Святослав Коровин
Быстрый мир: медленный человек

Полная версия

– Дед, ты что имеешь в виду?

– То, что Вечные проиграют. Они будут стерты с лица земли. Они могли просто вымереть, но они предпочли переждать все невзгоды в морозильниках. Я знаю эту технологию. Мне рассказывал о ней шеф… Пока этот мир бурлит и развивается, они словно бы замерли в одной точке. Если с самого начала они ещё могли контролировать первобытных людей, то сейчас их существование – это абсолютное зло в глазах южан, востока и, я уверен, островитян. И в любой момент новое общество может начать штурм, и выжившие тогда так и погибнут в своих криокамерах, так никогда и не проснувшись.

– И что делать?

– Смириться. Смириться и наблюдать это со стороны. Я бы очень хотел увидеть дочь, но при таком раскладе лучше просто принять то, что произойдет.

Старика можно было понять. Он остался один в чуждом мире, так и не став его частью. Его отвергла старая цивилизация, отчего он и стал добровольным изгоем. Уйдя же от местных, он отвел от них беду – иначе бы обстрелы и атаки продолжались. Хотя, Вечные и без этого до сих пор жгут остатки своей истории.

– А всё-таки, как ты выжил, дед?

– Я с самого начала был приговорен, и понимал, что рано или поздно меня достанут, даже если я уйду. Шефу нужна была моя смерть. Я стал как бы громоотводом и козлом отпущения, на меня была повешена причина всего того, что случилось с миром. Возможно, если бы выжили вы, то и вас бы приговорили. Но дело не в этом. Уйдя к людям, я перешёл в полупартизанский режим. Мне нужно было многому их научить. Один из навыков, который я им передал, это навык строительства укрепленных подвальных сооружений. В том доме, где я жил последний месяц, мы построили настоящий бункер. И самой важной частью этого укрепления был тоннель, ведущий в подвал соседнего дома. Там метров пятнадцать под землёй…

Воспоминания оживали в его голове. Он помнил тот день до мелочей. Завтрак, занятия с местными, обед и рев двигателей. Последнее не сулило ничего хорошего. Дмитрий Сергеевич спешно открыл подвал, когда тень от боевого дрона заслонила солнце. Повернувшись к окну, он улыбнулся. А что ещё делать? Шансы выжить или погибнуть были равными, хотя в тот момент, когда первая ракета стала отделяться от корпуса боевой машины, он подумал, что не успеет… Не успеет сигануть в подвал, не успеет спрятаться…

Успел. Над головой полыхнуло пламя, залив собой, в том числе и подвал. Огонь обжег Дмитрия Сергеевича. Запахло жжеными волосами.

Буквально вывалившись в тоннель, он услышал сзади грохот. Второй взрыв обрушил дом. Назад пути не было. Завал…

Не замечая боли от ожогов, он бегом преодолел расстояние до соседнего строения. Поднявшись, Дмитрий Сергеевич увидел огненный шар на месте своего жилища. Боевая машина, судя по всему, улетела, а местные в панике носились вокруг пожарища.

Можно было, конечно, выйти сейчас к ним, но что дальше? Снова ждать атаки? Снова подвергать опасности себя и этих людей?

Открыв окно, он вылез на улицу и пошел в сторону леса…

– Хитро. Это я про тоннель. Вообще, ты мастер отходных путей. Скажи мне вот что, а можно ли как-то попасть во дворец Вечных? Я имею в виду, чтобы не с голыми руками ломать очередных роботов, а тихо-тихо.

– Зачем тебе?

Идея вытащить Риту, Галю и истеричного надоевшего ему за те несколько дней Макса возникла сама собой. Сложно сказать, какой в этой идее толк, но смысл определенно был. Где-то на периферии сознания, где-то на грани понимания. Это похоже на то, что ты точно знаешь, куда свернуть, но не можешь объяснить, почему именно туда, а не в другую сторону.

