Светлана Зубко
Тихое, тихое счастье

Десятая дорога

В газете была введена рубрика, над названием которой долго размышляли. Были предложения: «Люди и братья наши меньшие», «Люди и собаки», «Собаки и люди».

– Но как можно ставить собак на первое место? – спросила одна сотрудница.

– Да потому что многие хозяева собак именно на первое место ставят своих питомцев.

Укус собаки в детстве может быть травмой на всю жизнь. А хозяин только оттянет укусившего пса и скажет: «Закаляться нужно» и спокойно уйдет с собакой.

Зная о непредсказуемости собак, зная, что время от времени собаки бросаются даже на своих хозяев, Алла все-таки пыталась доверять услышанному, верила, что собака нападает только на движущийся предмет. Вот и сегодня шла она по аллее парка спортивной походкой, впереди нее на дорожке стояли две женщины и оживленно разговаривали, по обе стороны от них лежали две огромные собаки – ротвейлер и доберман-пинчер. Хозяйки, увидев идущий «предмет», отнеслись к нему безразлично. Алла соображала: если хозяйки не волнуются, значит, уверены в собачьей вышколенности, и потом, собаки чувствуют, когда их боятся. Алла спокойно продолжала путь по дорожке. И тут огромный ротвейлер бросился – и не просто к ней, а к ее лицу. Хозяйка отозвала собаку и взяла ее под ошейник. Но зато хозяйка добермана стала ругать Аллу на чем свет стоит:

– Вы что, не видите, что здесь две огромные собаки? Идете, специально провоцируете собак, еще руками машете, еще ногами семените. Я десятой дорогой обошла бы таких собак. Ненавижу таких, как вы. Специально ходите, провоцируете животных!

Получив такой заряд бодрости, девушка быстро отошла от этой собачье-человеческой композиции. Через несколько метров стояла женщина, наблюдавшая эту картину:

– Простите, вы случайно не знаете, где в Одессе находится десятая дорога? В каком это направлении?

– В любом, – ответила женщина. – Куда бы вы ни направились от случившегося, считайте каждую попавшуюся на пути дорогу. Первая, вторая, вот десятая попавшаяся вам дорога как раз и будет та, о которой вы говорите.

– Но ведь это пешеходная дорожка, – хотела вставить Алла.

Но хозяйка добермана сыпала оскорблениями не уставая. Проще, гораздо проще, подумала Алла узнать, где у нас находится десятая дорога, по которой могли бы гулять граждане, не опасаясь, что на них набросится собака или ее хозяйка, где не нанесут увечья и не будет нанесена моральная травма. Или вот еще, подумала Алла, приобрести бы подобного собачьего монстра, и, увидев хозяйку ротвейлера, сказать своему монстру «Вольно!».

Это Америка

Часто Давида спрашивали: «Как вы там живете, в этой Америке?». «Нормально». Они жили на берегу океана, в городе, который часто посещали ураганы и тайфуны. Они, бывшие подданные СССР, жили спокойно и счастливо.

– Как же так? – спрашивали товарищи из бывшего СССР. – Мы же видели, что случается с вами во время тайфуна, как вам приходится прятаться под землей. А прошлая жизнь, а любимые вещи, а фотографии?

– О приближении тайфуна мы знаем заранее, у нас есть время подготовиться, перевезти самое необходимое. Все потери в течение недели-двух восстанавливает государство. У нас снова есть жилье, евроремонты, новая мебель и ковры, а все дорогие тексты, фотографии дублируются в банках данных и мгновенно восстанавливаются по запросу. О какой жалости и любви к вещам вы говорите? После урагана, наоборот, все только обновляется. А ураган – это взрыв настроения у природы, это ее гнев. Что ж, учимся понимать природу. А после урагана она, как после грозы, еще красивее, еще свежее. Любить надо солнце, ветер, океан. Любить надо жизнь. А здесь любить жизнь помогает еще и государство.

Вторая Сара Бернар

По Спиридоновской шла похоронная процессия, целый квартал был занят людьми. Среди провожающих узнавали театральных деятелей, даже актеров, много известных лиц.

– Кого это хоронят? – удивлялись люди.

– Кого-то известного, – подсказывали со стороны. – Кого-то влиятельного. Так много народа, так много венков. И какие представительные похороны, – снова останавливались люди.

Кто-то сказал:

– Хоронят, как Сару Бернар.

