Стэнли Дж. Гриммс
Там, на той стороне
Воображение – это ключ, открывающий множество дверей.
И некоторым из них, лучше оставаться запертыми.
ПРОЛОГ
Пальцы скользнули по знакомым страницам в поиске следов шариковой ручки, что так варварски отсекли целые абзацы книги, с изображением мальчика на обложке.
– Триста двадцать страниц гениальности! – восторженно произнес Натан.
И ни единой пустой строчки, каждое слово… нет, каждая буква при деле и стоит на своем месте. Она подобно золотой статуи, отлитой для посмешища над бездушными грудами затхлых художественных потуг.
В мире, где твои новые брюки, одетые с утра, уже к обеду выходят из моды и становятся признаком безвкусицы, все-таки есть место для бессмертного. Оно не появляется случайно, как внезапный порыв ветра или уведомлении о списании с вашего счета крупной суммы в каком-нибудь расфасованном в лучших модных домах, бутике, после такого по обыкновению следует звонок жены. Совсем нет. Вечное, высекается искрами долгих и упорных трудов, жизненным опытом, борьбой с собственными демонами, талантом наконец. И вот когда это все складывается воедино, иначе никак, в голове писателя возникает настоящий пожар. Он буквально сжигает его изнутри, заставляет метаться в мыслях, собирать образы, картины, целые города, а порой и вселенные. Писатель с нетерпением усаживается, нет, влетает за стол и испускает пламенный столб, на еще пустой, слегка помятый листок бумаги…
Натан прервал рассуждения, словно это был сон, когда наконец нашел то, что искал. Палец провалился в середину книги, разделяя ее на неровные части, а внутри защекотало от предчувствия чего-то хорошего. Он видел не просто текст, обведенный наспех чернилами, а зеркало, что рассказывало о прошлом и предсказывало будущее.
Натан вновь погрузился в него, подобно источнику, что дает тайные знания, перечитывая снова и снова.
«Обещайте не дожить до глубокой старости, Уильям. Если удастся, постарайтесь умереть, пока вам не исполнилось пятьдесят. Я знаю, это не так просто. Но я вам очень советую – ведь кто знает, когда еще появится на свет вторая Элен Лумис. А вы только представьте: вот вы уже дряхлый старик, и в один прекрасный день в тысяча девятьсот девяносто девятом году плететесь по Главной улице и вдруг видите меня, а мне только двадцать один, и все опять полетело вверх тормашками – ведь правда, это было бы ужасно? Мне кажется, как ни приятно нам было встречаться в эти последние недели, мы все равно больше не могли бы так жить. Тысяча галлонов чая и пятьсот печений – вполне достаточно для одной дружбы. Так что непременно устройте себе, лет эдак через двадцать, воспаление легких. Ведь я не знаю, сколько вас там продержат, на том свете, – а вдруг сразу отпустят обратно? Но я сделаю все, что смогу, Уильям, обещаю вам. И если все пойдет как надо, без ошибок и опозданий, знаете, что может случиться?
– Скажите мне.
– Как-нибудь, году так в тысяча девятьсот восемьдесят пятом или девяностом, молодой человек по имени Том Смит или, скажем, Джон Грин, гуляя по улицам, заглянет мимоходом в аптеку и, как полагается, спросит там какого-нибудь редкостного мороженого. А по соседству окажется молодая девушка, его сверстница, и, когда она услышит, какое мороженое он заказывает, что-то произойдет. Не знаю, что именно и как именно. А уж она-то и подавно не будет знать, как и что. И он тоже. Просто от одного названия этого мороженого у обоих станет необыкновенно хорошо на душе. Они разговорятся. А потом познакомятся и уйдут из аптеки вместе.»
Ему казалось, что он соткан из этих самых слов. Он, Натан Кэмпбелл, чью жизнь можно было сравнить с сеансом кино, на которое он явился с опозданием, хотя, кому до этого есть дело? Для всех он тот, кто ставит автографы на первой странице и говорит очередному подростку, что и сам когда-то был точно таким же ребенком, что было враньем.
Кто хоть раз видел его настоящего, со всеми вопросами, что переполняли его голову, ответа на которые не было, со страхами и беспомощностью. Разве что Микки? Но что он может сделать? Последнее время, Натан его избегал и на то были причины.
