Такаббир Эль Кебади
Династия. Белая Кость
~ 67 ~
У Янары пропало молоко, и смотрительница женских покоев привела кормилицу. Она со своей крошечной дочкой поселилась в комнате в конце коридора. Первое время, когда сын королевы ещё не мог самостоятельно сосать, кормилица плакала, вливая молоко тонкой струйкой ему в ротик. Янара плакала вместе с ней и думала, что так переживать о чужом ребёнке может только поистине чистый душой человек. Таковых вокруг неё немного: леди Лейза, Таян, Миула. Никто не присылал Янаре трогательных записок, не интересовался, жива ли она, здоров ли её сын.
Лейза не выходила из Женской Башни. Спала в палатах Янары на кушетке. Днём поднималась на обзорную площадку и подолгу смотрела на город. Иногда спускалась на нижний этаж, чтобы узнать от верной служанки последние новости. Возвращалась мрачнее тучи, садилась в кресло и наблюдала, как Таян расхаживает по опочивальне, держа за пазухой младенца и что-то нашёптывая ему на ушко. Маленькая нянька денно и нощно обращалась к духам предков с просьбой дать малютке сил и отогнать болезни.
Женщины не затрагивали скользкую тему: преждевременное рождение мальчика. Не говорили о короле и не строили догадок, как развернутся события дальше. Вместе радовались, когда малыш наконец-то взял грудь. Смеялись, когда он зевал или чихал. И задумчиво разглядывали его тёмно-синие глаза, словно подёрнутые мутной плёнкой.
Вернувшись с очередной встречи с осведомительницей, Лейза расположилась в кресле и подпёрла подбородок кулаком.
– Его же не сбросят с крепостной стены? – прошептала Миула, делая вид, что собирает с ковра соринки.
Лейза украдкой бросила взгляд на Янару, стоящую возле окна, и наклонилась к служанке:
– Кто тебе сказал такую чушь?
– Услышала на кухне. Стряпуха сказала. Мол, есть такая традиция: сбрасывать с городской стены детей неверных жён. Сказала, что люди ждут, когда король приедет и сделает это.
– Королеву нельзя обвинить в неверности.
Миула покачала головой:
– Нельзя. – Подползла к Лейзе поближе и села на пятки. – Надо было убить Болху и сказать всем, что она хотела отравить королеву. А самим закрыться в башне и объявить через месяц, что королева разрешилась от бремени.
– Надо было, – вздохнула Лейза.
– А вы отправили монашку за клириком.
– Я надеялась на его помощь.
– Они ни черта не умеют. – Миула мельком взглянула на Таян, напевающую младенцу песенку, и принялась протирать тряпкой ножки кресла. – Никому не говорите, что он родился мёртвым.
Лейза схватила её за плечо и прошептала ей в лицо:
– Он родился живым.
– Я видела младенцев намного больше вашего, – ответила Миула не моргнув глазом. – И могу отличить мёртвого от живого. Если вы кому-то скажете, что мальчик родился мёртвым, а потом ожил, половина людей не поверит, а другая половина потребует сжечь младенца на костре вместе с той, кто его оживил. А мы с Таян потом вырежем город. Или вытравим. Мы ещё не решили, что сделаем. Но я точно знаю, что сделаю со Святейшим отцом. Это он настроил всех против нашей королевы. Хотите знать, что мы с ним сделаем?
– Нет. – Лейза откинулась на спинку кресла и прижала к губам сложенные ладони.
Побелев как снег, Янара села на кровать и сцепила руки на коленях:
– Приехал король.
Миула подбежала к окну. Перешла к другому:
– Никого не вижу.
– Я чувствую. – Голос Янары дрогнул.
Таян покачала младенца:
– Тише, маленький, тише. Тебе нельзя волноваться.
Подойдя к оконному проёму, завешенному тряпкой, Лейза отогнула краешек. Во дворе ни души. Повернулась к Янаре:
– Держите себя в руках. Ради ребёнка.
