Sunon Boy
Когда погаснет Сэн
Глава 17 "Отголосок прошлого: голос разума – глас человеческий"
После изобретения парового двигателя началась 4 эра, и между Виллионом и Хондруфером началась холодная война, которая в 32 кольце привела к вооружённым конфликтам в проливе Предков и у его берегов, что в 33 кольце переросли в 38-кольцевую мировую войну. В 71 кольце был заключён мирный договор между всеми странами, так или иначе причастными к войне: именно после семьдесят первого кончилась четвертая эра. Окончание войны послужило началом новой эры – ещё молодой, но помнящей ужас мировой. Этого бы не случилось, не оказавшись в нужное время и в нужном месте Бальдура Илго, ведь именно он положил конец распрям в Зикамере.
Медведь-зверолюд из Виллиона долгие годы вкладывался в миротворческие операции и спасение как можно большего количества людей и зверолюдов от ужасов войны. Его дипломатические и ораторские навыки сумели поднять Илго до статуса председателя суда. Его имя гремело в тысячах финансовых фондов, а его слово стало решающим в вопросе войны. Он всеми силами призывал остановить войну и корпеть во благо народа. Все его возгласы были приняты с восторгом у публики, это помогло добиться принятия его законов в пользу скорейшего окончания мировой войны: запрет использования резонаторов войдерума в военных целях, запрет на использование войдерума для масштабного изменения климатических условий, запрет на использование войдерума нагрева и хлада в паровых машинах для военных целей – и многое другое, относящееся к войне и паровым машинам. Именно эти законы завязали руки представителям двух воюющих государств и заставили сложить оружие. После этого финансовое состояние Бальдура Илго увеличилось десятикратно, это сподвигло его создать собственный банк "Илго" – у народа он стал настолько популярен, что все остальные банки Зикамеры с мечтой создать собственную валюту нещадно обратились в прах. Народ не только возжелал назвать валюту в честь этого банка, но и избрать его создателя в императоры Виллиона. Сам Бальдур не был против управлять страной, но и время главного миротворца Хондруфера прошло. Всех людей и зверолюдов не щадит старость: Илго не решился сесть на трон, он ушёл в отставку в третьем кольце пятой эры в возрасте восьмидесяти одного кольца. Но такой великий человек не мог уйти, не оставив ничего после себя. Так он назначил на роль императора своего старшего сына – народ возлюбил приемника столь великого человека и доверял ему, желая видеть в нём отражение отца – Бальдура Илго, Миротворца. Так и началась династия Илго.
Это была история человека, знающего войну, но выросшем в мире. Что насчет человека, жившего в войне и не знающий мира? Рожденный в пламени и гневе, под взрывы и крики солдат, был слышен издали всхлип ребенка. В одной из казарм родился ребенок: его плач успокаивал солдат и напоминал о будущем. Их поколение может не вернуться домой, но потомство будет расти в покое. Однако этому чаду не повезло родиться в столь ужасное время, в столь плохом месте появилась жизнь. Для кого-то это был луч надежды, причина по которой надо продолжать пробиваться сквозь отряды всё ближе и ближе к штабу врага. Но для самого ребенка ничего не было понятно. Он родился прямо в разгар мировой войны – вся юность звучала как испорченная скрипка, на которой играл без пяти минут мёртвый бард – это было 53 кольцо четвертой эры.