Вот уже несколько месяцев он просиживал в своей квартире в ожидании. Каждое электронное письмо сопровождалось целой бурей эмоций и надежд. Но в основном на рабочую почту приходили рекламные рассылки и прочая ерунда. Свернутый текстовый документ с нелепым названием «Охотники на Демонов: Жизн…», так и оставался нетронутым.
Как-то его спросили на интервью: – Скажите Натан, что же заставляет вас писать? Ваши герои настолько правдоподобны, складывается впечатление, что вы пишите о реальных людях и это, честно говоря, нас и пугает… А еще безумно завлекает!
– Во всем виновато мое больное воображение, – так, наверное, он должен был ответить. Но вместо этого представил то самое место, из которого возвращался каждую ночь. Он даже придумал ему название. Или нет, оно само пришло к нему, как выброшенная на берег запечатанная бутылка, в которой оказался клочок бумаги, с одним единственным словом: «ПРОВАЛ».
Натан закурил сигарету лежа на диване. Четыре тысячи долларов… именно столько стоили услуги частного детектива. И пока никаких результатов. Но ведь должно же быть хоть что-то? Он отложил книгу на подлокотник, затем передумал и снова взял в руки. Неужели кто-то все еще дарит книги?
На внутренней части обложки, там, где обычно вклеен чистый лист, была сделана запись.
Она уносила в далекий одна тысяча девятьсот шестьдесят девятый год, с аккуратным ровным почерком поздравляя некоего Робина с днем рождения.
«Моему маленькому другу, невероятному Робину, на долгую память. В твоей груди бьется самое смелое сердце. Не позволяй страхам одолеть себя и пообещай, что никогда не бросишь писать. А еще… оставайся тем, кто ты есть.
Роуз Грейсон. Уэллстон 1969 г.
Если через много лет, тебе понадобится моя помощь, просто постучись в белую дверь.
Север-Гарфилд-Авеню 362/1, г. Колумбус, штат Огайо.»
Кто-то по ошибке прислал книгу по почте, и Натан собирался отправить ее обратно, но… ему вздумалось ее прочитать и возможно это было единственным преступлением, совершенным за всю жизнь, но это того стоило. Она стала частью его жизни, и Натан ни за что не хотел с ней расставаться. Кто-то находит спасение на дне стакана, а кто-то на конце иглы, для него же зависимостью было впитывать ту силу слов, что вкладывал автор, оставляя часть себя.
Он затушил сигарету о дно пустой тарелки, что стояла на столе и уже собрался было налить кофе, когда в дверь позвонили. Несколько коротких нервных звонков огласили привычную тишину.
Ему уже давно не приходилось принимать гостей, квартира обрела знакомые очертания одиночества, расставленная повсюду одноразовая посуда, пачки сигарет: пустые и не очень, кровать он не заправлял никогда и считал это самой бредовой идеей на свете, навязанной показухой тем, кому в голову не приходят мысли более полезные.
– Мистер Кэмпбелл, – произнес мужчина низким голосом с заметной одышкой. Он был средних лет, одет в длинную куртку и имел лицо, которое принято называть неопределенным. Отвернись он на секунду, и никто уже и не помнит, как он выглядит. Натан постоял с минуту, пока незнакомец приходил в себя.
– Что-то с лифтом, – объяснил он, придерживаясь одной рукой за грудь.
– Может, принести вам воды?
Лицо мужчины покрылось белыми пятнами, что сделало его еще неприметнее.
– Не стоит… К моей великой радости, вы не живете на последнем этаже, тогда бы мне стоило подумать о том, чтобы начать худеть.
– Такое у нас не редкость, – подметил Натан. Для него не составляло труда подняться на шестой этаж.
Мужчина с открытой завистью глянул на его плоский живот.
– Все дело в генетике, – сказал Натан так, словно оправдывался перед этим тучным незнакомцем, за отсутствие лишнего веса.
– Понимаю… но… вы не поверите, но мы наконец нашли! – произнес он восторженно. – Я не стал вам звонить, потому как хотел сам лично об этом уведомить. Все-таки вы фигура общественная, а в нашем деле конфиденциальность клиента прежде всего.
