Свят Белый
Ниже был только ад. Обжигающе-искренняя история о боли, зависимости, тюрьме, преодолении и пути к успеху
Глава 2
Я был готов к этому и давно уже присмотрел подвал соседнего дома. Засыпая на трубах в компании крыс, я ощущал несправедливость.
На школу я, естественно, забил. Теперь задача была одна – выжить.
На самом деле в подвале было неплохо. Там было тепло и спокойно. Я оборудовал себе комнатушку. Оттуда я выбирался на промыслы: собирал бутылки и воровал на рынке фрукты и овощи.
Со своими старыми друзьями я больше не общался. Они были будто из другого мира. Радостные, сытые, хорошо одетые, я ощущал себя на их фоне особенно неполноценным. Но совсем одному быть сложно, поэтому я решил попробовать познакомиться со шпаной. Они собирались в соседнем дворе в беседке. Если честно, я их побаивался. Они держали в страхе всю детвору на районе. Я знал, что они ездят на завод и воруют цветной металл. Все они были из таких же неблагополучных семей и имели родителей-алкоголиков. Конечно, они курили и бухали. Когда твои родители – алкоголики, скорее всего, ты и сам будешь употреблять. Это называется алкогольная запрограммированность.
Ребёнок видит пример пьющих родителей и делает неосознанный вывод, что пить – это нормальное явление.
В подсознании появляется убеждение: вырасту – буду делать так же. Ты можешь ненавидеть родителей за их пьяные выходки, думать, что никогда таким не станешь, но подсознательные установки сделают своё дело.
Помню, я весь вечер собирался с духом, чтобы отправиться к той беседке. Наконец решился. Выглянул из-за угла. Они сидели большой компанией, смеялись, кричали. Когда я подошёл, все уставились на меня.
«Ребята, у меня отец с мамкой бухают, – заикаясь, выдавил я. – Слышал, что вы гоняете на завод за металлом, можно мне с вами?»
Их реакция поразила: пацаны угостили меня шоколадкой и чипсами, приняли меня спокойно, будто пополнять свои ряды такими бедолагами, как я, – привычное дело.
«Сегодня, в 22:00, на остановке у котельной, – сказал самый старший, его звали Мишаня. – Деньги есть на проезд?»
«Нету…» – сказал я.
«Держи на проезд и на хавчик…» – Мишаня вручил мне купюру в сто рублей.
В 21:30 я уже стоял на остановке.
Вы никогда не задумывались, как люди становятся преступниками? Обычно всё начинается с мелочей.
Ты не считаешь себя плохим, просто в твоей картине мира отсутствуют законные варианты получить то, что тебе нужно, и в какой-то момент ты решаешься переступить черту, объясняя это безвыходностью.
Мои старые друзья знали, что я связался со шпаной, для них это было предательством. В их глазах я как бы перешёл на тёмную сторону. Если честно, мне было плевать.
В 21:55 мы загрузились в автобус. Там, на заводе возле очистных, было огромное земляное поле с паутиной железнодорожных путей. Называлось это местечко Клондайка. Металл нужно было доставать из-под земли. Берёшь тяжеленный лом и втыкаешь его как можно глубже в землю, если обо что-то лязгнуло – начинаешь рыть. Кого там только не было. На Клондайку ездили целыми семьями. В пять утра наши мешки были забиты алюминиевыми и медными болванками. Следующий этап – донести эти мешки в приёмку. Путь занимал примерно два часа – работёнка не из лёгких.
Когда всё сдали, Мишаня выдал каждому равную долю. Получилось по 700 рублей. Когда мы загрузились в автобус, кондуктор сказала, что мы можем ехать бесплатно, – главное стоя, чтобы не пачкать сиденья. Мы были с ног до самой макушки в грязи. Вернувшись поутру в свою подвальную комнатушку, я забрался, не снимая башмаков, на трубы и тут же провалился в сон.
ВЫ НИКОГДА НЕ ЗАДУМЫВАЛИСЬ, КАК ЛЮДИ СТАНОВЯТСЯ ПРЕСТУПНИКАМИ? ОБЫЧНО ВСЁ НАЧИНАЕТСЯ С МЕЛОЧЕЙ.
