Светлана Гончаренко (Алкея)
Я хочу, чтобы ты вспомнил… Книга 1. Бесконечный канон #1.1

Бланкару первому пришла в голову идея о том, что, возможно, именно через алгоритм Хитроу все базы данных стали прозрачны тому, кто и заказал это хитроумное изобретение, оплатил и воплотил его в жизнь. Таким образом, Хитроу вольно или невольно стал соучастником таинственного диктатора. Из донесений лучших оперативников, отправленных на поиски физика-изобретателя, следовало, что ирландский астрофизик Роджер Хитроу погиб в автокатастрофе при невыясненных обстоятельствах пять лет назад. Некогда Хитроу работал в группе учёных, предсказавших близкий пролёт у орбиты Земли гигантского астероида, повлекший за собой страшные катаклизмы. В личном архиве профессора не найдено ни одного намёка на то, что его когда-либо интересовала криптография, следовательно, он не мог изобрести этот чёртов алгоритм и разработать новую модель квантового суперкомпьютера, работающего без громоздких аппаратов криостатного охлаждения системы.

Показания о том, что Хитроу погиб, дала бывшая экономка, престарелая дама, которая жила в его доме и после его смерти, потому что профессор, не имея детей, завещал дом своей верной помощнице и приятельнице на склоне лет. Ему было тогда уже около семидесяти. А экономке и того более, ныне ей шёл девятый десяток, и она давно не общалась ни с кем, кто мог бы поведать ей о текущих событиях. Интервидения у них в доме отродясь не было, одержимый в своё время наукой учёный считал блага цивилизации редкостной дрянью, мешающей процессу познания. В архивах полиции Дублинского округа данных об автокатастрофе и гибели Хитроу не найдено. Единственный свидетель, бабушка-божий-одуванчик жила уединённо, продукты и необходимые житейские мелочи ей регулярно привозил служащий какой-то благотворительной организации, ни о чём её не расспрашивал и сам ей ничего не говорил, потому что был глух и нем, как пробка.

Недавно обнаружилось, что и эта дама скончалась, завещав дом благотворительной организации, а та в свою очередь была зарегистрирована на подставных лиц, и найти концы, кому принадлежала эта организация, уже не представлялось возможным, да и служащий, который снабжал старушку, тоже бесследно исчез.

Айтишники Спецотдела в один голос вопили ещё при установке алгоритма Хитроу в Управлении, что тот, как спрут, охватывает все базы данных, шифрует их никому не известной кодировкой, а коды-ключи находятся на главном узле, распространяющем алгоритм по мировым сетям. Помниться, даже Фишер при всей своей тупоголовости высказал опасение, что если по какой-то причине связь с главным сервером будет недоступна, никто в Управлении не сможет добраться даже до своих собственных файлов, какое-там! – простой рапорт начальнику никто не сможет подать по установленной форме: войдя в компьютер, ты не найдёшь там ничего, не имея соответствующего доступа к алгоритму, ни единого файла.

Добраться до основного сервера не было уже никакой возможности: мнимый Роджер Хитроу заверил общественность, что именно отсутствие доступа к главному компьютеру, генерирующему шифрование и хранящему коды-ключи, и является наилучшим гарантом того, что вся закодированная информация сохраняет свою конфиденциальность. Естественно, что и сам главный узел представлял собой некую разбросанную по миру сеть.

Поскольку угроза новых кибератак, вооружённых столкновений и гибели миллионов людей была так велика, а потери населения планеты на протяжении последних четырёх десятков лет составили более пяти миллиардов, никому уже ничего более рационального и в голову не приходило, нужно было либо принять предложенную помощь, либо ввергнуть мир в новую глобальную катастрофу.

Первыми алгоритм Хитроу подключили спецслужбы, затем госаппарат, банковская система, за ними службы безопасности корпораций, а уж там этот вирус подхватили абсолютно все, кто имел хоть какой-нибудь маломальский тексон, подключенный к Спектруму, а через него к банкам и соцслужбам. Общественность ликовала! Отныне никто, совершенно никто не мог нарушить целостности глобальных баз данных.

Хакеры были посрамлены, в них отпала всякая необходимость, и буквально в считанные месяцы все «специалисты по взлому» оказались не удел, а специализация «Кибербезопасность» канула в Лету, навсегда покинув списки учебных дисциплин. Малый бизнес и многие рядовые граждане не пользовались алгоритмом поголовно, удовольствие конфиденциальности было весьма дорогостоящим продуктом. Но в целом, в мире воцарился порядок и равновесие.

