Светлана Курилович
Сказки по субботам, или Хочешь – верь, а хочешь – нет
– Доброго вам здоровья, уважаемые гости! – нежным голоском пропела Алия и прислонилась к дедушке.
– Угощайтесь, не стесняйтесь!– приглашающе взмахнул рукой Аквилон.– Ален, ты тоже присоединяйся, проголодался ведь!
Ален, временно возложивший на себя обязанности дворецкого, расставил кружки, разлил тяжёлое розовое молоко и тоже уселся за стол.
– Оно даже выглядит вкусным, – пробормотала Маша, придвинув к себе ёмкость и принюхавшись: молоко издавало приятный сладковатый аромат, словно карамель или ванильная нуга.
– Я не хочу это молоко, – недовольно проворчал Женя.
– Увы, друг мой, на данный момент у нас больше ничего нет, – развёл руками Аквилон.– Так что если ты не насытишь свой желудок, рискуешь остаться голодным!
– Я хлеб съем, – сказал мальчик и потянул к себе большую поджаристую горбушку грубо помолотого хлеба.
– Хлеб всему голова, – спокойно согласился с ним старец, – но твоему организму необходима не только сухая пища, но и жидкость, поэтому выпей молоко!
– Я не хочу, – почти прошептал Женя.
– Я понимаю тебя, – опять кивнул головой Аквилон.– Я сам не очень люблю есть незнакомую пищу, но, поверь, иногда не приходится выбирать! Порой ты вынужден есть и пить то, на что в обычное время даже и не взглянул бы!
– Это вы о чём, учитель? – поинтересовался Ален, с аппетитом уплетающий нехитрую трапезу.
– Когда-то в юности я странствовал среди миров, выполняя дипломную работу, порученную мне моим учителем, а заключалась она в дегустации различной пищи, выяснении, насколько она подходит жителям страны Амальгар, и в составлении амальгарской поваренной книги. Вы даже представить себе не можете, что только едят люди! – он весело рассмеялся, поглядывая на детей, и с хитрецой добавил.– И не только люди!
– В одной стране, где живут желтолицые узкоглазые люди, мне показали, как готовят трубочки из теста с мясной начинкой.
– Как? – с жадным любопытством спросил Женя.
– Сначала доешьте, друзья мои, а то мой рассказ лишит вас аппетита! – поблёскивая голубыми глазами, предупредил он.
Дети торопливо дожевали хлеб, допили последние капли молока и выжидающе уставились на Аквилона.
– Так вот, – начал он, – на большом столе зажгли лампу и разложили узкие трубочки из теста…
– Макароны, что ли? – перебил рассказчика Даня.
– Да-да, – обрадовался учитель. – Именно так они и называются! Разложили так, что вся макаронина была в темноте и лишь один её конец с дырочкой касался круга яркого света. Потом повар принёс большую миску розовых, чисто вымытых червей… – он замолчал и сделал таинственную паузу. – И вывалил их прямо на стол, в центр освещённого круга!
– Фу! – дружно скривились все девочки, а мальчики продолжали жадно слушать.
– Пытаясь найти убежище от ослепительного света, черви поползли… куда?
– В макаронины? – предположил Ален.
– Совершенно верно!– обрадовался Аквилон. – Все черви расползлись по трубочкам, повар собрал их, погрузил в кастрюлю с кипящей водой и сварил. Потом угостил меня, и, признаюсь вам, друзья мои, это было необыкновенно вкусно!
– Да, дедушка,– прошептала Алия.– Я бы никогда не стала это есть!
– Ага!– с энтузиазмом подтвердила Маша.
– А я бы съел! – возразил Женя.
– И я бы тоже! – поддержал его Даня. – А что! Есть захочешь, съешь даже червяка!
Настя не принимала участия в беседе: события дня слишком утомили её, и она уснула, положив руки на стол, а на руки – замурзанную, но довольную мордашку.
– Настька!– фыркнула Маша. – Как всегда!
