Светлана Рощина
Способен ли ты на преступление?
– О чём? – тут же огрызнулся Гордей. – О моей скорой смерти? Или о том, как ты ждёшь-не дождёшься того момента, когда сможешь беспрепятственно приводить в наш дом своих любовников? А? – злобно проговорил он, с ненавистью глядя на меня.
– Ну зачем ты так? – произнесла я, изо всех сил стараясь сохранить самообладание, чтобы не вспылить в ответ. – Я волнуюсь за тебя! И что бы ты обо мне не думал, я совершенно не горю желанием становиться вдовой в тридцать пять лет!
– А, по-моему, хочешь! И даже не пытаешься скрывать это! – продолжая в том же духе, бросал лживые обвинения мне в лицо муж. – Думала, я ничего не замечаю? Думала, я не вижу, как меняется выражение твоего лица, когда ты смотришь на меня? Как ты еле сдерживаешься, чтобы не сказать: «Когда же ты, наконец, сдохнешь?»
Возможно, в словах Гордея и была доля правды, потому что, глядя на мужа в последнее время, я действительно испытывала не самые лучшие чувства. Но только он ошибся в их интерпретации, потому что я не желала мужу смерти, а, наоборот, боялась её приближения и винила себя за то, что ничего не делаю, чтобы спасти его. Но когда Гордей позволил себе в очередной раз безосновательно обвинить меня в том, чего не могло быть в принципе, я ощутила такую волну обиды, что еле подавила в себе желание поддаться ей и уйти, предоставив Гордею и дальше бежать за своей судьбой всё тем же быстрым темпом, каким он в последнее время пытался приблизить своё будущее, не давая мне ни малейшего шанса на попытку добиться иного исхода.
Огромным усилием воли я стала гасить бушевавшее в груди пламя, заставив себя вспомнить, каким был Гордей прежде и как сильно он любил меня, а я его. Мысленно я сказала себе, что сейчас в муже говорят не его истинные чувства, а огромный страх, который он испытывал, зная, что жизнь его висит на волоске, который вот-вот оборвётся. Это позволило мне вновь овладеть собой, и я продолжила говорить.
– Давай завтра уедем куда-нибудь? А? Махнём к океану! Арендуем тихий уединённый коттедж и проведём там несколько дней вдали от всего мира. Полностью отпуск сейчас мне никто не даст, но недельку я взять смогу. А тебе, думаю, лучше сказать на работе, что заболел. А справку потом оформим. Возьмём с собой Беллу и отправимся в небольшой отпуск. Что скажешь на это?
Я вопросительно посмотрела на мужа, ожидая его реакции, но в его взгляде было столько тоски и боли, что мне стало его так жаль и захотелось немедленно его обнять, чтобы приглушить эту боль. Но я знала, что если подамся этому порыву, то точно оттолкну от себя мужа, и он поступит назло мне, наступив на горло своим собственным желаниям. Поэтому я терпеливо ждала его ответа.
– Я так понимаю, что ты всё уже решила, – ответил Гордей и отвёл взгляд. – Поступай, как знаешь.
– Значит, ты согласен? – обрадованно проговорила я. – Вот и отлично! Сегодня же забронирую авиабилеты и номера. Много вещей с собой брать не будем. Соберём самое необходимое, а остальное купим на месте. А завтра с утра вызовем такси и поедем.
Но мой энтузиазм не нашёл отклика у мужа. Обречённость всё ещё читалась в его лице, но надежда, вспыхнувшая у меня в душе, позволила мне воспрянуть духом и поверить в то, что Гордея ещё можно спасти, как, собственно, и наш брак. И я отправилась в комнату, взяла в руки смартфон и произвела бронирование уютной виллы на океанском берегу на ближайшую неделю и оплатила авиабилеты, предварительно заглянув в будущее, чтобы проверить, что нужный мне самолёт благополучно приземлится в месте прилёта. Всё складывалось превосходно и на какое-то время мне даже удалось убедить себя в том, что мой план сработает. Затем я пошла в гостиную, чтобы сообщить Гордею о том, что мне удалось сделать, но он воспринял эту информацию безо всякого оптимизма. Он сидел, вперив свой взгляд в картинки, мелькавшие на экране телевизора, и никак не отреагировал на моё приглашение пойти вместе в спальню.
