Светлана Алешина
Ошибка природы
Глава 1
Эта ночь была омерзительной. До трех часов я не могла заснуть, ворочаясь с боку на бок, как занудная старуха, обремененная годами и грехами. В квартире стояла та температура, которую уж никак не назовешь комнатной, поэтому встать, выбравшись из-под одеяла, и пройти на кухню за снотворным было выше моих возможностей. Завтрашний день обещал стать тяжелым и полусонным, а уговорить свой организм заснуть мне никак не удавалось.
Я поплотнее закуталась в одеяло и попробовала считать медленно, как облака, плывущих в небе слонов, но это совершенно не помогало. Мой мозг отказывался сосредоточиться на таком наиважнейшем деле, как подсчет слонопоголовья, упорно думая на мрачновато-философские темы.
И почему, интересно, ночью тебе на ум приходит всякая пакость?
Нет, ну сами вспомните, станете ли вы размышлять, скажем, о бренности человеческого существования днем? Вряд ли. А вот ночью просто погружаешься в эти самые дурацкие размышления, так что становится не по себе.
Наконец все-таки решилась, выпрыгнула из-под одеяла. Холод приятно освежил, я тряхнула своей лохматой гривой и прошлепала на кухню, стараясь не разбудить мать.
Затворив кухонную дверь, я зажгла свет и выдвинула ящичек с лекарствами. Из снотворного оказался только банальный димедрол.
Я налила воды и бросила взгляд за окно.
Улица освещалась белым светом луны. Жуткое зрелище, скажу я вам! Одинокий фонарь тщетно пытался оживить картину уютным и привычным желтым цветом. Луна победила его, и теперь улица казалась зловещей, как ухмылка дьявола.
– Мерзопакость какая! – поморщилась я. – И дернул же меня… ну, не стану я поминать в эту ночь его поганое имя, не спать именно сейчас, в полнолуние!
Свет завораживал, как в детской сказке или в идиотском «готическом» романе. Красавица, не в силах сопротивляться великой магии луны, выходит на улицу и оказывается в ловушке. На нее тут же наезжают призраки и тени, бедняжка что есть сил отбивается, но тщетно, и тут прекрасный юноша, естественно, плененный ее неземной красотой, оказывается рядом!..
– Все так, – хмыкнула я. – Только мой прекрасный юноша, судя по его окну, расположенному прямо напротив моего, глубоко и безмятежно дрыхнет, а красавица из тебя, радость моя, к слову сказать, не больно-то и неземная! Если вчера маменька, узрев мальчика с рекламы шоколадок «Нестле», радостно завопила, что ты – один к одному этот рыженький мальчик, то вряд ли с этакой «шоколадной» внешностью кто-то сподобится назвать тебя мечтой своей жизни!
Правда, плакать-то по этому поводу я тоже не собираюсь. Какую внешность дал господь – такую дал. Главное, чтоб не забыл при этом и шоколадку выдать.
Я зевнула – наконец-то! Димедрол делал свое дело.
– Ну и сияй тут себе на здоровье, – мрачно улыбнулась я луне. – Мальчику с рекламы давно пора спать. Бай-бай!
Я помахала луне пальчиками и отправилась прямиком под мое теплое одеяло.
* * *
Утро ворвалось с бестактностью дворника.
То есть в роли дворника выступала мама, которая трясла меня за плечо и кричала:
– Саша! Ты проспала!
– Ну и что? – задала я резонный вопрос. Открывать глаза смерть как не хотелось.
– Время уже девять!
– Вечера? – зевнула я.
– Сашка, вставай! Андрей Петрович уже звонил.
Ах, черт побери! Не хочу я на эту работу, спать хочу… Человек ведь не может только и делать, что работать, работать, работать! Он не робот. Он хочет иногда зарыться в одеяло с головой, погружаясь в сон, и валяться до следующего утра, послав на все четыре стороны свою работу, если даже она и связана напрямую с преступностью. Вот плюну на все… Могу же я заболеть, например? Вот я и заболела. Простыла! Мечты становятся реальностью, и Сашенька отсыпается. Мысли об этом были сладкими, как конфетки в ярких обертках. Я бы охотно еще поразмышляла над этим, но имя Ларикова подействовало отрезвляюще, как холодный душ. Я встряхнулась и вскочила.
