Светлана Гершанова
Хроники Престижного района
Глава 3
Москва, 1998 г.
Олег пробыл в заключении от звонка до звонка. Вышел в мае, вернулся в Питер и пошёл к себе домой.
Во дворе, когда-то шумном, было пусто. Только одна женщина с детской коляской сидела на их лавочке. Не сразу, но узнал – это же тётя Вера, Люсина мама! Она обрадовалась:
– Олег! Ты ли это? А я смотрю, лицо знакомое.
– Здравствуйте, тётя Вера!
И оглянулся вокруг:
– Как пусто у нас!
Она отошла на несколько шагов, чтобы не разбудить малыша.
– Ты вернулся, слава Богу! А родителей нет уже, не дожили, не дождались. Я не смогу поехать с тобой на кладбище, видишь, кто у меня! – и улыбнулась невольно, – но я тебе расскажу, как их найти.
– Мама говорила, на каком кладбище отца похоронили, только я забыл.
– На Северном, Северное кладбище, а номер не помню.
– Я съезжу обязательно. И номер там узнаю.
– А ваших нет никого. Виталика, он постарше был, в армию взяли. Так и остался служить на Камчатке, плавает. А девчонки – челночницы, как их теперь называют. Возят шмотки из Турции, даже из Китая. Остальных, как тебя, одного за другим. Никто не вернулся, а тебя отпустили, слава Богу.
– Какой – отпустили! От звонка до звонка.
– Куда ты теперь?
– Не знаю. В институт поздно.
– Да, тебе Сомов записку оставил. И ключи от квартиры у меня. Постой с маленьким, я принесу.
– Люсин? – спросил, наконец.
– Наш, конечно. Замуж выскочила, не дождалась, пока кончит свой медицинский. Год пропустила, но сдаёт экзамены, девочка серьёзная. На третьем курсе уже. Муж в Москве, в архитектурном, на четвёртом. А ей и так на год больше учиться. Познакомились на экскурсии по Золотому кольцу. Через год поженились.
И до свадьбы ездили туда-сюда, и потом. Говорила я, кончайте учиться, определитесь, где жить. Но кто слушает родителей!. Я боялась, бросит институт, уедет к нему. Нет, учится, старается. Вот, я пока при деле. Окончит, буду куковать одна. Ты подожди, я быстро!
Олег остался с коляской. Почему-то боялся взглянуть на мальчика, но посмотрел. Малыш спал спокойно и безмятежно. Вязаный костюмчик, разноцветные узоры и на ползунках, и на шапочке, и на кофточке. Ручки раскинуты свободно. Бабуля, наверное, связала внуку эту красоту.
Люся вот-вот придёт, с ней лучше не встречаться. А записка – это важно. Значит, помнит его, считает своим. И как только тётя Вера принесла два листочка бумаги и ключи, быстро попрощался.
Он зашёл в свою комнату в коммуналке. До того, как его взяли во дворе, посадили в машину и увезли на шесть лет, в квартире было три семьи. У них две комнаты, ещё у одних – две и одна у третьего соседа.
Сейчас только их комнаты были заперты, остальные – нараспашку. Очевидно, расселили коммунальное жильё, сумели люди получить или купить нормальные квартиры.
Открыл дверь. Лучше бы не открывал. Засосало под ложечкой от какой-то потусторонней пустоты. Слой пыли на старой мебели. И паутина в углах.
Вышел, запер дверь. Он много лет не будет здесь жить. Приватизирует всю квартиру, при помощи Сома, будет изредка оставлять вещи, не нужные в Москве.
Но сохранит прописку – в столице он невидимка, числится в Питере по всем документам. И машина, которую ему подарит Сом после защиты диплома, будет ездить под питерскими номерами.
А тогда – вышел во двор, тёти Веры с малышом уже не было. Достал листки, что она ему дала. На одном был план места на кладбище, на другом только номер телефона.
Сначала поехал к своим. Ожидал увидеть заброшенные могилы. И удивился, вздохнул с облегчением. Они были рядом за общей оградой, памятник с двумя фотографиями, белая мраморная крошка.
