Светлана Алексеевна Аксенова
Обряд
– Зато вытянуло живописно… – нервно хихикнула Инна и вдруг подскочила на месте. – Чего мы разболтались-то? Звать же надо!
– Ох, ты ж, – всполошился Димка. – Антонина, мы здесь! Соседка, мимо не проскочи!
– Что-то долго ее держат. А вдруг вообще не отпустят? – в ожидании появления подруги, жена не на шутку разнервничалась.
– Близко не подходи, а то и тебя затянет, – вспомнив армию, муж ползал по-пластунски вдоль зеленого заслона и все пытался разглядеть, что же там происходит.
– Тоня! Антонина! – не забывал кричать он.
Тут бурьян опять расступился и выпустил пленницу. Та шла и просто светилась счастьем. В русых волосах белые мелкие цветы запутались. И так их было много; казалось, голова снегом припорошена…
Шла Тоня, улыбалась, руками так плавно-плавно водила, будто деревце веточками, да напевала:
– Воет, свищет ветер в поле,
Хлещет серый дождь.
Под землей теперь в неволе,
Сыщешь-не найдешь…
Проросту калиной красной,
Скину белый цвет.
«Слез не лей по мне напрасно…»
Прошепчу вослед…
– Вот так явление Христа народу, – настороженно глядя на соседку, произнес Димка. – Она в себе, или как? Сама не своя…
А Тоня вдруг охнула, покачнулась, да оседать стала. Медленно, медленно так…
Или друзьям так показалось? Но подхватить подругу успели, и теперь пришла ее очередь полеживать на диване.
Хорошо на крыльце; тенисто и прохладно. Девичий виноград оплел со всех сторон, да загородил острыми листьями от солнца. Супруги вливали в себя уже по третьей чашке чая, а гостья все в астрале пребывала.
– Сколько она еще так будет? – не выдержал Димка. – Я тоже так долго отходил?
– Не помню. Слушай, может картошки пожарить, да салатику нарубать? Ты как?
– А это идея! – обрадовался муж. – Запах жареной картошки с того света способен вернуть, а особенно ее, – кивнул он на бесчувственную Тоню и побежал в огород за огурцами, да помидорами.
Глава 8. Кулон.
Вскоре в беседке витали сводящие с ума запахи.
– Ой, я сейчас слюной захлебнусь, – нарезая хлеб, супруг то и дело облизывался.
– Все, готово! – водрузив сковородку на стол, Инна в предвкушении потерла ладони. – Давай тарелку!
– И мне положите, – донеся с дивана слабый голос.
– А что я говорил! – загоготал Димка. – Как речь о жратве, она тут, как тут!
Засуетились хозяева; и подушку под спинку подоткнули, и стол к дивану ближе придвинули, и еды в самую красивую тарелку, из-за которой сами часто спорили, навалили до краев. Сидят, в рот смотрят, не шелохнутся.
– Можете тоже есть, – милостиво кивнула гостья.
Ни дать ни взять барыня!
Но странно, Тоня ела медленно и будто бы неохотно.
– Не вкусно, что ли? – нахмурилась Инна.
– Левой рукой неудобно…
– Так ешь правой! В чем дело-то?
– Разжать не могу, – призналась подруга, и вытянула вперед зажатую в кулак ладонь.
Меж пальцев свисала витая цепочка.
– Вот те номер! Откуда же ты ее взяла? – Димка осторожно взял подругу за руку и стал разминать запястье. – Расслабь, расслабь руку! Вот, хорошо…
Тихо шурша, цепочка змейкой упала на стол. Склонившись над ней, друзья пытались рассмотреть украшение.
– Так откуда взяла? – повторил Димка.
– Оттуда вынесла, – кивнула в сторону своего участка Тоня.
– Ничего себе. Почистить бы его…
– Возьми и почисть, – прошептала жена.
– Что-то боязно брать, вдруг тоже судорогой сведет.
Цокнув, Инна бесстрашно схватила украшение и приподняла над столом.
– Вроде как кулон, – крутя вещицу и так и эдак, произнесла она. – Но реально грязная, не разобрать.
– Все, все убедила. Давай сюда, – протянул руку муж.
Дождавшись, когда он зайдет в дом, Инна накрыла ладонью холодные пальцы подруги.
– Сильно страшно было?
Та лишь вяло пожала плечами.
– Без меня не рассказывать! – прокричал из кухни Димка.
