Светлана Подклетнова
Игры Вселенной: Начало
Предисловие
Рабочий день подошёл к концу. Несмотря на непонятную тревогу, с самого утра поселившуюся где-то глубоко внутри, мне было удивительно легко и весело. Видимо, оказывало влияние ожидание заслуженного отдыха после казавшегося бесконечным рабочего времени. Но всё же что-то не давало покоя моей душе. Возможно ли, что существует нечто неучтённое, то, что способно во время моего отсутствия оказать влияние на строго выверенный механизм? Нет, вряд ли. Система работает долгие годы, и ни разу не дала сбоя. Скорее всего, это обычная паника. Ведь я так давно не позволяла себе отлучиться даже на один день. Решение покинуть город на два выходных дня созрело спонтанно. Оно посетило меня после непродолжительного разговора с одним из моих помощников, который настоятельно рекомендовал мне по-настоящему хороший отдых. Он так страстно уверял меня, что я уже давно заслужила возможность расслабиться, так убеждённо говорил, что мне необходимо хотя бы на пару дней отвлечься от рабочих проблем, что я просто обязана была поддаться на его уговоры. Вспомнив, с каким напором Михаил Викторович пытался доказать мне необходимость небольшого отпуска, я не удержалась от улыбки. Всё же приятно, когда рядом есть кто-то, кого так сильно заботит моё душевное состояние. Хотя, казалось бы, с чего он так внезапно начал думать обо мне? Раньше я не замечала за ним подобного рвения. Какая-то мысль вновь предупредительным колокольчиком тронула струны моей души. Я даже замерла на секунду, попробовав проанализировать действия коллеги, но потом резко тряхнула головой. Нет! Невозможно! Я, наверное, действительно слишком много работаю. Сейчас закончу последние дела перед выходными и отправлюсь домой. Нужно будет ещё кое-что приготовить в дорогу.
Я осмотрелась, ненадолго прощаясь с местом, которое стало для меня намного ближе собственного дома. Практически всё моё время проходит именно здесь. Это происходит уже так долго, что было бы немудрено забыть о том, когда всё это началось. Много часов… Много дней… Много лет… Наверное, слишком долго. Я обустраиваю всё здесь так, чтобы мне было наиболее комфортно, постоянно изменяя своё рабочее место, порою, даже до неузнаваемости. И сейчас мой кабинет оборудован строго в соответствии с моим сегодняшним вкусом. Высокие стеклянные окна открывают великолепный вид на темнеющее небо, на котором уже появились первые звёзды. Зеркальные дверцы встроенных шкафов создают впечатление необъятного пространства. На стереографическом полу, изображающем мраморные плиты, находящиеся на глубине метра под неподвижной гладью воды, стоят столы из небьющегося стекла. В довершение всему с высокого потолка, на котором воссоздавалась картина морского дна, свешиваются искусственные растения, похожие на водоросли, сияющие точечными звёздочками-светильниками, даря окружающему пространству рассеянный свет, не позволяющий отбрасывать тени.
Я включила стереомонитор, чтобы понаблюдать за происходящим в вестибюле корпорации. Мне не хотелось выходить, пока толпа сотрудников не поредеет. Я слишком устала, чтобы улыбаться, встречаться взглядом, говорить никому не нужные комплементы, поддерживать, сопереживать. Мне хотелось хоть немного побыть одной. Посреди комнаты, прямо на одном из стеклянных столов, как на картинке, разворачивалось действие, которое можно было увидеть на нижнем этаже здания. Один за другим корпорацию покидали её сотрудники. Все были приятно возбуждены в предвкушении выходного. Подождав, пока вестибюль опустеет, я зашла в допотопный лифт, вход в который закрывала одна из зеркальных дверей шкафов. Сегодня мне не хотелось пользоваться перемещателем.
