Стелла Александрова
Я буду всегда с тобой

Глава 6. Алена

– Мама, ты не видела Элинку? – спросил Семен Алену, выходившую из сарая с ведром свежего надоенного молока.

– Нет. Возле меня, ее давно уже нет. Неужели опять на улицу умчалась. Беги, поищи ее, а то уже ночь на дворе, забредет куда-нибудь и начнет реветь со страху.

Трехлетняя Элинка в этом году не давала покоя ни матери, ни брату своим любопытством. Если она не доставала их вопросами и своей неуемностью во дворе или дома, то исчезала куда-нибудь, так что ее потом приходилось разыскивать, а, найдя, читать сотый раз мораль о том, что маленьким девочкам нельзя ходить одной, вокруг ходят плохие дяди.

Семен вышел за калитку и, оглянувшись в поисках сестры, присвистнул. Алена, поднимавшаяся на крыльцо, оглянулась и воскликнула с досадой:

– Ну, что там еще?

– Ничего себе! Вот это да! Клево!

– Да, говори скорее, что там случилось, – раздраженно прикрикнула на него Алена.

– Это «Вольво».

– Ох, боже мой! Ты что машин не видел? – Но, поставив ведро на крыльцо, Алена решила присоединиться к нему, чтобы удовлетворить и свое любопытство, в деревню иномарки редко заезжали.

– Но не рядом же с нашим домом, – объяснил Семен матери, выглядывавший поверх забора на улицу.

– Ты ребенка уже нашел? – отчитала она его.

– А чего ее искать, где все, там и она наверно, – он лениво махнул в сторону соседского дома.

– Не поняла, а что там люди делают? Он ведь лет пять уже стоит пустой. На продажу выставили что ли?

– А он, видно, уже с часа два, как подъехал, – задумчиво проговорил Семен.

– Тебе-то откуда это знать, если только что увидел машину.

– Ты смотри, сколько народу во двор набилось!

– Тоже мне Шерлок Холмс. Ладно, хватит разевать рот, иди, поищи Элинку. А то темно уже становится.

– Ну, конечно, – радостно воскликнул сын и понесся в соседний двор.

– Вот, черт, принесло кого-то, – посетовала Алена.

Дом соседей стоял к ним торцом через огород, и поэтому она не могла заметить, что туда кто-то подъехал. Ей, конечно, интересно знать, кого туда принесло на ночь глядя, но становится еще одной откровенно любопытствующей, ей не хотелось. Она оперлась на забор в ожидании детей, напряженно прислушиваясь к звукам на улице.

Они с Михаилом переехали в деревню, когда уже баба Лида, жившая в соседнем доме, умерла. За ним за денежную плату от Антона Звонарева, внука бабы Лиды, присматривала тетя Агафья. Многие в то время ей сильно завидовали из-за этого, потому что Антон высылал ей в полгода раз приличную для пенсионерки сумму денег. В прошлом году деревня была шокирована еще одним поступком Антона. Летом председатель колхоза заявил односельчанам, о том, что хватит жить им по старинке. Это вылилось в акцию «Приведи свой дом в порядок», и «Даешь хорошую дорогу в деревне». Тетя Агафья решилась написать Антону, чтобы он выслал деньги на внешний ремонт дома. Ответ не заставил себя ждать, и она получила перевод денег на такую сумму, что на них можно было выстроить новый дом. В начале тетя Агафья растерялась, но потом развернула такую деятельность, отчего деревня гудела до сих пор. Наняв бригаду мужиков в деревне и пригрозив, что если только увидит хоть одного пьяного или услышит запах спиртного, то тут же уволит, она вместе с бригадиром съездила в город и закупила материалы для ремонта дома Звонарева. К концу осени дом выглядел, как картинка, с новой крышей, новыми наличниками и обшивкой. Внутри дома, тетя Агафья тоже кое-что подновила. Посовещавшись с Аленой, как с главным бухгалтером колхоза, она выписала и себе деньги, о чем свидетельствовал бланк выдачи зарплаты, как главному распорядителю строительства. Да, весело было в прошлом году. Кто бы мог подумать, что семидесятилетняя женщина будет командовать мужиками, и попробуй ее ослушайся, лишились бы приличных денег.