– Что ж, дорогие наши гости, вам необходимо отдохнуть, а завтра мы вместе решим, что нам делать! – заключил Аквилон.
– Да мы вовсе не хотим спать!– запротестовал Женя, но тут же широко зевнул и почувствовал, как его глаза слипаются, словно их смазали тянучкой.
– Алия,– обратился Аквилон к своей внучке, – проводи наших гостей в спальню, а утром мы решим, что нам нужно делать!
Дети, спотыкаясь, поплелись за Алиёй, Настю, которая даже и не подумала проснуться, нёс на руках Ален.
Ребята даже не заметили, что это была за комната, куда их привели, что за кровати в ней стояли: они свалились как подкошенные и уснули мёртвым сном.
Ночь прошла спокойно, они почти не видели снов: настолько насыщенным был день, что подсознание просто не успело переварить полученную информацию; только Настя под утро слегка похныкала, но тут же успокоилась.
Утром, после столь же немудрёного завтрака, они начали думать, что же им необходимо сделать, чтобы освободить Амальгар от злых чар Ампилака.
– Мне кажется, – начала Маша, – мы должны пробраться во дворец и встретиться с принцем Анелем, чтобы поговорить с ним!
Она вопросительно оглядела своих соратников.
– Я не думаю, что это даст какой-то результат, – немного неуверенно проговорил Ален,– но…
– Но это наша битва и нам решать! – закончил за него Женя.
Аквилон слегка недовольно глянул на Алена:
– Я вижу, ты уже успел внушить им свои собственные мысли?
– Простите, учитель, – склонил голову мальчик.– Но ведь это правда!
– Правда заключается в том, – спокойно начал старец, – что это будет борьба за наше королевство, а значит, это и наше сражение тоже! Поэтому мы все должны решить, что делать дальше!
– Как вы думаете, нужно ли нам идти во дворец к Анелю? – спросил его Женя.
– Я думаю, это просто необходимо!– подтвердил его слова Аквилон. – Другого выхода нет: жители нашей страны порабощены Ампилаком, они по первому его знаку схватят вас и доставят к нему. Поэтому рассчитывать вы можете только на детей…
– И на всяких там гномов, хоббитов! – энергично воскликнул Даня.
– Увы, мой дорогой друг, – вздохнул Аквилон.– Гномы, хоббиты, эльфы и другие волшебные существа одни из первых покинули Амальгар. Лишь немногие остались разделить с нами наше горе, так что если вам удастся привлечь кого-то из них на нашу сторону – это будет просто чудом!
– А пока, я думаю, вам необходимо переодеться, дабы не привлекать внимания своим внешним видом! – закончил Аквилон.
Позже, уже переодевшись, Маша решила спросить Алена:
– Скажи, а почему волшебные существа ушли из Амальгара? Во всех сказках, которые мы читали, они всегда помогают людям!
– Видишь ли,– неохотно начал мальчик.– Я не знаю, что написано в ваших сказках, но наши гномы, эльфы, лепреконы ненавидят потрясения и изменения. Как только что-то нарушает их спокойное существование, они тут же мигрируют в другую страну и выжидают, когда это всё закончится. Они живут намного дольше людей и считают, что мы сами должны выяснять отношения, а им вмешиваться не стоит. Не царское это дело!– засмеялся он.
– И что, все-все так делают? – поинтересовался Женя.
– Нет, есть, конечно, некоторые, вставшие на нашу сторону, но их так мало… – махнул рукой Ален. – Они предпочитают держать сторону сильнейшего, а сейчас это – Ампилак!
Маша и Женя посмотрели друг на друга: «Вот тебе и Гарри Поттер с его домовыми эльфами, кентаврами и великанами!» – читалось в их взглядах.
– Они готовы, учитель!– сказал Ален, когда дети полностью переоделись.
Аквилон обернулся: перед ним стояли сельские ребятишки, три мальчика и одна девочка, одетые в одинаковые посконные рубашонки и такие же штаны; на девочке была не очень длинная юбка.