Кто ухаживал за его бедными родителями? Кто их похоронил, поставил памятник, ограду, скамейку? Он сидел и молчал, слов для мамы с отцом у него не было.
Виноватым себя не считал, так сложилась жизнь. Не он один прошёл через тюрьму. Не сломался, знает, как жить дальше. У него будет много денег, очень много. Как их заработать?
Дядя Сом говорил – рэкет, оружие, наркотики. Рэкет его не привлекал, даже тюрьма не выработала необходимой жестокости. Наркотики, это была знакомая сфера.
Надо только войти, найти вход. Сом оставил ему телефон, зачем-то ведь оставил!
Бросился искать телефонную будку. И знакомый голос:
– Это Сом, я в Москве. Приезжай «Красной стрелой», второй вагон.
Все вопросы с питерской полицией Сом решил одним звонком, и теперь встречал его на платформе.
Он не сразу узнал мальчика, того Олега, красивого, ухоженного, с аккуратной шапкой волос на голове.
Перед ним был высокий худой парень в брюках и куртке неопределённого темного цвета, с жиденьким рюкзаком за плечами, с чуть отросшими после стрижки наголо волосами, землистым лицом и голодными глазами. От него плохо пахло. Тюрьмой.
Несколько секунд они смотрели друг на друга, потом Сом сглотнул комок в горле и обнял Олега. Тот заплакал.
– Ну, ничего, ничего, Олежка! Не плачь, пожалуйста. Всё будет по высшему классу, и волосы отрастут, и есть будешь, что захочешь, и сколько хочешь, но не сразу. Поехали домой.
Квартира была скромная, однокомнатная в панельной девятиэтажке.
– Так, – сказал Сом, – снимай всё это, снимай, я отнесу в мусоропровод. Не клади на пол, давай сюда. Документы вынимай. Ты подрос, возмужал. После поговорим, давай в душ и за стол. Голодный?
Потом Олег сидел перед Сомом в его спортивном костюме, который висел на нём, как на вешалке.
– Я твоей маме обещал, что сделаю из тебя человека. Я ей твёрдо обещал и слов на ветер не бросаю. Но без фокусов, понял? Будешь делать в точности, что я скажу.
– Вы их похоронили?
– Да. Сначала папу твоего, а потом и маму. Она горевала очень, и как-то быстро… но, когда уезжал, поручил верным людям следить за их могилами, и деньги посылаю. Ты не переживай, им там хорошо. И за тебя пусть будут спокойны, я тебя не брошу.
Ну что ты плачешь опять? Будешь у меня вкалывать по первое число! Времени мало, поступать в институт – в этом году, и так столько времени потеряно. Школу окончил там, есть аттестат? С завтрашнего дня будешь готовиться с репетиторами.
В технический пойдёшь, юристов и экономистов расплодилось, пруд пруди. А технари всегда нужны. И даже не думай провалиться, и думать не смей! Надо навёрстывать потерянное время. Сейчас – все возможности подняться дельному человеку.
И началась гонка. Репетиторы приходили домой, сменяя друг друга.
– Английским будешь заниматься с преподавателем, пока не научишься говорить, как лондонский лорд, и вести себя соответственно.
– Зачем, дядя Сом, разве я когда-нибудь поеду в Лондон?
– А как же? Время такое. И в Лондон, и в Берлин, и куда угодно. А с английским ты везде хозяин положения.
Отрасли волосы, и Сом отвёл его к своему парикмахеру. Прошлись по магазинам, и появился гардероб. Олег выглядел, как вполне современный молодой человек.
Но тюрьма надолго оставила ему серый цвет лица и рук, голодный блеск глаз, и почти неуловимый тюремный запах.
И к Луизе Сом его повёз. Она занимала небольшой офис на втором этаже огромного бывшего научно-исследовательского института, каких в стране было великое множество.
Теперь они едва держались на плаву, сдавая помещения маленьким фирмам и фирмочкам, которые росли, как грибы в сырую погоду. Лопались, возникали новые.
Соседями у неё были небольшое издательство, туристическое агентство, фирма пищевых добавок. У дверей висела строгая вывеска: «Эскорт-агентство».
Никому в голову не приходило, что эта милая женщина приватизировала бывший пионерский лагерь и устроила в нём пансионат.
