Светлана Рощина
Некоторые подробности из жизни учеников старшей школы
Увидев сумму, которую за один день смог получить его отец, Борис присвистнул.
– Понятно теперь, почему ты так увлёкся этим делом! Если бы мне столько заплатили, я бы тоже мог пожертвовать отпуском!
– Но эти деньги нужно ещё отработать! – констатировал Тимофей Савельевич. – Но согласен, стимул хороший!
– Ладно, – примирительно произнёс Борис. – Трудись, пока можешь! Месяц я подожду! Или даже два, если потребуется.
– Надеюсь, что не потребуется, – ответил Тимофей Савельевич, но тут на его телефон пришло сообщение от Василия Парамонова, который писал, что мать Марианны готова встретиться хоть сегодня, и если Тимофей Савельевич успеет приехать в Плющанск, то уже сегодня сможет поговорить с Изольдой Михайловной Скворцовой.
– Труба зовёт? – тут же заметил Борис.
Тимофей Савельевич кивнул и принялся писать ответное сообщение. Он спросил у Василия, готова ли Марина Витальевна тоже с ним встретиться? Но Марина Витальевна была занята, поэтому Тимофей Савельевич попросил устроить обе эти встречи в один день, чтобы сэкономить время, и, спустя минут двадцать, Василий ответил, что договорился с обеими женщинами на послезавтра. В ответ наш герой подтвердил, что так будет удобней для всех, и он непременно приедет в Плющанск послезавтра. После чего Тимофей Савельевич завершил переписку и сообщил сыну, что завтра он тоже свободен и сможет не только встретить Тиму из школы, но и проводить его на каратэ. Эта новость тоже Борису понравилась.
– Что ж, батя, с таким графиком можешь спокойно заниматься и дальше своим расследованием. Хотя надеюсь, оно не затянется.
– Я приложу для этого все силы! – пообещал ему отец.
Однако Тимофей Савельевич не собирался всё это время сидеть сложа руки. Он вернулся в свою с внуком комнату, открыл блокнот и принялся записывать всё, что ему удалось узнать, и то, что ещё предстояло сделать. Он набросал несколько возможных версий событий, составил ряд предполагаемых схем, которые бы связали осуждённых ребят и пострадавших девочек Марианну и Лизу, после чего включил Интернет на своём планшете и принялся искать в сети то, что касалось расследуемого им дела.
Да, как и планировал, Тимофей Савельевич приобрёл себе планшет, который, правда, использовал лишь дома и исключительно для выхода в Интернет. Но и это было для него огромным прогрессом, который, к слову, позволял экономить немало времени и порой являлся ценным источником информации.
Покопавшись в Интернете, наш герой нашёл пресловутую статью о трагической гибели Марианны Скворцовой, которая и спровоцировала мальчишек из одиннадцатого класса на ту авантюру, которая закончилась для них десятилетним тюремным сроком. Затем Тимофей Савельевич отыскал другую статью, в которой говорилось о нападении на Лизу Дрожжину и о том, что подозреваемые по делу задержаны. Однако в целях сохранения конфиденциальности в этой статье Лизу именовали Дианой Пироговой, но Тимофей Савельевич понял, о ком идёт речь.
Далее он отыскал ещё одну статью, очень краткого содержания, в которой говорилось, что опасные преступники, совершившие неоднократные преступления особой тяжести в отношении несовершеннолетних девочек, понесли заслуженное наказание и были осуждены. Однако никаких имён в статье не называлось, и никаких подробностей не было упомянуто. Собственно, в этом не было ничего удивительного. Когда потерпевшими являются несовершеннолетние, журналистам приходится соблюдать тактичность. Ведь уголовные дела такой категории являются закрытыми, и на их слушание не явишься с улицы. Вот и приходится служителям пера писать лишь о том, что удаётся узнать из официальных заявлений.
Тимофей Савельевич знал это, но он надеялся найти какое-нибудь интервью с родителями Марианны или с её классным руководителем, а может, интервью с родителями Лизы Дрожжиной. В общем то, что позволило бы ему узнать что-то новое о потерпевших девочках. Но ничего подобного не было. И Тимофей Савельевич убрал планшет в сторону, вернулся к своему блокноту, где выписал несколько вопросов, ответы на которые следовало непременно выяснить, после чего убрал свои записи и принялся одеваться. Остаток дня он решил посвятить внуку. Забрал его из школы, отвёл пообедать, а затем немного погулял с ним в сквере.