Я решила немного пройтись пешком по пустынным улицам корпоративного городка. Эта весна была холодной, но именно сегодняшний день подарил миру первое весеннее тепло. Подходящее к горизонту солнце ласково согревало своими лучами, и впервые за последние полгода не появляется необходимость даже в плаще. Такая погода принесла мне прекрасное настроение и небольшую ностальгию по детству. В вестибюле я заметила Михаила Викторовича, весело беседующего с одним из сотрудников пятого уровня. Когда он успел прийти? Помнится, на мониторе его не было. Снова предательская мысль тёмной тенью проникла в мою голову, неприятно кольнув и заставив глубже вздохнуть, изгоняя посетившую жуткую идею. Я тихо усмехнулась. Нельзя же каждое благое намерение кого-то из своего окружения рассматривать как нечто, могущее создать опасную ситуацию! Наверное, я просто отвыкла от того, что кто-то может проявлять заботу лично обо мне, да ещё по собственной инициативе. Я снова взглянула на своего помощника. Пока он ещё не заметил моего приближения, как и не отметил моего внимания к своей персоне.
Михаил Викторович не так давно стал моим заместителем по торговым отношениям. Это была довольно бесполезная должность, и несколькими месяцами ранее я хотела упразднить её, но домашние проблемы одного из знакомых отца отменили моё решение, и я отдала ему это место. Я понимала, что мужчина, которого я принимаю на работу, не имеет необходимых навыков. И обычно я так не поступаю. Точнее, я не делала такого ни разу за долгое время своего участия в деятельности корпорации. Но в тот момент подумалось, что в данном случае неопытность сотрудника не могла пагубно сказаться на работе всего предприятия, и не угрожала даже малой части его. Ведь торговые отношения – это то, чем в глобальном масштабе мы перестали заниматься уже как пару лет. А с другой стороны, иногда возникают моменты, когда деятельность этого отделения ненадолго возобновляется. Но это случается всё реже. А последние полгода не было ни одного прецендента. И похоже, что более и не будет. Сейчас я уже немного изменила своё мнение по этому вопросу. Пришло понимание, что упразднение должности будет слишком радикальным. Наиболее действенным станет перепрофилирование всего отдела, перманентное вливание в систему с изменением функциональных особенностей и должностных обязанностей, перетекающих из торговых в производственные. А со временем этот человек приобретёт профессиональные навыки и сможет стать полезным, если и не на этой должности, то, возможно, на какой-то другой. Да и работники отдела составляют уже целый, профессионально сработавшийся, практически породнившийся коллектив, разбивать который было бы нецелесообразно.
Михаил Викторович, увидев меня, помахал рукой и двинулся в мою сторону. Я постаралась улыбнуться как можно более дружелюбно и остановилась, ожидая пока он подойдёт.
– Решили пройтись по свежему воздуху? – задал он риторический вопрос.
Я пожала плечами.
– Вы сегодня прекрасно выглядите, впрочем, как всегда, – сделал он мне комплимент.
Я поглядела в зеркало. Выглядела я, действительно, как всегда.
– Позвольте мне Вас проводить, – попросил он. – Мне очень нужно с Вами поговорить.
– Да, конечно, – я снова улыбнулась и дружелюбно кивнула в ответ. Подумалось: «Почему бы и нет?» Я снова постаралась отделаться от мысли о том, что поведение этого мужчины в последние дни кажется очень странным. Но… если ему что-то нужно, я вполне способна его выслушать. Хотя… мы говорили с ним буквально вчера. Что могло измениться за такое короткое время?
С этими мыслями я покинула вестибюль, Михаил Викторович молча следовал за мной, видимо, стараясь мне не докучать. Скорее всего, заметив мою задумчивость, он решил на время отложить интересующую его беседу. Я тоже решила пока не настаивать на её немедленном проведении, сейчас я просто наслаждалась прогулкой, глубоко вдыхая свежий, пахнущий влагой воздух, и резко воспринимая окружающий мир. Сейчас я расслабляла своё сознание, стараясь настолько тесно слиться с природой, чтобы почувствовать себя каждой частицей окружающего бытия. Мы медленно шли по аллее, с двух сторон обрамлённой рядами каштанов, перемежающихся с голубыми елями вдоль внешней стены главного здания корпорации. Высокие стеклянные стены этого небоскрёба были видны практически из любой точки научного городка. Корпорация была его центром, а главное здание – самым высоким строением.