Олегу она понравилась. Красивая, приветливая. Сома встретила, будто рассталась с ним только вчера. На самом деле, так оно и было.
– Лу, это Олег, я тебе о нём рассказывал.
Она улыбнулась, будто только его и ждала всю жизнь. Так было с каждым из клиентов.
– Я хотел позже привести, у него экзамены. Но пусть передохнёт. Да, не удивляйся, надо навёрстывать. И так сложилось, что у него до двадцати двух лет не было женщины. Дай ему такую, Лу, чтобы сделала из него настоящего мужчину, секс-символа, можно сказать.
Олег испуганно смотрел то на Сома, то на Луизу. Она молча обняла его.
И было в пансионате два сумасшедших дня и две ночи. Женщину звали Неля. Впрочем, какие имена им здесь придумывают! Он потом каждую звал просто девочка.
Нелю звал по имени. Казалось, на всю жизнь ему нужна именно эта женщина. Других не надо, и ближе не будет никого. Она открыла ему другой мир. И Женщину. И его самого.
Перед отъездом спросил:
– Когда мы увидимся?
– Никогда. У тебя будут другие женщины. Много, сколько захочешь. И каждая будет счастлива с тобой.
– Неля, что ты говоришь, мне никто не нужен, кроме тебя!
– Глупости. Ты забудешь меня с первой девчонкой.
– Я тебя никогда не забуду.
И, правда, не забыл. И не видел больше никогда.
Пытался отыскать в альбомах, где выбирал себе спутницу на море, или в номер пансионата, или, как это называлось здесь, птичку в клетку, на съёмную квартиру, они у Луизы всегда были наготове – на неделю, две, на месяц.
Наверное, она была в другом разделе, ему показывали только лучших.
Его зачислили в институт. Специальности – информатика, автоматика, радиоэлектроника.
Всё, что происходило, казалось ему сном, счастливым сном, и сейчас он проснётся по гудку в комнате на десять человек.
– Учиться будешь, как зверь, не только корочки, чтобы сёк в этой информатике-электронике, как никто другой. И в работу буду включать постепенно. Но пока отдохни до первого сентября. У меня есть отель, далеко. Только туда и летаю. И номер там один и тот же, вернее, два номера в одном бунгало, я его выиграл у хозяина в бильярд, один для тебя, второй для твоей женщины. У неё проще, значительно. А у тебя, как в пятизвёздочном отеле, спальня, гостиная, телевизор – смотри фильмы на английском, прекрасная практика.
Хотя, если поехать куда, Луиза даст тебе переводчицу «всё включено».
– Это как?
– Как Неля, что захочешь, на блюдечке.
– Ничего себе…
– Олег, деньги делают всё. Нужно только самому делать деньги. Большие, очень большие, тогда тебе всё на блюдечке.
Женщину в соседний номер они выбирали вместе в офисе Луизы, в красивом альбоме с фотографиями. Это сейчас у неё сайт в ноутбуке. На юг – женщины в летних платьях, в брючках с маечками, в купальниках на фоне моря. Все радостные, улыбающиеся, счастливые, не жизнь, а сказка. Без косметики, как ему казалось. Была, конечно, но в меру.
Одна красивей другой, беленькие, чёрненькие, с короткими стрижками, с длинными волосами. И можно было просто сказать – вот эту, и она твоя? Сом поглядывал на него с интересом.
– Ну, решай, у меня нет времени. Смотри в начале, там девочки твоего возраста. Хватит с тебя Нели.
И он полетел! Пачка долларов от Сома придавала уверенность в себе, будто фундамент в этом неустойчивом мире.
И девочка от Луизы была первым человеком в жизни, выполнявшим любые его желания, только подумать, можно не говорить.
На третьем курсе у него уже имелась съёмная квартира, и он был при Соме порученцем, помощником и учеником. Деньги не просто получал на жизнь, на развлечения, он их зарабатывал.
И Сом, как с парикмахером, фитнесом, бильярдом, сделал его вкладчиком своих проверенных оффшорных банков, и российского, на текущие расходы. Они были скромные.
