Светлана Рощина
Способен ли ты на преступление?
– Это я к тебе пришёл с толстой сумкой на плечо, – произнесла я наш пароль, и дверь тут же распахнулась мне навстречу.
Это была перефразированная цитата из одного детского стихотворения, которое мы когда-то переделали на свой лад, причем даже без рифмы.
Кто стучится в дверь моя?
Видишь, дома нет никто.
Это я к тебе пришёл
С толстой сумкой на плечо.
Когда-то это казалось нам жутко смешным, но, несмотря на эти детские забавы, кое-что из тех далёких дней перекочевало вместе с нами во взрослую жизнь. Стас даже ввёл это стихотворение в программу опознавания своих, установив на входной двери. Пароль этот знали слишком немногие, да и Стас об этом никому не распространялся, поэтому бояться непрошенных гостей, которые могли бы использовать эту шалость в корыстных целях, оснований не было.
– Привет, Дашка. Проходи, – не отрываясь от монитора, произнёс Стас.
Обижаться на подобное невнимание было бы просто глупо. Стас по жизни такой. Единственная существующая реальность в его сознании – это виртуальное пространство мировой компьютерной сети Интернет. Конечно, я бы так жить не смогла, но ведь у меня нет таких мозгов, как у Стаса. И понять его сможет, наверное, только такой же одарённый человек, как и он.
Холостяцкое жилище Стаса ничуть не изменилось за последние полгода, когда мы с Феликсом были здесь в последний раз. Куча аппаратуры, от последних моделей до старинной, хранящейся у Стаса исключительно ради деталей, немытые тарелки на окне, видимо, добраться до посудомоечной машины, стоящей кухне, он сегодня ещё не успел, и спертый запах неочищенного «Аэрофрешем» воздуха, – всё это было таким привычным и характерным для Стаса, что, пожалуй, не стоило обращать на это никакого внимания.
Я подошла к дивану, заваленному дисками и обёртками от хот-догов. Сдвинула их в кучу и, освободив себе немного места, присела.
А дело было ещё в том, что у Стаса, как и всех остальных людей, живущих в конце 22 века, к стене был прикреплён огромный голографический экран, размером три на два метра, использующий объемные формы изображения, и выполняющий одновременно функции телевизора и монитора компьютера. Но, несмотря на это, Стас собрал себе небольшой оптический компьютер с экраном в четырнадцать дюймов по диагонали, используя стол в качестве интерактивного фотонного дисплея, словно мы живём не в конце 22, а где-то в середине 21 века. И совершенно не смущаясь его малыми размерами и насмешками некоторых друзей, Стас предпочитал его огромной махине, висевшей на его стене. Аргументировал он свои пристрастия тем, что большой экран, как спутниковая антенна, притягивает к себе слишком много любопытных взглядов. Но ведь есть такие дела, которые не стоит афишировать, которые нужно делать в тишине и наедине, подальше от посторонних. Правда, он иногда пользовался и современной аппаратурой. Например, если надо было продемонстрировать что-нибудь интересное друзьям, которые принципиально отказывались общаться с техникой из прошлого века. Он даже отказался от такого научного достижения, как считывание мыслей искусственным интеллектом компьютера, полагая подобные новшества откровенно опасными. И я бы даже не удивилась, увидев у него на столе компьютерную мышь конца 20 века.
– Хочу показать тебе одну вещь, – словно разговаривая сам с собой, произнёс Стас, по-прежнему не отрываясь от экрана компьютера.
– Я слушаю.
– Смотри, на что я наткнулся, когда искал запасной терминал для моей новой нейроактивной модели, – сказал Стас, и я поднялась со своего места и подошла к нему.
Он набрал какое-то латинское слово в качестве пароля и открыл файл. Пропустив несколько страниц, Стас сдвинул изображение вниз, остановился на каких-то расчетах.
– Читай, – велел он мне.
– Что это? Что это за показатели? – в недоумении повернулась я к Стасу, взглянув на его спокойное лицо.
Казалось, не один мускул не дрогнул на нём, так с какой стати и мне было беспокоиться? Хотя, просто так Стас бы не стал настаивать на встрече.
