Светлана Багрянцева
Идеальный донор 2
Пролог
Асият.
Ближе к вечеру началось самое страшное. Пришла какая-то тётка, в чёрной одежде. Высокая, больше похожая на мужика, чем на женщину.
– Иди в уборную, раздевайся и вставай в ванную! – скомандовала она.
– Ещё чего?! – возмутилась я.
– Хочешь поспорить?! – она сложила пальцы в замок и стала их разминать. – Живо, уродка разноглазая, мне некогда!
Я реально испугалась. Почему-то захотелось жить. Хотя бы до того момента, пока не начну уговаривать клиента меня отпустить.
В ванной тётка побрила мне подмышки и лобок.
– Вымойся дочиста. Приду через полчаса, – холодным тоном заявила она и ушла.
Вернулась противная мадам с охапкой одежды в руках. Это были шмотки весьма откровенного фасона. Мои возражения, разумеется, никто слушать не стал. Следом зашёл Гарик и начал поигрывать плёткой перед моим носом.
Женщина помогла мне надеть чулки, пояс с подвязками, при этом нижнее бельё не полагалось. Потом на меня напялили широкую мини-юбку и блузку с короткими рукавами. Обули в туфли на маленьком каблуке. После этого тётка расчесала меня и нанесла макияж.
Я глянула на себя в зеркало и, мягко говоря, офигела. Юбка слишком короткая. Если наклониться задница оголится. Грудь открыта до самых сосков. Макияж – боевой раскрас шлюхи. А-а-а, что они со мной сделали, твари!
– Суки! – выдавила я сквозь зубы.
– Ну, ты ещё поплачь тут, – ехидно ухмыльнулся мужик. – Кстати, плакать не запрещено, косметика водостойкая. Пора, милая, пойдём.
Меня проводили на сцену, и я услышала:
– А вот и лот – сюрприз! Последний на сегодня!
Какой-то молодой мужик схватил меня за руку и вывел на середину.
– Посмотрите, какое лицо. Это же просто ангелочек. Начальная цена – пятьдесят тысяч!
Мне было стыдно и страшно, я умирала на этой сцене. И всё больше повторяла про себя, что если не отпустят, то…
– Шестьдесят тысяч, раз! Шестьдесят тысяч, два! Семьдесят тысяч! – звучало в голове, как гром.
– Посмотрите, какая попка! Повернись, сладкая!
Я повернулась и сжала ноги вместе, когда этот гад поднял юбку. Козёл, ещё рукой по заднице проехал.
– Какой персик! Попочка что надо! Кто больше! Девяносто тысяч, раз! Девяносто тысяч, два!
– Титьки её покажи! – крикнул кто-то в зале.
У меня в глазах стояла пелена из слёз, но я их ещё с трудом сдерживала. Когда повернули лицом к зрителям, я сквозь эту пелену увидела сытые, богатые рожи. За одним из первых столиков сидели три мужика. Один из них взгляда от меня не отрывал. В отличие от некоторых, он был вполне ещё молодой мужчина, когда кое-кто в зале казался дядькой за пятьдесят. Были тут и женщины, но они за меня не боролись.
Гад, что меня всем показывал, встал сзади и обнял, оттянул декольте вниз одной рукой. Потом стал гладить грудь.
– Посмотрите какие сиськи! Небольшие, но красивые словно персики! Девушку подготовили к ночи любви! – юбку подняли. – А теперь главный сюрприз. Лот с уникальной аномалией: один глаз зелёный, другой карий!
Все удивлённо ахнули. Я старалась прикрыть лобок руками, и по щекам потекли слёзы. Смутно видела, как мелькают руки. Сумма перевалила за двести пятьдесят тысяч.
– Двести шестьдесят тысяч, раз! Двести шестьдесят тысяч, два! – кажется, эту сумму предложил пожилой мужчина.
Я уже обрадовалась, потому что ведущий крикнул в последний раз.