Понимая, что любое равновесие можно нарушить, начальство в Центральном Управлении Интепола и спецслужб Альянсов не дремало. Спецотделы работали на полную катушку. Задача была проста – обнаружить расположение главного сервера алгоритма Хитроу. Тот, кто первым обнаружил бы главный сервер, мгновенно становился негласным хозяином положения, пусть даже на расшифровку кодов пришлось бы потратить много лет. Оперативники и агенты рыли землю, буквально просеивали пространство континентов с пока ещё нулевым успехом. Но рвения им было не занимать.

Данные аналитики мелькали на всех мониторах Зала заседаний. Делегаты снова загудели так, что председателю пришлось всех успокаивать. Слушания и споры продолжились, но для руководителя Девятого Спецотдела вся эта возня в зале служила шумовым фоном для собственных размышлений.

Если общественность напрочь забыла и своего благодетеля, и необходимость быть осмотрительными в работе с информацией, то уж он-то, Бланкар, не был наивным мальчиком, система осведомителей дни и ночи без остановки рыскала в поисках малейших зацепок. И он нашёл. Шанс потянуть нужную ниточку и выудить «большую рыбу» был невелик. Но он был. И назывался он «freeman».

Хакеров и обывателей с подобными кличками на просторах сети огромное множество. Отличительной чертой этого типа, если только он не был банальным ботом, а судя по аналитическим данным за этим ником с большой долей вероятности скрывался человек, – так вот его отличительной чертой являлась потрясающая неуловимость. Проследить, с какого IP-адреса, по какому каналу он выходил в сеть, не представлялось возможным. Но в чатах хакеров он появлялся с завидным постоянством и, словно в насмешку над хитроумным новомодным изобретением, сливал своим «дружкам» информацию, которую невозможно было получить, не имея прямого доступа к алгоритму Хитроу. Либо этот freeman был гениальным предсказателем, либо частью какой-то мощной аналитической программы, которая выдавала данные об экономических событиях как минимум за сутки до того, как события имели место в реальности. Не все ему верили, полагая, что он очередной мошенник – ведь добрых дядей, которые просто так отдают на откуп чужим людям огромные возможности, не было и нет. Но те, ещё вчера нищие хакеры, потерявшие надежду хоть как-то обеспечить своё существование, кто воспользовались данными этого «доброго дядюшки», подняли достаточно большие капиталы и начали раскручивать вполне легальный бизнес.

Слушая доклады, Бланкар крутил в голове разные варианты своей речи, сопоставляя данные коллег и свои собственные соображения. Наконец, ему дали слово – заседание близилось к концу, и это было добрым знаком: поимка опасных для общества голдбриджей, конечно, дело благородное, но уже давно прошло обеденное время, пора бы и честь знать. Потому, грузно ступая, нехотя переваливаясь с ноги на ногу, как медведь на опушке, Бланкар вышел к трибуне и был краток:

– Уважаемый Совет, делегаты, я не умею говорить столь убедительно и кратко, как присутствующие коллеги. Поэтому скажу следующее…

В зале послышались первые за долгие часы напряжённых прений смешки. Начальник Спецотдела продолжил:

– Что мы имеем. Некто, воспользовался именем бывшего профессора физики и предложил миру, возможно, на самом деле, изобретение настоящего Роджера Хитроу. Некто под именем Голдбридж, обладая и полнотой власти, и достаточно солидным состоянием, – Бланкар задержал взгляд на секторе Совета корпораций, – для создания и содержания подобного массива данных, воспользовался изобретением и устранил сообщников. Вдумайтесь, здесь прозвучали цифры производительности суперкомпьютера для обслуживания работы алгоритма – свыше 400 эксафлопсов с соответствующим энергопотреблением и габаритами. И он до сих пор не найден. В то время, пока алгоритм внедрялся в гигантские архивы данных, Голдбридж предъявил корпорациям свои права. Он оперирует документами восемнадцатилетней давности. Эта грандиозная афера планировалась не на коленке и не вчера, господа. Юридические программы подтверждают подлинность документов, как и наши лучшие специалисты, значит, преступление против человечества произошло по халатности и невнимательности, а, может, и с лёгкой руки членов уважаемого Совета корпораций.