И хотя никто не знал, как ее хоронили, люди кивали. А хоронили просто жену артиста, просто маму дочери, которая работала в театре. Она всю жизнь заботилась о театре, помогала организовать и концерты, и премьеры, знала всех и всем старалась помочь. Очень многим досталась теплота ее сердца. На похоронах, вспоминая отношения с ней, многие плакали. Почувствовав, что болезнь сильнее ее девяностолетнего организма, Ирина постаралась облагодетельствовать всех друзей при жизни. Ей не жалко было раздаривать свои пальто, манто, шубки и всякую женскую мелочь.

– Носите на здоровье, – говорила она. – Вам будет приятнее получить это из моих собственных рук.

И звонила костюмерше:

– Таня, тебе нравился мой лиловый кулон, я дарю его тебе. Зайди забери.

А люди шли и шли. Кто-то вспоминал ее беды, кто-то – ее веселость и доброжелательность. А подходящие снова спрашивали:

– Кого хоронят?

– Достойного человека хоронят.

Так мало сегодня хоронят людей, дарящих тепло другим. Все так заняты. Многие поехали на кладбище, а потом в кафе. На поминальном обеде муж сказал:

– Как много людей собралось сегодня помянуть мою жену… Спасибо вам, спасибо ей.

Встреча

По улице шла маленькая хрупкая женщина. На своих плечиках она выдержала войну и голод, пережила смерть мужа и сына. Но у нее оставалась дочь. Дочь щебетала о школьных подругах, о голодных воробьях – и горе отступало. Появлялась убежденность, что жить надо, жить стоит. Но вот она похоронила и свое счастье – она потеряла дочь. Каждый день ходила по улице и сидела на лавочке эта сухонькая женщина. Слабая улыбка трогала ее губы, когда она наблюдала за детьми, но ничего больше не могло взволновать ее и обрадовать. Ничего не могло вывести ее из состояния ожидания. Ничто на свете не заставит ее снять черный платок и черную накидку. «Как много горя было в ее жизни», думает она. Но как много счастья подарила ей дочь. И сейчас она не ропщет. Она даже не плачет. Она ждет встречи с ней, с дочерью.

Она ждет год, два, месяц и еще день, и вот еще… И еще… Но близится, близится встреча с самым родным и близким, самым дорогим человеком. Идет женщина в черном, ее глаза горят верой, верой и ожиданием. Скоро, очень скоро они снова будут вместе, теперь уже навсегда. Она ждет этой встречи.

Сюрприз с предупреждением

Для всех уже далеко не секрет, что преподаватели учебных заведений месяцами не получают зарплату, что кто-то ищет работу в торговле. Но кто-то, все-таки, затянув до предела пояс, продолжает сеять разумное, доброе, вечное. И что совершенно удивительно в нашем городе деловых людей, эти учителя продолжают не только вычитывать свою программу, но и заботиться о духовном воспитании детей. Одним из проявлений такой заботы является приглашение поэтов в школы. Не успел один писатель встретиться с детьми, как приглашают второго, третьего. Писатели рады встречаться с детьми, им нужна аудитория. А дети тоже рады, только очень. Они ведут диалог с писателями, делятся своими наблюдениями, рифмуют, слагают свои стихи и открывают, открывают в себе все новые способности и таланты, и учатся приносить радость и делать сюрпризы. Учительница предупредила писательницу:

– Дети приготовили вам сюрприз.

«Интересно, – подумала писательница, – сюрприз с предупреждением».

Это что-то новое, обычно сюрприз – это неожиданный приятный подарок. Ну, посмотрим на сюрприз с предупреждением. Оказалось, что дети подготовили большой концерт по произведениям писательницы. Они читали стихи, пели песни, показывали инсценировки.

Да, сюрприз с предупреждением – это гораздо больше сюрприза, поняла писательница.

Cюрприз – это маленький, неожиданный приятный подарок. А сюрприз с предупреждением – это целый концерт, сделала для себя вывод писательница.

Где вы сохнете белье?

Все в этом дворе было ярко, нарочито и вызывающе. Как будто кто-то населил этот двор красивыми людьми, как будто кто-то готовил из квартир двора яркий коллаж. Русские, еврейские, украинские, армянские семьи мирно сосуществовали здесь много лет.

– Марсик, чтоб ты сдох, что ты гоняешься за Милиной кошкой, Миля тебе этого не простит.

– О, Сони, Мони, гыр-гыр-гыр, – это на балкон вышел Иван, – не дадут рабочему человеку поспать.

– Пить меньше надо, – включилась третья соседка, – и спать меньше будешь.

– Да, – согласилась хозяйка Марсика, – ты что, не довел до конца свое рацпредложение? Если бы еврею достались такие мозги – он бы уже бизнес сделал. «Гешефт», по-нашему.

