Светлана Гершанова
Хроники Престижного района
– Учёбу не запускай, – сказал отец, – и это твои деньги. Мы пока с мамой справляемся.
– Только купите мне сейчас нормальные кроссовки, чтобы в школе не макали.
Деньги он положил в книгу на полке. Как дать понять Даше, что он больше не нищий, ещё не придумал.
В школе всё было по-прежнему. Соседка не доставала его, не задавала вопросов, не лезла с разговорами. Сидела тихо. Её не спрашивали пока, давали привыкнуть.
А он после уроков быстро собирал учебники, тетради и убегал. Надо было успеть с уроками до вечера.
Однажды, когда собирался, вдруг поднял на неё глаза, – может, почувствовал взгляд?
Она не отвернулась, просто улыбнулась ему.
– Ну, здравствуй! – почему-то сказал он.
– Здравствуй, – ответила она, не удивившись, будто они встретились в первый раз.
– До завтра! – И убежал.
Оля шла по дорожке от школы к воротам и улыбалась про себя. Даша поджидала её за воротами. Пошла рядом.
– Привыкаешь к московской жизни?
– Привыкаю.
– Мы можем подружиться, если хочешь.
– Как получится, – ответила Оля.
Даша остановилась. Ответ был неправильный. Она должна была ответить, что рада, что совсем одна – и в классе, и в школе, и в городе.
– Ты у нас на время, или как?
– Где – у вас? В классе или в городе?
– И в Москве, и в классе.
– В Москве – пока вырасту, а там видно будет. А в классе, пока мы все закончим школу. Почему ты спрашиваешь?
– Интересно. Как ты попала в Москву?
– Мама… замуж вышла. И переехали мы, когда она здесь на работу устроилась.
– А где вы жили?
– В Обнинске.
– Так что у тебя теперь есть отчим. Не обижает?
– А зачем ему меня обижать? – удивилась Оля.
– А отец где?
– Умер, я ещё маленькая была.
– Я что хотела тебе сказать. Не смотри на Артёма, это мой мальчик, то есть был моим. Но я его отшила, он человек не нашего круга. Хотя… кроссовки уже нормальные. Хотела бы я знать, откуда у него деньги. Но всё равно, не раскатывай губу, видела я, как ты ему улыбалась. Я, может, ещё передумаю. А его – только поманить! Прибежит, как миленький. Это я, чтоб ты знала, на чужой каравай рот не разевай.
Она говорила, стоя на дорожке и не давая Оле пройти.
Оля смотрела на неё несколько секунд, потом обошла по газону и пошла к автобусной остановке.
Глава 5
Москва, 2010 г.
Дом был новый, красивый, с большим вестибюлем и консьержкой. Мама с Леонидом Павловичем на работу ездили машиной, Олю подвозили по дороге, она стеснялась, выходила за квартал.
Прошлой зимой мама рисовала их квартиру в Москве бабушке и Оле и показывала комнату с выходом на длинную лоджию:
– Это твоя. Там обои под покраску, какой ты хочешь цвет?
– Можно, салатный?
– Конечно!
И в пятницу вечером мчалась в Москву к своему Лёничке, как говорила бабушка.
А весной уволилась, надо было кончать с ремонтом, определять Олю в школу и перевозить в Москву до первого сентября.
Квартира была роскошная, на Олин взгляд. Их двушка в Обнинске не выдерживала никакого сравнения. Но она была своя, родная. И старая мебель, которую бабушка не давала менять, и вид на двор из окна. И слышно было, как снизу кричат подружки:
– Оля, выходи!
Здесь с четырнадцатого этажа был широкий обзор – красивые дома, широкий проспект, запруженный машинами.
Она ходила по дому, как в гостях. Садилась на краешек дивана в гостиной. Мама смотрела на неё с жалостью:
– Ну что ты не привыкнешь никак! Радоваться надо, это же Москва!
С работы мама с Леонидом Павловичем приезжали вместе, он устроил её на свою фирму.