– Иди, я потом приду, – безучастным голосом произнёс он, и я не стала настаивать, довольствуясь уже тем, что он перестал воспринимать в штыки любые мои слова.
Уложив дочь спать, я сама отправилась в постель, ожидая, что муж вот-вот присоединится ко мне. При этом я старательно блокировала любые попытки моего мозга заглянуть в будущее мужа, чтобы не позволить случайному видению запрограммировать меня на то или иное поведение, способное привести к определённой последовательности событий, итог которых мне бы в любом случае не понравился. Я даже поймала себя на мысли, что с некоторых пор стала жалеть о том, что согласилась улучшить свой мозг, получив новые возможности, которые доставляли мне столько неприятностей в семейной жизни. Если бы я осталась обычным человеком, то последние пять лет мы с мужем провели бы счастливо, не беспокоясь о том, что принесёт завтрашний день. И если бы одному из нас пришлось бы уйти из этой жизни слишком рано, то это, несомненно, стало бы трагедией. Но только эта трагедия длилась бы на пять лет меньше, а хороших воспоминаний друг о друге у нас было бы на пять лет больше. Вот что я потеряла, согласившись с условиями правительственной Программы улучшенных людей! А то, что приобрела, в настоящий момент не имело для меня никакого значения. Но в любом случае, горевать об этом сейчас не имело смысла. Нужно было воспользоваться своим знанием, чтобы постараться изменить то, что должно случиться, и, если мне это удастся, то тогда всё остальное тоже будет ненапрасным.
С такими мыслями я уснула, так и не дождавшись, когда муж присоединится ко мне. И когда ночью я внезапно проснулась, чтобы сходить в туалет, то зашла в гостиную, чтобы проверить, где Гордей. Оказалось, он уснул в гостиной на диване прямо в одежде и с включённым телевизором, а на полу валялась мятая пачка сигарет и пустая бутылка водки.
Увидев это, я тяжело вздохнула, убрала с пола мусор и вернулась в пустую постель, искренне надеясь, что уже завтра мне не придётся спать одной.
Утром я проснулась чуть свет и сразу же побежала в соседнюю комнату, проверить мужа. Гордей по-прежнему храпел на диване, и сейчас эта картина не вызвала во мне никаких отрицательных эмоций, потому что тот факт, что мой муж всё ещё жив и здоров, не мог меня не радовать.
Я приняла душ, выпила кофе и стала собирать вещи в дорогу. Такси за нами должно было приехать в десять утра, так что времени на сборы у меня было ещё предостаточно.
Когда моя дорожная сумка была готова, и я собиралась разбудить Беллу и Гордея, то услышала в коридоре тяжёлые шаги мужа. Мигом я выскочила ему навстречу. Подняв голову, муж хмуро посмотрел на меня и вялым голосом сказал:
– Чего?
– Хотела поздороваться с тобой, – приветливо произнесла я, не решившись, впрочем, обнять мужа.
– Ну-ну, – сквозь зубы процедил Гордей, после чего направился в туалет.
Нужно было напомнить мужу, что такси подъедет через час, поэтому я осталась ждать его в коридоре, и когда Гордей вышел, сказала ему:
– Помнишь, сегодня мы уезжаем? Иди завтракать! Такси будет через час. За это время тебе нужно ещё позвонить на работу и сообщить, что заболел.
– А ещё нужно сходить за сигаретами, – без тени каких либо эмоций добавил он.
После этих слов я почувствовала укол в сердце и потому поспешила остановить мужа.
– Нет, сигареты мы купим по пути в аэропорт!
– Я теперь уже и сигареты не могу сам себе купить? – тут же огрызнулся муж.