По залу прокатилась гремучая волна недоумения. Бланкар умолк. Тяжёлый взгляд его был прикован к внезапно потемневшей физиономии Брика, который метнул на трибуну суровый острый взгляд, и не проронил ни слова. Он сидел, сложив руки в замок, спокойный и невозмутимый. Председатель истово призывал делегатов к порядку и попросил руководителя Девятого Спецотдела удержаться от неподкреплённых фактами заявлений. На что Бланкар отреагировал молча – подключил свой интерфон к медиа, и на мониторах поплыли увесистые колонки цифр, диаграммы, таблицы – вся та информация, которую собирал и обрабатывал его отдел последние два года с тех пор, как запустили алгоритм Хитроу.

Секретарь Совета корпораций нервно подскочил по привычке дежурной шавки, привычке, свойственной всем подхалимам, и торопливо заговорил, сбиваясь и коверкая слова:

– Мы не понимать. Что Фы иметь в виду? Мы фсе пострадать, сильно пострадать от этой голдбриджэнетерпрайзхитроумныйафер! И многоуважаемый Генрик Максимилиан…

В этот момент Брик резко повернул голову в сторону тявкающего в микрофон подхалима и, казалось, из глаз его сверкнула молния, так, что сидящий рядом помощник ткнул говорившего в бок с такой силой, что тот рявкнул «Ай!», моментально извинился и сел, согнувшись пополам. Недвусмысленно обвинённый во всех грехах божественный магнат невозмутимо повернул голову к трибуне и изобразил крайнюю заинтересованность и внимание. Выдержав паузу, Бланкар собирался продолжить и объявить о связи Голдбриджа и неуловимого хакера, но из зала вдруг раздался срывающийся возглас зампредседателя Евросоюза, которому сегодня экстренно «выпала честь» представлять свой Альянс:

– Да что же он такое, этот Голдбридж? Сколько можно держать нас в неведении?

7.

«Никто не исчезает бесследно»

х/ф «Поиск»

Окрестности Стальграда, 2168г.

– мари чо нарыл

– крякер

– откудыва знаешь

– всплывает в чате

– и шо

– а то!

этот чел

сливает информацию о событиях

до того как они произошли!

– интерееесна

чо за тема

– фондики, индексы, цб

– бот

– говорю же наш

– идиот

– кто

– ты

придурак

– сам придур

…

– э ты куда!?!

– …

– не нуи ни придурак

– …

– лан я тож в отрубон спать хочу

– я тут

– и чё мне

– давай его найдём

– как

защищённая линия

хитриктрак

глаза разуй

– можна чёнить нахимичить

– вот и химичь я спаить

спать

…

– chelubey!

– чё арёш

– сам орёшь

– правильный стал

– кто

– ты

придурак

– сам придурок в тюбитейке

– чё хотел

– карочи мабудь нашёл

– чё нашёл

– ни чё! придурок

нашёл того белого

– горячка штоля

– сам ты

– лан гараи

гавари

– гараю )))

работал я у божественного

помнишь

– ну

– он пас гика, из своих

– ну

– трубы гну

тот выходит в чат

часто

давно пасу

кароч

нашёл чей ник

– многабукаф

карочи

– нельзя в сети

еду к тебе

– с ума попятил

мамаша меня убьёт

тут полный бедлам

– надо спрятаться

– баишся чоль

– да

– хренова

– в метро нельзя

кинь пару ириков

на аэртакс

– не ну ахренел

– кинь не пожалеешь

инфа бомба!

– ты знаешь адрес чоль

откудова

– оттудова

это сеть

– и чё

– chelubey ей богу

ты час назад стрикнул св джона по запрещённому протоколу

– сдаш

– ни сы гы

кидай ирики

уже гоню в твои вонючие мытищи

– ты гониш чёртов хакер!!!!!!!!!!!

– не ори на меня своими буквами долбаными

– ты не ари пирдурак

…

peresvet

– чё

– едишь

– ага

– ты эта

у меня не обычная берлога

– знаю

бардель

– чёртов крякер

– мать твоя держит

давно

не парьса

я ваще без угла и чё

норм

– гавно сдес

– в моей дыре и того боле

– peresvet спс

– на хер

– устал я от них

– не парьса

какой въезд блевать

– 3

– ёптить старьё пандуса нет

как въезжать?!

– ты чё тож инвалид долбаный

– ну

– ёпта два калеки

ща помощь оправлю

бугай ыйдет маякни

тупой

– кто

– млин бот в пальто

бугай канеш

– встречайте деф ачки меня

8.

Наукоград-10ЕА, 2163г.