Счета в банках, на взгляд Сома, были мизерными, но для питерского мальчишки, выросшего на родительских зарплатах, это были огромные деньги. Когда он прибавлял к ним очередную сумму, чувствовал какую-то уверенность в себе, даже уважение. Просто знать, что они у него есть.
На кафедре автоматики был кружок, и он увлёкся умными игрушками. Приносил Сому самолётик, управляемый с пульта. Или подводную лодку, действующую по программе. Она погружалась, всплывала, открывала и закрывала люки, стреляла из пушек, из появляющихся амбразур.
Сом был в восторге. А однажды Олег устроил настоящее танковое сражение – два танка, два пульта. И они с Сомом маневрировали, стреляли, уходили от выстрелов. Выиграл Олег, но Сом не расстроился:
– Слушай, это же золотая жила! Ты будешь королём игрушек. Русская игрушка, Рашен той! Магазины по всему миру. Присмотри дельных ребят, организуем конструкторское бюро. Но в Питере. Ты в Москве, пока студент, а потом будешь человеком-невидимкой, как я. Дом в Питере, машина – подарю, когда окончишь институт, – с питерскими номерами, фирма в Питере. Представительство в Германии, для международных контактов.
– Дядя Сом, это не игрушки! Я имею в виду бизнес. Всё время будет забирать, без остатка. А как же сеть?
– В бизнесе – другие люди. Будешь подбрасывать идеи, контролировать. Никто не занимается бизнесом в одиночку. Нужен штат, дирекция, бухгалтерия, юридический отдел, рекламный. Менеджеры по продажам.
– Но им всем надо будет зарплату платить! Что я заработаю на игрушках?
– Ты будешь долларовым миллионером. Легальным! Твои родители были бы довольны, даже счастливы. Надо только по-умному организовать. И чтобы здешние деньги перетекали в легальный бизнес.
И организовал же! Олег только узнавал от него – купили небольшое ателье, достроили, теперь там конструкторское бюро, химическая лаборатория, два опытных цеха, механический и монтажный.
И всё получилось, как говорил Сом, директор, секретарь, бухгалтерия, юрист, рекламный отдел. Запатентовали название: ООО «Русская игрушка».
Потом Олег с удивлением узнал, что владеет большим земельным участком на окраине Пскова под производственные корпуса. И от города близко, и от железной дороги недалеко.
Заказов было ещё мало, хотя каталог выпустили и разослали по магазинам игрушек. И начали строить корпуса будущего завода. Игрушечного!
Олег то работал в конструкторском бюро и в лаборатории, то исчезал на неделю, на две и занимался московскими делами.
Пока был Сом…
Пансионат у Луизы преображался на глазах. Евроремонт в старых корпусах, рестораны в каждом корпусе. Кинозалы крутили зарубежные фильмы с кассет, бильярд, как в лучших домах.
Олег понимал, дядя Сом помогает Луизе не только советами. И Луиза принимала его, как близкого человека, племянника Сома, он же называл его дядей.
Но всё чаще Олег с тревогой замечал, как Сом дышит тяжело, как ему трудно подняться с кресла. Он постоянно жил в пансионате, и там начал знакомить Олега с нужными людьми, фактически, передавая бразды правления сетью.
И вдруг Олега отыскал поверенный из Америки. Наследство! Дальний родственник, сын эмигранта из Питера, тоже Коршунов.
Он приехал в пансионат растерянный:
– Дядя Сом, у нас не было никогда родственников в Америке! И вообще, сколько себя помню. Деньги – хорошо, но это какая-то ошибка.
Сом расхохотался так, что закашлялся.
– Ну, ты лох, Олег! Какие родственники! Легальные деньги на оборудование.
Почти десять лет Олегу посчастливилось жить рядом с ним, под его доброй и внимательной опекой. Он долго не мог смириться с потерей единственного близкого человека.
Умирал Сом в пансионате. Луиза не отходила от него. Олег не мог просто смотреть, как он уходит, привозил лучших профессоров, заказывал лекарства из-за границы. Привёз из клиники аппарат искусственного дыхания. А потом они с Луизой сидели молча, держась за руки…
И началась самостоятельная жизнь. Теперь он основное время должен был уделять сети. Бизнес в Питере развивался, практически, без его участия.