Она подняла полные слёз глаза:
– Это сын короля.
Лейза села рядом с Янарой, обняла её за плечи:
– Я верю, но моей веры мало. Вам должны верить лорды, церковь и народ.
– Как мне это доказать?
– Когда-нибудь Рэн увидит в ребёнке меня или себя и признает его.
Янара вытерла слёзы:
– Когда-нибудь?
– Наберитесь терпения, моя дорогая.
– А если сын будет похож на меня?
– Кроме внешности у любого человека есть характер и повадки. Обязательно проявится что-то от отца. И не забывайте, вы королева! Ведите себя сообразно вашему статусу. – Лейза поцеловала Янару в висок. – Схожу, посмотрю. Возможно, вы ошиблись. Но лучше бы он уже приехал.
Янара велела Таян не выходить из опочивальни, отправила Миулу на лестницу и расположилась в гостиной. Шло время, Лейза не возвращалась. Кормилица дважды приходила покормить малыша. Перед тем как уйти, что-то говорила Янаре, а она, совершенно не понимая смысла её слов, выдавливала улыбку и кивала.
Когда иссякли последние капли надежды увидеть мужа, в комнату влетела Миула:
– Идут! Идут!
Рэн и Лейза переступили порог гостиной. Не успев ни о чём подумать, Янара оказалась в объятиях супруга.
– Тебя нельзя оставлять одну, – говорил Рэн, прижимая её к груди. – Как ты себя чувствуешь?
– Уже хорошо.
– Я чуть не сошёл с ума.
Янара отклонилась назад, посмотрела Рэну в лицо. Все страхи вмиг испарились. Её душа пела и смеялась.
Он поцеловал Янару в губы:
– Как же я соскучился! – Коснулся губами шеи. – Покажешь мне ребёнка?
– Конечно! – Она взяла мужа за руку и завела в опочивальню.
Таян вытащила младенца из-за пазухи. Положила в колыбель.
– Как назвала сына? – спросил Рэн, склоняясь над малюткой.
– Имя сыну даёт отец, – напомнила Янара, даже не пытаясь сдерживать радостную дрожь. Сейчас Рэн возьмёт ребёнка на руки и тем самым признает своё отцовство.
– И кто отец?
Из-под ног ушла земля. Янара схватилась за люльку и едва не рухнула на пол:
– Ты.
– Не я.
Задыхаясь как висельник в петле, она села на кровать. В ушах троекратным эхом прозвучал голос Лейзы:
– А вдруг это твой сын?
– Я не верю в чудеса.
– А вдруг? – не сдавалась Лейза.
Рэн подошёл к разбитому окну. Отогнув край тряпки, посмотрел в лиловое небо:
– Помнишь Плафа?
– Что-то знакомое, но кто такой – не вспомню.
– Он считал, что умеет успокаивать ветер и вызывать дождь.
– Плаф из Дизарны, – протянула Лейза, глядя Рэну в спину. – Конечно помню. Ты ему не верил.
– Он сам себе не верил. А помнишь, как он сказал: «Я вызову снег среди лета и всем докажу, что чудеса существуют»?
Лейза с непонимающим видом кивнула:
– Помню. Он сидел перед кряжем и сутками напролёт бормотал заклинания. Посреди лета с гор сошла снежная лавина и похоронила его под собой. Хороший был человек. Почему ты о нём вспомнил?
– Плаф помог мне понять две важные вещи. Не доказывай то, во что не веришь сам, и не буди то, с чем не можешь справиться. Я не верю в чудеса и не хочу оказаться под лавиной.
– Я понимаю, о чём ты говоришь… – начала Лейза.