Следующий день Тимофей Савельевич снова был примерным дедом, и лишь на третий день ранним утром поехал в Плющанск, чтобы побеседовать с Изольдой Михайловной Скворцовой – матерью погибшей Марианны, а затем с Мариной Витальевной Смородиновой – репетитором Романа Черемшова.
К счастью оказалось, что семья Скворцовых и Марина Смородинова жили на одной улице и даже в одном дворе, что было очень удобно. У Тимофея Савельевича даже мелькнула мысль, что возможно, это не просто совпадение. Когда два фигуранта по делу живут рядом, это может означать какую-то связь между ними. Но, с другой стороны, в небольшом городке все живут рядом, и подобная территориальная близость может ничего не значить. Но, в любом случае, Тимофей Савельевич решил взять это себе на заметку и отработать возможную связь между Марианной и Мариной Смородиновой.
Глава 4
Неожиданные обстоятельства
Василий скинул Тимофею Савельевичу на электронную почту краткую информацию о семье Марианны, и наш герой подробно изучил её.
Максим Фёдорович Скворцов – отец Марианны – работает учителем физики в местной школе. Изольда Михайловна Скворцова – мать Марианны – невролог в местной поликлинике. Филиппу Скворцову, младшему брату Марианны, восемь лет и он учится во втором классе. В общем, обычная семья, которую постигло неожиданное горе, и с этим нужно было считаться.
На следующий день Тимофей Савельевич приехал в Плющанск и отправился на улицу Пионерскую, дом шесть, где жила семья Скворцовых.
Дверь нашему герою открыла симпатичная молодая женщина лет тридцати восьми.
– Здравствуйте, проходите, – приятным, но усталым голосом сказала Изольда Михайловна Тимофею Савельевичу, когда тот представился. – Я знаю, зачем Вы пришли.
– Да, – стараясь соблюдать тактичность, начал разговор наш герой. – Неловко Вас беспокоить, но того требуют обстоятельства.
– Понимаю, – кивнув, ответила Изольда и пригласила Тимофея Савельевича в гостиную. – Адвокаты готовят апелляцию, и будет новое слушание. Меня предупредили.
– Именно так, – подтвердил Тимофей Савельевич. – Понимаю, как Вам больно, но мне нужно кое-что узнать у Вас о Марианне.
– Надеюсь, не для того, чтобы адвокаты могли воспользоваться этими сведениями, чтобы очернить мою бедную девочку? Простите, если позволю себе лишнее, но я слышала, что на суде некоторые используют такие приёмы. Мол, жертва сама спровоцировала преступника совершить с ней то зверство, которое он над ней учинил, – с неожиданным подозрением спросила Изольда Михайловна своего гостя.
– Признаюсь: такие случаи бывали и в моей практике, – не стал отрицать Тимофей Савельевич. – Но в отношении Вашей дочери такого точно не будет! – твёрдо заявил он.
– Почему Вы так в этом уверены? – слегка опешив, спросила Изольда.
– Потому что иначе меня бы здесь не было, – тут же ответил Тимофей Савельевич. – Адвокаты ребят и их родители уверены, что мальчики не убивали Марианну. Поэтому они наняли меня, чтобы я мог провести независимое расследование и выяснить, кто это сделал. И хотя признаю, что задача эта очень трудная, но я постараюсь сделать всё, что в моих силах, чтобы установить истину. Именно поэтому мне нет смысла искать какие-то тёмные пятна в биографии Марианны, для того чтобы попытаться смягчить приговор тем пятерым ребятам, которых осудили за её убийство. Мне нужно найти настоящего убийцу! И Вы бы очень мне помогли, если бы рассказали всё, что только можно, о своей дочери. Возможно, Марианна знала убийцу или общалась с ним. Мне нужно узнать круг её друзей, увлечений. Куда она ходила, с кем общалась, был ли у неё парень? Простите за такое любопытство, но уверяю Вас, оно не является праздным. Я двадцать пять лет отработал следователем и знаю, что даже малейшая зацепка может привести к раскрытию преступления и поимке преступника.
