Светлана Алешина
Фуршет с трагическим финалом (сборник)
Фуршет с трагическим финалом
Глава 1
«Значит, сегодня вечером гуляем, – удовлетворенно думал Евгений Котов, повязывая галстук. – Только вот жара стоит, черт ее возьми! Впору в шортах и майке отправляться…»
Но нет, нельзя. Конечно, нельзя! Поскольку бизнесмен Котов собирался на конференцию под названием «Бизнес и средства массовой информации в демократическом обществе». Мероприятие сие было организовано в провинциальном Тарасове губернским отделением партии «Яблоко» с участием заокеанских фондов. Вернее, именно американцами, а «Яблоко» только предоставило «крышу». Но официально так сказать было нельзя, поскольку отношение к мероприятию тогда было бы негативным – опять эти чертовы янки собрались учить-поучать русского Ваню, который спит и видит себя Мессией всего человечества.
Высокий статус конференции, однако, взялся обеспечить губернатор, который хотел показать, что он во всей России самый «демократичный демократ» и «центральный центрист». Его выступление ожидалось прямо на открытии. Потом должны были зачитать доклады, потом разбрестись по секциям, а вечером все участники саммита должны были отправиться на фуршет. Этого фуршета-то, собственно, Котов и ждал. Он не рассчитывал на особо плодотворное общение с кем-либо на конференции. Был, правда, один момент – там должен был появиться один из областных чиновников, который мог быть Котову полезен. И все.
Разумеется, главу многопрофильного концерна «Антей» не интересовали такие вещи, как взаимодействие бизнесменов и представителей СМИ. Он давно уже понял, что в России бизнес делается отнюдь не так, как на Западе, и что все попытки рафинированных американцев приучить русских к цивилизованным правилам поведения обречены на провал. Ко всему прочему, Котов знал, что представляют эти самые фонды в России обычно молодые женщины-феминистки, ужасно безвкусно одетые, с мешковатыми фигурами. И на комплименты в свой адрес реагируют холодно, грозя подать в суд за сексуальные домогательства. Суммируя все эти известные ему факты, Евгений справедливо счел, что действительно интересным на конференции является только фуршет, который должен был начаться в пансионате «Сокол» в семь часов вечера.
Его жена Лариса, тоже бизнесменша, директор ресторана «Чайка», была приглашена на тусовку, но твердо решила не идти. Ей там было еще менее интересно, чем Евгению. Ко всему прочему, Лариса только что закончила свое очередное расследование криминальной истории, в которую в очередной же раз вляпалась. Поэтому она спала без задних ног, откинув покрывала и вольготно раскинувшись на кровати – жара стояла в начале этого июля на берегах Волги ужасающая.
Котов надел белую рубашку с короткими рукавами, облачился в светлые летние брюки, приладил мобильник и, скосив взгляд на спящую жену, решительно двинулся к лестнице. Он спустился на первый этаж своей трехуровневой квартиры и, пройдя через вестибюль, подошел к двери гаража. Через полминуты он сидел в салоне своего джипа, негодуя на духоту и терпеливо ожидая, когда же заработает кондиционер. Когда температура стала для Евгения приемлемой, он завел мотор и вывел джип из гаража.
Через пятнадцать минут он припарковал свой автомобиль на стоянке около дома знаний. Джип Котова занял достойное место в ряду иномарок, среди которых выделялись два новеньких блестящих «Мерседеса» – на одном из которых приехал губернатор. Вокруг в обилии тусовалась милиция – присутствие на мероприятии первого лица губернии обязывало.
Евгений с важным видом вошел в здание и в вестибюле зарегистрировался в качестве участника у симпатичной девушки, сидевшей за столиком. «Хороша, нечего сказать», – с интересом окинул он взглядом ее фигуру. Девушка с улыбкой вручила ему пакет документов и буклетов, которые выдавались каждому участнику конференции. Уже сидя в зале, Евгений лениво просмотрел их, но ничего интересного не нашел. «Ну и скучища здесь намечается, – уныло подумал он. – Просто козлиный треп!»