– Ждем тебя, ждем! – откликнулась жена. – А ты ешь, давай! – шикнула она на Тоню. – Сама не своя вышла оттуда… Ешь!
Очищенная цепочка с мягким шорохом легла на стол.
– Принимайте работу! – торжественно провозгласил Димка.
Теперь-то можно было разглядеть и необычное плетение вещицы, и резной кулон в форме сердца, украшенный мелкими темно-красными камнями.
– Ох, ты! Какая ж прелесть, а?! – склонившись над украшением, восхищенно произнесла Инна.
– Судя по всему; изделие старинное! Раритетина еще та. Серебро, а камушки из граната, – важно заявил муж.
– С каких пор ты стал экспертом по камням? – недоуменно покосилась на него жена. – Я что-то пропустила?
– Ой, Иннусик, ты как маленькая! Что у меня мозгов не хватит у гугла спросить? – и, вытащив из кармана шорт смартфон, Димка положил его рядом с цепочкой. – Сами посмотрите…
– Да верим мы, – бережно взяв украшение, Инна принялась поворачивать его из стороны в сторону. – На капли крови похожи… – завороженно протянула она.
– А по мне, так на зернышки граната, – не согласился муж.
– Или на гроздь калины, – тихо произнесла Тоня.
– Слушай, ты же песню, про калину напевала, когда тебя бурьян выпустил! – вспомнила Инна.
– Песню? – нахмурилась подруга. – Боюсь, там была не совсем я, или совсем не я…
– Может, расскажешь уже, что там случилось? И откуда вещицу эту приволокла?
Усевшись напротив, Димка всем видом показал, что не уйдет с этого места, пока не услышит правду о чертовом участке.
Загадочно улыбнувшись, Тоня приподняла вверх волосы…
Переливаясь красными всполохами, в ушах поблескивали резные сердечки, украшенные гранатовыми камнями. Точь-в-точь как на кулоне…
– Тоже оттуда? – одинаково удивились супруги.
– Нет, это мои. Дедушка подарил.
– Дедушка, который прадедушка? – уточнил Димка.
– Да, дед Захар.
– Погоди, а почему их на тебе только сегодня увидела? – недоверчиво прищурилась Инна. – Такую красоту я еще в первый день заметила бы!
– Так я сюда из парикмахерской пришла. В салоне сняла их, в косметичку положила, да забыла. Особенно когда увидела, какие события возле моего участка разворачиваются, – лукаво взглянула на друзей Тоня, и придвинув сковородку, положила добавки.
– А сегодня вдруг вспомнила про них и надела, – уминая картошку, добавила она.
– Аллилуйя! Она к нам вернулась! – обрадовался Димка. – Узнаю старую, добрую соседку! Рассказывай уже, что там было?
Глава 9. Видения Тони.
– Знаете, а кошка-то Пылинка сразу меня встретила, и ластиться стала. Мурлыкает, об ноги трется, да к пригорку бежит. А на пригорке девушка косу заплетает и поет так нежно и печально. Что-то там про ветер, дождь и калину… Может, я ее и напевала, когда вышла оттуда? – прикрыв глаза, Тоня попыталась уловить мелодию и слова, что кружились в голове.
– Нет, не могу вспомнить… – огорченно призналась она. – Заметила меня незнакомка, улыбнулась как родной и подошла так близко-близко, что дыхание ее почувствовала. Волосы за уши мне заправила, да на серьги дедовы полюбовалась. Полюбовалась и непонятность какую-то сказала, что сдержал обещанье Захарушка, подарил любимой серьги. Тут за ее спиной тень выросла. Ох, и такая злоба от этой тени, что задохнуться впору. Только я рот открыла, так незнакомка палец к губам поднесла и головой покачала; молчи, мол, молчи…
Сдается, знала она, что дальше ее ждало. Знала, но хотела, чтобы и я это увидела. Зачем только мне на ужас этот смотреть нужно было, не понимаю. Шашка, или клинок, или хрен знает, чем там раньше махались эти мужики, прямо насквозь ее пропорола. А пригорок ваш, то есть мой, который вечно чудеса разные показывает, в яму превратился и потянул в себя незнакомку. Я ее схватить попыталась, да куда там; только кулон с шеи сорвала и так вцепилась в него, что пальцы судорогой свело.
Стою, двинуться не могу, ноги как корнями в землю вросли. Заорать не могу, язык онемел.