Университетский информатор работал по-старинке: водишь пальцем по монитору, выбираешь нужные разделы, и электронный диктор-диспетчер выдаёт тебе порцию своего «разума». То ли дело тексоны S-класса.

Герман глянул на свой интерфон на правой руке. Крепится плотно к коже, считывая запросы прямо из головного мозга, сигналы идут от миниатюрной гарнитуры за ухом, которую и разглядеть-то невооружённым глазом сложно, она тебе и приёмник вместо громоздких наушников, и передатчик простых команд для основных функций интро и пластичного монитора, который можно носить отдельно. А ещё он связан с системой, встроенной в солнцезащитные очки особой модели. Конечно, такие устройства не всякому по карману, потому что делаются под заказ, индивидуально. А эти и того уникальней – со множеством дополнительных функций.

Несмотря ни на что, любое железо, работающее на софте судного дня или совместимое с новыми моделями цифровой техники, использовалось до последнего. Из экономии ресурсов. Да и с производственными мощностями во многих регионах напряг. Особенно в таких окраинных, как этот северный остров, где-то на краю обжитой карты. Великое Королевство прошлого с глобальной катастрофой окончательно пришло в упадок, хотя по-прежнему носило гордое наименование. Вся элита давно перебралась на материк. Одна королевская семья только и держала марку в столице. Но лучший мировой наукоград всё же расположился именно тут – в память о лучших университетах, некогда взрастивших великих учёных планеты.

Возле будки с информатором возился парень в жёлтой полинялой рубахе, гиковских штанах цвета побеждённого милитаризма, этаких штанинах с десятком карманов, набитых до отказа, и шкафоподобным рюкзаком за плечами. С такой копной рыжих длиннющих волос, неаккуратно перехваченных цветастой резинкой на затылке, и окладистой бородой он вполне сошёл бы за представителя пиеков («последних и единственных кретинов»), прозванных так за то, что эти разнузданные косматые неандертальцы второго тысячелетия курсируют по дорогам от убежища к убежищу, распевают дурацкие своего же сочинения песенки, придерживаются так называемой философии древних хиппи, нигде не работают и живут с нулевой пользой для общества. Но этот молодой рыжеволосый детина, неуклюже тыкающий большущими пальцами в монитор информатора, вряд ли принадлежал меньшинствам пиеков или им подобным. Сюда, на кампус Университета не то, что пиеков, ни смертных, ни киберов не пустят и на ничтожную сотню шагов, – территория городка, издревле облюбованного учёными, закрыта невидимым электромагнитным щитом.

Не нарушающий дикую красоту окрестных пейзажей «заборчик» обнимает Наукоград-10ЕА, а на подступах к нему тут и там красуются предупредительные щиты с надписями «Стометровая зона. Внимание – магнитный удар!» (Don`t come up or you`ll be killed off). Чтобы жить и заниматься исследованиями здесь, в научном раю, нужно иметь не только спецдопуск с электронным ключом, но и связи, хорошие такие нейронные связи в башке.

Судя по тому, что у бородача с рюкзаком была большая голова, широкий и высокий лоб, он, должно быть, обладал интеллектом, вполне себе годным для работы в местных лабораториях. Герман задумчиво потёр гладко выбритый подбородок и подумал, что неплохо было бы и ему обзавестись уже какой-нибудь растительностью на лице, для солидности, – разумеется, не такой экзотичной, как у этого детины.

Какой-нибудь техник или аспирант-самоучка. Тут таких всегда десятка два-три болтается, особенно, весной и летом, когда открыты всевозможные курсы и знаменитые профессора читают лекции прямо на берегу реки или на лужайках возле жилых корпусов и столовых. Когда идут дожди, все слушатели перемещаются в огромные конференц-залы, бывших некогда соборов и церквей, и тогда показывают много видеоматериалов, и можно ознакомиться с тематическими монографиями и даже прикупить настоящую «живую» печатную книгу.

– Мистер Чебышев, на Вашем счету пятнадцать и-реалов, – приятным женским голосом по-русски вещал информатор. – Для прохождения дополнительных очных курсов для докторов наук по специальности «Эксплуатация автоматизированных систем специального назначения» необходимо ещё четыре тысячи девятьсот восемьдесят пять и-реалов.

– Слышь, ты, консерва! – рыжий хватил табло ребром ладони. – Куда девались чёртовы пять тысяч?