– Я закрутила волосы и спрятала их под шляпу,– показала Маша. – А с Настиными волосами нам ничего не удалось сделать: их слишком много!
Настя капризно надула губы, но промолчала.
– Вы выглядите как маленькая, но очень храбрая гвардия!– улыбнулся седобородый старец. – Успех будет сопутствовать вам, я верю в это!
Он подошёл к детям и поочерёдно дотронулся тонкими губами до их лба. Алия, неотступно следовавшая за дедушкой, но не произносившая ни одного слова, тоже поцеловала их в щёку, в том числе и зарумянившегося Алена. Потом она упаковала для каждого в холщовые сумки немудрёную провизию, дети перекинули их через плечо, и маленький отряд двинулся в путь под покровом сумрачного леса. Для конспирации каждый из них нёс в руках корзину, в которую они мимоходом складывали подворачивавшиеся под ногу грибы. Лес поражал своей красотой, но это было скорее воспоминание о былом, яркое прошлое, а не настоящее: тонкие и звонкие берёзовые рощи не звенели и не шевелили каждым листочком; тёмно-синие колокольчики тихо кивали понурыми головками; птицы молча, не подавая голоса, перепархивали с ветки на ветку; белки не грызли орешки, а испуганно прятали их в дупла.
– Машка, а зачем мы идём во дворец? – неожиданно подал голос Женя, когда они ушли довольно далеко от гостеприимных Авелок.
– Как зачем? – поперхнулась от неожиданности собственной слюной Маша.– Поговорить с ним, объяснить, что происходит в его стране, убедить, чтобы он выгнал этого противного и злого Ампилака!
– Да уж! – скептически ухмыльнулся Женя.– Если его свои мама с папой не смогли в этом убедить, то что же ты сможешь!
– А… – Маша не смогла найти сразу нужный аргумент и замолчала.
– А ты, Женя, во всём слушаешься маму с папой? – неожиданно подал голос неслышно шагавший рядом Ален. – Ты всегда делаешь так, как они скажут?
– Ну, – замялся Женя, но любовь к правде взяла в нём верх. – Нет, не всегда!
– Иногда, – улыбнулся подросток,– наши родители кажутся нам злейшими врагами, и всё, что они говорят и просят сделать, представляется нам совершенно неправильным. Именно так и произошло с принцем Анелем. Всё очень просто!– он пожал плечами.
– И если то же самое скажет другой, абсолютно посторонний человек, он может прислушаться и последовать его совету! – завершил свою речь Ален.
Маша открыла рот, чтобы возразить, по всегдашней своей привычке, но слегка призадумалась и вспомнила вечные увещевания мамы насчёт учёбы, насчёт того, чтобы теплей одеваться в морозы… и промолчала. Остальные тоже не нашлись, чем парировать слова Алена, поэтому шагали тихо, в сосредоточенном молчании.
Лес длился и длился, как будто ему не было конца, но путники упрямо, стиснув губы, шли и шли, пока малыши не начали капризничать.
– А почему нельзя как раньше?– недовольно спросил Даня.
– Что как раньше? – непонимающе взглянул на него Ален.
– Ну, взяться за руки и перенестись, куда нам надо? – исподлобья глядя на него, пояснил мальчик.
– Мы, конечно, могли бы так сделать, – задумчиво проговорил подросток, – но, во-первых, куда бы мы попали? Прямо во дворец? На главную площадь? Или ещё куда? А во-вторых, учитель категорически запретил! И мы не можем его ослушаться!
– Но это же твой учитель, а не наш! – недовольно пробурчал Женя.– Может, у нас у самих получится, без твоей помощи!
– Нет, Женя! – неожиданно поддержала Алена ковылявшая позади всех и невероятно уставшая Настя.– А вдруг мы к каким-нибудь монстрам попадём или в тюрьму!
– Ага! Или к палачу на дыбу! – поразила всех своими познаниями Маша. – Или сожгут, как Жанну Дарк, на костре!
– А почему её сожгли? – спросил Женя.