– Теперь он точно уволит меня.
– Да брось ты! Добежишь, и все будет в порядке, – успокоила меня мама.
– Добегу и уволит, – оспорила я ее оптимистическое утверждение.
– Ты попробуй! А то, по неизвестным мне причинам, расселась с чашкой кофе и совершенно не думаешь спешить.
– Какая любящая мать! – улыбнулась я. – Вот просто не чает, как выгнать собственное чадо на мороз с голодным желудком!
– Чадо не останется с голодным желудком, – ответила жестокосердая мать, нахально ухмыляясь мне в лицо. – Любящий начальник накормит.
– Любящий начальник прикует меня кандалами к стене и будет бить кнутом за опоздание, а потом уволит.
– Интересно взглянуть, как он будет это делать, – мечтательные глаза матери возбудили во мне первобытный ужас.
– Вот уж не знала, что тебе доставят радость мои нечеловеческие муки и страдания! – ужаснулась я.
По ее взгляду стало ясно, что мои попытки продолжить нашу беседу на этот раз будут пресечены.
– Иду, – проворчала я. – Если не вернусь вечером, считай меня посмертно пионеркой.
– Господи, – воззвала мать, – почему у меня, такой интеллигентной и хорошо воспитанной женщины, получилась такая наглая дочь?
– Надо спрашивать не у господа, – заявила я. – Надо спросить у своей совести. Воспитала-то меня именно эта самая, хорошо воспитанная женщина.
Последнее слово осталось за мной, поскольку после заключительной фразы я уже вылетела на улицу.
О, как тут было гадко!
Холод просто омерзительный. А влияние бессонной ночи усугублялось абсолютно серым небом.
– Ужас, – пробормотала я, пряча нос в воротник. – Только садисты могут заставить человека работать в такую дурацкую погоду. Человеколюбивые граждане наверняка позволили бы мне поваляться на кровати в состоянии полусонной неги. Но вот такая пошла у нас селяви, и никуда от этого не деться.
Слава богу, на горке замаячил автобус, и очень скоро я уже ехала навстречу своей тяжелой судьбе в лице драгоценного моего босса, Андрея Петровича Ларикова, и непосильной работе в его детективном агентстве.
* * *
Открыла дверь, внутренне сжавшись. Ну, сейчас мне выскажут все, что накопилось за время моего отсутствия!
– Здрасьте, – пролепетала я, еще не рискуя открыть глаз.
Ответом было молчание.
Я осторожненько открыла один глаз и увидела Андрея Петровича, смотрящего на меня молча, но с таким крутым невысказанным укором, что я вздохнула.
И открыла второй глаз.
– Я проспала, – призналась честно.
– Я понимаю, – кивнул он.
– Так получилось.
– Конечно, я и сам вижу, что у тебя это получилось, и очень даже неплохо.
Я хмыкнула, сняла куртку:
– Ты меня уволишь теперь?
– Нет, – покачал он головой. – Напротив, Александра Сергеевна. Я решил взвалить на твои плечи дело. Поскольку у меня их невпроворот, именно этим займешься ты. Самостоятельно. Без моей помощи и надзора. Гонорар будешь зарабатывать самостоятельно, и, может быть, проспав пару раз, поймешь, что именно в момент твоего цветного и сладкого сна ты теряешь заработок…
Не удержался все-таки, чтоб не подколоть, ну не смог удержаться!
Но в целом я обрадовалась. Наконец-то! Конечно, я не обольщалась, зная, что приличного дела он никогда мне не предложит.
Поэтому, когда он открыл файл с надписью «Гордон», я уже предчувствовала, что дело, так сказать, мне выпадет «семейное».