– Двести шестьдесят тысяч…
Если он купит меня, возможно, удастся уговорить отпустить. Тут поднялся тот самый, что разглядывал меня с переднего столика.
– Триста тысяч и она моя! – рявкнул он ледяным тоном.
У меня и так противные мурашки гуляли по телу, но от этого голоса мне явно поплохело ещё больше. Жуть ждала впереди. Никто больше не стал за меня бороться.
– Триста тысяч, раз! Триста тысяч, два! Триста тысяч, три! Продано! Вас проводят в комнату девушки, когда пожелаете, господин! – рявкнул ведущий, и меня увели со сцены.
Глава 1
Асият.
Мама суетилась, собирала вещи в чемодан. Я помогала. Не хотелось, чтобы она уезжала из дома, но с её Жориком я точно жить не буду.
Мама у меня красивая – шатенка с зелёными глазами, но очень наивная. Всем верит, пытается видеть в людях хорошее. Я поняла это уже в десять лет, когда маму надул какой-то парень, ходивший по квартирам с товаром. Он втюхал ей дешёвый утюг и набор ножей в три раза дороже. Говорил: «Эксклюзив, и в магазине такого нет». Мама потом сокрушалась, что повелась на сладкие речи.
В любви мама оказалась такой же. Вот хоть бы моего отца взять. Он служил в армии у нас в городе. На одной из увольнительных познакомился с мамой. Ей тогда восемнадцать лет исполнилось. Мама сама признавалась, что он красиво ухаживал: цветы, стихи, нежные слова. А когда она забеременела – все стихи позабылись, и нежные слова исчезли.
Данияр принёс маме деньги и заявил: «Вот, родители прислали тебе на аборт. Они не примут девушку другой веры. Да и я сам жениться не собирался».
Мама деньги взяла, но купила на них детскую кроватку и коляску с рук. А когда я родилась, она даже Асият меня назвала, в надежде, что папаша одумается. Потащила меня к воинской части. Но Данияр только хмуро глянул в пелёнки и произнёс: «Ну и кого ты мне притащила? Может, она не моя вовсе? В моей семье никогда не рождались уроды». Потом папаша развернулся и ушёл, сказав напоследок, что завтра уезжает домой – у него дембель.
В то время не было понятно, на кого я похожа, но глаза достались от обоих родителей. Одна радужка – каряя, а другая – зелёная. Я иногда спрашивала об отце, а мама отшучивалась, мол, любовь молодости. Но потом она решила признаться во всём. Это произошло на моё восемнадцатилетие.
Мой отец, конечно, был не единственным мужчиной в её жизни. Сколько себя помню, за красавицей Еленой ухаживали многие, но жениться никто не хотел. Поиграют, как куклой, и бросят.
Мы живём в двухкомнатной квартире, и я не против того, что мама приводит в дом кавалеров. Понимаю, что она взрослая и ей это надо.
Мама нашла очередного поклонника. Дядя Жора – накачанный, лысый мужик, весь в наколках. Не нравится он мне. Мутный какой-то. Ушёл на балкон курить. Так дымить, и никакого здоровья не хватит.
– Мам, не связывайся с ним. На фига тебе этот уголовник сдался, – прошептала я, вынимая очередное платье из шкафа.
– Ну что ты, дочка? Георгий давно исправился. Не надо смотреть на прошлое человека, если он встал на правильный путь. Жора работает, с криминалом больше не связан, – моя наивная мама, как всегда, начала его оправдывать.
Да, он действительно работает: развозит на рефрижераторе товар по магазинам. Но это ничего не значит. По крайней мере для меня он как был уголовником, так и остался.
– Тогда ты переезжаешь без меня. Мне уже восемнадцать. До экзаменов два месяца осталось. Живите сами как вам надо.
– Куда же я без тебя, дочка? Квартиру сдать можно. Деньги не лишние, – возразила мама.
Неожиданно на помощь пришёл сам Жора.
