Сэйсю Хасе
Мальчик и пёс

4

Из дома вышли трое. Все невысокие, смуглые.

Один из них подошел к машине и постучал в окно водителя. Кадзумаса опустил стекло.

– Кимура-сан?

Он назвал вымышленное имя, которое взял себе Кадзумаса.

– Типа того.

– Мигель, – сказал человек.

По-японски он говорил свободно.

– А это Хосе и Рикки.

Кадзумаса кивнул. Эти имена тоже не настоящие.

– Садитесь.

Мигель кивнул своим подельникам. Тот, которого назвали Хосе, сел рядом с водителем, Мигель и Рикки устроились на заднем сиденье.

Мигель что-то пробормотал. Заметил в багажном отсеке Тамона, который сидел в приготовленной для него клетке.

– А собака зачем? – спросил Мигель.

– Это мой мамори-гами^[7]. Понятно?

Мигель вопросительно наклонил голову набок.

– Guardian angel^[8], – пояснил Кадзумаса по-английски.

– А-а… понял.

Мигель кивнул и быстро что-то сказал сидевшим сзади компаньонам.

– Не лает, не буянит.

– Ангел-хранитель и нам не помешает. Как это будет по-японски?

– Мамори-гами.

Мигель несколько раз повторил про себя это слово.

– Ну, поехали, – сказал он.

Кадзумаса отпустил стояночный тормоз.

Нумагути выделил для этого дела «Субару Легаси», тщательно ее подготовил. Полуавтомат, и ездить на ней можно было как на обычной «ручке».

– Ну что? Прямо в Кокубунтё^[9]? – спросил Кадзумаса.

Мигель кивнул.

Было два тридцать ночи. Вокруг ни души.

Объезжая камеры N-системы^[10], Кадзумаса повел машину в центр города. Начав работать на Нумагути, он наизусть выучил, в каких местах в их округе установлены камеры, вдолбил это себе в голову.

– Ты классный водила, – проговорил Мигель.

Центр, несмотря на совсем поздний час, все еще сиял неоновыми огнями. На улицах было полно людей. Кадзумаса остановил машину на углу делового квартала.

– Встречаемся здесь через полчаса.

Компания во главе с Мигелем вылезла из машины. Тамон так и сидел в своей клетке.

Когда его пассажиры исчезли из виду, Кадзумаса тронулся с места. Он весь покрылся потом – включенный кондиционер не приносил прохлады. В горле пересохло. Кадзумаса не заметил, как им овладела тревога.

Он ехал без всякой цели, просто чтобы ехать. Как только в глаза ударял свет фар встречного автомобиля, сердце стучало так, словно били в набат. Чтобы хоть немного успокоиться, он поглядывал в зеркало заднего вида: как там Тамон, и всякий раз видел, что пес смотрит в другую сторону – то влево, то вправо, то через заднее стекло, то вперед.

Наконец Кадзумаса понял, в чем дело. Тамон все время поворачивал голову на юг.

– Что ж такое у нас на юге?

Тамон на эти слова не среагировал. Просто сидел и смотрел на юг.

Условленное время прошло.

Кадзумаса остановился там же, где высадил своих клиентов. Держал машину только педалью тормоза – в готовности сорваться с места в любой момент. Руки на руле вспотели. Он обтер их о джинсы, но они тут же опять стали мокрыми от пота.

– Все нормально, Тамон? – повернув голову, обратился к собаке Кадзумаса.

Тамон смотрел на хозяина. В глазах его была уверенность, они, казалось, говорили: «Все в порядке. Успокойся».

Наконец из глубины квартала показались три человека. Пустая сумка, которую Мигель взял с собой, теперь раздувалась от содержимого.

Как слышал Кадзумаса, банда собиралась грабануть ювелирный магазин.

Они направлялись к нему неспешным, спокойным шагом, будто возвращались домой после того, как где-то опрокинули по несколько стаканчиков.

– Быстрей давайте, – пробормотал Кадзумаса.

Ему казалось, что вот-вот зазвучит сигнал тревоги и завоет сирена патрульной машины.

Кадзумаса уже несколько раз мысленно представлял себе картину, как их преследует полицейский патруль. Здесь без шансов – хоть на «Легаси», хоть на чем – все равно не уйдешь. Рано или поздно догонят.

– Поехали.

