Светлана Гершанова
Во саду ли, в огороде
– Нет, – говорим хором, – мы уже привыкли к этому. И сарай поставили, и столько всего навезли!
– Вы никогда не освоите его, – сокрушалась Даша.
А у нас почему-то не было никаких сомнений! Болото – засыплем болото. Поставим дом, посадим сад…
Рабочие начали отсыпать дорогу. Вырыли канаву во всю ширину, так же, как Витя для дорожки, только не вручную, а бульдозером. Торф собрали в огромную кучу у главной дороги. Это же столько самосвалов грунта!
Я побежала к председателю.
– Забирайте, конечно. Вам нужней всех.
И вот уже первая порция едет по твёрдой земле соседнего участка, вот бульдозер перешёл нашу границу… и стал медленно погружаться в болото.
– Назад, назад! – закричала я. Но водитель сам почувствовал неладное и пытался вырваться на своей жёлтой машине из вязкой жижи. Он лихорадочно двигал рычагами, но каждое его движение только помогало болоту.
– Хозяин, трактор на Третьей улице. Сбегай, пусть подсобит!
Витя убежал, а я в отчаянии смотрела, как болото, будто живое существо, заглатывает свою жертву.
Трактор подъехал с дымом и грохотом.
– Что, увяз? Да к этому болоту и пешком подходить нельзя, а ты на бульдозере. Давай трос, да шевелись, пока самого не затянуло.
И тут мы с ужасом увидели, что этот бульдозер тащит за собой в болото старенький трактор! Тракторист выругался длинной очередью и пошёл за подмогой в село. Бульдозерист курил и крыл матом жизнь, болото, нас, правительство…
Витя держал меня за руку. Наверно, боялся, что я полезу вытаскивать эту несчастную технику.
Вечерело, кончались выходные. На автобусной остановке у объездной дороги собралась молчаливая толпа. Второй трактор на наших глазах медленно погружался в болото. Я уткнулась Вите в грудь и расплакалась, а он молча гладил меня по голове.
Ещё через двадцать минут подъехал большущий красавец, похожий на танк на своих грохочущих гусеницах, поднатужился, дымя и грохоча, и вытащил по одному – сначала трактора, потом бульдозер.
На этом промышленное освоение нашего участка закончилось. Больше никто и близко не хотел подъезжать со стороны болота, грунт сваливали на объездной дороге.
Витя возил его тачкой по своей дорожке, она уже дотянулась до западной границы дома.
Глава 2
– Вот появятся соседи, будем звать в гости, накроем стол под сосной…
Витя
Соседи у нас пока были только напротив. Все они отстроились за четыре года, им же не пришлось отсыпать болото!
К нашему участку можно было подступиться только со стороны объездной дороги. Пройти его насквозь мог только Витя, он знал, куда можно ступать, а куда нельзя. И только один раз повёл меня за собой, как на экскурсию.
Напротив нас, рядом с Дашей, участок был почти всегда на замке. За всё лето я только дважды видела пожилого мужчину, женщину значительно моложе его и полноватого подростка.
Дома как такового у них не было, председатель говорил, что они попросили разрешения поставить один хозблок.
– Они сказали, что приезжают редко, жить здесь не собираются.
Потом они годами лепили к нему дополнительные комнаты и второй этаж. Но однажды мы увидели, как этот второй этаж сползает с первого, нависая над землёй.
– Витя, мне страшно!
– Я же говорил тебе, нельзя никого нанимать. У нас ничего подобного не случится.
Рядом с ними – Валя и Толя, они приезжали только по выходным.
Дальше был участок Жени с Володей, я ходила любоваться их огородом. Была уверена, что у меня никогда не вырастет ни такая картошка, ни капуста, ни такие необыкновенные цветы.
А Женя говорила деловито:
– Здесь очень бедная земля, без навоза не растёт ничего, я каждый год привожу по машине. Сделает тебе Витя немного грядок, попроси любого шофёра, он привезёт, здесь ферма рядом. А пока можешь пособирать на лугу, коров гонят на траву, лепёшек много остаётся.
Иногда мы ездили на участок на старом-престаром Витином «москвиче», который он отдал Олегу.