От удара пластиковую коробку перекосило, монитор замигал и через пару секунд окончательно сдох. Сработала система безопасности, и из соседнего здания к будке информатора неуклюже бежали два охранника в чёрной форме. Из окон лабораторных корпусов традиционного квадратного двора повыглядывали любопытствующие: кто-то засвистел, кто-то расхохотался, другие лениво переглянулись и закрыли окна плотнее, чтобы не слышать ни грохота, ни сирены.

Лохмач колотил тексон и чертыхался, смачно сплёвывая на лужайку. Герман мгновенно среагировал, дал мысленные команды через интро и быстрым шагом направился к новичку:

– Помочь?

Спохватившийся хулиган остановился и обессиленно опустил руки. Герман подошёл ближе, встал перед ним и, широко улыбаясь, развернулся лицом к охранникам. Сигналы безопасности отключились, будто бы сами собой. Бегущие притормозили, перешли на шаг, завидев, кто раскрыл им свои объятья.

– Господин Брик? Что здесь происходит? – спросил старший дежурный с лёгкой одышкой.

Солнце пекло, и дежурному пришлось снять кепи, чтобы убрать пот со лба.

– Всё в порядке, Мортон. Ложная тревога, – заверил служителей порядка добродушный благодетель. – Тексон сломался. Я уже всё уладил, техники едут. А это господин Чебышев, с ним тоже всё хорошо. Можете быть свободны.

Бородач притих у будки, сконфузился, втянув голову, понимая, что влип. Он попытался, открыть приборную панель, но её заклинило, оттого он медленно и безнадёжно развернулся к говорящим. Он хотел, было, поднять руки в знак повиновения, но быстро сообразил, что это лишнее. Второй охранник направил камеру стандартного анализатора на него, просканировал, показал данные Мортону, тот кивнул, оба по уставу слегка склонили головы перед молодыми учёными, взяли под козырёк и покинули лужайку, бойко переговариваясь.

– Это что за балет? Ты кто такой? – бородач распрямился, воткнул руки в боки и навис тучей над своим спасителем.

– А я думал, ты хочешь сказать «спасибо», – невозмутимо ответил тот, всё ещё улыбаясь. – Брик, Герман Брик, к Вашим услугам, сэр.

Он протянул недавнему хулигану руку. Громила приподнял одну бровь, пристально вглядываясь говорившему в лицо, и тоже машинально протянул руку для приветствия.

– Снимаю шляпу, Брик. Как это ты ловко всё обстряпал. Фьють – и клопов, как ни бывало! – он сделал движение руки над головой, будто действительно снимает головной убор, и расхохотался. – Прям гора с плеч. Хотя… по ходу, голова моя с плеч…

Почесав косматый затылок, он глянул в свой интро и снова выругался:

– Вот метёлки интегральные, крякеры-крекеры, что б их! На два пи разделить и по башке квадратным корнем! Установил же-ж новый блокатор…

– Деньги сейчас тебе вернут.

Мысленно отдавая нужные распоряжения, Герман расположился на траве, хотя рядом с информатором были несколько деревянных скамеек. Его белая рубаха, словно маяк, сияла на зелёной лужайке. Он подставил светлое довольное лицо тёплому июльскому солнышку и надел угольно-чёрные непроницаемые солнцезащитные очки вытянутой формы со змеевидными дужками. Здесь, в южной часть картонного королевства, июль всё ещё был самым приятным временем, когда можно было наслаждаться более-менее сухой и солнечной погодой.

Бородач опасливо огляделся, зная, что в Университете по старым правилам на газонах, где ничего не растёт, даже ходить нельзя, оштрафуют на четверть ПЦ, потом всю жизнь не расплатиться. Увидев поодаль деревья, кусты, ещё скамейки, красивые кованые фонари и цветники, он успокоился – им ничего за сидение на лужайке не будет – и уткнулся в свой простенький, местами сильно покоцаный интро. Видимо, приступы гнева частенько случались с этим странноватым на вид молодым доктором физико-математических наук из далёкого Кремлёвского Убежища. Он потёр глаза кулаком, помотал головой, зачем-то постучал интерфоном по ладони, сводя в голове два и два.

Герман знал о нём уже достаточно, чтобы понять, кто он и что здесь делает. Несмотря на свою грубоватую манеру обхождения с окружающим миром, Виктор Чебышев почему-то сразу же показался ему интересным и даже забавным. Судя по тому, как быстро он двигался в науке и в свои двадцать три с четвертью освоил докторскую степень и успел поработать в самых мощных научных центрах, с мозгами у него было всё в порядке и даже более того, а это означало, что с парнем есть, о чём поговорить. Косматый бородач округлил глаза, когда на мониторе интро засияло число с тремя нолями.

