Светлана Викторовна Баранова
Разговоры на кухне
– Может вина? Ты опьянеешь и перестанешь думать о нем, я буду играть на рояле, а ты танцевать с бокалом в руке. И снова станешь моим дополнением, хотя бы на одну ночь.
Утром она ушла. На улице было ветрено, моросил дождик, она открыла зонт и пошла быстрым шагом к метро. Она думала о том, что в ее жизни был единственный дом, из которого ей так не хотелось уходить утром и, к сожалению, это совсем другой дом, и ее там уже не ждут.
*****
«Она сидит напротив тебя, ты налил ей вино в бокал, ты смотришь на нее…она ли это…
Голос такой чужой, длинные темные волосы, она, наверное, красива…
Утро, ты открываешь глаза, она рядом… она ли… ты касаешься ее спины, гладишь по волосам.
Что-то предательски болит внутри.
Ты встаешь, как можно тише, чтобы не разбудить ее, и выходишь на балкон, закуриваешь сигарету. Ты давно хотел бросить курить.
Ты думаешь обо мне, со мной было все иначе…я тебя любила».
Таня сидит и пьет вино. Одна. Слез больше нет. Боль есть.
Ошиблась? Придумала? Глоток, еще глоток, сигарета, еще одна сигарета. Больно. И вроде бы уже давно не девочка, нелепо так любить в ее возрасте, так безрассудно, так, как в первый раз.
Измена, предательство, а может просто страх? Страх перед любовью, той которая сжигает все внутри, которая рвется ярким пламенем наружу. Мешает. Помогает. Зовет прикоснуться, поймать взгляд, улыбку.
Глоток, еще глоток. Напиться, забыться, забыть. Невозможно. Что-то мешает. И снова боль, такая сильная, что хочется заорать, завыть, открыть окно. Ночь, ночь за окном и тишина…
Она налила остатки вина в бокал, в пачке последняя сигарета. Игорь так хотел бросить курить, теперь у него точно получится…
*****
Она узнала ее имя. Марина.
Это было ужасно. Она перешла границу. Она залезла к нему в телефон. Самое важное в отношениях – это доверие, больше его нет. И никогда не будет. Нет, конечно, она и так давно уже обо всем догадывалась, но…
Вчера Игорь написал, что любит. Она вернулась. И вот теперь он в ванной, а нее в руках его телефон. А там переписка с ней. И последнее сообщение от него, вчера: «Как хорошо. Просыпаюсь, и ты рядом. Целую».
Что делать? Снова бежать? Куда? На свежий воздух. Здесь ей больше нечем дышать…
*****
Странный это был вечер. Смурной. Угрюмый. Все было странным: луна непривычно большая и ярко желтая, звезды с «глазами», листья под ногами шуршали громче, чем обычно. И этот трамвай. Он тоже был странный.
Игорь стоял на конечной остановке и пил пиво. Было уже очень поздно. Он часто ночами приходил на эту остановку. Иногда один, иногда с другом, несколько раз даже с Таней. Сегодня он был один. Он уже давно один, а все никак к этому не привыкнет…
Он грустил тогда. Плохо ему было. Выть хотелось на эту самую луну или лечь на рельсы и лежать до утра, пока первый трамвай утром не переедет. Хотелось курить. Игорь достал из кармана пачку сигарет и уже хотел прикурить, как вдруг увидел его. Он был удивительно красивым. Красным с золотом. И гремел так мелодично. Трамвай из прошлого века. Под номером 26. Никогда здесь такие не ходили. Он так и замер от удивления с незажженной сигаретой во рту. Трамвай остановился прямо перед ним, двери открылись, и Игорь зашел в него. К нему тут же подошел кондуктор: «Молодой человек, проезд оплачивать будем?». Игорь полез в карман за бумажником, но тут девушка с задней площадки сказала: «Дядя Леша, опять ты за свое. Молодой человек, не обращайте на него внимание. В нашем трамвае проезд бесплатный». И как он сразу ее не заметил? Это была не девушка, а ангел, сошедший с неба. Такая улыбка. Взгляд… А голос…
– Молодой человек, ну что же вы стоите, присаживайтесь. Вот сколько мест свободных. А вам куда?
– Мне? Не знаю…
– Значит до конечной, – сказал дядя Леша и подмигнул девушке.
– Скажите, а почему ваш трамвай ночью ездит по городу, вдобавок еще и не по своему маршруту?
– Почему не по своему? Очень даже по своему. Он у нас разный каждый день. Маршрут то есть. Сегодня вот за тобой заехали. Ты не переживай, сынок, довезем, куда надо, – сказал кондуктор, дружески, похлопав Игоря по плечу.