– Любочка, Ася права. Девушка она взрослая и может сама о себе позаботиться. Будешь ей продукты и деньги возить. У меня двухкомнатная квартира, места всем хватит, но если она хочет – пусть живёт отдельно. Парни опять же, – Жора противно улыбнулся и подмигнул. – Да и у нас медовый месяц. Завтра роспись.
Я поджала губы. Мама захотела узаконить отношения. Вернее, Жора настоял, а она с радостью согласилась. Кто угодно, только не этот, но я не могу ломать счастье матери. Она как будто расцвела. У неё на душе снова весна. Ходит такая счастливая, а я хмурюсь вечно. Ей-богу не приведёт это всё к добру.
Мама как будто расцвела. Она ходила такая счастливая, а я хмурилась вечно. Не приведёт это всё к добру.
– Хорошо. Живи одна, Ася. Только никаких вечеринок дома, – строго сказала мама, застёгивая молнию на чемодане.
Какие гулянки, если у меня из подруг одна только соседка Юлька Новикова, да и то потому, что она тоже изгой в классе? Я была такой с первого урока. Меня не били, но могли обозвать или толкнуть, а потом сказать учителю, что я сама споткнулась. Всему виной разные глаза. Над ними ржали больше всего, ведь у мамы была маленькая зарплата и на специальные линзы денег не хватало. К тому же она из детского дома, и всё наше богатство – квартира, которую ей в своё время выделило государство.
– Мам, экзамены на носу. Тут не до развлечения. Я в кулинарный техникум хочу, но и там с плохим баллом могут не взять.
– Вот и хорошо, дочка, – мама подошла и обняла меня. – Георгий сегодня вещи мои увезёт, а я останусь. Завтра уже окончательно к нему переберусь. В ЗАГС со мной пойдёшь?
Я пообещала пойти на роспись. Не хочется обижать любимую мамочку.
Глава 2
В школе, как всегда, травили из-за моей гетерохромии. И всё равно некоторые парни стали с интересом поглядывать на меня. Девчонки начали смотреть злобно.
Сегодня на спину прикрепили листок со словом «шалава». Когда я заметила, то разозлилась и полезла в драку с одной из одноклассниц, что больше всех ржала надо мной. Меня держали, а я брыкалась и орала:
– Я не шалава! Сами вы такие!
Ко мне подошёл заводила класса, Иван Калинин, и начал смеяться.
– Ну как же не шалава? Ты на себя глянь, Асият? Фигура – отпад. Рыжие волосы. Личико милое, если в глаза не смотреть. Да с такой внешностью только на панель. Может, ты уже собой торгуешь, а? Я бы заплатил за ночь.
Все одноклассники дружно заржали. Я вырвалась и ударила Ваньку по щеке.
– Урод, руки из жопы! Тебе только жаба уродская даст! – заорала я в гневе.
Тут в класс вошла учитель математики и все расселись по местам. Она оглядела всех строго.
– Что за шум тут был?! Надеюсь, вы не забыли, что осталась неделя до ЕГЭ?! – рявкнула Ирина Владимировна строго.
– Помним, – послышался стон со всех сторон.
Экзамены были болью многих. Списывали же контрольные. Я училась хорошо. Списывать у себя не давала. Поэтому получала новую порцию хейта.
Уроки закончились. Я вышла из школы и поплелась домой. Меня догнали одноклассники за школой. Одна из девчонок неожиданно ударила.
– Ты чего к моему Ванечке лезешь?! Соблазнить его решила, чурка разноглазая!
Я упала. Три девушки набросились и стали бить ногами. По лицу не попадали, только по телу шли удары. Остальные одноклассники смеялись, встав вокруг нас в круг. Кто-то снимал всё на камеру телефона. Я хотела встать, но не могла – напавших трое, а я одна.