Сдвинув изображение вверх, он вернулся к началу файла, чтобы дать мне возможность прочесть название.
Надпись наверху виртуальной страницы гласила: «Приблизительные расчеты влияния на окружающую среду захоронений ядерных отходов в Синеярске 21 июля 2191 года».
Дурное предчувствие тотчас охватило меня.
– Стас, что это?
– Это секретный файл спецслужб администрации города Синеярска.
Я даже не удивилась, узнав, что Стас имеет доступ к подобным документам.
– Но ведь все ядерные отходы были уничтожены как минимум пятьдесят лет назад. Мы же ещё в школе проходили! Пекинский протокол 2139 года. Правительства всех держав, имеющих ядерное оружие, в соответствии со специальной программой разоружения создали серию космических ракет «Мир-2200», начинили их ядерными боеголовками и отправили в космос, сделав из них искусственные спутники планеты Уран до тех пор, пока они со временем не распадутся на атомы. Этим же протоколом был подписан отказ всех держав от дальнейшего производства ядерного оружия.
– Дашка, я всегда удивлялся твоей наивности. Наверное, ты – единственная девушка, которая живёт в конце 22 века и верит каждому слову, которое слышит. Не удивлюсь, если узнаю, что ты сама в жизни никого никогда не обманывала.
– Да. Так оно и есть, – чистосердечно призналась я.
– К сожалению, большинство людей не отличаются этим качеством. А политики такие же люди, только, возможно, ещё больше склонные к лицемерию и обману. Я готов поставить на карту всё, что у меня есть, если мои предположения окажутся неверными. Я на сто процентов уверен, что каждое государство, из подписавших Пекинский протокол, по меньшей мере, утаило, а по большей мере, наглым образом обмануло мировое сообщество, сохранив ядерный потенциал в своей стране. Ведь это же мощнейший рычаг военно-политического влияния! Неужели какая-нибудь из мировых ядерных держав от этого откажется? Конечно, его объёмы нельзя сравнивать с теми, что были в конце 20 или в первой половине 21 века. Но ведь даже заряд малой мощности способен уничтожить миллионы человеческих жизней!
– Стас, ты меня пугаешь, – боясь поверить услышанному, произнесла я.
– Дашка, то, что я сейчас сказал, это просто детский лепет по сравнению с тем, что выдала моя программа, после того как я ввёл в неё показатели из одного секретного файла, который мне удалось разыскать.
– Может быть, мне лучше этого не знать?
– Если бы я так считал, то не стал бы сейчас тебе этого говорить.
Стас запустил на компьютере одну из своих гениальных программ и ввёл в неё уже известные мне данные.
Включив огромный экран, Стас вывел изображение из своего портативного компьютера на него. Словно в Центре управления полётами, на стене появилось изображение карты Земли и цифровые характеристики температуры, давления, концентрации вредных примесей в воздухе и уровня радиации.
В горле у меня запершило, в глазах зарябило и нестерпимо захотелось, чтобы изображение на экране было результатом компьютерной ошибки, а никак не правильным результатом работы сложной программы. Ведь, если верить цифрам, появившимся на экране, получается, что условия для жизни на территории города Синеярска и ближайших окрестностей в районе трех-четырёх тысяч километров будут невозможными. Не то, что человеку, но и одноклеточной амёбе вряд ли удаться выжить при таких условиях.
– Это неправда, – произнесла я вслух.
– К сожалению, мои расчеты всегда оказываются верными, – невозмутимо ответил Стас.
– Так значит, это конец?
– Рано или поздно такое должно было случиться, – не проявляя никаких эмоций, проговорил Стас. – Последнюю тысячу лет люди так целенаправленно истребляли свой род, что однажды должен был наступить конец.
– Но почему сейчас? Почему именно на нас, на нашем поколении должен прекратиться род человеческий? Если не во всём мире, то уж в нашей стране точно. Во всяком случае, на большей её части.