Наркотики я попробовал в той же компании. Это был героин. Пацаны уже торчали давно. Было страшно пробовать, но мне хотелось быть как они, быть со всеми на одной волне. Хорошо помню то первое ощущение: тело окутало приятное щемящее тепло, и на душе стало космически спокойно.
На самом деле быть наркоманом – это вообще не про стаж употребления.
Наркоман – это не обязательно тощий паренёк, плотно сидящий на героине. Можно быть наркоманом, ни разу не пробовав наркотики… и наоборот – можно бахать кокс несколько месяцев и при этом не быть зависимым. Дело вообще не в наркотиках.
Наркомания – это внутренняя боль. Это нездоровое состояние психики или, если хотите, – души.
Любой наркотик – это всего лишь обезболивающее.
Представьте, что вам три годика и у вас заболел зуб. Боль не особо сильная, всё вполне терпимо. Вас не ведут к стоматологу, ползут годы, боль не проходит… и вы привыкаете жить с этой болью. Ваш организм подстраивается. Тело в определённых местах сжимается. Боль становится как бы фоном. Представили?
Я нарисовал сейчас обычное состояние наркомана/алкоголика. Зубную боль можете заменить на разочарования и обиды… какие-то психотравмы… недолюбленность… экзистенциальный вакуум… одиночество… несбывшиеся мечты… измученность комплексами, чувством вины и низкой самооценкой.
Во что превращается жизнь человека с фоновой болью? В вечное и беспрестанное отвлечение от этой боли. Человек чувствует себя неполноценным, и ему чем-то необходимо заполнить эту внутреннюю пустоту, чтобы почувствовать целостность.
ЛЮБОЙ НАРКОТИК – ЭТО ВСЕГО ЛИШЬ ОБЕЗБОЛИВАЮЩЕЕ.
Отвлечение (читайте – обезболивание) – это и есть наркомания. И неважно, какое именно обезболивающее попадётся под руку, если оно хотя бы немного снимет неприятные ощущения – ты на это подсядешь.
Помню, смотрел фильм «Я не ваш гуру», про семинар Тони Роббинса. Девушка обращается к Тони с проблемой переедания. Она хотела бы получить какой-то совет, как контролировать чувство голода. Но Тони, как истинный профессионал, знает: переедание – это наркомания. Поглощая вечерами жареные макароны с курицей, человек глушит какую-то душевную боль. Тони начинает копать: «Зачем вы это делаете? Что от вас хотели родители в детстве? Чьей любви вам не хватало?» Выяснилось, что её отец употреблял наркотики. Ей не хватало его внимания. Она с самого детства на него обижена.
Недолюбленность и обида на родителей – самая распространённая боль на планете.
НАРКОМАНИЯ – ЭТО ВНУТРЕННЯЯ БОЛЬ. ЭТО НЕЗДОРОВОЕ СОСТОЯНИЕ ПСИХИКИ ИЛИ, ЕСЛИ ХОТИТЕ, – ДУШИ.
Вот какое дело: любая внутренняя боль, точно чёрная дыра, засасывает в себя потенциал и энергию. Человек становится рабом этой дыры, он посвящает жизнь служению этой твари. Для этой девушки-наркоманки еда стала обезболивающим. Счастливым, цельным личностям плевать на еду, у них нет с этим проблем. Они часто забывают поесть, занимаясь творчеством или открытиями. Эйнштейн не ел неделями, работая над своей теорией относительности. Как в детстве, помните, мама кричала: «Вася, бегом домой ужинать!» А Вася в ответ: «Ну мам! Можно ещё погуляю?!» Для неё не сработает никакая диета и программа тренировок. Она может на какое-то время перестать переедать, но, скорее всего, случится срыв, ибо обида на отца будет вечно продолжать зудеть. И она всегда будет помнить это блаженное 30-минутное ощущение покоя, которое гарантирует ей пара-тройка пирожных или хорошая порция пельмешек с майонезом… Ведь, когда набиваешь желудок, кровь отливает от мозга и на душе становится спокойнее.