– Конечно, можешь! Просто времени в обрез, поэтому давай сначала сделаем то, что непременно нужно сделать перед отъездом, а потом будем делать всё остальное.
– А сигареты нужно купить до отъезда! – повышая на меня голос, заявил Гордей.
– И мы их купим! Только чуть позже, – ласковым тоном принялась я уговаривать мужа. – Понимаешь, завтрак уже на столе. Не хочется, чтобы он остыл!
Гордей ничего не ответил, но я видела, как в нём борются два противоположных желания: поступить по-своему и сделать так, как предлагаю я. И чтобы помочь мужу сделать правильный выбор, я вложила в свой взгляд всю нежность, на которую была способна. Слова здесь были не нужны, они могли всё испортить, а вот любовь и нежность могли помочь. И это сработало. Гордей медленно направился на кухню, а я облегчённо перевела дух.
Усадив мужа завтракать, я пошла в детскую, чтобы разбудить и собрать Беллу, но пока я поднимала дочь, то внезапно услышала, как хлопнула входная дверь нашей квартиры. И в этот миг моё сердце упало. Я настолько ясно увидела, как будут дальше развиваться события, что ощутила беспомощность от того, что бессильна что-либо изменить.
Это чувство парализовало меня, и я готова была смириться с тем, что должно произойти, но через мгновение поняла, что не могу просто сидеть и ждать, наблюдая, как минуты жизни моего мужа подходят к концу. И я оставила дочь в кровати, строго-настрого велев ей оставаться на месте, после чего пулей выскочила из квартиры.
Я так торопилась, что не стала переобуваться, выбежав на улицу в шлёпанцах. Вот только заниматься бегом в такой обуви очень неудобно, поэтому я скинула их и босиком побежала дальше.
Выскочив из подъезда, я увидела Гордея, идущего метрах в ста от меня. Он шёл нетвёрдой походкой, и догнать его было несложно. Но беда состояла в том, что те парни, с которыми он должен был ввязаться в драку, находились от него совсем близко. И я ускорила свой бег.
Ничего не подозревая, Гордей дошёл до перехода и начал переходить дорогу к магазину, а те парни, которые двигались ему навстречу, наоборот, замедлили своё движение, словно выжидали свою жертву.
Перейдя дорогу, Гордей столкнулся с ними нос к носу. В моих глазах потемнело, и я чуть не потеряла сознание от страха за мужа, но резкая боль в ноге мигом вернула меня в чувство. Автоматически опустив глаза, чтобы понять причину боли, я заметила острый камень, лежащий на тротуаре, на который я умудрилась наступить босой ногой. Молнией мелькнула в голове мысль о том, что я должна была предвидеть это и оббежать камень стороной, но, к сожалению, в минуты очень сильных волнений мой мозг перестаёт работать в полную силу и мои возможности ограничиваются.
«Нужно будет доложить об этом руководству», – вновь мелькнуло у меня в голове, но уже в следующее мгновение я велела себе собраться и мои мысли переключились на то, что имело первостепенное значение именно сейчас, а не потом. Забыв о полученной травме, я подняла голову и увидела, что драка, которую я так пыталась предотвратить, началась. Хулиганы уже сцепились с Гордеем, и тот, под влиянием похмелья, не мог не отреагировать на их наглые выходки.
Мне оставалось только перебежать дорогу, но на светофоре горел красный цвет, а машины передо мной мчались с огромной скоростью, никому не позволяя вклиниться в их поток. Но я знала, что могу просчитать их движение с математической точностью, и потому, ни секунды не колеблясь, рванула через дорогу.
Я так быстро перемещалась между движущимися автомобилями, что они просто не успевали отреагировать на моё появление на проезжей части. Ни одна из машин не затормозила, но я всё равно лихо перескочила через дорогу, несмотря на кровоточащий порез на левой ноге. И, едва оказавшись на другой стороне дороги, я метнулась к мужу, который как раз сжал кулаки, чтобы врезать одному из парней в ответ на оскорбление, которое тот отпустил в адрес Гордея. Едва переводя дух, я ухватила мужа под руку и повернула к себе.