Рэн обернулся:
– Оставьте нас с королевой наедине. – Дождался, когда Лейза и служанки уйдут, и опустился на ковёр возле ног Янары. – Я ни в чём тебя не виню. Я не хочу знать, кто отец ребёнка и как это произошло. Единственное, о чём я жалею, так это о том, что после падения Мэритской крепости отпустил тебя домой. Есть ошибки, которых уже не исправить. – Рэн обхватил её колени. – Расскажи, как за тобой ухаживали клирик Хааб и мать Болха.
Выслушав сбивчивый рассказ, известил, что судьба ребёнка решится на заседании великих лордов. Поцеловал Янару на прощание и ушёл.
Янара велела Миуле принести из молельни Книгу Книг. Открыв святое писание наугад, уткнулась в страницы лбом. «Не бросай меня. Ты мне нужен…»
Она молилась всю ночь. На рассвете забрала сына у Таян и принялась ходить по опочивальне, нашёптывая ему на ушко: «Прости его. Когда-нибудь он прозреет и будет жалеть об этом всю жизнь. Есть ошибки, которых уже не исправить. Прости его».
Вечером Янаре сообщили, что заседание состоится утром.
***
Эту ночь она спала как убитая. Открыв глаза, прислушалась к себе. В душе царило холодное спокойствие, словно перед ней открылись тайны всех перекрёстков и окольных путей. Чувства, клокотавшие в её душе накануне, превратились в зверьков, притихших при виде кнута её воли.
Миула и Таян надели на Янару тёмно-зелёное бархатное платье. Оплели её стан пурпурными атласными лентами. Распустили и расчесали волосы, накинули на голову вуаль и возложили корону.
Янара поцеловала спящего сына и вышла из покоев.
Во дворе её встретил лорд Айвиль. Отвесив поклон, пошагал рядом.
– У нас мало времени, моя королева, – прозвучал его тихий голос. – Вам предстоит пройти серьёзное испытание на прочность.
Янара не дала ему договорить:
– Лорд Айвиль, я не чувствую за собой вины. Я не буду ползать на коленях и вымаливать прощение. Я не стану объясняться, спорить и рыдать. Это бесполезно. Если мне не верит мой муж, то как поверит мне народ? А мой муж не верит, потому что… – Янара горько усмехнулась. – Я его понимаю.
Киаран взглянул на неё с любопытством.
– Почему вы так смотрите на меня? – спросила она.
– Мне нравится ваш настрой. Попрошу только об одном: что бы о вас ни говорили – молчите.
Рэн и Лейза ждали Янару под портиком Престольной Башни. Рэн взял супругу под локоть:
– Мы это переживём.
Она кивнула:
– Конечно. – И вошла в распахнутые караульными двери.
Солнце заливало просторный холл, в его лучах лица гвардейцев казались болезненно-жёлтыми. По каменным плитам прохаживалась герцогиня Кагар. Увидев королевскую чету, кинулась навстречу.
– Моя королева! – произнесла она нарочито заботливым тоном.
– Я не ваша королева, – улыбнулась Янара и, не сбавляя шага, направилась к винтовой лестнице, ведущей на верхние этажи.
– Разрешите мне пойти с вами, – прозвучал за спиной голос Бариссы. – Я хочу поддержать вас.
Янара оглянулась:
– Я спотыкаюсь?
– Нет, ваше величество.
– Я хромаю?
– Нет.
– Поддерживайте тех, кто в этом нуждается, герцогиня Кагар.
Барисса попятилась:
– Простите, ваше величество.
Янара поймала на себе одобрительный взгляд Рэна, подобрала подол платья и стала подниматься по ступеням.
~ 68 ~
Караульные трижды ударили в пол древками копий. В Тайном зале воцарилась тишина. Пройдя по ковровой дорожке, Янара взошла на помост и села слева от супруга. За спинкой её кресла встал лорд Айвиль. Леди Лейза заняла место по правую руку от короля.
Присутствующие опустились на скамьи.