Чтобы было понятнее, вернёмся к зубной боли, которая, скажем, мучила вас на протяжении двадцати лет. Если дать вам таблеточку анальгина, представьте, что вы почувствуете, когда эта застарелая боль вас отпустит. Чем в этот момент станет для вас таблетка? Самым мощным наркотиком на планете. Если сейчас предложить её вам, закинетесь? Если ничего не болит, вы откажетесь. Вам она не нужна, вы просто ничего не почувствуете. Представляем дальше – через два часа действие анальгина пройдёт. Зуб снова начнёт болеть. Как вы думаете, на что вы будете готовы ради ещё одной дозы? Чистейшая наркомания. Жажда спокойствия и расслабления.
Если вы ещё сомневаетесь, что наркомания/алкоголизм – это просто обезболивание, вброшу сюда парочку научных исследований.
1. Крысу (одну) помещали в клетку, где было две ёмкости с водой, одна из которых – с героином.
Одинокие крысы всегда пили героиновую воду и быстро умирали.
Ёмкости с героином ставили в «крысиный рай», где в замечательных условиях жили тысячи крыс, – к героину пристрастились только крысы-отщепенцы, которые не могли конкурировать, строить отношения и найти себе место в стае.
Одиночество – возможно, самая мощная боль.
Вы можете сколько угодно утверждать, что вам не нужна дружба/любовь/взаимопонимание/теплота/забота, – это самообман: каждому без исключения человеку нужны близкие доверительные отношения. Если их нет – вы будете испытывать боль. Кстати, человек может чувствовать себя одиноким, окружённый тысячами людей.
Элвис Пресли был окружён огромным вниманием, но бедолага каждый день поглощал десять гамбургеров и пять граммов кокса, пока не умер от передозировки. Элвис был тотально одинок.
Зачастую наркоман/алкоголик – это человек, который по какой-то внутренней причине не умеет выстраивать близкие, доверительные отношения.
Он не умеет кайфовать от искреннего общения и заботы. У него вечное ощущение, что его никто не понимает.
2. Американские солдаты воевали во Вьетнаме. Девять из десяти употребляли героин. Власти США переживали, что, когда закончится война, домой вернутся десятки тысяч наркоманов.
Но когда ребята вернулись, употреблять продолжил только один из ста. Почему? Всё просто: во Вьетнаме солдаты испытывали боль – одиночество, страх, стресс, ранения. Так же как человек с зубной болью закидывается анальгином, они принимали там героин. Выдерни зуб – анальгин больше не понадобится, так же как и бывшим солдатам стал не нужен героин.
НЕДОЛЮБЛЕННОСТЬ И ОБИДА НА РОДИТЕЛЕЙ – САМАЯ РАСПРОСТРАНЁННАЯ БОЛЬ НА ПЛАНЕТЕ.
Нет боли – нет кайфа. У меня есть знакомый, Ваха, нормальный, здоровый, сильный, жизнерадостный парень. Мы тогда уже гоняли по ночным клубам. В те времена я плотно сидел на экстази. Однажды Ваха тоже решил попробовать, закинул в себя мощное колесо, с которого лично я улетал в стратосферу… и ничего не почувствовал. Нет, конечно, его взбодрило: он танцевал, зажигал, общался… но он и без экстази всегда это делал. Он подбегал ко мне несколько раз за ночь: «Славян, когда переть начнёт?!» Я устал отвечать: «Тебя уже прёт!» Короче, его не впечатлило, он был разочарован. Утром сказал: «И это всё?»
Кайф от наркотика ощущается особенно привлекательно только в контрасте с болью.
3. Учёные разделили щенков на три группы: первых всегда ласкали, вторых только били, третьих то били, то ласкали.
Вопрос: какая группа щенков больше привязалась к учёным? Ответ: третья. Потому что, как я уже писал, наслаждение от заботы ощущалось особенно ярко в контрасте с болью.
ЕСЛИ ВЫ СПРОСИТЕ ЛЮБИТЕЛЕЙ АЛКОГОЛЯ, ЧТО ОН ДАЁТ ИМ, СКОРЕЕ ВСЕГО, ОНИ ОТВЕТЯТ: РАССЛАБЛЕНИЕ.
