Светлана Алешина
Фавориты ночи (сборник)
Фавориты ночи
Глава 1
Сегодня утром, когда я проснулась, то почувствовала, что мне совершенно не хочется вставать и мчаться на мою любимую работу. Для меня этот симптом лени был весьма и весьма удручающим. Сие говорило о том, что жизнь перестает быть интересной.
Я повернулась на другой бок и решила не сопротивляться своим желаниям.
Я лежала у себя в квартире на своем знаменитом матрасе, прямо на полу, и грустно смотрела на стену. Отсутствие живого дела повергало меня в безнадежную пошлую скуку.
Газета «Свидетель», которую я имею удовольствие издавать и редактировать, уже заняла прочное место на рынке прессы, и ее устойчивому положению ничто не угрожало. Но угроза существовала для меня, потому что сидение в высоком редакторском кресле наводило на меня такую тоску, что хоть волком вой!
Пару недель назад или чуть больше, уже не помню, мы закончили печатать серию статей о промышленно-торговой ассоциации «Апрель». Материал получился острым и взрывоопасным.
Дело было в том, что боссы ассоциации быстрыми темпами увеличивали количество своих членов, используя для этого разные методы воздействия на независимых предпринимателей.
Методы были действительно различными, они варьировались от некрасивых до неприглядных. А результатом были проценты с прибыли, выплачиваемые в некий «Фонд поддержки предпринимательства «Апрель». Тот же рэкет, только вид с боку.
Хороший получился материал, да вот только его добывала не я, а мои замечательные сотрудники. А я что-то давненько ничего не делала собственными дамскими ручками.
Нет, кое-что, разумеется, и мне досталось как главному редактору газеты. Не самое сладкое, но все-таки. После появления первой же статьи «апрельской» серии мне, как и водится, позвонили по телефону и очень эмоционально пожелали не задерживаться на этом свете, а поспешить на тот. И даже пообещали посодействовать в этом. В общем, все, как всегда, и ничего оригинального…
Лежать мне наконец надоело, и я решилась на подъем. Есть такая маленькая причина, которая способна испортить любое большое удовольствие. Я неохотно встала и побрела в необходимом направлении, поняв, что день начался и ничего с этим уже не поделаешь.
А затем подошла очередь водных процедур. Я открыла дверь ванной комнаты и робко посмотрела на душ. Второй месяц я упорно истязала себя холодной водой по утрам. Пока еще на дворе стоит жаркое лето и я не простудилась как следует. Что будет в октябре – просто не представляю.
Тяжело вздохнув, я разоблачилась и залезла в ванну. Самое главное в холодных обливаниях, как я поняла, это не давать себе времени на раздумье, иначе становится страшно. Я дотронулась до крана, зажмурилась, открыла рот, затем только пустила воду. Открыть рот совершенно необходимо: если успеешь вовремя крикнуть, то вода не кажется очень холодной. В первую секунду, конечно. Ну, а потом уже и не важно.
Я покинула ванную комнату взбодренная и ужасно довольная собой и направилась на кухню заваривать чай. Утренние привычки тем и хороши, что они не меняются годами. Может быть, когда выйду замуж, что-нибудь и изменится. В общем, там видно будет. Подумав так, я неожиданно для себя вздохнула. Не успела подивиться такой лирике в настроении, как тут же досадливо нахмурилась. Второй раз в жизни я встретила человека, о котором можно было без раздражения помечтать как о будущем муже, и опять мне не повезло. Необычный Майкл, художник и эстет, мелькнул на моем горизонте и словно провалился в тартарары…
Я налила в чайник воды и щелкнула кнопкой.
…Это случилось в минувший понедельник. Хуже нет дня, чем понедельник, а тот был гаже всех. Он не задался с самого начала. Готовясь утром идти в редакцию, я прожгла утюгом свою любимую юбку из индийского шелка – великолепного светло-зеленого цвета со строгим геометрическим орнаментом. Утюг, зараза, пошутил и сотворил мне эту подлянку. Пришлось срочно менять все, вплоть до босоножек.