Трясусь вся. Вниз глядь, а ног-то и нет! Они реально в корни обратились. Ноги-корни, руки-листья, а я, стало быть, сорняк! То ли лебеда, то ли еще что. Вот так и стою, листьями трепещу, да за происходящим наблюдаю. Чем только наблюдаю, вопрос. Глаз-то у травы нет…
Душегуб, тем временем, клинок в землю воткнул и ну убитую закапывать. Тут Пылинка незаметно подкралась и столкнула клинок в яму. Убивец чертов пропажи не заметил; прикопал свое оружие вместе с жертвой и во тьме скрылся. А на могиле незнакомки калина выросла. Зацвела, белым цветом укуталась.
Красиво, дух захватывает. Потом лепестки взвились и укрыли и меня и все вокруг снежным покрывалом. Вспыхнули на дереве красные ягоды как капли крови, что пролила здесь та девушка. Как гранатовые камушки в моих серьгах, да ее кулоне.
Тут и ваши голоса до меня донеслись. Кричите, надрываетесь, а я думаю-гадаю, как мне теперь выйти отсюда, если я сорняк? Все… – развела руками Тоня. – Дальше я пришла в себя на вашем диване от запаха жареной картошки.
Глава 10. Дед Захар.
Супруги молча смотрели на рассказчицу.
– Скажите что-нибудь, – наконец не выдержала та. – Уставились…
– Первое место за видения по праву принадлежит тебе, – произнес Димка. – Кто б еще разъяснил, что это все значило…
– А я знаю, кто разъяснит, – заявила вдруг Инна. – К деду Захару ехать надо, да рассказать все как есть.
– Он-то тут причем? – скептически фыркнула гостья.
– Как это, причем? Он здесь жил, он больше знает. Неспроста Пылинка к нам зачастила, неспроста Димка там человеческие останки нащупал. И кулон этот! Почему он одним набором к твоим серьгам идет. Как ты это объяснишь? Незнакомка та Захара упоминала? Упоминала! Наверняка про деда твоего говорила. Может это жизненно важно для него? А ему, как ты говорила, уже сто с лишним лет. Вот и подумай…
– Вспомнила! – возбужденно ударив ладонью по столу, выкрикнула Тоня. – Дедушка, когда мне эти серьги дарил, тоже непонятность выдал; выполнил, мол, обещание и подарил любимой серьги, пусть и через много лет. Мне тогда восемнадцать было, в поле ветер, в попе дым и совсем не придала значения его словам. Решила, то просто сантименты. А выходит, больше чем сантименты! Незнакомка слово в слово все повторила. Да и еще; росло у нас тут дерево калины, росло! Но когда дедушку в квартиру перевезли, засохло оно…
– А я о чем! – воскликнула Инна. – Едем к деду?
– Погодите, да как я ему всю эту ересь поведаю?
– Вместе и поведаем, – решительно заявил Димка. – Собирайтесь!
Тоня не стала долго ходить вокруг да около.
– Дедушка, а мы к тебе! – возвестила она с самого порога. – Познакомься; Инна и Дмитрий, мои друзья и наши соседи по даче.
– У меня там не дача, а дом, – поцеловав внучку, заметил дед Захар. – Проходите, молодые люди, не стесняйтесь.
– А вам действительно сто двадцать пять лет? – вырвалось вдруг у Димки.
– Да, – кивнул тот. – Зажился уже. Но не прибирает меня Господь, будто дело какое-то незаконченное осталось…
– Дедуль, а знаешь, скорей всего так и есть, – накрывая на стол, созналась Тоня. – Тут такая история… Пылинка объявилась…
– Объявилась, значит… – сев за стол, дед Захар вздохнул и нахмурил кустистые брови. – Кто ее видел?
– Сначала Инна, потом Димка, а потом и я, – почесав переносицу, внучка растеряно покосилась на друзей.
Заметив неуверенность любимой внучки, дед нахмурился еще больше.
– Еще что-то было? – спросил он. – Не бойтесь, рассказывайте…
– Ну, давайте, раз уж я первая увидела, то первой и начну, – решилась Инна.
Долгой вышла беседа. Дед Захар молча слушал, и неясно было, верит, или нет. Когда речь зашла об убийстве, то и вовсе лицо ладонью закрыл. Но успели заметить друзья, блеснувшие в уголках глаз слезы…
– Цепочку принесли? – глухо обронил он.