– Значит, Вы уверены, что те парни не причём? – пристально вглядевшись в лицо Тимофея Савельевича, спросила Изольда. – Не они убили Марианну?
– А Вы сами как думаете? Верите, что они убийцы? – тут же спросил Тимофей Савельевич.
Но Изольда Михайловна не торопилась отвечать. Она слегка побродила по комнате, будто пыталась обдумать предстоящий ответ, и Тимофей Савельевич не торопил её. Затем Изольда вновь подошла к своему гостю и, слегка наклонив голову вперёд, сказала:
– Это сложный вопрос. Если Вы понимаете, о чём я.
Не говоря ни слова, Тимофей Савельевич кивнул.
– Сначала, когда нам с мужем сказали, что тех мальчиков арестовали и обвинили в убийстве Марианны, я даже не сомневалась, что это их рук дело. Потому что мне сложно было представить, что нашёлся бы в мире человек, который мог бы желать зла моей доченьке.
Тут Изольда снова замолчала, и Тимофей Савельевич подумал, что та сейчас расплачется, но женщина сдержала слёзы и продолжила говорить твёрдым голосом.
– Но если преступников было пятеро, то, вполне возможно, что они это сделали из-за какой-то глупой мальчишеской бравады, желая покрасоваться друг перед другом. Ведь дурные поступки компанией совершать легче, чем одному. Я была уверена, что они не собирались убивать Марианну, но, возможно, она закричала или начала драться, и парни убили её просто из испуга. Но потом, на суде, когда я наблюдала за этими мальчиками, то стала сомневаться в том, что они способны убить, даже если боялись попасться. Но поскольку никого другого не нашли, я убедила себя, что ребята всё-таки виновны. По крайней мере, один из них. Тот, на куртке которого нашли кровь моей девочки. А другие его покрывают. Так, кажется, сказали на суде?
В этот момент Изольда вопросительно посмотрела на Тимофея Савельевича, и тот поспешил ответить.
– Да, насколько мне известно. Именно так было установлено следствием.
– Вот, – продолжила говорить Изольда. – Так я и думала. Один совершил убийство, а другие помогли ему. Так или иначе помогли. Но спустя время, когда боль стала немного утихать и я снова смогла здраво мыслить, то подсознательно я вновь стала сомневаться в том, что осудили настоящих преступников. Всё же я изучала в институте психологию и очень многое в этом расследовании меня смущает. И хотя было бы неправильным ставить диагноз без подробного изучения анамнеза пациента, и вполне может статься, что кто-то из этих ребят скрытый социопат с серьёзными психическими отклонениями, лично я этого не увидела. А потому полностью быть уверенной в том, что именно они или хотя бы один из них убил мою дочь, я не могу. Поэтому я помогу Вам. Расскажу всё, что вспомню. Потому что тот нелюдь, который убил мою дочь, мою любимую Марианну, должен за это заплатить. Спрашивайте! Я отвечу на все Ваши вопросы!
После этих слов Изольда с вызовом посмотрела на своего собеседника, ожидая его вопросов.
– Спасибо за Ваше понимание, – произнёс Тимофей Савельевич, после чего приступил прямо к делу. – Расскажите о Вашей дочери. Всё, что сможете! Не думайте о том, пригодится ли это в расследовании или нет. Просто говорите! А если я захочу что-то узнать дополнительно, я Вам скажу.
– Я люблю вспоминать Марианну, – тихим голосом проговорила Изольда Михайловна и подошла к книжной полке, на которой стояло множество фотоснимков.
Она взяла один из них в руки и посмотрела на него. В её взгляде не было боли и отчаяния, лишь тихая грусть, словно мать уже смирилась с потерей дочери или же знала с самого начала, что их совместная жизнь будет недолгой. По крайней мере, Тимофею Савельевичу так показалось, а он редко ошибался в таких вещах.