– Даш, мне тоже страшно. И тоже не хочется умирать. Какая ни есть, у меня своя жизнь, свои планы, и переход в мир иной в обозримом будущем никак в них не входит, – повернув наконец голову в мою сторону, ответил Стас.
– Но ведь можно же что-то сделать? – умоляюще обратилась я к нему.
– Даша, я не Господь Бог и не могу одним своим словом всё исправить.
– Стас, но мы не должны сидеть сложа руки! Не имеем права! – внезапное воодушевление охватило меня. – Нужно сообщить об этом людям! Нужно сказать тому, кто вправе решать подобные вопросы! Кто реально может изменить эту ситуацию. Тому, кто найдёт управу на местные власти, из корыстных целей решивших погубить половину нашей страны!
– Согласен с тобой. Это преступление так сидеть и молчать, – поддержал меня Стас. – Предлагаю написать открытое письмо Президенту и в Гринпис, а для подстраховки разместим его в Интернете, чтобы народ полюбопытствовал, чем тут кое-кто из власть имущих занимается.
– Да, это хорошая мысль, – немного успокоившись, согласилась я. – Так и нужно поступить.
Стас начал тотчас набивать на компьютере письмо, перенося фразу за фразой свои мысли на виртуальный лист бумаги. Текст получался довольно-таки складным и, на мой взгляд, очень убедительным, подкрепленный соответствующими цифрами. Стас очень красочно описал глобальный размах борьбы за экологическую чистоту Земли, развернутую правительствами разных стран совместно с Гринписом, на фоне которой в одном, отдельно взятом городе Синеярске, происходит, прямо сказать, подрыв государственной программы восстановления живой природы и спасения человечества от вымирания.
Если бы я была на месте Президента, то не оставила бы такое письмо без внимания.
– Ну вот, дело сделано, – произнес Стас и потер руки.
– А что теперь? – всё ещё не придя в себя от шокирующей новости, спросила я.
– Думаю, необходимо немного подождать. Надеюсь, что это письмо произведёт нужный эффект.
– А что делать мне?
– Возвращайся домой, к мужу. Ложись спать, а утром увидишь или, точнее, услышишь такой всплеск народного гнева, который будет почище бунта Степана Разина или Емельки Пугачева.
Увидев улыбку на лице Стаса, я улыбнулась в ответ.
– Вот и хорошо. Утро вечера мудренее. Давай я позвоню Феликсу, чтобы зашёл сюда за тобой.
– Не надо. Я хулиганов не боюсь. К тому же Феликс немного простыл, так что пусть лучше лишний час проведёт в постели, а я и одна доеду.
– Как знаешь, – снова поворачиваясь к экрану своего компьютера, произнёс Стас. – Тогда до завтра.
– До завтра, – ответила я и покинула берлогу Стаса.
Я вышла на улицу и поняла, что не могу сейчас идти домой. После удачно выполненного дела хотелось немного развеяться, прогуляться, подвигаться. Пусть даже по аллеям, состоящим исключительно из гипсовых статуй, таких родных и дорогих сердцу, которые когда-то были призваны скрасить убожество хилых и низкорослых деревьев наших широт. В книжках пишут, что когда-то такая растительность была характерна только для тундры и других северных земель в летнюю пору. А сейчас более или менее приличное дерево можно встретить разве что в некоторых странах Африки, которые остановились на племенном образе жизни, принципиально отвергнув все блага цивилизации. Конечно, всеобщее потепление и токсификация воздуха коснулись и их, но в отличие от большинства стран мира, жители государств Центральной и Южной Африки могли воочию лицезреть пальмы и баобабы, прячась в их тени от палящего солнца и вдыхать запах лесной травы, не опасаясь отравить свои лёгкие.
Я вошла в квартиру, закрыла за собой дверь и глубоко вздохнула. Очищенный воздух вошёл в мои лёгкие и прояснил сознание. Я дома! Всё в порядке. Ничего не случилось и не случится, потому что сегодня мы со Стасом предотвратили возможный конец света, который должен был повлечь последствия почище, чем какое-то там «Затмение века»!