– Прямо живую?! – поразилась Настя.
Даня промолчал, он просто уставился на сестру большими глазами, в которых светилось удивление.
И Маша, чувствуя всеобщее, в том числе и Алена, восхищение и интерес, начала захватывающую историю Орлеанской девы, о которой так вовремя узнала на уроке страноведения. Ален тоже слушал, навострив уши.
В беседах, как известно, время проходит незаметно и дорога кажется короче, но есть и огромный минус – разговоры притупляют бдительность. Дети, выслушав Машу, начали фантазировать и придумывать, как бы они поступили на месте Жанны, при этом они галдели, как стая ворон, и не замечали ничего вокруг: ни как испуганно затих и без того нешумный лес, ни как сзади раздался конский топот и их догнали двое закованных в латы всадников… Один из них, обогнав детей, перегородил им дорогу, выставив вперёд копьё, второй остался позади.
– Вы кто такие? – проревел первый из них. – Что делаете здесь?
– Мы жители деревни Авелки, – ответил Ален, единственный из них не потерявший обладания. – Мы собираем грибы, уважаемые господа, и ничего плохого не делаем!
Он склонился в низком поклоне, и Маша с Женей последовали его примеру, потянув за собой по-прежнему ничего не понимавших Даню и Настю.
– Вы слишком далеко забрались, маленькие жители деревни! – пророкотал другой всадник. – Вы внушаете подозрение! Мы вам не верим!
С этими словами неведомо откуда в его руках вместо копья появилась сеть, которая, взлетев в воздух, одним махом накрыла всю оцепеневшую компанию. Потом стражники закрутили сеть, соорудив из неё что-то вроде садка, концы приторочили к сёдлам:
– Покажем их господину, Бус, он решит, кто они и что с ними делать!
– Неплохой улов, Вагир, господин останется доволен!
Они захохотали со страшным скрипом, как будто друг о друга потёрли проржавевшие насквозь куски железа, и поскакали дальше, не обращая никакого внимания на барахтавшихся пленников.
Сначала ребята изо всех сил кричали, старались вырваться, пытаясь разорвать верёвки, но они были сплетены из тонких стальных нитей, так что усилия оказались бесполезными. У Алена был нож, но он даже не попробовал вынуть его, прекрасно понимая, что не только не разрежет сеть, а скорее поранит кого-нибудь из друзей, так как устроиться поудобнее им было никак невозможно: их везли, словно в гамаке, они лежали как попало, друг на друге, как дрова в поленнице, верёвки врезались в тело, трясло так, что Машу стало укачивать, да ещё огромные клубы пыли, которые поднимали гигантские копыта лошадей, покрывали их с головой, и ребятам приходилось то и дело отплёвываться, чтобы не задохнуться, и протирать глаза, чтобы не ослепнуть!
Во всём этом был только один плюс: они оказались там, куда стремились, намного быстрее, чем если бы добирались пешком…
Когда всадники доскакали до крепостных ворот, окружавших замок принца Анеля, когда со скрежетом опустился мост, дети были до такой степени измотаны, что их переполняли только самые плохие чувства.
– Посмотрите, господин Гунар, кого мы привезли! – с этими словами их небрежно бросили на землю и вытряхнули из сети, как мелких, не заслуживающих внимания рыбёшек.
Дети поднялись на ноги и осмотрелись: они находились внутри крепостной стены, вероятно, на заднем дворе, так как тут не было ни красивых врат, ни душистых цветников, ни ковровой дорожки – словом, ничего такого, что появляется перед глазами при слове «дворец».
Под ногами была утоптанная земля, вдоль стены, сооружённой из огромных булыжников, – неопрятные дощатые сараи и пристройки, лестницы, штабеля соломы и высокие кучи каких-то странных больших лепёшек.