Первый ряд занимали священники и монахи. Трое из них были знакомы Янаре: Святейший отец, клирик Хааб и студиус Ика. За священнослужителями сидели великие лорды. За ними – Хранители и государственные сановники высших чинов. На собрании присутствовали около сорока человек. Не всем великим лордам удалось приехать в Фамаль в столь короткий срок, однако же для принятия решения людей собралось вполне достаточно. Возле двери, рядом с караульными, стояла мать Болха.
От былого спокойствия не осталось и следа. Пытаясь сосредоточиться, Янара уцепилась взглядом за деревянную трибуну, установленную перед помостом, и не сразу заметила, как служанки внесли в зал колыбель с младенцем. Услышав стук ножек о каменные плиты, приподнялась:
– Зачем это…
Киаран положил руку ей на плечо и вдавил в кресло:
– Молчите!
– Вы знаете, по какому поводу мы собрались, – проговорил Рэн. – Поэтому не буду терять время и сразу перейду к сути вопроса. Слово настоятелю Просвещённого монастыря.
Настоятель и клирик Хааб вдвоём подошли к трибуне.
– Я хочу взять слово, – произнесла Янара и расправила плечи. – Я благодарю вас, леди Хилд. Если бы не вы, я не сидела бы здесь, а находилась на небесах с моими родителями.
Посмотрела в конец зала:
– Я благодарю вас, мать Болха. То, что мой сын лежит в колыбели, а не в земле, – ваша заслуга. Я хочу поблагодарить вас, клирик Хааб, и вас, студиус Ика. Испытывая родовые муки, я слышала ваши молитвы. Они звучали божественной музыкой и давали мне силы. Я уповала на Бога, и он помог мне. – Янара обвела взглядом публику. – Не важно, о чём пойдёт разговор и какое решение вы примете. Ничто не омрачит моего материнского счастья. Даже если все от меня отвернутся – со мной останутся Бог и мой сын. Этого мне достаточно.
В зале повисла тишина. Настоятель монастыря провёл пальцем по лохматой брови. Открыл талмуд. Прочистил горло. Открыл рот, собираясь произнести речь.
Со скамьи поднялся тучный человек:
– Моя королева! Я великий лорд Лиур. Мой дом много лет поддерживал герцога Дирмута. Когда он умер, мы поддерживали лорда Хилда и его жену леди Лейзу. Мы двадцать лет ждали, когда их сын Рэн Хилд взойдёт на трон. Мы знаем, что в нашем мире нет ничего проще, чем оболгать невинного человека. Мы поддержим то решение Высшего собрания, которое меньше всего навредит вам и вашему сыну.
Янара улыбнулась уголками губ:
– Спасибо, лорд Лиур.
Со своего места встал молодой человек:
– Поддерживаю! Я великий лорд Микко. Вы всегда будете моей королевой.
Со всех сторон понеслись голоса:
– Я великий лорд Аннила. Независимо от решения собрания, я останусь на стороне династии Хилдов.
– Я великий лорд Пяла. Надеюсь, что виновники безобразия, какое творится в городе, понесут наказание. Когда король молчит – молчать должны все. А у нас городская чернь вперёд короля уже осудила королеву и вынесла приговор. Казнить зачинщиков!
Святейший отец вскочил со скамьи словно ужаленный:
– Не превращайте собрание в балаган!
– А вы не затыкайте нам рты! – крикнул кто-то из публики.
– Святейший прав! – прозвучало с задних рядов. – Мы собрались обсудить вопрос государственной важности, а не клеймить позором горожан, которые, кстати, отлично умеют считать.
– Говорите тише! – откликнулся кто-то. – Здесь маленький ребёнок. Имейте совесть!
Настоятель Просвещённого монастыря пригладил бровь и произнёс в наступившей тишине:
– Через три года обители знаний исполнится пятьсот лет. Все эти годы монахи-клирики наблюдали за людьми и окружающим миром.