Надо же, а ведь я совсем забыла о пресловутом затмении, наступления которого с таким нетерпением все ждали! Да и Стас ни словом не обмолвился о предстоящем затмении, и, стало быть, ничего страшного в этом затмении вовсе и не было! По крайней мере, мнению Стаса я доверяла гораздо больше, чем слову Святозара Демидова и всех телевизионных ведущих и экспертов вместе взятых!
С чувством исполненного долга я разделась и залезла под одеяло, прижавшись к мужу.
– Что так долго? – заспанным голосом спросил он.
– Да так, погуляла немножко.
– Ты что, Дашка? Ночь на дворе! Хоть бы мне позвонила!
– Да всё нормально. Спи.
Чмокнув меня в щёку, Феликс отвернулся и уснул.
Слушая ровное дыхание мужа, я освободилась от остатков нервного возбуждения этого вечера и незаметно уснула.
На следующее утро я проснулась не от поцелуя мужа, а от аромата лимонного пирога и веселого щебетания лесных птиц, разносившихся по комнате из небольшого портативного предмета, стоящего на подоконнике и имевшего единственное назначение – разбудить спящего с помощью запахов и звуков, который автоматически выключился, едва мои ноги коснулись пола. В недоумении я посмотрела на опустевшую кровать, но никого рядом с собой не увидела.
В квартире была полная тишина. Я прошла на кухню, и тут автоматически включился диктофон, а я услышала голос мужа:
– Даша, мне сегодня нужно было встать пораньше, и я уже убегаю на работу. Будить тебя не стал, ты и так вчера легла поздно. Будильник поставил на 7.30, так что не проспишь. Люблю, целую. До вечера.
Вот так всегда! Только соберёшься серьёзно поговорить с мужем, а его нет дома! У меня такая новость, а он убежал на работу! Ладно, может быть, дотерплю до вечера, не взорвусь. По телефону такие вещи обсуждать не следует. Местная служба безопасности никогда не дремлет. Хотя официально такие вещи, как прослушка телефонных переговоров разрешены только по решению суда, но все давно знают, что наши права попираются всегда и везде. Короче, береженого Бог бережёт. Подожду до вечера.
Однако спокойно дождаться вечера, мне не довелось. После обеда неожиданно позвонил Феликс.
– Даша, извини, что спрашиваю, но ты вчера была у Ланкастера?
– Феликс, ты что, мне не доверяешь? Спроси у него сам.
– В том-то и дело, что сейчас я пытался связаться с ним, но совершенно безрезультатно, – в лихорадочном возбуждении проговорил Феликс.
– Может, проблемы со связью?
– С чего бы им быть? Думаю, убежать сегодня пораньше с работы и заскочить к нему, – сообщил мне муж.
– Да, зайди, проведай его, – согласилась я, не понимая, что так могло взволновать Феликса.
Ну не отвечает человек на телефонные звонки и на электронные сообщения, так это его дело! Может – занят, а может – не хочет. Я тоже иногда включаю режим молчания, когда у меня болит голова или безумно хочется побыть в одиночестве хоть на несколько минут.
– Так как ты всё-таки сходила? – продолжал тем временем беспокойно расспрашивать меня Феликс. – А то я не спросил, убежал рано. У нас опять аврал, поболеть спокойно не дают.
– Да всё нормально. Была небольшая проблемка, но мы с Ланкастером её уладили.
– А мне не расскажешь?
– Конечно, расскажу. Вечером. Не хочется по телефону, – уклончиво ответила я.
– Что-то серьёзное?
– Нет. Просто в двух словах не расскажешь, а долго разговаривать по телефону – значит, нарываться на неприятности с начальством.
– Да, пожалуй. Дождемся вечера.
– Да, Феликс.
– Ладно, целую, – дежурной фразой закончил разговор Феликс, и я потихоньку убрала телефон в карман рабочего халата.
– Проблемы в раю? – тут же принялась интересоваться моими семейными делами Майя Сизова.
– С чего ты взяла? – немного обиженно произнесла я, так как любому человеку будет неприятно, когда подслушивают его разговоры.