– Ну, что ты ревешь, – услышала Алена сквозь размышления голос сына. – Завтра еще пойдешь. Дядя никуда не уедет от тебя.

– Какой еще там дядя объявился? – со смутным предчувствием надвигающегося в ее жизни чего-то нехорошего, сдержанно спросила Алена, открывая калитку.

– Да, там этот хозяин приехал, который в прошлом году бешеные бабки бабе Агафье прислал, – восхищенно проговорил пятнадцатилетний Семен, переходя на уличный сленг.

Алена потянувшая к себе с рук Семена плачущую Элину, чуть не выпустила ее.

– Что? – сумела она выдавить, и прижала к себе крепко дочь, затрясшими от волнения руками.

– Мам, ну ты как глухая. Дядя Антон приехал. Говорит, что надолго. Мол, хочет от города отдохнуть. Спросил и про тебя, когда узнал, чей я сын. Представляешь, Элинка у него на коленях сидела, когда я в дом вошел. Во, дает сестренка! Но я думаю, что это она по папе скучает, вот и уцепилась за него, – сказал Семен с большим возбуждением, видимо Звонарев, своим достатком вызвал у простого деревенского мальчишки огромное восхищение.

Алена, похолодевшая от такого известия, слушала сына, еле сдерживая бешенство, но на его психологическое резюме о сестре, не стерпела и взвизгнула.

– Какой он тебе дядя Антон? Нашел родного дядьку. Чтобы я больше твоей ноги в доме его не видела, и присматривай за сестрой, чтобы и она туда не шлялась, – заорала она на сына. Резко скинув с ног калоши на ступеньках крыльца, она стремительно забежала в дом, таща под мышкой орущую от недовольства Элинку с грязными сапожками на ногах.

Семен, изумленный ее поведением, так и застыл, недоуменно глядя ей вслед.

– Что за шум, а драки нет? – услышал он за спиной веселый голос тети Тани, – снова мать чихвостит тебя ни за что?

Семен посмотрел на нее и, натянуто улыбаясь, сказал:

– Здрасьте, теть Тань. Элинка что-то раскапризничалась.

– Да, что ты, – разлохматив его волосы, усмехнулась она, – с каких пор ты перестал ее успокаивать?

Семен решил за благо смолчать, не то после посыпалась бы еще куча вопросов от крестной.

– Ну, ну, – сказала тетя Таня, поднимаясь по ступенькам крыльца.

Алена в тихом бешенстве резкими движениями снимала с рыдающей дочери платье. «Урод, ублюдок, он все-таки посмел через шестнадцать лет снова появится в моей жизни».

– Замолчи, не то надаю по заднице, – закричала она на хнычущую дочь. Та испугавшись окрика матери, зарыдала еще громче и истеричней.

– Ничего себе, кажется, наша снежная королева ожила, – услышала она язвительный голос подруги позади.

– Что случилось? – раздражительно спросила Алена ее.

– У меня ничего страшного, отчего можно было бы кричать на ребенка, – с сарказмом ответила она. – А вот что с тобой случилось подружка? Во дворе Семка стоит, будто кирпичом пришибленный, здесь Элинка орет, как будто ее убивают. Так что произошло в датском королевстве?

– Ничего такого, что тебе стоило бы знать.

– Ну, конечно, о чем я и говорю. Всего лишь объявился сосед, но у тебя вид, как будто по соседству поселился Дракула.

– Кричи громче, а то Семка тебя не слышит, – буркнула Алена, приходя в себя. Срывать злость на детях из-за мужчины, когда-то предавшего ее, конечно, если она здравомыслящая женщина, не к лицу.

– Что-то я тебя снова понять не могу, – с размаху уселась на Элинкину кровать Татьяна с удивленными глазами. – Это что, это он?…

Но Алена не дала высказать вслух ее предположение, взвизгнула:

– Да, он, он. Что тебе еще надо знать, спрашивай, пока я добрая, я тебе отвечу.