Когда мальчику исполнилось шесть колец, он умел обращаться с кремниевым пистолетом, в его действиях всегда пылал огонь и желание стать чем-то большим. На каждую вылазку с отрядом партизан он брал с собой кортик из казарм, в которых родился. Он выделялся среди простых солдат невероятной памятью – мог запомнить самые сложные тропы до мельчайших деталей. Столь юный мальчик уже был лидером небольшого отряда партизан, но ему всего было мало. Он беспощадно обманывал врага, прикидываясь беззащитным ребенком; его дело было – убивать. И убивал малец без сожалений. Он думал, что так и нужно, это и есть жизнь. Есть те, кого надо убить, а есть те, кого надо защищать – всё просто. И так, на одной из успешных миссий, он возвращался с отрядом в казармы, он желал снова увидеть собратьев по оружию и поиграть с ними. Солдатам нравился этот парень: веселый, эмоциональный, внушающий надежду. Но по прибытию в лагерь, малец увидел самое ужасное, что ему когда-либо приходилось видеть. Бездыханные тела со вспоротым брюхом его товарищей лежали в лужах крови. Было ясно, что после убийства солдаты решили поиздеваться над трупами – на их спинах были вырезаны различные оскорбления и угрозы. Тогда ещё маленький мальчик впитал большую боль. Его гнев не знал границ: он требовал от командира отправить его на самую горячую точку и раздавить силы врага, но получил отказ. И лишь достигнув 12 колец, он добился своего и сам стал командиром. Он боялся за каждого подчинённого, но не заставлял делать то, чего не сможет сделать сам. Всё время он тренировался в фехтовании, стрельбе и учению стратегии боя. Его отряд был ему семьей. Он знал всех своих людей порой лучше, чем их самые близкие друзья. Ему было ужасно больно, когда даже один из сотни солдат не возвращался в казармы живым. И каждый раз ему приходилось хоронить не солдата, а сына или дочь. Когда ему пришла весть от разведчиков о том, что спец. отряд войдеров хлада врага готовится к тотальному уничтожению всего нашего отряда, тот безо всяких раздумий отправил всех подальше от места бойни. Найти убежище и ждать, пока сам командир не даст знак, что можно выходить. Этот мальчик не желал снова терять товарищей, поэтому решил в одиночку принять удар. Естественно, он не думал о победе, ведь главным было выживание его солдат и точка. Далеко не все сразу согласились с командиром, но его слово было не просто приказом. Столь юного командира они воспринимали больше как отца, нежели солдата выше по рангу. Он всё ещё давал солдатам надежду, но те хотели отплатить той же монетой – уверить, что всё будет хорошо, что все вернутся домой и будут сражаться под его руководством до последней капли крови. Однако командир не желал слышать этих слов, один приказ – и он остался один в пустующих казармах в ожидании врага. На протяжении нескольких часов всё было слишком тихо и мирно. Его люди успели уйти – это однозначно. Командир знал, куда они пойдут: недалеко была лесная тропа, в которой можно было легко замаскироваться; все должны выжить… Должны…
Аиум10 светил красным этой ночью и не давал покоя. "Почему они ещё не пришли?" Что-то явно не так. Этой ночью командир решил отправиться в лес проверить, всё ли в порядке, ибо его слишком сильно одолевал страх за своих людей – именно это и начнет рушить в нем человека. По прибытию в лес он не мог понять, что именно в нём поменялось. Несколько часов назад лес выглядел ровно так же, но листва не шелестела, не было звука ломающихся прутьев. Только холод пробирал тело с каждым шагом в чащу леса. Руки дрожали и немели, щеки краснели, а земля под ногами становилась слишком сухой и твёрдой. Командир захотел остановиться и отдохнуть, поднять голову и посмотреть на Аиум и звезды. Слишком рано начало холодать, град не должен был идти. Но как только Командир поднял голову, он увидел обмороженные тела своих подчинённых на ветвях деревьев. Их кровь падала из многочисленных ран и в полете леденела. В голове командира всё помутнело: "Что? Эти лица. Прошу, только не вы. Вы ведь в безопасности, это другой отряд, вы в безопасности. Ребята?" Командира сковал холод, он не хотел верить своим глазам, но суровая правда заставила впервые выдавить из его глаз слезы. Он не желал сражаться без них, казалось, мир сошёл с ума и начал сужаться в одну лесную тропу, усыпанную сотней трупов. Именно в этот момент командира окружили войдеры хлада из спец. отряда. "Мы следили за тобой достаточно долго, чтобы понять, куда отправишь своих людей. Такого жалкого командира я только в байках слышал. Если бы все были как он, войны бы длились двое суток. Твой отряд жалок!" Жалок – это слово словно пульсировало в разуме парня. Он слышал только это слово сквозь смех войдеров хлада. Они расслабились, ведь остался только один ребенок. Смеялись и глумились. Его отряд жалок. Все его люди погибли. И, внезапно, из глубин разума появился щелчок. Что-то начало светить. Сила пробудилась в его жилах и начала пульсировать. Казалось, что это свет, но свету в душе юнца не было места. Его вены переполнял огонь. Всепоглощающее, рушащее всё на своём пути пламя. Оно горело настолько быстро, что было готово в любой момент взорваться. Секунда. Командир закричал изо всех сил, войдеры льда оглушены и напуганы лишь на мгновение. Но этот крик ярости дал волю пламени внутри реветь и жечь. Малец вошёл в раж и беспощадно вырезал пламенным кортиком войдеров хлада и плавил их лёд. Их войдерум ничего не был в состоянии сделать. Эмоции мальчика были настолько сильны, что даже самый холодный лёд в миг бы растаял. Весь лес вокруг загорелся, его охватил великий пожар гнева. Трупы таяли и предавались огню командира. Моментально сжигая всё вокруг, он за минуту уничтожил весь отряд войдеров хлада. Но чем ярче огонь горит, тем быстрее он затухает. Весь лес был объят огнём, а чувства командира резко иссякли. Он стал холоден как сталь. И пока всё горело, он поднял голову на небо и тихонько сказал: "Я навсегда запомню имя, которое вы мне дали. Я стану сильнее, соратники, я стану одним из сильнейших войдеров и отомщу за вас всех. Потому что я – командир шестого ударного отряда… Перроне Яхон."