Мой бог! Я полчаса искала левую босоножку и обнаружила ее только за холодильником. Зачем она туда забралась – до сих пор для меня мистическая загадка! В который раз за это утро я с сожалением вспомнила о своей «Ладе»: не будь машина в ремонте, стала бы я так нервничать!..
На работу в редакцию я, разумеется, опоздала. Одно только спасло: я здесь самый главный начальник и всегда могу сделать вид, что задержалась по важным делам.
Весь рабочий день прошел под впечатлением от испорченной юбки, а когда я вышла из здания редакции пораньше, чтобы купить кое-каких продуктов домой, то на пути с рынка совсем уж некстати начался дождь. Обычная история: я три дня подряд таскала с собою зонтик – и хоть бы раз капнуло! Один раз забыла его дома – так получи, драгоценная моя Ольга Юрьевна, тропический ливень и ветер умеренный, с порывами до сильного.
Дождь накрыл меня практически в безнадежном положении: в руке тяжеленный полиэтиленовый пакет с кульками и банками, до дома далеко, машины по этой улице ходят редко, знакомые в обозримом пространстве не живут. Оставалось одно: с самым независимым видом гордо мокнуть и делать вид, что это для меня предел мечтаний.
Внезапно я обратила внимание на объявление в огромной витрине «Галереи Искусств» – ее открытая дверь распахнулась в десяти шагах впереди. В нем сообщалось, что сегодня здесь проходит выставка работ художников объединения «Зеленая гвоздика». Я резко рванула в направлении культурной жизни: дождь усиливался.
Ни в коем случае не хочу сказать, что я чужда искусству и наслаждениям духа. Я, между прочим, давненько уже планировала начать ходить по музеям и театрам, причем собиралась выработать четкую культурную программу, а тут – на тебе и повод прекрасный есть – льет дождь как из ведра и переставать не хочет.
Я проскользнула в открытую дверь и вошла в темный вестибюль. Выставочный зал галереи начинался за второй дверью. Здесь за белым столом сидела явно скучающая девушка – темная шатенка в красном топике. Она читала любовный роман с картинками и зевала чуть ли не до слез.
– Десять рублей, – проинформировала она меня и уставилась на мой пакет.
Я поставила пакет на пол и достала кошелек из сумочки. Купив билет, я, показывая билетерше на свой пакет, негромко проговорила:
– Я оставлю пока его здесь…
Не справившись с очередным приступом зевоты, девушка только закивала головой и помахала мне рукой. Сразу видно, что ее работа очень интересная и ей нравится.
Я начала обход выставочного зала по окружности, осматривая картины.
Шагая под дождем, я слегка натерла ногу, и сейчас это начало сказываться. Я остановилась и поработала ступней, пытаясь определить серьезность раны.
В этот момент сзади послышалось негромкое покашливание. Очевидно, нервы у меня были все-таки не в порядке. Я вздрогнула и резко оглянулась.
За моей спиной стоял весьма приятный молодой человек и смотрел на меня, слегка наклонив голову налево. Он был немного выше меня ростом. Тонкие черты лица, светло-русые волосы забраны в длинный хвост. Темные глаза и брови. Рубашка яркая, свободная. Белые брюки. Кожаные сандалии. Просто какой-то Тарзан на каникулах.
Я так по-идиотски вытаращилась на него, что ему пришлось кашлянуть еще раз, и я наконец пришла в чувство. Напустив на себя независимость, я приподняла брови, изображая немой вопрос, – я этому фокусу научилась еще в школе, копируя нашу учительницу.
– Извините меня, пожалуйста, за то, что я решился подойти, – как-то витиевато начал он, – но вы так долго стоите перед этой картиной, что я просто не смог…
Я задумчиво поглядела на него, а потом осторожно повернулась и посмотрела на картину, перед которой я, оказывается, долго стояла.