– Я люблю вспоминать Марианну, – повторила Изольда Михайловна таким тоном, словно разговаривала сама с собой, подбирая нужные слова, чтобы выразить свои мысли. – Наверное потому, что все воспоминания о ней светлые, тёплые, такие, какой была она сама. Марианна внесла в мою жизнь столько радости, что и передать сложно.
Всё это Изольда Михайловна говорила, глядя на фото дочери, и её взгляд был полон любви и нежности.
– Вы знаете, я ведь забеременела Марианной, когда училась в медицинском институте. Думала, придётся бросить учёбу и заниматься ребёнком, но Марианна росла такой спокойной девочкой, что я не знала с ней никаких проблем. Не то, что с Филиппом, – добавила она и грустно вздохнула, а через мгновение продолжила говорить. – Когда Марианне был всего месяц, она уже давала мне спать по ночам. Я кормила её перед сном, а затем укладывала в кроватку где-то около полуночи, и до семи утра можно было отдыхать, потому что она не просыпалась. Даже подгузники не нужно было менять.
Тут Изольда Михайловна прервала свой рассказ и посмотрела на Тимофея Савельевича.
– Простите, у Вас есть дети? А то я делюсь с Вами подробностями ухода за новорождёнными, а Вам, быть может, и невдомёк, сколько беспокойства могут причинять маленькие дети.
– У меня есть сын. И внук, – смущённо улыбнувшись, ответил Тимофей Савельевич.
– И у меня есть сын, – отведя взгляд в сторону, проговорила Изольда Михайловна. – И, вероятно, тоже будет внук. Когда-нибудь. Вот только дочери уже не будет.
– Но она была у Вас! – твёрдым голосом произнёс Тимофей Савельевич. – И даже если сейчас она не с Вами, потому что в результате чудовищной несправедливости её у Вас отняли, никто не посмеет отнять у Вас то, что дарила Вам эта девочка, когда была рядом. Ей любовь к Вам, её милый смех, её улыбку, все её поступки, хорошие и не очень, – всё это останется в Вашей памяти. И этот островок счастья, который появился у Вас в душе в тот день, когда родилась Марианна, навсегда останется с Вами, – с чувством добавил Тимофей Савельевич.
– Вы правы, – задумчиво проговорила в ответ Изольда Михайловна. – Ради мужа и сына, а также ради сохранения собственного рассудка, я изо всех сил стараюсь не думать о последнем дне жизни моей девочки. Стараюсь гнать от себя мысли о том, какой ужас ей пришлось пережить в свои последние минуты и как она страдала, – еле слышно промолвила Изольда Михайловна, и слёзы потекли у неё по щекам. – Ведь если я позволю тьме заслонить свой разум, то это приведёт к тому, что Марианна навсегда исчезнет из моего сердца! Будто её и не было вовсе! Не было этих семнадцати лет счастья, когда мы были вместе.
– Вы – очень мудрая женщина, – уважительно произнёс в ответ Тимофей Савельевич. – И, признаюсь, мне есть чему у Вас поучиться.
– Цените то время, которое Вы проводите со своим ребёнком, – продолжила говорить Изольда Михайловна. – Потому что никто не знает, сколько его Вам отпущено.
– Вы правы, – произнёс Тимофей Савельевич, после чего решился повторить вопрос, который задал в самом начале своего разговора с Изольдой Скворцовой. – Изольда Михайловна, всё же расскажите о Марианне. Какой она была?
– Она была прекрасным ребёнком! – с грустным восторгом ответила Скворцова, вновь опустив взгляд на фотоснимок, который держала в руках. – Милой, доброй, послушной! Ей никогда не нужно было ничего говорить дважды. Утром, когда я заходила в её комнату, то произносила лишь два слова: «Марианна, просыпайся!». И всё. Можно было не беспокоиться о том, что она меня не услышала или снова уснёт, едва я выйду из комнаты. Через две-три минуты Марианна шла в ванную умываться, а затем шла в кухню завтракать. Безо всяких напоминаний мыла за собой посуду, а потом шла собираться в школу. Да и уроки делала безо всякой помощи. Сидит, книжки читает. Сердце радовалось, когда я на неё смотрела. А вот Филипп не такой. На него нужно десять раз прикрикнуть, да ещё желательно и подтолкнуть, чтобы за учебники сел. И если бы не моя девочка, даже не представляю, как бы я справилась с ним! Марианна сама подходила к нему и спрашивала, чем может помочь. Объясняла непонятную тему и рассказывала, как решить сложные задачки. Даже стихи помогала ему учить. Сядут вместе на диван, Марианна читает, а Филипп повторяет за ней. Знала я, что родила себе помощницу, но не знала, что недолгим будет моё счастье!