Он поздоровался с некоторыми известными ему личностями, коллегами по бизнесу, а сел рядом с Игорем Ростовцевым, владельцем сети супермаркетов «Планета». Его личность, правда, интересовала его гораздо меньше, чем соседка слева. Судя по тому, как сосредоточенно та записывала происходящее на конференции, она являлась представительницей одной из древнейших профессий – то есть была журналисткой.
«Весьма недурна, весьма», – облизнулся Котов. Практически всю официальную часть он провел в осмотре ног соседки – на ней была всего лишь мини-юбка – и других соблазнительных частей ее тела.
На сцене же тем временем все шло самым скучно-официозным чередом, который и прогнозировался Евгением. Сначала на трибуну взобрался губернатор, который с присущей ему непосредственностью заявил, что «он завидует участникам конференции, несущим идеалы демократии в Россию». Потом принялся восхвалять успехи губернии – что якобы бизнес здесь пользуется поддержкой, что происходящее в деловой сфере находится под пристальным вниманием газет и телевидения, что пресса объективно освещает все происходящие процессы, как негативные, так и позитивные. Завершил губернатор речь пожеланиями конференции успехов в работе. Сразу же после выступления он покинул зал в сопровождении своей свиты.
А потом пошло-поехало. Выступали политики, бизнесмены и заокеанские друзья. Все говорили правильные слова, от скуки и протокольности которых сводило скулы. Особенно преуспела американка – ее речь изобиловала фразами, которые ни о чем не говорили и были лишены напрочь конкретного наполнения. «Демократия, пиар, совершенствование менеджмента, муниципальные бизнес-проекты…»
Евгений волей-неволей начал зевать.
– Это у них так принято, – бросил недовольную реплику сосед Котова. – Когда я сочинял заявку на грант по ихнему образцу, то ничего не понял. Белиберда такая, что свихнуться можно.
Котов понимающе кивнул в ответ. Он вообще считал американцев туповатыми людьми. Только вчера к нему на улице пристали двое молодых людей в белых рубашках и галстуках с бэйджами церкви Иисуса Христа святых последних дней, а проще говоря – мормонов. Котов в течение пяти минут уговаривал их, что к богу обращать его бессмысленно, а тем более в мормонском понимании. Он говорил, что любит джин, кофе и чай, а все эти напитки запрещены мормонами как одурманивающие и плохо действующие на здоровье. Потом он говорил им, что немцы пьют пиво до старости и рано не умирают, а Черчилль курил сигару до девяноста лет. Эти аргументы молодых янки не убеждали, и они тупо советовали почитать Книгу Мормона, а также понять, почему основатель мормонской церкви Джозеф Смит молился богу. Причем говорили они все это заученными, штампованными фразами. Котов еле-еле от них отвязался, сославшись в конце концов на непомерную занятость.
А на сцену тем временем один за другим взбирались преподаватели экономической академии, бизнесмены и прочие представители городской элиты. Котов скучал. Соседи справа тоже. И даже девушка-журналистка закрыла свой блокнот и вяло просматривала программу мероприятия, видимо, прикидывая, когда лучше для нее будет закончить на нем свое пребывание.
– Сейчас твой выход, – грубовато ткнул Ростовцев своего соседа справа.
– Да уж, – хмуро согласился тот, вертя в руках конспект выступления.
– Не оплошай уж там.
– Постараюсь.
Сосед Ростовцева пошел к трибуне, и в этот момент Котов окончательно решил, что делать на мероприятии больше нечего, и направился в буфет освежиться кока-колой. Более крепкие напитки он решил отложить на вечер. Больно уж было жарко…
* * *
Элис Симпсон, закончив свое выступление, прошла на место, по пути одарив улыбкой местного функционера «Яблока» Николая Ястребова. Этот молодой человек, пробывший несколько лет на посту управляющего банком, к тридцати годам вдруг решил, что призвание его – политика. К тому же обладая достаточно хорошими внешними данными для этого, он довольно скоро выдвинулся на первые позиции в «яблочном» отделении. И именно он «пробивал» эту конференцию, надеясь на американские деньги и продвижение в сфере публичной политики.