Мигель сел рядом с Кадзумасой. Хосе и Рикки устроились сзади.

Двери закрылись.

Кадзумаса вдавил педаль газа.

– Не надо так быстро. Потихоньку, полегоньку. Спокойно. Окей?

Мигель несильно постучал сжимавшего руль Кадзумаса по левой руке.

– Э-э, извините.

Кадзумаса немного отпустил акселератор. Нельзя привлекать внимание полиции. Надо быть осторожным.

– Классный у тебя мамори-гами.

Мигель обернулся назад. Тамон все так же смотрел на юг.

Кадзумаса облизал губы.

«Спокойно!» – убеждал себя он, выбирая улицы, где не было камер.

Пассажиры о чем-то переговаривались на своем языке, смеялись, курили. По их мирному поведению никто бы не подумал, что они только что совершили преступление.

Объездными путями Кадзумаса пробирался к месту, откуда их забрал. Остановился метрах в ста от дома, из которого они вышли.

– Спасибо, Кимура-сан. Ну давай, пока.

Мигель вышел из машины с улыбкой на лице. Остальные двое последовали за ним. Тамон долго смотрел вслед удалявшейся троице. Никто из них не оглянулся.

Кадзумаса набрал на смартфоне номер Нумагути.

– Все. Закончили.

– О! Спасибо за труды. Теперь домой, отдыхай.

– Так и сделаю.

– В почтовый ящик загляни.

– В ящик? Зачем?

Разговор оборвался на полуслове. Кадзумаса щелкнул языком от досады и рванул с места.

– В нехорошее дело мы с тобой ввязались, Тамон. Ладно, поехали домой, спать.

Тамон опять повернул морду к югу.

Дома, перед тем как зайти в квартиру, Кадзумаса открыл почтовый ящик и обнаружил в нем конверт из коричневой бумаги.

Схватив конверт, торопливо запер за собой дверь, вытер Тамону лапы. Дышал он уже спокойно.

Налив Тамону воды, Кадзумаса уселся на татами. Закурил. Выкурив сигарету до конца, взял в руки конверт.

В конверте оказалось двадцать десятитысячных^[11].

За одну ночь он заработал столько же, сколько получал за месяц, перевозя краденое.

Если такую работу да раз в неделю…

– Сестричку смогу порадовать, – пробурчал Кадзумаса и закурил новую сигарету.

Тамон растянулся рядом, закрыл глаза и сразу засопел во сне.

– Устал? – прошептал Кадзумаса и еще раз пересчитал деньги.

5

По всем каналам крутили одну и ту же новость.

Сегодня на рассвете трое неизвестных совершили ограбление ювелирного магазина в районе Кокубунтё. Похищены драгоценности и дорогие часы общей стоимостью около ста миллионов иен. Преступники с места происшествия скрылись.

Все действия Мигеля и его подельников от начала до конца зафиксировала установленная в магазине камера.

На экране было видно, как грабители в балаклавах, проломив ломиком окно, проникли в магазин. Там они спокойно разбили стеклянные витрины и побросали драгоценности и часы в сумку.

На все про все им понадобилось минут пять.

Видно, что работали опытные люди, говорил диктор. По мнению полиции, преступление – дело рук организованной группы, ведется расследование.

– Вот так…

Кадзумаса колотила дрожь, пока он смотрел новости.

Он всего лишь шофер и к происшедшему вроде отношения не имеет, но реальная картина преступления, которую он увидел, живо дала ему почувствовать, что он является соучастником ограбления.

И двадцать «десяток» не утешение. Если Маюми узнает, каково их происхождение, наверняка убиваться будет.

– Но деньги есть деньги, – проговорил он, как бы уговаривая себя.

Без денег не проживешь. А тут еще мать с прогрессирующей деменцией. Сестра, которая приносит себя в жертву, ухаживая за ней.

Деньги нужны. Он на любую работу готов, лишь бы заработать. Что сделаешь, раз землетрясение лишило его работы, а другой не предвидится.

Приходится хвататься за соломинку. А соломинка – это Мигель и его люди.

Это, конечно, преступление, но, если схватиться больше не за что, другого варианта нет. Матери и Маюми просто не выжить.

– Тамон! Пошли гулять, – окликнул Кадзумаса дремавшего пса.

