Светлана Владимировна Демиденко
Светик-мёдик
Мама часто носила перешивать в ателье это платье, всё её что-то в нём не устраивало. Но мне было на руку. Потому что из обрезков-лоскутков я шила пупсикам платьица.
Ещё мне нравилось у мамы платье терракотового цвета с серыми пятнами. Вырез был отделан серым широким кантом, как у украинской рубахи и завязывался на серые верёвки с кисточками.
Гуляя в Зоопарке, я не глядя схватила какую-то тётю за руку, которая была в таком же платье, перепутав её с мамой.
Папа, кстати, всегда ходил в светлых коротких плащах. Наверно модно тогда было! А дома ходил без рубашки, в одном синем трико. Зимой, видимо, когда было холодно, носил тельняшку с длинным рукавом.
Во времена моего детства с игрушками было туго, у меня то уж точно! Денег у родителей было мало и игрушки мне покупали редко. Поэтому я помню, практически, каждую. Недавно даже нарисовала свой автопортрет, (срисованный с детской фотографии) и вихрь игрушек вокруг! Это – коричневый плюшевый заводной медведь, который рычал и, запрокидывая назад голову пил молоко из бутылочки, зажатой у него в лапах. Затем, у меня была красная сумочка с прозрачным окошечком, в котором стояла маленькая куколка, как дюймовочка. Да! Была ещё такая механическая игрушка- металлический жёлто-зелёный цветок. Надо было несколько раз пальцем нажать на рычаг этого цветочка и, бутон раскрывался и с громким гудением-жужжанием кружился с бешеной скоростью, давая возможность увидеть сидящую в середине цветка девочку-дюймовочку!
Ещё у меня была маленькая кроватка, в которой под одеяльцем лежал пупсик, а под кроватью стоял горшок. Нужно было в спинке кроватки щёлкнуть переключатель и, спящий ребёнок садился на кровати, (в ногах были какие-то шарниры), а затем на горшок! Человечек был какой-то страшненький. Мама сказала, что эту игрушку сделало общество слепых. Где она её купила, не знаю.
Пупсиков у меня было много… Все хорошенькие! Мы с девчонками шили им одёжку из различных лоскутков. Фасоны были у всех элементарные и одинаковые, отличались только тканями и расцветками.
Папа из какой-то обувной коробки сделал мне домик для одного малыша. Он вырезал окошки в коробке, причём с рамами и дверь, которая открывалась и закрывалась. Внутри из картона были сделаны кровать, стол и табуреточки. Не зря же инженером-конструкторм работал!
Помню, мы шли с мамой за руку мимо магазина промтоваров, который в округе все почему-то называли Девяткой, хотя и номер-то у него был другой, – и, говорю ей:
– Вот была бы ты хорошая мама, ты бы мне купила большой дом для кукол! С мебелью, холодильником, кухонной плитой.
А мама мне таким безразличным тоном:
– Вот, когда будешь мамой, то купишь своей дочке, что хочешь. И домик, и печку, и холодильник…
И вот я выросла. У меня нет детей. Но есть двое племянников Вовка и Дианка. И я купила им и покупаю всё, о чём мечтала в детстве. И, думаю, вряд ли они в моём сегодняшнем возрасте вспомнят все игрушки, которые я им купила, как помню я свои.
Так вот, у меня были маленькие немецкие куколки с огромными глазищами. Кудрявые! Хорошенькие, не могу! Вся их прелесть заключалась в том, что туловище у них было маленькое, а голова большая, на ногах у них были резиновые туфельки, снимая которые ножки были без ступней, но со штырьками для туфелек. Конструкция такая! Поэтому обувь мы старались не снимать! И упакованы они были красиво: в прозрачный пластиковый цилиндр-бидончик! Это был шик!
А ещё у меня был белый пластмассовый бидончик для молока с яркой бирюзовой крышечкой и ручкой. Он был маленький, с ладошку, но так мне нравился!
Раньше с бидонами ходили за молоком. Приезжала во дворы цистерна, на которой была надпись «Молоко» и молочница ходила по соседним домам в каждый подъезд и кричала:
– Молоко! Молоко! Молоко свежее!
И все, кому было нужно, спешили купить разливное, а не бутылочное молоко.
Ещё у меня был заводной белый кролик с красным бантиком на шее. Нужно было повернуть ключик у него в боку и кролик начинал скакать. Я так долго упрашивала папу купить мне его. Этот зайка стоил 2 рубля 20 копеек, это считалось дорого!