Элис представляла на конференции американский фонд защиты демократии. С Николаем она познакомилась еще в США, куда Ястребов приезжал в составе какой-то официальной делегации. Еще тогда она отметила, какой красивый этот парень. Сейчас же, в Тарасове, она еще больше уверилась в том, что Ястребов очень даже ничего как мужчина. Но… Николай, как ни странно, вел себя довольно официально и не проявлял знаки мужского внимания к ее персоне. И это несколько задевало честолюбивую Элис, поскольку она знала, что русские мужчины обычно ведут себя с женщинами очень непосредственно.
Американка была не очень привлекательна. Ее белобрысые прямые волосы, коренастая фигура, далекая от стандартов Голливуда, и круглое, мясистое англосаксонское лицо не могли возбудить в избалованном женским вниманием красавце Ястребове желание. Сама Элис, однако, считала по-другому.
Она была фанаткой России. Изучала в университете русский язык в течение трех лет и даже почти избавилась от акцента. В России она прожила следующие три года после окончания университета. Ей было двадцать пять, когда она закрутила роман с неким Мозесом Шварцем, владельцем радио в штате Мэн. И даже вышла за него замуж.
Однако эта связь закончилась, как только Элис на одной из тусовок в Москве познакомилась с неким Александром Вампиловым. Сей амбициозный молодой человек подвизался на журналистской и политологической ниве, постоянно критикуя как демократов, так и коммунистов, как правых, так и левых, как националистов, так и западников. Элис поддалась обаянию молодого радикала и увела его от жены. Браку с Мозесом после этого пришел конец, чем радиовладелец был очень недоволен, но ничего не мог противопоставить обаянию далекого от Америки русского журналиста.
Вот уже второй год Вампилов являлся любовником Элис, а она с увлечением работала в России по заданию американского фонда, объезжая российские регионы и приобщая русских к идеалам западной демократии. Нынешняя конференция была одним из этапов этого самого приобщения.
«Надо будет все-таки поближе познакомиться с этим Ястребовым», – подумала Элис, усаживаясь на свое место. В конце концов эта интрижка ничего не изменит – отношениям с Алексом, как она называла Вампилова, это угрожать не может. А обстановка в это жаркое лето в полукурортном Тарасове весьма способствовала легкомысленным и ни к чему не обязывающим отношениям. К тому же деловые контакты с Тарасовом вообще и с Ястребовым в частности на этой конференции для Элис заканчивались.
– Русские иногда очень умелы, – говорила ей подруга Дженнифер, делясь своими впечатлениями от своего русского бойфренда.
– Но все, что они делают руками, тем не менее ужасно, – отвечала ей со смехом Элис, знавшая много русских анекдотов.
– То, про что я говорю, делается все же не руками, – отвечала подруга, такая же любительница России и русских мужчин.
В перерыве на обед к мисс Симпсон подошли несколько журналистов, а потом привязался пузатый чиновник из областной администрации. Представившись господином Парамоновым, он с ужасным акцентом пытался сделать ей на английском комплименты.
«Видимо, ожидает какого-то продолжения, – подумала Элис. – А может быть, ему нужно что-то другое… Например, какое-нибудь содействие в получении гранта или еще что-нибудь. Русские же любят все делать, как они говорят, по блату».
Элис, соблюдая принципы знаменитой американской политкорректности, сумела-таки отвязаться от настойчивого внимания Парамонова и переключилась на Ястребова. А тот беседовал с бизнесменами и чему-то заразительно смеялся. Проходя мимо, Элис услышала его реплику:
– Это все ерунда. Главное, получить грант, а там уже неважно. К тому же эти американцы такие тупые, что им можно сливать всякую туфту!
