Т. К. Касумов
Век агрессии, вопросы начинания. Чувства и мысли, поведение и действия

© Т. К. Касумов, 2024

ISBN 978-5-0059-0722-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Касумов Т. К.

ВЕК АГРЕССИИ, ВОПРОСЫ НАЧИНАНИЯ

пятое издание с дополнениями и в новой редакции

Москва 2024

Посвящается моему сыну, Руслану

 
«Пусть длится ночь, пусть опоздает утро.
В объятьях дум сижу я у костра.
Пусть то, что я скажу, не так уж мудро.
Но мудрость друга – выслушать меня!»
                                           Самед Вургун
 
 
«Агрессия есть современное прочтение зла».
                               Неизвестный мыслитель
 
 
     «Человечество станет умнее и  рассудительнее, но не лучше, счастливее и деятельнее. Я предвижу время, когда человечество не будет больше радовать Бога, и он будет вынужден вновь всё разрушать, для обновления творения».
                                                      Гёте
 
 
         «Человечество открыло врата в ад».
                          Генсек ООН Гутерриш
 

Аннотация книги

Полная версия книги представлена в работе «Век агрессии. Возможности и допущения», которая ранее была опубликована и насчитывала 614 стр. В пятом сокращённом издании, мы ставим вопросы о Начинании такого века, чтобы показать, что «допущения» достигли своих пределов, а «возможности» Века агрессии стали нарастать уже с новой силой. Когда начинание предшествует, а не следует началу Века агрессии, и оно содержательно бывает связана с предполагаемыми способами начал. Исходя из общей напряжённости в мире, видятся два противоположных способа или пути начал. Это молниеносный способ, дающий ошеломляющее событие и длительный, обрекающий человека на несусветную раздражительность, с выхолащиванием опасной энергии. Какому способу отдается предпочтение будет связано с тем, к чему приводит способ начала, и как начинание воздействует на них.

В Вводной части приводятся рассуждения о вечно пребывающей агрессии в жизни людей и обосновываются пути изыскания рабочих и аналитических понятий Века агрессии. Включены новые материалы о переживаниях в Веке агрессии, намечены дополнены и изменения. Определено место и роль переживаний в механизме само производства агрессии. В аналитической же части «Агрессия как таковая: чувства и мысли, поведение и действия», приводятся суждения о первенстве чувств, об их тяготении к агрессии.

Данность во времени, когда во всех сферах жизни смогли возобладать устойчивые механизмы самовоспроизводства агрессии, когда миролюбие стало привычно заглушаться агрессией, автор характеризует как начинание Века агрессии. Выдвигается положение, что после выбросов агрессий в жизненные пространства, они сохраняются и оседают в коллективных сознаниях. И уже как надличностные сущности агрессии они могут возвращаться в реальный мир опытно обогащёнными, в том числе и благодаря СМИ.

При этом имеет место возрастание роли социально-биологических факторов и социально-политической активности.

Начинание увязывается с составляющими Века агрессии как криминальная агрессия, терроризм и война. Особое внимание привлекается к рассмотрению политической агрессии в противостоянии международному праву, где значимая роль принадлежит Большим государствам.

Книга будет полезна студентам, изучающим поведенческие науки, преподавателям высшей школы и научным сотрудникам.

ВВОДНАЯ ЧАСТЬ. вечно пребывающая Агрессия и век агрессии

1. начинание. Образ вечно пребывающей агрессии и обоснование концептуальных представлений о Веке агрессии. Общий путь изысканий – рабочие и аналитические понятия

Обычно в делах житейских, и не только, начинание следует за началом, которое задаёт тон и приоритетность отправному, тогда как само начинание есть доведение в каком – то объёме задаваемого, качественное придание процессам начал, первых на момент времени и исходных по своим смыслам. Начало в позитиве видится как «разовое действие» со смыслом, когда закладывается, как бы, «первый кирпич», в то время как начинание будет осуществляться во множестве действий, которые дадут результат от заложенного кирпичика – до целого дома По своей сути начинание образует длительный этап изменений, к примеру, как в художественном производстве, когда происходит доведение автором начальных процессов до новых сфер и составляющих, что существенно расширяет исходные смыслы и наше понимание. Но смыслы занимают позиции далеко не только в художестве, которые служат развитию повествования, они присущи как должное действительности, самим событиям, иначе это будет не событие, а что то безжизненное. Однако смыслы происходящих событий могут сподобиться на подобное, как скажем, в противостоянии больших агрессий, антиподам смыслов жизни, и зло тогда утверждается в смыслах большой агрессии. Поэтому рассмотрим смысл в контекстах символов и значений агрессии.