Тамон сразу вскочил и направился к двери. Он успел так освоиться в квартире, будто прожил здесь несколько лет.

Жильцы почти сплошь были люди бессемейные. Все уже ушли на работу, поэтому, когда хозяин с собакой вышли из квартиры, никто не стал приставать с разговорами. Теперь просто гулять, без всякой цели. В интернете Кадзумаса вычитал, что с собакой надо каждый день гулять минимум два раза по полчаса.

Тамон не тянул поводок, а просто шел рядом с Кадзумасой с левой стороны, подстроившись под его шаг. Лишь иногда останавливался, чтобы поднять лапу у фонарного столба или рекламного щита.

– Здорово прошлый хозяин тебя воспитал.

Кадзумаса вздохнул. До сих пор ему по преимуществу встречались шавки, рвавшиеся с поводка, бегавшие где им заблагорассудится и заливавшиеся истерическим лаем при виде людей и других собак.

Тамон был совсем другой. Доверял человеку, который вел его на поводке, но сохранял чувство собственного достоинства, не считая себя полностью подчиненным хозяину. Они были как партнеры, хорошо понимавшие друг друга.

Но в одном месте хозяин и собака не сошлись во мнениях. Кадзумаса собирался повернуть из переулка влево, а Тамону захотелось направо.

– Что? Туда хочешь?

В принципе было все равно, куда идти, и Кадзумаса согласился с выбранным псом направлением.

На следующем перекрестке Кадзумаса хотел повернуть направо, однако Тамон заупрямился и потянул прямо.

– Да нельзя туда. Там большая улица, много людей и машин. Гулять негде, – сказал Кадзумаса.

Тамон застыл на месте, глядя вперед.

– Так это…

Кадзумаса хотел потянуть поводок и тут понял, в чем дело. Тамон порывался на юг.

– Эй! Что там такое на юге? Там твой хозяин? Ты там раньше жил?..

Тамон смотрел на Кадзумасу.

– Ты хочешь, чтоб я с тобой туда пошел? А куда – непонятно. Так не пойдет. Извини, Тамон.

Кадзумаса легонько натянул поводок. На сей раз Тамон сразу повиновался. Они свернули направо в переулок и тем же шагом пошли обратно.

Тамон стремился на юг.

И Кадзумаса получил возможность убедиться в этом.

* * *

Тамон съел свою порцию корма, вылизал тарелку, и в этот момент позвонил Нумагути.

– Смотрел новости?

– Смотрел.

– Ловко сработали ребята. Прям мастера.

– А кто они такие вообще?

– Да я сам толком не знаю. По всей стране гастролируют. Токио и Осака прежде всего, конечно. А пока они здесь, попросили помочь. За подстраховку платят процент с заработанного.

– Понятно.

В этот раз, как сказали, грабанули на сто миллионов. Значит, Нумагути капнуло несколько миллионов в виде процента. Заплатив мне двести тысяч, он по-любому не прогадал.

– Хотят на следующей неделе повторить. Опять нас просят.

– На следующей неделе? Ни фига себе! Полиция ведь на ушах стоит.

– У них манера такая – быстро провернули дело и сразу в другой город.

Кадзумаса подавил вздох. Надежды на стабильный заработок – двести тысяч, плохо ли – рухнули. Недолго «фирма» Мигеля прогостит в Сэндае.

– Мигель вот еще что сказал. Ему понравился твой мамори-гами. Это что такое?

– Собака.

– Та самая? Вот чудак. Ну да ладно. Такие вот дела. О деталях потом сообщу.

– Хорошо. Жду.

Разговор закончился.

– Не часто случаются такие душевные разговоры, – проговорил Кадзумаса, обращаясь к Тамону. Пес посмотрел на него.

«Твоя правда», – будто говорил его взгляд.

* * *

Если о существовании Кадзумасы мать позабыла, то Тамона запомнила очень хорошо.

Расплывшись в улыбке, она поманила Тамона и, приговаривая: «Кайт! Кайт!» – стала бодро его гладить.

Тамон не имел ничего против.

– Сестренка! Можно тебя?

Кадзумаса попросил Маюми пройти на кухню.

– Ну что ты сразу о делах-то…

– Вот. Тут немного. Пригодится на что-нибудь.

Он передал сестре коричневый конверт. Увидев деньги – сто тысяч, Маюми нахмурилась:

– Что это? Откуда деньги?