Тут Изольда Михайловна снова замолчала и отвела взгляд в сторону. Тимофей Савельевич не решался прервать её молчание и морально начал готовить себя к тому, что разговор сейчас закончится и его попросят уйти, но Изольда Михайловна продолжила говорить.
– Однажды на берегу реки Марианна обнаружила беременную кошку. Она хотела принести кошку к нам, но у Филиппа аллергия на кошачью шерсть. Тогда Марианна решила подкармливать бедняжку, а заодно написала о несчастной кошке в чате города, и когда кошка окотилась, дочери удалось пристроить всех котят в хорошие руки. У Марианны было такое доброе сердце! Её даже животные любили! Ни одна собака на неё не лаяла, а иногда, я сама видела, как ей на волосы и плечи садились бабочки! Вот к Вам, к примеру, хоть раз бабочки садились на плечи, когда Вы шли по полю или гуляли по лесу? – неожиданно спросила Изольда Михайловна Тимофея Савельевича.
– Так сразу и не ответишь, – смущённый таким вопросом, произнёс Елисеев.
– Значит, не садились. Иначе Вы бы запомнили, – резонно заметила Изольда Михайловна. – И ко мне не садились. И к сыну. И к мужу. А к дочери садились. Наверное, потому, что она сама была похожа на цветок. Такой же свежий, юный и прекрасный как бутон розы, – с гордостью добавила несчастная мать, и Тимофей Савельевич не стал с ней спорить.
– Марианна ходила в музыкальную школу, училась играть на фортепьяно, – продолжила рассказывать о дочери Изольда Михайловна. – У Марианны был абсолютный слух, и одно время я думала, что она захочет заниматься музыкой дальше и поступит в Консерваторию. Но у неё было много талантов. Ей легко давалась математика. А год назад она увлеклась изучением иностранных языков. В школе учила английский, но сама нашла в Интернете какие-то онлайн-курсы и стала изучать французский. А затем итальянский. Я даже удивлялась, как легко ей давались иностранные языки! У меня, например, с этим всегда были сложности, – сокрушённо добавила женщина.
– Наверное, Марианна унаследовала склонность к языкам от отца, – решил высказать свою мысль Тимофей Савельевич, и Изольда Михайловна согласно закивала.
– Так и есть! Её отец тоже владеет несколькими иностранными языками. Четырьмя, если мне не изменяет память.
– Да? – удивился Тимофей Савельевич. – А я думал, Максим Фёдорович преподаёт в школе физику, а не иностранный язык.
– Вы правильно думали, – вновь кивнула его собеседница. – Максим, действительно, преподаёт детям физику.
– Что ж, и у учителя физики может быть необычное хобби. Когда поедете за границу, вам очень поможет тот факт, что муж свободно говорит на нескольких иностранных языках.
– Вообще-то я имела в виду не Максима, – невозмутимо сказала Изольда Михайловна и пристально посмотрела на Тимофея Савельевича.
– О-о! – протяжно произнёс наш герой и понимающе закивал головой. – Извините. Я не знал, что Максим Фёдорович – ваш второй муж.
– Нет, Максим – первый и единственный мой муж, и другого, наверное, никогда не будет. Но Марианну я родила не от него, – без малейшей неловкости, сообщила свою семейную тайну Изольда Михайловна. – Думаю, теперь уже нет смысла хранить эту тайну.
– Простите, – снова принялся извиняться Тимофей Савельевич. – Я, наверное, повёл себя чересчур бестактно, задавая слишком много вопросов.
– Вы не спросили у меня ничего такого, о чём я бы сама не хотела говорить, – постаралась помочь своему собеседнику выйти из затруднительного положения Изольда Михайловна.