– А куда мне надо? Я и сам не знаю…
– Она знает, – махнул он рукой в сторону девушки, – она скажет, где тебе сходить.
– Молодой человек, молодой человек!!! Вставайте! Напьются и спят на остановках, сволочи!!!
– А трамвай где?
– Какой трамвай? Рельсы уже два месяца как разобрали. Алкаш, мать твою.
Да, Игорь уснул на скамейке. На конечной остновке. Отсюда трамваи и раньше ходили только в депо и только по своему маршруту, а теперь и вовсе рельсы разобрали. Жаль только, что он так и не успел узнать, где ему выходить.
Он медленно шел домой, ежась от холода.
*****
– Марина, а ты классная. Правда, хорошо, что мы познакомились.
– Таня, здорово, что ты не облила меня серной кислотой или соляной…
– Вот, дурочка! Я в тебя уже практически влюблена…
– Еще по коктейлю?
– А какой это будет по счету?
– Пятый…
– А, давай! Марин, ты понимаешь, я его все равно люблю. Очень.
– Он же бабник. А бабник – это всеобщее достояние. Попользовалась, дай другим! Дура ты, Танька, таких, как он, не любят, с ними спят!
– Он тебе говорил, что любит?
– Нет.
– Вот видишь, а мне говорил. Три раза говорил. И два раза писал.
– Вилами на воде…
– Нет, а вдруг он понял, что я та самая, единственная?
– Милая, это было бы замечательно. Но ты ведь умом понимаешь, что этого никогда не будет.
– Умом, да, понимаю…
– Что пишет?
– Ерунду всякую… И, скорее всего, не только мне…
– Помнишь, смешно тогда получилось с вещами в комоде. Ты думала, что это мои…
Марина увидела слезы в Таниных глазах. Неужели, можно вот так любить?
– Поедешь к нему? – тихо спросила Марина.
– Да. Я такси уже вызвала…
Таня уехала.
Марина допивала свой коктейль и думала о том, что все-таки хорошо, что они с Таней познакомились. Она – настоящая. И в любви, и в дружбе. Теперь у нее есть подруга. Странно, это, конечно. Но чего только в жизни не бывает.
*****
«Я сяду у твоих ног, положу голову тебе на колени и расскажу сказку. Сказку о том, что ты все сможешь…
На рассвете, на берегу озера я буду сжимать твою руку в своей ладони, и ты увидишь, что мир вокруг нас не рушится, не тонет, что оковы спадают с плеч, и дыхание становится легким и свободным. На свете нет других чудес, кроме тех, что мы творим сами. Нет волшебников, нет фей и волшебной пыльцы, есть только наши желания и наша любовь. И мы свободны в своем выборе. Отбрось все лишнее и возьми с собой только то, без чего ты не сможешь быть счастливой. Возьми с собой меня.
Ты все сможешь, потому что я в это верю. Ты все сможешь, потому что ты научилась не бояться летать. Ты все сможешь, потому что ты храбрая. Храбрая в любви. Ты все сможешь, потому что я с тобой. Нет, не так… потому что меня нет без тебя. Я отражаюсь в твоих глазах. Я дышу с тобой одним воздухом. Я люблю тебя.
Я обязательно когда-нибудь расскажу тебе эту сказку, когда сам поверю в нее. Ты ведь подождешь?».
Моросил дождь, и Игорь, запахнув куртку и подняв воротник, ускорил шаг. Под ногами хлюпала вода, ветер сдувал с деревьев последние листья. Омерзительная погода. Очень хотелось побыстрее добраться до дома и выпить горячего чая….
Ключ долго не хотел попадать в замочную скважину, наконец, замок поддался, и он вошел в квартиру. В гостиной горел свет. Татьяна сидела на диване, закутавшись в плед, и читала книгу. Свет от торшера мягко освещал ее лицо. Он подошел к ней, откинул непослушную прядь волос и поцеловал ее в шею. Она пахла домом и яблоками с корицей.
– Замерз. Устал. Чаю очень хочется…
Она улыбнулась, посмотрела на него, и он отразился в ее глазах.
– Сейчас поставлю чайник. И я испекла шарлотку.
– А я еще удивился, почему ты пахнешь яблоками.
Она вернулась. Потому что давно поняла, что без него ее нет, что она отражается в его глазах и дышит с ним одним воздухом. Она просто любит его.
*****
«Странно, правда, странно, чувствовать такую лавину чувств? Постоянно кипящую внутри тебя. Обжигающую. Поглощающую. Оживляющую. Не потушить. Никак. Никогда.