– Вот разбогател неожиданно. Два дня подряд везло в патинко^[12].

Кадзумаса заранее выдумал это объяснение.

– Патинко?! Азартные игры?!

– Ну какие игры? Просто зашел убить время и случайно повезло.

– Давай-ка не увлекайся этим делом. Бросай.

– Ладно-ладно.

– Но все равно спасибо. Ты мне очень помог.

Маюми прижала конверт к груди и поклонилась.

– Ну что ты! Мы же семья.

– Все равно спасибо. Есть за что. А с работой как у тебя?

– Да-а, привык уже. Может, зарплату немного повысят. Хотя что это за деньги.

Кадзумаса сказал сестре, что устроился водителем в службу доставки. Маюми тоже знала Нумагути. И если бы узнала, что брат работает на него, то разволновалась, пошли бы ненужные разговоры. Ей и с матерью забот хватало. Кадзумаса не хотел ее беспокоить лишний раз.

– Ты деньги зря не трать. Откладывай по возможности. Если маме станет хуже, я одна не справлюсь. Вот тогда деньги понадобятся.

– А отцовская страховка? Сколько там осталось?

– Примерно три миллиона.

– И все, да… Может, мне в Токио поехать на заработки?

– Да, придется, наверное, об этом подумать, – сделав серьезное лицо, отвечала Маюми.

Из комнаты матери раздавался веселый смех. Смех обычно смягчает сердца, но мать была больна, и от этой мысли на душе у Кадзумасы и Маюми становилось тяжело.

– Пойдем погуляем с Тамоном? Все вместе, – предложил Кадзумаса.

Сестра кивнула.

– Когда Тамон здесь, мама с удовольствием гуляет. А так все дома сидит.

Маюми засунула пакет с деньгами в задний карман джинсов, сняла фартук.

– Мамочка! Пойдешь с Кайтом гулять?

– Пойду, пойду, – по-девчоночьи звонко отозвалась мать.

* * *

На этот раз они выбрали для прогулки другой маршрут и направились к реке. Прошли по дорожке, которая тянулась вдоль поля, и вышли к берегу. Его окультурили наподобие парка, поставили лавочки.

Их маленькая компания устроилась на одной из лавочек. На свободное место Кадзумаса поставил бумажный пакет, который нес в правой руке. По дороге они зашли в мини-маркет, купили сэндвичи, онигири^[13], напитки.

– Какая замечательная погода!

Маюми подняла взгляд на небо. День выдался ясным, температура самая комфортная – ни жарко, ни холодно. С реки дул приятный освежающий ветерок, холодивший кожу.

– Мама! Может, поешь чего-нибудь? – спросил Кадзумаса.

– Сэндвич с ветчиной, – последовал быстрый ответ.

Кадзумаса с улыбкой разорвал упаковку сэндвича, воткнул трубочку в пакетик апельсинового сока и вручил матери.

– Кайту можно дать? – держа в руке сэндвич, спросила мать у Маюми.

– Ни в коем случае! Для собаки то, что едят люди, – яд.

По лицу матери пробежала тень. Кадзумаса вынул из пакета куриные палочки.

– А вот это ему можно.

– Правда? – мать взяла упаковку с палочками.

Тамон поднял уши. Похоже, он запомнил, чем кормил его Кадзумаса на стоянке перед мини-маркетом.

Получив угощение, пес радостно завилял хвостом и разгрыз палочку.

– Кайт – хорошая собака.

Мать смотрела на Тамона и улыбалась.

– Мамочка! Ты тоже поешь.

Мать тут же набила себе полный рот.

– Может, и мы перекусим? Что-то я проголодалась, – сказала Маюми.

Она взяла себе сэндвич с картофельным салатом, Кадзумаса выбрал онигири с икрой трески. Запивали еду улоном из пластиковых бутылочек.

Покончив с едой, Кадзумаса отошел покурить.

Мать без остановки что-то говорила Тамону, а Маюми смотрела на них и улыбалась.

Картина, откуда ни посмотри, получалась идеальная. Ласковое солнце первых дней осени и присутствие Тамона добавляли ей колорита.

Выкурив сигарету, Кадзумаса вернулся на лавочку. Он взглянул на сестру и увидел в ее глазах слезы.

– Что случилось, сестренка?

Маюми зажмурилась.