Татьяна подскочила с кровати и, покраснев, как рак, слегка заикаясь, проговорила:

– Я, конечно, предполагала, что ты после смерти Михаила немного не в себе, но чтобы настолько, я даже и представить не могла. Да, тебя Алена в психушку надо отправлять. Ты что с детьми и собой делаешь? – возмущенно произнесла она, и попыталась забрать у нее орущую Элинку. Но Алена не собиралась отдавать ей ребенка. На их счастье или Элинкино в комнату забежал Семен и с недетской силой, оттолкнув их, молча, вырвал сестру из их рук.

– Боже, какая ты стала дура, – сев на кровать посетовала Татьяна. – А ведь даже год не прошел, как живешь без мужа. А что будет дальше?

– Не твоего ума дело, – огрызнулась Алена.

– Нет, ты сама посуди. Я думала, что ты, став свободной женщиной, воспрянешь духом, помолодеешь душой, а что в итоге – стала занудой и истеричкой, – с жалостью проговорила подруга, покачивая головой, не глядя на нее.

– Отстань, – с усталым вздохом ответила Алена, усаживаясь рядом с ней, – ты не испытала малой толики того, через то, что мне пришлось пройти.

– Брось, сейчас не в этом дело. Прошло пятнадцать лет, а ты все собачишься при воспоминаниях о нем.

– Пройдет сто, а я буду вести себя точно также.

– Да, – протянула Татьяна. – По-моему здесь уже можно поставить один единственный железный диагноз.

– Ну, и какой? – скривив в едкой усмешке губы, спросила Алена, замечая искры смеха в глазах подруги.

– Любовь, – с пафосом воскликнула она. – Да, да, да, – заявила она, видя, как сжимаются губы Алены, – и не пытайся это отрицать. Потому что любовь и ненависть ходят рядом.

– Перестань молоть чепуху.

– Мелют зерно на току, а я говорю правду.

– О, оставь эти измышления при себе. Начиталась всякой романтической чепухи, забила книжной бредятиной себе голову, теперь и мне пытаешься вбить. Нет, в жизни любви, – жестко воскликнула Алена, не замечая, что голос срывается в крике.

– Кричи громче подруга, чтобы и сосед тебя услышал, – с сарказмом проговорила Татьяна.

Алена вскочила с кровати, и, встав перед ней, уперла руки в бока.

– Знаешь, что…

– Что? – со смешком спросила Татьяна. Для нее этот вечер стал приятным развлечением по сравнению с прошедшим днем на ферме. И сейчас разозлив Алену, она думала, что, невольно выведя из себя подругу, может услышать признания, которые ее волнуют. Поделившись с ними, она может наконец-то выйдет почти из годичного ступора, в котором жила. Нет, скорее существовала рядом с детьми. Видно, у нее окончательно крыша поехала из-за смерти Михаила, но никто этого не понимал, да никому и не надо этого знать, у всех своих забот хватает. Ходит она подавленная. Ну и что? Ведь недавно вдовой стала. Положено выглядеть так. Но никто не предполагает, что она носит не печаль на сердце, а тяжесть. Винит себя в смерти мужа.

Приезд Антона дал толчок для всплеска эмоций, которые она долго сдерживала в себе. Ведь это с него начались все ее злоключения. Бедная подруга.

– Ничего, – ответила Алена, обмякнув, как спущенный шар, понимая, что она чуть не выболтала свою тайну. – Спать пора, завтра на работу с утра.

– Что, даже чаем не напоишь? – улыбнулась Татьяна, все же не теряя надежды вызвать на откровение Алену, пока она близка к этому.

– Молока налью, если хочешь пить, после чая не уснешь.

– Ну, меня совесть не мучает, – сказала Татьяна и прикусила язык.Долгим взглядом, посмотрев на нее, Алена пробормотала:

– По тебе и видно, – и повернулась к ней спиной.

На несколько секунд в комнате повисла тяжелая тишина.

– Ладно, я пойду, – прервав неловкое молчание, смущенно проговорила Татьяна в спину подруги, понимая, что нечаянно сболтнула лишнее и в их отношениях появилась маленькая трещина.

– Иди, – выдавила Алена.