Натан с секунду смотрел на мужчину, а затем произнес:
– Как же я сразу не признал по голосу, ну конечно, вы из «Харрингтон и расследования». Что ж вы стоите, проходите.
Мужчина сделал шаг и то лишь для того, чтобы закрыть за собой дверь.
– Пока все еще неясно и точно сказать не могу, но есть одна очень занятная зацепка, – произнес мужчина, одышка сменилась на безумный взгляд, с которым он говорил, словно это касалось его самого.
– Интересно, – сказал Натан. – Мне не терпеться узнать… по правде говоря, я только и думаю об этом.
– Все в лучшем виде мистер Кэмпбелл, в лучшем виде. Вам знаком, некий, мистер Эйверитт?
– Насколько помню, я впервые слышу о таком, – ответил Натан. В голове пролетели сотни имен и фамилий, реальных, а также вымышленных.
– Хм… но почему-то он настаивал на обратном. К сожалению, этот мужчина наотрез отказался с нами говорить, сославшись на некие опасения.
– Это имеет какое-то отношение к делу? – спросил Натан. Рука потянулась к карману, где лежали сигареты.
– Вот тут-то и начинается самое интересное, – многозначительно произнес мужчина, поднимая указательный палец вверх. – Через наши каналы… да-да, мы работаем в многих штатах, стало известно, что он давно уже ищет встречи с вами. Вы спросите зачем? Что-то личное, связанное с вами и этим…, – мужчина на момент задумался, – Как же его… ах ну да, конечно, Уэллстоном, это в Калифорнийском округе Валевут, странное скажу я вам местечко.
– Я слышал о таком, – ответил Натан. – Скажите, вы читали Рэя Брэдбери?
– Что? – словно не понял вопроса, спросил мужчина.
– Когда я читаю его книги, мне кажется, что знаю его лично. Можете себе это представить? Человека уже нет, а дело его живет! Не находите в этом какое-то волшебство?
Мужчина потоптался, затем потряс головой, которая с трудом умещалась на слишком короткой шее.
– Я оставлю вам его номер телефона, на случай если захотите связаться.
– Кого? Рэя Брэдбери? – удивился Натан.
Мужчина болезненно поморщился.
– Мистер Кэмпбелл, прошу вас…
Он оторвал листок из небольшого блокнота, затем сложил все обратно, застегнулся на все пуговицы и добавил с важностью в голосе:
– Не беспокойтесь мистер Кэмпбелл, мы продолжим ваши поиски, – и ухмыльнулся собственной шутке.
– Уэллстон, – произнес Натан, когда мужчина ушел.
Ему стоит еще раз заглянуть в книгу.
ГЛАВА 1
I
– Дальше придется идти пешком, – сказал Фрэнсис Эйверитт и припарковал машину возле ограждения. Он молча взял из рук Натана чемодан и показал рукой в сторону тротуара, ведущего к особняку. Натан пытался вернуть свой багаж, но мистер Эйверитт возразил:
– Сегодня вы мой гость и мне хочется оставить о себе только хорошее впечатление.
– Благодарю. Но вам не стоит так стараться, я никуда не убегу.
Мужчина засмеялся.
– А вы, я смотрю, остры не только на перо. Мне кажется, мы с вами подружимся.
– Не исключаю такой возможности. Но если у вас найдется одна из моих книг, я так и быть подпишу.
Дорогу освещали фонари в виде ламп, подвешенные на тонких металлических прутьях, из-за чего, казалось, будто они висели в воздухе.
Натан закурил, не снимая перчатки. Он протянул пачку мужчине, но тот отказался.
– Я предпочитаю курить в более уютной обстановке. Тем более, что мы почти пришли.
Натан поежился и случайно уронил пепел на пальто. Он принялся его стряхивать, вместе с этим сметая дождевую влагу. Серебристые капли разлетались в разные стороны, поблескивая на свету.
– Прохладно, да? А скоро будет еще холоднее, начнется сезон дождей, и половина жителей уедет в Сан-Франциско или еще куда.
– Надолго?
– Уедут?
– Сезон дождей надолго?
– А… обычно месяц, но бывает и два. Тут уж, как повезет. В такое время город словно погружается в спячку. Очень занятно иногда побродить по полупустым улицам, особенно перед сном.