– Просто ты упрекнула мужа в том, что он тебе не доверяет, вот я и подумала, не бывает дыма без огня, – простодушно ответила Майя, даже не подумав извиниться за то, что подслушивала. – Может, ты что-то сделала. Не нарочно, конечно. Но у мужа появился повод для ревности.
– У Феликса нет ни малейшего повода для того, чтобы ревновать меня! – запальчиво произнесла я, не желая даже вступать в дискуссию по этому поводу с Сизовой. Слишком много чести для такой, как она!
– Я-то тебя знаю, но мужчины всегда такие собственники, когда дело касается их жён! Да и вообще, когда они хотят заполучить понравившуюся девушку, то они на такое способны! – сделав глубокомысленное выражение лица, заявила Сизова. – Вот, например, вчера, когда я выбирала себе шампунь, ко мне начал клеиться один молодой человек. Ничего особенного, на вид простачок, но ведь всем известно, что у парней на уме, когда они видят перед собой симпатичную девчонку. Спрашивает меня, мол, не знаю ли я, где находятся средства для чистки унитаза. А я ему в ответ: «Если хотите познакомиться, то нужно сначала у девушки имя спрашивать, а уже потом просить её помочь найти на полке товар!». Отвернулась и пошла от него прочь. А он идёт за мной и всё поглядывает-поглядывает в мою сторону, будто преследует. Пришлось обратиться за помощью к охраннику, чтобы тот приструнил этого супчика! А то, кто знает, что бы он со мной сделал, когда бы я вышла из супермаркета! Засунул бы в багажник и отвёз к себе! Закрыл бы меня в подвале и держал там, пока полицейские с собаками не стали бы меня искать!
– По крайней мере, там бы ты смогла спокойно переждать апокалипсис! – едко заметила я, не желая проявлять ни капли такта по отношению к своей напарнице, которая каким-то невероятным образом перевела разговор на себя и пыталась нагрузить меня какими-то глупыми проблемами, тогда как у меня своих забот хватало. И гораздо серьёзнее, чем её случайная беседа с незнакомым парнем в супермаркете.
Надув губы от обиды за моё нежелание посочувствовать ей, Майя недовольным тоном проговорила: «Значит, точно налево ходит!», после чего отвернулась от меня и даже вышла из теплицы, оставив меня одну выполнять всю работу. Впрочем, мне это было только на руку, так как лучше уж было всё делать одной, чем выслушивать вечное нытьё завистливой и недовольной жизнью напарницы. Тем более что мне было о чём подумать.
Честно говоря, в разговоре с Феликсом я только прикидывалась беспечной. На самом деле, на душе у меня скребли кошки. Конечно, был ещё шанс, что мои худшие опасения окажутся напрасными. В конце концов, Стас мог крепко уснуть, мог выйти куда-нибудь. Хотя, похоже, последние несколько лет он дальше собственной двери вообще никуда не ходил.
Ну что я мучаю себя? Хватит переливать из пустого в порожнее, нужно дождаться вечера и поговорить с Феликсом. Может быть, к этому времени будут какие-нибудь хорошие новости.
Вечером я вернулась домой и стала разогревать ужин. Однако от одного запаха еды мне стало дурно. Это плохо, потому что это признак нездорового желудка. Нужно успокоиться и дождаться мужа.
К моему большому удивлению, Феликс скоро вернулся.
– Даша, – серьёзным голосом произнёс он. – О чем вы с Ланкастером вчера говорили?
Желудок заныл ещё сильнее, и я не сразу нашла, что ответить.
– Понимаешь, Феликс, Ланкастер случайно наткнулся на секретный файл службы безопасности.
– Случайно? Не смеши меня! Ланкастер ради праздного любопытства не будет взламывать секретные файлы.
– Но он так сказал.
– Может быть. Тебе он, действительно, не мог сказать ничего лишнего. Что было дальше? – обеспокоенно принялся допытываться муж.
– Он ввёл данные из этого файла в свою программу и сделал прогноз на ближайшее будущее.
– И что?
– В общем, в день солнечного затмения в Синеярске власти города собираются произвести ввоз ядерных отходов для захоронения.