Смысл сопряжён с мыслями и логикой, насчёт последней имеются современные подходы. Так, известный французский философ Жиль Делёз в своей книге «Логика смысла» разрабатывает оригинальную концепцию, связывая смысл прежде с событиями, отличную от метафизических сущностей, что было характерно для прежних философий. Он пишет: «Красота и величие события и есть смысл. Событие не то, что происходит (происшествие), оно внутри того, что происходит, – чистое выражение, подающее нам знаки и ожидающее нас». Но далее читаем. «Несовозможное, имеет место не между двумя событиями, а между событием и миром, то есть индивидом, который осуществляет другое событие как расходящееся с первым». (Жиль Делёз. Логика смысла. М. 2011.С. 196,233) Видимо, в этом будут и различия вкладываемых в событие смыслов. Получается, что смысл есть разделение бытия, тогда и символы начнут служить раздельно, став важным посылом для понимания конфликта и природы агрессии.

Другой французский философ Жак-Люк Нанси в книге «Бытие единичное множественное», как бы, дробно расширяет понимание смысла, когда пишет, что «с самого начала смысл требует повторения, прикасания к смыслу. Это повторение, будучи совершенно разнородным, несоизмеримым, усугубляет, от одного касания к другому, неустранимую чуждость». (Жак-Люк Нанси. Бытие единичное множественное. Минск 2004. С. 22., 255.) Такая инаковость, его изначальная смежность и есть собственное начало. Представляется, что эта «неустранимая чуждость», воспринимаемая как символ, подводится к значимости и в нём утверждается. Символическое понимается как создание связи и придание этой связи формы, или образа. Наконец, событие Нанси рассматривает как неожиданность, которая является «скачком в то же самое бытие, тем скачком, в котором событие и мысль являются «одним и тем же».

Сопоставляя двух авторов, заметим, что если Нанси ссылается на Декарта, Гегеля и Хайдеггера, выстраивая понимание бытия единичное множественное, то есть, теорию сообщества как бытия-вместе, то Делёз концептуален, когда интерпретирует Кэрролла, его загадочные книги «Алиса в Стране Чудес» и «Алиса в Зазеркалье», в привязке к смыслу, нонсенсу и событиям. Нанси говорит о сообществе, что у него нет иного источника, которое могла бы себе присвоить, кроме как единственное вместе. Понятие «сообщество» как соявление можно было бы широко использовать при создании теории Века агрессии, но это не входит в наши задачи. Век агрессии интересует нас в вопросах начинания, и целью является разработка концептуальной схемы искомого, исходя из которого мы рассматриваем Век агрессии в разрезе составляющих, к чему, собственно, и возвращаемся, после философского экскурса понятий.

Символы, как утверждённые в значениях смыслы, воспринимаются в чувственном восприятии. В их основе лежат значения, краеугольные для смысла понятия, определяющие символы и цели. Так, издавна значения агрессии были уложены в 3Р, это смыслы разрушения, разграбления и разорение, которые стали символическими и служили уже целям не только воинственной агрессии, с которой всё и зачиналось.

Но в множестве смыслов агрессии сегодня назревает однобокость отчаяния и переживаний от происходящего в мире, ибо смыслы событий предвещают назревание большой агрессии, когда значения «3Р», практически, теряют смыслы и значимость. Грозит воцарение НИЧТО, и прежде перестаёт действовать «согласие», понимаемое как нахождение единого способа решения проблем, даже с самим собой. Человек как бы помещается в смыслы агрессии без своей воли и собственного согласия. Да и сама агрессия видоизменяется, она всё больше отрывается от воли индивида, становясь фактором людской жизни и отношений между государствами. Такая агрессия должна закладываться в начале и продолжать свой путь в начинаниях, как противовес согласию.