Михаил Викторович всё так же молчал, я тоже. Несмотря на расслабленность, мне было как-то не по себе. Непонятное ощущение неправильности ситуации всё сильнее давило на меня неприятной тяжестью. Не в моих правилах было влезать в личные мысли других, но сейчас я уже была готова просканировать своего заместителя. Что-то неуловимо тревожное никак не позволяло мне окончательно обрести душевный покой. Да! Это уже в самом деле настоящая паранойя! Я резко вдохнула, возвращаясь в действительность и приводя свои мысли в рабочее состояние. Если я не могу успокоиться сама, нужно попробовать рассеять напряжение и уничтожить раздражитель. Для этого просто необходимо выслушать своего сопровождающего. Я более чем уверена, разговор с ним рассеет мои сомнения.
– Вы хотели о чем-то поговорить? – показалось, мой вопрос резко вклинился в тишину вокруг нас, разрушая совершенство этого вечера.
Мой собеседник шёл немного позади меня, и я начала оборачиваться к нему. Почему-то пришло понимание, что во время нашего разговора мне просто необходимо смотреть ему прямо в глаза. Но не успела я повернуть голову, как почувствовала резкую боль в затылке. Я попыталась ухватиться за уплывающее сознание, но не успела, темнота мягким одеялом укрыла мою душу, выдёргивая из реальности бытия.
Очнулась я в медицинском кресле Центра регенерации мозга. Открыв глаза, увидела мягкую улыбку Михаила Викторовича. Всё ещё силясь отринуть случившееся, попыталась улыбнуться в ответ. Но резкая боль в затылке превратила мою улыбку в гримасу.
– Я, наверное, переработала, – мой голос звучал непривычно хрипло, я попыталась откашляться, и головная боль не преминула напомнить о себе. Как же сильно меня приложило! – Пожалуй, пора домой. Отдохну и приду в норму.
Голова гудела. Я попыталась встать, но старания мои не увенчались успехом. Мои попытки поверить в то, что ситуацию пока ещё можно исправить, даже мне самой уже казались смешными. Я постаралась сосредоточиться, и внезапно пришло понимание, что гудит вовсе не голова, гудит кресло. Этот мужчина, вызвавшийся проводить меня домой, единственный мужчина, обративший внимание на то, что и мне нужен отдых, тот уникальный индивид, позаботившийся обо мне, один за многие-многие годы, он привязал меня к креслу и включил его. Оставалась ещё маленькая надежда на то, что, посчитав, что я заработала сотрясение мозга, он решил меня подлечить. Но кто же в это поверит? Точно не я! Да… Нужно было доверять своей паранойе. Но сейчас уже слишком поздно упрекать себя в недальновидности.
– Как вы себя чувствуете? – Михаил Викторович весело постукивал авторучкой по столу, и этот стук доставлял дополнительный дискомфорт моему затылку.
Надо же было так сглупить! Ну что же! Сама виновата! Теперь сама и буду расхлёбывать…
– Что происходит? – спросила я своего, скорее уже бывшего, коллегу. Глупый, конечно, вопрос. Навряд ли Михаил Викторович именно сейчас испугается и не доведёт дело до конца, но всё же стоит попытаться дать ему шанс.
– Неужели вы так сильно ударились, что не можете увидеть очевидного? – ответил он вопросом на вопрос. Подумалось, что ударил он меня, а с головой плохо именно у него.
Я снова попыталась встать, и опять безрезультатно. Да… До меня, наверное, действительно плохо доходит. Но всё же у меня есть оправдание – я ударилась головой. Хотя… хлипкое какое-то оправдание.
– Послушайте, что Вы делаете? – снова я попыталась воззвать к его разуму, прекрасно понимая тщетность моих попыток. До чего же глупая ситуация!