– Не делай такие страшные глаза, стрекозок распугаешь. Гляди, какие милашки.

Над золотисто-медовой шевелюрой Германа зависли три малюсеньких зелёных стрекозявки, серебристые крылышки трепетали и переливались на солнце. Недавний нарушитель порядка расстегнул нагрудные ремни и сбросил рюкзак, который с грохотом рухнул на траву. Пугливые созданья тут же исчезли, спасаясь от грузно присевшего рядом рыжего бородача.

– Ты управляешь интро в башке, что ли? – недоумевал он, разглядывая навороченный тексон на руке раскинувшегося на лужайке Германа.

– Точно.

– Умно. Я таких не видел ещё. Где взял?

– Собрал, – закрыв глаза от удовольствия под яркими лучами, лениво проговорил Герман.

Поправляя растрепавшиеся волосы, сгребая их снова под резинку, Чебышев вопросительно глянул на него и промычал что-то невнятное. На что снова получил краткий ленивый ответ:

– У меня тут своя лаборатория и сборочный цех по соседству. Так, на всякий случай.

– А тебе сколько лет, что ты такой шустрый? – всё ещё возясь с нечёсаной «причёской», не отставал рыжий.

– Восемнадцать. И что?

– Нормально. Самое время – крутиться и успевать. И что за система?

Герман достал из кармана узких синих брюк мягкий монитор и развернул его на ладони. Тексон, как живой, сам собой засветился, показалась заставка системы, и монитор «поздоровался» с учёными тоненьким электронным голоском. Герман протянул монитор Виктору:

– Знакомься, это Николай Васильевич Гугол.

– Чего? – подпрыгнул визави. – Ты назвал интерфейс именем писателя, что ли?

– А что? В детстве я зачитывался гоголевскими историями. Знаешь, вот эти «Вечера на хуторе»…

– Ага, «Близдик Аньки»! – надрывался от хохота рыжий.

Герман легонько пихнул его и, тоже смеясь, добавил:

– А ещё я любил «Мёртвые души» и «Ревизора». До сих пор перечитываю временами.

– Что ты читаешь, пиксел? – бахвалился бородач. – Вот, смотри!

Он похлопал себя по карманам, что-то ища, достал старенький планшет, чего-то с ним покумекал, передразнивая приветствие бриковского интерфона, и, наконец, показал Герману заставку нового шедевра. Выпучив глаза, он заговорил таинственным голосом, намеренно растягивая слова и, очевидно, для большей убедительности, размахивая свободной рукой перед глазами собеседника:

– Ланкастер Рой, «Ночь восставших из ада». Кровавое месиво, зловещие мертвецы, ууужас и страсть. Бррр… – он передёрнул плачами. – Будоражит нервы…

– И высасывает мозги, – подытожил библиофил.

В ответ бородатый приподнял брови, утвердительно кивнул и, прищурив один глаз, спросил:

– Ты серьёзно, что ли любишь читать Гоголя?

– Да. А что?

– Ты же европеец, вроде, а читаешь русские сказки. И говоришь по-русски – не отличить от меня, может, даже лучше. Как так?

– У меня мама русская, и наша основная усадьба находится в регионе Черноморского казачества, – улыбнулся Герман, поднялся и сел. – Язык Толстого и Достоевского с рождения стал для меня основой мышления. Он невероятно богат. И классику я уважаю. Вообще, люблю «живые» книги, те, что шуршат.

– Да я ведь это… тоже, как бэ…

Собеседник полез в рюкзак, и оказалось, что в боковых карманах его заплечного шкафа с лямками аккуратно обёрнутые прозрачными обложками лежат самые натуральные печатные тома – Гоголь, Толстой, Чехов, Горький. Издания более чем семидесятилетней давности. Откуда он их только достал? Немеркнущая русская классика – в одной обойме. Парни молча, уже почти совсем по-дружески пожали друг другу руки, и Герман, как ни в чём ни бывало, прикарманил томик рассказов Чехова. Бородач довольно ухмыльнулся и запихал свои богатства обратно в рюкзак.

– Ладно, хулиган. Вставай, пора червей кормить, – ловко вскочил на ноги библиофил.

– Не понял, – рыжий поднял голову.

– Ну, как там говорят: «червячка заморить». А я говорю так: пообедай со мной – и я скажу, кто ты. Есть хочу до ужаса, бармаглота бы слопал.

– А я слона, если бы нашёл хоть одного…