Элис плохо поняла выражение «сливать туфту», но четко уяснила, что она «тупая». Ей это крайне не понравилось, и она даже решила не соблазнять Ястребова, раз он такой хам. И вообще настроение у нее испортилось. И в этот момент она натолкнулась на мужчину, у которого, похоже, настроение было не лучше. Во всяком случае, его кислая физиономия очень красноречиво выражала скуку и изнурение от жары.
Элис сочувственно улыбнулась ему.
– Жарко, да? – задал он вопрос, который только и мог задать человек в такой ситуации.
– Да… А вы бизнесмен? – спросила она.
– К сожалению или к счастью, да, – манерно ответил мужчина. – Кстати, меня зовут Евгений.
– А меня – Элис, – с едва заметным акцентом произнесла Симпсон.
– Я видел вас на трибуне. Очень содержательное выступление, – соврал Котов.
– Спасибо.
– Вы сегодня будете в пансионате?
«И этот туда же!» – пронеслось в голове у Элис, которая явно преувеличивала в данном случае свою женскую привлекательность.
– Да, конечно, – тем не менее широко улыбнулась она.
– Очень хорошо, о'кей, – сказал Котов. – Глэд ту си ю, – решил он напоследок блеснуть эрудицией в английском.
* * *
Виталий Романович Парамонов не менее остальных, а может быть, и более, скучал на этой конференции, на которой был вынужден торчать из-за своих служебных обязанностей. А денек был самый что ни на есть волжский. Суббота, жара – в самый раз на дачу, а может быть, и на острова. Несмотря на свое достаточно высокое положение, чиновник Парамонов любил так называемый дикий отдых на Волге – рыбалка, водочка, шашлычок.
С американкой он стал заигрывать просто от нечего делать. Он понимал, что никаких серьезных решений на этой конференции принято не будет, просто некоторые люди, получившие американский грант, усиленно его отрабатывают. А другие пытаются заполучить, чтобы тоже ничего не делать. А денежки были спущены из Штатов в регион немалые – об этом Парамонов знает лучше остальных. Самому Парамонову от всего этого ничего не перепало, и это обстоятельство еще больше удручало его. «Торчи тут вместе со всеми этими надоевшими рожами!» – раздраженно думал он про местных предпринимателей.
«Взять хотя бы этого Ростовцева, – продолжал думать Виталий Романович. – Отъелся на своих супермаркетах. А как смотрит заискивающе, когда здоровается… И как меняется его взгляд, когда разговаривает со своим подчиненным, которого вместо себя заслал на трибуну пудрить всем мозги! Кстати, похоже, тоже кретин изрядный. Всю речь читал по бумажке, плохо проговаривая сложные слова. Видимо, привык на «бля-буду» с продавщицами разговаривать».
Парамонов скосился в сторону второго соседа Котова, Михаила Полубейцева, который, собственно, и являлся объектом его мыслей. Этот, в отличие от лоснящегося здоровьем Ростовцева, выглядел менее представительно. Невзрачный, с какой-то крысиной физиономией. Тьфу, да и только! Парамонов брезгливо отвернулся.
«А этот якобы эстет Котов, который на самом деле просто спивающийся деградирующий тип – раздражению чиновника не было предела, – выпендривается и выпендривается! Нет бы спокойно вести себя, как все, и не ссориться с губернаторской командой. Нет же, этому нужно выделиться и показать, какой он из себя умный, образованный и отличающийся от других! Но он-то его знает. Его концерн «Антей» в последнее время резко покатился вниз, прибыли упали… Поэтому Евгений теперь никому не интересен. Так, мелкая сошка… Вот жена у него, владелец ресторана, другое дело! Энергичная женщина. Но тоже мелкая сошка… По сравнению со мной».
Парамонов слушал очередных докладчиков, а думал об окружавших его в зале людях. Он не знал, что нелицеприятные мысли по поводу него самого посещали в данный момент и Котова.