Деньги с оффшорных счетов по выстроенному Сомом руслу перетекали в легальный бизнес.
Время от времени он наезжал в Питер. Специалисты высшего класса воплощали все его идеи, своих тоже хватало.
Выпустили железную дорогу, он мечтал, о ней, когда был маленьким.
Ночевал в специально устроенной комнате за кабинетом. И там установил первый образец, включал его, когда оставался один вечером. Мог часами нажимать на пульт и следить, как паровозик, выпуская пар из трубы, бежит по рельсам, останавливаясь у красных семафоров.
Его умельцы знали об этом, но помалкивали.
Как-то незаметно игрушки начали хорошо продаваться. Пошли серьёзные зарубежные заказы. Спрашивали, для девочек будут куклы?
Нашёл художницу и модельера. Купил обычный пресс, его ребята переделали, приспособили его, и мордочки можно было штамповать, и ручки, и ножки. И цвета любые, хоть розовый, хоть жёлтый, хоть шоколадный. Сделают образцы, каталог, и в мир!
Игрушки стали приносить серьёзные деньги, хоть и несоизмеримые с основным бизнесом. Олегу докладывали – открыли фирменный магазин в Париже. Ещё один в Праге.
Сом организовал ему представительство во Франкфурте. У Олега и там был офис с комнатой за кабинетом.
Заезжал по дороге на юг, летал не из Москвы, а из Франкфурта. И все деловые встречи с заграничными партнёрами – там. Офис был роскошный, современный. Серые кожаные диваны и кресла, никель, картины на стенах. Несколько сотрудников.
Глава 4
Москва, 2003–2010 гг.
Провидение будто собирало всех действующих лиц в одном пространстве. Расставляло по местам для своих дальнейших действий, чтобы в назначенный срок, нарушая заведённый порядок, их не надо было перетаскивать в одну точку.
Борис, Люсин муж, окончил институт с красным дипломом, работал в мастерской известного архитектора. Макет Прекрасного района, его дипломная работа, украшал актовый зал института. Там его и увидел бывший ещё мэр города.
Судьба ударила в литавры! Он ходил вокруг макета, забыв про более важные дела.
Борису дали мастерскую. Он тщательно отбирал единомышленников.
Шла кропотливая ежедневная работа, растянутая на годы. Объявили конкурс среди строительных организаций. И, одновременно с проектированием, шла стройка, обустройство территории, зелёные насаждения. Уже проступали из этого хаоса контуры Престижного района, как его переименовали рекламщики.
Премию мэра он получил, но её не хватило даже на первоначальный взнос за квартиру.
Сначала они хотели её в доме возле детского садика для сына, Артёма. Но пока собирали недостающую сумму, дом раскупили. Следующий был дороже. Детский садик ушёл в прошлое, Артём стал школьником.
Новые дома заселялись один за другим. Но человек, с заработком выше среднего, с талантом, неиссякаемой фантазией, не мог здесь позволить себе квартиру.
Не мог – в районе, который он вымечтал, перенёс на ватман и продолжал воплощать в действительность.
Район был уже вполне комфортным – своя поликлиника и больница, оснащённая по последнему слову техники. Прекрасная школа, две библиотеки, кинотеатр, Дворец культуры.
Высотки вписывались в улицы и проспекты, не нарушая их гармонии, словно недостающая деталь.
Дома строились двух классов, экстра и обычные. На экстру они не замахивались, но и обычную квартиру с отделкой не могли осилить.
И Борис нашёл решение – предложил возвести один, а если будет спрос, и не один дом эконом-класса, без отделки.
Стоимость квадратного метра была высокой, но не зашкаливала. С ипотекой вытянули. Артём уже перешёл в шестой класс.
Всё это время они жили у родителей Бориса в двухкомнатной хрущёвке с пятиметровой кухней, две хозяйки на таком пятачке. Только врождённая Люсина кротость и деликатность не позволили рассориться на всю жизнь.
Артёму в родительской комнате отгородили угол шкафом – половина окна, столик отец соорудил по месту, узкая кровать.
Завтракали и ужинали по очереди. Обед Артём разогревал сам – работали все. Свёкор любил Люсю и понимал. Борис мучился, что не может ничего изменить.
