу отправят для ее лечения и сделают такой же пленницей поместья? О чем они толкуют? Разве Макс говорил не про другого целителя?

Повисла тягучая пауза, как будто этот Романов хмурился, недовольный ответом Густафа, она отчего-то была уверена, что он недоволен таким исходом. Но вскоре он заговорил, и Мила понадеялась, что теперь все прояснится.

– Если бы не устроенное в лазарете Шамбалы, Ольга не стала бы прятаться – не от меня, своего отца. Но вы-то выставили все так, будто ВЕСЬ Конклав Огня с вами заодно. С вами и этим… Штаутом, – фамилию последнего он не произнес – выплюнул, как сплевывают яд, высосанный из раны – уже отравлен, но еще надеешься на спасение.

– А вам так не хотелось быть в Конклаве Огня все это время, что вы на каждом углу об этом кричали! – вскипел Густаф. – Пока членство в Конклаве давало возможность не загреметь на Внешний Рубеж, помнится, вы и словом не заикнулись, что моя политика вам не по нраву. Что поменялось, а? Неужели птичка, которую вы требуете меня вернуть, принесла чего на хвосте, предав своих нынешних покровителей, как предала нас, переметнувшись к Верховному Творцу?

Романов зашипел в ответ:

– Не смейте! Когда я уговаривал Ольгу принять предложение Дерека и помочь вам с браслетами, не подозревал, что он такой… такая мразь! От такого неудивительно и к векшам переметнуться! До сих пор удивляюсь, как он со своими замашками еще не убил Искру Огня!

Дальше Мила почти не слушала, слова пролетали мимо. Единственная мысль, за которую она зацепилась, что вот эти двое уж точно смогут рассказать ей, где Лана. Не придется больше ломать голову и переживать, изводя и без того расшатанные нервы. Нужно всего лишь добиться от них ответа. Но как?

«Схватить и допросить» – холодно ответило подсознание.

И охраны как раз не видно, все просто идеально складывается для воплощения плана.

Не желая терять ни секунды, она схватилась за ручки двери и распахнула их с такой силой, что те ударились о стены, оставляя вмятины на обоях. Никто не рассчитывал, что с дверьми кабинета кто-то будет обращаться столь бесцеремонно, поэтому даже не установили ограничители хода.

Никто не ожидал, что кто-либо ворвется, тем более она.

Никто ничего не успел сказать.

Лишь немой вопрос с примесью недоумения застыл в их глазах.

– Ми… Мила? – попытался произнести Генри, но она уже сплела руну захвата для него и через секунду – для Романова.

С третьей – для Густафа – вышла заминка. Слишком много сил потрачено единовременно, слишком сложно для ослабшего тела и разума было контролировать плетения. Но другого шанса не будет.

Дрожащими пальцами она закончила плетение, сбрасывая опутывающую дымку головокружения с глаз. Оно вышло слабее двух предыдущих, но все равно достигло цели.

– Мила… – мягко произнес Густаф и кивнул на стоящий у стены диван, почти незаметный в тени книжных шкафов. – Давай присядем и поговорим. Тебе…

Оборвав его на полуслове, она усилила хватку и помотала головой.

Рыжие локоны упали на лицо. Она почувствовала себя ведьмой, которую наверняка сожгли бы на костре в прежние времена. Да и было за что. Но это ее сейчас почти не волновало. Иногда нужно нарушить даже собственные правила, если цель того стоит. Иногда нужно стать ведьмой, чтобы спасти тех, кто дорог. Иногда…

На мысли опять напал туман, а в глазах потемнело. По губе стекло что-то теплое и тягучее. Мила отпустила плетение и протерла рот ладонью, бросила отрывистый взгляд на руку.

Кровь.

«Да что же это со мной?»

– Мила, дорогая, тебе нужно присесть.

Она испуганно посмотрела на Густафа, а затем и на остальных.

– Присядь, – спокойно, но повелительно произнес он, подходя ближе. – Тебе нужно прийти в себя.

– У меня… у меня кровь?.. – полувопросом произнесла она, глядя ему прямо в глаза. – Что со мной происходит?

Он подошел вплотную и взял ее перепачканную ладонь в свои руки.

– Все будет хорошо.

И она почему-то поверила. На каких-то несколько коротких секунд полностью ощутила, что так все и будет. Хорошо.

А потом потеряла сознание.