Мама была весёлая и счастливая. Переодевалась и сразу начинала готовить – ужин, обед Оле на завтра. Она помогала маме, как дома, только чтобы побыть рядом. Леонид Павлович стоял, прислонившись к косяку, и смотрел на них.
Взрослая девочка в доме, к этому надо привыкнуть. Другое дело, когда у них с Аней появится маленький, будет расти на глазах. А эта девочка, так похожая на Аню… Она дичится его, стесняется. И так привязана к маме!
Он предложил, пусть поживёт с бабушкой, когда появится маленький, станет не до неё! – И чуть не потерял свою Аню на этом. Больше не заикался.
Оле вопросов не задавал. У неё было чувство, что он изучает её, как внезапно появившегося в доме зверька, или вообще непонятное существо. А мама спрашивала:
– Как в школе, ты подружилась с кем-нибудь?
– Они меня в упор не видят.
– Ничего, увидят ещё, куда денутся!
Сегодня увидели, сразу двое. Артём сказал – здравствуй, будто они только встретились, и Даша – я, может, стану с тобой дружить, но на Артёма рот не разевай.
Дома она непременно рассказала это маме и бабушке, и они посмеялись бы вместе. Но здесь, когда Леонид Павлович стоит у косяка…
Сейчас они сядут за стол, потом она уйдёт к себе, а мама с ним останутся на кухне мыть посуду.
Назавтра в школе Артём нормально общался с Олей, не было стеклянного барьера, как раньше. Не убежал первым, подождал, пока она соберётся, шёл рядом к выходу.
– Ты на автобус?
– Да.
– На какой?
– Всё равно, мне три остановки.
– А мне – две. Вы переехали из центра?
– Из Обнинска. Летом ремонт заканчивали, спешили, чтобы я в школу успела.
– Семья большая?
– Бабушка там осталась, дома. А здесь – мама, отчим и я. Лучше бы меня с бабушкой оставили!
– Хорошо, что не оставили. Это же Москва! Автобус идёт. Диктуй свой телефон. Так, записал. Ты на велике ездишь, есть велик?
– Есть, конечно.
– Тогда я жду на твоей остановке завтра в одиннадцать. Я пиццу развожу. В будни вечером, а в выходные – днём. Поездишь со мной?
– Конечно, с удовольствием!
За ужином спросила:
– Мам, я хочу завтра на велике покататься. Можно?
– Я думаю, сначала нам надо поездить вместе, одна ты заблудишься.
– Я не одна, мне Артём предложил покататься. Мальчик, мы с ним за одной партой сидим.
Мама с Леонидом Павловичем переглянулись.
– Возвращайся к обеду, часа в два, мы тебя подождём.
– А велик внизу, в гараже?
– Здесь нет гаражей, парковка под домом. В кладовке твой велик.
– Достанем завтра, не волнуйся, – сказал Леонид Павлович. Оля посмотрела на него. Он впервые с приезда заговорил с ней.
После завтрака поднялся первым из-за стола:
– Пойдём, посмотрим, всё ли в порядке с твоим великом.
В лифте, кроме них, никого не было. И она спросила, неожиданно для себя и для него:
– Дядя Лёня… можно, я вас так буду называть?
– Как тебе удобно.
– У вас есть дети?
– Не было, к сожалению, ты первая. Опыт у меня нулевой. Если я что-то не так скажу, или сделаю, не обижайся, хорошо?
– Я постараюсь.
Они шли через парковку к кладовкам.
– Понимаешь, мы с тобой вошли в комнату, ну как бы через разные двери. Между нами пространство. И нам надо идти друг к другу по шажку, по два. Обоим, и мне, и тебе.
Оля улыбнулась ему:
– Вы уже сделали первые шаги, спасибо!
– И ты тоже. Вот твой велик. Старенький, конечно.
– Ничего, зато надёжный!
– И доехал нормально. Я провожу тебя на остановку.
– Не надо, только на улицу.
– Ладно.