Глава 18 "Гибельный Резонанс"
Агенты Нова и Рино с большим трудом справились с поставленной задачей, несмотря на столь неожиданную атаку. Они взяли верх и пошли дальше, когда Яхон уже заходил в покои Иоанна. Ступенька за ступенькой вверх сквозь трубы с бессмертной кровью. Яхон пробовал их чем-нибудь уничтожить, но всё было тщетно. Оставался единственный способ, который тот держал в голове на протяжении всей битвы с Мариам. Стук барабанов прямо по перепонкам бил из ниоткуда. Этот звук давал сил и ступеней становилось всё меньше. Будто окутанный попутным ветром парус, он мчался к новой земле. Ещё чуть-чуть, высокая дверь, никакой охраны, со всеми уже разобрались, за это Яхон был благодарен двум братьям – они справились! До решающей битвы осталась всего одна дверь, за которой стояла могильная тишина.
Ни биения сердца, ни всплесков крови из труб. Ничего. Мелодия прекратилась; нужно просто открыть дверь, но как же сильно она отталкивала зловещей тайной и тишиной того, кто за нею скрывается. Страх окутал Яхона – одного из самых великих войдеров Хондруфера, однако чувство это было не из тех, что Нопперабо вызывал собственноручно – что-то извне наталкивало его ощутить. Пара холодных капель пота упали со лба Яхона на гнилые доски. Миг. Яхон сглотнул слюну и решительно открыл дверь. За ней может быть что угодно, это не важно – прямо сейчас он обязан победить! Комната переливалась множеством красок от самых тёмных до самых пёстрых. Появилась звоном и свистом в ушах надоедливая мелодия, сводившая с ума. Яхон начал тяжело вздыхать, земля словно проваливалась под ногами. Невыносимая усталость одолела героя, намеревавшегося прямо сейчас покончить со всем злом на этом острове. Всего на миг он сумел поднять взгляд на трон. Воссевшая гордая фигура радостно смеялась. Её облик менялся без остановки, импульсивно с каждым новым щелчком в безумной мелодии. Лица невозможно было узнать, слишком всё расплывчато и тошнотворно выглядело и звучало. Тяжело было даже стоять на месте и выпрямить собственный хребет, тогда таинственная фигура издала женский голос:
– Прости меня, мальчик Яхон. Видимо, моя музыка совсем затуманила твой разум. А ведь я всё это время сидела здесь, в ожидании тебя, сладкий. Я слышала твои крики снизу, как ты яростно сражался со мной. Жаль только, что я не видела, как ты избиваешь воздух. Ты направлялся в покои Иоанна, но попал в мою башню, как же так? – Мариам Золотые Пески нравилось провоцировать врагов, и Яхон не был исключением, посему тот ловил издёвки со стороны женщины с далёких земель.
– Вот уёбство, что за дела? Я же убил тебя! – оказался в шоке Яхон, но также требовалось подпитать войдерум нагрева для сражения.
– Тебя не учили не радоваться слишком рано, мальчик Яхон? Всё это пагубно, знаешь ли. – старалась задеть Мариам.
– Если потребуется я убью тебя и два и три раза. Везет, что ты не кошак-зверолюд – не придётся все девять жизней рубить с плеча. – продолжал Яхон подпитывать агрессией войдерум нагрева.
– Ты такой милый, когда злишься. Злись сколько хочешь, – войдерум нагрева тебе всё равно не поможет. Мой войдерум тебе вообще не знаком, раз ты такими жалкими приёмами хочешь избавиться от меня.