А потом долго разглядывал украшение, крутил его в руках и так и сяк…
– Тонюшки моей вещица, – наконец произнес дед. – Подарил ей на рождение сына…
– Тонюшки? – удивилась внучка. – Дедуль, а ты ничего не хочешь рассказать? Что еще за Тонюшка?
– Прабабка твоя…
– Так… А почему никто про нее не знает? Как бы закономерно, что хоть кто-то, но должен был о ней знать. Например, папа мой! Но он мне ни разу о своей бабушке, словом не обмолвился. Дед, ну что молчишь? Меня в честь нее назвали? Давай говори уже что-нибудь, не томи!
– Ну что ж, молодежь, слушайте… – пригладив дрожащей рукой бороду, дед Захар начал вспоминать. – Давно это было. Корней своих я не знаю, так как еще ребенком перекупил меня у заезжих цыган торговец один. Детей у него не было, так что, можно сказать, стал я ему заместо сына. Да и я его за отца почитал. Так и звал его батей… И вот встретил я как-то в соседней деревне девушку. Коса до пояса, глаза ясные, лучистые. Засмеется, будто колокольчики в лесу звенят. Запоет, душа замирает. Полюбились мы друг другу, договорились о свадьбе, да заслал я сватов.
Вернулся батя домой смурый. Понял я, что получили мы от ворот-поворот. Не пожелали родители невесты дочку за безродного отдавать. Шило в стогу не утаишь, все знали, что найденыш я купленный.
А у Антонины более выгодная партия нарисовалась. Сын купца местного. Проходу моей Тоне не давал, вот и тоже заслал сватов. Как узнал я, что любимую за другого отдают, свет не мил стал. Что делать?Так батя мне и посоветовал, бежать вместе с любимой, да отстраиваться где-нибудь подальше от этих мест. Средств мне дал, тайком приезжал, да с постройкой помогал. Так что, можно сказать, я Тоню свою прямо из-под венца выкрал.
Сбацали мы мазанку небольшую, но крепкую. Тоня через год сына родила, и подарил я ей цепочку с гранатовым сердечком, да колечко такое же. Помню, радовалась любимая как ребенок, и обмолвилась как-то, вот если еще и сережки такие же, то совсем хорошо бы было. У того же мастера заказал я и сережки и так подгадал, чтобы аккурат ко дню рождения любимой. Собрался в назначенный час в город, с Тонюшкой простился, да и уехал. Вот как бывает, распрощался всего на несколько дней, а вышло, что навсегда…
В городе смута, без страха пройти невозможно, пришлось задержаться. На обратной дороге к бате заехал, сказал ему, чтобы собирал пожитки и к нам перебирался от греха подальше.
Уж наслышаны вы о тех кровавых годах. Людей ни за что на тот свет пачками отправляли. Батя долго спорить не стал, мужик он был мудрый, прихватил самое ценное, да только нас и видели. К дому ближе к вечеру подъезжали. Темно в мазанке… Ну, думаю, спать легли либо. Ан нет…
Пуст курень. Вещи раскиданы, то ли собирались в спешке, то ли искали что. Сердце зашлось, подумал было, ушла Антонина. Мало ли… может, надоело ей здесь жить, ни соседей, ни подруг, ни матери с отцом… Батя увидел, что я в лице поменялся, да как гаркнет:
– Не смей даже мыслить такое! Антонина не из таких. Тут как бы чего похуже не было…
Вдруг слышим, навроде рычит кто в подполе. Мы туда, а там Мишка сынок мой. Чумазый, испуганный, глазенками хлопает, а подле него Пылинка сидит. Усы встопорщила и рычит, яки тигра. Потом меня признала, да и успокоилась.
Пылинку-то Тоня моя у собак отбила, да в избу приволокла. Уж любила кошка ее до жути.
Сколько Мишанька один в подполе сидел? Кто его туда запрятал и от кого? И сказать-то не скажет, два года ему всего было. Да и после пережитого испуга лет до семи молчал. А Тонечка моя, как в воду канула…
Узнавал, ни у родителей, ни у несостоявшегося жениха она не появлялась. А через год в саду, откуда ни возьмись, выросла калина. Вот такая история, ребятки…
Глава 11. Последняя ночь.
Остывал в чашках нетронутый чай, заветривались конфеты-подушечки, купленные специально для деда. Он кроме подушечек никаких конфет не признавал, да и про эти бурчал, что начинка не из повидла, а из черт знает из чего…
– Ни хрена себе история, – проговорила Тоня тихо.