– Меня учили, что своих бросать – это последнее дело. Понимаешь? В твоих словах есть рациональное зерно. Я сам думал о том, что рано или поздно их город погибнет, а ты словно бы подтвердил эту мысль. И мне кажется, что вытянув оттуда твою, между прочим, дочь и наших друзей, как минимум я дам им шанс выжить, а не сдохнуть в холодильниках оттого, что кто-то перережет электричество.

Старик молча поставил кастрюлю на электроплитку:

– Сначала, давай-ка расскажи, что произошло четыре года назад. А там, посмотрим…

ПОЧЕМУ МАМА НЕ СПИТ

– Мама!

– Да, Ларик, что такое?

– А драконы бывают?

Рита сидела у детской кроватки. Илларион все никак не мог заснуть.

– Нет, это сказки.

– Но мы же видели сегодня!

Утром на поле у дворца приземлились два боевых дрона. На фоне белого снега их черные угловатые силуэты выглядели фантастически: гигантские железные птицы со светящимися мордами. Раз в месяц элементы системы охраны и контроля осматривались техниками. Что-то чинили, что-то регулировали, подкрашивали…

Шеф настоятельно попросил несколько лет назад перекрасить боевые летательные беспилотники в черный цвет:

– Они должны выглядеть зловеще. Местные, завидев их огни, будут бросаться врассыпную. Страх – это наше стратегическое преимущество!

– Но зачем нам это? – спросил один из бойцов. Кажется, его звали Василием. До точки перезагрузки мира Василий был официантом, но здесь он нашел свое применение, став одним из стражей стены укрепленного периметра.

– Местные до сих пор не понимают, что это за штуки, которые летают и, при необходимости, уничтожают то или иное здание или сооружение. Осознать и понять природу этих машин им мешает страх. Они никогда не знают, что принесет им наш беспилотник – уничтожит ли он их деревню или пролетит мимо. Внешний вид наших «птичек» должен подчёркивать их иррациональность и непредсказуемость для этого мира.

– Но, почему черный?

– Черный цвет прячет детали. Из высокотехнологичных машин дроны превращаются в суровые тени. Обезличенные и зловещие. Местные становятся все более умными и, как следствие, наглыми, и страх – это то, что сбивает с них спесь и надежду. Они должны понять, что мы – хозяева этого мира, и им нужно признать это, а не из кожи вон лезть в попытках стать чем-то большим, нежели недоразвитые аборигены.

Последние несколько лет Шеф все больше и больше заботился об укреплении рубежей. Каждый месяц он отправлял экспедиции к старым войсковым частям и базам:

– Нужно вывезти все, что можно вывезти, а, что нет – уничтожить. Если местные знают, что такое огнестрельное оружие, то они рано или поздно найдут его, а нам этого не надо. Пока у них нет возможностей строить заводы и производить его самостоятельно, а давать им наше оружие, это все равно, что пятилетнему подарить пистолет с полным боекомплектом.

Одна экспедиция из трёх человек не вернулась. Бойцы должны были пригнать в город бронетранспортер. Беспилотник обнаружил их тела с множественными ранениями лежащими на обочине рядом с обгоревшим автомобилем. Понять, что случилось, было невозможно – салон «Уазика» выгорел, в огне погиб видеорегистратор и бортовой компьютер. Тогда на всякий случай войсковую часть, в которую направлялась группа, сожгли с помощью зажигательных бомб.

– Вы видите, насколько агрессивен окружающий мир! – Шеф собрал всех участников вахты, – Они убивают нас! Нас! Тех, кто является истинными хозяевами мира! Они прячутся в лесах, они приходят в Ничейные земли, даже не подозревая, что они наши! Что они хотят? Правильно! Они хотят перерезать нас и стереть наш город. Они везде, и с каждым годом их все больше! По неосторожности и нашему недосмотру они получили большое количество лишних для них знаний. И они пользуются ими отнюдь не в мирных целях! Восточный князь наращивает потенциал. Он держит под негласным контролем южан, засылая в их дикие земли блага цивилизации. Из непокорных воинов южные войска превратились в ручных псов князя. Это война, и нам в ней не выиграть, если мы будем только обороняться и прятаться за стены! Мы хотели тихо раствориться в мире новых людей, но мы для них лишние. Они не доросли до того, чтобы принять нас, но научились сражаться!