И, наконец, квартира! Сто восемьдесят с лишним квадратных метров пространства, огороженного только внешними стенами, две застеклённые лоджии. Живи – не хочу.
Смотрели всей семьёй. Артём был удивлён, Люся потрясена. Старики молчали. А Борис говорил, говорил:
– Это же хорошо! Планировка будет, какую захотим. И постепенно, постепенно… сначала утепление, потом сантехнику, кухню, перегородки.
Потом, обязательно, комнату Артёму. В его возрасте очень важно иметь свою комнату, оставаться на какое-то время наедине с самим собой. Так формируется личность. А потом уже спальню, кабинет, гостиную, холл… пап, мы же с тобой – на все руки, правда? Сварку не осилим, а всё остальное запросто, правда, пап?
– Правда, сын. Царская квартира.
Планировку выбрали из десятка вариантов, которые придумал Борис. И началась стройка.
Равняли пол, утепляли, штукатурили периметр.
– Главное – кухню-столовую побольше! – попросила Люся.
– Всё будет, как захочешь, твоё слово решающее!
К осени закончили с утеплением и поставили батареи, чтобы зимой можно было работать.
Жить продолжали у родителей Бориса. Дед ещё работал в школе. После занятий ехал на старом жигулёнке за материалами. Борис приходил с работы, и они трудились до поздней ночи.
Артёма в «квартиру» не пускали, зачем дышать цементом.
Дед ушёл на пенсию – стройка требовала. К зиме основа пола была готова. И на цементе нарисовали краской план, контур будущих комнат.
Квартира будет высасывать из семьи все соки не один год. Ипотека висела неподъёмным грузом, Борис брался за любую подработку, но это не спасало.
Осенью Артём пошёл в шестой класс новой школы.
Вытянулись в ниточку, но мальчик был прилично одет. Правда, у него не было ни дорогого смартфона, ни планшета, как у большинства одноклассников. Но он был открыт и дружелюбен, давал всем, кто хотел, списывать решения задач, и как-то смог вписаться в непростой подростковый коллектив.
Посадили его рядом с красивой девочкой. Каштановый хвостик волос от макушки, весёлые карие глаза. Девочку звали Даша.
Она была заводилой, и когда разрешила проводить её домой, класс принял его окончательно.
Они с Дашей гуляли, наматывали круги по району, прежде чем попрощаться у её дверей.
Это был хороший год.
Баба Вера настояла, чтобы на лето Артёма отправили к ней в Питер. Уезжал неохотно, и старые, и новые друзья оставались в Москве.
Она работала уже не дворником, а в дежурной ЖЭКа. И свободного времени прибавилось.
Подружилась с такой же одинокой женщиной в своём доме, и они вдвоём ходили по городу, ездили и за город. И музеи, театры – не страшно поздно вечером возвращаться домой.
И теперь она могла обеспечить внуку, кроме вкусной и сытной еды, дома было скудно, серьёзную культурную программу.
За лето Артём подрос, возмужал, и, как говорила баба Вера, стал немного питерцем. Но он вырос из своих одёжек! Кроссовки стали жать, брюки поднялись выше щиколоток, руки вытянулись из рукавов рубашки.
Пришлось покупать новую экипировку. Ни баба Вера, ни он, понятия не имели о модных брендах, что понравилось, то и купили в недорогих магазинах.
В Москву приехал в новом облачении.
Первым делом он поехал смотреть квартиру. За зиму дело дошло только до туалета и ванной со всем оборудованием, но без плитки. Её оставили до лучших времён. За лето прибавилась полностью оборудованная кухня.
Высшие силы вселенной, наверное, хорошо относятся к трудоголикам. Ещё в начале зимы Борису заказали проект загородного дома одного московского чиновника.
Всю зиму ночами он работал над этим проектом. Весной можно было начинать стройку. За строителями дело не стало, хотя у него в глазах рябило от похожих друг на друга мигрантов. Материалы доставлялись с опережением. Стройка шла по оправдавшему себя в советские времена сетевому графику.