Остановка была пуста, наверное, она пришла рано. А может, он пошутил, просто посмеялся над ней, а она поверила? Может, ему позвонила Даша, и он забыл обо всём на свете?
Но он приехал! В малиновой куртке и бейсболке, с малиновым коробом. И на коробе, и на куртке красовались надписи «Гор-р-рячая пицца!».
– Здравствуй. Садись, поехали!
Был прекрасный день. Он ехал по навигатору, когда позволяла улица, ехали рядом, или он впереди. У нужного дома тормозил, оставлял её на улице с двумя велосипедами, спускался быстро, и они ехали дальше.
В Олином доме у него были заказы, целых три.
– Я здесь живу, в третьем подъезде.
– В третьем никто не заказывал. Это элитный дом, его долго строили. Мы переехали год назад, вроде готовый был, но не заселяли.
– Мама с дядей Лёней всё лето отделывали, еле успели, чтобы я школу не пропускала. Я же перед самым-самым первым сентября приехала. А мама сначала ездила к дяде Лёне, а потом они поженились, и она переехала совсем, ещё весной.
– Подожди здесь, я быстро.
Она стояла с двумя велосипедами у своего дома. Если сейчас выйдет мама или дядя Лёня… что я им скажу? Но никто из них не вышел, выбежал Артём.
– В вашем доме всё. Что же раньше не приехала?
– Хотели сразу в новую квартиру. А я думала, они меня совсем не заберут. Мама приезжала по выходным, и все разговоры были про квартиру, и что у них будет маленький. Я плакала по ночам, что не нужна ей больше.
А потом она спросила, какого цвета ты хочешь стены в своей комнате? Там обои под покраску. И я плакала и плакала. А мама сказала, как ты могла подумать, что я тебя оставлю? Ты что!
Ну, вот. А как ты сюда попал?
– Папа этот район придумал, когда меня ещё на свете не было. Это был его дипломный проект в архитектурном институте. Начали проектировать, строить. Мы жили всё это время с дедушкой и бабушкой, в двушке, впятером.
А папа маме обещал, что мы будем жить в этом районе. Он хотел настоящую большую квартиру. Взяли кредит, платим только проценты уже два года. Называется, квартира без отделки. На самом деле, дом просто недостроенный. Все спим на раскладушках, я на кухне, её кончили этим летом, а папа с мамой в своей нарисованной спальне.
– Как это?
– План квартиры краской нарисован на цементном полу.
– Ничего себе!
– Но мама очень хотела – Престижный район! Элитная школа! Мне кроссовки купила бабушка в Питере, недорогие. Я вытянулся за лето, ты не представляешь! И кроссовки старые не надеть. Так мне в нашей элитной школе выдали за эти кроссовки, по первое число! Я родителям сказал, купите нормальные, чтобы в школе мне глаза не кололи, а я заработаю! И устроился пиццу развозить.
– Мне Даша сказала про эти кроссовки.
– Когда?
– В четверг. Встретила за калиткой. Сказала, ты её мальчик.
– Так и сказала? А ещё что?
– Чтобы я не улыбалась тебе.
– Надо же! А мне сказала, что я ей не по статусу. Ромка по статусу, ну и пусть!
– Артём, если ты меня позвал – ну, ей на зло, то не надо, я не хочу так.
– Тебя это не касается. И меня тоже. А улыбаешься ты очень даже хорошо. И дальше улыбайся, пожалуйста! Завтра поездим тоже? Вечером не зову, надо очень быстро, заказов много. А Дашу не слушай. Ромка, так Ромка, я причём!
– Она же была твоя девочка…
– Ну, была. Я приехал, а она – ты мне не по статусу! А Ромку на дискотеку пускают. Никого из наших не пускают, только её с Ромкой. Ну и пусть, мне сейчас не до дискотеки. Ничего, что я не смогу повести тебя на дискотеку?
– Ничего.
Даша не успокоилась. Подстерегла Олю в туалете:
– Ты не понимаешь, когда с тобой говорят по-человечески! – И замахнулась.