– Наконец-то поняла, – видимо, сегодня его разум отказал ему в помощи. – Я собираюсь регенерировать Ваш мозг, моя госпожа. – Ехидство в его голосе граничило с безумием.
Он же сам не понимает, что творит! Регенерировать мой мозг? До меня медленно начала доходить вся комичность происходящего.
– Вы же не умеете, – я пыталась оценить последствия этой ситуации. Насмешка в моих глазах, видимо, раздражала его. Но он наверняка не понимал, что её объектом является не пленивший меня мужчина. В этой ситуации я могла смеяться лишь над собой. Создав то, что считала идеальным, сейчас я собственными руками, а если быть абсолютно точной, то своей собственной глупостью, привела всё это к абсолютному, всеобъемлющему разрушению. Так была ли изначально необходимость во всём этом? Зачем? Для чего?
– Научился! Видите, одежду я Вам уже регенерировал, – со злостью выпалил мой собеседник.
Мда… Ситуация! Я скосила глаза, попытавшись оглядеть себя, насколько могла дотянуться взглядом. На мне было надето какое-то странное невероятно грубое длинное платье серого цвета. Наверняка оно, кроме всего прочего, было очень тяжёлым.
– Господи, что это? Зачем? – не удержалась я от вскрика. Это уже совсем ни на что не походило. Что за мысли посетили больную голову этого субъекта?
– Ты никогда этого не узнаешь, – более не сдерживаясь, он шипел, словно голодный змей. Подумать только, сколько в нем было ненависти ко мне! Я не могла такого даже предположить. Или, может быть, он просто сейчас разозлился? А если он не один? Я впервые задумалась о мыслях тех, кто окружает меня. Ведь никого из них я никогда полностью не посвящала в суть своего проекта. Они же просто не знают! Они могут видеть лишь внешнее, показное. И они… ненавидят меня? Возможно ли, что на планете нет ни одного человека, который может меня понять? О чём я? Конечно, нет! Ведь никому, ни одному из них ничего не известно! – Сейчас я включу эту штуку, – шипение Михаила Викторовича вновь прервало мои размышления. Он потрясал пультом от кресла, держа палец над кнопкой пуска устройства. – Сначала ты расскажешь мне всё, что ты знаешь сама, а потом я сотру информацию из твоей прекрасной головки. И я стану главным.
Мне подумалось, что сейчас лишь от него зависит всё, что случится потом, лишь от его решения.
– Мы перешли на “ты”? – машинально спросила я его. Ответ на этот вопрос меня мало интересовал. Сейчас уже речь шла не об уважении. Принципиально уже всё было не важно. Его решение, только оно. Я криво усмехнулась, всё ещё реагируя на боль в затылке. Извечная дилемма – добро и зло. Хотя… Может быть, я и есть то зло, которое нужно искоренить? Возможно, с самого начала всё было неверным?
– Ты все равно ничего не запомнишь! – он уже кричал, только пены у рта не хватало, а то бы можно было предположить у него бешенство.
– У Вас ничего не получится, – устало констатировала я. Расслабившись, я прикрыла веки. Всё происходящее казалось мне кошмарным сном. Видимо, изменение моего тона подействовало на мужчину отрезвляюще.
– Почему? – всё ещё раздражённо, но уже немного тише, вопросил он.
– Потому что информация – не главное.
Мой ответ на секунду озадачил его. Я приоткрыла глаза и постаралась поймать его взгляд. Он резко отшатнулся, задумался, затем продолжил наш диалог:
– Заодно ты дашь мне информацию о главном… А потом… – он расхохотался, – я запулю тебя… ой-ой-ой. Потомки будут в восторге от моей шутки.