Как только замерли шаги Татьяны, она упала на кровать и, уткнувшись лицом в подушку, завыла. Вой постепенно перешел в рыдание, оно – в плач, и только спустя полчаса залив подушку слезами от воспоминаний о юности, она успокоилась и уснула. Семен, сидевший тихо все это время возле заснувшей сестры, не слыша никаких звуков из комнаты матери, прошел к ней, медленно ступая на цыпочках. Ее опухшее от слез лицо на фоне синей наволочки, резко бросилось ему в глаза. Он замер, но мать не шевелилась, тогда он принес из своей комнаты покрывало, заботливо накрыл ее и, огорченно вздохнув, выключил свет и вышел из комнаты.

Глава 7. Алена. Антон

Громкая иностранная музыка, хрипло раздававшаяся из больших музыкальных колонок, разносилась на всю деревню, притягивая к себе, как магнит, молодежь. Парни шумной гурьбой, окутанные облаком дыма от сигарет и запахом самогонки и пива, завалились в клуб. Девушки, танцующие под блестящим шаром из елочных осколков взвизгнули и бросились в рассыпную, кто какой угол нашел. Довольный хохот ребят перекрыл музыку.

– Ой, ну какие у нас девочки дурочки, – со снисходительной улыбкой на лице прокомментировала происшедшее восемнадцатилетняя Алена. – Ведут себя, как дикарки.

– Деревня, есть деревня, – с легкой гримаской презрительности поддержала ее подруга, пристально вглядываясь в полумрак зала и пытаясь разглядеть, кого в этот вечер принесло. – И чего от них шарахаться?

– Ба, кто у нас здесь стоит, – услышали они хриплый пропитый голос тридцатилетнего местного холостяка. – Наши фифочки-студентки по углам жмутся.

– Да, иди ты, Петь, – лениво огрызнулась Таня. – Не до тебя.

– Ха, ха, и чем вы сейчас так заняты? Напрягаете извилины в подборе кандидатур в мужья? А мозги-то, курочки, у вас есть?

– Что орешь, как оглашенный? У тебя шуточки плоские, как и сам, – парировала Алена.

Татьяна залилась смехом. Петя был худ, как велосипед.

– Ой, ой, ой, какие мы умные. Не иначе только злословию вас учат в техникуме, – сплевывая на пол, процедил он.

– Отвали, Петя, – отмахнулась Алена, – если не хочешь нормально разговаривать.

– Кто, кто тут хочет поговорить? – радостно закричал, подходя к ним, Коля, бывший их одноклассник, – о, девчонки, как я вас давно не видел!

– Любка, тоже, кажется, так думает, – усмехнулась Таня.

– Девочки, не дерзите. Нам мужчинам противопоказано быть долго с одной. Можно нюх потерять, – бодро заявил он.

Все дружно залились смехом над его шуткой. Татьяна, хватаясь за живот, сквозь смех выдавила:

– Смотри, чтобы Люба тебе кое-чего не оторвала с обостренным нюхом.

– Не успеет, он у него прежде отвалится от не разборчивости, – поддержал ее Петя.

– Типун вам на язык, – огрызнулся Коля.

Смех грянул еще сильнее, привлекая и других посетителей клуба.

– Алена! – услышала девушка свое имя сквозь грохот музыки и смеха произнесенное приятным мужским голосом. Она всмотрелась в лица подошедших к ним парней. Заметив Антона радостно заулыбалась и стала пробираться к нему через толпу.

– Антон, привет! – воскликнула она, добравшись до него, и вцепилась в его рубашку, чтобы не упасть, когда кто-то толкнул ее в спину.

Антон придержал Алену за талию, и почувствовал, как его обожгло, будто огнем, от этого прикосновения. Девушка дернулась от его рук. Антон, подумав, что она до сих пор не может стоять устойчиво на ногах, прижал еще крепче к себе. Молниеносно плоть возбудилась, и дала понять девушке, что парень ее сильно хочет. Яркий румянец стыдливости окрасил щеки от касания возбужденного мужского члена к низу живота. Страсть, полыхнувшая в карих глазах двадцатидвухлетнего парня, привела ее в замешательство, и она с силой вырвалась из его объятий. Глядя на него большими от изумления глазами, она попятилась от него, а потом развернулась и стремительно выбежала из танцевального зала.