– Значит, так… – начал Лариков многозначительно. – Гордон Андрей Вениаминович. Пятьдесят шесть лет. Жена Флора и дочь Ольга. Вот в этой дочке все дело. Что-то с девчонкой у него совсем не клеится. Вроде бы Ольга Гордон нормальная девица, учится в универе на историческом. Двадцать два года – почти твоя ровесница. Может быть, тебе ее легче будет понять. Андрей Вениаминович очень перепуган. Причину хотел сообщить конфиденциально, так что через пятнадцать минут ты узнаешь все в подробностях. Я его предупредил…
– Понятно, – вздохнула я. – Дурные компании дочки не дают покоя отцу. Саша появляется, как добрый ангел, и объясняет юной Гордонше смысл бытия.
– Ты сама-то его понимаешь? – поинтересовался Лариков. – Смысл бытия?
– Нет, но это неважно, – передернула я плечами. – Главное – подобрать красивые слова, а это я умею. Все?
– Нет, не все. Вот самое интересное.
Он перегнал на файл «Тамилина».
– Вот. Если ты помнишь, дело о Римме Тамилиной. Прошлый месяц. Умерла от передозировки наркотиков.
Я помнила. Кажется, мы пытались опровергнуть подозрение Риминой мамы насчет того, что имело место убийство. Но ничего тогда не нашли. Хотя я до сих пор подозреваю, что мама была права.
– По этому делу у нас проходила компания Риминых друзей. И – вот что интересно – я обнаружил тут знакомую фамилию. Оля Гордон.
Он закрыл файл и посмотрел на меня.
– Знаешь, я все прокручивал, почему фамилия такая знакомая. И тут вспоминаю о Римме. Так вот, Оля была ее подругой. Она и тогда показалась мне отстраненной. И напуганной. А с утра позвонил ее отец, в полном шоке, что-то с Олей. Объяснить по телефону отказался. Ты справишься?
– Не-а, – протянула я лениво. – Куда уж мне…
– Сашка, надо быть серьезной. Значит, поступим так – я сейчас отчаливаю по делу Разумовского. А ты ждешь Гордона. Если управлюсь быстро, то появлюсь. Все зафиксируй, поняла?
– Вроде бы ты отдал это дело мне, – напомнила я. – Поэтому можешь заниматься своим Разумовским до полного изнеможения. Детка взрослая, детка сама управится.
Он с сомнением посмотрел на меня и сделал вид, что поверил в мои способности.
Хотя сама я, наблюдая, как исчезает за дверью его долговязая фигура, искренне в своих способностях сомневалась.
Но доказать-то обратное хотелось, правда?
* * *
В офисе царила праздная тишина. Я успела изучить все перипетии трудного жития господина Гордона, но отчего-то сам он все еще не появлялся.
Прошло пятнадцать минут, потом еще пятнадцать, потом еще час. Гордона не было.
Я уж стала подумывать, что Лариков просто подшутить надо мной изволил. Вот тебе, Саша, дело, но само дело какое-то пропащее. Этакая месть за мое опоздание. Лучше бы я спала до этого вот часа!
Сидеть и ждать всегда неимоверно скучно. К тому же я начинала злиться – то ли на пропавшего клиента, то ли на моего босса.
Злиться я не люблю – весьма занудное дело. Поэтому я достала из пакета книгу и уткнулась в нее, дабы утопить в стихотворных строчках свою разрастающуюся скуку.
Открыла я, конечно, классное место.
Я знаю, что вельможа и бродяга,
Святитель и безбожнейший поэт,
Безумец и мудрец, познавший благо
И вечной истины единый свет,
И дамы в нежном кружеве колет,
Сколь ни пышны чины их и владенья,
Будь в ценных жемчугах они иль нет,
Узнают смерти тоже приближенье.
Естественно, от таких предсказаний душа не будет на месте. В общем-то, ничего другого я от своего невидимого дружка и не ожидала.
Поэтому книгу я закрыла и стала крутить ручку приемника, в надежде поймать какую-нибудь бессмысленную и веселую песню, способную поднять стремительно падающее настроение.
Конечно, мне жутко не везло. Везде, как нарочно, народ решил предаться тягучей меланхолии, и даже на «Русском радио» почему-то решили включить не обычную свою радостно-пошлую бурду, а Цоя.