– А вы тоже уезжаете?
– Мне нравятся дожди… это напоминает о молодости. Самые лучшие годы жизни. Вот и остается разве, что смотреть, как вместе с дождем, проходит и вся жизнь.
Натан взглянул на мужчину и увидел, как по его тонкому, слегка заостренному носу скатывались несколько капель пота. Идет себе весь сгорбленный, пыхтит как паровоз, уже и пар из ушей повалил, а чемодан никак не отпустит. И ведь ни за что не признается, что устал.
– Ф-у-у-у-х!
Эйверитт тяжело вздохнул и поставил чемодан на крыльцо. Он достал сигарету и положил в рот не поджигая.
– Зря я так плотно поужинал, ну да ладно. У вас что там в сумке, печатная машина?
– Пару костюмов, сменное белье, ботинки, да, пожалуй, и все.
– И когда я успел постареть?
Мужчина сел на ступеньку и пригласил Натана.
– Давайте-ка немного посидим здесь.
Натан присел на ступень ниже и посмотрел туда же куда и он.
На темном полотне, сверкая серебром, рассыпались звезды, словно кто-то неаккуратный споткнулся и обронил их.
– Не правда ли, небо сегодня особенно красиво? Не отвечайте, я это так, больше сам себе. – Он все-таки не выдержал и зажег сигарету, с наслаждением выдыхая клубы дыма.
– Ну и, ну! Сам Натан Кэмпбелл сидит у меня на крыльце! Каких только не бывает чудес!
Натан ухмыльнулся. Он сотни раз слышал подобные фразы при встрече. И никогда ничего не говорил в ответ.
– Линда обожала ваши книги. Она могла целыми днями сидеть в кресле снова и снова перечитывая одну за другой. Они помогали ей отвлечься от болей в суставах. В какой-то степени… я даже благодарен вам.
– А вы? Читали что-нибудь?
– Мне больше нравились фильмы. «Герои Келли», «Война Марфи», дайте подумать… ах да, «Крестный отец», на этом я вырос и спешу заметить, что хоть и не читал книжек, но все же неплохо преуспел. Каждому свое, мистер Кэмпбелл.
Мистер Эйверитт замолчал, все также посматривая в небо. Натан впервые заметил, что правая рука мужчины слегка дрожит как в лихорадке.
«Занятный городишка», – подумал Натан. Мужчина встретил его лично, у самого трапа самолета. Странно было то, что он был единственным пассажиром. Ему раньше не приходилось летать в подобные места. Уэллстон настолько мал, что его даже нет на карте штата.
– Мистер Эйверитт, давно вы здесь?
– С самого своего рождения. Вот уже седьмой десяток скоро. А я все еще помню, словно это было вчера, запах, который витал по комнатам с самого утра, когда матушка собиралась на работу. Можете себе представить, мистер Кэмпбелл? Запах пудры и горячих блинов. Если их смешать вместе, получается… я даже не могу придумать этому слово. Детство? Взять бы, да запихать его в банку и доставать, когда уж совсем все осточертело. Здорово я придумал?
– А вы романтик.
Все что Натан смог вспомнить, как все детство, с утра до вечера бегал по улицам Нью-Йорка и раздавал журналы. Приемная семья для него была работодателем, а он маленький щуплый работник, которому никак не удавалось сделать план.
– Должно быть, у вас было счастливое детство, – добавил Натан.
– Вот именно, счастливое. И я ни о чем не жалею, честно слово. Все что ни делается, все к лучшему. Ни капли сожаления на мою седую голову.
– Вы хотели о чем-то со мной поговорить? – спросил Натан.
Мистер Эйверитт огляделся с опаской, видно было, что сделал он это не нарочно, а словно и вправду ждал, что кто-то выскочит из кустов.
– Пойдете-ка в дом, – предложил он, выбрасывая окурок в траву. – К вечеру здесь становится еще холоднее.
II
Натан сделал глоток и почувствовал, как бурая жидкость медленно опустилась на дно желудка, отдаваясь приятным теплом по всему телу.