Именно поэтому счастливый, цельный человек не понимает наркотиков. Он говорит: «И это всё?» Вчера, занимаясь сексом, он испытывал то же самое. Позавчера, в порыве вдохновения, он записывал новый трек и испытывал похожие ощущения. Неделю назад, открывая приют для бездомных животных, его накрывала такая же эйфория. Он постоянно кайфует от жизни, наркотик не привносит в его реальность ничего принципиально нового.
Вернёмся к девушке с проблемой переедания. Что ей посоветовал Тони? Новую диету? Программу тренировок? Нет. Он сказал ей: «Помирись с отцом. Прости его. Он тоже носит в себе внутреннюю боль, поэтому и употребляет. Позвони ему сегодня и скажи, как сильно ты его любишь». И что вы думаете? Девушка поговорила с отцом нормально, без претензий, впервые за двадцать лет. Они плакали два часа, выливая скопившиеся обиды и чувство вины… она простила его… он почувствовал, что дочь его любит, что у него есть шанс… он ждал его… просто не верил, что его простят. Он сказал ей: «Дочь, я завязываю с наркотиками… Я люблю тебя…» Боль ушла у обоих. Он завязал с героином, а она перестала объедаться.
Если вы спросите любителей алкоголя, что он даёт им, скорее всего, они ответят: расслабление.
Любители алкоголя вынуждены снимать какой-то стресс. Алкоголь их успокаивает. Развязывает язык. Помогает наладить общение. Почувствовать близость с другими людьми. Будучи трезвым, человек не может в полной мере испытывать эти ощущения. Знаете этих тихонь, которые напьются и начинают орать во всё горло, чудить, приставать ко всем, обниматься, а трезвых вообще не видно и не слышно? Это самые лютые алкаши в мире. Алкоголь дарит им невероятные ощущения. Перекрывая неокортекс, лобные доли мозга, которые отвечают за самоконтроль, алкоголь освобождает бедолаг от боли, критического мышления, низкой самооценки, страха, скованности и сомнений, благодаря алкоголю они на пару часов обретают уверенность и лёгкость.
Тут нужно уточнить: слово боль – условно. Не нужно думать, что наркоманы/алкоголики – это вечно страдающие неудачники. Нет, наркоманы могут быть вполне улыбчивыми и успешными людьми. Просто в их душе есть какая-то перманентная пустота и неудовлетворённость. Они могут никогда об этом не думать, быть оптимистами и наслаждаться жизнью. Но они по-любому будут вечно от чего-то или кого-то зависеть.
Наркотики типа героина – это один из мощнейших способов почувствовать себя лучше, когда человек завис в одиночестве, обидах, страхе, беспокойстве, депрессии и потерянности. В таких случаях простые развлечения наподобие еды, сериалов и компьютерных игр не помогут, но они могут избавить от лёгкой боли, например от скуки.
Скука – самая лёгкая боль. Но одна из самых распространённых.
Обезболивающих против скуки придумано множество. Возможно, вы думаете, что скука – это нормально, её испытывают все. Не соглашусь, сейчас я знаю: здоровому, цельному, увлечённому человеку никогда не бывает скучно. Он даже не понимает этого слова. Попробуйте объяснить, что такое скука, двум известным миллиардерам Гари Вайнерчуку или Гранту Кардону.
Зависимые часто говорят: «Я ещё не нашёл, чем заменить наркотики/алкоголь…» Понимают ли они, что наркотики разрушают их жизнь? Естественно. Но без них им ещё больнее. Героин/винишко хоть на какое-то время даёт облегчение, если его забрать, они останутся вообще безо всего. Вы скажете: но в мире же столько прекрасного! Да, но оно не избавит их от боли в полной мере.
Зависимые люди в большинстве своём – несчастны.
Даже если вы видите их отрывающимися под амфетамином на рейве, а на их лицах безумные улыбки, знайте: в их сердцах пульсирует боль.