Его смех, казалось сотрясал стены. Почудилось, что он не в себе. Многие годы в мире не было преступлений. Я подумала, что ему, наверное, сейчас очень тяжело пересиливать себя. Нужно иметь невероятную смелость, чтобы сотворить такое! И невероятную глупость тоже…
– Какой кретин…
Кажется, последнюю фразу я произнесла вслух, но я уже не чувствовала себя. Созданный мной прибор отключил все мои ощущения, погрузив моё тело во что-то наподобие сна. Но отключились лишь функции тела, мозг же работал, как в бодрствующем состоянии. Я не могла этому сопротивляться. Физически я себя больше не ощущала. “Привет!” Во сне вылезла его довольная физиономия. “Рассказывай”. И информация, заключённая в моей памяти, медленно начала оставлять меня. Я пыталась сопротивляться, но казалось, ничто и никогда не сможет мне помочь. Моё создание уничтожало мою суть. Оно выуживало из меня сведения, одно за другим. Всколыхнулось понимание, что нужно немедленно что-то предпринять, освободиться. И для этого подходит любой способ. Я должна сохранить себя. Думай! Думай! Думай! Одномоментное решение, промелькнувшее слабым лучом надежды, быстрый расчёт. И пока мой мучитель не успел понять сути происходящего и выудить из меня внезапно возникшую мысль, я предприняла невероятное усилие, удалив подальше от себя ту часть своей памяти, без которой я могла бы просуществовать некоторое время. Но кое-что я оставила, прочно заключив это в той части подсознания, которая работала на уровне интуиции и была недоступна для аппарата, созданного под моим руководством, а сейчас планомерно уничтожающего моё собственное Я. Одновременно, пока память ещё не совсем покинула меня и для меня ещё это было возможно, воспользовавшись энергией прибора, я совершила последнее из того, что должна была предпринять. Всё это произошло настолько быстро, что невозможно было отследить ни ход моих мыслей, ни мои дальнейшие действия. От перенапряжения я уже не в силах была воспринимать окружающую действительность. Тяжесть навалилась на меня непосильным грузом… Не хватало воздуха… Я попыталась набрать в грудь как можно больше живительного кислорода, но эта последняя попытка вместо того, чтобы помочь, довела меня до полного изнеможения, и я отключилась.
Часть I. Амнезия
Глава 1. Знакомство
Я открыла глаза. Прямо надо мной сквозь яркую зелёную листву просвечивала нежная голубизна неба. Я попыталась повернуть голову, отчего затылок пронзила такая резкая боль, что на мгновение я потеряла зрение. Рука автоматически потянулась к больному месту. Ничего… Но всё же, кажется, я довольно сильно ушиблась. Немного придя в себя, я встала и осторожно, стараясь не делать резких движений, чтобы не причинять себе боли, оглянулась вокруг, пытаясь понять, куда я попала.
Небольшая речка струилась между каменистыми берегами. Чуть вдали виднелись покрытые зеленью луга, среди которых изредка попадались маленькие островки лиственного леса. На лугу яркими разноцветными пятнами были разбросаны самые разнообразные цветы.
Я стояла около трёх старых деревьев с причудливыми резными листьями. Все ещё кружилась голова. Чтобы не упасть, я присела, прислонившись спиной к стволу. Около корня рос молодой отросток. Сама не знаю зачем, я машинально сорвала один из листков. Меня заинтересовала его структура. Внутри тёмно-зелёного полотна листа, державшегося на плотном остове, словно маленькие жилки были протянуты светлые миниатюрные нити, как будто испаряющиеся у краёв, ограниченных волнистой кривой линией. Где-то я уже это видела. Но где? Я стала внимательно рассматривать побег. По стволу взад-вперёд сновали насекомые. Я снова поймала себя на мысли, что всё это мне знакомо, но… я никак не могла понять откуда. Ещё раз оглянувшись вокруг, я вдруг уяснила для себя, что не все понятия мне доступны. Я сразу узнала деревья и небо; абсолютно очевидно, что я должна узнавать все предметы, находящиеся вокруг меня, но часть их каким-то непостижимым для меня образом выпала из моей памяти.