Но дед все равно услышал, да метнул в нее грозный взгляд из-под седых бровей.
– Сегодня можно ругаться, – словно сдаваясь, внучка подняла вверх руки. – Да я в шоке, и выразилась бы еще круче, но ты же рассердишься.
Дед Захар ничего не ответил. Отпил холодного чая, закинул в рот подушечку и печально вздохнул.
– Дедуль, ну не молчи, а? – взмолилась Тоня. – Не пугай меня!
– Конфету я ем, не мешай, – отмахнулся тот.
– Нет, давай объясняй теперь! Что значат наши видения? Реально думаешь, что моя бабушка у нас в саду закопана? Она всегда была там, а ты и не догадывался?
– Да как я про такое догадаться был должен?
– Ну, земля перекопана и все такое…
– У нас по весне и осени огород всегда перекопан был!
– А калина? Ты же ее не сажал? Вот откуда она взялась?
– Что прилипла ко мне как банный лист? – не выдержал дед. – Ты эти допросы в кабинете у себя веди! Тоже удумала, родного деда допрашивать.
– Ой, – поперхнулся Димка. – Так ты следачка, что ли? Серьезно?
– Да! – вызывающе ответила Тоня. – И что тебя так напугало?
– Так мы крапиву с твоего участка таскали…
– Думаешь, меня крапива сейчас интересует?
– Да перестаньте вы, в самом деле! – выпалила Инна, и для убедительности пристукнула кулачком по столу.
Хоть и выглядело это смешно, но возымело действие; все замолчали и уставились на нее.
– Калина, между прочим, по поверьям вырастала на том месте, куда падала кровь убитой девушки. Поэтому и ягоды у нее на капли крови похожи. Еще она помогает справиться с отчаяньем людям, потерявшим близкого и любимого человека! Вот!
– Что, правда, то, правда… – поддакнул дед. – Целый год ходил я как живой мертвец. Сколько раз руки на себя наложить хотел. Но знал, неправильно это. Надо жить ради сына, ради бати.
А как выросла эта калина и зацвела белым, так отпустило меня. Помню, стоял как-то возле дерева, цветы разглядывал, и тут понял, что свидимся мы с Тонюшкой, обязательно свидимся. Сколько бы лет не прошло, а дождусь. Ну вот, сначала с одной Тонюшкой встретился, – кивнул он на внучку. – А теперь и с другой встреча предстоит. С любимой моей и единственной…
– Знаете, – вдруг произнесла Тоня. – Если бы не кулон, то ни за что не поверила в эти бредни!
– Ты же сама все видела! А теперь что, назад пятками? – нешуточно возмутился Димка.
– Просто логику включила. Могли же вы меня каким-нибудь галлюциногеном опоить? Могли!
– А украшение мы, по-твоему, откуда взяли? Все, рассыпалась версия?
– Вот в том-то и дело, что цепочка эта. И если бы не она… Что делать-то будем?
– Звони своим архаровцам и зови их огород нам вскопать, – не терпящим возражения тоном, произнес дед Захар.
– Да как я им объясню?
– Придумаешь что-нибудь. Давай, звони, не тяни резину. А я с вами поеду.
– Дед, ну ты-то куда собрался?
– Я сказал, и не перечь мне!
Расправил дед Захар плечи, глаза заблестели, вот словно на свидание с любовью первой собрался.
Даже помолодел будто…
А может, так оно и было?
Длинным вышел день, столько событий в него вместилось… Шинкуя на капусту, Инна старалась носа из дома не казать… Не хотела она видеть всего этого. Пусть издалека, но все равно. Потом месяца на три сон обходить будет. Насколько же все-таки все люди разные…
Вон Тоня такая хрупкая, ни за что не скажешь, что следователь. Вздохнув, Инна присела на стул. Да ей бы дня такой работы хватило, чтобы ступить на прямую дорогу в дурку. Не смогла бы она, ну ни за что не смогла смотреть на трупы, на людское горе… Ее бы потом эти покойники во снах достали…
«Ненормальная я какая-то…» – еще раз вдохнула Инна и, попытавшись взять себя в руки, принялась за готовку борща.