Исходя из сказанного для Века агрессии началом можно было бы считать такие негативные процессы, как обильное «выпадение» агрессивного в обществах и в мире. Но если за таким началом последует начинание вопреки, то всё умиротворится, и ожидать такой век не придётся. Как было, скажем, с мировыми войнами, когда сам век не наступал, ибо не было начинания – следования захватническим целям начал войны, и таких же кардинальных перемен в мире человека, не изменялся и характер агрессивного.

Но мир полнится смыслами и возможностями, и это может определять не только характер жизнестойкости образа жизни и системы в целом, что обеспечивается в общем то устойчивым согласием людей во времени, но и привычный порядок следования понятий. Однако согласие, как отмечалось, стало практически исчезать из решения неоднородных и спорных проблем, исчерпав свои возможности, и действительность нацелилась на разногласие, ибо в вечно пребывающей агрессии с новой силой стала нарастать сущностная энергия, направленная вовне. Это привело к вражде с другими, разрушению старых союзов и возникновению лишь временных полюсов сил. И мир уже не тот, что прежний, единообразный и покорно-терпимый со своими связами, а то и ожидаемый в своих границах. Теперь стали множественными цивилизационные и государственные отношения, но одновременно усиливается нетерпимость к инаковому, растёт тенденция выхода за границы дозволенного, и тогда начинание может предшествовать началу Века агрессии! Начинание будет ускоряться, расширяя возможности становления Века агрессии, но может со временем и затухать, исчерпав деструктивные силы перехода к началу.

Именно о таком начинании пойдёт речь в многомерном явлении Век агрессии, со своими производными и составляющими. Ибо агрессия смогла утвердиться в людских делах как производное, это злонамеренное чувство действует вопреки организованного порядка, разжигает и питает многие конфликты, не давая им затухать. Причём расширяются и неоднозначные процессы самого вида, когда из надличностной сущности, агрессия обретает свою субъектность (самостоятельность и активное начало), и есть основание полагать, что меняется и сам человек. Мы имеем ввиду начинание, которое будет предшествовать началу Века агрессии, и слившись с ним в преддверии приблизит тот удар, что явит собою ошеломляющее мир событие. Это и станет реальным вступлением агрессии в свой век.

Само начинание, рассматриваемое как сопереживающие и объединяющие процессы, с которыми явствуют именные вопросы, есть предмет анализа. Их разработка в совокупности означающего пронизывает и скрепляет общая цель: приведут ли начинания к полномасштабному началу- ядерной войне, или ограничатся собственными явлениями, прежде начинаниями региональных войн. И может статься, что прерывность начинаний, отдельными актами и возмездиями, сохранится ещё надолго. В таком прерывистом начинании, к которому ставятся вопросы, методами анализа будут суждения и рассуждения. Все мои выкладки так или иначе корреспондировались на взглядах людей сведущих.

Теперь мы отметим, что начинание применяется в двух значениях. Во-первых, когда оно следует за началом и доводит его процессы до кого-то уровня и полноты; во-втором значении, начинание предшествует началу и подготавливает в известном смысле полноту его производных и составляющих.

К начинанию во-втором значении, что будет значимым для начала Века агрессии, мы прежде отнесём напряжённости в мире, когда злодеяния распространяется повсеместно в ширь. Важно также заметить, что само начинание будет увязываться с агрессией, как – то состояние в пертурбации (изменение известных состояний) вечной агрессии, что соответствует активизации факторов всемерных обострений в обществах. Такое единение во времени наличествует условно о становлении Века агрессии, о временном лаге (разрыве) между веками. Но календарная дата не устанавливается, речь может идти лишь о тенденциях, где решающая роль принадлежит человеку, обществу и ряду глобальных событий. Также в обществах имеют место процессы нарастания смыслоагрессии, внутреннего опыта и опасных состояний. Когда наблюдается связность множественности смыслов, внутреннего опыта и агрессивных практик, что сродни событиям.