Антон, ошеломленный реакцией своего тела, так и остался стоять на месте. Он никак не мог понять, почему это с ним произошло. Ведь это была Аленка, с которой он с детства бегал на озеро купаться голышом, чтобы потом не сушить трусы. Они держались сотни раз за руки, грелись на утренних рыбалках под одной курткой. Еще в прошлом году он видел в ней соратницу по играм и работе. Но почему через год все изменилось? Неужели он настолько любвеобилен, что прикосновение упругой женской груди и ощущение крепкого девичьего тела под руками, возбудило его мгновенно? Неужели из-за этой похоти надо терять друга детства?

– Антоша, – услышал он мурлыкающий голос Клавдии, двадцатилетней красавицы деревни, – не хочешь пригласить меня на танец?

– Что? – спросил он, мыслями находясь рядом с Аленой, и посмотрел на девушку отстраненным взглядом.

– Никак ты возгордился, учась в столице, – пошутила она, – даже не замечаешь нас.

– Слушай, извини, Клава, мне надо идти, – сказал он и мысленно поблагодарил темноту танцевального зала, не то было бы видно, в каком состоянии сейчас он находится.

– Да, ведь ты только что пришел, – проговорила обиженно девушка, но Антон ее уже не слышал. Он пробирался усиленно к выходу с надеждой найти Алену и выяснить: почему его отношение к ней так резко изменилось.

Возле клуба стояли девушки, и он остановился возле них, пытаясь разглядеть в темноте их лица. Его интерес был замечен, и девушки налетели шутками на него. Голос одной из них показался ему знакомым, и он подошел поближе к ней.

– Ты что это, Антон, – со смехом воскликнула Таня, – потерял кого?

– Ага, – улыбнулся он в ответ, – Аленка здесь не пробегала? Там внутри такая толкучка, что нас затолкали, и мы потерялись, а только начали рассказывать друг другу, как живем, – стараясь придать речи оттенок развязности, пояснил он, чтобы девушка не подумала, что он в поисках ее подруги серьезно заинтересован.

– Нашли где говорить, – фыркнула Таня, – там пушка начнет палить, не услышит никто.

– Так ты видела ее? – перебивая ее разглагольствования, спросил нетерпеливо Антон.

– Да, домой она пошла, – раздраженно ответила девушка, видно недовольная поступком подружки, – вечер только начался, а она уже ускакала. И чего торопиться…

Но Антон не стал ее дослушивать и быстрыми шагами направился к дому Алены. Скрывшись с глаз девушек, он, вообще, побежал. Благодаря бегу, он успел поймать ее, когда она закрывала за собой калитку во двор.

– Алена, постой, – громким шепотом воскликнул Антон, подбегая к ней.

Девушка на одно мгновение замерла, встретившись с его глазами, но потом горячо зашептала:

– Что тебе надо, Антон? Поздно уже, мне домой пора.

– Подожди, – удержал он ее за руку, лежавшую на калитке, и снова почувствовал, как тепло побежало по его венам.

Девушка вырвала руку, и оцарапала ладонь о штакетник. Крик боли невольно вырвался из ее груди.

– Ой, Алена, извини, я не хотел, – потянул на себя калитку Антон, чтобы быть поближе к девушке и осмотреть ее рану. Он притянул Алену к себе, и она не заметила, как оказалась в объятиях молодого мужчины. Боль была забыта, только остро чувствовались прижатые друг к другу тела. От навалившегося на нее внезапно желания потяжелело дыхание, но когда губы Антона припали к девичьим губам, Алена забыла обо всем на свете.

Антон целовал, и в голове пронеслась яркая мысль, что такого вкуса свежести, ему ни разу еще не довелось ощутить. В голове от страсти помутнело, рука нащупала упругую грудь и стала ее мять, другая полезла под платье, пытаясь добраться до укромного женского естества. Стон, вырвавшийся из груди Алены, заставил ее очнуться, и она нашла силы оттолкнуть от себя Антона. Тело горело от испытанного неведомого желания, и она стала из-за этого презирать себя. Она была напугана тем, что чуть не потеряла разум, оказавшись в первый раз в объятиях парня. Ей было стыдно от мысли, что он щупал ее грудь, а его палец, был в таком месте, до которого ей самой не то, что дотрагиваться, но и думать было неловко. Алена украдкой посмотрела на Антона, и уловила странный блеск в его глазах, испугавшись еще больше, она рванула к крыльцу.