Евгений думал примерно так: «Вот сидит человек и ни хрена не делает. Не делает сегодня, не будет делать и завтра у себя в кабинете. Черт знает что – насадили во власть вот таких трутней, которые только и знают, что бы еще придумать, как предпринимателей обуть. Честных и работящих, таких, как он, например, Евгений Котов». Здесь Евгений сделал паузу, осекся и скорректировал свои мысли: «Ну, может быть, конечно, я и не трудоголик, но все равно кормить таких откровенных дармоедов, как Парамонов, не должен. А все эти конференции – просто дерьмо, и все!»
Не совсем так, однако, думал в этот момент господин Ростовцев. Для него эта конференция была попыткой зарекомендовать себя в глазах как американцев, так и местных функционеров, в частности Николая Ястребова, тех, кто может посодействовать в кредитах и грантах. У Ростовцева была сеть супермаркетов, которую он хотел расширить. Для этого нужны были деньги. А потом у него появилась идея создать газету, потом – чем черт не шутит – ринуться в политику. Словом, пойти проторенной дорожкой многих российских бизнесменов. Возраст подходящий, нужно расти, приобретать масштабность. Короче, типа прогрессивно мыслить. Именно поэтому Ростовцеву некогда было думать о тех, кто сидел с ним рядом, и мысленно о них сплетничать. Он должен был правильно себя вести, чтобы иметь возможность в дальнейшем получить дивиденды.
* * *
– Знаете, наш бизнес, уважаемая мисс Симпсон, – растекался мыслью по древу чиновник Парамонов, – еще покажет себя. Не в обиду будь сказано, – он прижал руки к груди, – вы же нам не даете развернуться. Именно Америка…
Элис высоко подняла брови в знак своего удивления.
– А что, вы будете отрицать? – с полемическим задором задал риторический вопрос Парамонов и отхлебнул коктейль из бокала. – Вы не пускаете нас на прибыльные рынки. Вы не хотите инвестировать деньги в нашу промышленность, а заваливаете нас товарами, которые у вас дома никто не берет. Хотите сказать, я не прав?
Парамонов уже был достаточно подшофе, а Элис так холодно отнеслась к нему как к потенциальному кавалеру, что он мог себе позволить такие высказывания. Ко всему прочему, он не был зависим от денег той организации, которую представляла в России мисс Симпсон.
– Может быть, отчасти, – вежливо, с улыбкой и милым акцентом ответила Элис. – Но не надо это преувеличивать.
– Российский бизнес еще развернется, – решил поддержать чиновника Николай Ястребов. – Вот у нас тут присутствует бизнесмен, который не делает ставку на коррупцию.
И он широким жестом показал в сторону Евгения Котова, который стоял немного поодаль и с наслаждением потягивал холодный джин с тоником.
– А то глобализация, глобализация! – насмешливо бросил реплику Парамонов. – Попробуйте глобализировать славян! Попробуйте! И зайдете в тупик…
– Вы не правы, господа, – решил смягчить ситуацию Ястребов. – Глобализация – процесс объективный, хотите вы того или нет. И именно поэтому мы проводим эту конференцию. А то столько времени жили в отрыве от всего мира.
– Это точно, – хмуро подтвердил Котов, осушая свой бокал и собираясь вновь наполнить его.
Фуршет, которого так долго ждали бизнесмены и чиновники, принимавшие участие в конференции, вот уже почти час продолжался в большом стеклянном холле пансионата «Сокол», который расположился в живописном месте, почти на вершине холма. Холмов этих было несколько, они опоясывали город Тарасов со всех сторон, и микрорайоны на остальных холмах гордо именовались «тарасовской Швейцарией». На одном из них и был выстроен в семидесятых годах пансионат, служивший для городской элиты и высокопоставленных гостей местом отдыха и развлечений. Сюда поселили зарубежных гостей конференции, да и многие тарасовские участники собирались остаться здесь на ночь. Некоторые потому, что уже основательно нагрузились спиртным, а иные – чтобы предаться пороку вне лона семьи. Почти каждую ночь к пансионату ночью подкатывали машины, из которых выпархивали ночные бабочки – вульгарно раскрашенные, разодетые проститутки.