– Да кто ты вообще такая?! – закричал Яхон, и в этот момент его скопившаяся мощь была готова вырваться для одного могучего удара, однако Мариам после этого вопроса закрыла глаза и нахмурила брови на секунду, будто в памяти всплыло нечто ужасное, после же чужестранка умерила пыл и высокомерие, ответив спокойно и с полной серьёзностью.
– Как бы мне не хотелось вспоминать мою фамилию, но её… её жестокая кровь течёт в моих жилах. – взявшись ладонью за запястье, произнесла эти слова Мариам, после чего странная музыка в ушах Яхона перестала звенеть, да и вовсе резко ничего не стало слышно, отчего голова Нопперабо ощутила нарастающую малую боль – только слова чужестранки резонировали в разуме, в окружении полного отсутствия какого-либо шума. – Я Мариам из кланового дома Лакшата, и мой титул – не Золотые Пески, а Гибельный Резонанс. – после этих слов войдерум Мариам ослаб, и иллюзия, которую видел Яхон, рассыпалась: форма лица женщины оказалась треугольной, одежды и цветок в волосах стали синими, рост выше, а взгляд алых глаз – гордым и хищным.
И хоть эти слова произвели на Яхона некоторое впечатление, но Нопперабо решил отмахнуться от этого шуткой, разбив серьёзность ситуации:
– Тогда я Дума из дома Напротив, Убийца Шлюх. – эти слова не могли не заставить Мариам почувствовать стыд за Яхона, отчего она тяжело вздохнула и начала бой.
В этот момент в ушах Яхона заиграла адская мелодия, режущая разум, будто всю голову колют тысячи иголок. Невыносимая головная боль мешала сконцентрироваться и сменить стихию, – оставалось только раздражение и боль, вытекающая в стресс.
– Что это за войдерум?! Прекрати сейчас же! – выкрикнул Яхон от боли.
– Шестиугольник Олафа, созданный в вашем Хондруфере, всего лишь основа, малая часть того, что таит природа войдерума. В своих странствиях я видела столько стихий, но моя – звук. Им я могу посылать твоему мозгу сигналы. Восприятие меняет взгляды на мир вне в зависимости обстоятельств, малыш Яхон. Всё меняет твой мозг: из-за звуков он достраивал картинку в твоей голове. Я знала, что ты за мной следишь, и поэтому выставляла себя у всех на виду войдером нагрева. Ты видел то, о чём думал. Но стоило тебе увидеть в "покоях Иоанна" меня, как всё в твоих глазах расплылось, не так ли?
– Останови этот шум в ушах! – крикнул Яхон громче.
– Прости, но ты помеха Иоанну, а значит – мой враг. – набиралась энергии Мариам, чтобы вновь воспользоваться звуком.
– Для чего ты рискуешь жизнью за Иоанна, чем он тебя купил? – спросил Яхон, пытаясь справиться с шумом в ушах.
– Жизнь? Не собираюсь я сражаться за него до последней крови, я не настолько глупа, чтобы идти за ним в пекло. В путешествии по всему Ховаку я останавливалась во множестве мест и становилась наёмником, чтобы выжить. Но если я умру под чьим-то именем, какой во всём тогда смысл? Я не отдам жизнь за Иоанна, но пока он мне платит, я должна разбираться с его врагами.
Шум в ушах Яхона стал только сильнее от эмоционального состояния Мариам. Этот звук сводил с ума и истощал разум, заставляя его сдаться и загнаться в угол будто жертве, которая вот-вот будет съедена. Яхон уже не слышал ничего, кроме ужасного скрежета и гнёта собственного разума, однако один до боли знакомый голос внезапно слышался из окна: "Нова! Мы почти у цели!" Тревога ненадолго спала, но вслед за ней пришла паника. Его старая рана времен войны открылась и начала страшно кровоточить – его товарищи могли снова умереть. Поэтому Яхон был обязан подойти к окну и предупредить их о том, что всё ещё сражается с Мариам, им вдвоём не одолеть Иоанна. Яхон собрал все свои силы и подбежал к окну, и увидел внизу двух братьев недалеко у входа к особняку Иоанна. Сектанты разговаривали с ними: "Вот вы где. Помогите нам. В покоях Иоанна сейчас сражение, к нам пробрался Нопперабо Яхон, убил Мариам и недавно напал на нашего отца! Спасите его, прошу!" Яхон, разрывая горло, кричал им сверху: "Не верьте им! Это ловушка!" Однако…
– Бесполезно, малыш Яхон, они тебя не слышат. Войдеры звука способны не просто создавать нужные волны, но и управлять ими. Проще говоря, все твои слова, шорохи, нервные удары о стены… Все безмолвно. Вот бы и мне самой знать, что ты пытался крикнуть, ха-ха-ха! – злорадствовала Мариам, но Яхон не слышал абсолютно ничего.