– Алена, не убегай, – зашептал Антон, – я хотел только поговорить с тобой, – но тут раздался грохот нескольких предметов, упавших на крыльце, потом громкий стук хлопнувшей двери и девушки след простыл. – Вот, не повезло, так не повезло, – раздраженно прошелся в свой адрес молодой мужчина, и вышел со двора.

Направившись снова к клубу, он стал мысленно костерить себя за несдержанность. По поведению Алены он понял, что девушка никогда еще не была близка с мужчинами. Как молодая олениха, испуганная встречей человека в лесу, Алена испытав на себе всего лишь поцелуй, слабый порыв его страсти, бросилась от него, как от прокаженного.

После этого он целую неделю не мог приблизиться к ней. Она убегала от него, завидев его, если была одна, или держалась холодно, когда ее подружка или другие люди были рядом. Случай свел их вместе на свадьбе Коли и Любы. Это девушка, все же сумела окрутить первого парня на деревне и женить на себе. Антон долго присматривался и выбирал момент, когда Алена останется одна, без группы поддержки в лице подружек, и в прямом смысле накинувшись на нее, утащил в темноту за сарайные постройки, где они не были видны никому. Надо сказать правду, что девушка не сопротивлялась и не кричала, поэтому он не теряя время даром, начал ее грубо целовать, перемежая поцелуи со словами, что она свела его с ума. Ответную реакцию он получил немного погодя. Алена, выпившая на свадьбе вина, расслабилась и не посчитала его поведение посягательством на ее честь. Она сама стала со страстью отвечать ему, и Антон, поняв, что никто не собирается давать ему по рукам, позволил себе немного вольности. Он запустил одну руку ей под юбку, и добрался до ее укромного места. Обнаружив, что его лепестки влажны, он нащупал маленький бугорок и стал его массировать. Стон удовольствия от действий молодого мужчины не заставил его долго ждать. Девушка изогнулась, крепко прижалась к его телу. Из ее горла стал невольно вырываться крик, и Антон, заглушая его крепким поцелуем, почувствовал, как тело девушки затрясло в оргазме.

Как только дыхание Алены пришло в норму, она заметила, что стоит, крепко вцепившись в Антона. Смятенные чувства накрыли ее с головой. С ней никогда такого не происходило, об этом она только слышала от более раскрепощенных подружек. Сама она при этих разговорах отмалчивалась, размышляя, что пока не выйдет замуж, никогда не отдастся мужчине. До сих пор она была уверенна в своем решении. Но сейчас она пропала, ее бастионы рухнули под горячими руками Антона. Да она получила полет тела, но чего-то все-таки не хватало. Она и сама не могла понять чего, но Антон знал, и мог показать ей это.

Антон, заметив, что девушка пришла в себя, крепко прижал ее к себе, и прильнул к ее губам.

– Не убегай больше от меня. Ты же видишь, как ты мне нравишься, – перестав терзать ее своими крепкими губами, объяснился он.

Алена от его поцелуев ощутила, что тело вновь наполняется желанием. А в желании Антона вообще не надо было сомневаться, в низ ее живота до сих пор упирался твердый бугорок мужской плоти, который теперь не вызывал в Алене отрицательных эмоций и стеснения. Она попыталась в темноте разглядеть его лицо. Антон улыбался. Тот странный блеск, который она заметила неделю назад в его глазах, снова присутствовал. Значит, он говорит правду, что она не безразлична ему, пронеслось в ее мыслях, и видимо от нее он тоже ждет признания.

– Ты мне тоже, – смущенно пробормотала Алена. Этот ответ ей дался с трудом, ей еще никогда не приходилось чувствовать непреодолимую тягу к парню и выражать словами.

– Уйдем отсюда, – настойчиво потребовал Антон, чуть сморщившись. От неудовлетворенности его желания ему было больно между ног.

Но требования к девушке и не нужно было предъявлять, она пошла бы за ним и на край света. Алена догадывалась, что требуется от нее Антону, но не могла отказать ему, бросить его. К восемнадцатилетней девушке пришла любовь, и она ради любимого готова была отдать все. Все ее жизненные принципы были забыты, гордость в одно мгновение смята мужской рукой.