Как-то он привёз нас, и я, не переодеваясь, в белой блузке и ситцевой юбке с белыми кружевами, схватила совок и ведро и побежала за навозом, пока не стемнело.
Встречный мужчина выдал:
– Как на вас приятно смотреть! Куда вы бежите?
– За навозом, – сообщила я.
– Зачем вы мне это сказали…
А я щедро обкладывала навозом все свои растения на горке, и клубнику в том числе. Она выросла на загляденье, только не дала ни ягодки, жировала. Всему приходилось учиться на собственных ошибках.
По обе стороны от нашего участка царила совершенно дикая природа.
– Вот появятся соседи, будем звать в гости, накроем стол под сосной…
Стола у нас не было, соседей тоже.
Собственно, мы ещё не добрались до самого участка, хозяйничали только на его продолжении. Западная стена дома, обращённая к болоту, как раз обозначала его границу. Рядом было небольшое, но довольно глубокое озерцо. Витя несколько дней подряд сыпал в него смешанную с гравием глину, он собирал её по краям главной дороги.
Я мерила глубину палкой. Было такое впечатление, что глина погружается в неведомые подземные глубины и вода тут же заполняет своё привычное ложе. Но Витя был упрямей. Озеро ушло под землю и живёт где-то своей новой жизнью.
Дальше лежал собственно наш участок, болото, поросшее чахлыми берёзками, кустами ивы и камышом. Витя вырубал их безжалостно, корчевал пни. А я боролась за каждое деревце.
Конечно, мы не трогали сосну, и ещё четыре берёзы росли кружком у сарая и десяток берёз между нашим будущим домом и соседним участком. Я уговорила Витю не трогать их.
Но ещё стайка взрослых прекрасных берёз росла на горке прямо у восточной стены, и я сдалась, они были обречены. Горка была из чистого торфа, и Витя подкапывал её, делая мне очередную грядку. Через год она просто исчезла с лица земли вместе с берёзами.
У южной стороны участка, на самой границе с другим ещё неведомым нам соседом, росла маленькая сосёнка, около метра ростом. Оставлять её было нельзя, её взрослая тень когда-нибудь закроет весь наш участок!
– Витя, давай пересадим!
– Она не примется, у сосны прямой глубокий корень, его придётся обрубить.
– Но мы ей хотя бы дадим шанс!
Пересадили к самой объездной дороге. Она выросла и оказалась необыкновенной красавицей с мягкими длинными иголками. Даже не верится, что всё это случилось на наших глазах.
К северу, за нашим сараем, был молодой лесок, тонкие ели и берёзы давали благодатную тень в то душное лето. И однажды в этой тени появились мужчина и женщина.
Как Витя обрадовался! Он сразу пошёл знакомиться с ними, и я потянулась следом.
– Здравствуйте! Вы наши соседи? Очень приятно! А то мы здесь живём, как на необитаемом острове, тем более что и вправду кругом вода. Я – Виктор, супруга моя Светлана.
– Да, нам тоже очень приятно. Мы Содомовы, Августа Ивановна и Эдуард Геннадьевич.
Я постояла немного, но какая-то невидимая стеклянная стенка возникла ниоткуда, у меня это бывает – косой взгляд, неприметный другим жест… Аллергия на фальшь!
Может, если бы они не отрекомендовались так официально…
– Извините, у меня много работы, – сказала я и пошла на свою горку. А Витя с Эдуардом ещё долго ходили, щупая землю палками, почему-то больше по нашему участку.
И продолжалась жизнь. На соседнем участке ничего не происходило, да мне и некогда было смотреть по сторонам.
Приезжали на машине, ставили пёстрый зонтик, Августа ложилась отдыхать. Эдик, как она окликала его поминутно, шёл смотреть, как продвигается наша работа.
– Витя, вы сами выкопали траншею под фундамент? Неужели? Вы знаете, сколько вы сэкономили! И сами начали фундамент! Вы знаете, сколько стоит поставить фундамент!
Меня он донимал вопросами по агротехнике, но я просто подарила ему справочник. Правда, это не помогло.