Оля успела перехватить её руку. Даша схватилась за неё и со слезами выбежала из туалета. К ней бросились подружки:
– Даша, что она с тобой сделала?
– Рука… Она мне руку сломала!
И был скандал. Мария Николаевна очень рассердилась:
– Даша, пойди к врачу, я тебя отпускаю. Оля Токарева, ты откуда приехала? У нас в школе не дерутся.
– Я и не думала драться. Я только руку её отвела.
– Неправда! Ты набросилась на меня!
– Оля, я хочу видеть твою маму завтра до уроков. А сейчас – тихо в классе! Чтобы ни одного звука! – повысила голос классная руководительница.
– Я знаю, это она, – шепнул Артём.
– Артём, ты не слышал, что я сказала?
Они вышли вместе. Оля чуть не плакала:
– Что я маме скажу… неделю в школе, и уже скандал.
– Хочешь, я ей всё объясню?
– Не надо, я сама. Но что дядя Лёня подумает!
Еле дождалась вечера. А потом всё никак не решалась – ни за готовкой, ни за ужином. Только когда надо было уходить к себе:
– Мама, Мария Николаевна просила тебя зайти до уроков.
– Зайду, конечно. Ты расстроена. Что-то случилось?
– Она поверила, что я ударила Дашу. Но ты же знаешь, я бы никогда… она замахнулась на меня, я просто руку отвела. А она ударилась о стенку.
Оля говорила и плакала. Дядя Лёня стоял тут же. Если бы он не стоял, мама бы поверила ей, а он… что он подумает!
– Так, – сказал дядя Лёня, – к учительнице пойдём вместе. Новая школа, подростки. Плохо. Это из-за мальчика, с которым ты каталась?
– Да, она сама его бросила, а теперь говорит, его только пальцем поманить. Ну, и пусть поманит, драться зачем?
Мама обняла её:
– Перестань плакать. С учительницей поговорим. А тебе не надо между ними. Выходит, он тебя позвал, чтобы ей досадить? Ещё позовёт, скажи, разбирайтесь сами, не вмешивайте меня!
– Я ему так и сказала. А он – она сама решила. Сегодня так, завтра иначе.
Дядя Лёня оставил Олю с мамой в машине и сам пошёл к учительнице. Вернулся минут через пятнадцать.
– Иди, Оля, ничего с Дашей не случилось. Выдумала она всё, и ушиба даже нет.
– А с Артёмом ты осторожней, они помирятся, и все будут смеяться, – сказала мама.
– Не помирятся они, – почему-то уверенно ответила Оля.
И всё улеглось. В следующие выходные они опять колесили по своему району.
В классе очень скоро узнали, что он развозит пиццу. Кому-то из девочек они с Олей попались на глаза.
И немедленно доложили Даше – развозит пиццу! В размалёванной куртке! И Оля сторожит его велосипед.
Даша была в восторге. Вот, оказывается, откуда у него приличные кроссовки! А Оля, эта тихоня, просто помогает ему!
Спросила при всём классе, не у Артёма, у неё:
– У вас, оказывается, фирма с Артёмом, «Доставка пиццы». Так называется? Сколько он тебе платит за то, что ты сторожишь его велосипед?
Оля посмотрела на неё удивлённо. Ходит себе с Ромкой, что же не успокоится никак?
Артём собирал тетрадки. Поднял голову:
– Ну, Даша, всё тебе нужно знать.
– А я вот закажу, и ты будешь мне её привозить, как миленький. И я тебе ещё чаевые подброшу.
Класс засмеялся. Артём оглянулся – смеялись не все. Витёк не смеялся, и Стас, и Верочка с последнего ряда.
– Не надейся, не приеду. Там не только я пиццу развожу.
– А он тебя уволит, если откажешься.
– Это не твоя забота.
В выходные пришёл в пиццерию в половине одиннадцатого, как обычно. Марат, помощник дяди Гургена, упаковывал пиццу, сверял с заказами.