– Даша, но это же абсурд! Последние испытания ядерного оружия были более полувека назад! По Пекинскому протоколу никто в мире уже давно его не производит. Ведь это не просто подсудное дело, это же сразу Мировой трибунал! – негодующе воскликнул Феликс.
– Вот и я ему то же самое вчера говорила, – со вздохом промолвила я. – А он мне доказывал, что все державы, имевшие ядерное оружие, не уничтожили его. То есть официально уничтожили, но в тайне друг от друга и от мировой общественности оставили часть ядерного потенциала.
На лице Феликса отразилось смятение.
– Что-то мне это не нравится, – нахмурив брови, проговорил он.
– А ты думаешь, мне было радостно это услышать? – тут же поддержала я беспокойство мужа.
– Ладно, давай рассказывай дальше, – махнул рукой Феликс, призывая меня изложить как можно больше подробностей вчерашней встречи.
– Ланкастер предложил разместить в Интернете открытое письмо Президенту, в котором планировал раскрыть все эти факты.
– Дальше.
– Всё, – развела я руками.
– Как всё? – удивлённо спросил Феликс.
– Вот так. Я вернулась домой и легла спать.
– И больше Ланкастер тебе не звонил?
– Он мне вообще не звонил. Разве ты забыл, что сам договаривался с ним по телефону о встрече? – напомнила я мужу.
– Да, но я подумал, что вы могли потом общаться.
– Нет, не общались. Лучше сам расскажи, что случилось? С чего вся эта суета? Или письмо произвело такой бурный эффект, что в самом деле спровоцировало волну народного негодования?
– Нет, – с тревогой в голове проговорил Феликс. – Просто Ланкастер исчез.
– Как исчез? – не поняла я.
– Вот так. Я позвонил ему днём, хотел узнать результаты вашей встречи, но он мне не ответил. Это показалось мне странным, и я позвонил тебе, но ты тоже ничего не знала. После работы я поехал к нему домой, но его дома просто нет. Чистое место. Словно его и вовсе там не было.
– Так, что-то я не понимаю, – покачала я головой, словно пыталась прогнать лишние мысли, чтобы отыскать верную.
– Вот и я не понимаю, – вторил мне Феликс.
– Может быть, нам поискать его в базе жертв несчастных случаев? – предположила я.
– Я тоже сначала так подумал, но потом решил выяснить, чем вы с Ланкастером вчера занимались, не замешан ли он в чём-то нелегальном, ты понимаешь, чтобы потом самому не нарваться на неприятности. Короче, я думаю так. Либо он сам решил исчезнуть, заказав эвакуацию своего дома, либо это его кто-то убрал, тогда нам с тобой лучше сидеть по-тихому и нос никуда не высовывать, – рассудительно произнёс Феликс.
– Но он не совершал ничего противозаконного, – принялась я заступаться за друга.
– Откуда ты знаешь? С какой целью Ланкастер исследовал секретные файлы? От нечего делать?
– Феликс, ты же знаешь Ланкастера! Он не способен на преступление! Он безобиден, как младенец.
– Вот и я потом так подумал. Тогда всё гораздо хуже. Дашка, надо что-то делать, – сказал Феликс и тревожно посмотрел на меня.
– Что? – замирая от дурных предчувствий, прошептала я.
– Не знаю. Но для начала нужно взять себя в руки и спокойно всё обдумать. Взвесить все «за» и «против».
Феликс как всегда рассуждал разумно, и мне оставалось только положиться на мужа, что я и сделала. Порой удобно чувствовать себя замужем, особенно если у мужа голова варит, и он способен заботиться о жене так, как это и должен делать мужчина.
За ужином Феликс не промолвил ни слова. После ужина тоже. И лишь спустя полчаса сказал:
– У одного моего приятеля брат работает в службе безопасности. Думаю, мне стоит с ним пообщаться и разведать, так сказать, обстановку.
В этом было рациональное зерно, и, прежде чем впадать в панику, сначала стоило разобраться, что к чему, отбросив дурные мысли и сомнения. Что я и сделала, в очередной раз мысленно порадовавшись, что за меня есть кому принимать решения.