– Что тут происходит?! Прекратите драку немедленно! Ролики сейчас же удалить! В тюрьму захотелось?! Вы у меня за решёткой ЕГЭ сдавать будете! Больше никаких драк! О полиции я не пошутил! – спас директор, который примчался на место драки.
Все разошлись. Савелий Иванович помог подняться.
– Как ты, Асият? Скорую вызвать? – участливо спросил мужчина.
– Я в порядке. Били не сильно, – ответила я, отряхиваясь.
– Послушай, Асият, не говори никому. Через неделю последний звонок, потом сдадите экзамен и разбежитесь. Зачем школе проблемы создавать, если ты серьёзных травм не получила.
– Хорошо, я не скажу. Спасибо за помощь, Савелий Иванович. До свидания.
Я подобрала рюкзак с земли, отряхнула и побрела домой. Маме решила тоже ничего не говорить.
Она не забывала меня. Заглядывала каждый день после работы. Приносила деньги. Иногда готовила поесть, радуясь, что я сама этому научилась. Сегодня тоже должна быть.
Дома ждал очередной сюрприз. Мама уже пришла. Она стояла у стола и копалась в коробке с документами.
– Привет, ма. Что ищешь? – спросила я весело.
Плюхнулась на диван, где всегда спала мама, а теперь я, чтобы кресло не раскладывать.
– Привет. Документы на квартиру собираю. Продадим её, – заявила мама взволнованно.
– Как продадим? Ты с ума сошла? Зачем? – удивилась я.
От шока я чуть заикаться не начала. Мама тоже выглядела расстроенной. Она подняла голову и глянула на меня серьёзно.
– Жорочка в аварию попал на рефрижераторе. Какую-то дорогущую иномарку разбил. Говорят, восстановлению не подлежит. Бандиты приходили сегодня. Если он за две недели деньги не найдёт, всем худо будет.
– Пф. Сейчас не девяностые, ма. Есть эти… КАСКО и ОСАГО. Только я не знаю, что есть что, – развела я руками.
– Его работодатель как раз должен был продлить страховку, но не смог по каким-то причинам. Отложил на неделю. Тут эта авария. Он на Жору ополчился, мол, с владельцем иномарки сам рассчитывайся. Ещё спасибо сказать надо, что рефрижератор сильно не пострадал и за его ремонт денег не возьмёт.
– Пусть сам рассчитывается. Квартира не только твоя, но и моя. Я в приватизации участвовала.
Я вскочила с дивана и унеслась на кухню. Налила стакан воды и с жадностью выпила. В горле пересохло и голова заболела от этой новости.
За мной следом пришла мама.
– Я продукты в холодильник убрала. Денег пока не дам. Сейчас каждая копейка на счету. Ты не переживай, Ася. У Жоры дом хороший в деревне. Он его на продажу выставил. Только квартиру купят быстрее. Когда он за дом получит, отдаст нам. Я тебе жильё куплю. Он нас ещё и прописать у себя обещал. Будешь с нами жить пока. Пожалуйста, поверь мне, – начала умолять меня мама.
– Ага, поверь. Тебе да. Ему нет. Кто в здравом уме уголовнику верит? Очнись, мам. Документы на продажу я не подпишу. Совершеннолетняя, уже имею право, – резким тоном заявила я.
– Хорошо. Я передам Жоре, что ты не согласна. Будем как-то по-другому выкручиваться. Возможно, полтора миллиона в банке дадут. Повезло, что машине восемь лет. Так бы за неё баснословные деньги запросили, – вздохнула мама. – Пойду. Дома Жорик ждёт.
Я проводила маму и вернулась на кухню. Заглянула в холодильник. Есть расхотелось, поэтому налила себе стакан яблочного сока и села за стол.
Нервы давали о себе знать. В голове бухало. Пришлось пить таблетку.
Это же надо было выдумать: продать нашу квартиру, чтобы спасти уголовника? Ладно. Предположим, что это у Жоры в прошлом. Но всё равно нужно проверить как следует, что произошло и как. Мама вечно бежит спасать и даже не думает, что её могут жестоко обмануть.