– Вот дневные, посмотри пока.
Дашин адрес был, и в заказе – две пиццы. Значит, его там ждёт компания.
– А дядя Гурген здесь?
– У себя.
– Можно, я пройду к нему?
– Иди, только быстро, пицца горячая.
Гурген поднял голову от бумаг:
– Привет. Что-то случилось?
– Ребята в классе смеются надо мной. И сейчас что-то затевается по Дашиному адресу, это моя бывшая девочка. Две пиццы заказали. Не могу я туда ехать, дядя Гурген. Пошлите Марата, пожалуйста!
– У Марата своя работа. Я сам туда смотаюсь, посмотрю, что за мерзавцы смеются над человеком, который зарабатывает свой хлеб собственным трудом. Иди, работай. Ты отличный парень, я тебя в обиду не дам.
Артём ушёл, а Гурген ещё говорил про себя:
– Маменькины дочки-сыночки! И папенькины! Престижный район. Ну, я вам покажу!
Машина была старенькая, Жигули. Знакомый художник, что делал вывеску на пиццерию, и машину разрисовал. И когда продавал изредка какую-нибудь свою картину, получал от Гургена любимую «Маргариту» со скидкой.
Дома в Престижном районе были красивые. Фасады выполнены по-разному – арки, башенки, эркеры, оригинальные лоджии и балконы. Они были трёх типов – фешенебельные, как Олин, попроще и эконом-класса.
Дом этой девочки был фешенебельным, кто бы сомневался! Большой вестибюль, консьержка в будочке.
– Вы к кому?
Гурген заглянул в листок заказа:
– К Семёновым. Двести двадцать седьмая квартира. Пиццу заказывали, даже две.
– А, это к Даше, уже пришли гости. Езжайте, семнадцатый этаж.
Семнадцатый, так семнадцатый. В лифте перед зеркалом пригладил волосы. Фирменную куртку не надел, так и поехал, в чём был на работе, в свитере и безрукавке с множеством карманов, очень удобно.
Дверь открыла Даша, и в прихожую сразу вывалились человек шесть, крича и размахивая руками. И остолбенели все.
– Добрый день, господа школьники. Пиццу заказывали? У вас праздник, день рождения?
Надел очки и прочёл:
– Дарья Семёнова?
– Да, я Дарья Семёнова. Мы просто… отдыхаем. Сегодня же выходной!
Она растерялась лишь на мгновение. Выкрутился Артём, надо же!
– А взрослые есть кто-нибудь?
– Нет, мы сами.
– Ну, оплачено по карте, так что распишитесь, и приятного аппетита. Понравится, обращайтесь, если родители деньги дадут. У нас небольшой зал, но уютный.
– Спасибо, непременно, – сказала вторая девочка.
– Всего доброго, господа школьники.
Компания была разочарованна только вначале. Розыгрыш не удался, но пицца оказалась – пальчики оближешь!
Глава 6
Москва, 2010 г.
Олег возвращался к себе. Он никогда не говорил – домой, дома, как такового, у него не было. Жил на съёмной квартире.
Он взял за правило переезжать раз в полтора-два года, чтобы не примелькаться бабушкам на скамейках, и соседи не успевали заинтересоваться, кто такой и чем занимается.
Знакомый риэлтор селил его в только что отстроенном доме.
Следов своего пребывания не оставлял. Увозил мебель, и квартира выглядела так, словно стояла, закрытая, и ждала покупателя. Но машину менял реже.
Сейчас она была в ремонте, и он шёл неторопливо от автобуса к своему очередному временному жилищу.
И снова, как вчера и позавчера, мимо проехал паренёк на велосипеде.
На него нельзя было не обратить внимания, словно какая-то залётная экзотическая птица – малиновая куртка, бейсблка и малиновый короб на багажнике. И на нём, и на куртке огромными буквами «Гор-р-рячая пицца!» и телефоны.