Это был довольно милый пейзаж, только вот, похоже, не наших широт: какие-то горы и долины и несколько всадников в тюрбанах; и все это было изображено так, как будто отражалось в кривом зеркале. В общем, при здравом размышлении, пейзаж не стоил долгих разговоров.
Оказалось, что Майкл – так звали светло-русого Тарзана – был художником из группы «Зеленая гвоздика». Именно перед одной из его картин я и застыла с натертой ногой, а он, наивная душа, подошел поинтересоваться впечатлением.
Я не стала хлопать глазами, как дура какая-то, а честно призналась, что картина понравилась и затронула во мне некие струны.
Майкл так обрадовался моим словам о его работе, что поклялся прислать этот шедевр мне в подарок. В ответ пришлось дать ему визитную карточку и пообещать напечатать статью о нем.
Немногочисленные посетители салона вдруг ожили: зашептались и потянулись к выходу. Я оглянулась на окно и увидела, что дождь благополучно кончился и снова показалось солнышко. Можно было вспоминать о прерванных делах.
Я тоже двинулась к выходу. Все равно самую лучшую картину выставки я уже посмотрела! Заметив, что я поднимаю с пола тяжелый пакет, Майкл по-джентльменски тут же подхватил его и негромко произнес:
– Видно, что у вас большая семья…
Я уже привыкла к стандартным мужским заходам и, улыбнувшись, призналась, словно нехотя, что семейными проблемами не отягощена и вообще я дама свободная. Пока. В этот момент я скользнула взглядом по лицу девушки, продающей билеты в салон, и удивилась ее поведению.
Отбросив книжку про красивые страсти, она, вытаращившись, откровенно пялилась на меня: было впечатление, что еще вот-вот – и она рассмеется. Я мгновенно взбесилась и послала ей совершенно уничтожающий взгляд, но усилия пропали даром: она опять зевнула и отвернулась.
Вот так и получилось, что мы вышли вместе с Майклом, и я уже начала планировать и прикидывать возможные варианты для продолжения нашего знакомства, как тут Майкл показал на летнее кафе, освобожденное дождем от посетителей, словно в нашу честь. Оно располагалось на противоположной от «Галереи Искусств» стороне улицы.
– Не хотите ли немного продлить наше общение, Ольга? – улыбаясь, спросил он. – Нечасто можно встретить такого тонкого ценителя живописи. Мне не хотелось бы вас терять так сразу…
Насчет «ценителя» он, конечно, немного погорячился, но я тактично не стала его разуверять, тем более что вторая часть его фразы никаких возражений у меня не вызвала.
– А почему бы нет? – произнесла я медленно, изображая сценическое раздумье.
– Действительно… – поддержал он.
Мы посмотрели друг на друга, рассмеялись и направились к кафе.
Через десять минут мы уже весело болтали на разные темы, устроившись за крайним столиком. Неудачно начавшийся день завершился очень интересно. Майкл много курил и весело рассказывал мне про художников. Себя, разумеется, тоже не забывал.
Приятный неторопливый разговор продолжался, и я почувствовала, что таю, таю, как Снегурочка над костром. Я с удовольствием слушала голос Майкла, смотрела на его лицо, его руки, пальцы с хорошо обработанными ногтями, что, между прочим, редкость для мужчины, и таяла, таяла…
Кафе постепенно наполнялось посетителями, ощущение уюта стало медленно испаряться.
– А вот и мой знакомый движется прямо по курсу, – неожиданно сказал Майкл, прервав сам себя, и, привстав, помахал рукой. – Клаус!
К нам подошел полноватый обаятельный мужчина примерно сорока лет. Он выглядел как стопроцентный английский джентльмен. Все у него было стильно: очки, зонтик, карманные часы на цепочке. Он присел рядом, мы познакомились, но я почему-то почувствовала, что он недоволен моим обществом. Клаус оказался профессиональным фотографом, работающим для иностранных журналов. Таких рафинированно богемных приятелей у меня еще не было никогда.