Весь отпуск Борис провёл за городом, оставив квартиру на отца. И появились деньги! Отец выложил стены кухни, оштукатурил, уложил тёплый пол, постелил плитку. Смогли купить дорогой гарнитур со встроенной техникой. Люся сшила весёлые занавески.
Кухня стала первой жилой комнатой. Родители ещё до возвращения Артёма переехали в новую квартиру. Площадь кухни позволила и обеденный стол в углу под абажуром, и две раскладушки рядышком на ночь.
С приездом Артёма появилась третья. Её и поставили в кухне, а родители переехали в свою нарисованную спальню. Опять две раскладушки рядышком. А в нарисованном кабинете работала по ночам чертёжная доска.
Кирпич привезли двумя машинами, и он стоял штабелями в разных частях пустого пространства с блестящим, немыслимой ровности и гладкости зажелезнённым полом.
Борис отказался от гипсокартонных перегородок, всё должно быть капитально, и сыну, и внукам, и правнукам.
В комнате Артёма надо было возвести три стены с дверью, выходящей в холл. Туда же предстояло вывести двери из гостиной и кабинета, и спальни. Из прихожей вёл коридор, в конце которого была кухня. Вход в холл – из коридора. Ванную и туалет поместили рядом с кухней, чтобы трубы не тянулись через всю квартиру.
Борис переживал, что они никак не могут начать комнату Артёма:
– Подерётся в школе, или ещё что-нибудь натворит, придёт опека – ах, ах! У мальчика нет своей комнаты. Спит в кухне на раскладушке. Делает уроки на кухонном столе. В детский дом! В детский дом! Там ему будет лучше во всех отношениях.
У Люси ужас метался в глазах от этой перспективы.
– Пап, обещаю до сдачи в эксплуатацию нашего замечательного объекта – никаких драк! А если кому-нибудь очень захочется со мной подраться, скажу, подерёмся, обязательно, только подожди, пока мне комнату достроят.
– Молодец, так держать!
Оставалось немного времени до первого сентября. Взять учебники в школьной библиотеке и повидаться с Дашей.
Встреча получилась совсем не такой, как он ожидал, три месяца – огромный срок в жизни подростков. Дашу было не узнать, в свои тринадцать лет она стала настоящей красавицей, и одета с иголочки.
Артём был одет неплохо, но ни одной фирменной вещи. Даша отметила это сразу. За лето у них в классе произошли большие перемены, неизбежный в наше время «водораздел» на детей богатых родителей, из домов экстра-класса, и скажем, не бедных, таких в Престижном районе не могло быть по определению, но стоящих на несколько ступенек ниже по социальной лестнице.
Даша знала, что отец Артёма – руководитель проекта их района, это ставило его на одну ступеньку с ней. Но она уже поняла, определила для себя шкалу ценностей – у отца Артёма нет таких денег, как у её родителей. И друзей её родителей. И у родителей её новых друзей по классу.
Это было главным. Если ты умный, почему не богатый? Этот критерий укоренялся в обществе, значит, и в детском коллективе.
Бедные, это те, кто не может покупать своим детям одежду мировых брендов, дорогие смартфоны и планшеты. Кто не может похвастаться сэлфи с мировых курортов. Значит, их родители неудачники и нищеброды. И с ними она не может иметь ничего общего.
Она уже оценила его, как у них называлось, прикид. Особенно её шокировали кроссовки, простые, на плоской подошве и матерчатым верхом.
– Как ты провёл лето, Артём, куда тебя возили?
– Был в Питере у бабы Веры. Классный город.
– А мы были на Мальдивах. Вот, смотри сэлфи.
Фотографии были ослепительны. Фон Артёма не интересовал, ослепительной была Даша на этих фотографиях, то в белых брючках и маечке, то в купальнике, то в белом платье под белым зонтиком.
– А здесь, в Москве мы тоже неплохо проводили время. Знаешь, Артём, я подумала – мы уже не маленькие, когда всё равно, кто из какого круга. Ты хороший мальчик, но ты мне не по статусу.
– Как это, что ты хочешь этим сказать?