– Вы очень любезны, – произнёс в ответ Тимофей Савельевич. – И заранее прошу прощения за свой следующий вопрос, но Вы сами об этом упомянули. Не могли бы Вы рассказать об отце Марианны? Ведь не исключено, что именно этот человек имеет непосредственное отношение к смерти Вашей дочери!
– Настоящим отцом моей девочки является мой муж Максим! – твёрдым, не допускающим возражений тоном, ответила Изольда Михайловна, мгновенно встав на защиту чести своей семьи. – Он вырастил и воспитал её, и только благодаря ему Марианна выросла такой хорошей девочкой!
– Безусловно! – тут же принялся соглашаться Тимофей Савельевич. – Я абсолютно уверен в том, что Максим Фёдорович, будучи профессиональным педагогом, приложил массу усилий для того, чтобы Марианна выросла таким замечательным человеком! Его отцовская любовь и терпение помогли девочке развить в себе самые лучшие качества. Но не стоит исключать и тот факт, что родной отец девочки тем или иным образом причастен к несчастной судьбе дочери.
– Родной отец Марианны умер, поэтому никак не может быть причастен к смерти дочери, – решительно заявила Изольда Михайловна.
– Извините, – сконфуженно проговорил Тимофей Савельевич.
– Он был очень достойным человеком, который даже в мыслях не позволил бы себе кому-нибудь навредить!
– Я понимаю: это ваше семейное дело! И при других обстоятельствах я бы не позволил себе задать Вам ни одного лишнего вопроса, но мой долг обязывает меня докопаться до истины. И потому я ещё раз задам Вам прежний вопрос. Кто биологический отец Марианны?
Изольда Михайловна с вызовом посмотрела на Тимофея Савельевича.
– Этот человек достаточно известен, и, будь он сейчас жив, я бы не стала называть его имя, чтобы дать Вам возможность явиться к нему со своими обвинениями. Этот человек выше всех подозрений! Но, к несчастью, он тоже умер, как и его дочь, поэтому Вы уже не сможете никоим образом бросить тень на его репутацию. Да и допросить его Вы тоже не сможете, поэтому я назову его имя, хотя, возможно, Вы мне не поверите. Но проверить правдивость моих слов возможности у Вас тоже не будет. Так что придётся поверить мне на слово, – сказала Изольда Михайловна, после чего отвернулась от Тимофея Савельевича и отошла в сторону.
Минуту или две она просто смотрела в стену, пребывая в своих мыслях, после чего сказала:
– Это Эмиль Юльевич Адам. Учёный. Когда-то он был моим преподавателем. Я ведь училась в столичном медицинском институте! И у нас был роман, – после этих слов она снова замолчала, но Тимофей Савельевич не говорил ни слова, и Изольда продолжила. – Я знала, что он был женат и был гораздо старше меня, но мне было всё равно. А потом я забеременела, и Эмиль предложил прервать беременность. Он сказал, что не может развестись, и если узнают, что от него забеременела студентка, его карьере конец. Он тогда как раз должен был защищать докторскую диссертацию, и подобный скандал его бы просто уничтожил. Но я не стала делать аборт. Просто не могла убить его ребёнка. Поэтому я взяла академический отпуск и поехала домой, сюда, в Плющанск. Здесь встретила Максима, своего бывшего одноклассника. Он тогда учился в педагогическом, в областном центре. Узнав мою историю, он предложил мне выйти за него замуж. Я согласилась, так как знала, что Эмиль никогда не женится на мне и не признает своего ребёнка. Мы никому не говорили, что Марианна не от Максима, и никто ничего не заподозрил. А после рождения Марианны я перевелась в медицинский, который находился в нашем областном центре, чтобы быть ближе к семье. Тем более что Эмиль тоже ушёл из института. Его пригласили на работу в Англию, и он уехал из страны. Так что он понятия не имел, что я родила дочь.
– А потом? После рождения дочери Вы не пытались с ним связаться и сообщить о ребёнке? – тут же спросил Тимофей Савельевич.
– Зачем? Это бы ничего не изменило! – ответила Изольда Михайловна. – К тому же Максим относился к Марианне как к родной. Именно он и записан её отцом в свидетельстве о рождении.