Он достал смартфон и сфотографировал их. И внезапная идея – Вот оно, решение вопроса с доставкой товара. Заказ по телефону, а доставка пиццей!
Поднялся на девятый этаж только что сданного дома.
Квартира была необжитой, пахло краской и строительными смесями. Вышел на балкон, вдохнул свежий вечерний воздух.
И вот опять эта Жар-птица в бейсболке на велосипеде с коробом на багажнике несётся по обочине под носом у машин. Он был таким же в свои шестнадцать лет. Азарт, веселье!
Да нет, они другие. И выражение лица другое. Они спешат жить, у них всё проще. Вовсю гуляют с девочками. Пьют пиво тайком, курят потихоньку и целуются. Хотят, как можно раньше, попробовать всё – и выпивку, и курево, и девочку, и наркотики.
Наркотики – его епархия, надо вовлекать, пусть попробуют. Кто-то бросит, а кто-то останется его клиентом на всю свою короткую оставшуюся жизнь.
Он был человек-невидимка. Эту свою жизнь он придумал ещё в колонии, и следовал ей и сейчас, через двенадцать лет после освобождения. Собственно, он срисовал её с Сома. И это Сом воспитал его джентльменом, спокойным, выдержанным, уверенным в том, что он – хозяин положения в любой ситуации.
И полная, абсолютная независимость. Ни семьи, ни женщины. Дети – вообще запретная тема. Он не позволял себе думать, что тот малыш в коляске мог быть его сыном. Люся… О ней он тоже не позволял себе думать.
К его услугам всегда была очередная Луизина девочка. Взять с собой на отдых, заказать птичку в клетке, как это называлось – девочку на съёмной квартире на любой срок. И в любое время поехать в пансионат.
У Луизы для избранных, в их число он входил, конечно, существовала так называемая верхняя полка – леди, на которых заглядывались, где бы они не появились. Воспитание, шарм, изысканная красота. Принцессы, золотой Луизин фонд. Порт-фолио она держала в сейфе.
Он смотрел его, когда ехал отдыхать или выбирал надолго птичку в клетке. В пансионате для разнообразия снимал совсем на них не похожих. И ничего общего с Люсей.
Девочки были вышколены. Никакой фамильярности, чётко обозначенные границы дозволенного.
Ничего постоянного – только бунгало на Острове, доставшееся от Сома. Никаких привязанностей.
К женщинам и сам старался не привыкать, и им не подавал надежд на что-то большее. Никаких вопросов, лишних слов. Переезжал в другой район и заказывал новую «птичку».
И давнее увлечение – конструкторское бюро в Питере. Когда Сома не стало, он был там нечастым гостем, сеть держала его в Москве.
Других разрядок у него не было, ни выпивки, ни азартных игр, ни даже сигарет, тем более, наркотиков.
Машину отремонтировали, наконец. Ехал по новому Престижному району. Ему здесь нравилось – широкие проспекты, скверы, дома не стоят, разбросанные кое-как, или впритык друг к другу.
Шёл в общем потоке машин, никого не обгонял. Спешить, в общем, было некуда.
И вдруг – знакомая реклама на малиновом фоне: «Гор-р-рячая пицца!».
Через две минуты вошёл в маленькое кафе. Несколько столиков, почти все свободны. С работы люди уже вернулись, а вечер, настоящий, ещё не наступил.
Приглушённый свет, тихая музыка и ярко освещённый прилавок у противоположной стены.
– Добрый вечер.
– Добрый. Вам пиццу? Выбирайте!
– Что посоветуете?
– Вот эту, только из печи.
– Годится.
– Что будете пить?
– Давайте пепси.
Пицца была, что надо, будто в Италии. Поел с удовольствием.
– Я могу поговорить с хозяином?
– Позвать, не понравилась пицца? – встревожился парень.
– Нет, не беспокойтесь.
– Пойдёмте, я вас провожу.
– Дядя Гурген, господин хочет поговорить с вами. Можно?
– Заходите, присаживайтесь. Что-то не так?