Евгений, в частности, тоже подумывал, не стоит ли ему разрядиться сегодня подобным образом, хотя в глубине души ему просто хотелось выпить, а потом в одиночестве полежать в охлажденном кондиционером номере. Кстати, может быть, и поговорить с кем-нибудь, к примеру, с тем же Парамоновым. Мужик он вроде бы ничего, а после выпитого – и вообще сойдет за доброго приятеля. Может, чем и в бизнесе поможет.
– Если серьезно, то нас беспокоит связь вашего бизнеса с криминалом, – тем временем говорила Элис Симпсон. – Очень беспокоит. Поэтому роль масс-медиа очень важна. Нужна, как говорит ваш президент, открытость…
– Прозрачность, – подсказал ей Ястребов.
– Да, йес, про-зрач-ность, – по слогам повторила Элис. – Нужно платить налоги, получать прибыль.
– И строить новые дома, – подхватил тершийся возле Ростовцева Полубейцев. – Развивать эту, как ее…
– Инфраструктуру, – в качестве подсказки снова выступил эрудированный Ястребов.
– Если будет развиваться демократия, все будет, – сказала Элис. – Без открытости сложно…
– А вот скажите, уважаемая мисс Симпсон, – снова заговорил Парамонов. – У вас капиталы все в Америке чистые?
– То есть? – вытаращила серые глаза Элис.
– Они все легальные?
– Конечно.
– А я уверен, что нет, – упрямо возразил Парамонов. – Потому что все миллиардеры – наследники бандитов с большой дороги, которые грабили честных людей у вас в девятнадцатом веке.
– Ну вы не обобщайте, Виталий Романович, – примирительно произнес Ястребов. – И у нас есть проблемы с чистотой капиталов, и там. Они есть везде. Поэтому мы собираемся здесь и разговариваем.
– У нас, например, чистые капиталы, – сказал Игорь Ростовцев, обнимая за плечо Полубейцева. – Я готов все показать, все доказать, откуда, чего и куда.
– Да брось ты, – неожиданно вмешался Котов, принявшийся к тому времени опустошать второй бокал алкогольного коктейля. – Неужели ты хочешь сказать, что платил все налоги?
– Ну, может, пять лет назад и не платил. А кто их тогда платил? – улыбнулся Ростовцев. – А теперь собираюсь все делать цивилизованно. Мы работаем с заграницей – там никакого черного нала.
– Ноу, черный нал – ноу! – сделала озабоченное лицо Элис. – Это плохо. Не-проз-рач-но!
Парамонов широко улыбнулся и обнял Элис за плечи.
– Россия – совсем другая страна! – воскликнул он.
Мисс Симпсон сочла необходимым отстраниться от пузатого чиновника, но сделала это вежливо, совсем по-американски.
– Америка – тоже другая страна, – ничего не нашла она лучшего ответить захмелевшему Виталию Романовичу.
Парамонов, однако, решил пойти в атаку и взял американку за руку.
– Понимаете, мисс Симпсон, пока вы не поймете, что Россия – совсем другая страна, вы не сможете здесь нормально работать. Андэстэнд? – насмешливо глядя на американку, спросил он.
Это было слишком. Чиновник явно перебарщивал и с фамильярностью, и с резонерством. Дипломат Ястребов снова поспешил на помощь:
– Элис, вы не будете против, если мы с вами обсудим кое-какие детали? Я вспомнил, что есть проблемы с завтрашним днем…
– Прямо сейчас? – снова удивилась Элис, и в ее глазах промелькнул некий интерес.
«Неужели Ястребов хочет уединиться со мной в неформальной обстановке?» – подумала она.
– Нет, просто дискуссия с господином Парамоновым приобрела некую остроту, и я подумал, что вы втянетесь в нее, – вывернулся Ястребов.
– О, нет! – рассмеялась Элис. – Господин Парамонов – очень интересный собеседник.