Внезапно раздался автомобильный сигнал. Мы с Майклом одновременно посмотрели на дорогу. Рядом с кафе стоял зеленый «Мерседес». Майкл, извинившись, встал и направился к этой машине. Нагнувшись, он поговорил с шофером. «Мерседес» отъехал, и Майкл вернулся обратно, пряча что-то в карман брюк.
– Еще один ценитель твоей живописи? – улыбаясь, спросила я.
– Нет, – Майкл рассмеялся, – можно сказать, что это мой недобровольный спонсор.
Он не стал разъяснять, а я больше и не спрашивала об этом.
Клаус, нагнувшись, пошептал что-то Майклу, и тот смущенно посмотрел на меня.
– Оля, – тихо произнес он, – оказывается, у меня совсем нет времени… Может быть, я посажу вас на такси?
Неужели я должна была говорить, что хочу еще в одиночестве посидеть в этом гадком кафе? Я согласилась, не очень стараясь следить за мимикой. Было от чего огорчиться, можете мне поверить.
Вот так, все хорошее обязательно должно кончиться внезапно и огорчительно! Толстый очкастый Клаус с дурацкими часиками спер у меня Майкла, а я поехала домой на какой-то облезлой «копейке». Все-таки понедельник, он и в Африке понедельник. День, неудачный в принципе.
– Я обязательно позвоню! – пообещал Майкл, и я ему кивнула согласно. Это было в понедельник, а сегодня уже пятница…
…Чайник вскипел, и я заварила чай. Все эти лирические воспоминания меня немного подзавели, и мне захотелось курить. Однако до завтрака курить я не решалась. Я отучала себя от этого магическим заклинанием: курение натощак портит цвет лица. Кстати, и тошнить еще будет, словно я того… Было бы от кого!
А вот, между прочим, тот понедельничек просто так не закончился. Напоследок он попытался куснуть меня побольнее…
…Я отпустила такси за квартал до своего дома и забежала на ближайший базарчик. Плодов дачных захотелось Оле. Шла бы лучше сразу домой – не нарвалась бы на приключение!
Накидав в полиэтиленовый пакет к банкам еще и фруктов, я зашагала к дому. Из головы почему-то не шел Майкл. Я пыталась найти оправдание его поведению. Мне казалось, что после того как я согласилась посидеть с ним в кафе, он должен был бы меня проводить.
Не доходя до угла дома буквально нескольких шагов, я услышала быстрые шаги за спиной. Оглянувшись, увидела двух мужчин, с виду обыкновенных бомжей, бегущих за мной. Почему-то я сразу поняла, что это по мою душу.
– Эй! Стой, девка! – крикнул бежавший первым, и я, отступив в сторону, прислонилась спиной к стволу дерева – так мне показалось безопасней.
За бегущими бомжами виднелась стоявшая черной тенью на дороге «Волга».
«Вот и началось…» – почему-то подумала я и лучше бы ошиблась. Отдуваясь, первый бомж – худющий грязный мужик предпенсионного возраста – тяжело подбежал и, ничего не говоря, попытался ударить меня рукой по голове. Самое удивительное, что я даже не испугалась. Вспомнив свои футбольные дела, когда я была капитаном «Волжанки», я не стала дожидаться результатов его замаха. Отклонившись вправо, я левой ногой зафутболила ему куда-то в живот или ниже. Не поняла даже. Хрипло квакнув, бомж скрючился, упал на землю и засучил по ней ножками.
Второй, как видно, был поумнее. Он и выглядел немного помоложе и почище. Наклонившись на бегу, он подобрал осколок белого кирпича и, зажав его в кулаке, помчался на меня.