Мне кажется, он больше времени проводил на нашем участке. Чуть не увяз в болоте, когда мы с Витей отвлеклись. Я же не могла ему сказать, идите к себе!
А однажды, стоя на моей горке, он вдруг предложил:
– Давайте осушать болото коллективно. Возьмём технику и сравняем все три участка.
– Ни в коем случае.
– Вы же выиграете от этого, ваш – самый низкий.
– Значит, судьба моя такая. И он опять шёл к Вите.
– Вы работаете, не правда ли? Я смотрю, вы приезжаете только по выходным, а Светлана и по будням здесь бывает. Это она – литератор? А я переводчик, нигде сейчас не служу. Жена моя никогда не работала. Да, где вы собираетесь отпуск проводить, не на участке? В санатории! Хорошее дело. И когда вы уезжаете? Через неделю… Прекрасное время для отдыха.
Мы уехали в Кисловодск.
Это была моя первая поездка после операции. Врач в санатории, как и мой хирург, была убеждена, что я слабая женщина и нуждаюсь в постоянном уходе.
– В горы? Какие горы! Вы дойдите до Красных камней хотя бы к концу смены!
До Красных камней я дошла в первый день. А потом упрямо прибавляла по витку серпантина – до той скамейки, потом до грибка.
Этот грибок долго был пределом моих возможностей. Я шла к нему медленно, отдыхая на всех встречных скамейках.
После завтрака Витя убегал в горы. Названия его маршрутов звучали завораживающе – Малое седло, Большое седло… Потом он спускался ко мне, и мы ещё немного бродили в нижнем парке.
– К концу смены я встречу тебя на Красном солнышке.
– Только не надо подвигов, ты очень быстро всё забываешь.
Его одинокие прогулки не прошли незамеченными. Как-то я сидела под грибком и поглядывала то на часы, то на дорожку, откуда он должен был появиться. Он и появился в окружении трёх молоденьких девиц. И, очевидно, неплохо развлекал их всю дорогу, им было очень весело. Помню их удивлённые мордашки, когда я поднялась из-под грибка им навстречу. Я плохо выглядела, я знаю.
Им пришлось идти медленней, но Витя продолжал рассказывать что-то весёлое, и они прямо смотрели ему в рот. Я шла рядом, стараясь не отставать, не показывать явной своей слабости. Они всё равно опережали меня, но Витя замедлял шаг, и они тоже шли медленней, несмотря на заряд молодости и энергии.
Витя совсем не смотрел на меня! Как он только замечал, что я отстаю! И в лифте он продолжал развлекать их. Расплакалась я уже в номере.
– Тебе было так хорошо и весело с ними! Конечно, где мне угнаться за вами по горам!
– Ты ревнуешь меня! – почему-то обрадовался Витя. – За десять лет в первый раз!
– Повода не было, я была уверена, что я – главная женщина в твоей жизни.
– А теперь не уверена? Надо же!
– Чему ты радуешься, я не понимаю!
И всё же в последний наш день в Кисловодске я одолела последние витки серпантина до Красного солнышка. Я стояла на солнце лицом к дороге, и широчайшая Витина улыбка того стоила.
Я не вспоминала про Москву. Для меня долгие годы дом был там, где Витя. Вспомнила в поезде на обратном пути.
– Как там без полива наше хозяйство!
– Это не Ростов, засухи в средней полосе не бывает. Проживут от дождика до дождика, растения должны выживать сами.
– У нас на самом деле очень плохая земля.
– Вот-вот. Это в Ростове у тебя был сад, и ты не знала, куда девать урожай. А в Подмосковье – дачи. Люди приезжают отдыхать, так что не устраивай каторгу.
За окнами время от времени проплывали маленькие оазисы зелени среди бескрайней неухоженной земли. Аккуратные грядки, без единого сорняка, и на чёрной вспушённой земле роскошные картофельные кусты, белоснежные вилки капусты – исконная крестьянская еда.
Пусть, кто хочет, ездит на дачи отдыхать, для меня земля всегда была кормилицей. У нас обязательно будет своя картошка и капуста, огурцы и помидоры. Я не верю, что они не родятся в Подмосковье, надо только руки приложить!