– А Марианне Вы никогда не говорили, что Максим Фёдорович не её биологический отец? – задал новый вопрос Тимофей Савельевич.
– Нет, – отрицательно покачала головой Изольда Михайловна. – Марианна так и не узнала, что её биологическим отцом является известный учёный.
Изольда Михайловна снова замолчала. Она тяжело вздохнула, словно воспоминания нахлынули на неё. Тимофей Савельевич тоже тактично молчал.
– Я думала однажды всё рассказать Марианне. Хотела выбрать для этого подходящий момент и поведать историю её рождения, но не успела, – с грустью произнесла Изольда Михайловна. – Может, и зря я так тянула. Но я боялась, что узнав правду, она захочет разыскать своего биологического отца. Боялась, что она уедет в Москву и никогда уже ко мне не вернётся, и это останавливало меня. Ведь тогда я бы потеряла их обоих: и Эмиля, и его дочь. Но, как видно, от судьбы не уйдёшь, потому что я всё равно их потеряла! – с горечью проговорила Изольда Михайловна и в очередной раз взглянула на фото дочери.
Но внезапно она посмотрела на часы.
– Уже так много времени! – взволнованно произнесла она. – Простите, но мне нужно спешить на дежурство!
После этих слов Изольда Михайловна поставила фото Марианны на место.
– Надеюсь, я ответила на все Ваши вопросы? – повернувшись к Тимофею Савельевичу, спросила она.
И хотя вопросов у нашего героя было ещё полно, но он решил не злоупотреблять вежливостью хозяйки. Тем более что он и так получил информации гораздо больше, чем мог рассчитывать.
– Да, спасибо! Теперь мне есть, с чем работать! Не смею Вас задерживать! – ответил Тимофей Савельевич, после чего попрощался с Изольдой Михайловной и покинул её квартиру.
Выйдя на свежий воздух, Тимофей Савельевич оглянулся по сторонам, но ничего не увидел вокруг. Мысли переполняли его. Он был настолько поражён новостью, что биологическим отцом Марианны Скворцовой является другой человек, о котором ему никто не сказал раньше, что не знал, как на это реагировать. Разумеется, это может не играть никакой роли и не иметь ни малейшего отношения к убийству девочки, а может и иметь! Причём самое существенное! И главное в этом вопросе: кто ещё знал о том, что Максим Скворцов не отец Марианны?
И Тимофей Савельевич набрал номер Василия Парамонова.
Поздоровавшись, наш герой сразу же спросил, почему его никто не уведомил о том, что биологическим отцом убитой девушки является столичный учёный, но Василий сам был в недоумении.
– Этих сведений не было в деле! – оправдываясь, проговорил молодой адвокат.
– Но неужели никто не счёл нужным хотя бы упомянуть этот факт? – негодуя, повысил голос Тимофей Савельевич.
– Я и понятия не имел об этом! Но если бы знал, то непременно бы Вам сказал! – смущённо ответил Василий.
– И Сергей Эдуардович тоже не в курсе? – с подозрением спросил Тимофей Савельевич.
– Уверен в этом! Иначе отец мне бы сообщил! – ответил Василий, и Тимофей Савельевич решил сам поговорить со своим другом.
Он попрощался с Василием и набрал номер его отца. Сергей Эдуардович выслушал новость, после чего невозмутимо произнёс:
– Разумеется, этот факт не стоит обходить вниманием, и нужно будет непременно выяснить, каким человеком был этот Адам и не общался ли он с дочерью тайком от её матери. Но даже если так оно и было, вряд ли это нам сильно поможет. Ведь Марианну убили при попытке изнасилования, и биологический отец, тем более видный пожилой учёный, вряд ли может иметь к этому какое-то отношение. К тому же Вы упомянули, что он умер. Вы, кстати, не уточнили, когда он умер? До гибели Марианны или после?
– Нет, знаете ли, не успел, – угрюмо произнёс Тимофей Савельевич. – Пока я лишь собираю информацию, а обработкой её займусь позже.
– Ничего! В этом я Вам помогу, – сказал Сергей Эдуардович. – Я сейчас перед компьютером, попробую найти что-нибудь в Интернете на этого Адама. Как, Вы сказали, его точное имя?