– Нет! Не ходите туда! Нет! Вы не должны умереть! – сильная паника охватила Яхона и тот чуть не сорвал голос. Он пытался выбить решетку голыми руками, ибо энергия войдерума иссякла, но всё было тщетно. – Остановитесь! – все воспоминания всплывали наружу. Однажды Яхон поклялся стать сильнее, чтобы защищать товарищей и не дать тому инциденту случиться вновь, но, став Нопперабо, воспоминания и личность были частично утеряны, – он был никем, пока не испытал вновь знакомую панику и боль. – Я вспомнил… Дом Лакшата из Ламмеры11… Долгий же путь тебе пришлось пройти до Хондруфера, войдер звука. Я читал в Бровсо о вас, зажравшиеся ублюдки. Этот войдерум опасен, но раз тебе для этого нужен мой слух, то просто избавлюсь от него. – Яхон собрал последние капли войдерума нагрева и сжёг свои барабанные перепонки, чтобы более не попадать под атаки войдера звука, чем взбесил своего соперника!
– Да как ты смеешь? Кто ты вообще такой?! – Яхон не слышал её слов, но её злобное лицо только давало сил для битвы, после чего Нопперабо гордо заявил своё настоящее имя.
– Я капитан шестого ударного отряда – Перонэ Яхон, готовься к смерти!
Акт 3 "Кружу в темноте, там, где слышится смех, – это значит, что теперь зверю конец"
Глава 19 "Противоположности притягиваются"
Когда они войдут, их судьба будет предрешена. Притяжение – самая мощная природная сила. С самого рождения люди принадлежат матери и миру, в котором явились на свет. Однако далее лишь тьма ведет до самого конца к непрерывно увеличивающейся массой бездны. Но что, если простые люди столкнутся с существом, обуздавшим эту силу? Во всяком случае, Нову и Рино волновало лишь то, что таящееся за дверью существо – кем бы оно не было – нужно уничтожить раз и навсегда. Агенты Бровсо готовы дать бой главе секты и покончить с этим проклятым островом. Вперёд!
Тёмный гранитный пол со следами крови предателя. Покровитель лжецов, честолюбивых воинов и просто жаждущих выжить в жестоком мире. Сила и неукротимая воля бьёт в жилах крови древнего. И лишь страх и желание покончить с этой ошибкой и опасностью для всего Ховака проносится мурашками по коже головорезов Бровсо. Всё кончится здесь и сейчас, когда агенты откроют дверь в покои Иоанна…
– И так, грешники, вы пришли сюда по мою голову. – прозвучал голос главы секты. – Я знаю, каково ваше непреодолимое желание снять её с плеч, и это доставляет мне некоторые проблемы. Раз вы добрались сюда, то справились с моими придворными войдерами и прямо сейчас вы без сил. Я предлагаю вам простое и выгодное для каждого из нас решение. Ваши грешные души отправляются прочь прежде, чем они окажутся в небытие, и вы оставляете меня в покое. Прислушайтесь к голосу разума, пока не стало слишком поздно.
– Хватит мнить себя богом, мы знаем о твоём вранье! Никакой ты не бог, даже Тасим и Родиз таковыми не были! – воскликнул Нова, пока Рино сверлил взглядом Иоанна.
– Вот оно как, значит, тот старик вам всё рассказал… Спешу разочаровать вас, но само слово "Бог" – лишь титул, не более. Как и остальные титулы, его присваивают люди. Тасим и Родиз существовали – это не миф. Однако были они настолько могущественными, что люди сделали из них богов. Взгляни на всех тех в моём божественном саду. – медленно указал пальцем Иоанн на окно. – Именно они прямо сейчас создают нового бога, а не я, малец.
– И зачем тебе становиться богом, а? – не мог понять Нова, для чего Иоанн вообще всем этим занимается.