Также, в этом же магазине, в «Девятке» я упрашивала купить папу телефон, (естественно дисковый, серого – белого цвета) и телевизор розового цвета. Папа сказал:
–Выбирай что-то одно!
И этот вопрос был так для меня мучителен, но я выбрала телевизор. Его прелесть заключалась в том, что его надо было завести ключиком и на экране медленно двигались картинки под музыку, типа шарманки. Ценник – 5 рублей!
А ещё, иногда, я выпрашивала игрушки у бабы Даши (маминой мамы), с которой мы вместе жили. Так она мне купила мозаику и хорошенькую рыжую лисичку с белой грудкой, как из мультика. Может что-то ещё, но не помню больше.
Помню с ней такой разговор:
– Баба! Ну купииии…
– Нет! У тебя есть матка и батька, нехай они тебе и купють.
– Баба! Ну купи! Они тебе деньги отдадут.
– Да ничего они мне не отдадут!
– Отдадут! Я попрошу!
Вот она купила мне эту лисичку, я счастлива безмерно! Приходим домой.
– Мама! Смотри, что мне баба купила! Дай ей денег! Я сказала, что ты дашь!
– Сейчас прямо! – отвечает моя мама.
– Она тебе баба! Она и должна тебе подарки покупать!
И баба Даша с такой горечью в голосе:
– Ну вот! Так я и знала! Я же говорила-не отдасть!
И рукой такая в сторону, дескать что теперь делать, деньги потеряны.
Мне её жалко. Но зато я с игрушкой!
Ещё я часто покупала в «Девятке» маленьких жёлтых пушистых цыплят с красным клювиком и такими же лапками. Я собирала мелочь дома по подоконникам, по карманам родителей. Один цыплёнок стоил 63копейки.
Как-то раз я пришла в магазин за очередным цыплёнком и взялась пересчитывать деньги в кулачке. Девчонки из интерната, старше по возрасту, обступили меня и давай шипеть, как гусыни, чтобы я отдала им деньги. Я говорю: «Нет! Это мои!» Они, окружив меня, стали щипать в руки, ноги, бока: «Отдай! Отдай!» Я громко говорю им: «Это мои деньги! Ничего вам не отдам!» Так хотелось, чтобы меня услышали, заступились! Вокруг было много людей. Но никто не обращал на нас внимание и не заступился за меня. Я, стискивая зубы, и денежки в кулачке, убежала от них. А когда они вышли из магазина, я вернулась и купила себе цыплёнка.
Подружке Инне Новичковой родители купили большого коричневого медведя и посадили на пианино у себя дома. Я просто заболела, так захотела себе такого же. Стала упрашивать родителей купить.
Меня отправили на дачу Детского сада. Тогда были такие, как пионер-лагеря для дошкольников. Мне там понравилось. Мы там ходили в лес, бродили среди, казалось, огромных кустов папоротника, смешных веток-палок, типа бамбука, которые разделяли на составляющие.
Нравилось есть землянику, голубику, костянику с кустика. Я обнимала васильки розового цвета, которые назывались лесными гвоздиками. Умилялась мелкими белыми звёздочками в траве, – были такие цветочки.
На ночь я надевала батистовую пижамку в мелкие розовые и зелёные листочки-цветочки. Нянечки перед сном в одном общем тазу всем детям по очереди мыли ноги, смазывали укусы от комаров и мошек зелёнкой.
На каждой моей вещи стоял штамп чёрной краской: Демиденко С.
Когда я вернулась домой, то на моей кроватке сидел огромный коричневый медведь с красным бантиком на шее. И в руках у него была жёлтая пластмассовая корзинка, доверху наполненная конфетами «Мишка на дереве». Я, только что не плакала от счастья! До чего я была рада! Тогда мне казалось, что он выше меня ростом! Позже я возила его в кукольной коляске по улице. А теперь он сидит на кроватке у Дианки и мы с такой грустью смотрим друг на друга. В детском саду у меня выявили способности к рисованию и всегда хвалили. Я любила рисовать принцесс с такими причёсками, где волосы были завиты вверх над плечами с каждой стороны и корона на голове из трёх зубцов!
Когда нам надо было нарисовать что-то из сказки про сестрицу Алёнушку и братца Иванушку, все нарисовали Алёнушек, кто как мог. А я одна нарисовала озеро и козлёночка, (что-то типа соломенного бычка), который, видимо, звал Алёнушку. Мой рисунок повесили первым в подшитую стопку всех рисунков. Это означало, что он лучший!