Рецепт недавно откопала… не борщ, а сказка. Со шпиком и чесночком, а вместо привычной зелени кинза. Запах такой стоит, голова кружится. Что ж, каждый делает то, что у него лучше всего получается; кто трупы откапывает, а кто рецепты…
Доставая терку, она все-таки кинула взгляд в окошко, и сразу поняла, что нашли… От жалости к деду Захару моментально сдавило сердце.
«Встретится скоро со своей Тонюшкой. Не зря же Пылинка приходила…» – мелькнула шальная мысль.
А впрочем, и не такая уж и шальная…
Ближе к вечеру, когда останки уже увезли на экспертизу, Инна позвала соседей на ужин.
Дед Захар знатно так приналег на борщ. Ел молча, но по глазам было видно, что плакал. Поглядывая на него, Инна только и делала, что тяжко вздыхала.
– Не вздыхай так, голуба душа, – вдруг проговорил тот. – Все хорошо… Нашли мою зореньку ясную, нашли…
– Дед, так может не бабушка это! – не согласилась Тоня. – Вот когда результаты экспертизы будут готовы, тогда и можно будет говорить-.
– А я сейчас говорить хочу, понятно! Сейчас и здесь! – воспротивился дед. – Вот это колечко, что нашли, сам моей Тонюшке на палец надевал! И гравировку по моему заказу мастер сделал. Или ты думаешь, я подарок свой не узнаю? Теперь похороните нас вместе…
– Дед, ты чего?
– Ничего, – отрезал тот. – А что ты думаешь, я зажился-то? Дело незаконченное было…
– Хорошо, – кивнула внучка. – Объясни мне тогда, а почему эти видения именно сейчас пришли? Чего они ровно сто лет ждали, а?
– Проводника они ждали, помощника…
– Интересно, и кто из нас помощник? – скептически хмыкнула Тоня.
– А кто первый все это увидел, тот и помощник.
– Не поняла, это Инна у нас проводница?
– Проводница в поезде белье выдает, – возразил дед Захар. – А Инна проводник. Она видит глубже, чувствует тоньше. Мало того, что сама видит, так еще и вам разглядеть подсобила!
– Всегда знал, что ты ведьма! – восхищенно произнес Димка.
– Да, да, – кивнул дед Захар. – Бывают такие люди. Раньше их за такое на костер отправляли.
От такого внимания к своей персоне Инна засмущалась.
– Ну, хватит вам, – обронила она. – Лучше скажите, а орудие убийства нашли?
Прекратив жевать, все разом уставились на хозяйку.
– Что вы как эти! – вспыхнула та. – Вон Тоня видела, как Пылинка кинжал там или что, в яму столкнула! Неспроста же?!
– Фух, ты, – облегченно выдохнул Димка. – Я уж невесть что подумал!
– Нормальные вы, или нет! – возмутилась Инна. – Вообще к мелочам никакого внимания? Как фигню какую подумать, так, пожалуйста, а как извилинами шевельнуть, то беда! Нашли, или нет?
– Нашли, – качнула голой Тоня. – На рукоятке вензеля разные, а на лезвии заглавные буквы; «Т» и «О» с финтифлюшками.
– Интересно, и что это значит?
– А то и значит, что убивец есть Тарас Омельченко, несостоявшийся жених Антонины, – после некоторого молчания произнес дед Захар. – И еще это значит, что не зря я грех на душу принял…
– Деда… – ошарашенно протянула Тоня. – Да ты что? Ты его того самого?
– Да, порешил гада такого! – вскинулся тот. – А вы как думали? Сердце-то изболелось, и тайком от бати наведался я в деревню, да столкнулся с Тарасом нос к носу. Все бы ничего, так он насмехаться стал, что, мол, убегла от меня жинка. Я его в лоб спросил, а не к нему ли убегла? На что он оскалился, да к ножнам потянулся. Вот тут я его и утихомирил… навечно…
Удар у меня знатный был, быка мог повалить, а тут человечешко никудышный. Враз из него душонку поганую выбил, – вытерев усы, дед Захар вздохнул. – Да и признаюсь честно, не хотел жизни лишать, так уж получилось. С тех пор с камнем на сердце жил, а вдруг как напрасно грех на себя принял. А выходит, не напрасно…
Димка все приглашал гостей переночевать у них, но дед Захар уперся.
– Нет, милые мои, – приговаривал он. – Спасибо вам за все, но хочу под своей крышей эту ночь встретить. Не переживайте, у нас там и кровати есть и подушки и одеяла.