В тот день было принято решение увеличить количество участников вахты вдвое.

Рите, дабы не быть бессмысленным балластом, да ещё и с ребенком, пришлось освоить новую профессию. Она вошла в бригаду криомедиков. Именно ей пришлось выводить из холодного сна понадобившихся шефу людей.

Она с интересом наблюдала, как за несколько минут из искусственной вечной мерзлоты люди возвращались в реальный мир.

Ей пока не пришлось самой прочувствовать криогенный сон. В тот день, когда она должна была на долгие годы залечь в стальную капсулу, медицинские анализы показали характерное изменение гормонального фона.

– Рита, я могу ошибаться, но, кажется, вы беременны.

– Что? – Рита лежала в капсуле, ежась от холода, – В каком смысле?

– Я не могу быть уверена точно, – Агния наклонилась к ней, – Нам нужно провести дополнительное обследование.

Рита вылезла из криокапсулы и завернулась в протянутой ей покрывало.

– Но, у меня… Погодите! А где Мефодий? Можете его привести? Он, получается, отец…

– Погоди, Рита, – к ней подошёл Андрей, – возможно это не так. У нас отличная диагностическая аппаратура. Мы сейчас все заново проверим, и там видно будет.

Риту отвели на второй этаж. Агния передала ее милой женщине-врачу Варваре:

– Вообще, у нас здесь практически невозможно забеременеть. Мы используем таблетки, которые исключают эту возможность.

– Но, я никаких таблеток не ела. Да и можно ли определить беременность сроком в два дня?

– Тридцать лет назад это было практически нереально. Только по косвенным признакам, но сейчас запросто. Мы же не просто сидим и пережидаем! Наш Шеф в том мире финансировал очень много передовых проектов, в том числе и медицинских. Мы постепенно собрали оборудование и сейчас имеем поистине фантастические возможности.

Окна кабинета Варвары были плотно зашторены. Она жестом пригласила Риту лечь на кушетку. На улице что-то хлопнуло.

– Что это?

– Не знаю, – ответила Варя, – может быть, испытания чего-то. Или учебные стрельбы.

– Ага…

Беременность подтвердилась. Диагностический аппарат ответил однозначно.

– И что теперь? – Рита не до конца понимала, как ей относиться к этой новости. Тем более в той ситуации, в которую она попала: одна в непонятном мире с непонятной перспективой заморозки. Или беременным нельзя?

– Так, а что с криосном?

– Да, вот, даже не знаю, – Варвара повернулась на стуле и посмотрела на Риту, – как думаете, нужно сохранить ребенка, или…

– Конечно, сохранить!

Она сама не ожидала, что ответит так однозначно. Рита периодически прокручивал в голове сценарий, что будет, если она забеременеет. Конечно, прокручивать его, если живешь с мамой и папой легче, чем если ты лежишь на кушетке в бывшем дворце спорта, добравшись сюда на танке и увидев, как отец твоего ребенка победил двух боевых роботов.

– Я думаю, вам надо пообщаться с нашим главным. Одевайтесь.

Вещи Рита принесла с собой. Она быстро натянула их на себя.

– Пойдем…

У дверей кабинета их ждал Андрей.

– Как я понимаю, все подтвердилось?

– Да, – ответила Варвара, – Рита намерена сохранить ребенка. Думаю, ей нужно пообщаться с Шефом.

– Чуть позже. У Шефа врачи. Пока, Рита, давай пройдем в столовую и пообщаемся.

– А где Мефодий?

– Вот на эту тему и пообщаемся.

Что-то нехорошее кольнуло Риту. Какое-то предчувствие или что-то похожее… Она даже не знала, как объяснить это чувство. Чувство боязни услышать то, что она итак знает. Неспроста это все.

Сев за столик, Андрей положил руки перед собой и посмотрел на девушку:

– Рита, возможно, то, что я скажу, заставит тебя пересмотреть взгляды на твою беременность.