Может быть, в стране объявили траур?
Уф! На одной волне у меня получилось.
Радостный Рики Мартин изо всех сил старался повысить мой жизненный тонус!
Я даже изобразила пару пируэтов, но…
Именно в этот момент зазвонил телефон, и я бросилась к нему, так как звонить могли два человека – Лариков, которому я высказала бы все, что думаю по его поводу, или клиент, которого я дожидалась.
– Алло, – сказала я в трубку, пытаясь придержать дыхание, участившееся после моих «рокнролльных» пируэтиков.
– Саша? Андрея Петровича нет?
Я сразу узнала голос Ларикова друга и учителя Медведева. Из прокуратуры. Он явно был чем-то озабочен.
– Нет.
– А когда будет?
– Понятия не имею, – честно призналась я. – Что-то случилось?
Он замешкался, явно раздумывая, относиться ли ко мне как к ребенку, взятому Лариковым на воспитание, или как к взрослому человеку. Наверное, его прижало круто, потому как он решился и выпалил в трубку:
– Понимаешь, Саша, он нам очень нужен. Обнаружено тело неизвестного мужчины, пятидесяти примерно лет. Документов при нем нет, кроме одной визитной карточки – Андрея Петровича Ларикова. И, судя по месту обнаружения, он направлялся к вам. То есть я не исключаю такой возможности. Не мог бы Андрей Петрович опознать этого человека?
В моей груди шевельнулось нехорошее предчувствие. Почему-то я подумала, что это мог бы быть и Гордон, и скорее всего…
– Гордон, – прошептала я.
– Что ты сказала, Сашенька?
– Ничего, – одернула я себя. Что за манера накликать несчастья? Может быть, Гордон жив-здоров. Просто задерживается. – Я передам ему, как только он появится.
– Спасибо.
Он приготовился повесить трубку.
– Подождите! – закричала я.
– Что?
– А где вы его обнаружили?
– Возле мусорных баков. Чистый переулок. Прямо рядом с вами.
– Знаете, если срочное дело, попробуйте кинуть ему сообщение на пейджер, – посоветовала я.
Он обрадовался. Я продиктовала номер и повесила трубку.
Да уж! Я сделала попытку сосредоточиться на своих делах, которых у меня, как назло, не было. Поэтому я постаралась их придумать.
Вытерла пыль с компьютера. Перебрала файлики, разложив их в строгом порядке.
Но мысли все возвращались к разговору. Почему-то я упорно связывала найденный труп с Гордоном. Наверное, просто такова особенность человеческой психики. Ты кого-то ждешь, поэтому, когда этот человек не приходит…
Конечно, полный бред, решила я. И вообще – не мое это дело. Может быть, он и сам справился со своей проблемой, потому и не явился в назначенное время?
Но любопытство гнало меня вперед.
До Чистого добегу за две минуты. Я не пыталась даже разобраться, к чему мне это. Человек-то я импульсивный. Сначала делаю, потом думаю.
Накинув куртку, вылетела на улицу.
Его уже увезли – только абрис тела, нарисованный мелом.
Два контейнера с мусором. В них копалась старушенция да еще бездомная собака. Чистый переулок был фактически пустынным местом. Ночью тут вообще лучше бы и не ходить, а если уж кому приходится, никак не обойтись тому без охраны.
Я стояла и смотрела на контур фигуры, напоминающий портрет Кисы Воробьянинова работы Бендера.
– «Узнают смерти тоже приближенье», – прошептала я.
Смерть вторглась в мой мир, и я почти физически ощутила – это касается меня. Еще не знаю как и не знаю почему – но…
Холод пробрал меня до костей.
Я резко развернулась и пошла прочь. К теплому офису, где, похоже, мне никогда уже не дождаться Андрея Вениаминовича Гордона.
* * *
Вернувшись в «теплый офис», я завернулась в пушистый плед, который позаимствовала с кровати в неофициальной части лариковской квартиры.