– Наблюдали или изучали? – уточнил Киаран.
– Основные истины уже даны Богом в святом писании, а наша задача – постичь божественный замысел и расшифровать символический смысл Книги Книг.
– Значит, вы занимались обычным наблюдением. Продолжайте.
– В монастыре собрано несколько тысяч трудов. Готовясь к собранию, я выписал цифры, чтобы наше заявление, основанное на многолетнем опыте, не выглядело голословным. – Настоятель вытащил из рукава балахона огрызок бумаги и, глядя в него, вновь провёл пальцем по брови. – Из ста детей треть умирает в младенческом возрасте. Ещё треть не доживает до полового созревания. Лишь сорок детей из ста переходят во взрослую жизнь. Эти цифры я привожу, чтобы вы знали, как обстоят дела с детской смертностью. Теперь скажу о недоношенных младенцах. Из ста недоношенных детей – девяносто семь умирают во время родов либо в первые часы жизни. Выживают лишь трое. Эти трое, как правило, провели в чреве матери семь месяцев. Ребёнок королевы вошёл в эту тройку. Ваше величество, леди Янара вышла за вас замуж, будучи в тягости. Это неоспоримый факт, подтверждённый нашими вековыми наблюдениями.
Рэн упёрся локтем в подлокотник кресла:
– Я одного не понимаю. Как ваша опытная монахиня умудрилась ошибиться при установлении срока беременности моей супруги?
Настоятель прокашлялся:
– Такое случается, когда женщина не может дать чётких ответов на наши вопросы. Тем более что организм вашей супруги обманывал её на протяжении нескольких месяцев.
– Почему королеву и её ребёнка бросили?
– Камень в мой огород, – откликнулся клирик Хааб, потирая нос. – Я хотел прислать сиделку, но закрутился и забыл. А когда вспомнил, подумал, что сиделка не нужна, раз за ней не пришли. А ребёнок… Он зачат в блуде, плод грехопадения. Наш монастырь такими детьми не занимается.
Янара вздёрнула подбородок:
– Ваши слова… ваши грязные подозрения не смогут сделать меня несчастной. Мой сын зачат в браке. Я счастлива, что бы вы ни говорили.
Хааб покачал головой усмехаясь:
– Ваше упорство просто поражает.
Киаран сделал шаг вперёд:
– Достопочтенные монахи-клирики! Позвольте мне задать несколько вопросов.
– Мы слушаем вас, милорд, – ответили те с готовностью.
– Скажите, способна ли хрупкая женщина выносить и родить крупного ребёнка?
Монахи переглянулись.
– Ну же, поройтесь в своих рукавах, – настаивал Киаран. – Может, там завалялся ещё один огрызок ваших многовековых трудов? Найдите хоть одну запись, где женщина такого же телосложения, как наша королева, выносила крупного ребёнка и благополучно разрешилась от бремени. Меня интересует, как она рожала и сколько прожил её ребёнок.
– Чтобы дать полный ответ, надо просмотреть не одну рукопись, – произнёс настоятель монастыря. – Но думаю, что такое было.
– Я отвечу, – подала голос мать Болха.
Присутствующие резко обернулись к двери.
– У нашей королевы узкий таз, – проговорила мать Болха. – Я понимала, что крупный ребёнок застрянет во время родов, поэтому строго следила за питанием королевы. Если бы она доходила свой срок до конца, она бы родила маленького ребёнка.
– Случалось ли такое, что хрупкая женщина проходила в тягости положенный срок, а родила слабого ребёнка? – вновь спросил Киаран.
Монахи рассмеялись:
– Нелепый вопрос. Таких случаев множество. – Веселье сползло с их лиц. – Вы же не хотите сказать, что наша королева проходила в тягости положенный срок?
Киаран изобразил удивление:
– Я?! Это вы только что сказали. – Спустился с помоста и встал перед трибуной. – Если наша королева проходила в тягости девять месяцев, то получается… – И умолк, глядя настоятелю монастыря в глаза.