Устала? Немножко. Самую малость. Давай отдам тебе половину? И мне станет легче жить, дышать, ждать, верить, надеяться. Я стану спокойнее и увереннее. Вот, смотри, как много здесь всего, выбирай.
Страсть… Ярко красное пламя, языки которого касаются тебя каждую ночь. С ней тяжело бороться, она постоянно рвется на свободу, не знает запретов и табу. Ты разбудил ее во мне, и только ты можешь ее усмирить и подчинить.
Нежность… Она здесь, на кончиках пальцев. Теплая. Ласковая. Ее у меня очень много. Но она очень пугливая, одно резкое слово, холодный взгляд, и она прячется. Мне потом очень сложно ее найти, иногда на поиски уходит не один день. Забьется в уголок и тихо плачет, но я знаю, что она очень хочет, чтобы я ее поскорее нашла, и вернула тебе.
Любовь… Я не знаю, где она обитает, но ты увидишь ее в моих глазах, ты почувствуешь ее на своих губах, когда их коснуться мои. Она всегда разная. Утром ты можешь ее найти на подушке рядом с собой, в чашке кофе, приготовленном для тебя, в моем первом сообщении, отправленном тебе по дороге на работу. Замечай ее, пожалуйста. Ничего не могу с ней поделать. Обидчивая она, ужасно. Все ей что-то кажется и мерещиться. И поделиться я ей тоже не смогу. Она у каждого своя. Единственная, неповторимая. У кого-то она тихая, как шелест крыльев бабочки, у других – громкая, шумная, как звук реактивного двигателя. У каждого своя… Есть ли она у тебя?
Терпение и понимание. Неразлучная парочка. Я их очень ценю, только они иногда дают мне силы просто сделать еще один вдох, прожить еще один день.
Ревность… Зеленоглазое чудовище. Она мечется внутри меня, расталкивая все остальные чувства, и постоянно нашептывает, науськивает, заставляет сомневаться и бояться.
Вот я и добралась до него. До страха. Страх… Страх потерять. Страх стать не любимой, не нужной, страх быть забытой. Сразись с ним, будь храбрым, убей его во мне. И на освободившемся месте мы построим наш общий дом, фундаментом для которого будут доверие и искренность».
*****
– Я больше тебя не люблю, – Игорь резко встал из-за стола и стукнул по нему кулаком.
Она вздрогнула, испугавшись громкого звука. Только звука. Его слова ее почему-то совсем не напугали.
– Почему ты молчишь? Ты вообще слышишь, что я сказал?
– Да, конечно. Я тоже тебя не люблю. Чаю сделать?
– Ты… тоже меня не любишь? – спросил он еле слышно.
– Да, два дня в неделю мне кажется, что я тебя не люблю. Еще два дня в неделю мне кажется, что ты меня не любишь. И один день в неделю я проживаю с мыслью о том, что любви не существует. Иногда все эти три мысли приходят мне в голову сразу, в один день, и тогда я ухожу от тебя. У тебя тоже примерно тот же график.
Она поставила перед ним чашку и налила в нее чай. Чай вкусно пах мятой и уютом. Он был приготовлен с любовью.
– Когда же эти мысли совпадают у тебя в голове, то ты ведешь себя так, чтобы мне захотелось уйти. А почему ты решил, что больше меня не любишь?
– Меня раздражает твой голос…
– .....У сердца с глазом – тайный договор:
Они друг другу облегчают муки,
Когда тебя напрасно ищет взор
И сердце задыхается в разлуке.
– Шекспир? Ты так красиво читаешь стихи. И твой голос…
– Знаю, – она улыбнулась, – ты, кажется, говорил о том, что тебя раздражает во мне. Продолжай, я слушаю.
– Меня…меня раздражают твои прикосновения. Ладони вечно холодные. И вообще…
Он взял в руки чашку с чаем и хотел сделать глоток, но чай оказался слишком горячим, от неожиданности он выпустил чашку из рук, она упала на пол и разбилась, чай обжег ему руку.
– Черт, черт, черт. Вот вечно одно и то же, ты всегда…
Он не успел договорить. Она взяла его руку в свою, подула на обожженные пальцы и едва коснулась их губами:
– Больно?
– Уже нет, – сказал он, не выпуская ее руки из своей.
– Ты забыл о том, что я много курю, люблю вино и вечно разбрасываю свои вещи. Продолжай, ты давно не признавался мне в любви.