Сразу стало уютно и дремотно. За окном начался дождь, и от этого на душе скребли унылые кошки, которым явно не хватало общества.
Поэтому звонок в дверь я восприняла с активной радостью.
Слава богу, мой клиент просто запаздывал. Он жив и здоров.
Я распахнула дверь и, не глядя, радостно воскликнула:
– Наконец-то! Я думала, вы уже не придете!
– Простите… Андрей Петрович на месте?
Недоуменно посмотрев, я обнаружила, что на пороге стоит бледная и очень хорошенькая женщина, напоминающая нарцисс.
– Здравствуйте, – кивнула я. – Андрея Петровича нет. Простите, я просто ждала другого человека.
– Я поняла, – растерянно улыбнулась она. – Значит, Андрея Петровича нет?
– Нет, – развела я руками. – Вы можете дождаться его. К тому же, возможно, я смогу вам помочь?
– А кто вы? – спросила она.
– Его помощник, – честно ответила я. – Тоже детектив, но младший.
– Да мне без разницы, – махнула рукой женщина. – Я так измучилась, что возвращаться не хочется. Может быть, вы и вправду сможете мне чем-нибудь помочь?
Глава 2
Она прошла и так уютно умостилась в моем кресле, что я даже не стала ее пересаживать. Редко кому удается вместиться в него с подобным изяществом!
Мне эта странная дама показалась похожей на редкую бабочку, случайно залетевшую на огонек. Сейчас взмахнет крыльями и отлетит в сторону вон того облачка, странно светлеющего на темном небе.
Она явно чувствовала себя неловко. И я, чтобы сгладить эту дурацкую неловкость, спросила:
– Кофе будете?
Она радостно закивала своей аккуратно причесанной головой.
– А можно?
– Конечно, – поднялась я. – Даже нужно в такую пасмурную и холодную погоду. Кстати, если вы курите, то пепельница вот.
Я поставила перед ней новое приобретение Ларикова.
Не в силах бороться с моей страстью к курению, некурящий босс купил где-то гадкую китайскую пепельницу в виде синей машинки, причем нахально утверждал, что эта пепельница с угольным фильтром. В принципе, при нем я терпела это идиотское жужжание. Если ему кажется, что так меньше вреда для его здоровья, пускай. Чем бы мой босс ни тешился, лишь бы не плакал.
Она достала сигарету, пробормотала «спасибо» и закурила. Я открыла машинку. Сразу раздалось непотребное жужжание, отчего гостья как-то нервно дернулась и вытаращилась на это чудо, как туземец на телевизор.
– Что это? – спросила она едва слышно.
– Пепельница, – пояснила я. – С вентилятором. Правда, гадость?
– Нет, очень мило.
Она поежилась и глянула на меня таким потерянным взглядом, что мне стало стыдно. В конце концов человек замерз, и ему хочется горячего напитка.
– Сейчас, – пробормотала я, бросаясь на кухню.
Когда я вернулась с кофе, она сидела, сцепив на коленях тонкие пальцы, и мечтательными своими глазами смотрела куда-то вдаль.
– Кстати, меня зовут Саша, – сообщила я.
– Ох, простите… Я как-то забыла, что вы не знаете моего имени. Вы очень приятный человек, Саша, такое ощущение, что мы знакомы целую вечность. Меня зовут Софья Александровна. Соня.
Она произнесла это с такой трогательной улыбкой, окончательно сделавшей ее похожей на «мимолетное видение», что я не могла не улыбнуться в ответ.
– Так что с вами произошло? – приступила я к разговору. Прелюдии были окончены, а если человек тащился сюда в этакий холод, значит, его, простите, круто прижало.
– Не знаю, с чего начать…
Она неуверенно посмотрела на меня. Кажется, очень стеснялась.
Боже мой, неужели она хочет того же, что и большинство наших клиентов? Чтобы я проследила за ее мужем, например?
– Это так все странно, – пролепетала она едва слышно. – Вы можете посчитать меня сумасшедшей. Но… Я больше не могу находиться в собственной квартире, Саша! Мне страшно!
* * *
Бедная женщина выглядела действительно напуганной и расстроенной.