– Всё так, даже очень. Я хотел спросить про мальчика, что развозит пиццу. Кто он, почему этим занимается. Не бойтесь, я не по долгу службы, неофициально. Славный мальчишка.
– Артём его зовут. Он у меня не так давно, живёт недалеко, говорит, с прошлого года. Наверное, в том доме с зелёными лоджиями, его сдали два года назад, без отделки. Говорит, родители кредит взяли, чуть ли не до конца жизни. Вот всё, что я о нём знаю. Но ответственный мальчик, всё чётко.
– Понятно. Пицца у вас классная, буду заказывать и друзьям посоветую. Присылайте с Артёмом. Я тоже тут недалеко.
– Рад был познакомиться, заходите!
– Лучше домой. Всего доброго!
Сел в машину. Кредит, это хорошо. Но спешить не надо. Постепенно приручу, обучу, будет свой человек!
Пиццу заказал на пятницу, на девять вечера. Пусть к нему последнему.
Позвонила консьержка:
– Олег Сергеевич, пиццу заказывали?
– Заказывал, пропустите.
Вид у мальчика был усталый.
– Садись, Артём, отдохни. Может, составишь мне компанию? Пицца огромная.
– Нет, что вы, поздно уже.
– Но в следующий раз я тебя так не отпущу.
Прошёл месяц, пока он, исподволь расспрашивая мальчика, не заговорил напрямую:
– Ты куришь, Артём?
– Нет, не курю.
– И не пробовал? И друзья не курят? Поверить не могу.
– Да у меня особенно и друзей нет, приятели в классе.
– А девочка? Девочку водил в кафе?
– По мороженому. Но ей надоело мороженое. Теперь она по пицце, заказывала недавно.
– Отвёз?
– Нет, попросил дядю Гургена.
– Молодец, унижать себя не позволяй никому. Сколько тебе платит Гурген?
– Тридцать рублей за пиццу.
– Это же копейки! Хочешь нормально зарабатывать? Я тебе сто рублей за пиццу буду платить.
– Что за пицца такая, если мне сто рублей – сколько она будет стоить?
– Это не твоя забота. Тебе же нужны деньги, Гурген говорил. Ну, хочу я, чтобы ты с пиццей проверенным людям дозы развозил, экспресс-доставка! Никому в голову не придёт. Ни прятать, ни оглядываться – горячая пицца!
– Наркотики? – У Артёма широко раскрылись глаза.
– Наркотики, ну и что? Такой же товар, как всё, только стоит дороже. Дурят вам голову – белая смерть! Норму знать надо. Мало ли, можно и сосисками объесться и умереть.
Артём рассмеялся. Это хорошо, – подумал Олег и сел напротив мальчика.
– Понимаешь, мы ничего плохого не делаем. Никого не заставляем под пистолетом, колись, или нюхай. Каждый человек сам своей жизни хозяин. Вот змеи ядовитые, их же не уничтожают! Они сами по себе, мы сами по себе. Ты её не тронь, и она тебя не тронет.
Или гриб ядовитый, растёт себе. Хочешь попробовать, твоё право. Так и с наркотиками, знай меру. Ну, вот алкоголь, пьют все, но не все спиваются!
Если от меня ты пойдёшь в полицию, ничего не добьёшься. У меня здесь наркотиков нет. И я же не заставляю тебя! Попробуй, не понравится, откажешься, я не обижусь. А это самый простой способ заработать хорошие деньги, поверь. Морочат вам голову, наркоторговцы – преступники. Чушь! Никто никого не грабит, не убивает, не насилует. Хочешь, бери, не хочешь, как хочешь. Ну что, попробуем?
– А попробуем!
– Но язык надо будет держать за зубами. Сможешь?
– Не вопрос.
Олег помнил себя в этом возрасте, он был другим. Время было другое. Начало девяностых, бандитский Петербург…
В Москве стояла золотая осень. Юркие машинки собирали опадавшую листву с обочин, с тротуаров, с дорожек в скверах, и ездить по району на велосипеде, особенно с Олей по выходным, было одно удовольствие.