– Особый виски, на особый случай! – произнес Эйверитт так, словно это был тост. – Таких бутылок в мире всего пару сотен. Да-да! Именно так! С этим глотком мой дорогой Кэмпбелл, вам удалось прикоснуться к истории. Если обратите внимание на дно, – мужчина аккуратно наклонил бутылку, – то можно увидеть едва заметные буквы. Видите?
– Не очень.
– Лучше будет, если прислонить руку.
Эйверитт аккуратно, точно ребенка, передал темную бутылку Натану и почти не моргая следил за каждым его движением.
– Что-то и правда есть.
Натан нащупал шероховатость и теперь медленно водил по ней пальцем.
– Кажется это «А», я прав?
– Т-а-а-к, а теперь чуть левее, – мужчину забавляла эта игра. – Нащупали еще?
– Ага… а эта, похоже … на «Г».
– Именно!
– «АГ»?
– Да. Совершенно, верно, «АГ».
– И что это? – спросил Натан и снова провел по дну.
Эйверитт приложил два пальца к виску и «выстрелил».
– Его личная коллекция. А еще добавлю, что он был немцем до мозга костей.
– А-а-а, – Натан вдруг понял и ему захотелось вернуть выпитое обратно в стакан. – Нет… вы серьезно?
– Абсолютно, подарок одного советского офицера, который мигрировал в штаты после войны.
– Будем надеяться, что он действительно кончил самоубийством, а не отравлением.
– Можете быть уверенным. Этому есть уйма доказательств. А вот жена его отравилась.
– Ну спасибо, мистер Эйверитт. От моей смерти толку мало, но, если я не доживу до утра, не думаю, что кто-то будет этому рад.
Фрэнсис Эйверитт рассмеялся.
– Не беспокойтесь. Я пью его на протяжении вот уже двадцати лет и как видите здоров. И планирую прожить как минимум столько же.
Эйверитт забрал бутылку и поставил в сейф, расположенный между двумя полками, доверху заставленными книгами. Натан окинул взглядом ряды, каждая книга стояла смирно, как солдатик, гордо выпятив корешок. Ему стало любопытно, что может храниться у такого человека, как Фрэнсис в коллекции.
Натан встал с кресла и прошелся по просторной гостиной. Мистер Эйверитт любезно зажег свет, так как все это время комнату освещали разожженные угли камина.
– У вас впечатляющая коллекция, – проговорил Натан. – А тут, что у нас… Филипп Пулман «Северное сияние». Это же самое первое издание!
Он повернулся к мужчине и с нескрываемым восхищением добавил:
– Где вы его раздобыли? Позвольте… я взгляну.
Натан протянул руку к книге, но мистер Эйверитт раздраженно возразил.
– Нет-нет! Не стоит их трогать! – а затем уже спокойнее. – Понимаете… эти книги… все что у меня осталось от Линды. Когда мы только с ней познакомились, полка была пуста. Сколько лет прошло…
– Извините, – сказал Натан и вернулся в кресло.
– Ничего, – ответил мужчина. – Я понимаю ваше желание. Будь на месте книг коллекция редких сигар, я бы не сдержался. Кстати, о сигарах.
Мужчина потянулся к столу и взял небольшую коробку. Он вытащил сигару и протянул. Натан не отказался.
– Между прочим одни из лучших, – заметил мистер Эйверитт.
Натан не мог взять в толк, чем было вызвана данное высказывание. Для него, она выглядела самой обыкновенной.
Когда в комнате загорелись два горящих светлячка, а воздух наполнился целым букетом запахов, в нем смешались нотки древесины и шоколада, приправленные кофе и чем-то таким тонким, что никак не удавалось понять. И Натан должен был признать, что ошибался, в этом действительно было что-то особенное.
– Должно быть крепкая штука, этот ваш немецкий виски, – сказал он, когда почувствовал, что начал пьянеть.
Мужчина только довольно улыбнулся.
– Вы кажется, что-то хотели мне сказать.
Эйверитт отложил коробку и внимательно посмотрел на Натана, словно проверял, можно ли ему доверять.
– К-х-м…К-х-м… Ну хорошо! Не будем оттягивать. Кое-что я действительно о вас знаю.
– Так расскажите же, – настаивал Натан
– Только постарайтесь забыть о том, что это я вам рассказал! – произнес мужчина, делая ударение на слове я и поглядывая в окно.