Героин полностью обезболил меня. Я впервые за долгие годы почувствовал спокойствие. Тиски разжались. Теперь меня волновала только одна мысль: где раздобыть очередную дозу.
Глава 3
На самом деле мне казалось, что жизнь налаживается. Я начал зарабатывать деньги. Приоделся. В школе появлялся раз в год. К этому времени у меня уже сформировалась плотная неприязнь ко всем учителям и одноклассникам. Так работает обобщение.
Знаете, есть люди, которые ненавидят целые народы. Например, кавказцев. Такое может случиться из-за того, что они пару раз столкнулись с не очень порядочными их представителями. Защитная функция психики – сделать обобщение. Все кавказцы – плохие. То же самое получилось у меня в отношении школы, ну и дальше эта неприязнь продолжала распространяться в целом на всё человечество.
Обобщения бывают полезными. Допустим, обобщить, что в лесу все движущиеся объекты размером больше кошки опасны, будет весьма полезно. А обобщение наподобие все мужики козлы будет, мягко говоря, слегка ограничивать.
Аналогично – обжечься один раз об электроплитку и сказать «Электроплитки опасны!», старательно избегая помещений, где находятся электроплитки.
Но я-то был глуп и потому зарывался в дурацкие обобщения всё глубже. С каждым днём я всё больше и больше пропитывался антисоциальным настроением. От старых друзей (про себя я их стал называть благополучными) я уже давно откололся. С новыми – не чувствовал истинного единства. Ведь каким бы испорченным я ни был на тот момент, задней мыслью я понимал, что воровать и употреблять наркотики – это полнейший отстой. Но и другой, более вдохновляющей альтернативы я не видел.
Это классический пример того, как люди теряют себя и становятся жертвами. Ты подстраиваешься под кого-то… тебе это может вообще не нравиться… но в твоей картине мира нет других вариантов, и, чтобы оправдать своё положение, ты говоришь себе: «Обстоятельства меня вынудили…» – этим активизируешь в себе жертву.
Внутренний «жертвизм» начал просыпаться особенно остро, когда я переехал в подвал. Именно там я принялся регулярно жалеть себя и обвинять мир в несправедливости.
Жертвизм – это зараза. Если в тебе поселился жертвизм – пиши пропало.
Жертвить – это значит обвинять родителей, общество, Бога, правительство, кого угодно в своём ужасном положении. В этот момент ты будто выкидываешь свой «пульт управления жизнью» на общественную площадь и признаёшь себя недееспособным. Ты как бы говоришь: «Я здесь вообще ничего не решаю и поэтому выбираю пассивно отдаться на волю случая и других людей…»
Так ты превращаешь себя в вечного последователя. Теперь тебе нужен некто, кто будет указывать, куда тебе двигаться и что делать. Эти советы непременно приведут тебя в задницу, но это не важно, главное, у тебя есть возможность рассказать себе и окружающим драматичную историю, что это он виноват, из-за него/её/их я сейчас не имею того, что мне нужно.
Крайне удобная позиция, которая позволяет снять с себя ответственность за свои ежедневные решения. Тут появляется куча вторичных выгод, основная – можно вообще не напрягать мозги, не планировать, не ставить цели, не утруждать себя ответственностью.
К семнадцати годам я был пропитан этим насквозь. Стабильно под кайфом, с двумя условками и с уже изрядно поехавшим чердаком. Мама, наконец устав от побоев и безумия, переехала к бабушке. И тут я пьяный завалился домой.
Пришёл мстить.
Отец лежал на диване, тоже бухой. Я сквозь зубы сказал ему: «Вставай». Он всё понял. Поднялся. Выглядел папа печально. Мои кулаки уже были сжаты от гнева и протухших обид.
Шагнув вперёд, я ударил его в челюсть. Потом ещё раз. Он не сопротивлялся, просто молча принимал удары. Меня прорвало, и я обрушил на него всю накопившуюся ненависть. Я забивал его молча, исступлённо, основательно.
ЖЕРТВИЗМ – ЭТО ЗАРАЗА. ЕСЛИ В ТЕБЕ ПОСЕЛИЛСЯ ЖЕРТВИЗМ – ПИШИ ПРОПАЛО.