– Вы, наверное, будете смеяться надо мной. Когда я обратилась в милицию, они выслушали мой рассказ с тем стойким скептицизмом, который так естественен, пока…
Она комкала платок, и ее губы шевелились. Если она вела себя так и в милиции, то представляю, как они там ржали!
Соня действительно сейчас была похожа на крайне неуравновешенную даму.
А уж ее рассказ и вовсе на первый взгляд мог показаться полным бредом!
– Понимаете, Саша, в моей квартире что-то происходит, – подняла она на меня испуганные глаза. – Если бы я была фантазеркой, назвала бы это полтергейстом. Но… Я же не идиотка, правда?
«Ну откуда мне знать», – хотела воскликнуть Саша-насмешница, которая так и спешит выпрыгнуть, как черт из табакерки, в самый неподходящий момент.
Но добрая Саша усилием воли затолкала эту нахалку глубоко внутрь и помотала с готовностью головой:
– Нет.
– А именно так они и подумали. Даже присоветовали мне обратиться по адресу. Я уже потеряла всякую надежду, но тут наткнулась на ваше объявление.
Словно боясь, что я не поверю, заподозрив ее в том, что на самом деле она подослана вражескими агентами, она достала из сумочки скомканную газетку с объявлениями и протянула мне.
– Все понятно, – терпеливо сказала я. Как будто мне было так важно, откуда она узнала о бренном существовании Андрея Петровича Ларикова и иже с ним. – Так что там происходит с вашей квартирой? Начинают летать ножи и сам собой включается телевизор?
– Ну вот. И вы туда же… Да ничего этого нет. Просто я вхожу в свою квартиру и вдруг понимаю, что там кто-то был. О, нет! Ничего не украдено. Все на своих местах. Только запахи – одни лишь запахи. Сигарет, которые я не курю. Духов, которыми я не пользуюсь. Книга, которую я не читаю, почему-то лежит раскрытая на столе. Какие-то еле уловимые нюансы, по которым ты определяешь, что, кроме тебя, в квартире живет еще таинственный некто. И однажды я даже видела его!
– Как? – вытаращилась я на нее. – То есть все-таки призрак?
– Почему призрак? – устало отмахнулась от меня Соня. – Нет. Я однажды приехала с гастролей раньше. Заболела гриппом и вернулась. Я балерина, и если простужаюсь, лучше полежать дома. Так вот, вернувшись, я, естественно, никому ничего не сказала. И сразу залегла в постель с твердым намерением отоспаться. Чувствовала себя отвратительно, голова гудела, но ночью…
Она замялась. Похоже, что то ночное событие сильно ее взволновало, потому как сейчас она заново переживала тот ужас. Ее зрачки расширились, а тонкие ноздри трепетали, выдавая учащенное и взволнованное дыхание.
– Я проснулась от чувства опасности. Знаете, иногда так бывает… Тебе снится какая-то муть, и чувствуешь, что надо бы срочно проснуться… От температуры чаще всего снятся кошмары, не так ли? Так вот, я проснулась и увидела, что в углу стоит тень. И смотрит эта тень прямо на меня. Я вскочила и спросила: «Кто вы?» Тень замерла, мне было ужасно страшно, я потянулась к выключателю, и…
– Ну? – сгорала я от нетерпения. Ужасно люблю страшилки! Ожившие мумии всякие пленяют мое детское воображение. – Оно на вас накинулось? Вы его увидели, да?
– Нет. Он метнулся в сторону, хлопнула дверь… Все. После этого я попросила поночевать у меня племянницу Машу. Все время, пока она была со мной, ничего не происходило. Но Маше надо жить своей жизнью. К тому же сейчас она собирается замуж. Ей не до меня. Я решила, что все это было просто каким-то наваждением, время все стирает. Страх мой приобрел зыбкие очертания, и я решила, что все, случившееся со мной, просто бред воображения. Морок.