– Что?

– Отец ребенка Мефодий, так ведь?

– Ну, получается, что так.

– Мефодий несколько минут назад совершил огромную глупость. Он напал на Шефа, вырубил его и угнал вертолет.

– Зачем?

– Хороший вопрос. Шеф передал, что это была какая-то необоснованная вспышка ярости. Он угнал вертолет, но не передал цифровой код безопасности. Короче, чтобы не ходить вокруг да около… Сработала автоматика, и один из наших беспилотников сбил его над лесом. Шансов выжить не было. Машину объяло огнем, и она рухнула вниз.

– Вы хотите сказать, что Мефодий погиб?

– Да, – просто и без экивоков ответил Андрей, – Мы, конечно, можем отправить поисковый отряд, но это нецелесообразно. В таких ситуациях не выживают.

Сложно сказать, какие ощущения вызвали у Риты слова Андрея. Две огромные новости за десять минут. Одна о ребенке, вторая о смерти его отца. Чаши весов словно не знали сами, какая из них тяжелее. Равновесие и спокойствие. Но так же не бывает? Ведь должна же она хоть что-то почувствовать!

– Он сам виноват, – Андрей сделал паузу, – Понимаешь, в любом случае, даже если бы он благополучно улетел, вряд ли он вернулся бы сюда. Своим поступком он отвернулся от Гали, Макса, от тебя и от всего нашего мира. Он сбежал.

– Да, я понимаю, просто столько всего и за такой короткий срок. Ведь он действительно помог нам выжить и вернуться к вам. И этот ребенок… Это все, что от него осталось.

– Думай глобальнее. От него остался весь окружающий нас мир таким, каким мы видим его сейчас. Кто знает, что было бы, если бы не тот роковой выстрел? Быть может ты бы погибла, как и все человечество. А, может, ничего бы не случилось, и мы бы жили сейчас в совершенно другом мире. В мире, где энергоресурсы перестали бы быть разменной монетой в геополитических играх. Подумай об этом.

– Я не хочу думать о настолько далеких вещах. Я смотрю на ситуацию, исходя из того, что произошло, и того, что приключилось с нами за последние несколько дней.

Копаться в первопричинах было глупо. Возможно, если бы Царь Петр не основал когда-то город на берегах Невы, все было бы совсем не так. И, что? Винить Петра Первого в уничтожении человечества? Или винить родившую его женщину? Или тех, кто возвел Романовых на престол?

– Ну, дело твое. Шефу уже сообщили о ситуации с тобой. Он вызовет.

Будто услышав Андрея, хрюкнула рация на его ремне:

– Андрей, приведи девушку.

– Вот, видишь!

Пешком они поднялись на четвертый этаж. Подойдя к одной из дверей, Андрей постучал.

– Заходи.

Войдя в кабинет, Рита несколько удивилась. Зачем самый главный обосновался в той самой гримёрке?

Шеф сидел за столом. Его голова была перевязана бинтом, а в самом кабинете пахло нашатырем.

– Андрей, подожди снаружи, а вы, Маргарита, присаживайтесь.

Сев на стул перед Шефом, Рита огляделась. Тут многое изменилось. Из пристанища творцов гримёрка выродилась в номенклатурное логово со шкафами, папками и картой на стене.

– Меня тут зовут Шефом. Я к этому привык и воспринимаю это как имя. О вас я знаю практически все, кроме, может быть, совсем уж интимных подробностей.

– И?

– Вы сейчас в положении. Это проблема. Знаете почему?

– Нет.

– Криосон противопоказан беременным. И не только беременным. Дети до 14—15 лет также не могут воспользоваться этим благом остатков нашей цивилизации.

– Я думаю, что ничего не потеряю, если не лягу в вашу капсулу. Если вы об этом, конечно, хотите меня спросить.

– Вы твердо намерены родить?

– Уж точно я не собираюсь делать аборт или что-то такое.