Её отчим, дядя Лёня, однажды дождался с ней Артёма на остановке. Посмотрел внимательно, познакомился и ушёл, успокоенный. Хороший мальчик. А что развозит пиццу, ну и что, зарабатывает деньги. Будет знать, что с неба они не падают. Исключения только подтверждают правило.
Они носились по осенним улицам, разговаривали, когда можно было ехать рядом. И просто радовались самому движению, последним солнечным дням перед осенней непогодой.
Ему на телефон приходил заказ на пиццу. Один. Остальные давал дядя Гурген на листке из тетради корявым почерком редко пишущего человека. Он развозил эти, с листка, и отпускал Олю:
– Езжай, я остальные пешком, на автобусе и на метро.
По адресу из телефона пиццу не заказывали. Там его ожидали коробки с магазинной пиццей.
И новый список адресов, уже аккуратным чётким почерком. Бывали дни, когда адреса в телефоне не было, заказы старались сгруппировать на один день, чтобы ехать, так уж, не с одним – двумя. И были они в разных районах.
Он оставлял дома велосипед перед этим, особенным адресом. И ехал на автобусе к метро, кружил по городу. Деньги приходили на карточку, которую ему дал Олег, он снимал их в каком-нибудь банкомате в городе.
По его меркам, денег было слишком много, мама бы ни за что не поверила, что дядя Гурген столько платит ему.
Он перестал отдавать их маме, хотя было приятно видеть, как она радуется – не деньгам, а тому, что он их заработал.
К деньгам, как убедился Артём, мама относилась несерьёзно. Они всегда, с тех пор, как на кухне воцарился красивый, под дуб, гарнитур, лежали в маленьком ящичке наверху.
Ему никогда не приходило в голову взять оттуда хоть какую-то мелочь. Мама открывала ящичек, чтобы дать ему деньги на завтрак, положить свою зарплату или взять деньги на продукты в выходной, когда они закупались на всю неделю.
Сюда попадала и часть папиной зарплаты после уплаты процентов по кредиту. Сам кредит выплачивался с трудом, и папа переживал, если долго не было подработки:
– Мы так никогда из долговой ямы не выберемся.
В эту же стопку Артём начал подкладывать свои заработки. Он считал их вполне честными, законными и заслуженными.
Попробовал бы кто-нибудь потаскать по всему городу коробку с пиццей до позднего вечера!
Мама удивилась только в первый раз – получила зарплату, а деньги ещё не кончились. Такого не было давно. Но не стала выяснять, значит, отец материалы из пенсии покупал.
Наступила зима. Район позволял становиться на лыжи буквально у дома. И парк, и горки за городской чертой, и лес рукой подать. А после прогулки не заказывали пиццу, а заходили к дяде Гургену, оставляли лыжи в предбаннике, шумно рассаживались, и получали её с пылу, с жару. Дети требовали пепси – да, пожалуйста!
Гурген заметил, что Артём стал уставать. Не знал же, что после его заказов он ещё два-три часа ездит по городу с тяжёлой сумкой за плечами!
– Вот что, Артём, в воскресенье у тебя будет выходной. Я сам быстренько развезу заказы. Что-то выглядишь неважно.
И Артём спросил Олю:
– Ты катаешься на коньках?
– Нет, у нас не было близко катка. И коньков у меня нет.
– Коньки можно взять напрокат. Мы жили возле ВДНХ, там классный каток.
Он возил её за руку, поднимал, когда падала, и они смеялись вместе. А потом кормил в Торговом центе своей любимой солянкой, и когда она пробовала сама расплатиться, сказал:
– У меня есть деньги, мы же с тобой осенью заработали.
Дядя Лёня посмотрел на её раскрасневшееся лицо:
– Как я понимаю, к выходным тебе нужно купить коньки с ботинками в Спортмастере.
– Правда?!
– Правда.