– Да что ж вы такого знаете, мистер Эйверитт?
– А вы для начала выслушайте, – сказал он.
Фрэнсис допил разом остатки виски в своем стакане, затем провел рукой по усам и закинул ногу на ногу, из-за чего одна из брючин задралась, и Натан заметил синюю сеточку вен, окутавшую лодыжку. Он начал спокойным, едва не шепчущим голосом, из-за чего Натану пришлось слегка наклониться вперед.
– Отец тогда был помощником шерифа. В то время округ Валевут, был самым спокойным округом во всей Калифорнии.
На улицах Уэллстона всюду был слышен детский смех, тогда как матери спокойно сидели дома и не боялись, что с их ребенком что-то случится.
Но осенью семьдесят третьего все изменилось. Ричард Эйверитт, так звали моего отца, спокойно обедал на кухне, когда по рации сообщили о пропаже ребенка. Он никогда ее не выключал, даже на выходных.
Я тогда сидел рядом и слышал все собственными ушами. Отец собрался и ни говоря ни слова уехал. Вернулся он поздно ночью. Его ботинки были полностью облеплены грязью, а одежда сырой от пота. Тогда я и узнал о пропажи семилетней Сэнди Колман. Повторяю, город у нас маленький и спустя какие-то пару часов, все только об этом и говорили.
В школе ходили слухи о том, что ее нашли на дне озера разделанной по кускам, из-за чего мы перестали какое-то время купаться. Кто-то говорил, что она просто сбежала из дома и уже вернулась, а родители Колман, испугавшись, что это может повториться, переехали вместе с ней в другой штат. В общем их больше никто так и не видел.
Спрашивать о таком своего отца я боялся. Он никогда не обсуждал с нами работу. Это было в нашем доме вроде табу.
Но спустя несколько дней он позвал меня к себе в кабинет. Я сел на диван, а он встал напротив и сказал:
– Фрэнни, сынок! Запомни два правила: никогда не садись в чужие машины и не разговаривай с незнакомцами, ты понял меня?
Я спросил почему, на что он мне ответил:
– Ты же не хочешь пропасть, как та девочка.
Больше мы с ним об этом никогда не говорили.
Натан чувствовал, как мистер Эйверитт нервничает, его дрожь в руке стала заметнее, а голос дребезжал как расстроенная гитара.
– Эта история до сих пор заставляет меня ужасаться. Подумайте только… всего семь лет. Разве она заслужила это? Какая страшная смерть…
– Вы же вроде сказали, что ее так и не нашли? – спросил Натан. – Это все? Или есть еще, что-то?
Мужчина заколебался. Внутри него шла борьба, известная только ему. Но зажмурившись, будто пересилив страшную боль, он произнес:
– Да! Черт возьми, да! Есть одна деталь, о которой я не говорил никому на свете. Даже Линде. После смерти отца мне достался этот дом. Тогда я уже неплохо преуспел в юридических делах и только подал свою кандидатуру на выборах. До самого последнего вздоха, отец запрещал входить в кабинет без его разрешения. И видимо не зря.
Мистер Эйверитт поднялся и прошелся по залу походкой старика. Казалось, за эти несколько часов он постарел лет на двадцать. Найдя нужную ему книгу, он отодвинул ее в сторону.
– Вот!
Из-за нее, он вытащил желтый конверт, сложенный в несколько раз.
– Здесь все, что мне известно. Постарайтесь не открывать его до тех пор, пока не окажетесь далеко отсюда. У стен есть уши.
Натан покрутил конверт, но не нашел ни одной надписи или чего-то, что хоть как-то указывало на содержимое.
– И какое это имеет ко мне отношение?
– Все в конверте, мистер Кэмпбелл. Все ответы там.
– Мистер Эйверитт, Вы же понимаете, что как только я его вскрою, об этом узнают миллионы людей. Я не стану прятать прошлое в бумажных конвертах на книжной полке.
– Я хочу этого…, – он сделал паузу, казалось, что его глаза заблестели и он вот-вот расплачется.
– Только постарайтесь исполнить одну вещь … Я не желаю, чтобы доброе имя моего отца, Ричарда Эйверитт, было запачкано. Он был хорошим человеком. Просто оказался не в том месте и не в то время. Как и я…
– Ну что ж, – ответил Натан. – Что бы там не было, я надеюсь вы не зря меня пригласили.