Вокруг пленников сразу же собралась толпа любопытных стражников – так же замурованных в броню, самую разнообразную по форме и размеру. Их лица были надёжно запрятаны под забрала, и, может быть, к лучшему: Маша заметила, как из-под шлема одного из них свешивается что-то напоминающее щупальце, и её передёрнуло от отвращения. Тут же она почувствовала чувствительный тычок в бок: это был Даня. Он смотрел на неё потемневшими злыми глазами и шипел:
– Это всё из-за тебя, Машка! Это ты во всём виновата!
– Почему это я?! – крепко стукнув его по руке, отреагировала девочка.
– Это ты захотела сюда попасть, а я вовсе не хотел! – больно ущипнул её Данил.
– И вовсе это не я! – со всей силы наступила она ему на ногу. – Это Женька сказал, что здесь будет интереснее, чем в комнате с монстрами!
– Да, – плаксиво затянула Настя. – Это ты, Женька, виноват, что мы сюда попали! А я хочу домой, к маме!
Глаза её налились слезами, но она терпела, пока Женя в ответ на её слова не стукнул сестру прямо в живот и не крикнул:
– Заткнись! Вечно ты ноешь, глупая! Мы все этого захотели, поэтому все и виноваты!
Настя с громким рёвом залилась слезами, размазывая их грязными руками по грязным щекам.
– Нет, не все, а только ты!– ненавидяще смотрела на него Маша. – Я вообще предлагала остаться дома! И хватит вечно обижать Настю! Тоже мне, старший брат!
– А ты меня всё время обижаешь! Сама заткнись, дура! – во всю силу лёгких заорал Даня, совершенно забыв, где он находится.
– Ах, так! – Маша с остервенением вцепилась в пропылившиеся кудри брата и дёрнула так, что у него слёзы выступили на глазах, но тут же почувствовала, как её сильно схватили за руку и вывернули назад: это Женя, не издав ни звука, решил защитить собрата по полу.
– Не смей обижать Машу! – неожиданно пронзительно взвизгнула Настя, набросилась на Женю и укусила его за руку. Он, нахмурившись, сильно толкнул девочку, и она упала, прокатившись по земле.
– Ну, всё! – мстительно прошипела Маша, сжала кулаки, и завязалась драка.
Дети покатились по утоптанной земле клубком, как маленькие котята, наконец-то ощутившие, что у них есть зубы, чтобы кусаться, и когти, чтобы царапаться. Из густого облака пыли иногда показывалась то рука, то нога, и опять через секунду всё пропадало.
Один Ален не принимал участия в потасовке: их перепалка началась так неожиданно и длилась столь мало, что он просто-напросто не успел отреагировать и никак не мог ожидать, что ссора перерастёт в драку! Но мгновение спустя он стряхнул с себя оцепенение и кинулся прямо в самую гущу событий.
– Ребята! Прекратите! Нам нельзя ссориться! Мы должны быть заодно! – выкрикивал он, пытаясь растащить драчунов.
А что же стражники? Как они отреагировали на то, что их пленники неожиданно затеяли безобразную потасовку? Они просто упивались происходящим, причём в самом прямом смысле этого слова: из-под их забрал высунулись по два, а то и по три разноцветных щупальца, вытянулись по направлению к драке, вылавливали из воздуха какие-то материальные прозрачные сгустки, напоминавшие жидкий клей, и с хлюпаньем засасывали их в себя.
– Это что здесь происходит?! – раздался оглушительный рёв, похожий на удар грома и, казалось, исходивший из поднебесья.
– Как всё это понимать?! Прекратить немедленно, негодяи! – раскат грома повторился, и действие его было ошеломляющим: щупальца мгновенно втянулись под шлемы, стражники стали по стойке смирно, а дети перестали драться и застыли, передёргиваясь от отвращения. Каждому из них этот голос, в котором не было ничего человеческого, напомнил что-то своё: одному показалось, что по тарелке процарапали вилкой, другому – что по доске поскребли ногтем, ещё кому-то – как будто по воздушному шарику провели мокрым пальцем или фломастером. Причём звук этот был усилен во сто крат, что и подействовало на драчунов лучше, чем ведро холодной воды.