Они еще долго сидели на кухне и молчали. Игорь думал о том, что завтра надо не забыть забрать куртку из химчистки и позвонить в банк, а еще купить ей тот шарфик, голубой с бежевым, он ей точно понравится…
А Татьяна думала о том, что если завтра не сдаст квартальный отчет, то премии ей не видать, а она так хотела купить ему ту рубашку, и еще надо наконец-то отмыть этот ужасный чайник.
– Знаешь, в одном мы точно ошибаемся…
– В чем?
– Любовь существует…
*****
– Игорь, ты что пьешь по утрам?
– Я – кофе, без чашки крепкого кофе утро не может быть добрым. Ты и сама это прекрасно знаешь. Странные у тебя иногда бывают вопросы, Тань.
– А если кофе нет, закончился, и денег нет, чтобы купить? Зато в шкафу на верхней полке стоит банка хорошего какао, друзья из Финляндии привезли. Какао будешь?
– Ну, буду, наверное.
– Ты же его не любишь?
– Но кофе-то нет!
– Ну хорошо, пьешь ты значит какао день, другой, третий, вроде бы уже привык даже, вкусно, но как только видишь рекламу кофе по телевизору, то сразу хочется… Ждешь зарплаты, чтобы пойти и купить, да? Я ведь права?
– Да, наверное. А почему ты спрашиваешь?
– Так вот, я никогда не буду твоим какао!
– Я не понимаю…
*****
Таня зевнула, сладко потянулась и улыбнулась. Субботнее утро. Казалось, что впереди не выходные, а целая жизнь. Повернулась к Игорю и нежно провела рукой по его лицу: «Доброе утро, любимый! Какая у нас погода сегодня?». Он убрал ее руку со своего лица и отвернулся к стенке. «Понятно. Облачно. Временами осадки в виде дождя. Порывы ветра до 10 м/с. Это Питер, детка».
В квартире было прохладно, она нехотя выбралась из-под одеяла, накинула халат и пошла на кухню варить кофе. За окном было тепло и солнечно, а здесь, в квартире наступили холода. Сквозило. Сквозило недоверием и непониманием. Где он, ветер перемен? Ветер, который разгонит тяжелые грозовые тучи? Она знала, что в итоге грозы не будет. Не будет грома и молний, и шквалистого ветра не будет, а будет затяжной мелкий дождь. Неделю, две, может быть месяц. На плите закипел чайник. Она встала и заварила кофе: ему и себе. Как обычно две чашки. Наверное, уже просто по привычке. Желания что-то менять не было.
Ей надоели эти противные плюс восемь по Цельсию. Наверное, они пережили уже и свою весну, и свое лето. Жить в осени не хотелось. Она вернулась в спальню и спросила:
– А ты умеешь исправлять ошибки небесной канцелярии?
– Что?
– Погоду менять умеешь?
…..
– Я умею. Но больше не хочу. Сил на это много уходит. А тучи все равно наползают. Проще найти место, где будет тепло и солнечно. Глупо бороться с природой.
Он молчал.
Она тоже не сказала больше ни слова.
*****
Кто-то тронул Татьяну за плечо, она открыла глаза, на комоде сидела маленькая девочка и болтала ножками.
– Нам пора, пошли, – сказала она.
– Куда? Сейчас только семь утра, на улице дождь, темно, и я хочу спать.
– Ты сама знаешь, что пора.
– Знаю…но мне так не хочется уходить. Я полюбила эти голубые стены. А знаешь, там во втором ящике комода лежит моя любимая кофта, а в третьем…
– Пойдем, пора.
– Нет, подожди еще минутку. Я хочу его запомнить.
– Кого? Его? Зачем? У него был полезный, но довольно скучный и неинтересный год. Помнишь, это он тебе сказал. Как ты плакала тогда, но он об этом не знал, конечно. А помнишь, он сказал…
– Перестань, пожалуйста, я все поняла.
– Ты выбрала его, но он тебя не выбрал. Нельзя осчастливить против воли. Нельзя постоянно искать ему оправдания, закрывать глаза на его безразличие, винить в чем-то себя. Ты же умная женщина, ну, одевайся, собирай свои вещи, нам пора уходить.
– Но там холодно…
– Здесь еще холоднее!
– Но там мне будет совсем одиноко…
– Здесь ты тоже одна!
– Но…
– Ты хочешь еще что-то сказать?
– Нет, пойдем, нам действительно пора.
*****
«Перепиши меня на чистовик. Да, давай, возьми лист бумаги и перепиши!!! Вот, держи, бумага, ручка. Пиши!!!! Только это буду уже не я. Тебе это нужно, ответь??? Молчишь? Да пошел ты!».