– Ну здрасьте, – недовольно протянула я. – Ваша-то тень вела себя как человек. Вышла через дверь, а не через окно! Какой же это морок? Нормальный морок будет вести себя куда приличнее…
– Какое-то время все было спокойно. Но неделю назад все началось по той же схеме. Он вернулся, Саша. И теперь ведет себя совершенно непонятно. Потому что я стала находить реальные подтверждения его присутствия. Он хочет, чтобы я знала о нем. И мне страшно. Чего он добивается, Саша? Моего ужаса? Ведь любому на моем месте станет не по себе!
– Еще как, – подтвердила я. – Если бы он решил пожить у меня, я бы постаралась его выследить.
– Я пыталась! Это невозможно. Он точно знает, когда меня нет. Он никогда не заявится, если я дома. Более того – я пыталась узнать у соседей! Его никто не видел. Все таращат на меня глаза, а самые откровенные вертят пальцем у виска! Я в каком-то тупике, Сашенька. Но больше так жить я просто не могу.
– Хорошо, а видеокамера? Вы пробовали?
– У меня ее просто нет, – развела она руками.
– Устроим, – пообещала я. – Думаю, дело это не такое уж и сложное. Может быть, это просто бомж?
– Бомж, от которого пахнет «Кензо», – рассмеялась она. – И который прошлый раз сподобился забыть вот этот галстук, купленный не иначе как в «Паритет Фэшн»? Нет, Саша, он не бомж! И ключей я не теряла. Ни разу. Тем не менее он прекрасно проникает в мою квартиру…
– Ну, это не такая уж проблема, – рассмеялась я. – Ключ от моей квартиры подходит еще к двум. Я открываю им еще квартиру моей подруги Вероники и вот этот самый офис! Вопрос в другом…
Я задумалась. И в самом деле – непонятный субъект! Может быть, он просто романтично влюбился? Но от его тени веяло чем-то неприятным и зловещим.
– За каким фигом ему все это надо? – спросила я скорее саму себя, чем клиентку.
* * *
Когда она ушла, я попыталась все обдумать.
Честно говоря, ситуация, в которой оказалась Соня, была совершенно идиотской. В конце концов я пришла к выводу, что все очень даже нужно проверить.
То есть у меня даже начал складываться план действий, но в этот момент дверь распахнулась и в офис вошел Лариков.
Был он совершенно растерянный и грустный. Не снимая пальто, которое делало его похожим на английского аристократа начала прошлого века, он прикрыл глаза и попросил:
– Сашик, голубчик, сделай кофе, пока я не умер от болей в голове! Этот туман меня доконает.
Такой вежливо-ласковой формы обращения я уже давно от него не слыхала. Поэтому, чрезвычайно удивленная, отправилась на кухню. Ну и денек сегодня выдался! Не иначе как влияние полной луны.
Вернувшись, я уселась напротив него, скрестив ноги, и поинтересовалась:
– Тебе дозвонились?
– Ага, – медленно, еле ворочая языком, произнес Ларчик.
– И?
– Гордон, – сказал Ларчик, вздохнув. – Гордон, которого убили по пути к нам. Грязная история, Сашка! Спасибо за кофе, я начинаю приходить в себя.
– Что думают менты?
– А они вообще думают? – усмехнулся Лариков. – Нет, я не спорю, там есть несколько человек, которые еще не утратили этой способности. Но дело досталось как раз не им. Ванцову. А этот никогда не обладал способностью к мышлению. Он решил, что убил Гордона какой-то бомж. Собственно, жильцы дома, возле которого найден труп Гордона, показали, что возле мусорных баков вечно крутятся подозрительные личности.
– Крутятся, – кивнула я. – Совершенно шизанутая старенькая леди в кружевной рваной мантилье да еще собака, линялая, как мои джинсы после стирки. Они как-то в мои представления об убийце не укладываются. Старуха просто немощна, а собака не умеет работать оружием.
– Плюс ко всему, откуда у бомжа револьвер? Да еще с глушителем… Понимаешь, Сашка, у меня создалось впечатление, что Ванцов твердо вознамерился отправить это дело в «нераскрываемые». И это, Сашик, меня напрягло.