Они стояли, тяжело дыша, вытирая грязными руками слёзы, пот и сопли, и смотрели на то существо, что грозно нависало над ними: начальник стражников был, по крайней мере, на полторы головы выше самого высокого из своих подчинённых, так что детям показалось, что перед ними возвышается гора, упрятанная в броню, оснащённую острыми шипами. Его железные кулаки по размеру напоминали хороших размеров арбузы и были способны с лёгкостью размозжить голову любому из них. На том, что являлось его головой, находился шлем, забрало которого было исполнено в виде человеческого лица, вернее скелета, с треугольным отверстием на месте носа, глубокими глазными впадинами и овальной дырой там, где у людей обычно находится рот. Но в отверстиях не было видно ничего… Это было так страшно и неожиданно, что ребята забыли о ссоре и теснее прижались друг к другу, снова напоминая котят, но уже испуганных. В руке железный монстр держал плётку-многохвостку, каждый из сыромятных концов заканчивался острым крюком, на котором что-то болталось, страшно напоминая куски кровавой, засохшей плоти. Над рогатым шлемом возвышались рукоятки боевого меча и ножа, которые он носил за спиной.
– А это ещё кто такие? – проскрежетал он, указывая концом плети на пленников, затравленно глядящих в «лицо» чудищу.
– Это, мой господин, – выступил вперёд Вагир, один из всадников, поймавших детей, – наша добыча!
Он приложил руку к груди и почтительно склонился перед гигантом.
– Мы нашли их в лесу, господин Гунар, они показались нам подозрительными, но мы не поняли, чем! – согнулся в поклоне второй стражник, Бус.
– Да, да!– поддержал его Вагир. – И мы решили привезти их тебе, чтобы ты разобрался в том, кто они!
– Они называют себя маленькими жителями деревни! – не разгибаясь добавил Бус.
– Да? – в скрежещущем голосе послышалось недоверие. – Они не похожи на маленьких людей, по крайней мере, этот!
Резким взмахом руки с бичом он указал на мгновенно побледневшего Алена:
– Он уже не маленький человек, но ещё и не большой! Заберите его, он пригодится нам в каменоломнях!
Два стражника подхватили сопротивлявшегося Алена подмышки и потащили прочь. Он отчаянно пытался вырваться, кричал, оглядывался на друзей, но его легонько стукнули по голове, и Ален безжизненно обвис в их руках.
Дети проводили друга полными страха взглядами, но в тот же миг их охватил совершенно беспредельный ужас: начальник стражи обратил своё внимание на них.
– А кто же вы такие? А?! – рявкнул он и с этими словами резко нагнулся к детям; они громко завопили, но в следующую же секунду вопль замёрз у них в горле: сквозь отверстия забрала высунулись длинные мокрые щупальца: синевато-белые, похожие на личинок майского жука, выползли из глазных дыр, на конце их с хлюпаньем открылись жёлтые выпуклые «глаза» с подобием слипшихся ресниц вокруг. Из треугольного отверстия выскочил коричневатый кольчатый хоботок, невероятно подвижный и гибкий, который принялся ощупывать детей, дотрагиваясь до их волос, лиц, рук, оставляя на всём липкие следы.
Маша, Настя Женя и Даня содрогались от отвращения, но кричать не могли: их как будто парализовало.
Но всего омерзительней был рот: оттуда вылез целый пучок влажных розовых щупалец, как у актиний, они шевелились, смыкались и размыкались, словно пережёвывали что-то, и Маша, которая глаз не могла оторвать от этого страшного, тошнотворного, но притягательного зрелища, углядела в глубине «рта» целое кольцо необыкновенно острых зубов.
Она взвизгнула и крепче прижала к себе Настю, которая давно закрыла глаза и тряслась, как в лихорадке. Даня тоже дрожал, как осиновый листок, Женя, сцепив зубы и сдвинув брови, обнимал его за плечи и тоже не отводил взгляда от чудовища.