– Уж поверьте, – ответил шепотом Фрэнсис Эйверитт. – Но это все, что я могу вам рассказать.
Угли в камине уже давно догорели, а Натан Кэмпбелл и Фрэнсис Эйверитт все сидели и смотрели на один единственный светящийся уголек, который никак не сдавался. Тогда Фрэнсис не выдержал, взял и плеснул в него из стакана Натана, отчего тот зашипел, выпустил небольшой дымок и затих.
– Думаю, на сегодня хватит. Ваша комната самая первая наверху. Кстати, мистер Кэмпбелл, следующий самолет только через два дня, а завтра у меня важная встреча с администрацией округа, не хотели бы вы присоединиться? Они будут рады вашему визиту.
– Я подумаю, – произнес Натан. Он встал и на удивление осознал, что с трудом может идти, не придерживаясь руками. Чтобы с одного стакана так развезло? Либо там что-то подмешано… Натан посмотрел на мужчину, тот с интересом разглядывал ногти на руке и вид при этом у него был вполне благопристойный. А может я просто очень устал.
– Спокойной ночи, мистер Кэмпбелл! – сказал мужчина, все еще не вставая с места.
– И вам… того же.
Натан обессиленно упал на кровать. Он ослабил на шее галстук и теперь пытался расстегнуть пуговицы рубашки. Перелет из Нью-Йорка в Уэллстон оказался и вправду для него испытанием, да еще эта разница во времени сбивала с толку. Его визит был чем-то вроде незапланированной встречей. Даже его книжный агент считал, что Натан сейчас сидит в своей квартире на Тридцать четвертой улице и как он любил добавлять, протирает штаны.
Микки был республиканцем и с самого детства привык трудиться на износ. Благодаря терпению и усердию, он создал целую издательскую империю. Его знали, как человека со связями, который решает проблемы одним звонком. Его боялись, но в то же время обожали. Попасть к Микки, означало успех на всю жизнь. Любой писатель отдал бы руку на отсечение, лишь бы выпускаться под его именем. Но он был крайне избирателен и в основном отказывал. Чем заслужил большую репутацию.
Натан достал с кармана брюк телефон и обнаружил несколько пропущенных звонков.
Все они были от Микки.
Представляю, как он сейчас злиться. А может уже стоит на пороге моей пустой квартиры и пытается вынести дверь.
– Алло? Микки?
– Когда я говорю, что твой телефон должен быть всегда рядом, это значит, что он должен быть рядом, черт возьми!
Кажется, он был не так уж зол.
– И тебе привет… конечно, но последнее время что-то со связью.
– Ты что пьян? Ты где сейчас?
Натан помолчал. Затем ответил:
– В Уэллстоне…
– Что? Ты свихнулся? Это где вообще?
– Послушай, я, кажется, нашел что-то… но точно не уверен.
Несколько секунд паузы, а затем:
– Калифорния? Натан, у тебя скоро встреча с киношниками по поводу экранизации.
Сердце у Натана застучало словно отбойник.
– Ты серьезно, Микки?
– Конечно! Сейчас идут переговоры о создании мини-сериала. «Призрачная охота: Души в плену». Но им настолько понравилась идея, что они хотят выкупить права на все последующие книги. Конечно, я сказал, что хрен им, а не права. Все по канонам, малыш.
– И когда я должен там быть? Следующий самолет только через два дня.
– Не торопись сюда возвращаться, встреча будет в Калвер-Сити, так что займет пару часов пути от твоего … как он?
– Уэллстон.
– Да точно. Так что, как следует отдохни, посмотри на… в общем постарайся за эти два дня не выкинуть ничего такого, окей?
– Конечно, ты же меня знаешь.
– Теперь у меня такое впечатление, что нет. Уэллстон, – проговорил он с усмешкой, – это что стриптиз-клуб?
– Пока что, я видел только одного мужчину, так что, точно сказать не могу.
– Ладно, проехали. Буду ждать тебя в Калвер-Сити. Арендуй машину или… черт, ты же не водишь автомобиль. Тогда, я позвоню тебе завтра, и мы все решим.