Глава 3
Асият
Экзамены проходили нормально. Я набрала уже приличное количество баллов. Сегодня сдала последний и иду домой вместе с подругой. На радостях мы купили мороженое с уличного ларька. Тут всегда дороже, чем в магазине, но нам всё равно. Мы счастливы.
– Ты не передумала насчёт кулинарного? – спрашивает Юля весёлым тоном.
– Нет. Моя мечта – работать шеф-поваром. Когда-нибудь я свой ресторан открою, – мечтательно произнесла я.
– А меня родители дубинками в юридический загоняют. Я хотела стать терапевтом, но мама сказала, что в поликлинике грошовая зарплата. Слушай, а что там с долгом у твоего отчима? – вопрос Юля прошептала еле слышно.
– Ничего пока. Мать пыталась кредит взять, но у неё зарплата маленькая. Кто ей даст полтора лимона? Жоре тоже отказали. Мать звонила вчера. Три дня отчиму, чтобы деньги собрал. Типа больше ждать не будут. Угрожают. Кому? Жоре? Да пропади он пропадом. Был бы нормальным мужик, а так…
Мы Юлей сели на свободную лавочку во дворе нашего дома. Мамаши с детьми гуляли вдалеке. Поэтому я наклонилась к подруге и шепнула на ухо:
– Иногда этот лысый упырь приходит с матерью ко мне. Смотрит такими маслеными глазками, будто хочет раздеть и на кровать повалить. Я с ним даже оставаться одна боюсь. У тебя хоть парень есть, а у меня ещё никого не было. Жора придурок. Пройдёт мимо и как бы нечаянно рукой заденет. Вот вроде ничего такого, и матери не пожалуешься, но, блин, противно так.
– Же-есть, – протянула потрясëнно подруга. – О, блин, лысый идёт. Зря мы его вспомнили.
Я проследила за взглядом подруги и действительно увидела Георгия. Отчим направлялся к нам.
– Домой пошли, мелкая. Разговор есть, – буркнул мужик, не здороваясь.
– Я с тобой, Ася, – подруга вскочила с лавки.
– Тебе там делать нечего, – сказал Жора, потом почти крикнул. – Не сиди, мелкая! Дело серьёзное!
– Позвоню через полчаса, Юль. Погуляем ещё, – сказала я.
Всё же пошла в подъезд и поднялась домой на лифте. Радость мигом исчезла, сердце забилось в тревоге. Что могло случиться? Где мама? Почему она вместе с отчимом не пришла?
Жорик запрся в комнату, не разуваясь. Я поморщилась, но промолчала. Потом он сел на диван и достал телефон.
– Смотри, придурочная. Это ты виновата.
Отчим показал мне телефон. Там было фото мамы, которая лежит на белых простынях. Её лицо всё в кровоподтëках и сильно опухло.
Видно штатив для капельницы.
– Мама в больнице?! Почему я в этом виновата?! – воскликнула я.
Жора подскочил, взял меня за горло и сжал.
– Ты совсем тупая?! Мозги куры склевали?! Мать просила помочь мне?! Просила! Продали бы квартиру, и ничего этого не было бы! Я обещал отдать вам деньги, как дом купят! Ты отказала, корова тупая! Теперь получай! Подкараулили Любу вечером после работы и избили! – закричал Жора.
– В полицию надо обратиться, – прохрипела я.
Отчим меня отпустил, и я чуть не упала. Села на диван, стала потирать горло и глотать воздух.
– В полицию? Ты же не в курсе. Владелец машины – сын шишки из местного отделения. Теперь иди, заяви ему на сынка. Угадай с трёх раз, кто быстрей за зону поедет: он или ты? Найдут какое дело пришить. Я не скрываю, сидел за дело. Но и невинных по тюрьмам повидал. Схватили тебя, дело закрыли, в суд отправили, звёздочку на погон получили. Отработанная ещё в девяностых схема. Ты потом можешь в суде кипятком ссать, доказывая, что не верблюд – всё равно на зону поедешь. Пострадавший сказал, что потом хуже будет. Он же ещё травмы получил. Вот так. Я из-за тебя на зону не хочу, мелкая. Мать ещё раз, не дай Бог, пострадает или ты.