Я наконец догадалась оставить свой пакет и неожиданно для бомжа отскочила влево, потом вправо. Он заметался, я нагнулась и боднула его головой в грудь. Кирпич выпал у него из руки и протанцевал по моей спине. Бомж – вонючий гад – закашлялся, но, не успокоившись, схватил меня за волосы. Тут уже я перестала соображать. Завизжав, я замолотила кулаками прямо перед собой, пинаясь ногами во все стороны. Не знаю как, но я победила: он отпустил меня. Схватив пакет, я шарахнулась к своему подъезду. Подбежав к нему, я оглянулась, готовясь драпать дальше. Бомжей видно не было. Из-за другого угла дома послышалось мерное урчание мотора – посмотрев туда, я увидела выруливающую черную «Волгу».
Я отдышалась и, открыв дверь подъезда, собралась уже зайти в него, как вдруг левая передняя дверь «Волги» отворилась и из-за нее выглянул коротко стриженный парень в синей майке с надписью «YES» на груди.
– Эй, подруга! – крикнул он.
Я промолчала и только посмотрела на него.
– Мы тут поспорили: сколько ты продержишься, – улыбаясь, заговорил парень, – я ставил на две минуты и просрал двести баксов. Короче, кошелка, я буду отыгрываться, поняла, да?
Я ничего не ответила и вошла в подъезд. Дверь тяжело ухнула за моей спиной. Обещание этого придурка совсем не прибавило мне оптимизма в жизни. Однако я не растеряла остатки сообразительности и, стоя за дверью подъезда, сквозь стекло в ее верхней части разглядела номер отъезжающей от дома «Волги». Завтра же нужно будет принять меры против этих козлов.
Я поднялась на третий этаж и открыла дверь своей квартиры. Раздраженно скинула туфли и прошлепала по коридору на кухню. Происшедшее со мною несколько минут назад здорово подействовало на меня. Такого откровенного хулиганства я еще не встречала…
На этом приключения понедельника закончились. Можно сказать, денек получился насыщенным.
…Я сидела на своей кухне, кушала скромный девичий завтрак: стаканчик чая и парочка маленьких бутербродиков. Я вспоминала, что тогда был понедельник, а сегодня уже пятница, а Майкл так и не позвонил мне. Можно, конечно, было помечтать, что он куда-то уехал или потерял мою визитку. Но реальнее всего ты, Оля, не произвела на него впечатления и не сочиняй других причин. Я, вздохнув, встала из-за стола и начала одеваться: пора уже было выходить, нельзя же каждый день опаздывать.
Воспоминания о Майкле подпортили мне настроение, и я попыталась отмахнуться от этого наваждения, пофилософствовав немного. При моих интересах в этой жизни нужно ли мне впрягаться в семейные отношения? Мы же не на Западе живем, а обретаемся в нашем измерении. Стоит только окольцеваться, как сразу же пыльным мешком по мозгам шлепнет неимоверная куча проблем: от «накормить его» до «удовлетворить его». В промежутке еще и «постирать на него». Ольга Юрьевна, тебе это надо?
За прошедшие дни Майкл не объявился, но автомобильные происшествия начали повторяться систематически. Во вторник, когда я возвращалась вечером домой из гостей, на меня едва не наехала белая «восьмерка».
Я переходила улицу напротив своего дома и видела эту машину прекрасно: она стояла с потушенными фарами. Даже не подумав об опасности, я спокойно шла, и вдруг, сорвавшись с места, «восьмерка» двинулась прямо на меня. Только отработанная в футбольных матчах реакция спасла меня от увечий. Я не побежала вперед, а резко отпрыгнула назад и бросилась обратно. Промчавшись в нескольких сантиметрах от моей юбки, «восьмерка» с визгом затормозила и дала задний ход, разворачиваясь на дороге. В тот вечер меня выручил рейсовый автобус, появившийся из-за поворота и истошно засигналивший этим мерзавцам. Так же быстро развернувшись в обратном направлении, «восьмерка» уехала…
В среду утром я позвонила знакомым в УВД и рассказала о моих неприятностях. В тот же вечер мне сообщили, что обе машины – и «Волга», и «восьмерка» – были угнаны со стоянок и уже найдены. Ни свидетелей, ни следов, ни отпечатков пальцев обнаружено не было.