Образующие начинание негласно подразумевают вопрос «как спешно движется агрессия в свой век», который представлен в контекстах действительности, а именно: «производными» (войны, терроризм и криминал) и подспудно «составляющими» (любовь как антипод агрессии, агрессия в семье). Но тогда как понимать начинание войн, которые ведутся, то есть, имели уже своё начало. Видимо, придётся отказаться от прилагательного «мировых», как этапа ведения войн, тем более, что третья мировая война уже ведётся в разбросе и спорадически, меняя своё местоположение и иносказание. Поэтому войны, которые ведутся или намечаются, следует отнести скорее к начинаниям, которые предшествуют Большому началу тотальной агрессии, и могут вестись скоротечно, с разными последствиями.

О таком Начале возвестит ошеломляющее событие, и это, видимо, будет ядерный удар, который ознаменует НИЧТО для части человечества. Но обмен ядерными ударами изменят мир в целом, будет нарушен климатический и организмический ряд. Воцарится надолго небывалая зима, станут обычными аномалии в мире животных, наподобие Чернобыля, появятся новые болезни среди людей. Отдельные материки сподобятся мифической Атлантиде, городу-государству с небывалой цивилизацией, описанному в диалогах Платона, который был разрушен и погребён. Так. мы определяем лишь некоторые контуры предвидения, тогда как сама действительность от ядерных ударов будет несравненно сильнее и трагичнее для народов.

В образовании Века агрессии видится и другой путь начинания, без приращения войн и ядерного удара. Но он может статься природными аномалиями и изменениями в психике человека, что сродни амок, которую описывает в своём произведении австрийский писатель Стефан Цвейг (1881—1942)¹. Такой путь становления Века агрессии, в связи с изменениями в психике человека, будет сопровождаться протяжённой злобой и длительной раздражительностью, когда не довольство окружающими всецело и даже собою приведёт к обильному выпадению агрессивной раздражительности в мире и опустошению жизни вокруг. Потому что данная раздражительность не имеет своего адресата и несёт только одно раздражение, которое ни о чём не сигнализирует, оно не есть несоответствие чему то, или взимание жалости к себе за утерянное, а то и злость за упущенное. Практически бедная по своему содержанию, такая раздражительность выхолащивается беспричинно, сама по себе и в чистом виде, выступает как множественное действо механического толка. Это похоже на общее нарушение восприятия, когда любое лицо при общении, каждое действо или просто резкий звук вызывают раздражение. Однако людям не даётся понять и оценить такую чрезмерность раздражения. Это и есть патология, нарушение человеческой психики. Но чем такое затуманивание сознания вызвано, какие силы его обуславливают? Воздействие человека мы должны исключить, но можно ли говорить о вмешательстве потусторонних сил? Объяснимся позже по этому вопросу, помня, что речь будет вестись о сохранении планеты.

Итак, предполагается два варианта начинаний: первое начинание должно вести к молниеносному началу, когда ошеломляющее событие, даёт ядерный удар и второе – есть длительное начинание как несусветная раздражительность, исключающая саму неприглядность, разрушительную энергию в психике человека. Вмонтированное в человека, как бы, извне и действующая сама по себе, без всякой причины, такая раздражительность будет, скорее, выговариваться без особых действий по злобе, что позволит освобождаться от бурлящей в негативе энергии. Начинание первое ведёт свой путь до критической точки, и там, надо думать, будет действовать уже второе начинание, производимое внеземными силами, которые исключат начало.

Как видим, варианты начинаний противостоят друг другу: первое, как всеохватное, нанесёт неизгладимый урон планете, вплоть до её уничтожения. Второе вступает в действие, когда первое начинание достигает точки кипения и делает всё, чтобы предотвратить урон планете и освободить человечество от опасной негативной энергии. Не вызывает сомнений, что второй вариант даст позитив, но станут ли внеземные силы вмешиваться в дела людей, вот в чём вопрос, но об этом тоже в конце книги, и это будет наше предположение.