Отчим мерил шагами комнату. Я смотрела на него круглыми от шока глазами. Маму было жалко. В полицию идти, по словам отчима, нельзя. Квартиру продавать? Ради лысого я на это не пойду. Только вот не хочу, чтобы мама опять пострадала. На глаза навернулись слëзы.
– Маму можно навестить? – всхлипнула я.
– Хоть сегодня. Время ещё есть. Она в относительном порядке. Продержат дня два и выпишут дома синяки долечивать. Не реви, мелкая, всё хорошо будет. Пропишу вас у себя, пока своё жильё снова не купите. У меня там сделка с домом только наклëвывается, а квартиру уже через два дня купить могут. Я нашёл покупателя. Он хоть сегодня заплатит, но Любочка в больнице, – нервно сказал Жора.
– Ладно. Я согласна продать. Перееду к вам в квартиру, – обречëнно ответила я.
– Почему на «вы», мелкая. Мы теперь родня, – отчим попытался погладить меня по голове, но я отшатнулась. – Мать в больничном городке. Корпус хирургии. Второй этаж. Пятая палата. Ничего ей не неси. Я всё, что надо, уже оттарабанил.
Георгий развернулся и пошёл на выход. Я тоже ринулась в прихожую. Скоро пять. Осталось каких-то два часа, чтобы попасть к маме.
В больницу я приехала уже в шесть вечера. Надела бахилы и беспрепятственно прошла в отделение. Мама тихо шла по коридору. Я подбежала к ней. Осторожно обняла, здороваясь.
– В столовой была, – мама обняла в ответ. – Всё хорошо, не плачь. Рентген сделали. У меня только ушибы. На лице пару синяков. Ничего страшного. Завтра ещё капельницу поставят, и домой.
Я подняла голову. Действительно, отёк вокруг глаз спал, и её вид теперь не столь удручающий. Можно надеть большие солнечные очки, и всё прикроется.
Мы пошли в палату. Мама там лежала не одна. Четыре койки в помещении, но соседок не было. Я помогла ей лечь, а сама села на стул.
– Жора приходил. Рассказал всё. Я согласилась подписать продажу квартиры. Не хочу, чтобы ты снова пострадала, – с грустью сказала я.
– Хорошо. Тогда послезавтра прямо из больницы поедем и всё оформим. Георгий говорил, что покупатель нашёлся. Я пока на больничном дома буду. Надеюсь, лицо заживёт до твоего выпускного, – мама улыбнулась.
– Две недели до него. Успеет зажить. В крайнем случае тональником замажем. И всё равно я считаю, что нужно в полицию идти.
– Так приходили уже сюда. Меня же по скорой привезли. Врачи обязаны в полицию сообщить. На меня сзади напали. Ударили по голове, потом избили, – со стоном сказала мама.
– Ты сказала, что с вас деньги требуют? – поспешила спросить я.
– Сказала. Они говорят, что раз на рефрижераторе страховки не было, Жора обязан оплатить ремонт машины и лечение водителя. Это любой суд подтвердит. Посоветовали расписку брать заверенную у нотариуса, когда деньги отдавать будем. Нападение на меня с ограблением связывают. Темно уже было. В подворотне свет не горел. Сняли с меня золотые украшения. Два кольца, серьги и цепочка с кулоном. Жора сказал, что драгоценности забрали для отвода глаз. Только кто же нам поверит? – с грустью поведала мама.
– Ладно, прорвёмся. Главное, чтобы нас потом твой Жорочка не обманул.
Пришли мамины соседки по палате. Я поздоровалась и перевела тему разговора.
