Язык как инстинкт – Стивен Пинкер

Во все времена во всех человеческих сообществах язык изменялся, хотя разные части языка изменялись в разных человеческих сообществах по-разному.Есть у вас мечта нематериального свойства? В смысле, не яхта, Ferrari, отель в Дубае в собственность – не то, для чего нужны, главным образом, деньги. Я мечтала понимать сказанное-написанное на чужих языках и всегда думала, что это нереально, нужно с детства воспитываться в двуязычии и/или окончить языковую спецшколу, и/или долго жить в чужой стране с возможностью глубокого погружения. А без того, оставь надежду, всяк…Пока однажды не взяла себя в руки, хорошенько пнув собственную лень и неуверенность, и занялась, наконец, языками. Многими, за тот период прошла в общей сложности четырнадцать языковых курсов, в том числе такие не самые популярные, как португальский, датский, венгерский. На каждом стараясь прочитывать хотя бы небольшую книжку. Эксперимент длился три года с небольшим, оказался насыщенным, хотя непростым периодом личной истории. На испанском и английском я теперь читаю, польский понимаю с голоса, при необходимости пойму написанное на любом индоевропейском. Неожиданным побочным результатом стало быстрое чтение на русском.Это вступление было к тому, что , случись «Язык как инстинкт» со мной в тот период, книга наверняка произвела бы большее впечатление и послужила источником немалых читательских радостей. Подумать только, тебе авторитетно, на шести сотнях страниц объясняют, что язык встроен в человека врожденной функцией, как плетение паутины в паука и умение строить плотины в бобра. Как минимум, вдохновляющее чтение.Сегодня, когда роман с лингвистикой отошел в область нежных воспоминаний, я воспринимаю такого рода книги как занятный нон-фикшн, но с изрядной долей критичности. То есть, к Теории универсальной грамматики Ноама Хомского, популяризации которой Стивен Пинкер посвящает этот труд, я с большим уважением. Идея встроенного на генетическом уровне механизма инстинктивного постижения языка мощнейший стимул для желающих изучать. Печально, что времени на активацию отводится всего-то до двенадцати лет, но может быть как-то можно активировать и по истечении этого срока? Многие литературные переводчики, я знаю, приходили к серьезным занятиям в куда более зрелом возрасте. И значит, не стоит сбрасывать с корабля современности функциональный и когнитивный подход к лингвистике, олдскульные и не столь яркие, как порождающая лингвистика Хомского, но многое объясняющие в механизмах осознанного овладения языками. Тем более, что достичь уровня убедительности, как это было с «Лучшим в нас. Почему насилия стало меньше» на сей раз Пинкеру не удалось. Книга чрезвычайно неровная с точки зрения стиля. Все время не покидало чувство, что он растекается мыслию по древу, мечется во все стороны, одновременно полемизируя с оппонентами, присаживаясь поболтать за чашкой чая с единомышленниками (говорящими с ним на одном языке), продолжает объяснять не до конца понятое студентами в ходе спецкурса, и лишь в последнюю очередь вспоминает собственно о читателе.Еще один нюанс, исходя из которого я не рекомендовала бы этот томик русскому читателю, в то время, как англоязычному эта особенность подарит много радости. Книга выражено англизированная. Для иллюстрации своих идей автор приводит массу замечательно интересных примеров историко-географических, социально-обусловленных, стилистических трансформаций английского языка. Немало страниц посвящены восхитительным игрищам с идиомами, когда, буквализацией значения расхожие выражения доводятся до абсурда. Кроме того, «Язык как инстинкт» это еще и разговор о литературном стиле. Где наряду с универсальными советами о том, как следует работать с текстом, сколько раз вычитывать и редактировать его, немалую роль играют и такие специфически английские темы, как насколько приемлемо использование тех или иных слов и выражений. Вы найдете их полезными, если собираетесь писать книги на английском, в остальных случаях вряд ли.Резюмируя: книга представляет интерес для очень ограниченной и специфичной читательской аудитории, и практически невозможна для адаптации к руксскоязычным реалиям.