Задумавшись, я поняла, что на самом деле абсолютно ничего не помнила: ни кто я, ни как я здесь очутилась, ни что это за мир…
– А здесь красиво! – грустно улыбнувшись, произнесла я вслух; затем поднялась на ноги и медленно пошла по берегу реки.
Со временем боль ушла. Мои уши наполняли жужжание насекомых и пение птиц. Разноцветные бабочки кружили над травой. Пчелы забирались в разнообразные яркие соцветия. Было тепло. Лёгкий ветерок чуть-чуть теребил мои волосы, создавая приятное ощущение прохлады и невообразимой лёгкости. Длинное серое платье несколько замедляло ход. Делать было нечего, и я медленно шла вперёд. Всё здесь для меня было в диковинку. Я осматривала новые места, и их красота притягивала меня.
Впереди показался небольшой лесок. Под ветвистыми деревьями было сумеречно. Пройдя чуть дальше, я увидела маленькую полянку, на которой в траве алели спелые ягоды. Что-то знакомое уловила я в них, но никак не могла вспомнить, что это. Я решила попробовать ягоду на вкус и почувствовала, что где-то уже испытывала это ощущение. Сев на землю, я стала обрывать найденное угощение в сорванный поблизости большой лист, махровый с одной стороны и абсолютно гладкий с другой.
Поначалу, увлёкшись сбором ягод, я не заметила, как к поляне начали стягиваться какие-то дикие звери. Затем как-то внезапно, словно поддавшись интуиции, я почувствовала их приближение; всем своим нутром я ощутила их голод. Мне не понадобилось даже поднимать голову, чтобы точно знать величину стаи. Всего двадцать три. Оторвав взгляд от набранных ягод, я внимательно оглядела животных. Они не сводили с меня голодных глаз, готовые по первому приказу вожака кинуться на долгожданную добычу. “Волки”, – промелькнула мысль. Но кроме названия вида, в моей памяти не возникало никаких ассоциаций. Сосредоточившись, я ещё раз обвела взглядом поляну и нашла вожака. Посмотрев ему прямо в глаза, я инстинктивно почувствовала то, что чувствует он. Вожак был зол, потому что он недавно поранил лапу об один из твёрдых предметов, которые разбрасывают такие же двулапые, как та, которая сидит сейчас перед ним на поляне. Он был голоден и ненавидел всё вокруг за то, что не смог съесть еду, положенную возле того места, где был ранен двулапым существом. Он не любил двулапых, и одна из этих особей стояла сейчас перед ним. Великолепная закуска! Он накормит всю стаю свежим, только что пойманным мясом…
Сама не понимая, каким образом, я вошла в его мысли легко и стремительно. Я посмотрела на себя его глазами. Боже мой! Какой жалкой я показалась себе. Бедное оборванное создание! Неужели я всегда была такой? Вожак был удивлён, очень удивлён тем, что двулапая не испугалась его. Волк потряс головой, как будто ощутив моё присутствие. “Тихо, спокойно, – беззвучно прошептала я ему, притворяясь чем-то вроде внутреннего голоса. – Всё хорошо”. Вожак опять удивлённо затряс головой, пытаясь отогнать от себя новое наваждение. По всей вероятности, у волков не было внутреннего голоса, и вожаку моё вторжение в его мысли не слишком понравилось. Но у него не было сил сопротивляться, и с каждой секундой я обретала над его разумом всё большую и большую власть. Наконец, он расслабился, полностью подчинившись моей воле. Почувствовав его инертность, я продолжила увещевать волка: “Ты сыт, тебе лень нападать, ты хочешь спать. Надо увести стаю, чтобы они не видели твою апатию. Двулапая слишком мала для них. Возможно, когда-нибудь она сможет пригодиться. Наверное, она вспомнит, что ты отпустил её. Двулапые часто ловят волков. Она сможет помочь кому-нибудь из стаи”. Я сама стала вожаком стаи, вместе со всем корпусом повернула лохматую голову, обведя стаю потухшими глазами и, взвыв от безысходности, приказала им уходить. Они были не очень довольны, но побоялись ослушаться сильнейшего. Волки развернулись и поплелись прочь от того места, где нашли такую лёгкую и теперь бесполезную для них добычу.