У Ивана эта тема была больной. Его уже не первый раз обходили, использовав его предложения. Иван заводился:

– Нет, мы давайте сперва выясним – где вы сохнете белье: в духовке или на веревке, так я и знал.

– Дурачок, – выразительно говорит тетя Софа.

– Та не треба за нього щось робити, хай він сам, – включилась Маруся.

– Что вы такое говорите, это же мозги нашего города. Как это он сам, мы все за него в ответе.

– Він з неї дражниться, а вона його захищає, по якому це – не розумію.

– А вам и не надо понимать, – говорит Иван. – Я ее больше всех люблю в нашем дворе.

Все соседи спонтанно высказывали свои мысли, переживали за Ивана. Кто-то просто говорил пару фраз, чтобы разговор поддержать.

– Что молчишь уже? – кричала мужу соседка слева. – Правильно говорят, бойся равнодушных, это же Ивану помочь хотят.

– Ваня, я с тобой, – сказал ее муж, чем вызвал новый шквал реплик жителей двора.

– Сони, Мони, гыр-гыр-гыр. Сорок лет каждый день и каждый вечер – Ваня, Ваня! Что я вам- мальчик для битья?!

У двора был смежный двор, но люди, живущие в том дворе, были тихи и невыразительны. Жили как мыши, с ними даже дружить не интересно.

– Вот у нас, – говорили жители большого двора, – один проснулся и все – уже во всем дворе побудка.

Вам туда не надо

Женщина села в маршрутку, назвала адрес и по обыкновению завела разговор с сидящей рядом женщиной.

– Вот так ходишь, ходишь по врачам, прислушиваешься к их советам, а лучше не становится.

Водитель прислушивался к разговору. Во время остановки под светофором он оглянулся и посмотрел на рассказывающую женщину.

– А вы знаете, вам туда не надо.

– А куда мне надо? – удивленно спросила женщина.

– Я знаю, сейчас привезу.

Чисто по-одесски: выслушать, проанализировать ситуацию и броситься решать проблему.

Разговорившись с водителем, женщина услышала:

– Надо знать, где в Одессе и кто хорошо лечит. В одном месте ортопеды, в другом кардиологи, в третьем онкологи. По вашей проблеме я обращался ко многим врачам. Сейчас вас привезу, не волнуйтесь и не делайте волны. Я везу вас туда, где помогли мне и многим другим. К нашим врачам едет не только вся Украина, а все СНГ, вот такие одесские врачи. А одесситы – народ не такой уж многочисленный, а задач перед ними, а ответственности… Одесситы в ответе за хорошее настроение не только в Украине, а во всех уголках земли, где знают и любят слово «Одесса». Ну такие мы есть, важно для нас, чтобы человек попал именно туда, где ему действительно помогут.

Он привез женщину в центр пульмонологии.

– Не волнуйтесь, вас здесь обслужат быстро, добросовестно и качественно обследуют и вылечат. Здоровья вам, здоровья! Я же говорю, вам туда не надо, куда вы ехали.

– А что вам-то от этого? – спросила соседка водителя.

– Как, – удивился водитель, – удовольствие, моральное удовлетворение, а целому городу – выздоровление.

Простота

Сергею, человеку со средним специальным образованием, за которое он себя очень ценил и уважал, пришлось снова менять работу. Как много работ он уже поменял! То ли работа ему не нравилась, то ли он – работе, и вот он готовит дверь к реставрации. Бригадир долго и кропотливо объясняет, показывает, наставляет, – Сережа все пропускает мимо ушей. Работу, с которой другие бы справились за день, Сережа растягивает на неделю. А бригадир снова и снова показывает, как держать инструмент, но у Сережи один за другим выходят из строя приборы. Он то пережжет, то слишком надавит. «Некачественное оборудование!», возмущается Сергей. А бригадир снова и снова чинит, снова и снова показывает. Сергей делает мизерные, но все же успехи. «Я у Вас уже четыре месяца», говорит он.

«Я так долго нигде не задерживался, – говорил Сергей напарнику. – Но я даже рад этой тягомотине. Перспективы открываются. Я научился шлифовать. Еще бригадир научит меня пользоваться красками, и я спокойно устроюсь в автосервис шлифовать машины». «Простота, – подумал напарник. – Но именно та простота, что хуже воровства».