Мы приехали на дачу в первый же выходной и не поверили своим глазам! Прямо за сараем, на продолжении нашего участка, стоял соседский дом. Настоящий дом, под крышей, сверкающий свежей краской и белыми наличниками.
– С возвращением! Как отдохнули? Витя, продайте мне ваш сарай, хорошие деньги заплачу.
– Нет, – сказала я, – ни за какие деньги. И как это вы здесь дом поставили? Это же продолжение нашего участка, нам разрешили его осваивать.
– Что, есть письменное разрешение? Нет, вот видите. Это ничейная земля. Продайте сарай, что, вам деньги не нужны?
– Ни в коем случае! Витя, надо срочно ставить забор, хотя бы до воды, а то он всё тут застроит. Вот тебе и чай с соседями.
– Но я же здесь отсыпал дорожку, как я буду грунт возить?
– Дом стоит, его не передвинешь.
На одной базе я нашла невысокие столбики, фирменные, с наваренной внизу основой, с выступами для продольных брусьев. Покрашены были заводским способом, краска не сошла за многие годы. Нашла я и штакетник в вязанках по двадцать штук.
Граница получилась уникальная: сначала шла прямая линия, потом заворачивала под углом и выходила на объездную дорогу. Тропинку Витя всё же оставил.
Но Содомов фактически отрезал нас от объездной дороги, оставил всего шесть метров, и посредине росла сосна.
– Надо будет попросить другого соседа отступить немного, чтобы можно было поставить машину. Очередь вот-вот подойдёт, а мы не сможем даже вкатить её на участок. Делать въезд со стороны Первой улицы нереально.
– А если он не согласится?
– Не может быть вражеское окружение с двух сторон!
– Ты всё ещё надеешься на чай под сосной?
Столбы были вкопаны, и мы уехали.
Среди недели я съездила, наконец, к Тимирязевке и купила двенадцать кустов смородины. Люди покупали по два-три, но я этого никогда не умела.
В следующие выходные мы повезли её на участок. Усталые, притащили её к будущему забору.
Столбы лежали как попало на земле! Я стояла между ними и едва находила слова от возмущения. А Витя молча взял лопату и вкопал столбы на прежнее место.
– Неси свою смородину.
– Давай подождём до следующих выходных, если он её повыдёргивает так же, как столбы, у меня просто сердце разорвётся!
В следующие выходные столбы снова лежали на земле, и среди них стоял Содомов. К моему ужасу, Витя поднял над головой лопату и двинулся на него!
Это мой Витя, умный, спокойный, уравновешенный, ироничный! Моя реакция была мгновенной, я кинулась ему на шею:
– Витенька, родненький! Пусть он подавится этой землёй, Витенька!
Он взял меня за плечи и увёл от этих столбов. Назавтра по моему заявлению пришла конфликтная комиссия, председатель испугался – не хватало только убийства на меже.
– Пусть он сам установит границу, комиссия утвердит, и мы поставим забор, – сказала я.
Никогда не забуду, как Содомов танцевал на границе, отступая на шаг, ещё на шаг, ещё на шаг в нашу сторону.
Я молча стояла с колышками. Витя в этом не участвовал, он только переживал, что Содомов отхватил себе его дорожку.
Потом они с Олегом поставили столбы, и мы посадили смородину.
– Светлана, может, вы всё-таки продадите мне сарай?
Самое удивительное, он считал, раз всё улажено, можно общаться с нами как ни в чём не бывало. А я никак не могла пережить мгновения, когда Витя шёл на него, подняв лопату над головой, не могла этого простить Содомову.
Витя же отвечал на его бесконечные вопросы, односложно, но отвечал!
– Как ты можешь разговаривать с ним после всего! Он же подонок!
– Нам с ними рядом жить. Пока вырастут твои кусты, вся наша жизнь будет на виду друг у друга. Не повезло с соседями, но что поделаешь.
Вторые соседи появились той же осенью. Их было трое – архитектор с женой-художницей и маленькая девочка, тоненькая, светловолосая, сероглазая.