Книга оставила неоднозначное впечатление. Интересно, но местами откровенно скучно, порой достаточно спорно. Возможно, не совсем то, что я надеялась найти. Мои ожидания не оправдались в полной мере, к сожалению. Но это личные впечатления…Что касается самой книги, то это довольно объемное исследование, на мой взгляд, своеобразный сборник статей. Язык как сложная система, структура рассматривается с разных точек зрения, на разных уровнях, с любопытными примерами. Главная идея, которую транслирует автор, заключается в том, что язык является частью человеческой сущности (природы), инстинктом, биологической адаптацией. Присущ человеку с рождения, имеет единые грамматические принципы. С. Пинкер развеивает множество мифов касательно языка. Углубляется в весьма интересные темы. Связь языка и мышления. Возможно ли мышление без слов? Как вообще мы понимаем язык? Почему так много языков на земле, с чем это связано? Как дети учатся воспринимать родной язык, почему необходимо время, чтобы ребенок заговорил? Гены, эволюция и многое другое. И все же, несмотря на то, что написано достаточно легко и увлекательно, я читала без особого удовольствия. Видимо, уверенность автора в своей точке зрения и его упорные попытки доказать свою правоту, показались мне немного утомительными. Сложилось такое впечатление, что тебя все время хватают за руку и разворачивают в «правильное/верное» направление.

Лингвисты – страшные люди.

Нет, серьёзно. Я не знаю больше ни одной науки, где бы так издевались над детьми.

"Вот, например, давайте мы поставим эксперимент над трехлетними и пятилетними" – сказали Стивен Крейн и Минехара Накаяма. И таки поставили. Благородной целью было что: зафиксировать, будет ли выдана детьми при составлении вопроса аграмматичная цепочка слов.

–Ask Jabba if the boy who is unhappy is watching Mickey Mouse (Спроси Джаббу, смотрит ли мальчик, который печален, Микки Мауса).

Да. Джабба. Джабба Хатт. Тот самый, из Звездных Войн. Чертова кукла Джаббы, которая отвечала детям. Самое то для трехлетних. Я честно не понимаю, как можно было до этого додуматься. Я еще не достигла того уровня лингвистического просветления. Но я стремлюсь. Это только одно из упоминаний всех прекрасных и ужасающих экспериментов и историй из книги Пинкера, который чертовски умело и в тему делает отсылки к попкультуре.

И не забывает подшутить над Хомским, на идеях которого, в принципе, он и базируется, и всячески его любит:

"Хомский – это кабинетный теоретик, который не отличит Джаббу Хатта от Бисквитного Чудища."Стивен Пинкер прекрасен. Я пытаюсь не проспойлерить книгу (да, научпоп тоже можно спойлерить, как оказалось, и, видимо, дальше будет немного спойлеров). Он невероятный манипулятор. Просто космических масштабов. И такой же прекрасный рассказчик. На протяжении всех N страниц, которые читаются просто залпом, он спорит сам с собой, выдвигает безумнейшие предположения, аргументируя их, сразу же приводит контрпример, убеждая нас еще больше в правильности своей позиции. И всё – чтобы потом смять нас в мячик для гольфа, ибо водил нас за нос всю книгу. Без критического мышления к книге лучше не приближаться. Ибо это время спорить с автором, с самим собой и каждым лингвистом, упоминаемым в книге. Ну и читать бесконечное количество интереснейших примеров, это если забыть о рассуждательно-научной части.

В общем, я отправляюсь почитать еще книг этого задорного американца с седыми кудряшками, а эту советую к прочтению всем заинтересованным.

И да, паблики Вк вас обманывают. В языке эскимосов нет сотен/десятков слов для обозначения снега. Их гораздо меньше, примерно как в английском языке, чуть больше десятка.

Антрополог Лора Мартин документально зафиксировала, что эта легенда родилась в городском кабинете, становясь все более впечатляющей с каждым пересказом. В 1911 г. Боас как-то случайно обмолвился, что эскимосы имеют четыре не связанных между собой корня слов для обозначения снега. Уорф приукрасил этот рассказ, упомянув уже цифру семь и намекнув, что можно насчитать и больше. Его статья широко разошлась по разным изданиям, потом стала цитироваться в учебниках и популярных книжках по языкознанию, что привело к невероятному раздуванию первоначально упомянутых цифр в книгах, статьях и газетных колонках «Удивительное рядом».

И помните: никогда не отдавайте своих детей на растерзание лингвистам.