Он вертел чашку в своих узких ладонях и задумчиво хлопал длинными ресницами.
– Ну ладно. Чего думать об этом? Все равно никто нам этого дела не поручал, оно у милиции, и мы с тобой не имеем права вмешиваться с нашими измышлениями, пока нас об этом не попросят…
– Когда я думаю об этом, чувствую свое бесправие, – обиженно проговорила я. – Кроме того, мне совсем не нравится, что убийство Гордона на сто процентов постараются повесить на несчастного бездомного алкоголика. Или на несчастную старушенцию в такой красивой мантилье. Или вообще на ни в чем не повинную собаку…
– И что ты предлагаешь? – вскинулся Лариков. – Лезть поперек «батьки»? Ты их плохо знаешь, радость моя! Особенно Ванцова! Этот наступит на тебя, сплющит и пойдет дальше!
– Как это – сплющит? – совсем разозлилась я. – Позвольте, но я не люблю, когда меня «плющат»! Я его сама расплющу!
Он долго смотрел на меня, а потом начал хохотать.
– Сашка, ты совсем еще ребенок! Такой славненький, воинственный ребеночек! Ладно, давай забудем о Гордоне. Если здесь появится его жена и попросит нас этим заняться, дело другое. У нас будет право им заниматься. А пока давай думать о других вещах. Ничего, кстати, нового?
– Нового?
Я задумалась. Надо ли говорить о Соне? В конце концов, он же обещал мне самостоятельное дело.
– А ты подтверждаешь, что я сама могу заниматься расследованием? – осторожненько спросила я.
– Смотря каким, – кивнул он. – Если оно не связано с убийством. Если это не сексуальный маньяк. В общем, если твоей жизни ничего не угрожает.
– Скорее всего нет, – честно ответила я. – Кто-то бывает у одной женщины, когда ее нет дома. И оставляет следы своего пребывания на виду. Может быть, он ведет психическую атаку, стремясь ее запугать или свести с ума?
– А может быть, твоя женщина просто с ума сошла сама, – фыркнул Лариков. – Так чего ты хочешь?
– Пока не знаю. Сегодня вечером я буду у нее, чтобы самой посмотреть, где расположена квартира. Прикину, как он туда попадает, и главное, попробую представить, зачем он это делает. Должно же быть что-то, о чем она забыла. Может быть, он ищет какую-то вещь?
– Ладно, судя по всему, это дело как раз для тебя. Только если поймешь, что женщина все-таки обманывает…
– Нет, – покачала я головой. – Она очень перепугана.
– Значит, сама обманывается. Хотя… Сашка, а ведь это может быть опасным! Если она сумасшедшая, вполне может оказаться буйной!
Он смеялся.
– Прекрати! – обиделась я. – Она мне сама сказала, что он оставляет там вещи! Даже показала мне. Галстук.
– Ерунда, – фыркнул он. – Галстук может принадлежать ее любовнику. Или она его купила. Чтобы поубедительнее навешать тебе спагетти.
– Лариков, – взмолилась я. – Когда-нибудь ты будешь относиться ко мне серьезно?
– Сашка, серьезно я отношусь только к врагам, – ответил он. – Надеюсь, ты никогда не станешь моим врагом?
– Если это необходимое условие для того, чтобы ты относился ко мне серьезно, не могу этого обещать, – высказалась я и, засунув себя в куртку, добавила: – Мне пора, мон шер. Надо ведь еще забежать домой, предупредить маму, что сегодня я приду очень поздно.
– И Пенса, чтобы он за тобой приехал, – строго напомнил Лариков. – Сашка, ты же не будешь шляться по ночам одна?
У меня вообще-то были кое-какие планы насчет сегодняшней ночи. Но я решила, что Пенс мне не помешает, и согласилась с Лариковым.
– Кстати, завтра я немного опоздаю, – сообщила я. – Поскольку неизвестно, когда вернусь.
– Ладно, маленький рыжий ангел, – махнул рукой Лариков. – Только, пожалуйста, не подвергай себя опасности!
Ну вот этого я ему обещать никак не могла!