Архитектор представился сам и представил свою семью – Вадим Петрович, Варя, Оленька. И сразу же, не дожидаясь ответа, сказал тоном, не допускающим возражений:
– Вы напрасно взяли этот участок. Я проектировал всё это и мог выбрать любой. На этом три озера и сплошное болото, вы никогда не освоите его.
– У нас не было выбора. Не сразу Москва строилась, освоим рано или поздно.
– Какой дом собираетесь ставить?
– Щитовой, другого не нашли.
– Фундамент ленточный?
– Столбы.
– Бригада есть уже?
– У нас нет денег на бригаду, сами поставим.
– Вы строитель?
– Нет, антенщик.
– Не боитесь?
– Есть немного. А вы что собираетесь строить?
– Мы поставим большой дом – с колоннами, трёхэтажный, и ещё один этаж будет цокольный. А здесь – двухэтажный будет дом, внизу баня, наверху – мастерская. И ещё вот здесь старый фундамент остался, грех не использовать. С дизайном участка не решу никак, может, заказать специалистам? Вы приглашали дизайнера?
– У нас по этой части Светлана. Пока по дизайну – огород, участок должен кормить. Вот въезд у нас отобрал сосед. Не отступите немного, только машину поставить?
– А у вас есть машина?
– К весне очередь подойдёт, я думаю. Строить без машины тяжело.
– Отступим, конечно. А нам для начала надо всё расчистить. У меня друзья уехали за границу, мне отдали секции на забор, фундаментные блоки, перекрытия. Привезём всё, а на будущий год начнём стройку.
– Да и мы раньше будущего не начнём.
– А это у вас что – сарай? Можно сложить пергамин и паклю?
– Конечно, там пусто пока.
– И не одолжите лопату? Мы ещё не купили инструменты.
Потом Варя прислала Оленьку за тяпкой, потом Витя сам предложил Варе буржуйку, жечь мусор…
Так мы и вошли в зиму – со щитами дома, сложенными аккуратным штабелем, сараем, крытым рубероидом, и новой дорожкой до западной границы дома. Больше ничего не успели в тот первый наш год на болоте.
Зимой мне напоминают, что у меня теперь большущая семья. Каждые выходные приходит Иван с женой Леной, маленькой Валюшкой и Олег. Я готовлю, пеку, накрываю стол. Подкладываю Олежке лучшие куски, подливаю добавку борща. Когда все встают из-за стола, он спрашивает:
– Можно, я доем картошку, что осталась на сковородке?
– Конечно!
Потом, послонявшись по комнате, где я занимаю Валюшку, Иван что-то рассказывает отцу, а Лена смотрит телевизор… послонявшись по комнате, подходит ко мне:
– Тётя Света, накормите меня сразу и ужином, и я пойду домой.
Я кормлю его одного на кухне, складываю в сумку писательский заказ – банки консервов, колбасу…
– Олежка, это тушёнка, ты свари макароны и брось её прямо в кастрюлю. Будет вкусно, вот увидишь.
Потом звоню по телефону – попробовал тушёнку с макаронами?
– Нет, я так съел её, холодную…
Но про участок я не забываю и зимой. Штудирую журнал «Приусадебное хозяйство». Я уже столько всего знаю о садоводстве и огородничестве в Подмосковье! Только где применять эти знания, у нас ведь так мало живой земли…
Весна в Москве начинается в феврале с солнца, такого яркого в нашей маленькой квартире с окнами на юг и восток, с южной лоджией.
Хожу по магазинам, покупаю семена. Я покупаю их в таком количестве, что продавцы, наверно, принимают меня за фермера.
На всех углах бабули продают в газетных пакетиках самые-самые, по их словам, ранние помидоры, самую сладкую тыкву.
Восьмого марта Витя говорит:
– Я не стану дарить тебе цветы. Возьми деньги и купи семена астр, я же вижу, какими глазами ты смотришь на эти картинки.
Я так обрадовалась! Денег у нас было очень мало на самом деле. На восемь выделенных рублей я купила несколько пакетиков, тщательно подбирая цвета. В каждом пакетике было по десятку семян. Я сажала их по всем правилам агротехники. Ни одно семечко не взошло, той весной цвели у нас одни одуванчики, зато помидорной рассадой можно было засадить несколько участков.