И, заметив неприкаянного Котова, который только и делал, что пил, обратила на него внимание:
– Думаю, что и господин Котов тоже…
– Да-а, пожалуй, что… – Котов во второй раз за этот вечер напоминал самому себе героя Ильфа и Петрова.
Нужно было учесть жуткую жару, на которую наложился джин с тоником. Евгений, который не мог назвать себя полным кретином и олухом, тем не менее стремительно терял способность высказываться четко и вести себя адекватно. «Черт знает что такое», – подумал он про себя. А Элис, глядя на жалкие попытки Котова поддержать разговор, подумала, что еще один русский мужик потерял от ее прелестей голову.
– А изменения в нашем бизнесе уже начинают происходить, – уже довольно тяжелым языком упорно продолжал обхаживать американку Парамонов.
– О'кей, я поняла, – Элис начинало надоедать настойчивое внимание этого пузана.
– Кстати, об изменениях, – тут же вклинился в беседу Игорь Ростовцев. – Я тут подготовил пакет документов, которые могут заинтересовать вас.
Элис в который уже раз за вечер удивленно подняла брови.
– Да-да, – поспешил подтвердить свои слова Игорь и вытащил из папки скрепленные степлером листки бумаги.
– Но… Может быть… после? – неуверенно, соблюдая вежливость, предложила Элис.
– Вот именно, что после, – поднял палец вверх Парамонов. – А сейчас надо заниматься совсем другими делами.
И он многозначительно посмотрел на Ростовцева: мол, типа, парень, вали ты отсюда со своими проектами, пока не поздно. Совсем, что ли, кретин?
Однако сама Элис решила по-другому. Снова ощутив на своем плече липкую руку толстого чиновника, она с благодарностью восприняла перспективу ознакомиться с бумагами бизнесмена Ростовцева.
– Впрочем, давайте прямо сейчас, – решительно повернулась она к Игорю и улыбнулась.
– Пойдемте туда, – показал Ростовцев в сторону открытого окна. – А то здесь становится жарко. Там хотя бы воздух.
Элис согласилась и, взяв папку, пошла к окну. Парамонов, на лице которого застыла глупая улыбка, повернулся к Котову. Евгений продолжал бороться с нахлынувшим на него ступором и тупо взглянул на чиновника.
– Вот эти американки, – выдохнул Парамонов. – Феминистки… На сраной козе не подъедешь. Ты как думаешь?
– А я что… – Котову нужно было хоть как-то отреагировать. – Тут, понимаешь, дело такое. Жарко… Может, выпить еще?
– Может, – уклончиво ответил Парамонов. – Давай только отойдем к окну, а то действительно жара.
Они наполнили свои бокалы и через полминуты присоединились к Ростовцеву с Элис, которые были заняты документами. Бизнесмен с американкой стояли с одной стороны большого окна, а Котов с Парамоновым – с другой. Позади них образовалась большая группа участников конференции, которая общалась с Ястребовым и другими ответственными лицами. Фуршет вступил в завершающую фазу. Начало смеркаться, и вскоре желающие могли отправиться в ночной бар, где к услугам постояльцев пансионата были бильярд, дискотека, а для особо сексуально озабоченных – девушки без комплексов.
Котов уныло глядел на лес, который раскинулся на вершине холма, паривших в вечернем воздухе птиц. Ему почему-то стало грустно – он подумал внезапно, что эти красоты его не радуют, и причины этого надо искать в каких-то личных проблемах. В том, что не складываются отношения с женой, что он скатывается в пучину алкоголизма, что, несмотря на кое-как идущий вперед бизнес, он по-настоящему не реализовался в жизни. Нужно было что-то менять, заняться чем-то еще. Словом, искать стимул для дальнейшего существования. Прежние исчерпали себя.