Шеф молча встал из-за стола и повернулся к окну:

– Знаешь, я сам сейчас на распутье. С одной стороны, опираясь на факты об окружающем мире, я мог бы насильно медикаментозно спровоцировать тебе выкидыш, а потом усыпить. Все показатели у тебя в норме, ты бы и сама не заметила, как уснула в капсуле.

– Что вы такое говорите? – Рите стало страшно.

– Но… – он сделал театральную паузу, – Мне не чужды идеи гуманизма. Тем более, что наших осталось не так много. Я говорю о людях погибшего мира. И убийство нерожденного представителя новейшего поколения для меня кажется не лучшим выходом. Однако решать только тебе. Что тебе предпочтительнее – за секунду перемахнуть в светлое будущее, в котором нам не нужно будет прятаться за стеной, или долгие годы делить с нами все тяготы и лишения нашего повстанческого образа жизни.

– Повстанческого?

Шеф снова сел за стол:

– Да, именно так. Пока мы влияем на этот мир, но придет время, и мир постарается начать влиять на нас. Я очень надеюсь, что все пройдет без кровопролития, но сначала твой отец, а потом ты и твои друзья обеспечили новых людей такими знаниями, которые сейчас в их руках как граната в лапах у обезьяны. И если бы не это, можно было бы предположить естественное развитие событий, но сейчас они без разбора кинуться читать книги, мешая Ленина с Дональдом Трампом. Понимаешь? Ты представляешь, какую кашу в их головах вы заварили?

– Скажите, – резко перевела тему Рита, – почему Мефодий напал на вас?

– А пёс его знает, – Шеф махнул рукой, – Видимо, он посчитал, что интересы человечества ниже его собственных. Заметь, он не убил меня, хотя мог. Он не пошел вытаскивать вас, хотя это было бы, как мне кажется, в его стиле. Он просто сбежал по вентиляции. Как крыса.

– На него не похоже это…

– Чужая голова, как ты сама понимаешь, потёмки. Он же бывший военный. Видимо где-то во время очередного государственного переворота в каком-нибудь африканском княжестве он всё-таки отбил остатки мозга.

– Понятно. Но относительно ребенка я уверена. Я думаю, что смогу его воспитать. Да и на произвол судьбы вы нас не бросите.

– Это-то да. Я распоряжусь о предоставлении тебе жилья. Прости, но первое время ты будешь жить с зарешеченными окнами и запертым замком. Скажем так, считай, что у тебя будет испытательный срок. Скажи мне вот что… А что ты умеешь?

– Ну… Вообще, я разбираюсь в строительстве и учусь на программиста.

– Ох, – шеф почесал лоб, – Вот совершенно ненужные нам здесь навыки. Тем более, что программное обеспечение давно не такое, каким было тридцать лет назад, и языки программирования иные. Ладно, придумаем, чем ты можешь быть нам полезна.

Шеф взял со стола рацию:

– Андрей, бери Риту, отведи в жилой сектор. Режим «Б».

Дверь открылась:

– Пойдем?

Ей выделили однокомнатную квартиру на пятом этаже одного из двух домов у дворца. В квартире было все необходимое: постель, мебель, стиралка и электроплитка. Заведя Риту в квартиру, Андрей запер снаружи дверь, а минут через двадцать вернулся с пакетом продуктов и рацией:

– Это связь. Первый канал – охрана, второй – мой.

Свою первую ночь в городе Вечных Рита не помнила. Она вырубилась, только положив голову на подушку.

Не уснуть ей было во вторую. Столько всего! Совершенно удивительный и, кажется, враждебный мир со своими законами. Эта беременность, смерть Мефодия. Как бы это все собрать в одно! Ей нужно стать полезной здесь. Не сидеть же в одиночестве, пока не родит!

Что она сама хочет? Вот, через девять месяцев родится мальчик. Или девочка. Что она даст своему ребенку? К чему его нужно готовить? К тому, что его заморозят, и он проснется в будущем? Но до этого ему нужно дать какие-то знания, что-то рассказать о том, кто он и какое место у него в мире…

Илларион родился в начале мая. Здоровый мальчик с удивительно умными глазами.