Я походила по магазинам и нашла лёгкие разборные теплицы – алюминиевый каркас и плёнка. Когда мы заехали за ними, я долго просила купить три штуки, но Витя с Олегом хотели вообще одну.
– Светинька, пойми, их некуда ставить!
Всё же купили две, под вторую пришлось срочно отсыпать площадку, и она стояла, горько склонившись к северу. Окружающие долго не могли понять, почему они у самого дома, здесь должны быть цветы.
– За этими теплицами тогда ещё было болото, – говорила я, но люди смотрели недоверчиво…
Зимой я нарисовала прекрасный план. От крыльца будущего дома до Первой улицы шла тропинка, справа, прямо за теплицей, – грядки овощей и клубники, потом картофельное поле и снова грядки. Слева от дорожки несколько грядок и три горы шириной в три метра, три метра между ними, высота – метр. Только на таких горах у нас могли расти деревья.
Клубника той весной на трёх моих первых грядках цвела белым ковром. И вот уже появились ягоды, сначала зелёные, потом розовые. Я так ждала, пока они созреют! Приехала среди недели с двумя ведёрками.
Её не было, и моему отчаянию не было предела. Будто я в жизни не пробовала клубники! Я ходила вокруг трёх своих грядок, двух длинненьких и одной треугольной, и вытирала слёзы. Пришла Женя:
– Я видела, это дочки бухгалтерши. Я прогоняла их, а они едят и смеются…
Так я и уехала с пустыми вёдрами.
А строительство наше откладывалось. Раньше, чем ставить стены с потолком и крышу, надо было сложить печку. Олег договорился с доцентом своего института.
– Он знает это дело и возьмёт недорого. Только велел привезти две старые ванны и глину накопать возле свалки, он сказал, где это. И нужен огнеупорный кирпич.
Витя выкопал глубокую яму. Треть балок, что я привезла на фундамент дома, пришлось потратить на фундамент печки.
Её ставили по выходным, в чисто мужской компании, и продолжалось это бесконечно долго. Я так и не видела этого Доцента. Со мной только согласовали, как всегда, дизайн – и печка воцарилась в самом центре дома, она росла красавицей, печник был действительно мастером.
Такой ровной кладки я не ожидала, и камин, который захотел Олег, долго был украшением нашего дома. Через много лет я узнала, что печку ставят в два-три дня…
Мне хотелось поскорей увидеть дом, а не балки по периметру! Нормальное желание нормальной женщины, у которой в генах заложено – вить своё гнездо.
Но вот уже печку с камином подняли до потолка, нужно было ставить стены и потолок, чтобы печка могла расти дальше.
И в один прекрасный день Витя сказал, что сегодня – сегодня! – мы будем разбирать щиты. Моему энтузиазму не было предела. Видел бы мой хирург, как мы вдвоём растаскивали щиты и раскладывали по сторонам будущего дома! Конечно, я только помогала, поддерживала, подкладывала кирпичи, чтобы не пачкать светлые доски.
Тогда мы и нашли это гнездо. Птички, его хозяева, успели вывести птенцов, там лежали только скорлупки от трёх яичек и пёстрое пёрышко.
Витя прислонял стенку к балке, я держала топор тыльной стороной. Скобы входили в балки намертво сквозь тонкие стены нашего будущего дома.
Напротив, у Вали с Толей, строители ставили точно такой дом, как мы купили. Возились всё лето, стен у них ещё не было.
Когда мы поставили вторую стенку, строители Валиного дома начали поглядывать в нашу сторону. На третьей они бросили работу:
– Глянь, уже третью ставят. Чисто карточный домик, распадётся к вечеру.
– Да нет, недельку продержится.
Я переживала: дом должен строиться медленно и стоять долго!
– Так. Теперь надо связать их сверху этой балкой со сложным названием, я неделю разбирался, как её крепить. Держи лестницу! И стенку другой рукой, она на живой нитке.
Но поставить щиты – это даже не половина дела, ведь мы не просто ставили дом, мы его перестраивали – без дополнительных материалов, без оконных переплётов, без оргалита на внутреннюю отделку и вагонки.