– Получается, – прошамкал тот. Под немигающим взглядом Киарана пригладил бровь, прокашлялся в кулак и громко произнёс: – Получается, что королева произвела на свет сына герцога Холафа Мэрита.
Янара потеряла дар речи. Заседатели принялись обсуждать предположение настоятеля монастыря.
Киаран поднялся на помост и прошептал Янаре:
– Молчите! – Встал сбоку от её кресла и посмотрел на дворян. – Наша королева очень хрупкая женщина. Она никогда не страдала обжорством, а последний месяц вообще недоедала. Какой, по-вашему, у неё должен был родиться ребёнок?
– Нельзя делать такие громкие заявления, основываясь только на режиме питания королевы! – прогромыхал Святейший отец.
Киаран дал знак караульным. Те открыли двери и впустили в зал лорда Мэрита. Публика заёрзала на скамьях, зашепталась.
Лорд Мэрит прошествовал между рядами, улыбаясь и кивая. Потеснив у трибуны монахов, поклонился королевской чете.
– В этом зале прозвучало предположение, что королева выносила и произвела на свет наследника вашего дома, сына герцога Холафа Мэрита, – произнёс Киаран. – Что вы скажете по этому поводу, лорд Мэрит?
– Я знал, что она покинула мою крепость не одна, а с ребёнком в чреве.
Поднялся шум.
Лорд Мэрит повернулся к залу лицом:
– Да, я знал. И сказал об этом господину Монту. Он служит секретарём-нотарием в Хранилище грамот. Когда моего сына убили, господин Монт приехал напомнить мне закон о наследовании. Я сказал ему, что моя невестка носит ребёнка. Вызовите его! Вызовите, и он подтвердит мои слова. Если бы я не знал о её деликатном положении, я бы не позволил ей сдать наш родовой замок.
– Почему вы не сказали об этом раньше? – спросил Киаран.
Лорд Мэрит встал лицом к помосту:
– Я подумал, ну мало ли что. Вдруг у моей невестки случился выкидыш. По вашей милости она такое пережила… Пожар, смерть отца.
– В смерти рыцаря Флоса виновны как раз вы, – парировал Киаран.
– Неужто? – Лорд Мэрит скорчил глумливую гримасу. – Разве я привёл Выродков под стены своего собственного замка? Я развязал грязную бойню с человеком, потерявшим единственного сына? Мне даже не дали времени его оплакать! Вам было на это начхать. Вы воспользовались тем, что вассалы Холафа покинули крепость, а мой воин предал меня и отравил воду в колодце.
Рэн посмотрел на Янару и перевёл взгляд на лорда Мэрита:
– Значит, вы думаете, что королева, ещё будучи супругой вашего сына, зачала от него?
– А что тут думать? Я уверен. Мои слова подтвердил бы мой племянник, сэр Сантар, если бы ваши люди его не убили. Он тоже знал о беременности моей невестки. Мы пришли к ней…
– Вы пришли, чтобы меня… – перебила Янара.
Киаран стиснул её плечо и прошипел:
– Король всё знает. Молчите!
– Мы пришли к ней, когда привезли тело моего сына, – продолжил лорд Мэрит. – Хотели поддержать её, погоревать вместе. А её рвало вовсю. Тогда она нам и призналась. Кстати… – Указал себе за спину. – Я приехал не один.
Киаран дал знак караульным, и в зал вошли две старые женщины, похожие одна на другую как две капли воды.
– Лита и Люта, – пробормотала Янара.
Ссутулившись, старухи на полусогнутых ногах приблизились к трибуне. Избегая смотреть на Янару, заговорили, перебивая друг друга:
– Наша госпожа была в тягости. Она нам говорила. Мы и сами видели. У неё кружилась голова. Она теряла сознание. Её тошнило и рвало. Наш господин герцог Мэрит помер и не знал, что станет отцом. Лорд Мэрит был добр к нашей госпоже. Он упрашивал её остаться…
Киаран остановил их поток красноречия:
– Довольно! Идите!