– Ничто не возможно без амбиций. Если ты не жаждешь стать королём и не идешь по головам, тебе им не стать. Удел народа – идти за королём, удел короля же – вести их за собой. Я не рождался с этой силой, но с самого начала знал, куда идти и чем нужно будет жертвовать. Вы не пережили ни толики того кошмара, через который мне пришлось шагать окровавленной пятой к этому трону. Это моё королевство, и им буду править только я! – встав с каменного трона, размахивал Иоанн руками, дабы изобразить ими массы людей, что используются сектой в качестве ресурса.
Пока Нова старался получить информацию и избавиться от пелены загадочности, Рино не мог избавиться от вида горящего Сигварда перед глазами – невозможность осознания того, почему он решил умереть за Иоанна. Его некогда лучший друг шел за человеком, жаждавшим построить королевство на груде черепов тех, кто ему доверял. И пелена незнания и вопроса: "Почему он доверил ему жизнь?" стала кроваво-красной, пламенной и взрывающейся. Он мог спасти Сигварда ещё тогда, в Вияже, но уже поздно. И всему виной тот выскочка на троне, один взгляд на него отдавал резкую мысль: "Прикончи его." Только Нова на тот момент мог ощутить, каков ужасный жар его ненависти, положив руку ему на плечо: "Рино, мы не можем сразить его ударом в лоб. Не торопись." – это напряжение среди союзников заметил Иоанн, после чего решил воспользоваться ситуацией и задал Рино вопрос:
– Что же тебя так раздражает, головорез? В твоих глазах пылает ярость… – не успел Иоанн договорить, как Рино перебил его вопросом, сказанным с агрессивным тоном.
– Что ты сделал с Сигвардом, дажвог?! – Нова удивился, услышав это имя, ведь об этом зверолюде Рино изредка рассказывал, и мысль о том, что друг детства брата замешан в делах с сектой, заставляла войдера света сильно беспокоиться.
– Ах! – до Иоанна пришло осознание, и тот залился смехом, после чего продолжил, глядя напуганному и рассерженному Рино прямо в глаза. – Все трое моих верноподданных – сплошное веселье. – после этих слов Иоанн начал загибать пальцы, рассказывая о каждом из подчинённых. – Мариам Лакшата – брошенка на своей же родине и цепной пёс, которого достаточно накормить, и тот начнёт рвать и метать. Роджер Обманчивый хоть и был опасен, но достаточно было лишь дать пустую надежду. Но Сигвард… Сигвард! – едва ли не засмеявшись, Иоанн произнёс его имя во второй раз. – Когда я только начинал пускать свои корни в Ан, во времена паровой войны, мне попался этот зверолюд, всеми силами желающий покончить с убийцей его матери. Я обещал ему помочь и даже нашёл цель его возмездия – генерала, в отряде которого волчок находился. Убив его, Сигвард стал военным преступником, и тогда я пригрел ему место на Ан. Но что самое уморительное, так это то, что именно я покончил с его бедной матерью под начало войны, когда та в Вияже случайно заметила, как я убил одного гадкого министра. Ей не повезло оказаться свидетелем, поэтому я покончил с ней. – улыбка на лице Иоанна растянулась, и белоснежные зубы, от которых отскакивали мерзкие для Рино слова, блестели в полумраке. – Как она с пробитой грудью хрипела тогда: "Сигвард, сын мой…" Какая была трагедия, и её покорный сынок служил мне, её убийце!
Нова положил ладонь Рино на плечо, после чего говорил о том, что не нужно поддаваться на провокации и нападать только вместе, однако Рино на тот момент уже не интересовала миссия или мнение брата: только бушуящая ярость и ненависть сейчас были спутниками войдера нагрева, и тот ответил Нове лишь: "Заткнись!" Рука Новы на плече дернулась и ужасно жглась, но это было не настолько больно, сколько отстранённым было слово Рино. Ещё никогда он не казался настолько далеким и чужим, будто Рино совсем не знаком с Новой.