– А ты не понимаешь! Посмотри, какие у тебя кроссовки! Дешёвка. И вообще, куда ты можешь меня повести, в кино? У тебя же просто нет денег ни на что. А за красивой девочкой нужно ухаживать. Вот Ромка умеет, и деньги у него есть. Водил меня во взрослый клуб на дискотеку, его пускают, не знаю, за деньги, или так.
Он слушал и молчал. Потом повернулся и пошёл, куда глаза глядят.
– Артём, ты что? – крикнула Даша. Но он не оглянулся.
Первого сентября, когда он вошёл в класс, Даша сидела с Ромкой. Рядом с Артёмом было свободное место.
Мария Николаевна, классный руководитель седьмого класса «Б», вошла не одна, с незнакомой девочкой. Пока она ждала несколько секунд, чтобы класс успокоился, девочку разглядывали с интересом. Невысокая, худенькая. Светлые волосы собраны в косу.
И вдруг девочка улыбнулась классу широко и приветливо. Новенькие не улыбались, держались настороженно.
– Здравствуйте, – сказала учительница, – у нас пополнение, Оля Токарева. Прошу любить и жаловать. Где свободное место? Вот, Оля, садись, средний ряд, третья парта. Артём, я надеюсь, всё будет хорошо?
Артём наклонил голову. Девочка села рядом. Ну и хорошо, Оля, так Оля. Пусть Даша смотрит.
Урок был, как урок. Соседка сидела спокойно, не оглядывалась по сторонам. Слушала внимательно. На переменке вышла из класса последней. Стала у окна.
К ней никто не подходил. Постояла, посмотрела на ребят.
В зале не было малышей, никто не бегал, не дрался, девочки стояли стайкой у стены. Кто-то побежал вниз по лестнице, кто-то ходил по залу.
В класс вошла вместе со всеми. Артём с ней не заговаривал. После уроков собрала рюкзачок и вышла. Не улыбалась уже.
В их классе, у них в городе, если бы пришла новенькая, её бы окружили, стали расспрашивать, откуда приехала, где живёт…
Класс был замкнут. Она ему не интересна.
Артёму она тоже была неинтересна. Вот Ромка повесил Дашин рюкзачок на плечо, значит, пойдёт провожать. Ну и пусть. Она ещё пожалеет!
Карманных денег он не видел давно. Разговоры о новой квартире шли, сколько он себя помнил. Взрослые не позволяли себе не то, что лишнего – самого необходимого!
Он рано начал всё понимать. Никогда не просил что-то купить, или просто денег на кино или мороженое. Когда перепадало – хорошо. Экономил на завтраках, покупал Даше мороженое. Себе не покупал:
– У меня горло! – Что именно у него с горлом, не уточнял.
Один раз даже повёл в кафе-мороженое, тоже себе не заказывал.
Он ей ещё покажет! Устроится в Макдоналдс или курьером. Лучше курьером, там свободный график.
Домой шёл, опустив голову. Но за квартал вкусно запахло пиццей. Тоже был запретный плод.
Грузный дядечка передавал пакеты мальчишке, чуть старше Артёма.
– Малыш, не перепутай, как в прошлый раз. Я тебя предупредил – прогоню. Таких, как ты, полная Москва.
Артём стоял молча. Мальчик сложил пакеты в красивый фирменный короб, надел такую же красивую куртку и бейсболку и ушёл.
– Чего тебе? – спросил дядечка, – пиццу?
– Нет, мне нужна работа. Я справлюсь, не смотрите, и велик у меня есть, и живу в квартале отсюда.
– А что, можно попробовать, тем более велик есть. Вечером сможешь? Основные заказы вечером. Меня зовут дядя Гурген.
– А я – Артём. Вечер меня устраивает, днём я учусь.
– Приходи в семь часов.
Заказов было семь, все в их районе. Он управился быстро. Заказывали по Интернету, платили на карточку Гургену, только расписаться, и можно ехать дальше.
Денег за вечернее катание на велике, по его понятиям, он получил прилично. И объявил дома:
– Я устроился пиццу развозить. Вот, первая зарплата.
Родители переглянулись. Мама взяла две сотенные купюры бережно, будто это и впрямь были серьёзные деньги.
– Артём, у меня нет слов. Отец, это надо отпраздновать, первая зарплата сына! Вырос мальчик, а мы и не заметили.