– Дорогой, я же просила тебя не уходить далеко! – пролепетала я.
Муж посмотрел на меня как на привидение, внезапно и ни к месту явившееся перед ним, а его обидчики уставились на меня ещё более удивлённо. Растрёпанные волосы, раскрасневшееся лицо, домашняя футболка и спортивные штаны вкупе с босыми ногами и кровоточащей раной на одной из них, не слишком-то благоприятно могли охарактеризовать меня незнакомому человеку. Но с другой стороны, подобный вид производил впечатление полной беспомощности и некоего сумасшествия и мог вызвать только сочувствие к человеку, чьей спутницей я была. Оценив всё это, парни утратили всякий интерес к Гордею, видимо, решив, что жизнь и так его уже наказала и дополнительная порция ударов ему не требуется.
Сплюнув, они переглянулись между собой и неторопливо пошли дальше. А Гордей остался стоять рядом со мной, живой и здоровый.
Я просто не верила своим глазам, а муж смотрел на меня и не понимал причин моего слегка одуревшего вида.
– Ты чего выскочила в таком виде? – произнёс он, укоризненно глядя на мои босые ноги.
– Да так, ничего, – в ответ проговорила я, не в силах наглядеться на мужа. Я всё ещё не могла поверить, что у меня получилось всё изменить, и потому боялась отпустить руку Гордея. – Такси должно скоро приехать, а ты ещё даже не позавтракал.
– Не хочу есть! – ответил муж. – Мне нужно купить сигареты! Я же говорил тебе!
– Тогда пойдём в магазин вместе! – тут же предложила я.
– Шутишь? – снова озлобился муж. – За маленького меня держишь?
И Гордей встряхнул свою руку, чтобы освободиться от меня, и я нечаянно сделала шаг назад, чтобы удержать равновесие и вновь умудрилась наступить левой ногой на камень. Камень был без острых краёв, но он попал как раз в рану, и я застонала от боли, отпустив руку мужа.
Необходимо было вынуть камень из раны, и мне пришлось присесть прямо на тротуар, чтобы сделать это. Гордей воспользовался моей заминкой и отступил назад, чтобы я вновь не схватила его и не помешала пойти в магазин. И в этот момент я поняла, что все мои усилия были напрасными, потому что трагедия, которая должна была произойти этим утром с моим мужем, всё равно произойдёт. Я даже не успела вскочить на ноги – так быстро всё случилось.
Гордей повернулся, чтобы продолжить путь в магазин, и не видел, что ему навстречу на сабвее ехала девочка. Чтобы избежать лобового столкновения, которое должно было вот-вот случиться, Гордей сделал шаг влево, в сторону проезжей части, но не рассчитал. Его левая нога соскользнула с бордюра и, не удержав равновесие, он свалился прямо на проезжую часть дороги и тут же попал под проезжавший автомобиль.
Я даже не успела закричать, чтобы остановить его. Всё случилось мгновенно. Я потеряла мужа, несмотря на все мои попытки спасти его, изменив будущее.
На похоронах мужа я была сама не своя. Боль от свершившейся на моих глазах трагедии была такой сильной, что порой я не могла дышать, а моё сердце словно пронзали длинные иголки, которые невозможно было из него извлечь. Ко всему прочему меня настолько поглотило чувство вины, что я просто не могла вообразить себе ту кару, которую следовало наложить на меня, чтобы искупить совершённый грех. Я знала, что мужа ждёт смерть, но не приложила достаточно сил, чтобы предотвратить это. Нужно было тщательней сканировать будущее, просмотреть все вероятные варианты развития событий, просчитать все возможные последствия, и тогда, уверена, Гордея можно было бы спасти. Но, к сожалению, излишняя эмоциональность и чрезмерная личная заинтересованность всегда мешают вынесению оптимальных прогнозов. Я и раньше замечала, что порой, когда какой-либо вопрос касался меня лично, в моём сознании словно бы появлялась пелена, мешавшая мне отчётливо рассматривать картины будущего. Подсознательная блокировка отдельных функций мозговой деятельности – это тот побочный эффект, который препятствует человеку работать на пределе своих возможностей. И моя вина состояла лишь в том, что я являлась живым человеком, способным чувствовать и любить, и слишком сильно переживать за судьбу своих близких, настолько сильно, что подсознательно блокировала поступление любой информации, способной причинить мне эмоциональную боль. И хотя блокировка иногда отключалась, когда мои мысли были заняты чем-то другим либо когда я принудительно заставляла себя преодолеть страх, но это были единичные случаи. В общем, несмотря на все свои феноменальные способности, мой изумительный мозг начал постепенно выходить из строя, что в довершение к уже пережитой мной трагедии могло привести ещё и к потере работы.