Гнев вот-вот вырвется последовательностью действий звеньями в летящей цепи, что словно бешеная оса вонзится клинком прямо в сердце Иоанну. Пламя вырывалось из лезвия и жаждало взорвать самый важный орган кровообращения – это месть за Сигварда, и она вонзилась в плоть, но взрыв не дошёл до сердца, а сама цепь вдруг стала легче. Тогда Иоанн надменно сказал: "Ты действительно считал, что я оставлю без защиты моё слабое место? Всю историю Бровсо шла рука об руку с системой и их шаблонам. Видимо, их политика по учебнику такая же, как и методы ведения боя. Вы слишком просты, головорезы…" Не дав Иоанну договорить, Нова уже действовал и появился за спиной противника, чтобы опробовать свою новую силу со словами: "Спасибо, Рино." Раздражение, которое привнёс Рино своими словами, раскрыли в Нове силу пламени. Эта буря света и нагрева озарило сердце и помогло воссоздать излучение света, способное испепелить всё на своём пути, однако контролировать её стало невероятно тяжело. Целясь в сердце, Нова выстрелил лазером из пальца в плечо, оставив большую дыру, из которой была видна ключица и обрывки мышц, что инстинктивно сокращались от боли. За несколько секунд дыра обрастала волокнами и венами, а кожа вмиг затянулась. Иоанн встал с трона и размял пару секунд назад раненое плечо, на котором даже шрама не осталось, после чего, разочаровавшись в силах агентов, произнёс: "Вы решили стать преградой к моему правлению, значит, мирному решению не бывать…"
Вспышка. Или же это было поглощение света – неважно… Всего один миг, и Нова всей душой возжелал не видеть этого. Выпрямленная бледная ладонь пробила грудь его брата, достав сердце наружу. "Н-Нова, мне холодно, я замерзаю…" – чувствуя внутри своего туловища руку, прохрипел Рино, пока из дыры в теле сочилась кровь. Вырванное сердце Рино быстро билось в руке Иоанна, и пока у Рино темнело в глазах, сектант, прижавшись щекой к леденеющему лицу говорил: "Почему тебе вдруг стало страшно? Ты же всем сердцем хотел избавиться от меня, теперь оно отделено от тела – не находишь это забавным? Ты проиграл ровно в тот день, когда решил для себя не идти по головам. Судьба вела тебя ко мне, чтобы нанести тебе окончательное поражение. Рано или поздно это бы случилось! Сила притяжения ужасающая, и она подвластна мне!" После этих слов Иоанн вынул руку из Рино, и тот упал наземь, изливая поверхность своей кровью. Собрав последние силы, он поднял шею и, кашляя кровью, еле прохрипел: "Но… Кха… Нова, по… бе… ди…"
Иоанна рассмешило то, с каким отчаянием человек под его ногами желает победы перед смертью. И, чтобы закопать какую-либо веру в победу, Иоанн схватил Рино за затылок и вбил его голову в пол, с ненавистью проговаривая: "Вы такие маленькие под моими пятами. Вас так легко сломать, так зачем же вы лезете, а?!" Лицо Рино с каждым ударом всё больше покрывалось алой плёнкой, порезами и ушибами, а зубы разлетались, пока изо рта вытекала тёмная кровь.
– Нет… Рино… Нет! Это всё обман, ты жив, ты должен жить! Не покидай меня! – не мог поверить в происходящее Нова, схватившись двумя руками за свою голову, словно закрываясь от ужасного вида и мыслей, что со скрежетом напоминали о том, что тот, с кем много колец войдер света сражался бок о бок, мёртв.
– Так ты ждёшь от него ответа? – обернулся Иоанн на Нову, окинув презрительный взгляд. – Ожидание – страшная мука, я избавлю тебя от этого бремени. – после этих слов из ладони Иоанна выпала тёмная сфера, ужасающая и всепоглощающая – апофеоз войдерума тьмы. – Притяжение ведет людей к цели и другим людям. Это огромная масса, впитавшая в себя миллиарды жизней – тьма… Эта тьма пожирает миры, она высоко в небе и способна стереть весь Ховак и всех королей. Но я – единственный король, подчинивший такую мощь. Я – король королей! Твой соратник будет казнён величием этой силы!
– Нет! Не делай этого! – сквозь слёзы закричал Нова, чуть ли не сорвав голос.
