Светлана Стэйнхарт
Шипы и розы
– Извините, вы не подскажете, как выйти к парку Горького?
Тихий женский голос набатом раздался у меня в ухе и вырвал из привычного течения мыслей. Я оглянулся. Сзади висела на поручне беременная женщина с бледным худым лицом. «Проводить что ли её? Вдруг сама не дойдёт, свалится в обморок…»
Хотя мне нужно было в другую сторону, неизвестно откуда нахлынувшая забота о чужом человеке заставила произнести:
– Да, я выхожу в сторону парка. Провожу.
Через несколько секунд поезд остановился, открылись двери и на платформу хлынули потоки людей. Я схватил под локоть бледную девушку, и мы довольно быстро пошли на выход. В Москве по-другому нельзя – сметут.
Вдруг моя попутчица сжала зубы и схватилась за живот. Раздался стон. «Этого ещё не хватало! Не удумала ли она рожать прямо здесь?» – пронеслось в моей голове. Я начал лихорадочно вспоминать, что делать в таких случаях, как оказать помощь. Но почему-то кроме банального «Вызовите скорую!» ничего не приходило на ум.
– Девушка, вам плохо? Вызвать скорую?
Она уже меня не слышала. Глаза закатились, и попутчица стала медленно оседать на пол. Я держал её за руку и кричал: «Вызовите врача! Девушка умирает!»
Почему я решил сгустить краски, я и сам не знал. Понимал только одно: если в ближайшее время здесь не появится доктор, роды принимать придётся мне. Ну не бросать же её посередине платформы одну, на попечение посторонних людей?
Людской муравейник окружил нас, все что-то кричали, советовали наперебой, лезли со своими лекарствами, а мы с ней стояли в его центре, и я – так же, как и она – был словно выключен из сознания. Я просто замер, просто держал её за руку и просто тупо смотрел на людей, не в силах что-либо предпринять.
В этот момент схватки усилились. Она пришла в себя и стала громко кричать, корчась от боли на полу. Я опустился на колено и подложил ей под голову свой плащ.