Встретившись с ним взглядом, Инна понимающе кивнула. Она знала, то последняя ночь для него, и хочет он ее провести в родных стенах, что сам возвел когда-то. Так же она знала, что ей сегодня точно не до сна будет…
Вот и ушли гости…
Дождавшись, когда муж уснет, Инна тихонько выскользнула из кровати и подошла к окну.
Участок преобразился. Никаких тебе сорняков и запустения. Серебрился в лунном свете роскошный сад и маленький курень. За круглым деревянным столом под раскидистой вишней сидел молодой казак с красавицей женой, да маленьким сынишкой. Возле их ног терлась светлая как речной песок кошка.
А вишня все роняла и роняла нежные лепестки, пока не скрыла милое видение за белой пеленой.
Дунул ветер, разогнал вишневое облако и унес с собой и сад, и курень, и живших когда-то людей…
А следующим летом прибился к порогу дачи Инны и Димки светло-палевый котенок. Кошечка с глазами зелеными и дремучими, как тот бурьян, что рос на соседнем участке год назад…
Часть вторая. Обряд.
Глава 1. Звонок.
Звонок от бывшей золовки раздался как гром среди ясного неба.
– Демид умирает, приезжай… – не поздоровавшись, бросила она в трубку.
Тоня даже не сразу поняла, с кем разговаривает. Забылся за двадцать лет властный голос сестры мужа, забылся…
– Слышишь меня, Антонина! Приезжай! Алле! – приняв молчание невестки за отвратительную связь, золовка начала дуть в трубку и аллекать так громко, что зазвенело в ушах.
– Да, слышу я, Устинья, слышу! – с трудом вспомнив имя бывшей родственницы, отозвалась Тоня.
А вот не надо было отзываться, и вообще, лучше бы и не отвечала на звонок с незнакомого номера. Не хотелось еще сотовый в руки брать, так и надо было прислушаться к чутью, и пройти мимо.
Так все одно бы дозвонилась Устинья, раньше, или позже, какая разница…
– Слышишь, так отвечай! – гаркнула золовка. – Когда приедешь?
– Не приеду я, – коротко бросила Тоня.
– А должна приехать, – припечатала Устинья. – Знай, что первой жене положено просидеть возле гроба мужа три ночи.
– Да плевать я хотела на ваши ненормальные устои! – не выдержав, заорала Тоня. – И какой еще, помилуй Господи, гроб! Он же не умер еще! – и чтобы не слышать дальнейшей чуши, запульнула телефон в открытое окно.
Запульнула, а потом выбежала и долго искала его в первой весенней траве. В голове не укладывался и странный звонок, и еще более странные слова. Откуда эта ведьма ее номер достала? Почти двадцать лет прошло с тех пор, как дед Захар чуть ли не силком забрал ее из той семейки.
Да где этот долбанный телефон?
Внезапная трель заставила ее вздрогнуть. Осторожно подкравшись, будто звонивший мог слышать, или видеть, Тоня наклонилась над дисплеем.
– Инна! – радостно завопив, она без опаски схватила телефон. – Иннусик, ты где?
– Ой, Тоня? А ты на даче? – раздался голос любимой подруги.
– Да! А вы когда уже приедете? Лодыри!
– Так я здесь… С самого утра порядок в доме навожу.
Не дослушав, Тоня припустила к калитке и, накинувшись на худенькую Инну, чуть не удушила ее.
– Тонька, кобылица эдакая! – вырвавшись из мощных объятий подруги, Инна еле перевела дух. – Ты поправилась, что ли? Чуть шею не свернула…
– Ну, набрала немного за зиму, – смущенно призналась та. – Да и не забывай, что мне по работе положено разные удушающие приемчики знать. Ничего, сейчас огород пойдет, речка, все сброшу! А благоверный твой где? Что-то не наблюдаю… Уж его шея меня точно выдержит!
– Вот через месяц и попробуешь!
– Не поняла, а куда это он умотал?
– Да в командировку, – погрустнела Инна. – В Москве объект какой-то срочно сдать надо.
– И не печалься, вернется! – бодро заявила Тоня. – Как же я рада, теперь почаще видеться будем. А то за зиму всего несколько раз встретились, а весной так вообще не до этого было.
– Как перезимовала? Не страшно было? Пустеет ведь коттеджный городок в зиму…
– Да ну! Пяток соседей наберется и уже нормально! Отопление есть, чего не зимовать? Дед Захар молодец. Так все в доме продуманно до мелочей, живи и радуйся… И чего я раньше сюда не переехала?