Сфера тьмы уже впитала в себя кожу с ладони Иоанна и падала прямо на голову изувеченного Рино, более не было шансов всё исправить, спасти от смерти: она уже шла к нему мерзким сгустком и опустошала всё вокруг. И когда сфера приблизилась, она содрала волосы, кожу, и, обнажив череп, уничтожала внутренности, пока головы совсем не осталось, и всё это видел Нова. Не в состоянии что-либо сделать и от ужаса потери, он, еле сдерживая слёзы, держал себя за голову и бормотал, что всё – ложь, кошмарный сон, а когда он проснётся, всё вновь будет хорошо. Вся эта ситуация казалась ему нереальной. Тот, кого он знал и сражался бок о бок, мёртв. Чуда не настанет, брат никогда больше не скажет Нове и слова – теперь он холодный, бездыханный труп. Смерть. Свет Сэн гаснет, Нова сломлен. Только гордый Иоанн радовался своему величию и был в состоянии что-то говорить. Он встал ногой на труп и, смотря Нове прямо в глаза, говорил: "Не бессмертная кровь, которую я получил от пленника, позволила мне управлять этой силой, а моя воля, подчинившая этого старика. Меня не убить, моё тело вечно, даже если вырвать сердце, я с трудом, но сумею отрастить новое. Кровь твоего соратника уже не защищается войдерумом, я впитаю её, и та послужит кирпичом моих ступеней к правлению!" Тем временем тьма в сердце Новы только сгущалась, прямо сейчас его друга иссушат и не оставят ничего, кроме кожи и костей. Он ясно понимал, что Иоанн делает это всё не ради выгоды, а чтобы поиздеваться над мёртвым. В голове пролетали мысли о кровавой расправе над Иоанном. Нова представлял, как без устали режет его, пока регенеративные силы не покинут врага. Он хотел отрывать Иоанну ногти и заставлять их жрать, отрезать язык, чтобы тот в агонии не мог сказать и слова. Нова всем сердцем хотел причинить Иоанну боль. И когда Нова встал с колен, его разум и личность стали ломаться, словно стекло после падения. Разбиваясь на множество осколков, они тоже падали и делились, не оставив прежней формы. Эти осколки хрупки, но остры и причиняют боль. Более нет целостного стекла – Нова потерял свою личность и направил ладонь в сторону Иоанна, целясь ему в шею. Его кожа на руках сгорала и оголяла мышцы, но эта боль была для Новы ничтожной по сравнению с той, которую он намеревался причинить сам. Его ногти расщеплялись, а из ладони стали видны кости за слабой, непрозрачной сферой, что уничтожала Нову изнутри и снаружи. И уже через пару секунд она стала плотной и оставила Нову без кисти; он запустил сферу, направив в остаток запястья войдерум тьмы в шею Иоанна. Она моментально долетела до него и не дала возможности как-либо уклониться; сфера не смогла уничтожить всю его голову, но Нова не хотел давать ему лёгкой смерти. Отсечённая голова продолжала жить и пыталась как можно скорее добраться до шеи. "Нет, регенерация будет идти от сердца, нельзя ему позволить…" – Не успел Иоанн договорить, как Нова схватил его за волосы и ещё одной тёмной сферой уничтожил ему нижнюю челюсть. Нова поднял голову Иоанна и повернул лицом к регенерирующему трупу, пока тот восстанавливал новую голову. "Смотри внимательно, твоя голова сейчас в моих руках, а то, что ты видишь – уже не ты. Это другой человек управляет твоим телом. Смотри, он даже ходить нормально не может. Древняя кровь не способна регенерировать личность, твой разум в другой голове. Смотри! Смотри, урод!" – После этих слов Нова заметил, что Иоанн закрывает глаза – это его сильно взбесило, и тот отрезал ему веки. Иоанн с кровавыми слезами, стекающими по половине лица на труп Рино, смотрел на нового Иоанна. Он пускал слюни и ползал по полу, мыча что-то под нос. "Это новая личность, она красуется на твоём старом теле. Приятно, да? Я так рад!" – Нова потерял себя и отдался безумию, он стал раз за разом отрезать головы: десятки детей, отсеченных от тела, рыдали на полу и захлёбывались в крови. Только Нопперабо, вошедший в покои, смог остановить парад безумия. Он был напуган увиденному, но быстро понял, что уже ничего не изменить. Остаётся только перевести трубы с бессмертной кровью в пески, забрать выживших и доказательство того, что Иоанн побежден. Пора возвращаться в штаб с докладом. И где-то глубоко под землёй, с чувством боли и радости одновременно, делает последние вздохи существо, пережившее многие эпохи и видевшее столь многое, сколько не способен вместить в себя человеческий мозг. Кровь стекает на песок, кипит под неистовым жаром Сэн, и, в конце концов, иссыхает, оставляя после себя лишь багровую корку.