Следующим вечером я не ждала Феликса рано. Он должен был встретиться с представителем службы безопасности, и я решила скоротать время до его прихода за просмотром любимого фильма.
Фильм уже успел закончиться, и я собиралась ложиться спать, когда услышала звук открываемой двери и поспешила навстречу мужу.
– Какие новости? – спросила я его прямо на пороге.
– Может быть, сначала покормишь мужа ужином? – вместо ответа произнёс Феликс усталым голосом.
– Конечно, – тут же промолвила я, догадавшись, что мужу нужно время, чтобы собраться с мыслями, прежде чем пересказывать мне результаты его сегодняшней встречи с сотрудником службы безопасности.
Пока Феликс принимал душ, я поставила в пищесинтезатор котлеты из субстрата баранины, предварительно посыпав их экстрактом водорослей спирулина.
Выйдя из ванной, муж сразу же сел за стол и принялся за еду. Я села рядом и молча смотрела, как он ест, не решаясь нарушить молчание. Закончив трапезу, Феликс поднялся из-за стола и привлёк меня к себе.
– Что-то случилось? – тихим голосом произнесла я.
– Да, – ещё более тихим голосом ответил Феликс. – Ланкастера удалили из базы данных жителей города.
– Что это значит?
– Ничего хорошего.
– Может быть, он сам это сделал? – неуверенно предположила я.
– Вряд ли. Парень он башковитый, хоть и немного странный, но, боюсь, дело обстоит намного хуже, чем мы думали.
– Что?
– Не догадываешься?
– О чем?
– О том, как мог человек исчезнуть в одну ночь.
– Ты думаешь, это работа спецслужб? – испуганно произнесла я.
– Да, – едва слышно ответил муж.
– Феликс, мне страшно, – больше не пытаясь скрыть свои истинные чувства, сказала я.
– Понимаешь, Даша, это ещё не всё.
От этих слов у меня перехватило дыхание, и я приготовилась к худшему.
– Ты говорила, что Ланкастер разместил в Интернете какое-то письмо, разоблачающее действие наших властей. В общем, я сегодня очень долго копался в Интернете, проверил кучу всевозможных сайтов, искал по поисковику, но ничего похожего на то, что ты мне рассказывала, не нашёл. Короче, дело – дрянь.
– Феликс, но ведь мы с Ланкастером сделали это вместе.
– Об этом я тоже подумал. Очень серьёзно подумал и всё взвесил. Если Ланкастера так быстро убрали, то, возможно, не стали выяснять, имел ли к этому отношение ещё кто-нибудь. Жил он уединённо, ни с кем особо не общался. Даже если мы и попали в круг подозреваемых лиц, то ведь между собой мы его иначе, как Ланкастер не называли. А ведь это не его имя и даже не фамилия. Кто догадается, о ком мы говорим?
– В принципе, да. Но вдруг?
– Даш, вдруг и астероид может на голову упасть! Будем жить, как жили. Вести себя так, словно ничего не случилось. Не будем проявлять излишнего любопытства. Посмотрим. Может, всё и обойдётся.
– А может лучше уехать куда-нибудь? Уехать прямо сейчас? – в отчаянии хватаясь за соломинку, предложила я первое, что пришло мне в голову.
– Не думаю, что это выход. Знаешь, как говорят, в случае сомнения – воздерживайся. Не нужно предпринимать никаких поспешных шагов. Только вот в одном я уже не сомневаюсь, – серьёзным тоном добавил Феликс.
– В чем же?
– Думаю, Ланкастер не ошибся в своих прогнозах. Скоро в этом городе оставаться будет просто опасно. Нужно уезжать.
– Но ты же сам сказал, что не стоит сейчас этого делать!
– Не стоит в спешке всё бросать и уезжать вдвоём! Нужно ехать вместе со всеми. Через два дня будет всеобщая эвакуация населения в связи с предстоящим солнечным затмением, вот тогда и уедем.
– А какой в этом смысл, если всё равно уровень радиации будет такой, что в радиусе трёх-четырех тысяч километров жизни не будет?