– Ты не только не переехала, так еще и деда в квартиру забрала, – напомнила Инна.
– Теперь понимаю, насколько ему тяжело в четырех стенах жилось. Но вернула же обратно…
– Ага, на одну ночь…
– Так, все! Хватит о грустном, – нахмурилась Тоня. – Ты все в доме переделала?
– Ой, в доме разве все переделаешь…
– Поехали в город? Посидим в кафе, салатик закажем, коктейль кокосовый… Вон тот, что на новый год пили… Как он там называется?
– Пина колада, – вспомнив, как прекрасно отметили зимние праздники, Инна улыбнулась. – А что? Поехали! Переоденусь только.
Тоня деловито кивнула.
– Лады, встречаемся здесь минут через двадцать!
– Есть, товарищ командир, – со смехом откликнулась подружка и скрылась за калиткой.
Заказав такси, подруги с шиком подкатили к кафе «Веранда». Кафе находилось возле небольшого пруда и состояло из немыслимых переходов и арок. Одно большое деревянное здание и много маленьких и не очень беседок, которые соединялись булыжными тропинками.
Суровая смесь камня и дерева придавала таинственную и немного мрачную атмосферу, но подругам интерьер пришелся по душе.
Чуть не заплутав в бесчисленных переходах, они наконец-то приземлились в уютной беседке возле самого пруда. Плакучие ивы томно колыхались от ветра и, пытаясь дотронуться до своего отражения, тянули гибкие, убранные серебристо-зелеными сережками ветки к воде.
– Отличное местечко! – довольно констатировала Тоня. – Главное, чтобы нас теперь официант отыскал.
– Что-то ты сегодня подальше ото всех спряталась, – удивленно озираясь, заметила Инна. – На тебя не похоже совсем… – и тут она внимательно присмотрелась к подруге. – Что-то произошло?
Увидев официанта, Тоня приложила указательный палец к губам и кивнула.
– От тебя ничего не утаишь, – призналась она. – Сейчас сделаем заказ и расскажу…
– Хорошо, – вздохнув, Инна уткнулась в меню. – Я салат «Цезарь» буду, который под номером два идет…
– В чем отличие?
– Во втором черри заменены на ананасы и маслины.
– Думаешь, так вкуснее?
– Мне больше нравится это вкусовое сочетание… Креветки с ананасом и маслины с сыром… М-м-м-м! – смачно причмокнула Инна.
– О, блин! – захлопнула меню Тоня. – Вечно ты так о еде, что слюни текут! Тоже такой салат желаю! И этот… да как его? Коктейль…
– «Пина колада», – подсказала подруга.
Подняв руку, Тоня подозвала официанта, который в ожидании заказа старался не мозолить глаза и прятался за плакучими ивами.
Через пятнадцать минут столик уже был полностью сервирован.
Отсалютовав бокалом, Тоня отодвинула трубочку в сторону и с наслаждением отхлебнула густой кремовый напиток.
– Обалдеть как вкусно! – блаженно улыбаясь, протянула она.
– Ты рассказать что-то хотела… – напомнила подруга.
– Да забудь… – отмахнулась Тоня. – Бред какой-то…
Внезапно показалось, что несуразный разговор с бывшей золовкой был не более чем чьим-то розыгрышем. Прошлое ворошить не хотелось…
Глава 2. Пина колада.
Прекрасный день весны, вкусный салат и невероятный коктейль сделали свое дело; о плохом не думалось.
– А что ты там говорила про этот коктейль? – вспомнила она вдруг новогоднее застолье. – Где его пьют?
– На Карибском море…
– Так мы сейчас как славные пираты Карибского моря? – хмыкнула Тоня и, привстав, огляделась в поисках официанта.
– Вряд ли пираты разбавляли ром кокосовым молоком и ананасовым соком… Кого ты ищешь?
– Молодого человека, что обслуживает наш столик. Хочу еще коктейль заказать… Слушай, а ты как его делала? У тебя кокосовое молоко было?
– Нет, я ликер Малибу замутила. Кокосовая стружка, сгущенка… – начала было перечислять Инна. – Ай, да не интересно это совсем! Сделала и сделала, – отмахнулась вяло. – Вот у тебя работа, другое дело. Преступники, допросы, расследования… Вот это жизнь!