Надо было утеплить и отделать хотя бы одну комнату. Она была готова довольно быстро. На неё хватило половых досок и потолочных перекрытий, стены Витя обил вагонкой из хозблоковского запаса, правда, она была коротковатая, пришлось латать.
Камин был настоящим украшением. Мы привезли старый кухонный гарнитур, купленный по случаю за сто рублей, – буфет, рабочий стол, навесной шкафчик.
Дверь выходила прямо на улицу, на ступеньки из фундаментных балок. Потолок обшили узкими полосками оргалита, оклеенного плёнкой, мы купили их в магазине «Сделай сам» случайно, взяли под остаток всё, что было.
– Ну как тебе? – спросил Витя.
– Прекрасно!
Половину второй комнаты по проекту должна была занимать веранда, её застеклённые щиты ещё лежали стопкой под открытым небом. Материала на стенку не было, и окошек было всего три, маленьких, одинарных.
Мне удалось найти на базе только отходы – тяжёлый обзол и хлысты, обрезки от досок. Ведь под оргалит надо было класть утеплитель и пергамин и всё это забивать решёткой.
Обзол сложили у объездной дороги, начиная от границы, а плети громоздились рядом огромным ежом.
Содомов прибежал сразу:
– Это что это вы привезли! Это что же вы будете с этим делать?
– Разберёмся, – сказал Витя.
Я носила плети и складывала в аккуратную стопку. Я носила их целый день, пока Витя выстругивал из обзола нужную балку. К вечеру на месте ежа осталась горка стружки.
На этот раз к забору подошла сама Августа.
– Как вам это удалось? Мы думали, что будем любоваться этой горой до осени!
– Это не входило в наши планы, – ответила я.
Ночами в нашей единственной комнате было холодно. Мы ставили три раскладушки или четыре, если приезжали на машине и привозили маму. Без машины мы её не привозили – автобус и электричку в воскресенье вечером приходилось брать штурмом.
Ни печку, ни камин топить было нельзя, они стояли недостроенными. Доцент запил, и всё остановилось.
Вечерами мы гуляли втроём, смотрели на прекрасные дома, обжитые, с окнами, из которых струился мягкий электрический свет.
Я вела Витю и Олега так, чтобы пройти мимо белого дома на Четвёртой улице, такого необычного, не похожего на типовые наши дома – как будто он чудом перенёсся из Италии или с юга Франции… И Олег долго оглядывался на него.
– Не повезло тебе с родителями, – сказала я, – такой дом нам никогда не построить.
– Всё равно повезло!
– Тогда и нам повезло с тобой.
Электричества у нас долго не было, не хватало столбов. Как не было ни мелиорации, ни дороги, хотя мы за всё это заплатили, когда оформляли участок.
Я поехала в районную контору. Симпатичный мастер пообещал, что через неделю придет машина и всё будет сделано. Машина, конечно, не пришла ни через неделю, ни через две.
– Не получается, – отвечал мастер по телефону, – линия старая, латаем каждый день. Но через неделю – слово даю! В субботу в восемь утра.
В десять утра в субботу я села в автобус и поехала на станцию. Мастер стоял на площадке, машины не было. Я подошла и посмотрела ему в глаза. Через пятнадцать минут мы ехали с ним в машине, которая устанавливает столбы.
– Это и есть ваш участок? Это же десяток столбов нужен, чтобы довести линию по объездной дороге!
Я сидела растерянно на пеньке, пока они с Витей ходили вокруг.
– Выход один: ставить два столба по этой границе, а соседу тянуть провода через ваш участок.
– А можно это по технике безопасности?
– Почти…
– Спасибо вам! Мне просто не верится, что у нас будет свет, второй год при свечке!
И вечером в единственной нашей комнате светилась лампочка в простом патроне под потолком, и мы пили чай не из термоса, а настоящий, только что закипевший и свежезаваренный!
Дом наш со стороны выглядел довольно нелепо. До веранды, что предполагалась с западной стороны, у Вити руки ещё не дошли, и он был в высоту больше, чем в длину и ширину.
– Дом должен быть большим, – твердил Олег, – приготовьтесь, у меня будет много детей.
– Это хорошо, сколько будет – все наши! – отвечала я.