За полгода до этого Рита стала осваивать новую профессию. Агния учила ее основам крионики. Это было интересно.

Каждый день Рита приходила в зал, дежурно здоровались с капсулами Максима и Гали и садилась за один из столов.

Она слушала инструктажи, отвечала на вопросы, смотрела видеозаписи, читала отчеты. Это было похоже на курсы медсестер, однако, если врач помогает сохранить жизнь, то крионист обманывает её, возвращая из небытия того, кто без него и технологий, что находятся в его власти, точно давно бы считался мертвым.

В тот день, когда не вернулась экспедиция, отправленная за бронетранспортером, и было принято решение вывести из сна еще сорок человек, Рита ощутила некоторое волнение. Всё-таки одно дело заниматься на тренажере, а другое – увидеть, как открывает глаза живой человек.

Илларион остался с вызвавшейся быть няней Варварой:

– Знаешь, Рита, – как-то сказала она ей, – мне действительно нравится сидеть с твоим ребенком. Я сама очень хочу детей и, если честно, боюсь…

– Чего боишься?

– Боюсь, что наша попытка выжить тщетна, боюсь, что мы так и не проснемся в обновленном мире. Сейчас для меня твой сын – это как символ надежды, смысл и реализация меня как женщины.

Когда Рита вошла в главный зал Дворца, там уже была Агния и еще два сотрудника криослужбы. Агния сидела перед главным компьютером. Перед ней на столе лежал лист с фамилиями, личными номерами и должностями:

– Интересно, что Шеф отобрал только силовиков, – она посмотрела в сторону Риты.

– Видимо, он напуган ситуацией с теми тремя… – застегивая халат, Рита подошла к ней.

– Это-то понятно, но, понимаешь, вахты сбалансированы примерно одинаково, а сейчас мы поднимаем охрану последующих двух. Что будет, если с ними что-то случится? Как мы обезопасим другие смены?

Рита подошла к железным капсулам Риты и Макса. За толстыми стеклами были видны их застывшие в холодной безмятежности лица.

– Ты помнишь, что нужно делать?

– Да, Агния, конечно. Всё просто. Мы вводим в главный компьютер и компьютер-дублер номера капсул, присваиваем им свойство «подъем» и ждем. Если что-то идет не так, до того, как проходит тридцать процентов процесса, отменяем его и погружаем человека обратно. Если в процессе пробуждения у человека начинаются судороги, то вводим препарат. Если человек ведет неадекватно, вводим успокоительное.

– Так просто, – улыбнулась Агния, – вот так в пару предложений ты умудрилась уместить огромный багаж знаний, полученных за несколько лет твоей стажировки. Хотя, это только кажется. Есть внештатные ситуации, и о них ты вспомнишь только тогда, когда они произойдут. Дай бог, чтобы не произошли…

Рита представляла себе сознание огромным складом, в котором каждое новое сведение подхватывает некое существо, которое кладет его на полку. По прошествии времени существо перекладывает это знание все дальше и дальше. Потом, когда знание не востребовано долгое время, существо прячет его в самый дальний угол вместе с такими же почти забытыми сведениями. Существо составляет карту одного дальнего угла, потом другого. Полученные схемы оно закрывает в особый шкаф, а потом создает карту шкафов с перечнем схем хранения в каждом, и так далее. В итоге, когда вдруг случается потребность в каких-то сведениях или воспоминании, оно берет карту, находит шкаф с планами, на нужной полке находит необходимую схему и по ней идет к нужной полке. Когда Рита как-то рассказала Шефу о том, каким она представляет сознание, тот улыбнулся:

– Ты почти права. А ещё, я скажу тебе такую штуку, эти существа иногда ходят друг к другу в гости и даже обмениваются картами.

– Как так?