Признаться, подобная перспектива меня уже не волновала, потому что во время прощальной церемонии с мужем у меня снова случилось видение, которое окончательно подорвало мой моральный дух. Я увидела, что через год рядом с могилой Гордея появится ещё один надгробный камень, и имя, высеченное на надгробии, было моим собственным.
Может, кого-то другого такое видение и испугало бы, но у меня оно вызвало лишь чувство облегчения. Я пребывала в таком подавленном состоянии, что отнеслась к перспективе скорой смерти как к акту милосердия, который судьба решила проявить ко мне.
Когда я вновь вышла на работу, все заметили, насколько плохо я выгляжу и как сильно упало качество моей работы. И меня отправили на медицинскую диагностику.
– Голубушка, – сочувственно произнёс пожилой врач, когда просмотрел результаты пройденных мной медицинских обследований, – Вам нужно серьёзно заняться своим здоровьем! Вы так молоды, но Ваше сердце сильно изношено. Если Вы немедленно не перемените свой образ жизни, то последствия могут быть крайне плачевными.
– Я знаю, – грустно проговорила я в ответ.
– Тогда тем более непонятно Ваше поведение! – изумился врач. – В таком молодом возрасте так запустить себя!
– А какой смысл что-либо менять, если через год меня всё равно не станет? – подавленно произнесла я.
– В данный момент я не наблюдаю никаких необратимых изменений в Вашем организме, – констатировал врач, ещё раз выведя на экран своего компьютера результаты моей диагностики. – Но имеющиеся тенденции не внушают оптимизма. Однако эту негативную перспективу можно остановить и даже повернуть вспять, если обстоятельно подойти к делу. Я выпишу Вам ряд медицинских препаратов, которые Вам необходимо будет начать принимать уже с сегодняшнего дня, а также выпишу направление на физиотерапевтические процедуры, которые помогут улучшить Ваше самочувствие. Ну, а главное, это Ваши собственные усилия по сохранению своего здоровья! Свежий воздух и положительные эмоции, поверьте, творят поистине чудеса!
– Очень сомневаюсь, – горько улыбнувшись, ответила я.
– И напрасно! – вдохновлённый собственной уверенностью, произнёс доктор. – Следуйте моим рекомендациям, и в нашу следующую встречу Вы сами получите этому подтверждение!
Я даже не стала спорить. Получив электронные направления, высланные на мою почту, я попрощалась с любезным доктором, покинула медицинский центр и вернулась домой, чтобы провести ещё один бессмысленный вечер в грусти и тоске.
Всё это время Белла была у моих родителей, которые, заметив моё ужасное состояние, забрали внучку к себе, чтобы позволить мне немного прийти в себя. Но это привело к обратному эффекту, потому что, пока дочь была рядом, я не позволяла себе опускать руки, стараясь не усугублять собственное горе ещё и страданиями маленькой Беллы. Но, оставшись одна, я оказалась во власти безысходности, которыми были полны мои мысли. Я чувствовала себя смертником, которому уже назначена дата казни, и он с ужасом и обречённостью ждёт своего последнего часа, словно кролик перед раскрытой пастью удава. По собственному опыту я знала, что изменить будущее невозможно. Так зачем же медленно идти по зелёной дорожке к своему электрическому стулу, продлевая не свою жизнь, а свои мучения, когда можно одним махом избавить себя от страданий?