К нашему возвращению из очередного отпуска Олег соорудил фундамент под веранду. Он размахнулся, сделал её просторной, в три метра шириной по шестиметровой стороне дома. Витя ахнул, когда увидел, материала не хватало катастрофически. Каждую перекладину приходилось буквально вытачивать из отходов.
– Давай наймём кого-нибудь! – предлагала я.
– Никто не возьмётся строить из наших материалов. Им бы только готовую вагонку прибивать, я бы и сам это делал с удовольствием.
Я перечитала гору объявлений и нашла рижские электроинструменты, пилу и рубанок. Витя радовался им, как мальчишка, и я была счастлива.
– Ну, смотри. Рамы у нас есть только для части веранды, остальное придётся зашивать досками. Где будет дверь, где лестница на второй этаж?
– В один пролёт она будет очень крутая, придётся заворачивать. От двери до северной стороны – застекли и заверни, сколько хватит рам и того большого окна, что мы тогда купили по дороге. Остальное пусть будет стена. А с юга хорошо бы окошко.
– Окон у нас всего три, а только на первый этаж нужно четыре. На второй вообще нет ни одного.
– Ты знаешь, как бы мы ни утепляли дом, одинарные окна будут всё выдувать. Я думаю, нужны всё же нормальные двойные рамы. А эти – одно на веранду, два на второй этаж. И ещё одно на второй этаж, над верандой, надо будет докупить.
– Как это у тебя сразу полная картина вырисовывается!
И буквально назавтра ему подвернулись окна! Я онемела, когда увидела, как он несёт с двумя мужиками три прекрасных рамы с двойными стёклами!
– Оказались лишние на Шестой улице, и я купил.
– Как здорово! Жалко, что только три.
– Они стандартные, подберём ещё одно.
Он тут же вытащил маленькие окна, расширил проёмы и вставил новые, когда уже почти стемнело. А назавтра пришёл хозяин с Шестой улицы – ругаться. Окна, оказывается, украли рабочие.
Он постоял, посмотрел на наш нелепый укороченный дом, непроходимое болото, махнул рукой и ушёл.
Четвёртую раму на первый этаж случайно купил по дороге Олег, но она была без стёкол, она у нас очень долго была без стёкол. Не хватало ещё одного окна на второй этаж, в комнату над верандой.
И дом постепенно стал приобретать свои очертания. Жилой по-прежнему оставалась только одна комната, во второй были чёрные стены и потолок и окно, закрытое рубероидом. Пола не было даже чёрного, только балки.
Наверх вела доска с перекладинами, там тоже ещё не было ни пола, ни стен, ни потолка – одни голые балки перекрытий и рубероид крыши между стропилами.
Материала не было, просто не было, и всё. Как-то мы увидели гору ящиков на свалке возле магазина. Как обрадовался Витя!
Разбирала ящики я. Гвоздодёром это было легко, а главное, дощечки тут же находили своё место на стенке комнаты, где не хватало вагонки, и под рамами веранды. На первый взгляд казалось, что так было задумано по дизайну!
В таком доме мы и жили. И там же праздновали мой первый день рождения на даче.
Я позвала только самых близких друзей, Борю с Валей, они не пропустили ни одного моего дня рождения, приезжали и в общежитие, и в Переделкино, и в коммуналку. И Ларису с Лёвой.
Боря ходил по участку, по той его малой части, по которой можно было ходить, и ужасался – недавно засыпанное болото ещё дышало под ногами. Но алели помидоры, из-под сочных зелёных листьев глядели огурцы, летали шмели, и пели птицы.
– Витя, какие у тебя сорта помидоров?
– У меня? Ты смеёшься! У меня – пила, рубанок, лопата с тачкой. Это всё Светлана.
Боря изумился ещё больше. Откуда я знаю, как это делается? Неужели я умею сажать, поливать, полоть? В том совершенно не соответствующем действительности облике, что обитал в его душе, я могла, наверно, только улыбаться и ходить на высоких каблуках.
Жили мы все в те годы очень трудно, вернее, выживали, как могли. Борю с Валей, физиков, кандидатов, кормила дача, они даже стали разводить на ней кур и кроликов.
