Светлана Каныгина
Палач
Семьи у Идо не было. Он жил один, часто проводил вечера в городе и возвращался домой тогда, когда хотел. Вот и теперь ему незачем было торопиться. Неразборчиво мыча под нос нечто похожее на мелодию, Иван лениво шагал вперёд. Голова палача была опущена, подбородок прижат к груди и от этого, глядя со стороны, можно было решить, что он спит.
Вероятно, так и было, и Идо действительно дремал на ходу. Ведь за многие годы ежедневных выходов в город, он знал каждый бугорок дроги ведущей к его дому. Иван запросто мог идти по ней, не открывая глаз, и всё равно память безошибочно привела бы его к родному порогу, не дав оступиться ни на одной кочке.
Так бывало много раз. Однако в эту ночь случилось иначе.
Дождь не стал ждать, когда гуляка доберётся до дверей своего дома. Испуская молнии и грохоча громом, он застал палача на полпути, в считанные минуты превратив дорогу под его ногами в грязевое месиво.
Но и это не стало для Идо поводом, чтобы поторопиться. Последняя кружка рома, выпитая в кабаке, как раз разбежалась по его венам, и разразившаяся непогода оказалась ему нипочём.
Всё так же, не поднимая головы и напевая в нос, Иван шёл вперёд. Безразличие, с которым он отнёсся к буйству дождя, было если не глупостью, то простецкой дерзостью человека, ничем не защищенного перед могуществом стихии. И небо ответило. Словно желая указать палачу на приземлённость его фигуры, оно с треском извергло из себя огненную кривую молнии и ударило ею всего в десяти метрах от Идо.
– Чтоб тебя!– отскочив в сторону, вскрикнул он, тут же поскользнулся и упал на лежащее у обочины бревно.
Пыхтя и бранясь, Иван с трудом поднялся.
–Дура!– гаркнул он, ударив по бревну ногой.
С лёгкостью провалившись в прогнившую древесную кору, сапог Идо застрял, и палач снова упал. Ещё яростнее он осыпал бревно руганью, а затем нервно дёрнул ногу из сапога.
И тут случилось то, чего Иван совсем не мог ожидать.
Из выбитой в бревне дыры выскользнула змея. В одно короткое мгновение, совершив бросок, она ужалила Идо в ногу и, блеснув черной кожей, исчезла в траве.
– Проклятье!– шёпотом произнёс палач и повторил громче, но уже с надрывом и страхом в голосе,– Проклятье!
Испуганно шепча что-то невнятное, он трясущимися руками закатил к колену мокрую штанину. Места, куда укусила змея, Иван разглядеть не мог, но явственно чувствовал боль и боялся пошевелиться, чтобы не разогнать яд. Отрезвлённый произошедшим, он с тоской глядел на виднеющийся невдалеке березняк. Чтобы добраться до дома, ему хватило бы нескольких минут, однако он много раз слышал, что змеиная отрава быстро разбегается по крови, и потому боялся потерять сознание. Идо закрыл глаза и сидел так, тихо, точно затаившись.
-Не подходящее время вы выбрали для того, чтобы передохнуть,– вдруг раздался сверху незнакомый голос.
Иван поднял голову и увидел над собой человека.
Это был мужчина средних лет, рослый и весь вымокший до нитки. Стараясь рассмотреть сидящего перед ним Идо, незнакомец утирал стекающую на глаза воду и, щурясь, улыбался.
–Давайте же, я помогу вам встать,– сказал он, подняв палача на ноги и, видя как тот снова оседает на землю, добавил,– Да вы славно набрались! В одиночку вам сейчас не дойти до дома. А я как раз иду в город. Доведу вас куда попросите, если это недалеко.
Идо замотал головой.
–Нет. Мой дом там,– махнул он рукой на березняк,– Но я никуда не пойду. Змеюка, гадина, ужалила. Не дойти мне.
Незнакомец посмотрел в сторону города, потом оглянулся на берёзовую рощу и задумался.
– Что ж,– сказал он спустя минуту,– Придётся мне вернуться. Не так это и далеко. Отведу вас и пойду своей дорогой,– и прибавил, подхватывая палача под руки,– Только не думайте настаивать, чтобы остаться сидеть здесь. Глупая это затея- спасаться от змеиного яда в грязи и под дождём.
Выбор перед Иваном был небольшой: ждать тяжелого исхода, сидя в одиночестве, или принять помощь незнакомого человека и оказаться дома в тепле и сухости, где и приход смерти может стать не таким страшным.
Спорить Иван не стал, оперся рукой на плечо незнакомца, и они вместе пошли по дороге.
В пути они не говорили. Ещё сильнее припустивший дождь не позволял ни открыть рта, ни поднять головы. Его струи, движимые порывистым ветром, хлестали идущих то в лицо, то в спину, а то проливались сверху, точно как из ведра, да прямиком за шиворот.
В такой ненастный час беседы не ладятся и между добрыми приятелями, а уж незнающим друг друга людям вовсе не о чем было заговорить. Вот спутники и молчали. Идо всё боялся поспешить и чаще вздохнуть, а незнакомец, вложив все силы, тащил его на себе, тяжелого, едва ступающего на землю. Даже на подходе к дому Иван не решился идти твёрже и только ещё крепче держался за плечо незнакомца, боясь недотерпеть и лишиться чувств, так и не коснувшись родных стен.
Наконец, добравшись до дверей, оба они оставили облепленные грязью сапоги у порога и вошли внутрь.
В доме было темно и тихо. Поливающий снаружи дождь здесь напоминал о себе лишь робким постукиванием по крыше и шорохом, чуть слышным за закрытыми ставнями.
В темноте, на ощупь, незнакомец довёл палача до кровати, стянул с него мокрую одежду и уложил, накрыв одеялом. Идо трясло. По дороге к дому он не чувствовал никакого признака недуга, но сейчас его тело колотило, словно от холода, а по коже и венам медленно растекался жар.
Отыскав на прикроватной тумбе лампу, незнакомец зажег свет. Слепую черноту комнаты прорвал круг ярко желтого сияния, который проявил вокруг себя стол, шкафы, печь, мелкую домашнюю утварь, расставленную по полкам, и одежду, брошенную в беспорядке на полу и развешанную на спинке кровати и двери в коридор.
– Ну, вот,– сказал незнакомец, оглядываясь по сторонам.
В углу, возле печи, он увидел наполненную водой деревянную кадку, зачерпнул из неё кружкой, что стояла там же на печной полке, и подал её палачу.
Пока Иван, сдерживая подступающую тошноту, не спеша, пил, незнакомец развёл огонь, и когда тот разгорелся, подбросил в топку угля.
– Сейчас прогреем дом, и озноб будет чувствоваться слабее,– усаживаясь на стул у кровати, сказал он.
Несколько минут Идо и незнакомец провели в тишине, не говоря друг другу ни слова, а потом, сосредоточенно сдвинув брови, палач отбросил край одеяла с ноги и спросил:
– Что там?
Мельком взглянув на его голень, незнакомец ответил:
– Похоже, это и правда была змея.
Иван отдал ему кружку.
– Дело плохо,– сказал он с выдохом.
– Будем верить, что нет,– ответил незнакомец, взял висящую на спинке кровати рубаху и, свернув её, подложил под стопу палача,– Будем верить,– снова сказал он.