Мысли свести счёты с жизнью казались такими заманчивыми, что я начала обдумывать, как это можно осуществить, чтобы всё свершилось быстро и максимально безболезненно. Но внезапно мой взгляд упал фотоснимок Беллы, висящий на стене моей комнаты. И вмиг мои мысли от жалости к себе переместились на любовь к дочери, которую я всё ещё испытывала к своей маленькой Белле.
Когда я умру, она останется совсем одна. Да, бабушка и дедушка никуда не денутся, но родителей у Беллы не будет. И, что хуже того, у неё не останется практически никаких воспоминаний ни о папе, ни о маме.
Гордей последние несколько лет совсем не занимался дочерью, а я погрязла в работе, так как считала свой общественный долг превыше личного. Да, я старалась честно выполнять свои семейные обязанности, но ограничивалась минимальными необходимыми действиями: организовать завтрак и ужин мужу и дочери, отправить дочь в детский сад и забрать поздним вечером обратно, поддерживать чистоту квартиры и одежды. Вот, собственно, и всё. У нас даже совместного отпуска давно не было из-за того, что муж отдалился от нас, а я предпочитала прятаться от семейных проблем на работе. Вот какие воспоминания останутся у Беллы, когда обоих её родителей не станет!
И стоило мне подумать об этом, как я поняла, что могу воспрепятствовать этому. Да, я не могу изменить свою судьбу, но я могу сделать так, чтобы оставшийся год стал самым ярким в моей жизни и в жизни моей дочери! Приняв это решение, я поняла, как должна действовать. И для начала я отправилась на работу.
Увольняться со службы по собственному желанию таким, как я, было запрещено, но в рукаве у меня имелся хороший козырь в виде моей медицинской карты. Предъявив руководству заключение своего врача, я получила добро на увольнение по состоянию здоровья. Кроме того, мне выплатили очень приличное выходное пособие, которого вполне могло хватить на год скромной жизни для меня и Беллы. Затем я поехала к родителям и забрала дочь.
Свою просторную городскую квартиру я решила сдавать, а полученные деньги класть на счёт дочери. Они ей очень понадобятся, когда меня не станет. Когда договор с агентством недвижимости был заключён и подписан, я, пожалуй, впервые в жизни ощутила себя свободной. У меня были деньги, и не было никаких обязательств, связывавших мне руки, и теперь я могла поступать, как мне будет угодно. Взяв в руки чемоданы с самым необходимым, мы с дочерью уехали в новый край, где нам предстояло провести вместе последние несколько месяцев моей жизни.
Отыскав на карте нашей страны небольшую деревушку, затерявшуюся среди лесов, мы поехали туда. Сняв скромненький домик, мы стали там жить.
Соседей у нас было мало, зато было много свежего воздуха, грибов и ягод. И каждый день мы с дочерью ходили гулять в лес, дышали запахом цветов и лесных трав и разговаривали обо всём на свете. Мы питались плодами природы, да ещё покупали молоко у соседской бабули, державшей коз. Мы жили простой незатейливой жизнью, и я вновь ощутила себя счастливой. Укладываясь вечером спать, я чувствовала такой покой и безмятежность, что будущее перестало волновать меня. У меня было такое прекрасное настоящее, что я наслаждалась каждым его днём, искренне надеясь на то, что и Белла разделяет моё настроение.
Через полтора года передо мной встал вопрос о том, чтобы записать дочь в школу. И поскольку я пребывала в полной уверенности, что мне не придётся этим заниматься, так как я просто не доживу до этого времени, я растерялась. Каким-то чудом я прожила больше отмеренного мне срока, и моё нынешнее самочувствие совершенно не давало мне оснований полагать, что конец близок. Но я продолжала блокировать любые свои порывы заглянуть в будущее, чтобы новым знанием не испортить своё настоящее. Однако нужно было что-то решать со школой и для этого, возможно, требовалось вернуться в город и передать Беллу под опеку бабушки и дедушки. В любом случае мне был необходим непредвзятый взгляд специалиста, способного поставить мне точный диагноз и определить мои перспективы. В принципе, я и сама могла это сделать, но стоило мне лишь подумать об этом, как меня охватывал панический страх, моментально блокирующий мои способности к оценке и прогнозированию своего будущего. Было гораздо проще пройти медицинское обследование по старинке, и в один из дней, оставив Беллу на временное попечение старушки-соседки, я отправилась в город к тому самому врачу, который полтора года назад поставил мне неутешительный диагноз и советовал как следует заняться своим здоровьем.