Старухи развернулись и не по-старушечьи шустро шмыгнули из зала.
– Что скажете? – обратился Киаран к монахам.
Лорд Мэрит взмахнул рукой:
– Мне плевать, что они скажут. – Взял младенца из колыбели. – Я признаю этого ребёнка своим внуком. И назову его…
– Я сама дам сыну имя! – вскричала Янара.
– Имя ребёнку даёт мужчина. Таков закон.
– Вы всего лишь мужчина, лорд Мэрит, а я королева. Я стою выше вас, даже сидя в кресле.
Он склонил голову:
– Простите за бестактность, ваше величество. Назовите имя. Мне надо закончить ритуал.
– Бертол.
– Мне нравится! – хмыкнул лорд Мэрит. Прижимая малютку к себе, преклонил колено перед королём. – Ваше величество! Чтобы закончить ритуал, мне надо знать, кем является мой внук. Носителем титула отца или бастардом, рождённым в браке, который почему-то признали недействительным?
Рэн направил взгляд на Хранителя грамот:
– Господин Янта, после заседания обнародуйте указ. Я жалую Бертолу Мэриту титул герцога и возвращаю ему замок отца. Опекуном герцога Бертола Мэрита назначаю его деда, великого лорда Мэрита. Отныне герцог Мэрит будет проживать вместе с дедом.
Янара вскочила:
– Нет!
– Моя королева! – жёстко звучал голос Рэна. – Разрешаю вам лично отвезти герцога Мэрита в замок. Насколько я помню, кастеляном Мэритского замка служит ваш брат Бари Флос.
– Ваше величество!
– Обещаю взять герцога Мэрита на воспитание, когда ему исполнится восемь. Он пройдёт закалку у моих рыцарей и получит образование в королевском корпусе.
Янара рванулась вперёд. Киаран удержал её за локоть.
– Лорд Айвиль сопроводит вас до крепости, – проговорил Рэн. – На этом заседание объявляю закрытым.
Лорд Мэрит поднял ребёнка над головой и понёс к выходу из зала, выкрикивая:
– Склонитесь перед герцогом Мэритом! Склонитесь перед моим внуком!
Янара догнала его и пошла рядом:
– Если сделаете ему больно, я убью вас!
– Он – мой единственный шанс выбраться из задницы, – прошептал бывший свёкор, спускаясь по лестнице. – Я буду хранить его как зеницу ока.
Малые лорды и рыцари, заполонившие холл, встретили их бурными аплодисментами. Янара никого толком не видела. Она цеплялась за рукав свёкра и смотрела только на сына, проплывающего над головами людей.
– Отличная новость! – прозвучал голос Бариссы. – Поздравляю, моя королева!
Лорд Мэрит вышел из башни. Под радостные крики гвардейцев и прислуги важным шагом прошествовал по аллеям. Взобрался по сходням на крепостную стену. Дождался, когда гудящая внизу толпа, увидев его, затихнет. И проорал:
– Потомок великого рода герцог Бертол Мэрит!
Площадь, прилегающая к стене, утонула в оре. Янара смотрела на сборище, сжимая кулаки и не понимая, народ осуждает её или радуется.
Бывший свёкор вложил ребёнка ей в руки и процедил сквозь зубы:
– Держи своего ублюдка, моя королева.
Гвардейцы помогли Янаре спуститься со стены. Миула и Таян подхватили её под локти. По аллее им навстречу торопливо шли леди Лейза и фрейлина Кеола.
Янара посмотрела лорду Мэриту в спину – он размашисто шагал, хлопая в ладоши и вскидывая руки, словно собирался пуститься в пляс и ждал, когда с небес польётся музыка.