Я не сомневалась, что все эти фокусы были следствием наших публикаций про ассоциацию «Апрель». Однако доказательств тому никаких не было.
А вчера, в четверг, когда я шла по тротуару, угрюмо следуя к подземному переходу, кто-то толкнул меня в бок, и я, не удержавшись, выскочила на проезжую часть, как раз под колеса ехавшей красной «девяносто девятой». Если меня спасло не чудо, то просто не знаю что. «Девяносто девятая» мигнула напоследок фарами и удрала, подтолкнувший меня парень убежал в подворотню. Я заметила только, что он был в синей майке…
Я оказалась в дурацком положении. Меня явно терроризировали, и, как бы я ни петушилась, я начала жутко бояться ходить пешком и ездила уже на работу и до дома на такси, которые ловила в разных местах.
Может быть, еще и по этой причине мне не хотелось сегодня идти на работу?
Я посмотрела на себя в зеркало сперва анфас, затем в профиль, снова подумала о семейной жизни и покачала головой. Не-а, такие подвиги не про мою честь. Пусть другие балуются, а я лучше со стороны посмотрю на все эти радости.
Можно посмотреть, например, на того же Сергея Ивановича Кряжимского или на моего старинного приятеля Фиму Резовского. Только задень в беседах с ними тему семейной жизни, они почему-то оба так перекашиваются, словно у них желудок пучит. Потом оба начинают покашливать и прятать глаза. С чего бы это, а?
Я вздохнула и подмигнула своему отражению в зеркале. Если Майкл мне не позвонил, значит, так и нужно. И нечего больше хныкать по этому поводу.
В редакцию я все-таки опоздала. Хорошо, что некому делать мне замечания.
Маринка встретила меня упреками. Она уже второй раз кипятила воду для кофе, а без меня пить его не решалась. Она именно так понимала товарищеские отношения. Что неплохо, в общем-то.
Сергей Иванович отсутствовал, он уехал в типографию и просил передать, что все дела идут по графику и ситуация под контролем. Это означало, что газета спокойно живет и без моего присутствия. Стоило городить такой огород, чтобы сейчас не знать, куда себя приткнуть!
Я помешивала ложечкой сахар в чашке с кофе и слушала последние местные редакторские новости в Маринкином изложении. Они у нее шли с обязательными комментариями и немного напоминали сплетни.
– …и куда-то подевался ключ от Витькиной кладовки. Мы с утра все обыскались. Виктор сейчас ушел за помощью…
Виктор – наш редакционный фотограф, бывший афганец, – отличался сверхъестественной аккуратностью и почти такой же молчаливостью. Потерять ключ он не мог, поэтому я сразу же заподозрила худшее: его украли!
– Там были важные материалы? – поинтересовалась я.
– В общем, нет, – пожала плечами Маринка, – только старые пленки, уже использованные в репортажах, или то, что не пошло…
Я встала, подошла к окну, жизнь проходила бездарно, потому что на горизонте не высвечивалось никакой горячей работы. Улица под моими окнами была пуста, только один шикарный «Мерседес» темно-зеленого цвета подъехал и встал напротив входа в здание редакции.
Я почесала кончик носа и подумала, что уже где-то видела подобную машину. Тут же вспомнила и о вчерашнем происшествии.
Вернувшись за стол, я достала пачку «Русского стиля» и, выбив из нее сигарету, закурила. После этого я написала на бумажке номер «Мерседеса».
Приотворилась дверь кабинета, и в нее заглянул Ромка, наш курьер и всеобщий любимец. Сергей Иванович называл его сыном полка, а он и не возражал.
– Ольга Юрьевна, – страшным шепотом возвестил Ромка, – вас спрашивают…