Алтарь

Шла служба. Все находящиеся в храме то и дело бросали взгляды на красавицу-невесту и строгого жениха. Родители стояли слева от невесты. Было договорено, что он, Стив, будет вести ее к алтарю. Он заслужил свое место быть рядом с невестой на этой церемонии. Слезы счастья застилали глаза пожилого человека. Он старался скрыть их от своей доченьки, как он про себя ее называл. Слезы гордости отца, благодарного за великодушие, за честность и справедливость своей доченьки. Он подхватил эту семью, когда ему было уже за пятьдесят. «Старый холостяк», – уже говорили о нем. На долгие двадцать лет он стал для нее и советчиком, и помощником, и защитником. Священник, видя какое впечатление производит его проповедь, употреблял в своей речи лучшие молитвы. Он тоже чувствовал, что эта служба особенная, что он запомнит эту службу надолго. Слезы благодарности жгли глаза Стива. Он исполнил высочайшую в мире миссию – отцовство. Ему дали возможность привести невесту к алтарю и передать ее в руки жениха.

Играл орган, все было церемонно, торжественно, правильно. Жених с любовью смотрел на свою изысканно красивую невесту. Церемония подходила к концу, всем было хорошо и радостно за счастье молодых. Но в какой-то момент мама невесты отвела глаза в сторону. Перед глазами мелькнул образ биологического, как сегодня говорят, отца невесты. Да и то, родить – не значит воспитать и выучить. Зачать – не значит вырастить. Алтарь, возле него совершается самое важное: крещение, венчание… В жизни каждого человека бывают эти события.

И снова ночь

Что же надо этим мужчинам? Внешность – так она хороша собой. И в свои пятьдесят даст фору многим. Ни подтяжек, ни целлюлита. А дети, так они давно к самостоятельности приучены. Они не бедствуют, имеют хорошие специальности. Были ли у нее мужчины после мужа? Да, то месяц, а один даже семь месяцев держался. А потом забывали дорогу к ней. А ей одной ждать утра, да и следующие ночи. До той, в которой удастся снова посмотреть в глаза мужчине. Она весь день в заботах. На работе ценят, уважают. А вечерами телевизор, звонки детям. И снова одинокая ночь. Чего ей не хватает? Здорова, красива, обеспечена. Каждый день подолгу гуляет в парке. Но каждый новый знакомый почему-то ставит своих жен на первое место. «Не могу сейчас бросить», – говорят. И какой бы ни была его семья – сохраняют и жену, и детей. И ей достается только роль любовницы. Ей достается только крохами питаться и слышать иногда: «Ты красивая, ты умная…». А потом снова обязательно одиночество.

Как свежо в памяти…

В обоих жило сознание чего-то несовершившегося, чего-то недоделанного. Она: «Я не имею права форсировать события, решать. Это привилегия мужчин». Он: «Я сильный, я сам построил свою судьбу. У меня хорошая жена, замечательные дети. Она потеряла на меня все права. Не пускать в свою голову мысли о ней». Но как ясно он сейчас понимает, что огромным счастьем в его жизни была и есть эта женщина, эта девушка. Как бы она ни выглядела, какую фамилию ни носила бы сегодня. Он понимал, что будет искать ее, будет слать ей свои мысли. И он, этот честный человек, будет мечтать соединиться с ней хотя бы на том свете.

Счастье и несчастье
(Личное мнение)

Она не была раскрасавицей, не была фотомоделью. Она даже не была спортивного телосложения. Она просто была хорошенькой и миленькой, улыбчивой и доброй. «Симпатюля» – то и дело говорили ей соседи. «Вы самая миленькая», – говорил ей сосед с шестого этажа. «Ах, – думала она, – это его личное субъективное мнение». Но была рада видеть улыбающееся лицо соседа. И вот ее, «бегущую по волнам», как она сама себя называла, остановила болезнь – микроинсульт – реакция на оскорбление, на глубокое разочарование поведением близкого ей человека, от которого, казалось, должна исходить только доброта. Ноги еле передвигались, но жить надо. И вот сосед с шестого пытается помочь ей нести сумку: «Я провожу вас до квартиры». «Ой, простите, ноги медленно ходят», – извиняется она. Сосед сочувственно улыбается и говорит: «Все равно вы самая милая женщина в нашем доме». Несчастье и счастье живут рядом. Теперь она это точно знает.

Закон природы

Ванечка приехал снова на дачу, бегал по участку, радуясь каждой подрастающей яблоньке и сливе.

– Ух ты, какие персики, налились, будто просятся в рот. Ой, ой, бабушка, смотри!

Его удивила ветка сливы, которую в прошлый раз сломали ребята, собирая сливы. Ветка крепилась к стволу остатками древесины и корой. Но все листочки, лежащие на земле, были свежезелеными и ничем не отличались от остальных листьев дерева.