– Ах! – шумно выдохнуло оно, и щупальца неохотно убрались до поры до времени в свои норы. – Вы не похожи на жителей этой страны! Я должен показать вас господину Ампилаку! Бросьте их в тюрьму! – оглушительно проскрежетал он.– А завтра я доложу величайшему и ужаснейшему из волшебников о том, что у нас пришельцы!
В тюрьме было сыро и холодно; зарешёченное окошко всего на несколько сантиметров поднималось над землёй, так что, если встать друг другу на спину, уцепиться за прутья и изо всех сил вытянуть шею, можно было увидеть чьи-нибудь ноги…
– Ну что? – с надеждой спросила Маша Женю, когда он спрыгнул со спины Дани, упиравшегося для устойчивости ладонями в неровную каменную стену. – Что там?
– Что-что! – недовольно проворчал он. – Чьи-то ноги ходят, земля! Что же ещё можно увидеть отсюда!
– Да, негусто, – расстроенно пробормотала девочка и не преминула уколоть его. – А всё-таки мы из-за тебя здесь оказались!
– Маша, хватит! – неожиданно гаркнул Даниил.– Перестань всё сваливать на других! Ты тоже хотела попасть в сказку!
– Я-то хотела, – согласилась Маша. – Да только не в такую страшную!
– Нам надо придумать, как отсюда выбраться, – негромко сказал Женя, и при этих словах три пары глаз с надеждой уставились на него.– Но я не знаю как!
– Я хочу домой, к маме!– громко заревела Настя, и крупные слёзы градом потекли по её замурзанным щекам.
Глядя на неё, у Дани тоже задрожал подбородок, затряслись губы и глаза наполнились слезами. Он торопливо отошёл к сырой стене и уткнулся в неё лицом, чтобы не было видно, что он тоже плачет. Маша обняла Настю, которая вцепилась в неё, словно та была её последней опорой в жизни. Женя единственный держался, но его длинные чёрные ресницы тоже слиплись от повисших на них капелек слёз.
Какое-то время они просто плакали, усевшись на охапку соломы – единственное, что было в их камере; но рыдать вечно невозможно, и вскоре дети, утомлённые переживаниями и испытаниями, выпавшими на их долю, уснули, тесно прижавшись друг к другу и прерывисто всхлипывая. Во сне каждый из них увидел родной, уютный и тёплый дом, маму с папой, дедушек и бабушек, а Даня и Маша – ещё и Тессу, их серую и пушистую любимицу… Словом, благодатный Морфей проявил небывалое понимание и навеял детям только приятные сновидения, не допустив в них ничего злого, отвратительного и страшного.
Долго ли коротко ли ребята спали, но проснулись они от холода очень рано, поёживаясь и позёвывая, встали, потянулись, разминая затёкшие от лежания на каменном полу суставы, и… тут же вспомнили, что с ними произошло.
– Так это на самом деле? – разочарованно спросила Маша. – Мне снилось, что я дома!
– И мне! – подхватила Настя.
– И мне! – вздохнул Женя.
– А я есть хочу! – не поддержал их насупившийся Данил.
– Да, кушать очень хочется! – поддержала его Настя.
– А где наши сумки? – на правах старшей спохватилась Маша.
Сумки, совершенно целёхонькие, валялись кучей в углу. С радостными вскриками дети кинулись к ним и заглянули внутрь.
– Ура! – воскликнул Женя, вытаскивая кусок хлеба. – У нас есть еда!
Стражники почему-то не позарились на их провизию, и всё было нетронутым: и бутерброды с хлебом, и яблоки, и даже куски сладкого коричневого сахара.
«Может, они просто не питаются человеческой пищей?» – мелькнуло в голове у Маши, когда она вспомнила страшный рот Гунара с ореолом острейших зубов.
– Фу! – передёрнула она плечами, отогнала неприятные воспоминания и вцепилась зубами в слегка подсохшую, но такую аппетитную краюшку хлеба! Достаточно долго в камере раздавалось только ожесточённое чавканье и глотанье, даже Женя, которого обычно приходилось упрашивать покушать, проявил недюжинный аппетит.