Через двадцать минут я выдохся. Папа зажался в углу, обхватив колени руками, и ревел, содрогаясь всем телом. Я сел на пол рядом с ним, и из моих глаз тоже хлынули слёзы. Точно трубу прорвало.
Удивительно, но в этот день я остался дома, и мы начали бухать с ним на пару. Мы пили жидкость для очистки труб, в ней содержалось 90 % спирта, разбавляешь один к двум водой – и можно травиться.
Мне нужно было отмечаться из-за условки каждый месяц в отделе милиции. Я туда не ходил, мне было в общем и целом на всё глубоко по барабану, поэтому там копились нарушения.
Я НЕ СЛУЧАЙНО ПРОПУСКАЛ ОТМЕТКИ – ЭТО БЫЛ ПОЧТИ ОСОЗНАННЫЙ САБОТАЖ ПРОТИВ ВСЕГО БЛАГОПОЛУЧНОГО ОБЩЕСТВА.
Однажды инспектор пришла к нам домой, мы с папой валялись пьяные вдрабадан, смотрели телик. Она сказала: «Слава, если ты не будешь ходить отмечаться, мне придётся тебя закрыть».
«Закрывайте уже скорее», – ответил я.
На самом деле мне втайне хотелось в тюрягу. Естественно, это извращение, но такова была моя жизнь. В начале двухтысячных быть бандитом и отсидеть в наших кругах считалось вполне себе выдающимся достижением. Парней, которые отсидели на малолетке, мы уважали. Они будто прошли какую-то школу жизни. К ним все прислушивались. И я начал всё чаще ловить себя на мысли, что хочу отмотать срочину, как они, чтобы ко мне все пацаны на районе относились с таким же уважением.
Я не случайно пропускал отметки – это был почти осознанный саботаж против всего благополучного общества.
Я мыслил примерно так: вы меня отвергли, вы надо мной насмехались, и теперь мне уже никогда не быть таким, как вы… вы другие… теперь я буду до конца жизни переть против вашей долбаной системы.
Наступил 2004 год. Мы с папой продолжали бухать. У нас в квартире собирались пацаны и девчонки со всей округи. Вот тут я и познакомился с ней.
Она приехала с подружками. Где-то узнали про нашу хату, что здесь можно круглосуточно тусить. Девчонка мне сразу понравилась. Такая маленькая, беззащитная, с ходу расшевелила внутри меня какие-то нежные струны.
У меня не было опыта знакомства с девушками, я не умел подкатывать, вся моя уверенность держалась на алкоголе, естественно, я повёл себя как идиот.
Подошёл к ней и спросил: «Как зовут тебя?» Она ответила: «Лида». «Короче, я влюбился в тебя и не выпущу из подъезда, пока не согласишься быть моей девушкой…» – вот такую ерунду сморозил.
Позже она призналась, что чуть не умерла от страха. Но, как бы то ни было, на следующий день она снова приехала. И я даже проводил её до дома.
Это был тот случай, когда сердца сцепляются, а мозги догонят ещё не скоро.
А через неделю мы всей бандой пришли на суд, где мне заменили условку на два года воспитательной колонии для несовершеннолетних.
Во время обыска в тюрьме я перебирал все заученные варианты, как правильно входить в хату и отвечать на вопросы. Мы часто обсуждали в компании тюремную тему, и в общих чертах я уже был просвещён. Как же я удивился, когда, зайдя в камеру, обнаружил, что она пустая. «Мне одному сидеть?» – спросил я у охранника. «Давай заходи! Без вопросов!» Хляц! – позади меня захлопнулась дверь.
Я развернул на шконке матрас. Постельное бельё мне выдали дырявое, но вроде постиранное. Присел. Камера была размером с обычную кухню. Небольшой столик у стены, рядом лавочка, всё намертво прикручено к полу. В углу за шторкой унитаз. Две двухъярусные кровати. Я забрался на второй ярус посмотреть вид из окна.