Вопросы начинаний, которым практически посвящена книга, доподлинно связаны с агрессивным поведением людей. Это широчайший путь, который вмещает в себя возможные варианты начал. Наша цель здесь охарактеризовать начинание в контекстах изменений агрессии, поэтому скажем прежде о трёх понятиях, введённых нами. Первое понятие – это агрессиум, относящийся к внутреннему миру человека, как единству биологического и социального, что выражается в импульсах агрессивности, у Фрейда такое уместилось бы в инстинкте жизни. Но, инстинкт, действительно, служит материей агрессиума, в части биологического. Второе — надличностная сущность агрессии, в её бытность агрессия становится практически вровень с человеком по значимости воздействий на поведение. Наконец, третье – субъектная агрессия, как этап становления агрессии субъектом, отложенное от человека, и ставшим самостоятельно действующим среди людей. Понятие «субъектное» применяется к человеку, и означает способность выступать субъектом, агентом действий, мы используем такое понятие, чтобы подчеркнуть свободу и независимость агрессии от человека в преддверии Века агрессии. Словом, агрессия выходит из под власти человека, и распространяется, но власть её ограничивается существованием жизни людей, ибо НИЧТО грозит и агрессии небытием. Все выделенные нами понятия говорят о поэтапных переменах агрессии, связанные с человеком и с самой жизнью, они будут рассмотрены позже и в нужном месте.

***

Все наши суждения и наработки по агрессии, выдержанные по большей части в запросах философии и психологи, в силу напряжённостей и вызовов агрессивности в мире было пересмотрено и даётся в ключе «начинания». Ибо начинание в преддверии начала, принципы их чередований в становлении многомерного объекта Век агрессии, дают своё видение развитию начал, связанное с рисками существования мира.

Становление многомерного объекта зиждется на событиях, которые определяют смыслы начинаний, да и вынесенное в заглавии как запрос «вопросы начинания» подразумевают выявление смысла. Здесь понятие событие, даётся в двух значениях событие как случай, взятый во множестве, и ошеломляюще – молниеносное событие. Случаи во множестве имеют накопительный характер в начинании, определяя сам переход к началу. Именно так начинание связывается с активизацией агрессии, с событиями военных действий (террористические акты, войны) и разрушениями мест проживания мирных жителей, в массовом их убиении, которые определят тональность политической жизни во всем мире. В пику происходящего ведётся агрессивная риторика, на языковом поведении перейдена планка выпадов против первых лиц Больших государств, расхожими стали обмены ядерными угрозами. Словом, информационное поле окончательно превратилось в арену враждебных действий. Экономические санкции, которые были прерогативой одного Большого государства, обрели коллективные формы Запада, направленные на разрушение экономики одной страны. Да, и международное право со своими вызывающими деяниями сродни больше агрессии.

С утверждением одиозной власти действующей агрессии по жизни, когда многое будет порушено и погребено, надо думать придёт предел и к человеческим вымещениям и разрушениям. Тогда, возможно, что и агрессия сможет вернутся к своему естеству и ожидаемым реакциям. И это быть может самый, что ни на есть, возможный взгляд на такой век.

Думается, что без ошеломляющих событий, потрясших основы жизни, такое видение будет неполным, и похожем на какое – то метафизическое строение. Правда, без метафизики не обойтись в таком сложном и многомерном вопросе как становление Века агрессии. Есть лакуны, не подающиеся рациональному анализу, и о них придётся метафизически вопрошать, чтобы знать, и быть может нам удастся получить картины жизни «не ставшего, но становления», что мы определяем как начинание, за которым последует начало.

Вынесенное в название книги начинание, мы попытаемся показать содержательно по тексту в основном через связи понятий, в которых предполагаются признаки предмета агрессии в значении века. К понятиям, имеющим смыслы для начинания, мы будем иметь вопросы «что» и «как». Выделим два круга взаимосвязанных понятий. Первый круг образующих понятий включает человека, общество и события. Наши вопросы связаны с сущностью человека (что), с изменением его природы (как). Когда в противостоянии чувств и мыслей вверх берут чувства, то в мире чувств становится определяющим чувство агрессии. Чувствам человек склонен в большей мере доверять, и не подвергать их критике, что является прерогативой мысли.