– Благодаря Вам я наконец-то смогу заняться докторской диссертацией, потому что такой материал для исследования, который Вы мне только что предоставили, заслуживает того, чтобы стать учебным пособием о том, насколько поразительных успехов в исцелении можно достигнуть, неукоснительно следуя предписанным рекомендациям, – восторженно воскликнул врач, глядя на результаты моих анализов.
– Вы хотите сказать, что я здорова? – растерянно произнесла я, боясь поверить услышанному.
– Абсолютно здоровы! – убедительно кивнув головой, подтвердил доктор.
– Но всё должно было произойти совсем не так! – недоверчиво сказала я, полагая, что врач просто ошибся.
– Уж и не знаю, какие прогнозы дали Вам аналитики, но можете взглянуть сами! – добавил доктор, выводя на экран данные моих исследований. – Видите, в левой колонке цифр Ваши показатели, а в правой – норма, которая должна стать ориентиром для постановки диагноза. Замечаете какие-нибудь существенные отличия?
Я взглянула на цифры и давно забытые ощущения тут же пробудились во мне. Глядя на колонки цифр, я моментально смогла счесть всю содержащуюся в них информацию и проанализировать с математической точностью.
– Данные обеих колонок идентичны, – произнесла я.
– Вот именно! – обрадованным тоном подтвердил доктор. – Надеюсь, больше у Вас нет ко мне вопросов?
– Нет, – покачала я головой.
– Это хорошо, – умиротворённо сказал доктор. – Потому что, со своей стороны, у меня к Вам тысяча вопросов. Но, полагаю, что мне следует задать их Вам чуть позже, потому что сейчас отправляйтесь-ка домой и обрадуйте хорошей новостью своих близких!
После этих слов доктор выпроводил меня из своего кабинета. Для этого ему пришлось в буквальном смысле помочь мне пройти те несколько шагов, которые необходимо было сделать до двери его кабинета, потому что мои ноги подкашивались. Я боялась поверить тому, что сказал мне доктор, хотя прекрасно знала, что он прав во всём. Я была абсолютно здорова, и мне не грозила скорая смерть, потому что я снова начала видеть будущее. Своё будущее и будущее Беллы. И оно было таким, о каком я и мечтала ещё до всех этих неприятностей, которые нам довелось пережить за последние несколько лет.
И хотя мне самой с трудом в это верилось, но я и в самом деле смогла изменить будущее. Это было трудно, потому что отменить события, которые должны произойти вне зависимости от нашего желания, невозможно. Но мы всё равно можем всё изменить, правда, для этого нужно полностью поменять себя: радикально изменить свой образ жизни и даже свои мысли, поменяв свои прежние приоритеты на новые. Изменив направление своей жизни, мы меняем и своё будущее, которое может превзойти любые наши даже самые смелые ожидания.
Порой люди винят себя за то, что в своё время совершили ошибку, поступив не так, как следовало. Однако теперь я уверена, что ошибок не существует. Просто иногда мы выбираем более сложный путь вместо простого и потом страдаем из-за этого. Но только страданиями ничего не исправить. И если уж ты пошёл по пути боли и тревог, то нужно идти по нему до конца, не оглядываясь на тени прошлого. И тогда, быть может, извилистый путь твоей судьбы снова выровняется, превратившись в широкую и прямую дорогу, по который ты уверенно будешь идти дальше, не ведая напрасных сожалений и смело глядя в будущее.