– Знаешь, я подумала: какое счастье… В последнее время мне было очень тяжело психологически. А сегодня такой чудесный день, мы сидим на берегу, закусываем, мама смеется… Мне кажется, я в рай попала. Даже плакать захотелось.

Кадзумаса погладил сестру по спине.

– Полгода назад мы как в ад провалились. А сейчас какое-то невероятное чувство после всего, что пережили…

– Тамону надо спасибо сказать, – проговорил Кадзумаса.

– Точно! Благодаря ему мама чувствует себя лучше, гуляем все вместе. Спасибо ему.

Тамон не сводил глаз с матери – догадывался, что палочки еще остались, а она радовалась, принимая его взгляд за знак любви. Сколько уже мать так не смеялась?

Кадзумаса закрыл глаза и почувствовал, что солнечный свет все равно проникает сквозь плотно сжатые веки. В ушах звучал веселый смех матери. Маюми шмыгала носом.

Может, рай и в самом деле так выглядит. Тепло, спокойствие, счастье.

Так Тамон перенес на небеса Кадзумасу и его близких.

6

Мигель и его напарники сели в машину. Как и в прошлый раз, Хосе устроился рядом с водителем. Мигель, изогнувшись на заднем сиденье, сунул палец между ячейками клетки и почесал Тамона под подбородком.

– Мамори-гами опять с нами. Так что все пройдет как по маслу, – сказал он.

– Ты, похоже, понравился Тамону, – заметил Кадзумаса, нажимая на газ.

– А что это значит, – Тамон?

– Тут вот какое дело. – Кадзумаса слегка наклонил голову. – Это бесхозный пес. На ошейнике было написано «Тамон». Вот я и подумал, что его так зовут.

– Бесхозный… После землетрясения без хозяина остался?

– Скорее всего. Или он потерялся, или хозяин погиб.

Мигель опять нагнулся к клетке и что-то сказал Тамону. И хотя слов Кадзумаса не понял, ему показалось, что иностранцу стало жалко пса.

Похоже, Мигель любил собак.

Как сказал Нумагути, этой ночью Мигеля и компанию требовалось отвезти на станцию метро «Нагамати-минами», что на линии Намбокусэн.

Он высадил пассажиров у выхода со станции.

– Через тридцать минут, – бросил Мигель, и троица скрылась в ночных переулках.

Как и в прошлый раз, Кадзумаса покатался по городу и через полчаса вернулся на то же место. Тут же показались его пассажиры. Как и тогда, они сохраняли полную невозмутимость.

Кадзумаса тоже чувствовал себя спокойнее. Человек ко всему привыкает.

Без лишних слов Кадзумаса вел машину, объезжая улицы с N-системными камерами.

Где-то в отдалении загудела полицейская сирена, но, судя по звуку, патруль направлялся в другую сторону.

Грабители действовали профессионально. Взламывали ювелирный магазин и убирались восвояси до появления полиции.

Скорее всего, перед тем как совершить ограбление, проводили тщательную рекогносцировку на местности и, только просчитав все варианты, брались за дело.

Кадзумаса, как и в первый раз, остановился недалеко от дома. Хосе и Рикки быстро вылезли из машины и удалились. А Мигель остался.

– Что-то еще? – спросил у него Кадзумаса. Ему почему-то сделалось не по себе.

– Слушай. Не отдашь нам своего мамори-гами? – сказал Мигель.

– Тамона? Нет. Это мой пес.

– За пятьсот тысяч отдашь?

Кадзумаса захотелось сказать Мигелю: «Вали-ка ты отсюда, да поскорее». Он еле сдержался.

– Пятьсот?

– Отдашь собаку – сразу получишь.

– И не жалко таких денег?

– Уж больно хороша собака. Да еще удачу приносит. Я бы ее себе взял. С такой собакой полиция не поймает. Мало пятисот тысяч. Давай за миллион.

У Кадзумасы заколотилось сердце. В один момент получить столько, что за несколько месяцев не заработаешь! И всего-то нужно – отдать Тамона. И Маюми сможет вздохнуть спокойно. А Тамон – что? Он у него без году неделя, хотя, конечно, Кадзумаса к нему привязался. Чтобы матери и Маюми было хорошо, пса не жалко. Тем более Мигель, похоже, любит собак. И Тамона будет любить, дорожить им будет.