Череповецкая тюрьма находилась в центре города, и прямо напротив стояла пятиэтажка. На улице смеркалось, и я видел в светящихся квадратиках силуэты людей. «А они видят мой силуэт за решёткой», – подумал я. В камере было тепло и даже уютно. Наверное, странно будет такое читать, но мне там сразу понравилось. Я сидел на втором ярусе, болтал ногами, смотрел в окно и представлял, как через два года выйду, пройдя все тюремные испытания, другим, более крутым пацаном и все меня будут уважать.
Тюрьма даёт потерянным душам успокоение. Это как бы конечная остановка.
Мир сужается до нескольких квадратных метров, и у тебя больше нет необходимости беспокоиться о том, что нужно прямо сейчас чего-то добиваться, добывать деньги, строить отношения. Тут всё за тебя решено – вот тебе роба, баланда и режим дня. Реальность становится предельно ясной и уравновешенной.
ТЮРЬМА ДАЁТ ПОТЕРЯННЫМ ДУШАМ УСПОКОЕНИЕ. ЭТО КАК БЫ КОНЕЧНАЯ ОСТАНОВКА.
Конечно, тогда я ещё не осознавал, что мной двигала мощная разрушительная сила. Как в книге Чака Паланика «Бойцовский клуб». Там главный герой, офисный червь Эдвард Нортон, задолбавшийся жить скучной жизнью, встречает Тайлера Дёрдана, харизматичного торговца мылом с извращённой философией. Тайлер уверен, что самосовершенствование – удел слабых, а саморазрушение – единственное, ради чего стоит жить. Тайлер говорит: «Самосовершенствование – онанизм. Саморазрушение – вот что действительно важно! Это тебе не долбаный семинар!» Вот и я тогда придерживался подобной точки зрения.
Забравшись под одеяло, я прислушивался к звукам тюрьмы. Одеяло было колючим и пахло плесенью. Где-то под полом скреблись крысы. За обеими стенками смеялись зеки. С улицы доносились крики: «Тюрьма-старуха, дай кликуху!» И ответы со всех камер: «Какая статья?!»
«Угон!»
И ему наваливают: «Руль! Выхлоп! Шумахер!» А он отвечает: «Не катит!» – а потом: «Катит!» Так новоприбывшие обретают тюремное прозвище. После того как погоняло утверждено, человек должен спеть песню. Шумахер спел «В лесу родилась ёлочка…». Вот оно, оказывается, как это – сидеть в тюрьме… не так уж и страшно, думал я, погружаясь в сон.
На следующий день ко мне закинули Кузю. Это был мой старый знакомый. У него была целая сумка чая, конфет и бичпакетов.
Я знал, что меня никто не навестит, не напишет и не принесёт передачку. Родители, вероятно, даже не знали, что меня закрыли. Поэтому Кузе я был очень рад. Мы пили чай, играли в шашки и читали книги. Книги ему присылала мама, чтобы он тут не тратил попусту время, а набирался ума-разума.
Именно тогда мне и попала в руки первая книга по саморазвитию, точнее, это три книги в одной: «Как приобретать друзей и оказывать влияние на людей путём публичных выступлений. Как перестать беспокоиться и начать жить» Дейла Карнеги. Она произвела на меня ошеломляющее впечатление.
В книге говорилось, что любой человек, где бы он ни был, что бы он ни имел, может изменить жизнь и осуществить любую мечту.
Не знаю почему, но я тогда беззаветно поверил автору. Его доводы и примеры были чрезвычайно убедительными. Меня буквально подкидывало от инсайтов. С каждой страницей я ощущал, как во мне нарастает внутренний конфликт, как новые созидательные идеи пытаются маленьким отрядом взять огромную крепость из моих пораженческих убеждений.
Я лежал на шконке и представлял, как выхожу на сцену и выступаю с вдохновляющей речью.
Я представил, что когда-нибудь тоже напишу вдохновляющую книгу. Думаю, это и был тот самый момент, когда в моей душе загорелся огонёк. Огонёк Веры. Огонёк Мечты.
Кузя стабильно получал весточки со свободы. Ему писали друзья, мама и бабушка. Раз в неделю открывалась кормушка, дырка в двери, и охранник кричал: «Кузин, письмо!»