Когда я пошла в первый класс, на первом уроке мы тоже рисовали, кому что вздумается.
И опять, все нарисовали барышень, цветы, а я нарисовала пляж. Все лежали в разных позах возле моря и загорали. Мне запомнилась одна дама, нарисованная мною, которая лежала на животе и, якобы, согнув ноги в коленях. Они были изображены у меня в виде полукалачей! Это надо было видеть! Но первой учительницей Клавдией Дмитриевной было отмечено!
Я пошла в школу в 7 лет, а через полтора месяца – 16 октября, мне исполнилось 8 лет. Моя подружка, которая жила выше этажом и с которой мы родились в один день и год, сидела со мной за одной партой. В первом классе, за первой партой и в первом ряду. Так вот, 16 октября, мы с Ольгой пришли в белых фартуках и в белых бантах. У Ольги два жиденьких хвостика, а у меня при короткой стрижке один белый бант, но во всю голову! Чтобы бантик не слетал, мама завязывала мне его по-особенному. Брала две прядки волос, между ними клала ленту и делала эти прядки крест на крест и затем туго, на два узла завязывала бант.
Так вот, на первой же перемене, раздав детям конфеты, в честь своего праздника, мы с Ольгой что-то не поделили и подрались. Причину не помню, ей богу!
Но, когда Клавдия Дмитриевна пришла на второй урок, мы обе зарёванные лежали щеками на парте.
У Ольги было расцарапано лицо, а у меня выдернут клок волос из головы. И этот клок, вместе с огромным бантом лежал посреди парты. И, глядя на него, я горько плавала.
Клавдия Дмитриевна сказала:
– Ну, что, именинницы? Поздравили друг друга? Тогда начнём второй урок.
На уроках труда в начальных классах мы всё время что-то мастерили. Делали цветы из проволоки, крутили лепестки, а потом натягивали цветные нитки на них. Шили пингвинёнка по специальным выкройкам. Из яичной скорлупы делали игрушки. Папа дома из куриного яйца, вылив в чашку содержимое, путём специального прокола, сделал мне чудесного поросёнка. Прямо как из мультика «козлёнок, который умел считать до десяти»! В классе я сказала, что сделала сама.
На одном из уроков мы мастерили из бархатной бумаги игрушку на ёлку-объёмный шар. Вырезали треугольники с ушками из разных цветов бумаги и, склеивая ушки, получался красивый шар.
Так вот, Ольгин шар показали, как образец аккуратности, а мой, как образец неаккуратности. Мой шар был какой-то кривоватый и весь уляпан конторским клеем. Да и сама я была по уши в клее. Это результат моей дурацкой привычки всё делать быстро! Лишь бы быстро и первее всех!
Но я обиделась, что мой шарик так продемонстрировали, хотя в душе была согласна, что всё сказанное было справедливо.
Но любовь к ёлочным игрушкам у меня особенная! На сегодня это является моим хобби. Я болею ими. И, даже в «Одноклассниках» у меня есть альбом фотографий моей коллекции игрушек.
А когда-то, лет 45 назад, мы с мамой в «Детском мире», что на Проспекте Дзержинского, купили ёлочный шарик бирюзового цвета, на котором были нарисованы белой краской простейшие снежинки из перекрещённых трёх штришков. Я испытывала к нему такую нежность! Я несла его в ладонях домой. Мы шли пешком, я несла шарик, не могла на него налюбоваться и говорила маме, – если он когда-нибудь разобьётся, я буду хранить эти осколочки всю жизнь! Но он долго у нас висел, а когда разбился, – просмотрела! Потом у нас были такие немецкие шары, только розового цвета и размером с голову куклы! Два были розовые с белыми снежинками, два в полоску, как пирамидка. Со временем и они разбились.
Была необычная игрушка, чудо просто, – спутник! Золотой шарик с тоненькими золотыми хвостиками и на нём было написано красными буквами СССР! Открывали на Новый год шампанское и пробкой разбили его. Очень жаль!
Ещё были снежинки из какой-то пропитанной бумаги. Такие причудливые, искристые, а в центре лицо девочки-снегурочки – объёмное, как у куклы! Куда девались? Ищу по интернету, антикварным лавкам, – безрезультатно. Если найду, куплю за ту цену, что попросят. Хочу вернуть это детское счастье!