Глаза Кадзумасы и Тамона встретились. Пес смотрел на хозяина не отрываясь. Будто видел его насквозь.

– Не пойдет, – покачал головой Кадзумаса. – Тамон – это моя семья. Я не могу его продать ни за какие деньги.

– Так, да? Жаль. Но я тебя понимаю. Собака – важный член семьи. Ты прав.

Мигель вышел из машины и что-то сказал Тамону. Что именно – Кадзумаса не понял.

– Еще тебя попросим. И обязательно бери с собой мамори-гами.

Кадзумаса кивнул. Мигель повернулся спиной и зашагал прочь.

– Ты меня прости, Тамон. Мелькнула у меня мыслишка нехорошая. Хоть ты и привел нашу семью в райские кущи…

Кадзумаса поехал на запад, в сторону въезда на скоростное шоссе Тохоку^[14]. Совсем в другую сторону от своего дома. Он не мог себе представить, как вернется в квартиру и завалится спать.

Ему захотелось погонять, чего с ним уже давно не бывало.

А Тамон в зеркале заднего вида все так же смотрел на юг.

* * *

Кадзумаса съехал с шоссе Сэндай Тобу^[15] и направился к океану. После землетрясения его как-то не тянуло приближаться к большой воде. Потому что там еще сохранились свежие следы, оставленные цунами.

Это было ужасно.

Но сейчас ему вдруг захотелось взглянуть на океан. После землетрясения прошло полгода, и Тамон обрел новую семью. Может, надо потихоньку подводить черту под случившимся и менять настроение?

Стоявшие в этих местах до землетрясения жилые дома и склады исчезли. Лесозащитную полосу тоже смыло цунами.

Кадзумаса остановил машину. Выпустил из клетки Тамона и пешком направился к берегу. Близился рассвет. Линия горизонта окрасилась в алый цвет. Днем здесь дует приятный прохладный ветер. Скоро сюда придет осень.

Луны на небе не было, зато мерцали звезды. До ушей доносился глухой звук набегавших волн.

Кадзумаса молча зашагал вдоль берега на север. Тамон послушно следовал за ним. Пройдя какое-то расстояние, они развернулись в обратную сторону, и Тамон тут же ускорил свой шаг. По непонятной причине пса тянуло на юг. Кадзумаса отпустил поводок. Тамон остановился и обернулся на него.

– Иди, – сказал Кадзумаса. – Ты же на юг хочешь? Там тебя кто-то ждет? Дорогой тебе человек? Ну хорошо, иди. Делай как хочешь.

Он сам не понимал, зачем говорит эти слова.

Он полюбил Тамона. Если его не будет, грустно станет не только ему – это само собой, но и матери. Может, без собаки ее состояние еще больше ухудшится.

И все же в глубине души ему кто-то шептал: пусть Тамон сам решает, как ему быть.

– Иди! – повторил Кадзумаса.

Тамон посмотрел на него, потом повернул голову на юг. Прищурился и будто понюхал воздух. Лапы пса напружинились. Было такое впечатление, что вот сейчас он сорвется с места и убежит.

Кадзумаса сказал: «Иди», но в груди щемило от мысли: а вдруг Тамон в самом деле возьмет и уйдет.

У Тамона есть семья. Просто жизнь его с ней разлучила. А Кадзумаса со своей родней – всего лишь временный партнер, с которым он встретился в поисках утраченной семьи.

Кадзумаса вдруг осознал это со всей ясностью. А если все так, значит, он не должен насильно удерживать у себя пса. Кадзумасе казалось, что это будет предательством по отношению к Тамону, одарившему его своей привязанностью и дружбой.

Тамон как-то обмяк. Перестал нюхать воздух и, подойдя к Кадзумасе, ласково прижался к его бедру.

– Не пойдешь? – спросил Кадзумаса.

Тамон завилял хвостом.

– Уверен? Но ты ведь так хочешь с ним встретиться, верно?

Тамон все так же прижимался к Кадзумасе и не двигался.

– Спасибо тебе.

Эти слова всплыли из самой глубины души Кадзумасы. До сих пор ни к одной живой душе он не испытывал такой признательности.

– Спасибо, Тамон.

Он присел и обнял собаку. Тамон ткнулся ему носом в щеку. Нос у него был холодный как лед.