– Адам Эмиль Юльевич, – произнёс Тимофей Савельевич, сверяясь с записями в своём блокноте. – Он учёный в области медицины.
– Хорошо, – по слогам произнёс Сергей Эдуардович, после чего на несколько секунд замолчал, но затем продолжил говорить. – Вот! Нашёл! Адам Эмиль Юльевич, профессор нейрологии и физиологии. Родился в Москве. Очень хорошо, – комментируя свои поиски, говорил вслух Сергей Эдуардович. – Так! Нашёл! Скончался от острой сердечной недостаточности. Ой-ой-ой!
– Что такое? – нетерпеливо спросил Тимофей Савельевич, которого тоже, против воли, заинтересовала судьба учёного Адама.
– Не хочу Вас расстраивать, но он умер гораздо раньше своей дочери, а точнее за пять с половиной месяцев до её гибели, – сухо сообщил Парамонов.
– Да, в этом случае сразу отпадает несколько версий, – расстроенно проговорил Тимофей Савельевич.
– Я тоже об этом подумал, – вторил ему адвокат. – Если бы девушку убили раньше, то можно было бы предположить, что убрали лишнего наследника. Если, конечно, Адам успел признать дочь и установить отцовство. Мать Марианны ничего не сказала по этому поводу?
– Не сказала, – сухо ответил Тимофей Савельевич.
– Если отцовство не было установлено, и завещание в пользу Марианны отсутствует, то убивать девушку ради наследства профессора не было смысла, – продолжал рассуждать вслух адвокат. – Однако, предположим, Адам всё же узнал о существовании дочери и написал завещание в её пользу (ведь наследовать автоматически она не может, так как официально её отцом является Максим Скворцов), то в этом случае после смерти девушки всё переходит её родителям.
– Но тогда первым подозреваемым становится её официальный отец – Максим Скворцов! – мигом предположил Тимофей Савельевич.
– Умоляю Вас! – в сердцах проговорил Сергей Эдуардович. – Тимофей Савельевич, я, конечно, понимаю, что Вам, как опытному следователю, по должности полагается выдвигать множество версий, включая самые неправдоподобные, но эта уж совсем из области фантастики! Я лично разговаривал с Максимом Фёдоровичем и много слышал о нём от других людей и могу с уверенностью утверждать, что он любил Марианну как настоящий отец и никогда не причинил бы ей зла! И уж тем более, если бы он вдруг решился на подобное злодеяние из-за денег, то за это время он бы их уже получил, Вы так не считаете? И этот факт уж никак бы не прошёл мимо сотрудников следствия. Так что смело отбросьте эту версию как несостоятельную и попробуйте поискать более правдоподобные причины убийства Марианны. И, к сожалению, самой реалистичной версией, боюсь, будет та, которая изложена в судебном решении: убийство при попытке изнасилования. Какой-то парень или даже несколько парней совершили это жестокое преступление. А наша с Вами задача очертить круг подозреваемых из числа окружения девушки, а заодно проверить, не врут ли наши с Вами подопечные. Даже если все они невиновны, кто-то из них может что-то знать или быть чему-то свидетелем. И первый в этом списке Роман Черемшов. И как бы он не отнекивался, кто знает, вдруг он был на месте преступления? Увидел лежащую на земле Марианну, подошёл к ней, чтобы помочь, но понял, что она мертва и испугался. И возможно даже попросил своих друзей предоставить ему алиби. Вот такая версия событий, на мой взгляд, самая реалистичная и всё объясняющая. Так что я бы, на Вашем месте, ещё разок поговорил с Романом и малость припугнул его тем, что нам всё известно, а заодно переговорил бы и с другими ребятами. Вдруг кто-то из них проговорится? Ведь одно дело – стоять на своём на суде, когда кругом полно народу и каждое твоё слово протоколируется, а другое дело – в разговоре с глазу на глаз с человеком, который не пугает тебя каждую минуту тюремным сроком, а доверительно с тобой беседует. Тем более что сейчас, когда парни поняли, что вляпались, возможно, кто-то из них уже успел одуматься и готов дать новые показания. Это надо проверить!