До сих пор жив жёлтый стеклянный цыплёнок на прищепке-ножке. С красным поролоновым клювиком и гребешком. Полуоблезлый такой! А был ещё такой же зайчик серенький с шарфиком из поролона и на поролоновых лыжах, но он пал смертью храбрых вместе со спутником от пробки из под шампанского, которая сразила сразу две игрушки.
Из старых ёлочных игрушек, моих ровесников у нас остались: часы в розово-жёлтой гамме, как-будто присыпанные сахаром; сова-большая голова; пингвин с тоненьким изящным носиком; два прожектора; ветка белого винограда или смородины с оранжевыми листьями; дед Мороз в белой шубе, изготовленной из ваты чем-то пропитанной, который неизменно все эти годы стоит под нашей новогодней пихтой. Рядом с ним, подобно изготовленная снегурочка, но которую мы приобрели позднее.
Помню пластмассовые резные штампованные снежинки, которые родители своим детям – моим ровесникам пришивали на воротнички детских шубок. У меня постоянно такая была. Сейчас продаются более шикарные и, почти всегда, 31 декабря я прикрепляю себе её на платье, т к в этот день я работаю, то на работе-это моё главное украшение.
Вообще, в детстве, в младших классах всегда носила какие-то значки, брошки. Помню у меня был такой смешной значок. – человечек ведёт на цепочке собачку. То есть у человечка своя застёжка, у собачки-своя. И между ними реально висит цепочка.
В садике у Наташки Хохониной мне очень понравился значок-золотой месяц, усеянный белыми сверкающими камушками. Я просто млела от него! И вот Наташка дала мне его поносить, а я дурёха умудрилась в этот же день его потерять! Наверно плохо прицепила. И мои родители решили вместе со мной купить в замен другой значок, чтобы я могла вернуть его вместо утерянного. Мы выбрали деревенскую девочку в синем платье до пят, в красной косынке, несущую на плечах коромысло. А на коромысле были подвешены маленькие ведёрочки, которые реально раскачивались при любом движении. Наташка была в восторге. А я тоже хотела такую девочку, но уже боялась или стеснялась попросить себе такую же.
Мама мне любила покупать пластмассовые ягоды какие-нибудь и цеплять на шапки, воротники пальто. Они у меня были постоянно.
В детском саду нам часто предлагали билеты в театр и мы периодически ходили туда с родителями.
Мне очень запомнились сказки «Кольца Альманзора» и «Конёк-горбунок». До сих пор у меня перед глазами те декорации, особенно изображение кита на колыхающейся портьере-море-океане во всю стену и, выплывающие из его пасти корабли.
В детстве я дружила в основном с двумя девчонками – Ольгой Чердаковой ,(с которой мы родились в один день и год 16.10.62.) и которая жила выше меня этажом и Инной Новичковой, которая жила у меня за стенкой, на одной со мной площадке). Инна была на 2 года младше нас, но день рождения почти рядом, то есть 13 октября! Рядом с нами жила ещё Маринка Кудряшова, которая тоже считалась нашей подружкой, но уже как-бы двоюродной. Сейчас они втроём почти каждое рождество приезжают ко мне в гости, т к мы теперь живём все в разных районах города.
Так вот, мы играли во дворе в различные игры, например, – в прятки. Прятались за различные кусты на газонах, их там было множество. Сейчас в нашем бывшем дворе даже травы почти нет, одни пни цветущие стоят, – почти все деревья посрубили, света в окнах кому-то мало показалось.
Мы не могли дождаться весны, чтобы на оттаявших от снега частях асфальта начертить классики и играть в пятнашки. Почему так назвали, не понятно! Вопрос знатокам на ТВ! Игра заключалась в том, что мы пинали баночки из под вазелина в квадраты, начерченные мелом определённым образом. И у кого баночка была моднее, тот был круче. Круче всех баночки были у Иннки Новичковой, потому что у неё жили родственники в Москве и у её мамы, тёти Лиды в туалете на полочке всегда стояли красивые баночки, бутылочки с кремами. А у нас с Ольгой были самые простые баночки из под самого дешёвого вазелина с зелёными буквами и зелёным отпечатанным ценником с обратной стороны – 5 коп! Сейчас у нас у всех полки в ванных комнатах ломятся от всевозможных бутылочек. А в то время всё было в диковинку.