– А ты никогда не думала, каким образом практически одновременно Ньютон и Лейбниц открыли дифференциальное и интегральное исчисление, почему в 1839 году Луи Дагерр в Париже и Генри Фокс Тальбот в Лондоне независимо друг от друга продемонстрировали изобретенные ими фотоаппараты. А знаешь ли ты, что Белл считается изобретателем телефона лишь потому, что он пришёл в патентное бюро на два часа раньше Илайши Грея, который решил запатентовать в точности такое же изобретение. К слову сказать, Белл сам признал, что он изобрел телефон благодаря, как ни странно тому, что ничего не понимал в электротехнике.

Сорок капсул. Сорок субъективных машин времени, в которых мгновения замирают, и человек перескакивает через годы. На главном мониторе сорок фамилий. Несколько кликов мышью и кнопка «Запуск».

Напротив каждой фамилии появилась шкала с цифрами, похожая на шкалу загрузки. Цвет шкалы отображал медицинские показания. У всех зелёный. Это хорошо. Это значит, что никто не умрет.

Капсулы зашипели и через несколько минут открылись…

Рита подошла к одной из них и попыталась в абсолютно безэмоциональном лице человека увидеть хоть что-то. Нет, лишь холодная пустота. Страшная пустота вечного сна.

Глаз человека дернулся, губы задрожали, и смерть, гостившая здесь долгие годы, отступила. Лицо человека преобразилось. Мускулы заиграли. Он перестал быть похожим на куклу. Красивый мужчина лет тридцати с карими глазами.

– Он открыл глаза!

– Вытаскивай скорее иглы.

Несколько движений. Рита замерла, глядя, как человек садится:

– Оу, что так холодно-то? – человек улыбнулся. Мы прилетели или вахта?

– Вахта… Наверное.

– Вот так я и знал, что хрен мы проснемся в новом мире. Сколько лет я спал?

– Ой, я не знаю. Надо у Агнии уточнить.

В зале появился Андрей. Он толкал перед собой тележку с какими-то коробками:

– Это их одежда. Рита, тебя не смутит вид такого большого количества обнаженной мужской натуры? Я бы на твоём месте к ребенку отправился. Ты выполнила свою миссию на сегодня.

Ничего не ответив, Рита пошла к выходу.

Дома она пила чай с Варей. Илларион сопел в кроватке.

– Как он себя вел?

– Покапризничал немного, поел, пытался оторвать кусок обоев. Все как всегда.

– Понятно.

– А как у тебя прошло?

– Жутковато. Понимаешь, я увидела, как оживает человек. Я смотрела в его лицо, а он… Он даже не поздоровался, – последнее уточнение прозвучало глупо, но без него Рите было сложно описать свои эмоции.

– Знаешь, лучше смотреть, как жизнь приходит в тело, чем, когда она его покидает. У меня умер один пациент. Где-то за месяц до того, как ты появилась. На него волки напали. Разодрали всего. И самое страшное, что он понимал, что уходит от нас. И, знаешь, он попрощался со мной. Умер, не закрывая глаз. Лицо вдруг расслабилось, стало каким-то кукольным и безвольным. Я потом всю ночь проплакала и долго не могла прийти в себя. Так что, ничего страшного, что не поздоровался. Гораздо страшнее, когда прощаются.

Слова Вари гулко отозвались в голове Риты. Ведь Мефодий даже не попрощался с ней. Знал ли он, что они больше не увидятся? Когда он решил сбежать из дворца? В какой момент в его голове созрел этот план? Да и есть ли в этом какая-нибудь разница, что и когда он задумал! Они были знакомы всего несколько дней. Дней, которые изменили сначала историю этого мира, а потом и ее собственную…

– Скажи, а драконы добрые или злые? – вопрос Иллариона выдернул Риту из нахлынувших воспоминаний.

– Эти? – она кивнула в сторону окна, за которым внизу бригада техников снимала защитный кожух с одного из двигателей беспилотника.

– А, что, бывают разные драконы?

– Все бывает, Ларик. И люди плохими и хорошими тоже бывают.

– А я, когда вырасту, тоже усну в железном ящике?

Рита ничего не ответила. Она подошла к столу, взяла с него стакан с водой и сделала глоток.