Натан хотел уже отключиться, но снова услышал голос Микки:
– Так что ты там нашел?
Натан взглянул на конверт, лежащий на кровати, и произнес:
– Забудь, это я так, сказал спьяну.
– Понятно. Ты похоже не исправим. До связи сынок. Если вздумаешь еще раз не брать от меня трубку, я сломаю тебе обе ноги.
Он рассмеялся. – Отбой!
Натан привык к грубым шуткам Микки и пропускал их мимо ушей. Как говорится: «Хороших агентов не выбирают, а лучшие выбирают тебя сами».
Кажется, все налаживалось. Он вытянул губы, но сделал это нарочно. Представляя, насколько он выглядит сейчас глупо, Натан улыбнулся. Рядом, предательски лежал желтый квадрат, который так и желал оказаться в руках. Натан проклинал свою нравственность, которая не давала ему нарушить обещания.
Завтра, он найдет возможность отсюда уехать, хотя бы на попутке, но ему не хотелось больше здесь оставаться. Какое-то внутренне напряжение от всей этой таинственности. Люди пропадают и по сей день, мир вообще несправедливое место, но рассказ мужчины неприятно запал в душу. Словно, он утаил что-то. Что-то настолько отвратительное, что нельзя произносить вслух.
– Калвер-Сити, – произнес он вслух, отгоняя от себя дурные мысли, но вместо этого ему слышалось будто он произнес Уэллстон.
– Завтра, я уеду и все эти неприятные мысли исчезнут, – повторил он несколько раз. – Я обязательно уеду…
Сознание Натана стало проваливаться в темноту и подобно рождению звезды, в его мозгу на секунду возникла вспышка, от которой все его тело передернуло, после чего он крепко уснул.
III
Темный коридор освещался одной единственной лампой, которая постоянно мерцала, издавая при этом раздражающее жужжание, словно на нее слетелись тысячи мотыльков.
На обшарпанных бетонных стенах, виднелись трещины, через которые прорастали комья плесени белого цвета, похожие на искусственный снег.
Где-то в конце коридора послышалось тихое всхлипывание, схожее с детским. Натан, осторожно стараясь не касаться стен пошел навстречу звуку.
Свет погас, и он остановился. Щелк! Лампа загорелась, затем снова щелчок. И так несколько раз, пока все снова не стало прежним. Дойдя до конца, он уперся в железную дверь.
Наступила тишина. Натан наощупь, нашел ручку и дернул на себя. Дверь была закрыта, но небольшой пучок света пробивался через отверстие. Он приложился к нему правым глазом, пытаясь заглянуть по ту сторону. Холодная сталь неприятно обожгла веко. На полу полупустой комнаты лежал большой плюшевый медведь с единственным ухом. Даже через дверь ощущалось неприятное зловоние. Пахло гнилью и лекарствами.
Он услышал шуршание и сильнее прижался к двери. В плохо освещенном углу комнаты, обняв руками колени, сидела девочка. Ее белые колготки запачканы грязью, а на одном сандале не было застежки. Она знала, что кто-то стоит за дверью и кажется, даже что-то говорила. Но эти слова доходили до него короткими урывками.
– Ты как здесь оказалась? – спросил Натан шепотом, чтобы не напугать девочку.
Девочка перестала плакать, но не ответила.
– Скажи, как тебя зовут? Я помогу тебе выбраться.
Натан еще раз подергал дверь, похоже, она была закрыта изнутри.
– Сэнди, – произнесла вдруг девочка громко. Она разжала кулачок и показала застежку от сандалика.
– У меня порвался башмачок, а без него я не могу никуда пойти.
Натан пытался рассмотреть ее лицо, но из-за слишком маленького отверстия ему это не удавалось.
– Слушай, Сэнди, если ты подойдешь к двери, может быть, я смогу тебе помочь.
Девочка на несколько секунд показалась из темноты. Этого было достаточно, чтобы хорошенько ее разглядеть.
Рыжие волосы аккуратно заплетены в косичку и украшены белым бантом. Глаза изумрудного цвета горели маленькими искорками, а загорелое лицо сплошь усыпано веснушками. На груди клетчатого сарафана виднелся круглый бейджик с цветными буквами «СК».