Я тряхнула головой, приходя в себя и отгоняя от себя ощущения, навеянные этим небольшим приключением. Значит, где-то есть такие же, как я, я не одинока. Но ради чего они ранят волков? Я была почти уверена, что тот твёрдый предмет, о котором думал вожак, – своеобразная ловушка. Зачем калечить зверей, когда их так легко можно подчинить?
Волки… Что это за звери? И почему они решили перекусить мною? Я была уверена, что когда-то знала о волках довольно много, но сейчас абсолютно ничего не приходило мне в голову. Что же случилось со мной такого, что я не могу понять сути не только происходящего, но даже себя самою? Аккуратно завернув собранные ягоды в большой лист, я вышла из леса.
Идти мне было некуда. Выйдя на берег реки, я начала наблюдать, как медленно плывёт по течению ствол когда-то бывшего живым дерева. Прямо по ходу его движения виднелась небольшая отмель. Прошло совсем немного времени, и бревно, наткнувшись на отмель, резко остановилось.
«Бревно», – моя беспомощность начала меня смешить. Понятия выплывали из глубин памяти как по волшебству, и, как не странно, в тот самый момент, когда я этого не ожидала. Словно кто-то внутри меня подсказывал мне названия вещей, когда это становилось необходимым.
Через некоторое время бревно вновь привлекло моё внимание. Оно снова пришло в движение, на этот раз очень тихо перемещаясь перпендикулярно движению реки. Присев на берегу, я смотрела, как течение подталкивало свободный конец бревна, медленно добиваясь своей цели. Видимо, существуют некоторые силы, обойти которые невозможно, установив даже довольно серьёзное препятствие. Прошло довольно много времени, и, в конце концов, река победила – бревно продолжило свой путь вдоль её течения.
Я решила пойти вдоль берега реки, некоторое время наблюдая движение бревна. Но вскоре оно осталось позади, застряв на очередной отмели. Устремившись вперёд, я уже ни о чём не думала и не пыталась больше ничего понять. Я проходила луга, шла через леса, натыкалась на новые и новые полянки. Некоторые из них были уже кем-то обобраны, но на других оставалось ещё немного ягод. Мне было безразлично, куда я иду. Я должна была найти таких же, как я. Сколько времени я шла? Этого я тоже не знала. Я просто шла и шла, пока усталость не подкосила мне ноги. Тогда я легла на траву и заснула.
Во сне я видела смеющееся лицо мужчины. Он был довольно привлекательным, но внутри меня возникло какое-то неприятное чувство при виде этого лица. Наверное, когда-то я его знала. Сейчас же я не могла вспомнить ничего, кроме ощущения брезгливости, вызванного его присутствием…
Когда я проснулась, было раннее утро. Солнце только что показалось из-за горизонта. Прозрачная роса каплями свисала с бутонов ещё не раскрывшихся цветов. Но красоты природы сейчас мало волновали меня. Я была насквозь мокрая, невыспавшаяся и замёрзшая. Ныли все части моего тела. Теперь я была уверена, что не привыкла спать на голой земле под открытым небом.
Встав с мокрой травы, я пошла в том же направлении, которое выбрало за меня днём раньше плывущее бревно. Солнце медленно согревало землю, одновременно высушивая мою одежду. Набранные в лесу ягоды давно кончились, а больше полянок с таким изобилием мне не попадалось. Голод почти не ощущался, только лёгкое головокружение, иногда переходящее в головную боль. Изредка попадались дикие звери, но все они, едва увидев меня, уходили прочь. Лишь только стая волков, которых я встретила на полянке, в отдалении следовала за мной.
Я понимала, что независимо от своего желания, делаю что-то такое, что пугает животных и заставляет их обходить меня стороной. Хотя, вполне возможно, что в этом была и не моя вина… Подумалось, что почему-то на поляне, когда я собирала ягоды, волки нисколько не испугались меня. В тот момент они даже решили мною пообедать… А теперь почему-то шли по моим следам.