Наконец, анаконды, поселившиеся в желудках каждого из них, были удовлетворены и до поры до времени удалились в свои убежища, а ребята почувствовали себя намного лучше и даже стали улыбаться.
– Мы очень рано проснулись,– констатировал Женя. – Солнце ещё только-только встаёт!
Действительно, розовые лучи восходящего солнца проникли сквозь узкую щель, по ошибке называемую окном, в их камеру и осветили её. Ребята увидели, что неровные каменные стены покрыты корявыми надписями, и подошли к ним вплотную.
– «Прощайте, друзья! Завтра меня казнят, но я попытался вразумить принца!» – медленно прочитал Женя.
– «Я умираю, но не сдаюсь, пусть моя кровь послужит доброму делу!» – трясущимися губами прошептала Маша.
– «Добрые люди! Кто прочитает эту надпись, передайте моей жене и детям в Авелки, что я их очень люблю! Алун», – присоединился к ним Даня, и они в страхе уставились друг на друга.
Хорошее настроение улетучилось, как будто его и не было.
– Они что, все умерли? – пискнула Настя.
– Нет, – тихо возразил Женя. – Их, похоже, убили…
– Я хочу домой! – заревела Настя.
– Тише, Настя! – прыгнул к ней Женя и зажал рукой рот. – Если они услышат, что мы проснулись, то придут за нами, и тогда нам уж точно будет крышка!
Настя выпученными от ужаса глазищами уставилась на брата, но плакать перестала.
– Люди, нам надо срочно придумывать, как выбраться отсюда!– подвела итог Маша.
– Но как? – пожал плечами Женя. – Эти решётки очень крепкие, их не сломаешь! Пол каменный, – он потопал по нему ногой, – подкоп сделать нельзя!
– Но мы можем спрятаться за дверью и напасть на стражников!– с надеждой предложил Даниил.
– Ты что, больной?– постучала по лбу Маша.– Не видел, какие они огромные?
– Сама ты, Маша, больная! – обиделся на критику брат.– Я-то хоть придумываю, а ты вообще сидишь!
– Но мы же дети! – дрожащим голоском пробормотала Настя.– Маленькие! Детей нельзя убивать! У Жени скоро должен быть конкурс!
– Настя! – восхищённо воскликнула Маша. – Ты гений!
Все уставились на неё, а она объяснила:
– Всё равно они нас сразу не убьют: станут спрашивать, кто мы такие, откуда, что умеем делать, а мы скажем, что мы – бродячие артисты! Ходим по деревням и развлекаем людей! Мы с Даней будем петь, а вы с Настей – танцевать!
– Я тоже люблю петь! – возразила оживившаяся Настёна.
– Ты тоже споёшь, а я станцую!– моментально согласилась Маша.
– Но тут же нельзя веселиться!– возразил Женя.
– Почему это?! – удивился Даня.
– Ален говорил, что они питаются плохими эмоциями, мыслями, поступками, но что запрещено веселиться, он вроде бы не говорил, – задумалась Маша.
– Где он сейчас? – спросил Женя. – Нам хорошо, мы всё-таки вместе, а он совершенно один, некому его поддержать…
Дети вздохнули и задумались. У Насти на глазах опять навернулись слёзы:
– Он такой хороший, добрый…
– Нам нельзя плакать, – торопливо сказала Маша. – Если мы будем плакать, у нас ничего не получится!
– Да, – поддержал её Женя, – и мы навсегда застрянем здесь и Алену не сможем помочь!
– Ну, уж нет! – громогласно заявил Даня.– Я плакать не собираюсь!
– Я тоже! – решительно проговорила Настя и вытерла глаза рукой.
– Значит, договорились: мы с Даней поём хором песни, которые учили на фольклоре, а вы – танцуете! – опять подытожила Маша.
– А сейчас что будем делать? – заинтересованно спросил Даня.