Особо укажем на человека, субъекта власти, имея в виду первых лиц Больших государств, именно с личными качествами лидеров во власти, мы связываем возможности и действительность мира, или наступление тотальности самой агрессии. Ведь помимо необходимых качеств, обеспечивающих им выборность и высшую власть, должна быть особая воля и своё представление об управляемом государстве. В их ряду особо выделим амбициозность, в границах риска, а преставление о собственном государстве должно исходить о силе и могуществе.

В преддверии агрессивного века, обладание агрессивным потенциалом, умением вовремя и в нужной мере его применить, стало крайне важным для лидера Большого государства. Сегодня активное участие в военной политике определяется для него мерой и своевременностью его агрессии.

Наконец, проблема возможного и действительного, применительно к данному пассажу. Возможное, есть иллюзия, скажут нам, но ведь можно принять и другое, то, что такое может быть или оно неизбежно. В таком случае возможное будет конструироваться, исходя из настоящего, которое уходит в прошлое. но оставляет свой след значимого. Вот это самое значимое и служит материей для воссоздания действительного, развитого в своей сущности. Такое мы можем предполагать, но располагает сама жизнь, которая много сложнее и витиеватое, с запутанными вариациями, порой наперекор и неожиданными.

Вопросы к обществу мы связываем с состоянием социальной жизни, в котором имеются давние смеси из истории малых государств, когда нагнетаются территориальные претензии к своим соседям. Большие государства разделятся в защите одной из конфликтующих сторон. И тогда поля конфликта ускорено расширяются за счет включения в него региональных сил, опять же адресно. Театр военных действий может потянуть со временем даже на мировую. В этой мировой вакханалии одна из сторон может сделать сброс – -совершить событие, предполагающее Век агрессии. Так, подспудно вражда между малыми странами может послужить материей, как было названо, для «ошеломляющих» событий со стороны Больших государств.

Постараемся определить событие (скажем, риторический сброс) для обрисования значимости рассматриваемого понятия, которое может спровоцировать действие от противного, вопреки. На соотношение аналогичных понятий указывают различные примеры. В гештальт (форма, образ, структура) – получивший основание в психологии, и ставший важным методом в психотерапии, области знаний, казалось бы далёкой от наших вопросов. Однако ситуационная схожесть всё же может быть, ведь гештальт по жизни – это наиболее значительные события, занимающие в сознание человека центральное место. Попробуем разобраться в этом применительно к преддверию Века агрессии.

Гештальт (фигуру) образуют значительные события, тогда как другие – становятся фоновыми. Есть смысл также кратко напомнить, что гештальттерапия -это направление в психотерапии, основанное на двух философских подходах – феноменологическом и экзистенциальном. В экзистенциале проблемы жизни и существования могут найти своё решение как фигуро – фоновые взаимоотношения. Тогда риторические сбросы о ядерном ударе в преддверии Века агрессии станут образовывать фон, в то время как фигуру придётся ожидать, сознавая ужас момента. А утверждение о том, что индивидуальное восприятие и переживание целостно в гештальт – психологии (понятие образ), будут иметь свою интерпретацию для Века агрессии, когда не закрытый гештальт станет массовидным, приведёт к множественности сознаний. Ибо переживания ожидания Ничто, воспринимаемые в тревоге и страхе, будут целостными для сущности и самого существования людей. И вот уже и само уточнение, звучит как откровение, выданное в лекции основоположника гештальт -терапии Ф. Перлза. Гештальт-терапия – это философия, которая старается быть в гармонии, в созвучии со всем остальным – с медициной, наукой, вселенной – всем, что есть. Гештальттерапия находит поддержку в своей собственной структуре, потому что гештальт-структура, появление потребностей – это первичный биологический феномен (Ф. Перлз). Терапия же сводится к тому, чтобы закрыть гештальт, в нашем примере, избавиться от предчувствий и предвидений неизбежного, навеянного событиями преддверия. Но личному восприятию это будет не по силам, только в массовым сознании, гештальт может породить прорывные события, но об этом скажем позже, в конце книги, когда получим более полную картину преддверия о составляющих.