Спустя несколько дней пришло понимание того, что что-то во мне возбуждает в вожаке любопытство, и именно это чувство заставляет его вести стаю параллельно моему пути. Во мне не было желания причинять им зло, и, по всей вероятности, они очень скоро поняли это. Некоторое время серо-бурый волк вёл свою стаю вдали от меня, но наступил момент, когда он настолько осмелел, что подошёл совсем близко. Почему-то захотелось зарыться пальцами в густую, показавшуюся мягкой, шерсть на его загривке. Я протянула руку и, едва коснувшись, чтобы не напугать зверя, ласково погладила его по голове. В первый момент это заставило его отпрянуть, но позже он всё же потихоньку начал позволять мне прикасаться к себе, в конце концов он настолько привык к моему присутствию, что иной раз даже разрешал мне спать возле себя. Иногда мне даже казалось, что волки решили принять меня в свою стаю. Рядом с ними мне не было одиноко, но меня не покидало ощущение неправильности происходящего. Я не стану волком, даже если вся стая посчитает меня своей. Мне нужно найти таких же, как я. Мне нужно понять, кем я являюсь. И именно эта мысль заставляла меня двигаться дальше.
Вода в реке была довольно чистой и, по существу, она одна поддерживала мои силы. День проходил за днём, а я всё шла и шла… Река мягко несла вдаль свои прозрачные воды, как будто указывала мне путь.
Я начала привыкать просыпаться на рассвете на голой земле, в окружении стаи хищников, вставать и идти в никуда, надеясь когда-нибудь дойти до неведомой цели моего путешествия. Приходило понимание, что надо что-то делать, но я даже представить себе не могла, что именно. Если бы я могла вспомнить! Но нет… Тонкая нить памяти ускользала от меня, как только я хотела зацепиться за неё. И тогда я шла дальше, ни о чём не думая и не представляя себе ни где я, ни кто я, ни откуда.
Я не знала, сколько дней брела так вдоль каменистых берегов реки с неизвестным мне названием, и не представляла, сколько дней ещё шла бы так одна, голодная и оборванная. Лишь счастливая случайность помогла мне выбраться из этого положения.
В тот день как обычно я брела по берегу чужой реки. Ландшафт немного сменился. Берега реки стали положе. Изредка камни начали сменяться песчаником, порой попадались небольшие лужайки. Стая волков от чего-то разбежалась, укрывшись в небольшом подлеске поблизости. Внезапно сзади раздался незнакомый мне звук. Хотя, что я говорю! Все звуки здесь ничего мне не напоминали. Я обернулась. Какой-то человек ехал за мной верхом на неведомом мне животном. Слабая нить воспоминаний снова появилась рядом со мной, и я успела ухватить её за самый кончик. Да! Это лошадь. Это животное называется лошадь! Мне показалось, что появилась надежда; надежда, подогреваемая тем, что наконец-то я смогла сама выловить что-то из своей памяти. Лошадь… Я вспомнила это понятие не потому, что попала в критическую ситуацию, а просто потому, что захотела вспомнить. И я рассмеялась. Наверное, выглядело это ужасно. Слабое, оборванное создание, весело гогочущее посреди пустынного, безлюдного места. Но я настолько была счастлива тем, что вспомнила хотя бы что-то, что мне было совершенно безразлично, что обо мне подумает тот человек на своей лошади.
– Что так развеселило вас, сударыня? – его голос был мягким и бархатистым.
Как мне можно было объяснить ему всю радость, испытанную мной оттого, что я хотя бы что-то знаю в этом мире? Я улыбалась ему и молчала. Я не могла ответить на его вопрос. Я сама не знала ответ. И ни один ответ не выразил бы того, что чувствовала я в этот момент.
– Кто вы? – спросил он.
– Простите?
– Как вас зовут? – снова задал он вопрос.