Он практически не слушал Парамонова, отвечая ему односложными фразами и кивками головой. Евгений твердо решил сегодня не напиваться, не оставаться в пансионате и ехать домой. Может быть, даже позвонить старому приятелю, возглавлявшему издательство: у того родилась идея начать снимать в Тарасове сериал наподобие латиноамериканских. Может быть, присоединиться, финансово поучаствовать? Да и интересно все это, наверное… Вот тебе и разнообразие в жизни. Да, точно, надо так и сделать. Может быть, и Лариса поймет, что Евгений в конце концов тоже не стоит на месте, а стремится к переменам. Потом надо взять ее с Настей и поехать куда-нибудь отдохнуть. Такого, кстати, не бывало уже несколько лет. То он со своей Москвой и запоями, то Лариса со своими расследованиями…
Благочестивые мысли Котова набирали ход. Он уже видел себя, подтянутого, без животика, бегущего по пляжу навстречу жене. И она, со своими белокурыми развевающимися волосами, тоже бежала. Навстречу ему. И… никаких забот, беспокойств, опасностей.
Открывающееся шампанское. С резким хлопком. Это уже в номере гостиницы. Там все гораздо круче, чем здесь. И хлопок пробки круче. Вот как такой… Именно такой.
Евгений явственно услышал этот хлопок. А потом еще один. Едва он очнулся и успел понять, что хлопок этот отнюдь не от воображаемой пробки из воображаемого шампанского на курорте вместе с Ларисой, а совсем по другому поводу и реально здесь, в пансионате «Сокол», как хлопок повторился снова. И столь же резко. Может быть, даже гораздо резче, чем это должно быть в случае с шампанским.
И мгновение спустя после этого третьего, последнего, хлопка Котов ощутил резкую боль в плече. Вдогонку в его уши ворвался яростный визг женщин, находившихся в зале за его спиной. Он качнулся и инстинктивно отпрянул за раму окна. Котов уже начинал понимать, что случилось что-то страшное и что его мечты о прекрасном отдыхе были совсем из другой оперы.
До него начинало доходить, что произошло убийство. И что хлопки – это следствие выстрелов из ружья с глушителем. И по-видимому, убийца стрелял через открытое окно. А может быть, даже не убийца, а террорист.
Евгений повернул голову и увидел, что на полу лежит Элис Симпсон и по ее лбу течет кровь. Прямо на ней, сверху, лежит тело бизнесмена Ростовцева. Оттопыренная губа, кровавое пятно на белой рубашке.
Краем глаза Евгений видел, как бросились врассыпную от окна все остальные присутствовавшие в зале, стоявшие поодаль. Красавец Ястребов, спрятавшись за спину какого-то толстяка, с ужасом взирал на упавшие тела американки и Ростовцева. Визги и плач женщин, суета…
Первым опомнился какой-то молодой парень и коллега Ростовцева, Михаил Полубейцев. Они осторожно, на полусогнутых, приблизились к телам несчастных. Спустя несколько секунд парень поднял глаза и сказал:
– Похоже, все… Мертвы оба.
По залу вновь прокатилась волна визгов, выкриков и вздохов. Кто-то бросился вниз по лестнице. Спустя некоторое время в зале появились охранники и милиция, дежурившая в пансионате.
– Спокойно, отойдите от окна! Все отойдите! – командовали силовики.
Это, собственно, было и не нужно. Участники конференции прятались за колоннами, некоторые бросились в казавшийся им безопасным коридор. И тут панику внес истошный женский голос:
– Это чеченцы! Сейчас взорвут весь пансионат!
Поддавшись настроению паникерши, и мужчины и женщины бросились вниз.
– Спокойно! Никаких взрывов не будет! Стреляли в них! – Лейтенант милиции показал на Элис и Ростовцева.
«И в меня!» – хотел добавить Котов, но не стал этого делать. Увлекаемый в глубь зала Парамоновым, он схватился за плечо и лишь досадовал сейчас на то, что его черт дернул пойти на эту конференцию, а потом попереться на этот дурацкий фуршет, что леший попутал его выпить и встать у открытого окна с этим толстым дураком Парамоновым. Из плеча текла кровь, боль усиливалась, и Котов застонал. Парамонов остановился и сочувственно поглядел на Евгения.