Однако в данном месте ошеломляющее событие, как глобальное событие небывалого разрушения мира, станем соотносить с событиями, которые несут лишь риторические заявления об этом, то есть, угрожают нанесением ядерного удара. В данном случае, как бы, фоновое события, они всё же могут предвещать искомое, да, тот самый факт ошеломляющий. Применительно к нашему случаю, это будет крайне злостная фигура и повсеместное нагнетание угнетающего фона.

Добавим в развёртывании общего понимания событий – событийность, и если события в общем понимании есть жизненные и политические сюжеты, где главным является «неповседневность», в котором персонажи и случившееся имеют отношение к значимому во времени, то событийность понимается как своеобразная «выжимка», нечто характерное в происходящем «для меня», и в данном контексте агрессия, что делает её сущностным для индивида и конкретных людей. Но в начинании Века агрессии, когда складывается гештальт масс, такая неповседневность обретает смыслы, ожидаемого и переживаниями неотвратимого. Так, исходя из риторических выпадов и угроз о нанесении ядерного удара противнику, ожидания сливаются с переживаниями как чего то тревожного, вопреки существования самой жизни. Пытаясь понять такой выпад агрессивного, наш имярек допустим может опираться на закон причины и следствия, но обилие неразборчивых причин, имеющих субъективное толкование, станет скорее барьером объяснения. Так, субъективный идеалист Мах рассматривал вещи как комплексы ощущений, но больше физик, он не случайно называл причинность «неуклюжим» понятием. Такой довод становится весомым сегодня при множестве переменных и неразборчивости возможной причинности. Но когда события и событийность Века агрессии становятся едиными, и упреждающим является чередование тревожных событий, и следующих за ними переживаний, то хаотичность разброса событийности может иметь свои смысловые зигзаги не только затрагивающие, но и всецело обуславливающие «мой мир».

Второй круг понятий – это производные от круга первого, понятия криминал, терроризм и война, они рассматриваются как ключевые элементы складывания Века агрессии. Все понятия, на момент задействования агрессии будут показателями действующего века, а составляющие выступят возможными и реальными истоками агрессии. Например, понятие любовь, противостоящая по своей природе агрессии, при разрешении ссор и конфликтов может вылиться в агрессию; в то время как война, терроризм и криминал по своей сути есть прямые источники агрессии.

Возможно, что всё изложенное и будет правдивым, однако не приведены убедительные аргументы в силу сказанного, а потому текст выглядит поверхностным и бездоказательным. Такая оценка могла быть справедливой, но мы сознательно пошли на такое без аргументов и не применяли в должной мере научные выражений, которые могут заглушать и отдалять авторскую мысль, когда она имеется и наглядно будет в целом представлена.

Ссоры, конфликты, противостояния как и многое из того, что происходит в мире являются событиями. Собственно, сами общества и социумы есть совокупности социальных событий. Социальность есть предмет социологии, однако события «не могут определены как социологические факты» или закономерности» по утверждению М. Вебера (1864 -1920). (Вебер М. Избранные произведения. Прогресс, 1990. С, 613.) Такое может означать, что события в каждой социальной общности могут иметь свое выражение и не подчиняться общим закономерностям. Тем более, когда эти, так называемые факты, строятся на желаемом воображении и досужих вымыслах. Примером тому является армянская риторика о своём величии, которая зиждется на вымышленной истории, и присуща только армянам, воспроизводящих свое «вычурное сознание» в сообществах по всему миру.

Однако агрессивное поведение о котором речь, бывает подвержена подражанию и может подчиняться психологическим закономерностям. Поэтому события агрессивного толка будут прививаться не только повсеместно, как подражание, но также в расширительном плане, чему способствуют и СМИ. Так чувства становятся центром перспектив влияний, вокруг которого происходят оценки разных событий. Постигая существование действительного события, но не осознавая того, что оно есть по существу, чувства передают его интеллекту. Именно мысли должны оповещать о них в действительности, придавая им зачастую соответствующую приглаженность в окружении. Однако в агрессивном поведении есть отклонения.