– В том-то и дело, что мы поедем дальше, как можно дальше отсюда. Туда, где не так опасно.
– А мы успеем? Хватит ли нам времени?
– Мы постараемся. Потому что другого пути у нас нет, – сказал Феликс и посмотрел на меня так, что сердце сжалось.
Во взгляде мужа была такая невыразимая тоска, такая безысходность, что эти чувства передались и мне. Хотелось бежать, кричать во всё горло, делать что угодно, лишь бы выплеснуть из себя эти чувства. Но мы с мужем не могли позволить себе эту роскошь, чтобы не выдать своей осведомлённости и не оказаться на месте нашего друга Ланкастера. А если быть точнее, то даже не на месте, а в пустоте, в зияющей чёрной пустоте, из которой нет никакого выхода. Хотя не уверена, что наше нынешнее положение было намного лучше.
Не обменявшись более ни словом, мы с Феликсом отправились в постель, но до утра ни один из нас даже не сомкнул глаз, хоть и пытался делать вид, что крепко спит.
В течение оставшихся до отъезда из города двух дней мы с Феликсом старались вести себя так, чтобы никто из наших соседей или коллег по работе не догадался, что мы знаем чуть больше, чем они. Только вечерами мы собирали с собой вещи. Те, которые могли увезти. А с теми, которые не могли взять с собой, мы мысленно прощались, стараясь гнать от себя прочь упаднические мысли, потому что нужно было бороться. Бороться за себя, за свою жизнь, если большего мы сделать не могли.
В субботу утром, 19 июля мы поднялись с Феликсом чуть свет. Настроение было – хуже не придумаешь. Где-то в глубине души я надеялась на чудо. Мечтала, что проснувшись утром, услышу, что не нужно никуда уезжать. Что все события последних дней были лишь дурным сном, растворившимся с первыми рассветными лучами. Но глядя на серьёзное лицо мужа, я понимала всю абсурдность подобных мыслей. Нужно было собираться в путь. Дальний и долгий путь.
На аэровокзале сегодня царило непривычное для последних лет оживление. Никогда в жизни я не видела столько людей сразу. Отъезд должен был осуществляться по графику. Каждому жителю на его IP был выслан номер его очередности. Мы с Феликсом попали в третью партию отъезжающих. Наш отъезд (точнее отлёт) должен был состояться в 10 часов утра. Мы пришли к девяти и увидели, как пассажиры второй очереди взлетали в небо на аэробусах. Непрошеные слёзы полились из моих глаз, и я еле сдерживалась, чтобы совсем не разрыдаться.
– Ну что ты, милая, – сказал Феликс, заметив моё состояние. – Всё будет хорошо. Я тебе обещаю.
– Сомневаюсь, – прошептала я.
Через полчаса мы прошли регистрацию и направились на посадку.
Я поднялась по ступенькам аэробуса и огляделась. Большая часть мест была уже занята. Только в конце салона ещё имелось несколько свободных сидений. Люди, сидевшие здесь, казалось, не понимали происходящего. Для них это было просто небольшое приключение, поездка в другой город на выходные. Небольшие рюкзачки и сумки вмещали в себя всё их имущество. Пожилой мужчина и юная девушка, бабушка с внуком, муж с женой, мать и дочь, – все они сидели и беспечно болтали друг с другом, не подозревая о том, что эта поездка станет для каждого из них переломным этапом в жизни. Ведь они никогда не смогут вернуться в родные места. Им придётся начинать строить жизнь заново, с нуля, с тем небольшим скрабом, который они решились взять с собой в это «недолгое» путешествие. Жизнь готовит им большой сюрприз. Но это им только предстоит узнать.
Феликс зашёл следом за мной и сел рядом. Народ проводил нас недоуменными взглядами, ведь наши сумки были в десять раз больше их. Потому что мы знали больше их, но не могли сказать об этом ни слова.
Водитель поднялся со своего кресла и оглядел салон аэробуса. Все места были заняты, пассажиры пристёгнуты ремнями безопасности. Ведь это была привычка, выработанная с детства.