– Ветка сломана, а листочки даже не повяли – как так? – спросил Ваня.

Бабушка внимательно осмотрела дерево, ветку с его зелеными листьями и серьезно сказала:

– Закон! Великий Закон материнства. По этому закону дерево питает соками каждую веточку, а веточка заботливо кормит свои листочки. Великий Закон природы, мудрый и благородный.

Каша – она и в Африке каша

А вот с тушенкой – совсем другое дело. Семен Аркадьевич, старый морской волк, изучил этот вопрос досконально.

Тоскуют старые моряки по каше с тушенкой, которая так часто надоедала! Даже подумать страшно: как она могла надоедать – настоящая каша с настоящей тушенкой в море.

– Но нет, не стоит отвлекаться, – говорит Семен Аркадьевич. – Каша – она и в Африке каша, а тушенка, как сказать… Если взять какую-то там Америку или Англию, то конечно…

…Если написано на банке – «Тушенка говяжья», то и в банку заглядывать не надо. Даже не интересно – тушенка говяжья! А в Одессе?… Это ж надо! Покупаешь банку «Тушенка говяжья», открываешь… и…

Киндер-сюрпризу рядом нечего делать! В одной банке колбасный фарш, во второй потрошки тушеные неизвестного происхождения, в третьей банке – икра баклажанная, в четвертой – свежие куски сала с мясом, закрытые герметически…

В доме только и слышится: «Сеня!.. Сеня!..» Это Полина Марковна зовет на кухню удивляться. Обращался Семен Аркадьевич то в одну, то в другую инстанцию. Пробовал защитить свои права в комиссии по защите прав потребителей. Но кого и от чего там защищают – не понял. То ли права от потребителя, то ли потребителя от прав.

Пробовал доказывать, что тушенка – почти последний доступный народу деликатес… Напрасно.

– Вот и остается надеяться, – говорит Семен Аркадьевич, – что хоть каша, которая и в Африке каша, и в Одессе как можно дольше останется кашей.

Мама, мам, ты только не волнуйся!

Юрочка был единственным ребенком в семье. Любили его безмерно – особенно мама. Не успевал Юрочка поцарапать пальчик, как мама начинала причитать: «Я так и знала… я чувствовала – что-то случится». Папа снисходительно относился к шалостям и царапинам сына, говоря: «Сам таким был».

И Юрочка, привыкший к тому, что мама все знает и предчувствует, давно привык обо всем рассказывать маме и этим хоть немного ее успокаивать. Потому что он ее тоже очень любил и жалел.

Зазвонил телефон:

– Мама, мам… ты только не волнуйся, – начал сын с обычной фразы. – Понимаешь, Вовка принес «Битлов», мы хотели послушать. Но Вовка, наверное, не на ту кнопку нажал, магнитофон как заревет, Мурчик, лежавший рядом, как отпрыгнет от магнитофона, как бросится в сторону. Вовка хотел его успокоить и вернуть на место, но кот прыгнул на портьеры. Я хотел его снять – ты же не разрешаешь коту там висеть, – оторвал его от портьеры, а тут – шарах!

– Что шарах?

– Карниз упал. Хорошо, что не на кота. Но цветку не повезло. Ты не волнуйся, это тот цветок сломался, который папа не любит. Он называет его «не цветок-не дерево». Мы лучше новый посадим. Только горшок надо купить.

– А с горшком что?

– Когда цветок сломался, в этот же момент горшок – шарах на пол. Из-за него Мурчик поскользнулся и еще больше испугался – прыгнул на ковер. Вовка кричит: «У кота крыша поехала, надо его поймать, посадить в темную комнату, чтобы успокоился». Только развернулся бежать за котом, а тут опять – шарах!

– Шарах?

– Вода из аквариума. Вовка ногой за одну ножку аквариума зацепился, аквариум сперва воду выплеснул, а потом и сам разбился. Мам, ты только не волнуйся, рыбки уцелели. Мы с Вовкой их в банку пересадили, а воду собрать не удалось, так мы из крана набрали.

– Это же ведро воды на паркет! – охнула мама. – Бросьте коврик из коридора на пол. В воду не лезьте, там осколки!

Мама обхватила голову руками. А в голове как вспышки – сорвавшийся карниз, падающий горшок, поскользнувшийся Вовка, летящий аквариум. И если в такой кутерьме еще и рыбки уцелели, – так это уж полное счастье.

И мама позволила себе улыбнуться.